Текст книги "Грязные сказки"

Автор книги: Сергей Пожарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Ты точно не возражаешь? – словно ища подвох, спросил он. Когда-то давно, в такой ситуации его бы ожидал затяжной скандал, но сейчас Елена выглядела спокойно.

– Конечно, нет. Ты уже большой мальчик. Я тебе не жена, требовать ничего не могу. Раз тебе надо на день рождения, значит, иди.

– Может, она действительно изменилась? – подумал он, доедая подогретую ножку курицы и запивая ее чаем.

Через полчаса Андрей был в сборе. Он принял душ, почистил зубы и надел выглаженную модную рубашку. Перед уходом Елена его поцеловала и пожелала хорошо провести вечер.

Через считанные минуты Андрей сидел в темной спальне Роксаны. Они начали страстно обниматься и целоваться буквально с порога. В тот момент Андрей забыл все плохое на свете и просто наслаждался моментом. Они занялись любовью. Затем еще раз. Захотелось курить, и он вышел на балкон, взяв тонкую женскую сигарету с ментолом со стола. Андрей курил и смотрел на ночные огни. Город не спал, в каждом окне соседнего дома тоже происходило что-то интересное. Выбросив окурок, он потихоньку зашел обратно в комнату. Подойдя к кровати, он посмотрел на это милое спящее создание. Ему, напротив, спать совсем не хотелось, и включив настольную лампу, он начал искать, чем бы себя занять. Может, он хотел что-то почитать или просто из любопытства посмотреть, как живет его любовница. На комоде было много фотографий, вставленных в позолоченные рамки. Он внимательно всматривался в каждую: на одной была изображена пожилая женщина, рядом была фотография стройного парня в военной форме, он же был на другом снимке, теперь уже с той же пожилой женщиной. Осматривая все фотографии, он заметил, что ни на одной нет Роксаны. Его это немного удивило.

– Не спится? – прошептала Роксана, сладко потягиваясь и зевая.

– Да, не могу уснуть. Извини, я, наверное, тебя разбудил. Красивые снимки. А кто эта пожилая женщина? – он взял в руки рамку.

– Это моя мама.

– Ясно. Красивая она у тебя. А почему отца снимка нет?

– Ой, он не любит фотографироваться. Вечно твердит, что фото его старит.

– Понятно. Слушай, а кто этот молодой стройный парень в форме? Твой брат? Вы чем-то похожи.

– Нет. Не брат, – смутилась она.

– А кто?

– Это… Это я..

– В смысле? К-к-как ты? – заикаясь, растерянно спросил он.

– Я до операции. Я хотела тебе сказать, но не знала, как ты отреагируешь…

Андрей резко вспотел. Ноги его подкосились, и он присел на стул. Они оба молчали.

– Прости. Мне нужно было быть с тобой честной с самого знакомства, – она села на край кровати и попыталась поговорить с ним. Андрей уже ничего не слушал, он думал о чем-то своем.

Раздался звонок в дверь. Звонили настойчиво, непрерывно. Роксана, накинув шелковую ночную рубашку, подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояла незнакомая ей женщина.

– Вы к кому? – спросила Роксана.

– Открывай! Я знаю, Андрей у тебя! – закричала полная блондинка.

Роксана открыла дверь, и незваная гостья, ничего не сказав, нагло прошла в спальню. В комнате горела одна лишь настольная лампа, возле которой в одних трусах сидел Андрей. Он смотрел безумным взглядом на фотографию парня и шептал что-то непонятное.

– Вот значит твое день рождение! Я так и знала! – закричала Елена.

– Что ты здесь делаешь? – подняв голову, спокойно он спросил.

– Я решила проследить за тобой. Сидела возле подъезда, караулила. Ты забыл? Я всех твоих друзей знаю! И никого из них я возле подъезда не увидела! Вот и думаю, что это за праздник такой, без гостей?! Я просто была уверена, что ты с другой! Сердцем чувствовала! – она кричала, не переставая.

– Значит, ты не изменилась!

– Плевать! Я думала, ты серьезные ко мне чувства испытываешь! Обманщик!

