Текст книги "Шишкин и Пушкин"

Автор книги: Сергей Москвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Сергей Москвич
Шишкин и Пушкин
Второе издание

 
Старый северный городок,
Бабки вечером – тары-бары,
Пыль, собаки, речной гудок
Да дощатые тротуары.
 

(Из поэмы «Ледяная память»)

От автора

Бытует такое мнение, что Крайний Север – это место, где все время кто-то или что-то кого-то кусает. И это истинная правда. Зимой этим занимается мороз, а летом – комары, и надо отметить, что делают это они со вкусом и помногу. Можно подумать, что в такой кусачей атмосфере нет места для нормальных людей, и я подтверждаю, что и это утверждение правда. То есть все люди на северах немножко, как бы это помягче сказать, немножко «того». Нет, не чокнутые, а совсем наоборот – слишком не чокнутые. То есть в меру ненормальные. Я сам таким был и, надеюсь, сохранил это качество до сих пор.

И поэтому, когда у меня завелись дети, а произошло это как-то само собой, я решил рассказать им о Заполярье и о тех романтических чудаках, которые его населяют. Сказано – сделано, и я, однажды почувствовав в себе педагога, поведал им несколько историй из своего прошлого, когда я сам еще был шестиклассником.

Мне эти истории казались поучительными, но, видимо, я рассказал их так, что эффект получился обратным.

Я попытался исправить положение, но допустил непростительную ошибку, выбрав главным героем для своего воспитательного повествования отъявленного двоечника и бузотера. Он стал жить самостоятельной жизнью на страницах рассказов, и мои чада все больше и больше подпадали под его обаяние. Я раз за разом силился отвязаться от него, но ничего не получалось. Я вытаскивал на сцену отличников, хорошистов и даже троечников, но они позорно уходили в тень дерзкого проказника, и мне пришлось сдаться. Генка Шишкин меня победил.

Скажу сразу, что это персонаж вымышленный, точнее собирательный. И собирать мне пришлось его из трех реальных пацанов, живших в разное время и в разных частях нашей необъятной страны. Да и все остальные герои не имеют прямой связи с реальными людьми и нахально влезли на страницы этой повести откуда-то из области фантазий. Они бессовестным образом стали присваивать себе черты, а иногда даже имена реальных людей из моего прошлого. Так что я не виноват, если кому-то покажется, что в этой книжке написано про него. Это случайно совпало, и не более того. Все претензии к персонажам, а я тут ни при чем.

Я не хотел бы казаться вычурно вежливым, раздавая благодарности и посвящения в этом предисловии, как это принято у других авторов. Но все-таки хотелось бы сказать спасибо моей жене, хотя бы за то, что она приносила мне чай, когда я печатал эту книжку. Ей даже удавалось не всегда проливать этот чудесный напиток мне на брюки! Более того, она ни разу не попала заваренным кипятком на клавиатуру компьютера!

Также отмечу труд Любови Михайловны Боровиковой, которая не слишком удивлялась, исправляя мои ошибки. Мне лестно ее замечание, что я оказался первым автором в ее продолжительной деятельности, которому удалось написать целую главу без знаков препинания. Я даже не стал объяснять ей, что у меня на клавиатуре запала клавиша запятой. Просто пришлось сказать, что я заботился о том, чтобы ей было не скучно без работы.

Отдельное спасибо художнику Борису Йоффе, который присылал мне на выбор такое количество рожиц и фигурок Генки Шишкина и других персонажей, что ими впору было бы населить небольшой город где-нибудь рядом с Кологривом.

Ну и, наконец, спасибо моим детям, первым слушателям и читателям этих историй. Во-первых, дочери, которая рассеянно сообщила, что все это «прикольно, особенно глава про женщин».

Когда я попросил разъяснений, выяснилось, что она, видимо, имела в виду эпизод со снежной бабой, которую Генка стукнул поленом по голове. И большое спасибо сыну, который тратил свое драгоценное время на переписку с издателем и другими подозрительными личностями.

Ну а посвящается (очень не люблю это слово, но другого нет) этот опус двум мамам – Екатерине Ефимовне Москвич и Валентине Артемовне Александровой.

1. Шишкин и Пушкин

Давно это было, ой давно. Учился я тогда в 5-м, или нет – в 6-м классе, то есть, когда в школе только-только начинают всерьез знакомиться с Пушкиным. И в нашем же классе учился Генка Шишкин, егозливый такой шкет, худой, маленький и очень вертлявый. Он был на год всех младше, и его поэтому трудовик называл сыном нашего класса. Ну, как сын полка вроде. А литературу преподавала Альбина Михайловна, женщина строгая и беззаветно любящая того самого Пушкина, Александра Сергеевича. Понятно, что сам поэт об этом не знал в силу того, что давно помер, а то бы не стал писать своего «Онегина». И еще потому, что Альбине Михайловне не повезло с юмором. С чувством прекрасного повезло, с Пушкиным тоже, а с юмором нет. Отсутствовал он у нее, и все тут.

