Текст книги "SOLNЦЕЛЮБ & KOVIR-19. Песня о Волке"

Автор книги: Сергей Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5. Пророчество

В сумерках раннего летнего утра через ворота западной сторожевой башни выехали из Киева двое всадников – княжеский сотник Блуд на боевом скакуне и слуга князя Ярополка, молодой копейщик Варяжко на низкорослой лошадке. Стражники, ворча и зевая, загремели засовами, запирая за ними тяжелые кованые ворота. Всадники прогремели по деревянному мосту через глубокий ров, выехали на тракт и повернули налево.

Всю дорогу до леса сотник то оглядывался и пускал коня в галоп, будто за ним кто-то гнался, и копейщик едва поспевал за ним, то останавливался, выхватывал из-за пояса булаву и боевой топор и начинал вертеться вокруг себя, словно отбивался от кого-то. В такие моменты копейщик отъезжал в сторонку и терпеливо дожидался, опустив копье до самой земли и ковыряя наконечником разросшийся у дороги чертополох. Вокруг не было ни души. Утреннюю тишину нарушали только ранний жаворонок в светлеющих небесах да топот и всхрапы несчастного коня сотника, взбивавшего копытами дорожную пыль вокруг себя. В конце концов, Блуд успокоился, и путники пустили своих скакунов в карьер, быстро достигли леса, на рысях миновали урочище с Аскольдовой могилой; у приметного каменного креста повернули с тракта налево, пересекли дубраву, взлетели на обрывистый берег – и сходу осадили своих скакунов. Оба ослепли от яркого солнца, встающего над широким Днепром…

Прикрываясь ладонью, сотник поискал глазами безопасный спуск. Не найдя, сплюнул в сердцах и пустил коня шагом – по-над яром, по самому краю. Копейщик поднял кверху свою тяжелую длинную пику, поставил торчком у седла и осторожно двинулся следом…

Было уже далеко за полдень, когда, после долгих блужданий, всадники в очередной раз остановились. Сотник спешился, бросил поводья копейщику и начал спускаться, оступаясь и соскальзывая, цепляясь за кусты и крепкие корни деревьев…

На крутизне, среди нор быстрокрылых стрижей, притаилась пещера колдуньи. Прямо над ней росла-изгибалась береза, и нависали косматые травы. Куст бузины перед входом загораживал пещеру от любопытных с реки. На небольшом пятачке между бузиной и пещерой стояла на камне хозяйка – колдунья Калуша. Лицо и руки у нее были раскрашены охрой. На ритуальных одеждах покоились длинные косы. В них были вплетены знаки силы и амулеты – орлиные перья, волчьи хвосты и мелкие звериные кости. На голове у колдуньи красовался обруч с тонкими ветвистыми оленьими рогами. Неподвижная словно засохшее дерево, она пристально следила за полетом птиц, опираясь на посох.

Запыхавшийся сотник остановился на склоне, рядом с кривой березой, оперся локтем о толстую ветку, вытер лицо. Отдышавшись, он хотел было двинуться дальше, да тут услыхал у себя под ногами как из-под земли:

– Будет дождь!

Он вздрогнул от неожиданности, потерял равновесие и, гремя доспехами и оружием, скатился под ноги колдуньи.

– Повезло тебе, а мог бы и вниз улететь, – сказала колдунья с усмешкой и легонько ткнула упавшего посохом. – Ты чего, воевать тут собрался? Вставай уже, Блуд!

Сотник поднялся, стряхнул с себя пыль, поправил меч с кинжалом на перевязи, подобрал булаву и топор и заткнул их за пояс. Поглядел на колдунью.

– Да и ты нарядилась как в праздник, Калуша. К чему бы?

Сотник еще раз встряхнулся, звякнув металлом, и проворчал:

– Насилу нашел твое логово! Два раза впустую спускался с обрыва и вновь забирался на кручу. Снова твой верный морок мне глаза застилал и голову чем-то морочил.

– Он меня сторожит. Не подпускает, кого ни попадя. Чем пугал в этот раз?

