Текст книги "Обреченные души (СИ)"

Автор книги: Сергей Нокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Клянусь, не поддаваться страху и дурманящим сомнениям, чтобы не было стыдно за меня Отцу Всевышнему.

Теперь Летрина нанесла по небольшой руне на плечах и бёдрах Торальда.

– Готов ли ты, сын Нэраэля, быть верным братом и нести добродетель и правильность в этот мир, дабы Отец Всевышний наш не испытывал гнева?

– Клянусь, пребывая в смирении, посвятить жизнь заступничеству, искореняя зло и неправду в этом мире, чтобы Отец наш Всевышний не думал гневиться на простой непросвещенный люд.

Летрина обошла Торальда и нарисовала во всю его спину последнюю руну.

– Теперь, ты среди нас, сын Торальд, – с довольной улыбкой произнесла Мать Летрина и горячо поцеловала юношу в лоб. В тот же миг на помост взошёл ещё один последователь культа Нэраэля и преподнёс Отцу Малиосу две золотых чаши. Мужчина вытянул из-под плаща золотое кадило и насыпал в него сначала из первой чаши какой-то серо-зелёный порошок, а затем из другой чаши, растерев в пальцах, сухие тёмно-зелёные листья душистой травы. После этого Малиос отошёл за спины своих собратьев к двухметровой золотой статуе ангела с расправленными крыльями, щитом и мечом в руках, взял из чугунка, стоявшего под ней, тлеющий уголёк и положил его в кадило. Подойдя к Торальду, мужчина со всех сторон начал окуривать его. Душистый дым окутал юношу, загустел, но уже через минуту рассеялся, а бурое масло на теле каким-то невообразимым чудом исчезло.

– Брат Вáльмус, – вежливо обратился Отец Малиос к служителю Нэраэля в синем плаще, – подайте рубаху брату Торальду. Молодой мужчина с улыбкой и восторгом в изумрудно-голубых глазах незамедлительно подал рубаху своему другу.

– Теперь ты один из нас, сын Торальд? – произнёс с задумчивостью Отец Патрир.

– Без меча и плаща я не считаю себя равным вам, – ответил Торальд.

– Хорошие слова от достойного мужа, – одобрительно согласился Патрир. После этих слов он медленно достал из-за пояса плеть и протянул её Торальду.

– Возьми, – приказал мужчина, со строгим лицом посмотрев на озадаченного юношу. Торальд безукоризненно повиновался приказу. Отец Патрир кивнул головой соборникам в красных плащах и дважды ударил в ладоши. Здоровяки загрохотали пластинчатыми латами и направились в одну из боковых дверей. Вскоре они вернулись, ведя за собой на верёвке стройную молодую девушку в чёрном льняном платье с путами на руках и мешком на голове.

– Вчера, – начал громким недовольным голосом Отец Патрир, обращаясь к толпе, – эта дева посмела пойти против устоявшихся законов, которые почитали наши предки и которые почитаем мы. Из-за своего высокомерия и себялюбия она совершила нелепый поступок, поступок, не имеющий в себе ни смысла, ни рассудка. Своим глупым действием эта дева, со слов оскорблённого ей человека, поставила наш город и наше королевство на грань вооружённого конфликта!

Все присутствующие в зале вздрогнули и засуетились, начав шептаться между собой. Королева Фаретра, сидевшая в первых рядах, уныло покачала головой. А Отец Патрир тем самым продолжал:

– Но имея ввиду мерзостность того человека, за которого эту опрометчивую невыносимо горделивую деву было обещано выдать замуж, смертный приговор решено было отменить. Однако без наказания она не останется! За своё высокомерие, дурное поведение и нарушение всеми признанных мужами законов эта дева приговаривается к десяти ударам плетью по обнажённому телу. Снимите мешок с её головы, пусть все знают её в лицо! – приказал с неким отвращением и презрением в хладнокровном взгляде Отец Патрир.

