Текст книги "Петербург в 1903-1910 годах"

Автор книги: Сергей Минцлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Экземпляры литографированы и внизу имеют подпись: «печатать разрешается. Министр вн.<нутренних> дел фон-Плеве».

15 февраля.Отправляется на войну великий князь Кирилл Владимирович. Что, спрашивается, сей герой будет там делать? Конечно, в первую голову получит Георгия. Люди будут драться, а такие господа награды получат. Опять сложит армия песенку вроде той, которую принесла с войны 1877 года:

 
Оказались в эвтом бое
Всего только два ироя —
Их Высочества,
Их Высочества!
 

17 февраля.Умер Ванновский [78]78
  П. А. Ванновский (1822–1904) – генерал от инфантерии, участник русско-турецкой войны, военный министр в 1881–1898 и министр народного просвещения в 1901–1902 гг.


[Закрыть], бывший военный министр и министр народного просвещения.

В народе толкуют, будто бы о. Иоанн Кронштадский «благословил на 25-летнюю войну», т. е. говоря иначе предсказал, что она протянется 25 лет.

Компетентен ли в этом деле о. Иоанн, не знаю, а что вся Европа вооружается, минируют свои гавани даже такие государства, как Голландия и Швеция, и все вот-вот кинутся друг на друга, как псы по первому «втю» – это верно!

18 февраля. Университет оцеплен двойным рядом городовых; входы в него заперты. Вокруг здания толпа студентов и штатских. Что происходит – еще не знаю, говорят, устроена грандиозная сходка.

Сегодня получил первый № «Листка освобождения» [79]79
  При журнале «Освобождение» в 1904–1905 гг. издавались также «Листки» со срочными фактическими материалами и актуальными статьями; всего вышло 26 выпусков «Листков».


[Закрыть], нового приложения, выпускаемого теперь Струве по случаю войны. Прочитал его и задумался: трудна задача будущего историка! Как разберется он в груде противоречий и сплошного вранья? Говорю это вот почему: в этом № имеется заметка «Казенный патриотизм и учащаяся молодежь», где значится: «Патриотические манифестации состояли из 3 элементов – полицейская провокация, хулиганство и баранство», ниже опять: «Патриотические манифестации производили главным образом гимназисты и неопределенного звания люди».

Я лично и десятки знакомых моих перевидали разные манифестации: их устраивало все живое, находившееся в те моменты и в тех пунктах. Это было что-то стихийное, пробиравшее до самой глуби костей; «толп гимназистов» я не видал, – мальчишки везде и всегда сопровождают процессии, – а видел взрослых людей, почтенных отцов семейств, молодежь – и студентов, и барышень, и дам разряженных, и бедноту – все, шли в этих процессах, охваченные энтузиазмом. «Наемным» путем чувств ни у зрителей, ни у толпы вызвать нельзя, и тот, кто был в эти дни в Петербурге, никогда не забудет их. Достаточно было крикнуть одному «ура» – и все приходило в возбуждение, все становились участниками манифестаций.

21 февраля.Со всех сторон сообщают о бегствах подростков, начиная с 10–11 летнего возраста, на Дальний Восток, на войну с японцами. Из гимназий и др. учебных заведений и от родителей до сих пор, говорят, подано в сыскную полицию до полутораста заявлений об исчезновениях юных воинов; на вокзалах кассиры теперь билетов детям не продают и таковых задерживают.

23 февраля.В университете что-то не все еще ладно. Уверяют, что среди студентов и курсисток отыскался кружок лиц, решивших выразить свое сочувствие микадо и японцам посылкой ему приветственной телеграммы и сбором денег в его пользу. Телеграмма эта – передают дальше – была подана на телеграф, но, конечно, доставлена совсем другому микадо: градоначальнику, а тот поскакал с нею к государю. Всему этому, зная мудрых наших будущих людей, еще можно поверить, несомненно, они знали, куда и кому попадет их телеграмма вместо Японии и подали ее нарочно с этой целью. Но дальнейшее пахнет выдумкой; просмотрев смехотворный в сущности документ, государь заявил: «Ничего не имею против депеши и сбора денег со стороны этих гг., только пусть они то и другое отправятся лично вручить микадо».

26 февраля.Со всех сторон передают, что запрещено селиться на лето под Ораниенбаумом, в Териоках, Сестрорецке, Куоккале и т. п. прибрежных местах. В Териоках возводится укрепление; в Выборге усиливается гарнизон. От комиссионеров слыхал, что в Кронштадте чуть ли не паника: с 1 марта он объявляется на военном положении, и жители готовятся к выезду и распродают за бесценок вещи. Ожидается война с Англией.

По улицам бегают мальчишки с листками в руках и выкрикивают: «Новое чудо святителя Николая на Востоке, цена пять коп.»