Сотник сказать не решился колдунье, что сегодня злой дух был особенно зол и всю дорогу меречил ему блестящее лезвие топора, занесенного над его головой. Наваждение было таким неотвязным и ясным, что сотник несколько раз собирался назад повернуть. Однако не повернул, – охота оказалась пуще страха. Сказал вместо ответа:

– Чего ты сюда забралась? На Киеве что не сиделось? Все твои у Велесова капища требы кладут на Подоле.

– Мне и тут хорошо. Подальше от всех. А ты что – опять воеводство меречить пришел?

– Ты все сама знаешь. Идем в твое логово, старая!

– Нет. Спустимся нынче к воде. Поторопись уже, сотник!

Блуд и Калуша спустились с горы и очутились у тихой неподвижной заводи, окруженной стеной камыша.

– А ведь ты нашим богам требы не кладешь, старая! – сказал сотник.

– Старые боги сильней ваших идолов! – авторитетно заявила колдунья.

– Тогда давай – клади требы своим богам! – нетерпеливо приказал сотник. – Знать хочу про свое воеводство. Прошлый раз ты ответ не дала.

– Так его и не было. Тогда ваша Мокошь-судьба еще не сплела свои нити.

– А что изменилось?

– Теперь все сошлось, и судьбы участников переплелись неразрывно.

– Что же случилось такого?

– Хватит болтать! Руку дай! – приказала колдунья.

Поддернув рукав, Блуд протянул свою мощную длань. Колдунья цепко схватила запястье и неожиданно чиркнула по нему маленьким острым ножом. Сотник вздрогнул, но колдунья только крепче вцепилась и подтащила сотника к самой воде. Кровь, что текла по руке, закапала темными каплями в омут. Калуша склонилась и забормотала:

– Матери-лосихе, медведице, упырям и берегиням, роду и рожаницам, мировому дереву древлян и воде переменчивой текучих кривичей Волкова леса. Имя вопрошающего – Блуд.

И замолчала, вглядываясь в дымчатые кровавые узоры. Сотник нетерпеливо бряцнул оружием:

– Ну? Что ты там видишь? Стану ли воеводой? Что там про Свенельда? Когда, наконец, успокоится?

– Тихо ты, ненасытный! Скоро насытишься. Блуд – он и есть Блуд. Назовись хоть Белуном, светлей от этого в лесу не станет. Темна ночь без Белуна. А без Блуда – только день светлей! Мальчишка новгородский войдет в возраст, станет великим князем киевским и всех покорит-усмирит до живота своего, и сыновей у него будет одиннадцать сильных, но двое только в потомство пойдут…

– Не морочь мне голову, старая! Про меня! Что там про меня? Видишь?

– Старого воеводу Свенельда изведут дети малые. Будет судьба Ярополка темнее ночи без месяца, а потомство его окаянным нарекут…

И замолчала. Блуд нахмурился:

– Какое мне дело до потомков? Со мной что? Говори! Стану ли воеводой?

– Сотник Блуд на воеводство встанет… очень скоро…

Колдунья в ужасе оттолкнула от себя руку сотника и попятилась.

– Что? – грозно спросил Блуд, надвигаясь на колдунью и заглядывая ей в глаза. – Что ты еще там увидала?

Калуша забормотала:

– Блуд-воевода будет пять лет служить князю Ярополку верой и правдой… а потом…

– Что – потом? Говори!

Блуд схватил Калушу за горло и приподнял:

– Ну? Что – потом?

Старуха выпучила глаза.

– А потом… предаст и убьет! – шепотом просвистела она.

Сотник хохотнул и разжал пальцы. Калуша рухнула у самой воды. Обруч с ветвистыми рогами слетел с головы, длинные косы упали под ноги сотнику. Тот наступил на них и наклонился к колдунье.

– Не убивай!– просипела старуха. – Я никому не скажу!

– Не скажешь! – улыбнулся сотник в ответ и могучей рукой сдавил ее тонкое горло.

Грянул гром, и на берег обрушился ливень…

Вечером дождь прекратился, и частокол городской стены на валу осветился последними лучами заходящего солнца. Промокшие и перепачканные с головы до ног, всадники проехали шагом по гулким и скользким бревнам моста и остановились перед западными воротами. Сотник нарушил молчание:

– Добрую весть передай своему господину, Варяжко! Пять добрых лет Ярополк беззаботно прокняжит. Так обещала колдунья.