– Ты не понимаешь!

– Это ты не понимаешь! – на секунду она замолчала, сделала глубокий вдох и продолжила. – Выбирай. Я или эта девка!

Андрей спокойно встал, надел брюки, затем рубашку. Все это время они молчали и смотрели, как он не торопясь застегивал пуговицы. Трудно сказать, что у каждой было на уме. Роксана смотрела грустным взглядом на Андрея. Елена, словно задыхаясь от злости, тяжело дышала. Обстановка с каждой секундой накалялась. Он думал, что же лучше: старые, проверенные чувства и домашний уют или страстный секс и красивое молодое тело.

– С тобой я уже был женат. В этой ситуации отчасти есть и твоя вина. Уходи. Я буду жить с Роксаной.

Елена закричала, швырнула попавшуюся ей под руку вазу и, хлопнув дверью, ушла прочь. Андрей и Роксана остались наедине.

– Ложись в постель, хочу тебя еще разок. А после – будем баиньки, – улыбаясь, сказал он.

После смерти
12 рассказ из 12

Меня привезли позавчера рано утром. В тот день стояла пасмурная прохладная погода. Большой черный, наполированный до блеска катафалк вез меня целый час. За рулем сидел хмурый пожилой мужчина с редкими сальными волосами, аккуратно зачесанными набок. Он сидел и курил, постоянно переключая станции на магнитоле. Все ему не нравилась то та песня, то эта. Он вел машину и время от времени что-то ворчал на ухо своему хмурому напарнику, сидевшему рядом, а тот ему лишь только поддакивал. Так они все дорогу и ехали, иногда даже нарушая правила. Проехав пару раз на красный свет, машина резко затормозила. Мы чуть не врезались в туристический автобус. Открыв окно, мужчины заорали в голос, изрядно ругаясь, и после мы тронулись дальше. Приехав почти к назначенному времени, катафалк припарковался возле дома. Выйдя, они со скрипом открыли заднюю дверь. Надев перчатки, мужчины, чуть не уронив, с трудом вытащили гроб. Кряхтя от тяжести, с жуткой тряской, преодолев семь этажей, меня все же донесли до квартиры. Опустив гроб, они позвонили в дверь. Отрыла моя жена. Она стояла в наспех надетом халате и с заспанным видом. Затем она показала, куда меня пронести. В качестве опоры в зале стояли две табуретки. Мужчины не разуваясь, уже из последних сил пронесли гроб в квартиру. Поставив гроб, вытерев пот со лба, водитель катафалка проворчал, что уже стар для такой работы.

– Крышку открыть? – спросил он жену.

– Да, – сказала она, отойдя в сторону. Инна была без тапочек, совсем босая. Ковер, который всегда был в зале, накануне специально смотали, чтобы не испачкать. Хороший ковер, дорогой, персидский. Ее ноги замерзли на холодном паркете. В комнате должно было быть прохладно, поэтому всю ночь не закрывали окна.

– Мы в сторонке поставим. Вы пока можете его белой простыней накрыть или лучше марлей, – они положили крышку с боку и, поправив загнутую бархатную обивку по краю, посмотрели на жену.

– Он… как… живой… – сказала Инна, взглянув на меня.

– Ну так. Как и обещали, отличная работа. Забальзамировали по высшему разряду, – хвастаясь, он смахнул рукой с моего плеча прилипшую красную ниточку от обивки гроба, – лучший специалист из столицы работал!

Инна не сказала ни слова. Я не видел на ее лице ни грусти или печали, нет, она просто с иронией смотрела на меня и молчала, о чем-то думая.

– Мы, наверное, уже пойдем. Опаздываем на следующий заказ. – Сказал мужчина, – Как договаривались, завтра на два часа дня назначена церемония. Мы предварительно позвоним перед приездом.

– Хорошо, – безразлично сказала Инна и проводила их обратно к двери.

– Ах да. Чуть не забыл, – он достал из внутреннего кармана пластиковую карточку и немного со стеснением сказал, – вам в офисе забыли отдать дисконтную карту. Она дает вам право на скидку при последующих заказах, – протянув карту Инне, мужчина с неуместной улыбкой добавил, – она накопительная.