29 февраля.Сегодня в газетах появилось опровержение слухов о воспрещении селиться в названных выше местностях на дачах; сообщение это как-то неуверенно набрано петитом и почти незаметно. Тем не менее, толки об этом запрещении не прекращаются, а усиливаются.

Умирает последний могикан плеяды старых поэтов, К. К. Случевский; у старика рак, и положение его безнадежно.

Старик был оригинальный человек и притом почти ослепший за последние годы; страстно любил свой «Уголок» – дачу в Гунгербурге. «У меня есть вещи, который не умрут-с!» говаривал он иногда в минуты раздражения, ударяя себя кулаком в широкую грудь. Случалось это в такие минуты, когда заговаривали о новых российских академиках и российском Пелионе – Академии, так обидно забывшей о старике.

К. К. Случевский

По пятницам у Случевского собирались поэты. Всякий, кто состряпал на своем веку какую бы то ни было книжонку с виршами, имел право идти в пятницу к К. К.: двери были открыты для всех и каждого. Убеждения в расчет не брались, но, правда, из числа «пятничных» гостей по другим дням почти никого не принимали. Таскалась к нему вся поэтическая братия, рассчитывавшая, главным образом, как-нибудь и куда-нибудь пролезть при помощи К. К., гофмейстера и человека влиятельного. Бывал там и рыжекудрый Аполлон Аполлонович Коринфский [80]80
  А. А. Коринфский (1868–1937) – поэт, писатель, собиратель фольклора, в 1895–1904 гг. помощник редактора «Правительственного вестника».


[Закрыть], мало, увы, похожий на своего тезку; Коринфский был помощником К. К. в редакции «Правительственного вестника» и, не ограничиваясь устной хвалой патрону, произвел на свет книжицу: «Поэзия К. К. Случевского» и уж не помню теперь, в этой ли книжице, в стихах ли своих, заявил с пафосом, что Россия должна гордиться поэзией Случевского. Плохо думает о России г. Коринфский! У России есть чем погордиться и помимо посредственных, а за последние года, когда старик взбрыкнул за Москвой и ударился в декадентство, и прямо плохих стишков.

Пятничные гости эти острили, говорили «экспромты», сочинявшиеся, вероятно, с субботы, и так им эти остроты нравились, что вздумали познакомить с ними и публику и стали издавать свой журнал – юмористический [81]81
  Собственно, недолго просуществовавший еженедельный юмористический листок «Словцо».


[Закрыть]. Пятничные вдохновения эти были оценены публикой по достоинству, и после нескольких № журнал скончался.

Все это происходило несколько лет тому назад; что представляли пятницы последнего времени – не знаю, имею однако данные полагать, что к лучшему не изменялись. Окончательно прекратились они лишь на этих днях.

4 марта.Вчера беседовал с сановниками медицинского мира и полюбопытствовал узнать – что значил сей сон – отправка почти сплошь одних евреев-врачей в действующую армию. Оказывается, как «неблагонадежный» элемент, на случай мобилизации они были зачислены в самый отдаленный и, как предполагалось недавно, не угрожаемый войной округ. Нежданно-негаданно все перевернулось, и евреи пошли в первые ряды. Правы заграничные остряки, выпустившие теперь открытые письма, на которых изображен отдыхающий Саваоф. К нему является архангел и сообщает, что на земле неблагополучно: война. Саваоф махает рукою и отвечает: «Пускай себе дерутся: сами помирятся!».

– Да русские это с японцами воюют, Ваше Божество!

– Русские? Давай когда так кушак и шапку: эти без меня не обойдутся!

Со всех сторон доводится слышать глухие толки о беспорядках и сопротивлениях властям на Руси. Где происходили они, как – никто объяснить не может. В Царстве Польском, передавали, были даже отказы солдат идти на войну и т. д.

Отмечаю вновь проснувшееся во всех ожидание чего-то изнутри России; к войне публика уже несколько поохладела; листки с телеграммами куда меньше стали находить покупателей и теперь газетчики напрашиваются к равнодушно идущим мимо прохожим. Первая, острая стадия миновала… Что-то будет, когда все пресытятся и устанут от войны?..

5 марта.Читал сегодня письмо моряка-офицера Сергея Дмитриевича Бодиско [82]82
  С. Д. Бодиско (1882–1904) – Родственник автора, младший штурманский офицер на эскадренном броненосце «Петропавловск», погиб при взрыве броненосца 31 марта 1904 г.


[Закрыть]из Порт-Артура, описывающее кутерьму, происшедшую там от нежданной атаки японцев; все это известно по газетам, поэтому повторять не буду.

Слух, что взорвалось второе русское судно – письмо подтвердило: только погиб не «Баян», как говорили, а «Боярин», дважды напоровшийся на собственные мины. Газеты и правительственные сообщения молчат об этом – шило в мешок прячут!

