Текст книги "Эйфелева башня"

Автор книги: Сергей Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Панасенко Сергей
Эйфелева башня

Сергей Панасенко

Эйфелева башня

– Сейчас эту историю, – сказал он, – даже из парижан мало кто знает, не говоря уж о приезжих...

– Да? – отозвался я кисло. Я не люблю случайных знакомств и уличных чужаков.

– Посмотрите! – воскликнул он, указывая на Эйфелеву башню. – Ну разве она не прекрасна? Какая гармония, какое изящество! Попробуйте, проведите ее линии чуть левее или чуть правее – и все пропало. Чудо инженерного расчета!

Его патетика раздражала меня. Я хотел возразить, что, к примеру, господин до Мопассан считал башню уродством, но мне не удалось вставить ни слова.

Ни что за отвратительная нашлепка, кошмарный блин венчает это чудо! изливался он дальше. – Издевательский символ реальности, кладущей предел порыву человеческого духа, глухая стена, о которую бесплодно разбиваются наши мечты. Обратите внимание, как грубо, как бесцеремонно оборваны линии, как нелепо, случайно проведена эта черта! А известно ли вам, что эта площадка появилась вопреки воле инженера Эйфеля? Нет? Тогда слушайте, я расскажу вам, как все было.

Был февраль 1889 года. Кончался обычный рабочий день на строительстве. И тут как гром с ясного неба разнеслось известие, что рабочие отказываются уйти с башни. Представляете: все двести человек наотрез отказались оставить работу и идти по домам! Неслыханно! Рабочие закрыли вход на строительство и отказались впустить другую смену.

Директор, некий Огюст Режан, терялся в догадках. Рабочие ничего не просили, ничего не требовали, кроме одного: чтобы им позволили работать столько, сколько они хотят. В это время Режану донесли, что сам инженер Александр Эйфель находится среди рабочих. Надеясь получить у него вразумительное объяснение, Режан отправился к башне.

По его настоянию рабочие вызвали Эйфеля. Режан беседовал с ним через порог ровно три минуты, после чего удалился, убежденный, что столкнулся с беспрецедентным случаем коллективного помешательства. Эйфель объявил, что они, видите ли, будут строить башню до самой своей смерти!..

Рассказчик посмотрел на меня, проверяя впечатление, и продолжал:

– Итак, они собрались строить башню до самой смерти! Режан решил дождаться утра, надеясь, что солнечный свет рассеет это безумие. Но не тут-то было.

Режан заволновался. Башня должна была быть закончена к открытию Всемирной выставки, поэтому следовало как можно скорее, пока не разразился скандал, восстановить порядок – тем более что вокруг конторы уже начали крутиться журналисты. И Режан приказал уволить всех рабочих за неподчинение администрации.

Это известие не произвело на рабочих никакого впечатления.

Тогда Режан дал указание остановить доставку на строительство деталей, питания, воды, – словом, решил взять рабочих измором, как в старину брались неприступные крепости. Но оказалось, что предусмотрительные рабочие запасли все необходимое для жизни и работы и могли продержаться неопределенно долго.

Режан почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. В довершение неприятностей несколько газет напечатали заметки с туманными намеками на сложности, возникшие на строительстве, ответственность за которые целиком возлагалась на мсье Режана. Огюст Режан не нашел иного выхода, как обратиться к министру внутренних дел, чтобы полиция выбросила рабочих с башни.

К несчастью (или к счастью), министр не был сторонником башни, и известие об осложнениях его не расстроило.

– Видите ли, дорогой господин директор, – ответил он Режану, – я не вижу необходимости вмешивать в ваше дело полицию. Рабочие работают, не так ли? Не бунтуют, не ломают оборудование – просто работают, и притом, – тут он рассмеялся, – бесплатно... Так что извините, но полиция здесь абсолютно ни при чем!

– Но они хотят строить ее вечно! – закричал отчаявшийся Режан.

– Это не преступление!.. Всего хорошего, господин директор!

Впрочем, на следующий день двойное кольцо полиции все же появилось вокруг строительства. Однако Огюст Режан не смог бы точно сказать, кого и от кого она собиралась охранять, и поделился своими затруднениями с женой.

– Ты все-таки удивительно несообразителен, дорогой! – рассмеялась мадам Режан. – Ты забыл, что имеешь дело с французами!

Огюст Режан понял намек, и на другой день к строительству привезли жен, невест и любовниц строителей, засевших на башне. Целый лень несчастные женщины бродили вокруг забора, выкликая имена своих избранников, но вопреки догадке мадам Режан ни один из них не вышел за ворота.

Тем временем по просьбе Режана несколько инженеров просмотрели проект Александра Эйфеля еще раз и сообщили такое, от чего директор пришел в ужас.

Инженер Эйфель спроектировал башню так, что ее _можно было строить вечно_! Четыре мощные лапы, на которые опиралась башня, прочно вцепившиеся в бетонный фундамент, могли выдержать вес, во много раз превышающий вес башни, даже если ее верхушка скроется за облаками. А стремительные линии, образовавшие ее контур, могли быть продолжены до бесконечности: прочерченные по логарифмическому закону, они никогда не должны были сойтись в одной точке...

Да, было от чего прийти в ужас мсье Режану!..

Тут рассказчик опять сделал паузу, не спеша достал из кармана пачку "Голуаз", закурил, затянулся...

– И все же, – поторопил я его, – строительство было закончено в срок?

– О да, разумеется! Выход был найден...

Огюст Режан не спал уже вторую ночь. Он сидел в своем кабинете, окна которого выходили на злополучную стройку. В черноте ночи башня сияла огнями и в своей ажурности казалась чем-то нереальным. Она достигла почти трехсотметровой отметки, и Режан понял вдруг, почему многие критики проекта называли башню Вавилонской. Похоже было. однако, что на этот раз небо не намерено вмешиваться в дела смертных. И тогда Режана осенило: он должен сделать то, что три тысячи лет назад сделал господь!

Утром, надев фрак, он отправился в Елисейский дворец. Трудно сказать, в чем он говорил с президентом, какие аргументы приводил. Видимо, речь шла о поставленном на карту национальном престиже, об опасности хаоса, о невозможности допустить такой прецедент, – но только в три часа дня на площадь перед башней выкатилась батарея полевых орудий, и Огюст Режан отправил посыльного передать рабочим, что откроет по башне огонь, если к шести часам они не очистят строительство.

В половине шестого ворота, неделю бывшие на запоре, со скрипом распахнулись, и показалась колонна рабочих. Впереди выступал инженер Эйфель. Черные, исхудавшие, они брели, как моряки, только что затопившие свой корабль.

Рабочие медленно разбрелись в разные стороны, а Эйфель подошел к Огюсту Режану.

– Я не верю, что вы сделали бы это, – сказал он.

– Клянусь, что сделал бы!

– И неужели, – сказал Эйфель изумленно, – вам было бы не жаль такую красоту?

Рассказчик кончил. Некоторое время мы сидели молча.

– Эта история не просочилась в прессу, – сказал он. – На носу была Всемирная выставка, так что дело замяли. Строительство поручили другой бригаде. Она быстро соорудила верхнюю площадку, и все сделали вид, что так и было задумано. Но вот Режану не повезло. Его вынудили уйти в отставку, он уехал в провинцию и там скончался через несколько лет от апоплексического удара.

– Все это любопытно, – сказал я, – но откуда вам все это известно?

Он встал и с легким поклоном протянул мне визитную карточку: "Александр Гюстав Эйфель, инженер".