Как-то задала она нам выучить отрывок из своего любимого «Онегина» и каждому выбрала разный. И это в шестом-то классе! Хотя Шишкину очень короткий достался, из восьмой главы. Строк на 10–12, начиная с «моя студенческая келья вдруг озарилась», а концовка хрестоматийная:

 
«Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.»
 

На следующем уроке всех спрашивают, и вот очередь дошла до Генки. Он кое-как домямлил до старика Державина, а дальше ни тпру ни ну – заклинило. Весь класс шёпотом подсказывает, но все вразнобой. Генка стоит и время от времени:

«Старик Державин… э-э…» – и дальше все.

Я с ним за одной партой сидел, и мне это надоело. Я ему и говорю: «…снег почуя, плетется рысью как-нибудь».

Генка меня услышал и радостно повторил:

«Старик Державин, снег почуя…» – и так далее.

Класс, конечно, засмеялся, а училка топнула ногой и выгнала нас за дверь.

Мы с Генкой быстро помирились, благо я был выше его на голову, и валандались вместе до перемены.

Через пару дней Альбина опять вызывает Шишкина читать отрывок. После нахлобучек от родителей и позора в классе Генка выучил наконец весь стих. Вышел к доске и довольно бойко стал рассказывать, а мне фигу по-тихому крутит. Дошел он до последних двух строк и, чувствуя, что победа близка, громко и с выражением произнес:

 
«Старик Державин нас заметил
И, в гроб зайдя, благословил.»
 

Училка просто онемела, а затем трагическим шепотом:

«Шишкин! Это же Пушкин! Ты соображаешь, что говоришь? К кому зайдя?»

Класс укатывается, а Генка на автомате:

«Ну, к Пушкину зайдя!»

Потом понял, что не попал, и поправился:

«Ну, он там, наверное, не один был!»

Вот так у Шишкина с Пушкиным дружбы не получилось.

2. Живой труп

В нашем северном городишке градообразующими были три вещи – пушнина, рыба и лагеря для зэков. К семидесятым годам последняя отрасль как-то захирела, но многие ссыльные прижились и стали просто жителями.

Среди них была Елена Никаноровна Гладышева (а может быть, Гладилина, не помню), блиставшая по молодости в столичных операх, а потом загремевшая к нам. Ну, такое было время. Она-то и предложила к майским праздникам, к которым ученики нашей школы готовили концерт, поставить оперу. Дирекция согласилась, а так как в то время все зачитывались английским писателем Даррелом[1]1
  Известный английский натуралист, писатель. Здесь имеется ввиду эпизод из его книги «Моя семья и другие звери.»


[Закрыть], то выбрали оперу «Тоска»[2]2
  Опера итальянского композитора Джакомо Пуччини, по драме французского писателя Викторьена Сарду.


[Закрыть] – как самую знакомую.

По соображениям идеологии все, что про любовь и Наполеона, сократили, оставив только борьбу с врагами. Получилось 30 минут. Но финальную сцену резать нельзя, без нее Тоска не Тоска. Напомню, в самом конце главная героиня, заколов кинжалом подлого мерзавца, понимает, что трудилась зря, и бросается с крыши замка. И разбивается. Насмерть, само собой. В итоге все получилось как у Даррела и даже лучше.

На роль Тоски определили Олю Сазонову, девятиклассницу с пышными формами и насыщенным голосом. Оперную диву, короче. А наш физрук, Обливин Юрий Сергеевич, обеспечивал приземление. Действие все готовилось в спортзале. Прыгнула раз Оля Сазонова на репетиции на маты внизу и больше прыгать отказалась. Толи маты не сработали как надо, толи просто испугалась, но орала она истошно, и надо было срочно искать вариант. Решили, что на репетициях она падать больше не будет, а во время представления прыгнет дублер.

На роль каскадера выбрали Генку Шишкина из нашего класса. Он худой, вертлявый, как на шарнирах, ничего не боялся. Для участия в концерте его не допускали из-за плохого поведения, а тут такой шанс. В день торжественного представления Генку и диву Сазонову нарядили в одинаковые платья, и они пошли готовиться. Спортсмены соорудили пирамиду, затем хор спел «То березка, то рябина» и наконец финал – блиц-опера.

Поставили декорации, началось действие, и вот – заключительная сцена. Шишкин и дивная Оля лезут по двум параллельным лестницам позади фанерного замка, затем Оля поет, а Генка притаился рядышком. Наконец Тоска отталкивает негодяя Спалетту и прячется за башню. Настал звездный час Генки Шишкина! Он, поддернув юбки, как сиганет через фанеру вниз! Ура! Но что это? Вместо того чтобы совершить нормальный суицид, Тоска, отскочив от земли, перелетает фальшивый барьер и плюхается перед зрителями на пол. Все ошарашены, только не Генка. Он приподнимает голову, обводит зал мрачным взглядом и говорит:

«Убилась я!»