Загремели засовы, ворота открылись, и всадники въехали в Киев.

Не видать бы сотнику желанного воеводства, да случилась беда: судьбы молодого князя Олега Святославича и сына воеводы Свенельда по имени Мстислав Лют пересеклись на узенькой тропке – на погибель обоим…

Сначала морок запутал во время охоты Мстислава Люта. В пылу погони за желанным зверем он и не заметил как, но оказался в древлянской земле, которая была теперь вотчиной князя Олега.

Потом уже Мокошь, богиня судьбы, потянула из кудели новую судьбу-ниточку, – и на охоту из своего города отправился с верной дружиной юный Олег Святославич. Мокошь переплела воедино ниточки судеб Олега и Люта, и стала смотреть…

Древляне доложили людям Олега про незваного гостя. Охотники встретились. Старые дружинники юного князя Олега признали в Мстиславе Люте убийцу Игоря Старого, оставшегося не отмщенным. По закону кровной мести Мстислав Лют был ими тут же убит.

Воевода Свенельд, как узнал про смерть сына, отпросился у князя Ярополка и пошел в землю древлян – посчитаться с убийцами. Две дружины встретились. Люди Свенельда оказались храбрее. Дружина Олега дрогнула и побежала. Перед вотчинным городом Овручем, на мосту через глубокий ров, сделалась среди беглецов давка, и многие попадали, среди первых – мальчишка Олег. Его потом насилу достали из-под тел – такая там груда была из коней и людей в грязной жиже! – уже бездыханного…

***

17 апреля 2020 г., пятница.

19-й день самоизоляции.

Страстная пятница.

Прогноз:

днем +6°,

ночью +0°,

дождь со снегом.

И все-таки в 6 утра солнце подмигнуло из-под одеяла! Хотя, очень быстро опомнилось и накрылось с головой. Пошел «небольшой дождь со снегом»…

Но после обеда, не смотря на прогноз, солнце решительно вышло на прогулку по синему небу – ноги размять и себя показать!

USD: руб. 73,86

EUR: руб. 80,06

НЕФТЬ: $28,08

***

– Корабли на Волхове ждут не дождутся! Владимир, княже, не упрямился бы ты! – уговаривал воевода Добрыня своего одиннадцатилетнего племянника, Владимира Красно Солнышко. – Бежать надо от Ярополка! Погубит он нас…

Врал, конечно, комедию ломал хитрый Добрыня. На самом деле великий князь киевский Ярополк никуда не шел и ни на кого не нападал – и даже не собирался! Бессовестно врал Добрыня своему племяннику, представлялся и играл, как заправский кривич, хотя сам был по роду древлянин, а не шут гороховый.

«А за морем мальчишка этот своебышный, племянничек мой, наберется уму-разуму у своей варяжской родни и повзрослеет. А как заматереет, так и соберет дружину себе под стать. Вот тогда и можно будет вернуться и права свои кровные Киеву предъявить. Не раньше!» – так размышлял опытный и амбициозный Добрыня, бывший когда-то сам княжичем у древлян, пока киевская княгиня Ольга не поработила их племя. – «Бежать надо с Новгорода, нето навсегда останемся в самом конце стола киевского на пиру у великого князя. Так и будем Киеву дань собирать, а он в ответ – помыкать нами! Случай удобный подвернулся. Надо только терпения набраться», – думал Добрыня, но вслух об этом даже не заикался, валил все на «грозного и опасного» князя Ярополка.

– Корабли на Волхове ждут, княже! Пора!

Мальчуган только презрительно усмехался:

– Трусишь? Трус!

– За тебя беспокоюсь, княже. Корабли ждут. Идем?

В ответ Владимир строптиво топал ногой:

– Я – Новгородский посадник! Сын Святослава. Кто посмеет?

– Не эти, так те. Говорю тебе, Ярополк на нас из Киева идет.

– А я не боюсь!

– Не велика честь – умереть ни за что! Новгород нам не защита, а своего войска нет.

– Да зачем же бежать? Ярополк брат мне по отцу! Старший.