Взяв карту и положив ее в карман халата, Инна закрыла за ними дверь и вернулась ко мне в зал. Затем она подошла на этот раз совсем близко и протянула ладонь, словно хотела погладить меня по голове, но затем резко осеклась и отошла к подоконнику. Достав из другого кармана халата пачку женских сигарет, она закурила.

Я никогда не любил, когда она курила. Более того, мы постоянно ссорились из-за этого. Что я только не делал, лишь бы она бросила эту вредную привычку.

Инна стояла, и продолжала молча курить. Призрачный дым от ее тонкой, слегка розоватой сигареты, просачивался в открытое окно. Докурив и выкинув бычок на улицу, она ушла в спальню. Я остался один.

День только начинался. Постоянно звонил телефон, все родные интересовались, во сколько сегодня можно приехать и проститься с покойным. То есть со мной. Инна сказала, что весь вечер будет дома. Мне оставалось лишь лежать и ждать. Пока же она приготовила себе завтрак, закинула белье в стиральную машинку и достала из шкафа черное платье, которое собиралась надеть на похороны. Долго решая, стоит ли надевать траурную вуаль, она, в очередной раз примеряя его, крутилась возле зеркала.

Я же просто лежал в своем дорогом роскошном гробу, за который содрали в три цены. «Гарантия двести лет! – дружелюбно расхваливал хитрый продавец в похоронной конторе. – Стальные стенки! Обивка натуральный дуб! А для внутренней отделки используются только высококачественные элитные материалы!» Интересно, можно ли его вернуть по гарантии, через двести лет. Хотя не спорю, лежать в нем очень комфортно. Молодцы. Постарались изготовители. Так же как и портной. Он сшил просто изумительный костюм, хочу вам сказать. Прямо такой, как я и хотел. Небесный светло-голубой цвет в сочетании с белой рубашкой делал меня уже ангелом.

Первым проститься со мной пришел Алексей. Наш холостой сосед. Не дождавшись вечера, он решил зайти утешить мою скорбящую жену. Открыв дверь, Инна пригласила его на кухню и предложила кофе. Они долго там сидели и, иногда хихикая, о чем-то оживленно разговаривали. Наконец после целого часа кофепития он все же удосужился пройти в зал. Наклонившись надо мной, он попытался изобразить грустный вид, но у него как-то это не очень получалось. «Трагедия. Трагедия. Ушел из жизни такой замечательный человек», – только и сказал он, пригладив назад рукой свои длинные грязные волосы.

Хоть бы рубашку что ли надел, а не этот закатанные старый свитер. Вы поглядите, он еще и в сланцах пришел. Мне лично этот тип никогда не нравился. Я всегда старался ограничить с ним общение лишь простым словесным приветствием. Но как-то вот Инна находила с ним общий язык. «Интересная личность! – говорила она про него. – В узких кругах очень знаменитый художник!». «Ну да. Я его как то видел в аллее парка. Он сидел на складном стуле и рисовал за пятьсот рублей смешные шаржи», – ответил я ей. После этого мы поругались. Она назвала меня абсолютно бескультурным, деградирующим человеком. Ну не любил я живопись, что поделать. Все больше предпочитал литературу.

После показной скорби, Алексей тяжело вздохнул и подошел к Инне. Он положил свои руки ей на плечи и сказал:

– Крепись. Все наладится. Жизнь не остановилась, – и улыбнулся ей, – если нужно будет поговорить или еще что-нибудь, всегда обращайся. Буду рад.

Кивнув, он с поднятой головой молча вышел из зала и затем, попрощавшись, ушел к себе домой. Тут же раздался телефонный звонок. Закрыв за Алексеем дверь, Инна взяла трубку.

– Алло.

– Инночка, милая, привет! Это я! Как ты там? – звонила ее старая приятельница из Израиля. В последнее время они часто переписывались по электронной почте.

– Оля, привет! Да все нормально… потихоньку прихожу в себя. Ты как?

– Ой, да я то что. Все хорошо у меня! Только переживаю, что не могу приехать поддержать тебя! Так все быстро произошло. Я просто в шоке.

