Текст книги "Предисловие"

Автор книги: Сергей Залыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Он мало ходил в горы, на Большое и даже Малое Седло, больше – в город, там он прикидывал, сколько стоит вот этот, этот и этот дом и на каком углу было бы выгодно открыть забегаловку, на какой площадке за деньги показывать диких животных, а на какой продавать горячие пирожки с говядиной, с курятиной и с морковкой.

Он был довольно высокопоставленным служащим какого-то промышленного министерства, но о промышленности разговора никогда не заводил, ему бы только купить-продать, нажиться, выгадать.

Странное существо. Казалось, что со своим эгоизмом он нигде и никогда не найдет себе применения.

Но теперь его имя стало довольно часто мелькать в печати в связи со всякого рода сделками и разборками. Он даже и к северному никелю имел какое-то отношение.

Так вот, благодаря ему у Н. Н. и М. М. и возникло намерение начать свой роман о гражданах эпохи перестройки, а как бы хорошо было закончить его фигурой пенсионера Соснового!

Но Сосновый был в такой степени эгоизма лишен, что он всем своим существом противился участию в каком-либо деле, которого он не знает досконально. Хотя бы и в таком безобидном, как роман "Граждане".

Да-да – Сосновый сильно смутил наших авторов: они если даже и закончат достойно своих "Граждан" – чем это будет? Словами будет. В нынешнем потоке словесности печатной и устной это никак не скажется или скажется кое-как, с грехом пополам, мизерно.

И проявился комплекс неполноценности, свойственный многим писателям, нашим авторам – в значительной степени. Так что Сосновый стал иногда сниться им по ночам. И тому, и другому.

...Ничего не оставалось, как с растревоженным сердцем приступить ко второй части "Предисловия": создать принципиальный набросок той будущей, еще небывалой России при смерти, в которой должны будут жить и действовать герои Н. Н. и М. М.

В этом смысле и с "челноками", и с убийцами дело обстояло гораздо благополучнее, чем с пенсионерами и с самими авторами.

Н. Н. еще держался, а вот М. М., тот ни днем ни ночью места себе не находил.

Будущее... Считалось уже сегодня, что численность чиновничества в России нынче в два с половиной раза больше, чем его было десять лет назад во всем Советском Союзе. А ведь тогда мы тоже диву давались – сколько чиновников! Боже мой, какое множество!

А еще и нынешняя оппозиция! Хотя и оппозиция, но к чиновничеству пристроилась на равных, откусывает от государственного пирога ничуть не меньше, иной раз побольше.

Чем чиновников было больше всяких и разных, тем лучше жилось власти: государственной, оппозиционной, назначенной, выборной, уголовной, прокурорской, банковской или кооперативной или без всякого названия.

Такого ее количества еще никогда не было ни на Руси, нигде смешанной, друг от друга неотличимой, столько же склочной, сколько единой в стремлении к размножению, в бесконечных обещаниях.

Именно на этом фоне эпидемии власти в стране и происходило все то, что происходило. И что произойдет.

Никто, ни один человек не знает, какой капитализм или какой социализм строит Россия, каких она должна придерживаться социальных и государственных законов, каких образцов прошлого или настоящего.

Вот и ходила самая богатая в мире страна по миру с протянутой рукой, выпрашивала копеечку, выпрашивая, налево-направо разбазаривала свои богатства и, кажется, утешала всех жуликов на свете. "Жулики всех стран, соединяйтесь!"

М. М. предлагал такой облик России недалекого будущего: леса вырублены, полезные ископаемые разграблены, еще недавно заселенные местности обезлюжены и на них восстановлено кочевое скотоводство. Скот беспородный, более того, селекция будет работать не вперед, а назад: восстановит породу коров-сибирок (еще татарских времен). Малорослая, чуть побольше козла, сибирка и молока дает с козлиное, два-три литра, но это самое жирное молоко, и по маслу проигрыша никакого, зато сибирки не требуют теплых помещений и корм зимой добывают сами ("копытят" снег).