Толпа охнула от удивления, ведь девушка, приговорённая к наказанию, – королевская дочь Флёр. Торальд был в недоумении от увиденного, ведь это была его сестра. Она посмотрела на него, как обычно, милым удручённым взглядом. Её глаза были красны от слёз, а щёки горели. Торальд был в растерянности, он то и дело смотрел то на плеть, то на сестру. Толпа смолкла, когда Отец Патрир посмотрел недовольным взглядом на сомневающегося юношу. Королевский сын пустым взором оглядел толпу. Ему казалось, что он ягнёнок, на которого смотрят сотни голодных разъярённых волков. Вскоре, после коротких раздумий, Торальд кивнул головой соборникам в красных плащах. Они с грубой силой потащили вырывавшуюся девушку к юноше. Флёр плакала и умоляла брата не бить её, но Торальд будто бы был одурманен. Он обнажил спину сестры, с хладнокровием разорвав её платье.

– Прошу, не надо, – заливаясь слезами, твердила испуганно Флёр, которую Соборники в красных плащах крепко держали за руки, ехидно улыбаясь. Вальмус сочувствующе посмотрел на Торальда, словно он сам пережил когда-то подобное. Фаретра отвернулась и закрыла глаза.

– Прости, но я должен – чуть слышно прошептал королевский сын сестре на ухо, после чего нанёс первый удар. Раздался пронзительный женский крик.

– Ненавижу! – закричала что есть силы истошным голосом Флёр, ощущая как конопляные, туго перевязанные, верёвки разрывают кожу.

– Один! – начал считать Отец Патрир.

Плеть вновь просвистела в воздухе, и женский вопль вновь наполнил стены собора. Все ждали с нетерпением последнего удара. Когда девушка была наказана, Фаретра бросилась к измождённому измученному телу дочери и с омерзением посмотрела на сына:

– Разве мы растили тебя таким? Изверг! – бросила с ненавистью мать.

– Сын Торальд, добро пожаловать в семью! – довольно произнёс Отец Патрир, горячо обняв юношу и повесив ему на шею золотой кулон в виде ангела. – Брат Вальмус, выдайте брату Торальду то, что его по праву, – приказал главный Соборник, после чего удалился прочь, а вслед за ним последовали и другие прислужники культа Нэраэля. Проходя мимо королевского сына, Отец Хрон печально покачал головой. Народ начал расходиться, поднялся шум, затем началась оживлённая толкотня. Вальмус подошёл к другу и положил руку ему на плечо:

– Ты не первый, кому приходится так жестоко поступать, – удрученно сказал он, – пойдём за мной, ты заслужил отдых, брат.

Торальд был сдержан и безучастен, хотя ненависть и омерзение к самому себе переполняли его, как и слёзы. Фаретра с презрением смотрела на сына, пребывая в шоке от его жестокости и невозмутимости; она никогда не видела его таким. Юноша последовал за Вальмусом в одну из скрытых комнат, всё ещё крепко сдавливая деревянную рукоять окровавленной плети.

После произошедшего в соборе, Флёр доставили в замок Тронборг, где вокруг неё суетилось три служанки. Лекарь промыл раны, приложил лечебные травы и, когда девушка пришла в сознание, её успокаивающим отваром.

Королева была в ярости от поступка сына и в то же время страшно переживала за неродную дочь. Фаретра стремительной походкой шла в покои своего больного мужа.

Томад Тронэр – король Северного Форлианда, медленно умирал от неизвестного ни одному лекарю недуга. Когда королева Фаретра вошла в комнату, её муж, укутавшись одеялом, что-то неясно бормотал во сне. Окна были затянуты шторами шоколадного цвета, от чего в спальне царил полумрак. Вдруг Томад медленно приподнял веки и измождённым взглядом посмотрел на жену – улыбка скользнула по исхудалому лицу императора.

– Как вы, мой король? – заботливо спросила Фаретра, садясь на кровать возле своего мужа и нежно поглаживая его по седым густым волосам.

– Всё хорошо, моя королева, – прохрипел Томад, немощно отодвигая от себя одеяло. Супруга улыбнулась, увидев радость в глазах императора. – Даже умирая, он не показывает, что ему больно, – подумала про себя королева, продолжая поглаживать супруга и смотреть ему в глаза. – И как же я могу рассказать ему о поступке нашего сына?

– Что вас беспокоит, моя королева? – взволнованно спросил Томад.

– Да так… ничего… просто задумалась, – улыбнулась Фаретра, стараясь скрыть печаль, поселившуюся во взгляде.