– Я тоже в шоке. Все так внезапно случилось…

– Жизнь такая, подруга… Смерть приходит внезапно…Ты держись!

Проговорив еще какое-то время по телефону, попрощавшись, Инна положила трубку и, посмотрев в зеркало, вытерла бумажным платком потекшую тушь. Посмотрев на часы, она решила привести себя в порядок и переодеться. Надев черную кофточку и юбку, она снова вошла в зал. На улице портилась погода. Дул сильный ветер, сгоняя серые облака в кучу. В комнате стало еще прохладнее. Она неподвижно стояла и смотрела на меня. Казалось, что она хочет что-то сказать, но все никак не решалась, словно считая, что глупо разговаривать с покойником.

Позвонили в дверь. Открыв, она увидела на пороге Александра. Моего так и не состоявшегося редактора. Последние две рукописи он так и не принял, говоря что нужно еще доработать.

– Здравствуйте. Простите, что я без предупреждения, – извинился он, – примите мои глубочайшие соболезнования.

– Ничего страшного. Спасибо. Проходите, – пригласив его в дом, Инна прикрыла дверь.

– Как ужасно, что это произошло, – пройдя, Александр растерянно посмотрел на меня, – ушел от нас в самом расцвете сил.

– Да… трудно до сих пор в это поверить…

После нескольких минут молчания Александр, неловко нарушив тишину, спросил:

– Простите меня, если я задам, возможно, бестактный и неуместный вопрос, – нервничая, он тщательно подбирал слова, – могу ли я… взглянуть… на его последние рукописи… он должен был сдать заключительную главу будущей книги…

– Конечно, – она проводила его в спальню и достала из стола ноутбук. – Вот, это был его рабочий компьютер. Можете забрать его, мне он ни к чему.

Она никогда не любила мои книги. Считала их чересчур жуткими и пошлыми. Еще ей не нравились мои философские эссе, что я писал в свободное время. «Литература должна развлекать и не более того, – говорила она, – хватит тратить время на это бесполезное занятие». Я относился к этому спокойно, стараясь не осуждать ее недалекие взгляды. «Зачем тебе это? Платят ведь копейки!». Конечно, гонорары были мизерными, но каждый писатель пишет не ради денег. В конце концов, мои написанные книги – это все, что осталось после смерти. Пока их будут читать, я никогда не умру…

Александр взял ноутбук и, попрощавшись, ушел. Оставшись одна, Инна зашла в спальню и посмотрела на полки, забитые книгами. Задумчиво, она осматривала всю мою накопленную библиотеку и размышляла вслух, кому бы она могла их отдать. «Надо было Александру предложить», – подумала она. Книг было не очень много, лишь самые запомнившиеся и любимые. В основном классика. Кнут Гамсун, Ги Де Мопассан, Хемингуэй. То, что повлияло на меня и мои мысли. Оставило в душе глубокий след после прочтения. Жаль, что Инна хотела от них избавиться…

Наступил вечер. Постепенно стали приходить родственники. Я лежал и смотрел на плачущих родителей. Отец пытался всячески успокоить мать. Наверное, это самое неприятное после смерти. Видеть, как тебя оплакивают. Несмотря на открытые настежь окна, в комнате стало душно. Сестра сжимала в руках мокрый от слез платок. Она подошла и, поцеловав меня в щеку, сказала: «Спи спокойно брат. Пусть земля тебе будет пухом». Брат все ходил из угла в угол и, зажмурившись, всхлипывал, пытаясь не расплакаться. Ольга Аркадьевна, мать Инны, отвела в сторону свою дочь и, взяв ее за руки, сжимая ладони, все спрашивала, как она себя чувствует. Гости долго не расходились, но за окном уже совсем стемнело, все устали и постепенно, прощаясь, покинули квартиру.

