Текст книги "“Экологический консерватизм”: шанс для выживания"
Автор книги: Сергей Залыгин
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Сергей Залыгин
“Экологический консерватизм”: шанс для выживания
Сегодня экология представляется мне как деятельность, направленная на преображение всех остальных форм деятельности современного человека: управленческой, производственной, социальной, здравоохранительной – всех без исключения. Ибо человечество подошло к тому пределу, за которым, если не будет пересмотрена вся наша жизнь в пользу сохранения природы, мы неизбежно должны будем погибнуть. Критический момент наступил.
Мы, современники, видим экологическую проблему в двух аспектах. Первый – технический. Это прежде всего поиск безотходных технологий, производства энергии и товаров потребления. Без этого дальнейшее производство немыслимо, если учесть, что в конечном продукте содержится не более 1 – 10 процентов от количества сырья, запущенного в производство, а 90 – 99 процентов идет в отход, загрязняя атмосферу и воды, способствуя вырубке лесов и эрозии почв. Второй аспект – сокращение наших материальных потребностей, сокращение вопреки научно-техническому прогрессу (НТП), главное назначение которого не только потребности удовлетворять, но и бесконечно их умножать. На фоне НТП сокращение потребностей представляется делом сомнительным и отдаленным. Мы относим это требование не к себе и даже не к своим детям, а к отдаленным поколениям.
Но вот в чем дело: если даже безотходные технологии в ближайшие десять – двадцать лет сократят расход природных ресурсов в два раза, а население Земли за этот же срок увеличится в полтора раза, а потребности хотя бы половины населения увеличатся в той же пропорции, как это имело место в течение последних десяти лет, темпы разорения природы, использования ее ресурсов не только не сократятся, но и очень сильно возрастут. Иначе и не может быть: бесконечность (бесконечное возрастание потребностей и результат этого в абсолютных цифрах) рано или поздно обязательно превзойдет конечные пусть и грандиозные, но все-таки конечные цифры природных ресурсов, таких, казалось бы, неисчислимых, как количество кислорода в атмосфере, запасы минеральных ископаемых, объемы пресных вод и т. д. Значит, исход очевиден как дважды два – четыре. Человечество, которое само себя загнало в экологический тупик, оставаясь таким, какое оно есть, выйти из этого тупика не сможет. Для этого оно должно принципиально изменить свои отношения с природой, должно усвоить и принять к действию тезис: человек вовсе не царь природы, он находится не над ней, а в ней самой, как ее часть, далеко не самая необходимая, но самая жестокая и эгоистическая, а в конечном счете и антиприродная. Природа – идеальный механизм самореализации, в ней нет неиспользованных возможностей и есть все, что только в ее условиях может быть (и нет ничего, чего быть не может).
Почему тот или иной вид растений, то или иное животное существует? Потому, что оно может существовать в природе, в ее климатических, почвенных и других условиях, в ее эволюции. Нечто может быть потому, что может быть, – это не тавтология, это мудрость природы и самодостаточный ответ на вопрос. Ответ вполне логичный при условии, что для каждого существа его потребности в пище, пространстве, размножении, в продолжительности жизни, одним словом, все без исключения его потребности определены раз и навсегда и все, вместе взятые, составляют некий баланс живого вещества и условий его существования, баланс, при котором имеет место полная самореализация природы, без малейшего нарушения равновесия между возможностями и потребностями. И только человек (с некоторого времени) стал определять свои потребности сам для себя, без учета возможностей природы и сверх ее собственной самореализации.
Так как же ему не быть существом антиприродным?
Отношение человека к природе может измениться только после того, как люди изменят свои отношения друг с другом.
Это явствует хотя бы из того, что огромная часть в потреблении природных ресурсов расходуется на содержание существующей ныне системы вооружений. Сколько металла расходуется на вооружения? Сколько хлопка, горючего, взрывчатых веществ?
По разным сведениям, треть всего используемого сырья расходуется предприятиями военно-промышленного комплекса (ВПК) и на содержание вооруженных сил при том, что ни для кого из нас лично это не является насущной потребностью, что для большинства уже сегодня это очевидный абсурд. Тем более, если учесть, что предприятия ВПК, испытательные ядерные полигоны – это еще и прежде всего главные отравители атмосферы, всей окружающей среды.
Установлено, что если бы эти средства были затрачены на мероприятия по охране природы, на очистные сооружения, восстановление лесов и почв, на вложения в те же безотходные технологии – в течение пяти-шести лет можно было бы коренным образом изменить состояние окружающей среды.
Но таково наше бытие – мы во власти абсурдов, созданных нашими же руками.
Итак, первейшая и труднейшая задача – научиться жить без войн и вооружений.
Когда-то это умение мы приобретем? Или – раньше погибнем?