– Пытаетесь обмануть меня? – огорчённо произнёс Томад, после чего тяжело закашлял. – Воды, – сипло протянул супруг, обессилено сжимая руку жены.

– Ни за что на свете, мой король, я просто беспокоюсь о наших детях. Наш сын… он вступил в ряды Соборников, а Флёр отвергла старшего сына Фаргоса Брогура, и мысль о том, что станется с королевством после твоей кончины, очень сильно тревожит меня, – понуро ответила Фаретра.

– Забота о королевстве…хм, – задумался Томад. – Простите, моя королева, что это бремя ложиться на ваши плечи. А дети,… дети избрали свой путь, и я не смею винить их за это, да и как я могу осудить свою плоть и кровь? Обидно, конечно же, что я не смог отплатить Брогурам такой же добротой, как и они мне. Но думается мне, что Фаргос всё поймёт, как никак, вы его младшая сестра, моя дорогая Фаретра. – улыбнулся король, вновь тяжело закашляв и от щемящей боли в груди сильно сдавил руку супруги.

– Я не могу поверить, что вас скоро не станет, – печально обронила королева, смахивая ладонью хлынувшие по щекам слёзы.

– Не нужно так убиваться, моя дорогая Фаретра, в конце концов, все мы смертны и каждый обязан держать ответ за свои поступки. Признаться, я чувствую, что мне недолго осталось пребывать в этом мире, да и, по правде сказать, я уже устал от всего этого, – прохрипел Томад. – Если бы я больше проводил время с семьёй, а не на скучных банкетах и переговорах, моя жизнь была бы лучше. Но, увы, не я выбирал себе эту судьбу. Да и вообще, я бы её никому не пожелал.

– Почему вы никогда не рассказывали мне о своей прошлой жизни? – вдруг спросила Фаретра.

– Вы никогда не спрашивали, моя королева, да и не было надобности в этом. Уж слишком тернист был мой жизненный путь, чтобы его потом вспоминать.

– Вы так говорите, как будто бы, жалеете о том, что сделали.

– К сожалению, это так и есть, – сознался король. – Я мало чего унаследовал от тирана отца, и, признаться, горжусь этим. Моя братья презирали меня и вечно твердили, что мне не стать королём. Отец смеялся над моим честолюбием и состраданием.

– Что же стало с вашими братьями и отцом?

– Мой старший брат покушался на честь моей жены, из-за чего та покончила с собой. За это я отравил его. Младшего брата пришлось насадить на меч, когда он изнасиловал кальхеймку и убил моего товарища. Позже его вдова подбросила моему отцу ядовитую змею в постель. Эту женщину я приказал повесить. Но я не жалею того, что с ними сделал. Мне больно лишь от того, что не смог уберечь близких людей от беды, ни тогда, ни сейчас, – обронив слезу, прошептал Томад.

– Почему вы так говорите, мой король? – не понимала Фаретра.

– Возможно, вам будет это нелегко понять, моя королева, но бремя, которое вы должны понести,… в этом повинен я, и только лишь я…. Это я продолжил постройку собора, значит, я помог создать этих чудовищ в человеческом обличии. Это из-за меня, мой сын примкнул к этим кровожадным фанатикам. К сожалению, я слишком поздно понял, кто они на самом деле.

– Мой король, вы ни в чём не виноваты, ведь вы же это делали не ради себя, а ради народа, – успокаивала Фаретра.

– Нет, моя королева, в этом и в судьбе Флёр виноват именно я. Поэтому я не вправе судить их выбор. Знаете, когда смерть так близко, о жизни начинаешь думать совсем по-иному. И самое ужасное то, что более я не смогу вас уберечь от этого завистливого лицемерного общества, в частности и от своего племянника, ведь вам по закону положено править вместе. Прости, что так всё получается, – прокашлявшись, обречённо протянул Томад. – Прошу, откройте ящик и возьмите лежащую там бумагу, – попросил Томад. Вдруг острая боль защемила сердце, мышцы свёло судорогой, глаза налились кровью, на лбу градом выступил холодный вязкий пот.