Под овации Генку вынесли со сцены. А случилось вот что – наш физрук Обливин побоялся, что матов будет мало, и поверх них, на небольшой высоте, натянул старенький батут. Все было бы нормально, прыгни Оля Сазонова: батут бы самортизировал, а затем и маты бы сработали. А Генка был вдвое легче, его и выкинуло. И он стал звездой. Как сказал трудовик:

«Ну, Шишкин, твой труп в спектакле был как живой!»

А физрук добавил:

«Хорошо вжился в роль, хоть сразу на кладбище!»

И Генка решил побыть на гребне популярности подольше. Он стал чуть не каждый день падать со столов и стульев и притворяться мертвым. Вокруг собирались восхищенные первоклашки и прочая мелочь, и Генка был счастлив.

Так продолжалось до тех пор, пока не заболела наша историчка и ее подменила Маргарита Дмитриевна из первой школы (всего в городе было две школы – наша и первая). Она была не в курсе Генкиных выкрутасов и, когда зашла в класс, видит – мертвый Шишкин лежит, а вокруг первоклашки столпились. Маргарита Дмитриевна, как женщина решительная, Генку в охапку и в учительскую, а сама на телефон. «Скорая» прибыла через две минуты, и Шишкина на носилках запихнули в машину. А он в роль вошел и молчок. Но доктор с фельдшером калачи были тертые и симулянта раскусили на раз. Тем более что дети фельдшера в нашей школе учились и он был на концерте. Перемигнулись они и один другому:

«Ну, помер так помер, надо в морг, только перед этим клизму глицериновую нужно бы поставить, для лучшей сохранности».

И ловко так – шасть: штаны с Генки сдернули. Он понял, что переиграл, заорал и пулей из машины, она даже отъехать от школы не успела. В общем, нашли Генку в туалете потом, надо же было ему штаны-то отдать.

3. Рюм

Пацаны любят хвастать. Особенно друг перед другом. Особенно если есть чем. А как можно выпендриться в 6-м классе? Мы, пацаны 6-го «А», выпендривались по-своему. Мы ловили птиц.

У нас была училка по биологии, Евгения Максимовна, и она, мало что была красивой, была для нас, пацанов, очень выгодной. Мы ей приносили пойманную птичку, она ее фоткала, а затем отпускала. А потом уже, после этого, она раскрашивала снимки цветной ретушью[3]3
  Раскрашивание чёрно-белых фотографий цветными красками.


[Закрыть], и птичка получалась прям как на картинке. Ну, а нам по пятерке. А если птичка редкая, то и за четверть можно пять огрести.

И вот как-то раз поймал Генка Шишкин рюма. Тут мы опять не постесняемся объяснить, кто такой Генка, ну и заодно кто такой рюм. Генка – это любимец класса, шебутной и хулиганистый пацаненок, а рюм – это птица птиц. Полярный жаворонок. Северный король пернатых.

Для того чтобы поймать птичку, мы клянчили у конюхов конский волос и плели петли. В общем-то, все просто: установил петли, насыпал приманку, а потом лотерея – кто попадется. И Генке выпала удача, да какая – попался рюм! Красавец на загляденье – черные хохолки на голове, как рожки у чертика, лимонная грудка, крылья мощные с палевыми отметинами. Зверь, а не птица.

Генка, осторожно подвязав маховые перья, сунул рюма в коробку из-под обуви и принес ее в школу. Биология была вторым уроком, после литературы, и Шишкин коробку положил под учительский стол, а для тяжести придавил ее классным журналом.

Раздался звонок, все разбежались по местам, и вошла Альбина Михайловна, наша литераторша. Она кивком разрешила классу сесть и прошествовала к учительскому столу.

Сказать, что Альбина любила классику, значит ничего не сказать. Она жила ею, просто боготворила и поэтому носила пенсне, как у Чехова, высокую прическу и длинное, до пола, темное платье. Сразу замечу, что Альбина Михайловна была не замужем и, похоже, даже гордилась этим. Короче, образец классной дамы, которая решила всю себя отдать детям и литературе.

Не обнаружив на столе журнала, Альбина чуть присела и, держась за стол, подняла журнал, лежавший на коробке.

«Опять непорядок!» – только и успела сказать наша училка, как случилось непредвиденное.

Дело в том, что рюмы, как и все жаворонки, взлетают вверх вертикальной свечой. Такая уж у жаворонков особенность. И наш рюм не был исключением и выстрелил из коробки, как ракета. Вот только момент для побега он выбрал не самый лучший. Так уж вышло, что, присев, Альбина накрыла коробку длинной юбкой и вертикальный взлет пришелся прямо в подъюбочное пространство.