Но ведь и помимо ВПК нецелесообразное расходование ресурсов и соответственно засорение окружающей среды происходит при яростной конкуренции товаропроизводителей, то есть при перепроизводстве, при сокращении сроков службы любого товара в результате все той же конкуренции. И не нужно думать, будто расточительно только богатство, нет, при дефиците товаров и нищенстве наступает беззаконная хищническая добыча природных ресурсов, никто не соблюдает правил охраны окружающей среды, никто эти правила не пытается установить. Надо иметь в виду, что богатство создается пусть и не всегда праведным, но хорошо организованным трудом, бедность же – результат неорганизованного и малопроизводительного труда.
В бывшем Советском Союзе могущество создавалось прежде всего за счет самого хищнического разорения природы. Если бы Россия не обладала огромными ресурсами и огромной территорией, она никогда не стала бы советской, тем более никогда не организовала бы вокруг себя “лагерь социалистических государств”, пользующихся “советскими” природными ресурсами. Богатство нищих никому не приносит пользы, ни богатым, ни бедным.
Природа сама по себе эволюционна, а революции и войны исключают людей из природной эволюции, из самой природы.
Очевидно, что человечество давно миновало эпоху своего гармоничного сосуществования с окружающим миром (как это было в древней Греции и в древнем Китае), эпоху, когда люди уже перестали ощущать повседневную власть природы над собой, но еще и не почувствовали своей власти над природой. Когда они уже изобрели компас, но еще не знали огнестрельного оружия.
Само собой разумеется, мы не можем, а если бы и могли, то вряд ли решились бы вернуться к тем далеким временам, но, может быть, прошлое оставило нечто, что помогло бы нам сегодня “модернизировать” свои отношения с природой?
Мне представляется, что такого рода завещания (в предвидении нашей судьбы) нам были вручены религией.
Все религии экологически безукоризненно чисты и правомерны уже по одному тому, что признают наличие над человеком высших сил и отрицают его собственную власть над миром, все требуют от человека умеренности его потребительских страстей.
И в наше критическое время нам необходимо приобщение ко всему нравственно-значительному, что создано умом и верой человека, создано в истолкование и упрочение нашего собственного существования на Земле, а самым значительным, выраженным через слово, завещанием являются такие книги, как Библия, Коран, труды Конфуция и его последователей.
Да, нам необходимо новое приобщение к религиозным началам жизни, а за религиями остается обязанность значительно большего взаимопонимания и взаимной терпимости на основе не только историко-культурной, но и исходя из современного экологического сознания. Ни один народ не обходился без религии, и ни одна религия не возникла из пренебрежения к жизни и к природе в целом. Наверное, в нашем сознании нет ничего более традиционного, чем религия и религиозные догматы, но как бы ни был памятник прошлого грандиозен и значителен, день сегодняшний не может быть подчинен только поклонению этому памятнику. Современная духовная жизнь – тоже несомненный факт, а сопряжение современности с историей – это задача культуры. (Это она предоставляет нам возможность читать или же видеть на сцене древних греков и не менее древних китайских мудрецов в исполнении нынешних шошуди; так или иначе, но именно она совмещает религиозные догматы с запросами пусть даже и нерелигиозного юношества.)
Именно культура позволяет нам понять, что человек, если даже он и не знает имен изобретателя первой паровой машины, первого автомобиля, первого компьютера, все равно без особых потерь может пользоваться всеми современными техническими средствами, но если он не знает имен Христа, Магомета или Конфуция, это умаляет и его собственную жизнь, и жизнь в целом. Жизнь в этом случае лишается уже накопленного ею смысла, применительно к нашей проблеме – смысла экологического, а тогда и человек становится рабом безымянного НТП, того самого, который лишен памяти и ориентиров в восприятии настоящего. Тогда настоящее воспринимается только как необходимая ступень к будущему. К будущему с еще более развитыми и умноженными материальными потребностями. Так оно и есть – день сегодняшний всегда мешает НТП, который торопится в день завтрашний – скорее, скорее! – и этой своей торопливостью он будущее предает, потому что будущее – ничто без прошлого и без настоящего.
Для экологии ближе не энтээровский линейный прогресс, но евангельское изречение: “Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы” (Мф., 6:34).
Нынче ученые начинают осознавать все ими в экологическом плане содеянное, а выход ищут в безотходных технологиях, больше им искать негде. НТП корректирует как может себя, но изменить себя он не может, стать экологически чистым ему не дано, не дано и провозгласить духовно-экологические принципы.
Однако же никому не дано и отменить НТП, а значит, дело опять-таки за культурой с ее способностью совмещать прошлое с настоящим, совмещать и в науке и в искусстве, тем самым работая на будущее.