– Вам осталось только лишь подписать ту бумагу и всё это достанется вам, моя дорогая Фаретра, – обессилено пообещал Томад, с любовью посмотрев на супругу. Королева нежно убрала прядь поседелых волос с лица мужа. В туже минуту, король медленно опустил веки и хрипло тяжело задышал, впав в полузабытье. Фаретра ещё некоторое время сидело возле постели, затем она поцеловала мужа в лоб и почувствовала, что он уже не дышит, а руки стали холодны, как лёд. Королева зарыдала и упала покойнику на грудь.

В это время с книгой, завёрнутой в белую ткань, мимо покоев императора проходил высокий худощавый мужчина в коричневом платье, с короткими тёмными волосами и небольшой бородой и усами на скуластом лице. Этот человек в высших кругах был известен всем как Плут, на самом же деле его звали Брóмар. Он являлся советником императора. Заслышав громкий плач в комнате господина, Бромар остановился и, якобы задумавшись, встал у двери.

– Вам что-то надобно советник? – спросил, нахмурившись, чернобородый стражник.

– Нет, я просто мимо проходил, – выкрутился Бромар.

– Ну, вот и ступайте, – буркнул сердито стражник.

– Давно пора, старый чёрт, – усмехнулся советник себе под нос, направляясь к лестнице.

– Его больше… больше нет… – запинаясь от неудержимо льющихся слёз, горестно вымолвила Фаретра, сжимая ледяную руку мужа.

– Ваше Величество, что с королём? – тревожно воскликнули вбежавшие в комнату стражники.

– Поверить не могу, что вы покинули нас, – говорила с умершим супругом королева, не отпуская его руки.

– Значит вот, какова ваша судьба, Ваше Величество, – расстроившись, подумал чернобородый стражник, – пойдём, нужно созвать слуг, – сказал мужчина своему напарнику, который был сам не свой, видя смерть своего короля.

Советник Бромар, сделав огорченное лицо, приблизился к стражнику, охранявшим покои племянника Томада Тронэра.

– Лорд Крóмат приказал не беспокоить его! – угрожающе предупредил стражник, преградив копьём незваному гостю путь.

– У меня весьма важное дело, – понуро сообщил советник.

– Ничего не знаю, я не смею нарушать приказ лорда Кромата, – был неумолим стражник.

– Эх ты… королевство только что лишилось своего правителя, а племянник – дяди.

– Неужели это правда? – ужаснулся стражник.

– Сам не могу поверить в это.

– Но всё равно, я не могу вас впустить, Милорд сейчас сильно занят! – стоял на своём мужчина, не убирая копья от двери.

– Меня ждут, если не веришь, спроси сам, – с нотками недовольства сказал Бромар. Всё-таки стражник осмелился постучать в дверь.

– Чего тебе надо? Я же приказал никого не впускать! – возмутился Лорд.

– Прошу прощения, Милорд, но советник Бромар говорит у него к вам срочное дело.

– Пусть заходит, – разрешил барон.

С довольным лицом советник отворил дверь в покои Кромата. В комнате было сильно накурено и кроме пряного запаха табака, ощущался приторный аромат женских духов. Спальню наполняли пылкие девичьи стоны и возбужденный бесстыдный смех. На полу валялось нижнее женское бельё.

– Вечно вы не вовремя, советник! – усмехнулся Кромат, прикрывая обнажённое сухощавое тело тёмно-бардовым халатом. – Так, быстро одевайтесь и пошли вон! – укладывая растрёпанные русые волосы на затылок, приказал лорд двум стройным блондинкам с пышными формами. Девушки в спешке собрали вещи и выскользнули вон.

– У меня для вас очень занимательные и важные новости, – усмехнулся советник, с лукавством теребя бороду и усы.

– Умеешь ты интриговать, Плут! – с огнём интереса в глазах, усмехнулся Кромат, закурив папиросу.

– Томад мёртв, – прошептал торжествующе Бромар.

– Неужели этот день настал?! – радостно рассмеялся лорд, после этого он открыл новую бутылку с вином.

– Милорд, «Око Мендры», – сообщил советник, положив на стол завёрнутую в белую ткань книгу.