6 марта.Вчера вечером и сегодня в разных местах слышал, будто повешен некий интендант Ивков [83]83
  Ротмистр Н. И. Ивков, штаб-офицер по особым поручениям при Главном интенданте, был арестован в конце февраля 1904 г., признался в передаче секретных сведений японским и германским военным представителям, покончил с собой, находясь в заключении.


[Закрыть], продавший Японии план расположения на театре войны продовольственных пунктов.

15 марта.В двух книжных складах сообщили мне, что Н. А. Рубакину предложено на выбор: или переселение в Восточную Сибирь, или же за границу навсегда. За что свалилась на него эта напасть – никто и сам он не знает. Вероятно, за январский съезд, где, хотя он и держал себя сравнительно скромно, но тем не менее попал под всевидящее око… У. Н. А. сильнейшая астма; «заграницу» и тамошних соотечественников он не особенно долюбливает; тяжело ему придется там! В последний раз я его видел вскоре после закрытия съезда и обыска у него; он принял меня в постели. Н. А. был поражен тем, что полиция, заставшая его в минуту приступа астмы, ввиду болезни его не приступила к осмотру квартиры, и пристав, запросив по телефону начальство, извинился за беспокойство и ушел со своей командой, отложив обыск, чтобы не беспокоить больного.

19 марта.Около 8 ч. вечера, выйдя на улицу, увидал на безоблачном небе не то тучу, не то столб дыма; дошел до Невского – на каланче мерцают три фонаря и над ними один красный, значит, где-то пожар и сильный. Горело, как оказалось, внутри Апраксина двора; за Екатерининским сквером стояло над домами словно громадное северное сияние: выделялись языки огня и летевшие высоко вверх искры. Садовую улицу запруживали извозчичьи пролетки; со всех концов лились на пожар черные реки людей и экипажей.

К. Булла. Пожар в Апраксином дворе

Здание Государственного банка стояло освещенное, как днем; мимо него никого не пропускали; сквозь решетку Пажеского корпуса видно было, как в конце переулка, ближе к Фонтанке, у Министерства народного просвещения бушевало пламя. Едва удалось протискаться к Екатерининскому каналу и мимо банка пройти на Гороховую и оттуда на Фонтанку. Взлетавшие на необычайную высоту искры подолгу мерцали на небе и падали на панель канала – расстояние от места пожара огромное. Теснота была такая, что вереницы экипажей подвигались шагом; в толпе слышались разговоры, что горит склад резиновых и целлулоидовых изделий «Проводник», и будто есть человеческие жертвы; иные уверяли, что погибло сто человек. Освещенная красным отблеском огня Фонтанка представляла необычайное зрелище. На более темном правом берегу ее виднелся ряд паровых машин, накачивавших воду; паровики реготали, выбрасывали клубы дыма и сыпали искры; кругом суетились, посвечивая медными шлемами, пожарные; проносились во весь опор, гремя и звеня, бочки с водой, а из-за зданий министерств вставало и крутилось море огня.

20 марта.Сегодня газеты насчитывают 12 жертв вчерашнего пожара, но пока не разыскано еще много приказчиков сгоревших складов – Клочкова и «Проводник». Пожар длился всю ночь; дежурная часть тушила его еще утром. Вчера и сегодня в пожарном отношении какие-то фатальные дни; иду нынче по улице Гоголя и вижу, что в доме на углу Гороховой выбиты во втором этаже стекла; читаю закопченную и скорчившуюся с одного края вывеску: «Редакция газеты «Знамя»» [84]84
  «Знамя» – газета П. А. Крушевана.


[Закрыть]. Вчера, оказывается, вспыхнул в ней пожар и уничтожил ее, хотя к сожалению, кажется, только отчасти.

Иду дальше – в Кирпичном переулке пожарные и толпы людей: горит где-то во дворе. Сел в омнибус, еду по Невскому – у Аничкого моста встречаю летевшую на новый пожар команду; лошади, видимо, не были еще отпряжены с вечера и носили следы мыла; люди выглядели утомленными – приходилось поспевать с пожара на пожар, не отдыхая.

Что это, однако, за праздники Красного Петуха настали??.. Куда бы ни шел – везде слышишь трубные сигналы пожарных и видишь их мчащимися по улицам во весь опор?

21 марта.Упорно повторяют, будто Гершуни [85]85
  Г. А. Гершуни (Цукович, 1870–1908) – видный революционер, террорист, один из основателей Боевой организации партии эсеров, организатор ряда нашумевших покушений и убийств. Смертный приговор, вынесенный Гершуни в 1904 г. военно-окружным судом в Петербурге, действительно был заменен пожизненным заключением; в 1906 г. Гершуни бежал из тюрьмы, добрался через Японию в США, умер в Швейцарии.