– Изведет тебя Ярополк. А за морем – сородичи твои верные, варяги, не дадут в обиду птенца рюрикова гнезда. Иначе Ярополк с воеводой Свенельдом не дадут тебе жить.

– Да за что? Что я им сделал?

– А как же? Ты ведь отомстить Ярополку должен за брата вашего среднего. Таков закон.

– За Олега?

– Да,

– А я не стану! Сам же говорил, не Ярополк убивал.

– С его попущения.

– А Олега-брата-то за что?

– Долгая история. Времени нет. Корабли верные на Волхове ждут. Уходить надо.

– Никуда не пойду! Расскажи сперва.

– Владимир! Новгородцы нам теперь не защита. Ярополк уже древлян захватил. На нас идет с ударом упреждающим. А у нас – ни дружины, ни наемников.

Владимир упрямился:

– А ты заплати, кому надо.

– Поздно, Владимир. Уходить нам пора.

Добрыня начал терять терпение, потому что торговые корабли действительно заждались и могли уйти без них.

– Ярополк придет – всем несдобровать!

Мальчишка снова топнул ногой:

– Рассказывай! Все как есть! Вот моя воля! Говори, раб!

– Вон ты как, племянничек…– огорчился Добрыня.

Делать нечего – пришлось рассказывать. Не век же им тут куковать, в Новгороде! И древлянин Добрыня, ни разу не замеченный в любви к Киеву, скупыми словами кратко обрисовал предысторию ситуации, в которой они теперь оказались…

– Теперь ты, Владимир, обязан по закону отомстить за смерть брата, – подвел итог воевода Добрыня. – Хочешь, не хочешь – а должен. И Ярополк знает, что ты отомстишь, и надумал он тебя вперед извести. И силы у него для этого есть. А у нас нет. Поэтому пора уходить нам за море. Но ты не беспокойся. Мы вернемся и всем отомстим.

– Хорошо, Добрыня. Я вернусь, и всем станет страшно…

18 апреля 2020 года, суббота.

20-й день самоизоляции.

Великая суббота.

Прогноз:

днем +6°,

ночью +1°,

дождь со снегом.

В 6 утра – я бы удивился, если бы случилось по-другому! – солнце сияло от наглости, ослепляя и засвечивая. Это у него уже вошло в добрую традицию – прогноз нарушать, заботясь о нашем здоровье.

Глава 6. Смарагд

Порфирий Лавров Неунывающий, будучи в темные века раннего средневековья волхвом по прозвищу Лавёр, сразился в открытом бою в чистом поле со злыднем Летуном. Лавров намеревался победить и заключить сущность Летуна в кристаллическую решетку крупного изумруда, так называемого «смарагда», который заранее обработал гранильным точилом и припрятал для этого случая в кожаном мешочке у себя на груди. Лавров задумал поставить могучую и возобновляющуюся силу злыдня на пользу людям.

Прежде чем сразиться, Лаврову пришлось сначала долго охотиться на своего Летуна: выслеживать, караулить, устраивать на него засады…

Этот экземпляр был из всех летунов самым опасным, большим и безжалостным. И самым неуловимым. Хотя, такие понятия как «жалость» или «жестокость» к этим сущностям не применимы даже с большой натяжкой. Им не ведомы никакие чувства. Они «работают» на уровне закона сохранения энергии и реагируют на человеческую эмоцию, как счетчик Гейгера на прилетевшую элементарную частицу.

Эти вселенские паразиты питались человеческими эмоциями…

Многие пострадали от внезапных нападений Лавровского Летуна – некоторые даже погибли. И никто не мог понять, что происходит, – ведь простые смертные летунов вообще видеть не могут. А неожиданные трагические происшествия или несчастные случаи люди привыкли относить на волю рока, судьбы или случайности – то есть, неосязаемым, но вполне объяснимым вещам: «что поделаешь – такая судьба», «видать, так было предначертано», «на роду написано», «обстоятельства неудачно сложились», «не подфартило». Или того хуже: «ну и дурак!», «сам виноват!» Даже Порфирию Лаврову его Летун не сразу попался на глаза.