Младший сын Н. Н. Андрюшка, наслушавшись отцовских разговоров и споров его с самим собой, уже готовился в ковбои (при условии: у него будет маленький вездеход и тоже маленький вертолет).

Обязательное образование в России, по М. М., будет четырехлетнее, при условии, что учителя не будут бастовать.

Будут в России и огромные города, наполовину заселенные бомжами со всего света. Другая часть населения городов – чиновничество.

Будут и отдельные племена.

Иным племенам не нужны будут ни культура, ни наука, ни искусство только оружие. Стремление к миру там наряду с уголовными преступлениями будет караться по шариату.

Будет в городах и высокое искусство – в той мере, в какой оно необходимо для улыбок властей и мечтаний разнотравной интеллигенции. Основная же задача искусства будет состоять в том, чтобы превзойти мировую порнографию.

История как наука будет не в почете: какой власти она нужна? какой оппозиции? Коммунисты, те вообще откажутся от истории. Наука в целом будет, но в необычном порядке: сначала научные исследования будут распродаваться, а затем внедряться в жизнь. Распродаваться они будут с торгов, кто больше даст за исследование; внедряться – смотря по авансам.

Результаты не такие уж скромные. Многие ученые окажутся сотрудниками чужих академий – этот отхожий промысел станет очень распространенным, но и быстро начнет затухать: рынок заполнится вскорости.

Жизнь перед тем, как ей погаснуть на Земле, что экологически неизбежно, станет внеисторической, примерно такой же, как в доисторические времена.

Единственным национальным богатством (духовным) останется язык, но русский язык будет распродаваться государственными и частными фирмами: за внедрение иностранного слова вместо русского будут выплачиваться порядочные суммы.

Еще будет распространяться эсперанто – тоже небескорыстно.

Кино и театр будут показывать в промежутках между рекламными роликами, но они все-таки ухитрятся выжить, многие артисты будут знамениты благодаря тем же роликам и порно.

Однако все это пустяки, все – частности, потому что над всем возвышается непосредственная угроза экологической гибели.

Земной шар преобразуется в некий вариант самого себя: он ведь утяжеляется за счет размножения человечества и становится легче за счет откачки из него нефти. А что стоит искалечить земную кору, если ее толщина всего тридцать километров, а на ней – метр растительного слоя.

Нефть сжигается, прогревает атмосферу, в результате – озоновые дыры. Меняется вес земного шара и атмосферы – значит, меняется орбита их вращения вокруг Солнца. Меняется климат.

Какой смысл заниматься склоками и дележом власти старыми, подлыми, изощренными способами на совершенно другой, искалеченной и исковерканной, земной коре? Заниматься, к примеру, проблемами коммунизма? Нелепо! Дико! Дикое сочетание первобытности с современностью. Зачем я буду участвовать в этой пляске на кладбище? Не буду! – так говорил, так по ночам выкрикивал М. М.

– Действительно – блажь! – подтверждал Андрейка, когда однажды М. М. затеял за столом разговор на эту тему. – Потрясающая блажь и глупость, такой еще не было. Такая может быть только однажды! Такая может быть только в государстве власти, и ничего другого. Такая и есть. То есть конец цивилизации, конец земному шарику. Да здравствует откровенный секс.

– Дурак ты, Андрейка! – вмешалась Софья Андреевна. – Уличный дурак. Молокосос, а туда же! Секс без любовной интимности – это свинство, что-то звериное. Если ты этого не усвоишь, то тоже будешь скотиной! А ведь когда ты родился, у тебя были такие умные глазки! На редкость! – при этом Сонечка внимательно посмотрела на мужа. Дескать, у тебя тоже когда-то были. Кажется, она стала отличать в нем Н. Н. от М. М. А старшего любить сразу за двоих сыновей.

Ну а умница Гоша, тот, разумеется, в принципе поддержал М. М.:

– Человечество не жалко. Оно только и сумело, что уничтожить самое себя. Спинозу жалко. Гегеля. Еще с десяток других личностей. Маму жалко нашу, Сонечку. – О Н. Н. Гоша не упомянул. – Бога жалко: что будет делать Бог без людей? В чьем сознании обитать?