– Глазам своим не верю, после стольких лет поисков… наконец-то, – восторженно произнёс Кромат, сорвав белую ткань и жадно поглаживая предмет. Обложка книги, окрашенная в фиолетовый цвет с багровыми символами, была скреплена из многообразной человеческой кожи, а корешок – из прямоугольных косточек, разрисованных таинственными символами. Спереди и сзади загадочного предмета был изображён большой закрытый глаз, заключённый в восьмиконечную звезду. Страницы книги, чёрные как уголь, были плотно запечатаны чем-то наподобие сжиженной крови, которая словно по жилам переливалась по всему устрашающему артефакту.

– Бромар, ты хоть представляешь мощь этой книги! – воскликнул, словно одержимый, лорд.

– Если не ошибаюсь, Милорд, страшилкой об ужасной ведьме Мендре пугают детей, в истории говорится, что тот, кто заключит выгодный для неё союз, получит безграничную мощь из её царства вечных кошмаров.

– О да, но это только часть той могучей силы, что сокрыта на этих страницах. Поговаривают они пропитаны слезами вдов и кровью павших мужей в войне против полчищ тьмы, которых призвала униженная и презираемая чародеями талантливая волшебница. С её силой ни один человек не смеет совладать, тот, в чьих руках этот древний артефакт, может получить власть над миром.

– Милорд, но разве взамен она требует души владельца? – поинтересовался советник.

– Молчи, Бромар, молчи! – приказал сердито Кромат. – Пока глаз закрыт, секреты этой книги нам не познать никогда. Снять печати подвластно лишь тому, кто запечатал душу Мендры внутри сей могучего артефакта, – удручённо протянул лорд, завернув книгу обратно в ткань и спрятав её в стол.

– Тогда что же вы намерены делать?

– Мне нужен лучший из палачей-магов Нэраэля, – решительно заявил собеседник. – Разузнай где он.

– Милорд, боюсь огорчать вас, но требовать каких-либо действий от Соборников имеет права только король, для начала нам следует занять престол, – напомнил Бромар.

– Да знаю, с этим, я думаю, проблем не будет, – беззаботно ответил Кромат, сделав несколько глотков вина, после чего сморщил лицо от ядрёного горького вкуса, – дрянь, какая, они что, хотят меня стравить этим пойлом? –возмутился лорд. После некоторого времени молчания, собеседник спросил:

– Как думаешь, Бромар, Вэтфэльд посмеет развязать с нами войну и каковы наши шансы на победу?

– Вообще это дурная затея, для Вэтфэльда это будут бессмысленные потери, но нам тоже без жертв не обойтись.

– А что если они объединяться с севером?

– Тогда… Милорд, я не могу ответить на этот вопрос, хотя… – задумался Бромар. Если же только уничтожить врага изнутри, посадив семя раздора прямо в их сердце, тогда эта война обойдётся для нас минимальными потерями.

– Значит в этом случае, мы сможем захватить тех, кто посмел поднять на нас меч, – заявил Кромат.

– Милорд, вы так говорите, как будто бы война и вправду начнётся.

– Нельзя ни в чём быть уверенным, следует не только просчитывать ходы врага и идти на шаг-два вперёд, но и готовиться к худшему, – поделился мыслями собеседник.

– Неужели вы намерены захватить весь мир? – удивился Бромар.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Кромат. – Видишь ли, с силой этой книги Ардор будет мой, нужно только время и преданных людей. К тому же, я смогу доказать зазнавшемуся Фивисвэйлу, что род Тронэров – род властелинов!

– Милорд, это безумство,… но мысль владеть миром потрясает, – восхитился советник.

– Тогда, Бромар, позаботься о том, чтобы Фаретре не достался трон. – Приказал Кромат. – Да и не хотел бы я, чтобы Вэтфэльдское отрепье поганило священный трон в Вэйтстоун.

– Милорд… – протянул заинтригованно Бромар с коварной улыбкой.

– И вообще, дело женщины нести удовольствие мужчине и рожать детей, а не смешить народ, – закурив папиросу, бесцеремонно заявил Кромат. – Закон о двоевластие был огромнейшей ошибкой. Фросты были правы, власть должна быть жёсткой и строиться на деспотии, язык боли вот что понимают все живые существа. Всё это присуще совершенному монарху. История не раз доказала, что именно в руках монарха-единоправителя, империи расцветают.