Много времени и сил потратил Лавров, чтобы, в конце концов, выследить злыдня по следам его… чуть не сорвалось – «преступлений» или «злодеяний»! Нет, Летун не был ни преступником, ни злодеем. Точнее других его характеризовало бы понятие «вредитель» – с большой натяжкой, конечно, да и то только с точки зрения пострадавшего.

Да, летуны наносили вред человеку. Но и человек своими бесконтрольными и ничем не обузданными всплесками эмоций сам провоцировал эти атаки.

Неопрятен и неряшлив стал человек в проявлениях своих, нетребователен и невзыскателен к себе, неразборчив в мыслях, чувствах и словах.

В старые времена не водилось такого за человеком – эдаких-то переживаний на пустом месте! Спокойней люди раньше были, решали проблемы конкретными действиями, а не шли на поводу у своих глупых беспрерывных мыслишек, гипертрофированных амбиций и соответствующих им эмоций.

Чтобы мыслить четко, надо не думать вообще! То есть, включать свой мыслительный аппарат по мере надобности, а не гонять его вхолостую с утра до вечера, ведя с самим собой сомнительные диалоги и пустопорожние споры, и тем самым истреблять последние запасы личной силы и энергии.

Эти бесконечные мысли и мыслишки – радостные, печальные, гневные или трусливые – вызывали всплески эмоций, за которыми не происходило никаких действий, и весь этот «пар» уходил в «свисток». То есть, на корм вездесущим летунам!

Теряя эмоции, человек начинал чахнуть и звереть. Потому что у зверя нет никаких эмоций вообще – одни инстинкты, как показал своими убедительными опытами на собаках ученый академик Иван Павлов. Значит, теряя эмоции, человек постепенно переставал быть человеком…

За последние тысячелетия род людской измельчал в пустой трате эмоций, поэтому злыдней этих, летунов проклятых, развелось, что твоих комаров на болоте – деваться от них некуда! В основном, правда, мелюзга булавочная, – только тем и брали, что количеством, собираясь в рой над людскими головами.

Не в пример им, наш Летун действовал исключительно в одиночку, когда охотился за людьми. Правда, не брезговал он и сородичами, если те в голодные времена попадались ему на пути. Он заглатывал этих летунов-козявок вместе с накопленной ими энергией человеческих эмоций, становясь от этого еще больше, сильней и опаснее.

Исключительным экземпляром был этот Летун!

Итак, Лавров его выследил…

Для начала Лавров «подставился» и соблазнил Летуна своими собственными эмоциями. Фальшивые, они оказались настолько яркими и сочными, что Летун не раздумывая ни секунды, клюнул на них и целиком заглотил. Как заправский лицедей в предлагаемых обстоятельствах, Лавров перевоплотился так, что даже Константин Станиславский, гений театра и актерства, если бы жил в те времена, воскликнул бы «Верю!»

Короче, нашему Летуну лавровское угощение глянулось.

Спустя некоторое время Лавров повторил свой выход. Летун и тут не упустил случая «полакомиться». И – пошло-поехало! Дня не проходило, чтобы у волхва со злыднем не было «сабантуя», на котором он потчевал гостя своими фальшивыми эмоциями.

Так Лавров приучал Летуна к себе, «прикармливал» его. И, в конце концов, совсем приручил. А в один прекрасный день взял – да и отказал ему в «пище».

Мы в ответе за тех, кого приручили! Помните «Маленького принца» Экзюпери?

Летун «взбесился»! После Лавровской «кухни» он уже ничего другого «есть» был не в состоянии. Он стал повсюду преследовать Лаврова – буквально висел у него над головой с утра до вечера, ни на минуту не оставлял в покое. Он сопровождал волхва в делах и на отдыхе, в будни и праздники, в общественных местах и в интимной обстановке, во всяких переговорах, встречах и пересечениях, не взирая на лица и звания, пол и возраст людей, с которыми Лавров встречался.

День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем караулил Летун своего вероломного кормильца в ожидании его эмоциональной «подачки» или хотя бы простого человеческого внимания. Но волхв упорствовал…

И наступил момент, когда Лавров почувствовал, что время пришло.

Летун – созрел!