Только экологизация культуры, включая в это понятие и всю разумную жизнедеятельность человека, должна снова, но уже в другом качестве, приблизить нас к природе.
Но что же такое сама экология, как ее определить? – спросим мы.
Экология – явление для человека новое, хотя и давно существующее в его бытии подспудно.
Экология возникла в середине прошлого века благодаря знаменитому ученому Э.
Геккелю как очень узкая и специфическая отрасль биологии, призванная изучать взаимоотношение растительных и животных организмов между собой – и только! Кто бы мог подумать, что менее чем через сто лет объектами экологии станут вся природа и все человечество в их взаимоотношениях, в перспективе их дальнейшего сосуществования?! Теперь-то мы удивляемся – как это раньше, ну хотя бы в период европейского Ренессанса, экология не возникла под любым другим названием?
Дело объясняется просто: не было практической потребности в таком учении, человечество, пользуясь дарами природы, еще не противопоставляло ей себя. Но вот потребительское отношение к жизни завело жизнь в тупик, в темный лабиринт, в котором мы и бродим на ощупь, не имея представления даже и о границах этого лабиринта.
Вот и экология нынче тоже безгранична. Она не знает, чту есть она – наука или массовое общественное движение? практика или теория? мышление или поведение? прагматизм или альтруизм? Является ли она постоянной или только эпизодической составляющей нашей духовности? Нам известно только, что она необходима, что без нее мы перестанем быть.
Экология сегодня – это, вернее всего, тот разумный консерватизм, который не отрицает завтрашнего дня, но и не рвется в него, пренебрегая днем сегодняшним.
Для разумного консерватизма важно, чтобы завтра было хотя бы не хуже дня сегодняшнего (а еще лучше, если хоть немного, а все-таки лучше). Этот постулат уже сдерживает наши потребности, соответствует и реальной жизни, для которой один день и целая вечность равнозначны. А если жизнь прервется на одно мгновение, только на один-единственный день? Если это случится, жизнь не восстановится уже никогда…
Поэтому экология и ее этика и стремятся воплотить свой принцип в наше повседневное существование.
По существу, геккелевский термин “экология” давно устарел, но не будем ратовать за новые и новейшие обозначения – это не бог весть сколь важное и необходимое занятие, от нас зависит придать слову (и придавать в дальнейшем) иной, гораздо более широкий смысл, такой, чтобы прилагательное “экологический” находило свое место в сопряжении со множеством существительных, таких, как “религия”, “культура”, “страна”, “государство”, “жизнь”, “образ жизни”.
Ну а этика экологии – что кроется в этом словосочетании?
Многое кроется. Много чего вскроется, если все-таки наступит время, когда человек будет руководствоваться законами экологии. Если и в самом деле биосфера перейдет в ноосферу (по Вернадскому), то есть антропогенные процессы, вся деятельность человека впишутся в естественный природообразовательный процесс.
Предпосылки к этому – теоретические – налицо. Вернадский на них указывает, приравнивая, скажем, создание человеком новых видов животных, новой, самой разнообразной растительности (культурные растения) или же создание культурного слоя – почвогрунта – к таким природным процессам, как процессы геологические.
Вот они сольются в нечто единое – те и другие процессы и явления, – а тогда (по Вернадскому) биосфера эволюционно перейдет в ноосферу.
Теоретически – да, такая эволюция возможна и даже неизбежна. Если (опять-таки “если”!) мы сохраним биосферу и сами в ней сохранимся до того времени, когда этот переход одних качеств природы и человека в другие их качества встанут “в повестку дня” нашей планеты.
Современная экология по большому счету ради того и возникла, ради того и существует, чтобы обеспечить переход биосферы в ноосферу. Уникальная задача – еще ни одна наука, ни одна человеческая деятельность подобных задач и целей перед собой не ставила. Конечно, было бы куда как лучше, если бы подобных задач не возникало никогда, но что поделаешь? – XX век со всей остротой задачу поставил, век XXI окончательно решит: быть или не быть ноосфере? То есть быть или не быть человечеству.
В такой-то вот ситуации экология уже сегодня должна выработать свою собственную этику – ни много ни мало, а этику не только жизни, но и смерти. Смерть – ни для кого она не делает исключений. Любая сегодняшняя жизнь должна уступить место жизни завтрашней, иначе жизнь очень скоро изживет себя, а этим незыблемым законом и должна руководствоваться экология. Скажем так: современные биология и медицина установили, что потенциал долголетия человеческого организма составляет… четыреста лет! Будут соответствующие условия – и этот потенциал может быть реализован.
К счастью или несчастью будет эта реализация? Такое вот противоречие между интересами человека и человечества? Конечно, человеку, нескольким поколениям, выпадет удача, ну а человечеству в целом? Планета, безусловно, не выдержит подобной нагрузки долгожительства, такого демографического взрыва.