[Закрыть]и др. повешены, между тем из достоверных источников знаю, что они помилованы. Виселица заменена Гершуни пожизненным одиночным заключением… черт возьми, виселица много гуманнее! На суде, говорят, разыгрался инцидент, произведший сильнейшее впечатление. Защитник одного из обвиненных, офицера Григорьева [86]86
  Поручик артиллерии Е. Григорьев (1879-?), примкнувший вместе со своей возлюбленной к боевикам-эсерам; весной 1902 г. они отказались от плана убийства обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева (1827–1907) и отошли от террористической деятельности.


[Закрыть], – Мусин-Пушкин построил свою защиту на громоносном обвинении Гершуни. «Эти люди», говорил он, указывая на Гершуни, «отбирают у таких, как Григорьев, портреты и разные письменные свидетельства, чтобы они не могли уйти от них и, пожав лавры себе, заставляют потом идти на смерть»… и т. д., и т. д.

Когда он кончил, поднялся Гершуни и спокойно, но выразительно сказал следующее: «История не сохранила нам ни того, что говорили судьи, приговорившие Гуса к сожжению, ни кто они были. Но в памяти людей осталась та старуха, которая принесла «свое» полено на костер его. История запомнит и вас, г. адвокат, и ваш грязный камень, брошенный вами в человека, стоящего в саване и с веревкой на шее!».

Все были точно придавлены к земле этими словами.

Утром сегодня получил письмо от И. А Рубакина, где он пишет, что выезжает завтра за границу, хотя «надеется, что не навсегда» и прощается со мною.

31 марта.Со всех сторон сообщают, что погиб броненосец «Петропавловск» с экипажем и адмиралом Макаровым; по одним версиям, он взорван японцами, по другим, напоролся на собственные мины. Переполох сильный, одно за другим гибнут наши лучшие суда!

Неожиданно утром сегодня разыгралась снежная метель и обсохшие было улицы опять покрылись грязью; дни стоят теплые, серые; Нева вот-вот готова вскрыться, по Фонтанке уже недели две как бегают финляндские пароходики, похожие на крыс, шмыгающих под мосты.

1 апреля.Во многих церквах идут панихиды: слух, к несчастию, оказался верным, погиб Макаров и почти весь экипаж броненосца «Петропавловск»; Яковлев [87]87
  Эскадренный броненосец «Петропавловск» подорвался на мине 31 марта 1904 г. на рейде Порт-Артура; среди более 600 погибших были вице-адмирал С. О. Макаров и знаменитый художник В. В. Верещагин. Капитан корабля Н. М. Яковлев (1856–1919) был в числе 80 спасенных.


[Закрыть]и великий князь Кирилл ранены, но спасены. На дворе сильнейшая метель; день словно зимний, ненастный и, несмотря на это, на углах теснятся целые толпы людей и пробегают глазами вывешенные известия с Дальнего Востока. Впечатление страшное.

Гибель «Петропавловска» 31 марта 1904 г.

Полиция сегодня утром отбирала у всех газетчиков №№ «Петербургского листка» и каких-то еще газет; сопротивлявшихся тащили в участок; в газетную экспедицию почтамта полиция явилась тоже и конфисковала все названные №№. Тем не менее, я раздобыл «Петербургский листок» и успел наскоро пробежать его; особенного ничего не заметил; в отделе происшествий наткнулся только на заметку о том, что этой ночью в «Северной гостинице» произошел сильный взрыв, исковеркавший много номеров, полы и потолки; в одной из комнат найдены куски человеческого тела, разорванного бомбой. Что это за бомба, и кто был владетелем ее – загадка; по всей вероятности, здесь кроется что-либо анархическое, сыщики зачуяли следы и потому поспешили всякие сведения о происшедшем изъять.

В два часа дня на улицах снова продавался «Петербургский листок»; купил № – на месте заметки о взрыве белая полоса. Заметку выкинули, и газету отпечатали снова.

3 апреля.Смутно поговаривают о происшествии в «Северной гостинице»; будто бы в скором времени предстояло открытие памятника Александру III на площади перед этой гостиницей – конечно, в Высочайшем присутствии; анархисты заняли №, выходивший окнами на площадь, и подготовили бомбы для покушения [88]88
  В действительности при взрыве в «Северной гостинице» погиб А. Д. Покотилов (1879–1904), один из членов «Боевой организации» эсеров, готовивших покушение на министра внутренних дел В. К. фон Плеве.


[Закрыть], кончившегося для них неожиданной катастрофой. Что ж, не одним порт-артурцам нарываться на собственные мины!