От такого вечера и я сам устал. Хотелось скорее пройти все это. Но завтра намечался еще более сложный день. Проводив всех, Инна поправила сбившийся коврик у двери, и, переодевшись в удобный халат, зашла ко мне. Она посмотрела на пол, который был весь затоптан, и, решив утром убраться, выключила свет и ушла в спальню. Посмотрев немного телевизор, она уснула крепким сном…

Будильник зазвонил в девять утра. Он каждый день звонил, кроме выходных, будя меня перед работой. Будильник не переставая все звонил. Инна уже который день забывала перевести его. Наконец она проснулась, и, нажав на кнопку, выключив, встала широко зевая и протирая глаза. Приняв душ и почистив зубы, она взяла тряпку с ведром и, зайдя ко мне, принялась мыть пол. Накинув тряпку на швабру, она наспех вытерла возле гроба, и вдруг позвонили в дверь.

Прислонив швабру к подоконнику, она подтянула пояс на халате и подошла к двери. Посмотрев в глазок, Инна поправила прическу и открыла дверь. В квартиру зашел высокий худощавый мужчина. Это был Игорь. Ее тайный любовник.

– Привет. Рада, что ты пришел, – сказала она.

– Если честно, мне от всего этого как-то не по себе, – пройдя на кухню, он сел на стул и закурил. – Как ты?

– Стараюсь не падать духом. Все так быстро произошло.

– Да уж, – выдохнув сигаретный дым и стряхнув пепел в стоящую рядом пустую кофейную кружку, он снова затянулся. – Так от чего он умер?

– В заключении сказано: геморрагический инсульт, – она присела за стол, напротив него.

– Это что такое?

– Говорят, что в голове лопнул какой-то сосуд.

– Ха. Всю жизнь вел здоровый образ жизни, бегал по утрам и так нелепо помер. Не повезло твоему муженьку. Умереть в тридцать семь.

– Перестань! Не говори так.

– Да ладно. Я просто рассуждаю, – он потушил сигарету о дно кружки.

– Он был хорошим человеком, всегда заботился обо мне.

– Тогда почему ты всегда бегала ко мне? – Игорь посмотрел на нее и, улыбнувшись, колко добавил, – говорила, что я самый лучший на свете мужчина и что твой муж козел?

– Перестань! – резко встав, закричала она, – я такого никогда не говорила.

– Ты просто не помнишь. Ты всегда засыпала, шепча эти слова мне, – он говорил спокойно, не отвечая на ее повышенный тон, чем вывел ее еще больше из себя.

– Какая же ты сволочь!

– Да ладно, – спровоцировав скандал, Игорь встал и решительно сказал, то, что хотел с самого порога. – Нам надо расстаться. Больше не будет наших встреч. Не звони мне и не пиши больше.

– Почему? – ошарашенная, она села обратно.

– У нас была простая интрижка, которая рано или поздно должна была закончиться, – он встал и, шмыгнув носом, посмотрел на нее.

– Прошу, не бросай меня в такой тяжелый момент…

– Прощай, – сухо отрезал он и ушел, захлопнув за собой дверь.

Закрыв ладонями лицо, Инна заплакала. Она громко рыдала. Конечно, ей было больно. Умер муж и бросил любовник. У нее началась истерика, и она разбила кружку с пеплом об стену. Затем кидала в разные стороны все, что попадалось под руку. Чайник, поднос, дорогой сервиз громко звенели, разбиваясь на мелкие осколки об пол. А я лежал, и мне было ее ничуть не жалко. Разгромив все на кухне, она успокоилась и, вытерев слезы с глаз, ушла в спальню…

Заранее до назначенного времени, как и обещали, позвонили с конторы ритуальных услуг и предупредили, что они приедут к двум часам. Кладбище находилось в десяти километрах езды, поэтому если не будет особых пробок, меня должны были привезти без опозданий. Церемония была назначена на три. Посмотрев на часы, Инна положила трубку и начала переодеваться.

Мужчины приехали вовремя. Это были те двое, которые вчера меня привезли. Один по-прежнему с сальными волосами, другой хмурый. Накрыв гроб крышкой, они вынесли его из квартиры. На этот раз они несли ровно и осторожно. Быть может потому, что Инна спускалась следом за ними. Погрузив меня в катафалк и захлопнув скрипучую дверь, они медленно поехали. Инна осталась ждать родственников, которые должны были за ней заехать. Как только уже достаточно далеко уехал катафалк, приехала машина за Инной.