И тогда Лавров вызвал злыдня на поединок. «Оголодавший» без Лавровского внимания Летун тут же откликнулся и дал согласие…

Скоро слово сказывается, да не скоро дело делается!

Сначала Лавров и Летун долго оговаривали кондиции поединка и условия победы и поражения. В конце концов, они их выработали. Условия были таковы: в случае поражения Лавров становился вечным «кормильцем» Летуна; в противном случае проигравший Летун должен будет заточить себя в кристаллическую решетку изумрудного камня, Лавровского «смарагда», и стать аккумулятором энергии и генератором воплощения человеческих намерений на физическом плане. Лавров пообещал, что будет использовать уникальные способности Летуна исключительно в мирных целях.

Чтобы Лавров стал «вечным кормильцем», Летун согласился быстро, но с условиями собственного поражения заупрямился и стал капризничать. Сначала его не устроила форма камня, потом – его состав, следом – размер. Смарагд Лаврова был очень крупным, без единого изъяна, густого холодного тона. Такой ценился дороже алмаза, но злыдень хныкал и упорствовал. Тогда Лавров пообещал, что поставит на кон вместо смарагда засохшую коровью лепешку, и Летун выбрал камень, но выторговал для себя два условия, с которыми Лавров вынужден был согласиться. Первое: время от времени уходить от Лаврова и менять хозяина, чтобы совсем уж не захиреть в одиночке и набраться сил на стороне. Второе: время от времени повторять поединок, чтобы иметь шанс когда-нибудь победить и вырваться из заточения. Это понравилось и Лаврову, хотя проигрывать в поединке он не собирался, – не для того он устроил всю эту охоту на Летуна, чтобы самому попадать злыдню на обеденный стол!

Потом Лавров и Летун тщательно выбирали место для битвы.

Договаривались о времени.

Долго ждали подходящей погоды.

И вот это время пришло!

Он был очень опасным противником, этот Летун! Именно такой и нужен был Лаврову для его смарагда: большой, темный и могущественный.

Широкий луг сбегал с холма в болотные топи. Дремучий лес и непроходимые лесные завалы окружали его. Это заповедное место Лавров с Летуном загодя выбрали себе для поединка.

На день сраженья волхвами было предсказано вёдро. В те времена прогнозы погоды сбывались.

Лавров накануне тщательно выкосил луг и убрал с поля битвы траву.

Злыдень явился на поле как черная грозовая туча в полнеба и застыл перед Лавровым как перед громоотводом. Лавров стоял босиком на самой вершине холма, в длинной рубахе и посконных штанах.

И – началось…

Туча раскачивалась, клубилась и шумела. Из нее эхом доносились людские голоса – мужские, женские, детские, старческие: испуганные вопли, дружный хохот, рев восторженных и яростных; но сильнее других звучал даже не крик ненависти или мольба о пощаде, а тоскливый и унылый вой отчаяния и безысходности – на самой высокой и последней ноте человеческого терпения!

Так Летун похвалялся перед Лавровым своими прежними победами. Богатый скопился у злыдня запас человеческих эмоций!

Лавров стоял, широко расставив ноги. На раскрытой ладони он держал большой темно-зеленый изумруд. Когда Летун замолк и остановился в ожидании, настал черед Лаврова. Лавров сунул «под нос» Летуну драгоценный камень. Прокричал:

– Здесь у меня сидеть будешь! С ладони пить, когда захочу! Никуда не денешься! Не такие служили, и ты – послужишь!

Тоже – похвалялся.

Напохвалявшись, они разошлись в разные концы поля – Летун и Лавров.

И началась битва!

Лавров дразнит Летуна, кривляясь и демонстративно выражая ту или иную эмоцию: то страх, то уныние, то гнев, то радость. Он сознательно решает не баловать злыдня своими «специальными» блюдами, которыми в свое время соблазнил его. Держит Летуна в «черном» теле.

Летун не реагирует. Он, как и великий Константин Станиславский, «не верит» Лаврову – перекатывается отдаленным громом и не приближается.