Ходил смотреть на гостиницу; семь окон во втором этаже (считая сверху) изуродованы, опалены; стекла и рамы выбиты; внутрь помещения никто не допускается. Жандармы уже на следу и деятельно разыскивают участников; в почтамт поступила секретная бумага о задержании и доставлении в полицию всякой корреспонденции и посылок, могущих придти на фамилию некоего Раевского и еще каких-то лиц.

В среде самой полиции раскол. Достоверно знаю, что Лопухин [89]89
  А. А. Лопухин (1864–1928) – юрист, директор Департамента полиции в 1902–1905 гг.; после недолгого пребывания на посту губернатора Эстляндии выступил в 1906 г. с разоблачениями деятельности Департамента полиции и его причастности к еврейским погромам. Сыграл важную роль в разоблачении Е. Ф. Азефа, был приговорен в 1909 г. к пяти годам каторги (заменена ссылкой); в 1912 г. получил разрешение вернуться в Москву, в 1920 г. эмигрировал.


[Закрыть], нынешний директор департамента ее, рвет и мечет и открыто высказывает свое неудовольствие на произвол и порядки, которые при его поступлении обещал устранить Плеве и которых, «заманив» Лопухина, конечно, не переделал.

Анненский [90]90
  Н. Ф. Анненский (1843–1912) – журналист, публицист, статистик, народник, брат поэта И. Анненского. Анненский пробыл в Ревеле до осени 1904 г.


[Закрыть], казначей Литературного фонда, выслан на несколько лет в Ревель… за «образ мыслей», вероятно, т. к. никаких иных прегрешений за ним не оказалось. Старались изо всех сил убедить его, что он произносил «неудобные» речи на могиле Михайловского, но это не выгорело, т. к. он не открывал даже рта, что и подтвердили свидетели – Короленко и др. Плеве деятельно взялся за чистку Петербурга, только, ой, не напороться бы и ему на собственную мину! Анненский и ему подобные люди языка, но не действий, а «чистка» может пробудить и боевые элементы!

Слышал, будто Плеве заявил, что высылать более в срединную Россию он никого не будет – «довольно разносить везде крамолу» – а будет отправлять в балтийские провинции. Это остроумно. Действительно, балтийские губернии – это дейтчланд и до руссланд им нет решительно никакого дела; сосланный туда пропагандист на полной свободе будет чувствовать себя со связанными руками. Анненский, кажется, первый открывает компанию в новые обедованные земли!

* * *

Командующим флотом на Дальний Восток назначен Скрыдлов; перебили горшки, а потом и посылают человека беречь их! Кирилл, оказывается, жив и здоров… вода не приняла! Забыл упомянуть, что Анненского выслали столь поспешно, что не позволили даже заехать домой и сдать ключи от денежного ящика, в котором 60 000 руб. о<бщест>-ва. Это уже потеха! Добродушный Анненский показался таким страшным, что вывезти его потребовалось экстренно… следовало бы потребовать для этого к Литейному мосту свободный броненосец и на сем надежном сосуде доставить столь опасного человека в Ревель!

5 апреля.Нарочно заглянул сегодня за грязный забор, украшающий Знаменскую площадь: пустырь продолжает красоваться во всей неприкосновенности, с грудами мусора, деревянным колпаком над цоколем будущего памятника, словом, запустение полное и, очевидно, ни о каком «близком» открытии не может быть и речи. Стало быть, и толки о цели снятия комнаты в «Северной гостинице» анархистами – вымысел.

По городу циркулируют еще и другие слухи; между прочим, говорят, что бомба эта предназначалась для Плеве на панихиде по Сипягине; другие уверяют, что для взрыва при спуске новых броненосцев, строящихся на эллингах, и будто бы даже в Неве найдено вчера несколько мин для самых судов; последний вздор повторяют усиленно; о взрыве в гостинице знает и говорит весь город. Вот результат «экстренной» и умной меры – конфискации газеты; выйди она с этой заметкой, и никто не обратил бы на нее внимания – мало ли за день происходит несчастных случаев!

15 апреля.Врем напропалую; что ни дом, то новые слухи! И Куропаткин ранен великим князем Борисом (по другим сведениям, отравлен), Вильгельм продал нам пять крейсеров, за что мы делаем ему уступки в таможенном тарифе, т. е. закабаляемся еще лет на десять и. т. д., и т. д. без конца.

Завтра приезжают моряки с «Варяга» и «Корейца»; приготовляются грандиозные манифестации.

С Дальнего Востока возвращается Кирилл Владимирович; повоевал, довольно с него! Второе чадо, Бориса, говорят, тоже скоро уберут оттуда: выделывает там черт знает что.