Сверху над выкопанной ямой стояла странная металлическая конструкция с трубками, шестеренками и плетеными белыми лямками. Это был спусковой лифт для гроба. Под ножку опоры двое местных, уже не трезвых землекопа подпихивали ногами какую-то дощечку. Убедившись, что все стоит крепко, они погрузили гроб в этот лифт и открыли крышку. Могила была вырыта наспех, поэтому переговариваясь между собой, они беспокоились, что мой новомодный, как они сказали «буржуйский саркофаг», может и не влезть. Расширив стенки лопатами, махнув рукой, они ушли к себе в вагончик для сотрудников кладбища…

Постепенно народ приезжал на мои похороны. Первыми приехали родители с Инной. Затем сестра и брат. Александр – мой посмертный редактор – тоже пришел. Они встали в нескольких шагах от меня. Бывшие коллеги по работе, разные компаньоны и просто хорошие знакомые, узнавшие о моей скоропостижной смерти, тоже пришли. Народу собралось много.

Вот так покидаешь этот мир, не успев попрощаться со всеми, и ждешь, когда же тебя закопают. Присыплют холодной влажной землей. Только мучает страх, что после того, как разойдутся люди, в чьих сердцах ты пока живешь, возникнет неизвестность. Что там дальше? Перерождение? А может вечное скитание в мире живых? Может там целый клуб писателей, которые после смерти смотрят на живых, изучают их жизни и пишут про это романы?

– Можно начинать, – произнес мужчина в черном пиджаке.

И начали они выходить из толпы по одному, повернувшись лицом к другим и обращаясь к окружающим. Каждый старался сказать что-то хорошее про меня. Светлое и доброе. Некоторые вспоминали счастливые моменты из семейных ужинов и праздников. Мама рассказывала, каким хорошим я был сыном. Затем Инна произнесла короткую речь, назвав меня любящим и заботливым мужем. Затем она подошла ко мне и, прижавшись к бездыханному, уже синему лицу своей щекой, шепотом сказала: «Прости…Прости за все…». И заплакала она, не удержавшись от нахлынувших на нее чувств. Коллеги, напротив, держались строго, по-деловому, чуть опустив голову, с грустным видом прощались с их директором. Так продолжалось достаточно долго. Но вдруг пошел мелкий дождь. Все почти одновременно раскрыли свои зонты. Капли дождя звонко разбивались о раскрытые брезентовые купола зонтов. Меня накрыли крышкой. Больше я ничего не видел. Словно выключив ночью свет, я погрузился в темноту. Слышен был лишь шум опускающегося лифта и приглушенный разговор окружающих…

Я просыпаюсь и оглядываю знакомую серую палату. Как всегда нас будят в семь утра. Такие распорядки в лечебнице. Жизнь от звонка до звонка. Я уже знаю, что через несколько минут придет сестра и принесет таблетки. После меня должны покормить. Приходя в себя, от столь реалистичного сна, я вижу как скрипучую дверь открывает санитар. Этот бугай сегодня опять не в духе. Рядом с ним стоит наша медсестра. Подол ее халата выпачкан в овсяную кашу. Мой сосед опять отказался мирно есть.

– Выпей таблетки и вставай. Нам надо идти, – злобно прокомандовал бугай.

– Куда? – глотаю я красную горькую пилюлю и жалобно смотрю медсестре в глаза.

– На беседу. Сегодня ты познакомишься с новым доктором, – хватает он меня за плечо и толкая выводит в коридор…

* * *

Послесловие

– Сереж, ты знаешь, уже весьма неплохо, – говорит Инесса перелистывая мою распечатанную рукопись, – довольно добротные истории. Главврач мне понравился. Очень яркий персонаж. Атмосфера психиатрической больницы чувствуется. От похорон у меня прямо мурашки по спине. Но мы не можем напечатать эти рассказы. Я как главный редактор вижу множество огрехов. Местами сильно провисает сюжет. Много спорных конфликтных ситуаций. Да и что-то похожее уже было.