Возможности переселения человека на другую планету М. М. не признавал. И Гоша не признавал.

Таков был их вариант ближайшего будущего, таковы соображения.

То, что у М. М. такого варианта не было, с этим Н. Н. как-то мирился, но вот что его не было у Гоши...

По поводу Гоши в семье вообще не иссякали, а все нарастали и нарастали тревоги. Такой способный, такой ласковый, даже сентиментальный, с женственным лицом, он вот-вот должен был пойти в армию. Под начало какого-нибудь "деда", который, ошалев от собственной злобы, будет походя бить Гошу по лицу...

Сонечка, так та просто с ума сходила.

В разработке варианта коммунистического двадцать первого века М. М. участвовать наотрез отказался, и Н. Н. был теперь один-одинешенек истинная судьба хотя бы и не истинного, а все-таки писателя.

М. М. говорил:

– Единственный диктатор, которого может признать такое существо, как человек, – это Бог. Потому что Бог – уже не существо, а диктаторы из числа людей совсем недавно проиграли на исторических выборах.

Н. Н. действительно оказывался один-одинешенек – истинная судьба даже и не истинного писателя. Пришлось заняться прогнозом второго варианта, будучи отвергнутым не только всеми, но, кажется, и самим собой.

Сам собой Н. Н. уяснил, что коммунистического учения на практике и не было никогда, а был набор мероприятий, соответствующих моменту захвата, а затем и удержания власти: война так война, мир так мир, укрупнение так укрупнение, разукрупнение так разукрупнение, кукуруза так кукуруза.

Придя к этому выводу, Н. Н. без всякого порядка набросал все-таки возможные громко провозглашаемые для ближайшего будущего коммероприятия.

Листочек с этим наброском получился такой.

Герб, флаг и прочая государственная атрибутика Советов неукоснительно восстанавливаются. Россия снова называется СССР.

Вся власть переходит Советам.

Все Советы – коммунистические. Создаются земства. Тоже коммунистические.

Перераспределение народного богатства: грабь награбленное. Во всяком случае, присваивай присвоенное.

Первые шаги новой власти:

выпуск государственного займа с обязательной подпиской каждого гражданина на сумму 1,2 годового заработка, с выплатой в течение года;

подписка о признании новой власти;

подписка обязательства сообщать соответствующим органам о всех замеченных признаках антисоветской деятельности, с чьей бы стороны эти признаки ни исходили;

обязательное обучение детей начиная с семилетнего возраста (запись в школы производится одновременно с записью в пионерские отряды);

введение некоторых льгот для партактива;

обобществление земель, переданных за последние двенадцать лет из государственного фонда в частное пользование;

всемерное укрепление обороноспособности страны, повсеместное развитие Осоавиахима;

в области международной – самое активное развитие дружбы народов под лозунгом: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" (в первую очередь это относится к странам СНГ).

Составление наброска коммероприятий было делом дискомфортным, и, наверное, поэтому Н. Н. стали сниться странные, на что-то без конца намекающие сны.

Они спали подолгу, Н. Н. и М. М., – и по восемь, и по девять часов, однако не зря спали, не просто так – просыпались с готовыми отрывками "Предисловия", а иногда и самого романа. У каждого были свои отрывки, они ими торопливо обменивались.

А один сон у Н. Н. был такой...

Вагон пригородного поезда с ободранными сиденьями, пассажиров не так много, давки нет, пассажиры странноватого вида, всё мужчины и женщины, чем-то как будто знакомы Н. Н.

А это, оказывается, представители тех групп, тех сословий, что станут действующими лицами романа "Граждане".

Разговор у них мирный, можно сказать, необычайно мирный, хотя вот она, группа профессиональных убийц, вот они, игроки в "приоритеты и паритеты", а вот "челноки", а вот интеллигенты и пенсионеры (в том числе все-таки Сосновый, вернее, его прототип). Как говорится, каждой твари по паре.