Значит, уже сегодня перед экологией возникает этическая проблема: ей нужно решать, в какой мере следует способствовать долгожительству, нужно спланировать, какой вариант выбрать – первый, когда человек живет четыре календарных века, или второй – при котором четыре человека проживут по веку каждый? Или какой-то еще третий, четвертый и т. д. вариант?
Это пример из области экологической этики. Таких примеров можно представить себе множество. Но только нам не до них. В нынешнем хаосе, в нашем политизированном, амбициозном, коррумпированном, криминалистическом обществе мы ведь не столько живем, сколько выживаем, а выживание – это антипод жизни уже по одному тому, что нынешнее поколение заботится только о самом себе, будущее в его представлении как бы и вовсе не существует.
Мы вот все кричим: Россия, Россия – великая страна! Ну если мы великие, так и цели должны быть у нас соответствующие, экологические – прежде всего.
Я знаком и с практикой общественного экологического движения, и с практикой экологической науки – какое там величие? Общественность нынче погружена в апатию, кое-как она выживает по партийным признакам, ей не до всеобщих и глобальных задач.
В экологическом движении полный упадок и даже нет сравнения с годами начала перестройки, когда общественность остановила пресловутый “проект переброски рек”, когда экологическая тема изо дня в день фигурировала на страницах периодической печати и депутаты всех уровней занимали депутатские места при условии, что они клялись защищать природу.
Что сталось с многочисленными общественными экоорганизациями? Я близко знаю ассоциацию ученых “Экология и мир”, ее руководители в свое время тайно создали частную фирму на общественной материальной базе, живут за счет сдачи помещения в аренду, не только живут – процветают, но даже не позволили собрать общее собрание ассоциации, когда эта махинация была обнаружена.
Одно время казалось, что экологические проблемы потянут предприниматели. В самом деле, если предприниматель оценивает выгоды не только нынешнего дня, но и в десяти-пятнадцатилетней перспективе, экология представится ему одной из самых эффективных сфер вложения капитала. Но разве тот, кто сегодня выживает, заглядывает на пятнадцать лет вперед?
И предпринимательские начинания этого рода, такие, как “Кедр”, ото дня ко дню угасают. Возникают новые, ну, скажем, очень представительная “Чистая Россия”, однако и ей, по-видимому, не под силу преодолеть бюрократические препоны и тот развал, в котором никто не может найти самого себя, свой собственный путь.
А что делается в науке? На последнем общем собрании Российской академии наук большинством голосов из членов-корреспондентов в действительные члены прошел Ю.
А. Израэль, бывший председатель Гидрометкомитета СССР, ответственный за информацию, которую давала наша пресса по поводу чернобыльской катастрофы.
Информация эта имеет уникальное значение для науки, и позже Ю. А. Израэль опубликовал ее и получил за свои труды золотые медали, но вот вопрос: если сравнить эту “золотую” информацию с той, которую автор публиковал непосредственно вслед за катастрофой, – будут ли данные идентичны? Этот вопрос поставил перед собранием академик В. П. Маслов, но ему ответили, исходя из принципа “кто старое помянет…”, и даже комиссия, которая изучила бы этот вопрос, создана не была.
Не стали поминать старое и члену-корреспонденту О. Ф. Васильеву, одному из инициаторов проекта переброски речного стока, он тоже прошел в академики, он все еще придерживается своих прежних принципов – хотя бы в вопросе строительства Катунской ГЭС.
Академия наук с легкостью необыкновенной реабилитирует ученых, причастных к экологическим бедам нашей страны. Они ведь настырные, эти ученые, организуют звонки, письма своих коллег, и через собственные унижения перешагивают, и компромат на своих оппонентов не брезгуют применить, так не проще ли их принять, отвязаться от них раз и навсегда?
Да ведь не только в нравственной, но и в судебной практике России природоохранным проблемам не придается никакого значения. В США до 80 процентов всех проектов природопользования проходит через судебную экспертизу и суд, а мы до сих пор не знаем истинных виновников чернобыльской катастрофы, не знаем и тех, кто скрывал от нас ее масштабы и последствия.
И это тоже этика экологии – как научного процесса, как общественного движения.
Великие цели и унизительно мелочная практика… Что возьмет верх? Что бы ни взяло, но если сейчас же опустить руки, сейчас же отступиться, это будет самое большое из всех возможных предательств. И многие ученые и просто экологи на местах, несмотря ни на что, борются за разумное природопользование.
Потенциал российской природы огромен, он-то и обязывает нас не опускать рук.
Вопрос только в том, чтобы не упустить время, чтобы это не было слишком поздно…
© 2001 Журнальный зал в РЖ, «Русский журнал»
Опубликовано в журнале:
«Новый Мир» 1994, №11