– Опять переделывать? – с тяжелым вздохом, расстраиваюсь я. – Мне кажется все уже достаточно отшлифовано.

– Я конечно понимаю, что ты уже довольно известный писатель. У тебя своя аудитория, – она вертит в руках желтый карандаш, – но боюсь что на этот раз, все, что ты мне показал, не стоит и бумажного фантика. Пустая трата времени! Зачем ты вообще все это писал?

– Ну как… – теряюсь я. – Мне кажется весьма интересные истории получились.

– Вот у нас в редакции есть такая поговорка, что когда кажется, сходи поставь в церкви свечку, – недовольно качает она головой. – Ты молодой, талантливый и не глупый. Должен понимать, что сейчас это не в моде. Ты темы какие-то такие затрагиваешь, к которым все уже привыкли.

– Но…

– Еще разная стилистика рассказов портит всю картину, – продолжает сурово меня критиковать. – Зачем эти закосы под других писателей? Рассказ про Париж например. Ты что, Джордж Оруэлл? К тому же ты пишешь то от первого лица, то от третьего. Так же и время. К чему эти эксперименты? Ты определись, как тебе лучше писать? В прошедшем или настоящем. Ты вот знаешь, сколько каждый день присылают рукописей? А сколько публикуется? Нет? Вот смотри, – она поворачивает ноутбук, где открыта папка с пришедшими файлами. Щелкнув на папке, высвечивается чисто 243. – И это только за неделю! А вот сколько мы публикуем в месяц, – она открывает почтовый агент, где в разделе отосланные файлы к печати горит цифра 10.

– Ну не хочешь, не публикуй, – закипаю я, подавляя желание смачно плюнуть ей в лицо. – Найду другого издателя.

– Ладно, ты успокойся, – говорит она. – Думаю, если нам удастся тщательнее поработать над некоторыми моментами, сборник все же удастся издать.

– Я слушаю, – насупившись, я смотрю на нее.

– Прежде закрой дверь, – неожиданно говорит она, изменившись в тоне. – Не хочу, чтобы нам помешали.

– Ок, – протягиваю я, вставая. Подойдя к двери, я со щелчком поворачиваю собачку на замке и возвращаюсь в уютное кресло.

– Ты знаешь, я женщина молодая, – улыбаюсь я, понимая к чему она клонит. Интересно, сколько же ей? Тридцать? Сорок? Под толстым слоем косметики и автозагара весьма сложно определить, – и одинокая. А ты довольно симпатичный мужчина.

– Хм… – кашляю я в кулак. Я слышал, что она безумная нимфоманка. Все как в мире шоу-бизнеса.

– Недавно я прочитала твой рассказ «Удушье», – отведя взгляд на окно, продолжает она. – Честно, мне уже который день не дает покоя сюжет. Вернее сама мысль.

– Я не понимаю, – пожав плечами, я смотрю, как она расстёгивает верхнюю пуговицу блузки.

– Асфиксия во время оргазма, – расстёгивать вторую и затем третью пуговицу. – Ты, я смотрю в этом спец.

– Это все вымысел, – ерзая на стуле, я как загипнотизированный смотрю на ее красный кружевной лифчик.

– Но тот момент ты довольно реалистично описал, – она встает и снимает блузку, затем подходит ближе и садится на край стола слегка задирая и без того короткую юбку. – Я довольно долго перечитывала этот момент и каждый раз возбуждалась.

– Рад, что понравилось, – как дурак отвечаю я.

– Ты же хочешь, чтобы твоя книжка попала на полки магазинов, – она скидывает блузку на пол. – Доставь мне такое удовольствие…

– Я даже и не знаю, – только и успеваю сказать я, как оказываюсь с расстёгнутой рубашкой лежа на столе. Она целует меня, ласкает. Лижет соски. Через мгновение нетерпеливо расстёгивает ремень и стягивает брюки, игриво покусывая сквозь трусы. Вот так бесцеремонно меня используют для получений оргазма. На что только и не пойдешь, чтобы тебя издавали.