О чем разговор? Разумеется, о власти.

Ельцин обязательно выставит свою кандидатуру на выборах 2000 года, обязательно, а сейчас он уже ведет избирательную кампанию, демонстрируя, что он может найти согласие со всеми: и с коммунистами, и с убийцами, и с зарубежными руководителями – одним словом, между всеми, а тогда зачем его переизбирать? Он на любой случай может организовать четверки, семерки, восьмерки и так далее в возрастающем порядке и поделиться властью, возглавить то движение умов, которому экология – так себе, что-то вроде летнего пляжного колпака.

Куда же они, все эти пассажиры, едут? Они едут в город Заморочник на заседание "круглого стола" будущих персонажей романа "Граждане". Покуда Н. Н. и М. М. их выбирали, они сами самовыбрались. А может быть, их сорганизовал М. М., ничего не сказав при этом Н. Н.

Особенное внимание Н. Н. привлекла довольно красивая, довольно молодая и довольно беспокойная женщина, которая сидела у самых дверей вагона и причитала:

– Ох, не успеем! Ох, не успеем выйти из вагона, поезд в Заморочнике стоит всего одну минуту! Того меньше!

Что-то уж очень знакома Н. Н. эта женщина, а все потому, что это его жена Софья Андреевна. Она-то здесь при чем?

Что-то ёкнуло у Н. Н. под сердцем. Сильно ёкнуло.

Н. Н. был женат на Софье Андреевне вторым браком, хорошо женат, удачно, и эту удачу ему никак не хотелось выпускать из рук. Ну, никак! Пожалуй, это было бы подобно тому, как если бы Н. Н. выбросил на свалку уже готовый роман "Граждане". А может быть, это значило бы еще больше? Гораздо больше?!

До сих пор Софья Андреевна была идеальной женой и только в одном пункте срывалась – уж очень нервозно, очень серьезно реагировала на выходки Андрейки.

Поезд прибыл на станцию Заморочник, все успели выскочить из вагона, все пошли по платформе в одном направлении, и тут Н. Н. проснулся. Проснувшись, понял, что ему есть над чем поразмышлять. Он никогда не представлял себе роман "Граждане" простым, без загадок, но чтобы он был таким загадочным?.. Знал бы, так, наверное, и не брался бы представлять. Что получается за "Предисловие"? Тоже не скажешь.

– Ну и как? – спросил М. М. у Н. Н., когда тот и проснулся.

– Ничего не понимаю. Это ты придумал?

– Ну уж, голубчик, не сваливай с больной головы на здоровую. Я такими глупыми мечтами не занимаюсь, – возмутился М. М.

Н. Н., подумав, и в самом деле принял сон на свой счет и спросил:

– Ну чего уж тут особенно глупого-то? Это нейтрально!

– Это – мечта! Глупая! Ты только на глупость и можешь уповать.

– Почему?

– Очень просто! Герои твоего романа уже собрались дружной компанией, уже едут на какой-то саммит обсуждать, кто и как будет исполнять свои роли в романе "Граждане", как они будут взаимодействовать. Но ведь этого же никогда не может быть. Разве что за большие-большие деньги, которых у нас нет, никогда не было и никогда не будет. Это вполне разрозненные эгоисты, они готовы каждую минуту перегрызть глотки друг другу, а нам с тобой – с особенным удовольствием, вот и все! А тут? А тут все они едут в одном вагоне, все болтают непринужденно друг с другом, у всех один пункт назначения, одни и те же рельсы, да еще и ты с ними? А это – зачем?

Н. Н. понял все невероятие сцены:

– Ну ладно – я... А зачем там с ними еще и Сонечка?

– Вот именно – зачем? Это просто-напросто непорядочно с твоей стороны! По-хамски как-то... Зачем ты ее-то втер в эту компанию?

Со стыда перед М. М. не знал Н. Н., куда и деваться. Он не только не оправдывался, а еще и еще приводил какие-то доводы против себя, в пользу М. М.