– Результат не заставит себя долго ждать, уж поверьте, – пообещал хитроумный советник.

– Звучит убедительно. Теперь ступай и прикажи служанке пусть приберётся и принесёт мне свиные отбивные, – повелел Кромат, выпустив густое облако пряного едковатого дыма.

– Как будет угодно, Милорд, – учтиво поклонившись, лицемерно произнёс советник и затворил за собой дверь.

Глава 9

В тюрьмах Сильвербридж было сыро и темно. Завывая в трещинах, гулял холодноватый осенний ветер. Старые, отсыревшие каменные стены, треснувшие со временем, были укрыты ковром изо мха и плесени. С потолков капала вода, разлеталось эхо во все стороны, исходившее от грохота пластинчатых сапог стражников. Тусклые масляные факелы разгоняли подземный казематный мрак. К их усердному треску, разрезавшему глухую тишину, добавлялись дикие вопли и бесцеремонные ругательства, доносившиеся из сырой темноты камер.

Тáйрис тяжело приоткрыл глаза, заслышав звук шагов и звон ключей, открывавших замок решётки. Вокруг было темно. Тело, всё в синяках и ссадинах, сильно ныло и ломило.

– Вставай... живо – скомандовал стражник, толкнув пленника ногой в спину.

Тайрис ослабленно поднялся на ноги и медленно протянул дрожащие руки, закованные в цепи.

– Пить… – тихо протянул пленник, еле-еле шевеля посиневшими разбитыми губами.

– Даже не думай, отрепье! – рявкнул стражник, замахнувшись кулаком. После чего, пристегнул к ногам пленника цепь с большим чугунным ядром, а руки крепко обмотал конопляной верёвкой.

– Пошевеливайся! – раздражённо буркнул стражник, ведя по сырым заплесневелым коридорам каземата заключённого. Тайрис изнеможённо тянулся вслед за ним, кое-как волоча за собой чугунное ядро.

Стражник с пленником поднялись из мрачной смрадной темницы в светлые серокаменные казематные коридоры.

– Стой здесь, – скомандовал мужчина, бросив презрительный взгляд на заключённого.

– Капитан – почтительно сказал стражник, отворив дверь в комнату Дэкрия, который стоял у окна, одетый в красный халат, и курил туго набитую папиросу.

– Заводи, – прозвучал грубый ровный голос командира.

Подчинённый отстегнул чугунное ядро от ног заключённого и втолкнул Тайриса в комнату. Тот не удержался на ногах и упал.

– Ты свободен, – скомандовал спокойным тоном генерал, не отворачиваясь от окна. Как только дверь закрылась, Дэкрий развернулся и, продолжая курить, молча, посмотрел на избитого, чумазого и взъерошенного пленника, хмуря густые чёрные брови.

– Садись, – тихо сказал капитан, наливая себе из хрустального графина бокал красного вина.

Тайрис с трудом приподнялся с пола и доковылял до лакированного дубового стула. Воздух был насыщен ароматом женских духов и приятным зыбким дымком папирос. Возле окна свисали длинные алые занавеси, падавшие на дощатый пол, который устилал большой махровый красный ковёр, изрисованный зелёными розами. С одной стороны комнаты стоял дубовый резной шкаф, полностью забитый книгами, а с другой – шкаф с дорогим узорчатым фарфором, хрусталём и изделиями из золота и серебра.

– Хочешь пить? – предложил генерал, поднося к губам пленного бокал с вином.

– Воды, – тягостно попросил заключённый, отворачивая опухшее, избитое лицо в сторону от предложенной выпивки.

– Как пожелаешь, – усмехнулся Дэкрий, поглаживая свои длинные чёрные усы. Медленными шагами он приблизился к шкафу со всякой-всячиной и взял с верхней полки хрустальный кувшин с водой. После этого он встал напротив заключённого и внимательно посмотрел на него.

Тайрис жадно поглядел на кувшин с водой.

Капитан улыбнулся и, сделав глубокую затяжку, выдохнул дым в лицо своему собеседнику. Заключённый сильно закашлялся. Генерал снова улыбнулся, после того как поставил кувшин перед ним. Тайрис, грязными дрожащими руками, жадно вцепился в него и начал ненасытно пить, от страшной жажды, обливаясь водой.

– Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – сев напротив заключённого, начал разговор Дэкрий, сбросив пепел с папиросы.

Тайрис, утолив жажду, принялся слушать генерала.

– Видишь ли в чём дело, за разбой, нападение и покушение на жизнь знатного человека, причём на очень влиятельного и состоятельного – вам как минимум грозит двадцать лет в каменоломнях, а ведь ни ты, ни твоя сестра и даже ни в чём не повинная твоя подружка, не заслуживают такой судьбы, не так ли? – куря папиросу, спокойным соразмерным тоном говорил Дэкрий. Глотнув вина, он продолжил:

– Вы будете приговорены к заключению, однако ты можешь всех спасти.

– Что я должен сделать? – спросил угрюмо Тайрис, смотря потерянным взором на пепельницу из хрусталя.

– Ну, как правило, ничего сложного. Всего-навсего, ты должен доставить мне то, что когда-то задолжал твой отец.

– Гм… – задумался собеседник.

– Тебя что-то смущает? – поинтересовался Дэкрий.

– Я плохо помню его, он пропал, когда мне было шесть лет, – понуро ответил мужчина.

Капитан задумчиво начал потирать пальцами лоб и после полуминутного молчания ответил:

– Как ты уже, наверное, понял, меня не интересую никакие детали, мне важен лишь результат, уяснил?

– Но как я буду искать то, чего не знаю?! – не сдержался собеседник.

– Слишком много опрометчивых и ненужных фраз! – буркнул недовольно капитан со стула и, повернувшись к заключённому спиной, отошёл к окну. Молчание воцарилось в комнате. Едковато-приятный дымок папиросы изящно поднимался к потолку. Тайрис нетерпеливо ждал ответа, с лёгким испугом окидывая взглядом генерала.

– Как я уже говорил, ты не сможешь не выполнить моего поручения, у тебя есть что терять, в отличии он того сброда, что подыхает в подвалах темницы – сказал Дэкрий, лукаво улыбнувшись в сторону собеседника.

– Мда… – растерянно прошептал заключённый и углубился в размышления.

– Так ты согласен? – допив вино, спросил капитан, нахмуривая брови.

– А что если я откажусь?

Дэкрий саркастически засмеялся.

– На твоём месте лучше не знать ответов на подобные вопросы, – недовольно ответил Дэкрий, пристально посмотрев в глаза собеседнику. После с язвительной улыбкой капитан добавил: – собачонке на цепи лучше слушаться своего хозяина и лишнего не тявкать.

– К чему это? – не понял Тайрис.

– А к тому, что ты по уши в дерьме и чтобы тебе вылезти из него, тебе следует не задавать вопросы, а только на них отвечать, щенок, – огрызнулся раздражённо Дэкрий. – Твой папаша нам крупно задолжал, очень крупно… теперь настало время должок вернуть, а будешь препираться, как твоя сестра, живого места на твоей шкуре не останется, – пригрозил капитан.

– Что ты сделал с моей сестрой?! – взволновался заключённый, вскакивая со стула.

– Неправильно ты делаешь, ох, неправильно, – разочарованно произнёс собеседник, качая головой из стороны в сторону. Затем, размахнувшись, Дэкрий саданул заключённого золотым перстнем по голове. Тайрис упал и зажал кровоточащую рану ладонью.

– Да как ты смеешь повышать на меня тон, сопляк! – крикнул разгневанно капитан. – Стража, немедленно отведите этого щенка в камеру к его сестре, может там он станет рассудительнее! – раздражённо приказал генерал, смяв тлеющую папиросу.

Загремели ключи, открывающие замок камеры, но девушка, подвешенная за руки цепями, стоя босыми изрезанными ногами на стуле, даже не шелохнулась. Бедняжка была по пояс раздета, а на её окровавленной спине зияли жуткие глубокие раны от кнута. Руки были изрезаны.

– Сибэль! – закричал ошеломлённо брат и, как безумный, бросился в камеру, но стражник, крепко державший его за руку, с жестокостью одёрнули назад.

Девушка тяжело приоткрыла веки, запачканные высохшей крови.