В конце концов, Лавров на самом деле искренне выражает свою эмоцию – досаду, совсем чуть-чуть, – и тут же попадает под атаку летуна! Уцепившись за эмоцию, Летун буквально высасывает из Лаврова его настоящие слезы, крик, ярость, гнев…

Лавров без чувств падает навзничь. Лежит некоторое время. Переворачивается и ложится ничком.

Туча клубится и вьется над спиной Лаврова, готовится к легкой победе.

Лавров лежит неподвижно, поджав колени.

Спину, а потом и все тело Лаврова начинают сотрясать рыдания…

Лавров ревет в голос. Отбросив камень, выдирает с корнями остатки травы и стучит кулаками в землю.

Летун делает широкий боевой разворот, как пикирующий бомбардировщик перед атакой, и набрасывается на поверженного противника, чтобы окончательно добить, но…

Лавров резко оборачивается и встречает летуна ледяным бесчувственным взором и вытянутой рукой со сверкающим изумрудом на ладони. Камень тут же начинает втягивать в себя Летуна.

Туча с завыванием оказывает вибрирующее сопротивление, но все-таки начинает тоненькой струйкой перетекать в изумруд…

В последний момент Летун вырывается и возвращается снова на небо!

Теперь настает черед Летуна, – и злыдень без промедления нападает на Лаврова!

Он пугает его страхами, радует радостями, старается вызвать в нем гнев или ярость, выбить из колеи унынием, тоской и печалью. Он насылает на Лаврова его же собственные воспоминания: возбуждает память, подсовывает картины, образы и события из прошлого, ищет, за что бы зацепиться.

Лавров не поддается. Он безупречен во время атак злыдня: всякий раз остается эмоционально безмолвным. Воспоминания не трогают его. Он уже давно и не один раз пересмотрел их, и теперь они стали для него чистой информацией и никаких переживаний не вызывают…

Не может Летун одолеть волхва! Сколько ни старается – ничего у него не выходит…

Еще несколько раз они безрезультатно атаковали друг друга, пока не сообразили поменять тактику.

Мрачным громовым раскатом за спиной Лаврова Летун приказывает:

– Стой! Оглянись!

И тут же истерично взвизгивает женским голосом:

– Не оглядывайся! Не оглядывайся! Беги! Беги отсюда!

И снова раскатистым медленным эхом:

– Иди-и сюда-а!

Летун изображает сгущающийся плотный мрак за спиной Лаврова. Куда бы Лавров ни поворачивался, мрак всегда оказывается за его спиной. Лавров дергается убежать, показывая испуг…

– Иди сюда-а!!! – призывно грохочет гром.

– Беги-и!!! – верещит фальцетом ветер.

Лавров дергается бежать…

Летун опрометчиво кидается догнать, схватить и поглотить…

Он уже нависает над противником всей своей громадой…

В этот момент Лавров разворачивается – да так ловко, что Летун не успевает зайти к нему за спину, увлеченный погоней, – Лавров разворачивается и шагает навстречу надвигающемуся на него мраку…

И входит внутрь, с изумрудом на раскрытой ладони…

И исчезает в черном тумане!

Над полем повисает напряженное безмолвие…

Ни один лучик солнца не проникает внутрь тучи, ни один не отражается.

Ни птицы в небе, ни зверя на земле.

Пусто и тихо.

Темной мглой стоит Летун посреди чистого поля.

А потом…

Туча вздрагивает от оглушительного грохота – и с воплем на всех звуковых диапазонах – начинает «сдуваться» как воздушный шар или дырявый стратостат.

Вот уже и Лавёр показался из мглы…

Уменьшаясь в размерах, втягивается Летун внутрь камня…

Вот уже от тучи остался только черный трепещущий шарик, который сдувается со свистом и ниточкой всасывается в изумруд…

Тоненькой струйкой перетекает Летун в тускнеющий на глазах драгоценный камень…

Самрагд, поглотивший Летуна, лежит теперь на ладони Лаврова тусклой зеленой яшмой…

Злыдень вполне мог победить волхва, но Лавров сумел одолеть противника в этом поединке. Ему подфартило: он не побоялся и вошел в эту страшную мглу! До той поры он и сам не ведал, что изнутри летуны беззащитны как дети. Никто так глубоко в них не проникал…