16 апреля.В девять часов утра пошел по направлению к Николаевскому вокзалу с дочерью; по Суворовскому, Лиговке, со всех сторон спешили туда же вереницы людей. Близко подойти к Невскому оказалось невозможным; вошел в церковь Знамения и за мзду сторож препроводил меня на колокольню, откуда открывался прекрасный вид. Не только чугунная ограда – деревья вокруг церкви, фонарные столбы – все сплошь чернело народом. День был серый, холодный; вдоль панелей Невского, по которому всякое движение прекратили с 8 ч. утра, тянулись красные, синие и малиновые ряды спешенных казачьих полков. Толпа внизу все прибывала и прибывала; устье Знаменской улицы запрудилось совершенно.

На извозчичьих пролетках, случайно оказавшихся там, и двух ломовых подводах с ящиками из-под пива, на сиденьях, на козлах и на ящиках стояли дамы и дети; двое каких-то субъектов взобрались даже верхом на лошадей; балконы и окна везде были открыты, отовсюду выставлялись люди и без конца люди; лепились они и на карнизах и на нижних вывесках.

Экипажи «Варяга» и «Корейца» на Невском проспекте 16 апреля 1904 г.

Толпа снизу все выпирала и выпирала казачьи шпалеры ближе к середине Невского. Правая сторона вскоре очутилась у самых рельс; тогда казаки оборотились и пошли в атаку, отпихивая и лупя, без церемонии, кого попало, руками; ненадолго осадить народ удалось, затем толпа с гулом надвинулась снова; те опять атаковали ее, и через минуту малиновые мундиры и косматые черные папахи разбились на кучки и затерялись, как бурьян в поле. На выручку прискакала конная полиция и стала оттеснять толпу лошадьми; раздались крики, визг, местами замелькали кулаки; толпа шарахнулась назад, и казаки выровнялись снова; со всех сторон поднялся свист и кошачий концерт. Видел несколько сорванных и брошенных прочь в толпу шапок, казачьих папах и две галоши. Сверху я заметил, что казачий полковник горячо заговорил о чем-то с распоряжавшимся вызовом беспорядков приставом и затем скомандовал казакам идти вперед. Те отошли почти до рельс, толпа вздохнула свободнее, и неурядица прекратилась. Гул на Невском стоял, как над морем. Общее внимание привлекали собаки, то и дело бежавшие на рысях к вокзалу: наконец, около половины одиннадцатого начали уезжать с вокзала встречавшие; когда проезжали в коляске двое каких-то моряков, обознавшаяся толпа встретила их недружным, сейчас же прекратившимся «ура», и развеселилась; пробежавшей затем собаке тоже прокричало с десяток глоток «ура»; это вызвало общий смех. Немного погодя со стороны вокзала донесся стихийный рев тысяч голосов; весь Невский загудел от криков; в воздухе замелькали шапки, платки, флажки, показался оркестр морских музыкантов; за ними, блестя золотом эполет, шел Руднев, Беляев [91]91
  В. Ф. Руднев и Г. П. Беляев – капитаны, соответственно, «Варяга» и «Корейца».


[Закрыть]и офицеры; немного поодаль, все с георгиевскими крестиками на груди, наплывали сине-черные ряды матросов с «Варяга» и «Корейца».

Напором толпы шпалеры казаков были снесены с мест и очутились вплотную с рядами моряков; позади них шел и играл другой оркестр.

Фуллон был настолько наивен, что печатно заявил вчера во всех газетах, что «публика следовать за моряками допущена не будет», Но не успел еще второй оркестр миновать угла Знаменской, как линии казаков разом исчезли и черное, сплошное море людей захлестнуло и площадь, и Невский проспект. Кое-где, где кучками, где в одиночку, пестрели мундиры, и поток понес их и полицию, как в тисках, по течению. Авось это научит кое-чему г. Фуллона и присных его! Такого многолюдства я не запомню в Петербурге: даже «юбилейная» толпа является безделицей сравнительно с этой! Только что скрылся оркестр, напротив Знаменья какая-то кучка запела было, и притом прескверно, «Боже, царя храни», но ее затискали, не поддержали, гимн оборвался и стих в общем гуле и гомоне. Стал накрапывать дождь. Часа два после встречи на всех перекрестках Невского и на мостах творилось нечто невообразимое. Я поехал на извозчике в объезд по ул. Жуковского и Литейной в Щербаков переулок и на углу Невского должен был стоять среди моря экипажей и сплошной массы людей ровно двадцать минут.

23 апреля.Сильный дождь со снегом; погода все время стоит отвратительная.

Только что успокоился было Петербург, и опять начали раздаваться чересчур самоуверенные голоса – разнеслась весть о бое на Ялу. Мы потеряли 30 орудий, свыше 2000 людей и спешно отступили. Новость эта вызвала чуть не панику; телеграммы опять раскупались нарасхват; везде только и разговоров, что о войне, о взятых японцами в плен 20 офицерах и 2000 солдатах, пушках, генерале Засуличе [92]92
  М. И. Засулич (1843–1910) – генерал от инфантерии, участник русско-турецкой войны, в русско-японской войне командующий Восточным отрядом Манчжурской армии.