– Братик, – прошептала обессилено она, слегка улыбаясь разбитыми губами.

– Пустите, бесчеловечные изверги! – яростно закричал Тайрис, пытаясь подступить к своей сестре, но в ответ стражник наотмашь ударил заключённого по лицу, так что тот упал на пол. Но брат, движимый ненавистью и переживаниями за сестру, сплюнул кровь и, вновь поднявшись на ноги, ринулся вперёд, за что получил коленом в левый бок. Озлобленный стражник занёс кулак над головой заключенного, и только он хотел нанести очередной удар, как в коридоре раздался недовольный голос Дэкрия:

– Достаточно! В сторону, – приказал с суровостью в голосе капитан, подойдя к камере. Он был уже облачён в дорогущие пластинчатые доспехи с багровым нагрудником, где был выгравирован золотой рычащий лев. Алый плащ с таким же рисунком свисал, чуть ли не до самых пят.

Тайрис вновь поднялся на ноги и бросился обнимать свою сестру за ноги и целовать их. Девушка тихо стонала, пытаясь улыбаться.

– Братишка, – ласковым голосом измождено выдавила Сибэль, уронив слезу.

– Теперь-то ты согласен на содействие? Мм? – спросил сердито Дэкрий.

– Согласен, – не задумываясь, бросил в ответ Тайрис, не ослабляя страстных родственных объятий.

– Нет, они убьют тебя, нет, остановись, нет… – шептала еле слышно Сибэль, будто бы в бреду.

– Это всё ради нас, – успокаивал брат, – всё будет хорошо, вот увидишь.

– Ну, довольно, повидался и хватит. Я отпущу её и твою подружку, как только получу то, что мне нужно, – пояснил Дэкрий. – И не забывай, у тебя ровно три дня, ни больше, ни меньше, – добавил капитан, собираясь уходить.

– Я хочу убедиться, что Верлина жива и находится в этих стенах, – ровным тоном остановил собеседника Тайрис.

– Хорошо, – сквозь зубы выдавил Дэкрий – спускайся к вратам и жди, на этом всё, – отрезал с раздражённостью в голосе командир. После чего он подошёл к стражнику и с нахмуренными бровями отдал последующие указания.

В ответ стражник кивнул головой и, грубо взяв под руку заключённого, поволок за собой по коридору.

Возле ворот Тайрис встретил сопровождаемую стражниками, закованную в цепи Верлину. Она была в грязном изорванном платье без рукавов, растрёпанная с красными наплаканными глазами.

– Моя дорогая, – первое, что вырвалось из уст Тайриса. В ответ Верлина расплакалась и испуганно прижалась к груди мужчины.

– Мне страшно, – прошептала сквозь слёзы она, посмотрев в ласковые глаза Тайриса, взором, полным страха, горя и отчаянья.

– Я не брошу тебя, обещаю, я вытащу нас отсюда, – пообещал мужчина, горячо поцеловав девушку в потрескавшиеся губы.

– Ты самый добрый, кого я когда-либо встречала, – прошептала нежно Верлина и крепко обняла своего спасителя.

Вскоре они проводили друг друга ласковым заботливым взглядом, полным печали и восторга. В это время по черепичной крыше бешено забарабанил ливень. Тайрис с задумчивым, тоскливым взором, вышел за высокие дубовые стены душных каземат, и у него было такое чувство, что он остался один, а близких ему людей более не суждено увидеть.

Дождь бушевал весь оставшийся день. Тайрис в серой потрёпанной льняной рубахе, худых брюках и изношенных разбитых башмаках, промокнув до нитки, вернулся в старый семейный дом, который стоял, не привлекая глаз, на окраине города, близ лесной чащобы.

– Давненько я не бывал здесь, – шепнул себе устало под нос, мужчина, ступив на прогнившее разваленное крыльцо. Уже начало смеркаться. В доме царил ужасный беспорядок, как будто бы кто-то что-то старательно искал.

– Интересно, кто бы это мог быть? – подумал про себя мужчина, усаживаясь на стул, возле стола с вытащенными ящиками.

– И что им здесь могло понадобиться? – взяв в руки разбитые настенные часы, размышлял Тайрис.