Текст книги "Листок чинары"

Автор книги: Сергей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Мы покатились со смеху. Несколько здоровенных молодых глоток долго сотрясали стены заставы: что ни говорите, а такое увидишь не каждый день.

Побагровел и капитан. Но он был начальник, и ему надлежало разобраться в случившемся.

– Вы понимаете, что вы наделали? – спросил он тихо, когда мы умолкли, сообразив, что смеяться все-таки не над чем. – Вы отдаете себе отчет в том, что совершили?

Что мог ответить Пушкарь? Он стоял понурив голову, не поднимая своих смущенных глаз выше начищенных сапог капитана.

– Почему вы сразу не признались в этом? Ведь вы же слышали, что следы в районе восьмой розетки?

– Я не догадался, что это возле чинары, – вымолвил негромко Пушкарь.

– Он ведь новенький! – поддержал его кто-то из нас.

– Разве что новенький, – обронил капитан. – А то бы... – он протяжно выдохнул воздух, повертел в руках злополучный листок, сунул его зачем-то в стол и приказал дежурному дать сигнал отбоя.

В открытое окно было видно, как в черное небо взвилась белая ракета.

Бедный Пушкарь, он растерянно стоял посреди комнаты и не смотрел на нас. Но, странное дело, мы не испытывали к нему ни презренья, ни злости. На душе у нас даже стало как-то светлее и легче. И все мы уже хотели, чтобы капитан не кричал на него и разобрался как следует.

Капитан допрашивал Пушкаря с пристрастием. Он, конечно, понимал побуждение солдатской души, но нельзя же так!.. А еще в "Огонек" сфотографировали. Черт знает что! Корреспондент уже уехал, и теперь придется звонить в отряд и просить, чтобы приехал снова и сфотографировал Клевакина.

Тут капитан вдруг запнулся, и кто-то из нас отгадал его мысль.

– Постойте, а разве Клевакин не видел с вышки, как Пушкарь подходил к чинаре?

"Действительно, разве Клевакин не видел?" – И сколь ни тяжело было нашему капитану подозревать Клевакина, он тоже спросил Пушкаря об этом.

– Не знаю, – ответил Пушкарь.

– А если подумать? – настаивал Баринов.

– Не знаю, – повторил Пушкарь.

И мы понимали его. Чего он не знает, того не знает. Зачем наводить на человека напраслину? Кроме того, он и подумать не мог, что Клевакин способен на такую пакость. Одно дело – завидовать из-за фотографии, насмешничать, а другое – поднять тревогу. Нет, он не допускает такой мысли.

Это еще больше заставило капитана поверить в виновность Клевакина. О нас и говорить нечего.

А с границы уже возвращались наряды. Вернулся лейтенант Симаков со своей группой, вернулись все остальные. На них было жалко смотреть. Шестая тревога за неделю!

Клевакин был немедленно вызван в канцелярию и пробыл там до тех пор, пока мы не почистили оружие. О чем они разговаривали с капитаном, мы могли лишь догадываться. Вышел оттуда Клевакин бледный как смерть, а капитан велел выстроить весь личный состав.

И мы узнали всю правду.

– Рядовому Пушкарю за романтику трое суток ареста, – объявил капитан. – А насчет вас, ефрейтор Клевакин, – он сурово посмотрел в его сторону, насчет вас пусть решат ваши товарищи.

Мы расходились молча. Никто не смотрел на Клевакина, никто не подходил к нему. Что решать? Все было ясно.

И все же Вася Брякин, тот самый Вася Брякин, который выбежал по тревоге без одной портянки, не выдержал и взмолился:

– Ребята, дайте я ему морду набью!

– Не положено, – угрюмо обронил сержант Удалов.

– Разве ж только, что не положено... – вздохнул Вася и философски добавил: – Вот поди разберись, кто хороший человек, а кто вредный.

Через неделю Клевакин сам стал просить нас:

– Ну, ребята, ну, набейте мне морду. Только скажите хоть слово.

Но теперь нам самим уже не хотелось связываться с ним.

Жизнь на заставе шла своим чередом.