– Ты такой необычный, – шепчет она, не теряя времени забираясь на меня, словно умелая наездница. – Ты не как все. У тебя есть свой стиль. Ты неповторим. Притягателен.

– Ага, – держу ее руками за бедра, пока она вовсю наяривает прибавляя темп. Я чувствую ее широкие просторы и смотрю прямо в ее одержимые глаза. Стол с каждой секундой все больше шатается, скрипя как бордельная кровать. Нежно постанывая, она слегка наклоняется ближе, тыча в лицо своей силиконовой упругой грудью. Вот-вот и она получит свой кайф, а я получу контракт на книгу. В конце концов, кто узнает, что я был пятиминутной проституткой? Понимая, что уже подходит кульминация, она берет мои руки и заставляет обхватить ее горло.

– Давай, – шепчет она, ненасытно извиваясь на мне. – Сильнее.

Я слегка сдавливаю, чувствуя что уже сам скоро испытаю катарсис.

– Сильнее, – теперь уже хрипит она, нанеся мне пощечину. Я злюсь и сжимаю сильнее. – Давай! Что ты как баба! Покажи что ты настоящий мужик!

Меня одолевает злость и чувство наступающего оргазма. Я закрываю глаза, пытаясь оттянуть как можно дольше счастливый момент. Эта стерва продолжает хлестать меня по лицу, требуя, чтобы я сдавил сильнее, иначе не видать мне контракта. Все смешалось в один поток. Страсть, стон, скрипы, ее ругательства…

И вот наконец я чувствую облегчение, понимая что бездыханное тело редактора лежит на мне. Разжав руки, я вижу что ее горло выглядит как переваренная сосиска. По-моему она совсем не дышит. Я не спешу. Ловлю последние нотки кайфа, желая закурить. Через минуту, понимая что произошло, я пытаюсь нащупать пульс у нее. Но все безуспешно. Констатировав смерть в четыре сорок пять, я аккуратно скидываю ее с себя и пытаюсь сохранить спокойствие, застегивая помятую рубашку и натягивая брюки. Интересно, испытала ли она предсмертный оргазм?

Уже представляя, как кто-то из сотрудников заходит в кабинет и с криком вызывает службу безопасности, я криво натягиваю на нее стринги. Попробовав еще раз нащупать пульс, я окончательно понимаю что круто попал. Лет двадцать тюрьмы ожидает меня. Приведя ее в порядок, я усаживаю в кресло, молясь что все подумают о внезапном сердечном приступе, упуская из виду красно-синюю шею.

Уже собираясь выбежать из кабинета, я подхожу к ноутбуку и роюсь в почтовой программе. Найдя свою рукопись в папке, я отправляю ее в печать, помечая в строке письма название: «Грязные сказки». Затем я выключаю ноутбук и пытаюсь с него вытереть отпечатки пальцев своим сопливым платком. Стол, ручки стула, дверная ручка, и все те места где могут искать криминалисты я тоже обтираю платком. Пригладив волосы, я выхожу словно ни в чем не бывало и через несколько метров подхожу к лифту, стараясь не привлекать внимание. Несколько минут и я покидаю многоэтажную офисную высотку и сажусь в такси, прося усатого водителя увезти меня подальше как можно быстрее.

Через месяц я вижу свою книгу на полке книжного магазина. Я трогаю ее, глажу по обложке, вдыхаю запах печатной краски. Вдруг звонит телефон. Определитель высвечивает незнакомый номер.

– Алло, – осторожно говорю я.

– Привет! Ты куда пропал? За гонораром-то когда придешь? – остолбенев, я узнаю голос Инессы. Она жива и звонким голосом в динамике телефона говорит, что моя книга за две недели стала бестселлером.

– А как…

– Жду тебя сегодня в офисе! – перебивает она. – Будем обсуждать «Грязные сказки 2». И кстати, в прошлый раз это было что-то! Лучше секса у меня никогда не было! Только вот ты меня огорчил, что так не попрощавшись убежал. Я когда пришла в себя, захотела еще раз, а тебя уже и след простыл. В общем, сегодня жду у себя!

– Хорошо, – говорю я, смотря на часы. Историй для второго сборника накопилось уже достаточно…