[Закрыть], виновнике этого боя, и т. д. Действительно воюют макаки с кое-каками, меткое словечко пустил в оборот старик Драгомиров! [93]93
  М. И. Драгомиров (1830–1905) – генерал от инфантерии, в 1897–1903 гг. киевский, волынский и подольский генерал-губернатор.


[Закрыть]

Недовольство постепенно растет и растет кругом. Страшно возмущены многие, напр., назначением заведомого вора-взяточника, бывшего кронштадтского полицеймейстера, уполномоченным Красного Креста. Говорят, назначение это он получил благодаря императрице Марии Феодоровне, пред которой, вероятно, когда-то сумел блеснуть распорядительностью.

Бумаги сильно опять упали в цене. Купцы и все деловые люди жалуются на застой: особенно это заметно на книжном рынке. Ходко идут только книги о Японии и Корее, остальные не двигаются. Издательства почти совершенно приостановили деятельность; некоторые приказали даже разобрать начатые наборы новых книг.

27 апреля.Рассказывают, что виновником покушения на взрыв громадного Кронштадтского склада пироксилина, о котором на днях сообщали газеты, оказался какой-то артиллерийский штабс-капитан; когда он был арестован и увидал, что улики все налицо, то нагло заявил: «что ж, у меня сорвалось, зато брат отправил «Петропавловск» на дно!» Брат его служил на этом погибшем броненосце артиллеристом же, или минным офицером; невероятно, но… в наше время все может быть! Гибель «Петропавловска» действительно подозрительна во всех отношениях; из показаний очевидцев как бы выходит, что первый взрыв произошел на корабле; где правда – узнается, конечно, не скоро. Общие насмешки вызвал Кирилл, спешно бросившийся в воду, чтобы спасать свою драгоценную жизнь, при первом же взрыве; в недурном положении оказался бы этот «герой», если бы броненосец уцелел, и его струсившее высочество пришлось бы вылавливать потом из воды. Приезд его в Петербург прошел незаметно, и только кучка гвардейских прихлебателей встретила его «ура» на вокзале. Вероятно, в числе кричавших «ура» в его честь были и Кюба и Донон и Тумпаков [94]94
  Т. е. владельцы дорогих петербургских ресторанов «Кюба» и «Донон» и создатель «Сада Буфф» (с театром оперетты и рестораном) предприниматель П. Тумпаков.


[Закрыть]с компанией. Недаром прокатилась острота по городу, что: «Как же было утонуть Кириллу в море, когда он воспитание получил… в «Аквариуме»»!

С Дальнего Востока вести не первосортные: Порт-Артур отрезан и изолирован; разбитый на Ялу Засулич подсчитывает свои потери, равняющиеся чуть не 30 проц. всего состава отряда. У Засуличей, очевидно, родовое неуменье вести дела: сестра его, Вера, стреляла в свое время в полицеймейстера Трепова – и не попала [95]95
  Известная революционерка-народница В. И. Засулич (1849–1919) в 1878 г. совершила покушение на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова; вопреки утверждению автора, Засулич не промахнулась и Трепов был ранен, хотя и остался жив.


[Закрыть]; этот целил в Георгиевский крест, а попал в себя самого!

28 апреля.В начале двенадцатого часа проезжал днем на финляндском пароходике по Неве к Финляндскому вокзалу и видел красивое зрелище. Начиная от дворца, вдоль набережной вплоть до Летнего сада стояли линии конных гвардейских полков; хоры играли «Боже, царя храни», а государь ехал в темном мундире с синей лентой через плечо, около коляски императрицы, запряженной цугом, с голубыми жокеями, за коляской пестрели разнородные мундиры свиты и генералов. Полки, после обычного «здравия желаем», начинали кричать «ура», но очень уж по-казенному, так что впечатление от этого «восторга» совсем неважное. Публика, конечно, ни пешая, ни экипажная, на набережную допускаема не была, и царский кортеж медленно подвигался мимо рядов солдат по казавшейся пустынной набережной. Зато из окон домов, на балконах – всюду выставлялись головы.

29 апреля.Все, сколько-нибудь остроумное, сказанное, или якобы сказанное в высших сферах, приписывают у нас Драгомирову. Так, передают, что когда вел. князь Владимир Александрович разгорелся желанием ехать на войну, и государь, поставленный им в неловкое положение, сообщил об этом совету, то Драгомиров среди общего красноречивого молчания заявил: «Я боюсь одного, Ваше Величество, японцы народ воспитанный и, пожалуй, никогда не покажут спины Его Высочеству?»