"Хорошо, что вовремя проснулся, а то ведь черт знает куда мог еще прийти! Куда и к чему? К деловому саммиту в городе, например".

А тут еще обстоятельства чисто семейного свойства. Н. Н. и в них был виноват, а М. М. ни при чем.

Если младший сын Н. Н., Андрюшка, готовился стать современным ковбоем, кочевать по заброшенным просторам Сибири или Юго-Востока России, то старший, Гоша, уже состоял в активе каких-то экологических организаций, то есть целиком следовал за М. М., не подозревая, что это лишь небольшая, во всяком случае ограниченная, часть его собственного, и притом единственного, отца.

И это еще не все.

Н. Н. стал замечать и замечать, что его жена все больше и больше склоняется в сторону М. М.

Ей было уже под сорок, но в семье ее все еще так и звали – Сонечка: она склонна была к некоторым странным увлечениям. Например, изучала породы медведей, хотя ни одного из них не видела на воле, – по фотографиям изучала.

Были у нее и еще причуды, но без причуд Н. Н. меньше любил бы ее, такую детски голубоглазую.

Так или иначе, Н. Н. собрался с духом и спросил у М. М.:

– Тебе не кажется, что "Предисловие" слишком разрослось?

– Давно кажется! Давно-давно!

– Почему бы это? Ты не знаешь?

М. М. решительно утверждал, что вся история человечества – это история человеческих ошибок по отношению к самому себе. И они, Н. Н. и М. М., не составляют никакого исключения.

Иначе и быть не могло, утверждал М. М., поскольку природа ошиблась, когда наградила человека человеческим разумом. За ошибки приходится расплачиваться, вот она и расплачивается. Настало время.

Н. Н. не был столь пессимистичен, он говорил, что нельзя полагаться только на логику, кроме нее человек заряжен еще и эмоциями и наделен интуицией.

Однако расхождения – глубоко психологические – были столь серьезны, что дальнейшее сотрудничество между Н. Н. и М. М. каждый час могло прерваться. И некрасиво прерваться-то – ссорой, нетерпимым отношением друг к другу. Драмой.

Что же оставалось в таких условиях, какие возможности?

Пока еще не поздно, не совсем поздно, надо было им, как соавторам, совершенно и до конца разойтись.

Н. Н. так и сделал.

– Спасибо, друг! – сказал он. – Большое спасибо! Дальше я один. Общее дело – "Предисловие", – кажется, сделано. Мы с тобой, Н. Н., – глупые люди: вздумали искать граждан. Где их искать, если нет гражданского общества? Хотя бы и фиктивного коммунистического и того нет и не может быть. Это уже доказано: не может! Ищи ветра в поле!

У Н. Н. что-то засвистело в ушах – ветер.

– Прежде чем мы найдем граждан, человечество сгинет. По экологическим причинам. В предчувствии этого, в правильном предчувствии, и происходит все то, что происходит. Вот я и думаю... Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь: мы с тобой глупцы! Тебе еще простительно, но мне... Я же на десять лет старше! Я давно собирался объяснить тебе это, объяснить, что вся окружающая нас действительность – это толпа неосмысленных предисловий, и не нам с тобой их осмыслить...

И тут Н. Н. и М. М. корректно распрощались, кивнув друг другу:

– Будьте здоровы!

– Чего и вам желаю!

– Большое спасибо. За сотрудничество.

– Спасибо большое. За сотрудничество.

Эти простые, любезные слова были сказаны тихо, почти шепотом, но очень нервно. Рыдательно.

Оставшись в комнате один, Н. Н. сидел молча и не решался о чем-нибудь подумать. Жалел, что М. М. исчез как таковой.

Но это одиночество продолжалось недолго – явился Замысел. Конечно, у него не было облика, но это был он.

Он сел за тот же письменный стол, снова нога за ногу, и еще пальцем погрозил:

– Смотри у меня!

– Смотрю...

– Не так смотри-то – веселее, веселее!

– Куда денешься, стараюсь!

– То-то!..