Газете «Русь» за статью Амфитеатрова о студентах [96]96
  Ежедневная либеральная газета «Русь», основанная А. А. Сувориным (сыном знаменитого издателя), выходила в Петербурге с конца 1903 по 1905 гг., затем с перерывом в 1906–1908 гг., после закрытия в 1908 г. под названием «Новая Русь». В данном случае гнев властей вызвала напечатанная в газете 27 апреля 1904 г. статья ведущего фельетониста эпохи, плодовитого писателя и критика А. А. Амфитеатрова (1862–1938) в защиту студентов Горного института, обвиненных в прояпонских настроениях. Амфитеатров был выслан в Вологду и через некоторое время получил разрешение на выезд за границу.


[Закрыть]объявлено предостережение и воспрещена розничная продажа; Амфитеатров скоро сделается специалистом по части приканчиванья газет. Как только где-нибудь пойдут дела плохо – будут приглашать Амфитеатрова на гастроли: докончи, мол, отец родной!

Со студентами, как с биржей, «тихо». Идут беспорядки только у горняков; они повесили у себя в курилке портреты ярого руссоненавистника Бебеля. Коновалов, [97]97
  Д. П. Коновалов (1856–1929) – видный химик, в 1903–1905 гг. директор Горного института, в 1908–1915 г.г. товарищ министра торговли и промышленности, с 1923 г. член Академии наук СССР, в 1923–28 гг. президент Русского химического общества.


[Закрыть]директор, узнав об этом, пришел в курилку и велел убрать немца; в ответ на это ему заявили, что он, директор, не имеет права… входить в курилку и – распоряжаться портретом. Коновалов разгорячился, обругался, потом извинился, потом опять обругался, словом, разыгралась глупейшая история; шумят и высшие женские курсы, продолжая пережевывать старую историю об адресе.

5 мая.Забродила по городу новая ахинея: будто бы арестован в Порт-Артуре контр-адмирал князь Ухтомский [98]98
  Князь П. П. Ухтомский (1848–1910) – вице-адмирал, младший флагман Тихоокеанской эскадры, в 1904 г. временно командовал эскадрой, был уволен по болезни в 1906 г.


[Закрыть], и его везут сюда, как устроителя взрыва на «Петропавловске». По части вранья, и притом художественного, Петербург всякому Царевококшайску сто очков вперед даст!

9 мая.Ехал сегодня утром в так называемой трясучке, – омнибусе, ходящем вдоль Невского, и вдруг, вижу, влезает в нее и становится на площадке странник Василий; опять он был, конечно, без шапки и босоногий, в одном темно-синем подряснике; все глядели на него с любопытством. Реденькие длинные волосы на голове его намокли; в руке он держал знаменитый жезл свой с крестиком наверху и огромным острым железным копьем внизу – одним из тех, что ставятся на железных оградах, только еще больше и шире.

Василий Босой

Карманы этого святого мужа отдувались от брошюр, собственных его жизнеописаний; он их раздает желающим, а если ему дают за это деньги, то тотчас же опускает их в какую-то кружку, хранящуюся за пазухой. Не так давно он судился у мирового за скандал и драку: швейцар в Казанском соборе не впускал его с жезлом, а тот обиделся и, заявив: «Мне император Александр III разрешил всюду ходить с этим посохом, а ты не пускаешь?», взял швейцара за ворот. Произошла потасовка, и порядком помятого святителя еще и оштрафовали.

15 мая.В газетах часто стали проскальзывать заметки, восхваляющие почт-директора Чаплина и приписывающие ему все улучшения последнего времени. Все эти газетные дифирамбы – вздор: за почтамт взялась энергичная рука товарища министра Дурново [99]99
  П. Н. Дурново (1845–1915) – государственный деятель, статс-секретарь, в 1884–1893 гг. директор Департамента полиции, в 1900–1905 гг. товарищ министра и в 1905–1906 гг. министр внутренних дел; способствовал падению кабинета Витте, в дальнейшем лидер правых в Государственном совете.


[Закрыть]и все делается по его инициативе. Чаплин держится Дурново в черном теле и ни во что серьезное не вмешивается. Единственное, что сделано по инициативе Чаплина – допущение женщин на службу в почтамт, да куплены новые, желтые экипажи для перевозки почт. Впрочем, есть еще одно: обстриг хвосты и гривы почтамтским лошадям; по этому поводу острят, что он и с лошадей щетинку снял.

П. Н. Дурново

В почтамте Дурново зовут каторжником и живорезом за его безмерно резкое, наглое и нетерпимое обращение с этими и без того загнанными маленькими людьми. Чуть случится что – первая фраза Дурново – «выгнать»! И говорится это отрывистым жестким тоном; весь он – маленький и худой – с тяжелым взглядом темных глаз, производит злое, отталкивающее впечатление…