Альбина Михайловна резко выпрямилась и сделала квадратные глаза. В полной тишине аудитории было слышно, как под юбкой классной дамы, раз за разом, птица улетает в зенит. Прошло несколько мгновений, и неожиданно Альбина прошептала:

«Кто это там?»

Затем вдруг ее глаза сначала округлились, а потом и вовсе стали покрываться легкой поволокой. Рюм с определенной частотой атаковал училкины панталоны и щекотал под коленками мягкими крылышками. Этим он довел Альбину до радостного испуга и она вдруг стала нервно хихикать. Как говорил потом наш трудовик, барышня чуть не поплыла и едва умом не тронулась.

Но Генка Шишкин не знал, куда трогаются и отплывают литераторши, и ему поэтому было не до страданий старой девы. Ему нужно было спасать птицу и пятерку по биологии, и он бросился прямо вперед, то есть под юбки остолбеневшей Альбины. Та стояла разинув рот, а между ног у нее продолжалась борьба. Матерчатыми сполохами отмечались движения пернатого, и временами доносились сдавленные фразы типа:

«Врешь, не уйдешь!»

Наконец из-под складок материи выбрался взъерошенный Шишкин и, прижав к груди спасенную птицу, мелкими перебежками пробрался на свое место. Альбина, не сказав ни слова, пулей выскочила приводить себя в порядок, а мы стали пытать Генку на предмет ощущений. Он сидел с задумчивым лицом и наконец тихо сказал:

«У нее там все в кружевах, – а затем обвел нас всех глазами и добавил: – Как в музее!»

4. Фисюк и велосипед

В ту пору вьюги были злее, морозы крепче, а брови у Брежнева, руководителя нашей страны, гуще и чернее всех в мире. Но мы были детьми, и нам все это было по фиг. Нам, ребятне из крошечного северного городка, было в удовольствие взрывать пороховушки[4]4
  Самодельные взрыв-пакеты из бумаги с небольшим количеством пороха.


[Закрыть], грызть брикеты прессованного какао, которые все называли какавками, и играть на улице. Но если последнее развлечение было абсолютно бесплатным, то для первых двух нужны были деньги.

И каждый из нас зарабатывал как умел. Самый незатейливый и надежный способ – это ловля куропаток. Просто берешь молочную бутылку, горсть квашеной капусты и идешь ловить.

Вот так же делал и Генка Шишкин, пока ему на пути не повстречался страшный Фисюк. Это случилось после затяжной пурги, когда наст[5]5
  Наст – слой плотного снега, достигающий толщины до 40 см, за счет ветрового уплотнения.


[Закрыть], то есть корка на снегу, крепчает и толстеет. Идеальное время для ловли. От Генкиного дома до школы – километра полтора узенькой тропки, и вдоль нее он бутылкой наделал десяток вертикальных норок и накрошил туда капусты.

Глупые куропатки обычно забирались в узкое отверстие и дальше ни вперед, ни назад. Так и замерзали в ловушках. Генка делал это «сто тысяч раз» и теперь, после сильной пурги, ожидал большого урожая. Потом можно будет сдать улов в лесхоз, где за каждую куропатку давали 10 копеек, и стать богачом.

Идет Генка из школы, мечтает о капитале и вдруг видит – навстречу идет Фисюк. Пьянчуга из пьянчуг, которых здесь, на северах, называют бичами и за людей не считают. Они нигде не работают. Напьются, залезут в теплотрассу и спят там в обнимку с трубой и крысами. Питаются же чем бог послал, то есть на помойках. Итак, идет Фисюк и время от времени наклоняется к Генкиным ловушкам. И выдергивает оттуда куропаток.

Генка рассвирепел – по неписаному закону севера из чужой ловушки достать добычу не может никто, даже родители. Это же честно заработанные куропатки! И он бросился на Фисюка:

«Отдай, гад!»

А тот, здоровый, вонючий, пнул Генку с тропки и дальше потопал. Зря он это сделал. Месть Генки Шишкина была жестокой и быстрой.

В тот же вечер Фисюк напился и залез в теплотрассу. А Генка, взяв фонарик и газету «Известия», отправился мстить. Морщась от вони, почти наощупь он отыскал Фисюка в тесной берлоге из стекловаты и старых мешков. Затем, чуть не задохнувшись, он стянул с бича валенки и последним усилием размотал драные портянки. И вот настал миг расплаты.

Генка решил сделать обидчику «велосипед». Это когда между пальцами ног спящему вставляются полоски бумаги и поджигаются. Жертва этой экзекуции почти сразу начинает сучить ногами – так, словно крутит педали. И Фисюк стал делать тоже самое. Пламя, конечно, сразу погасло, но он с перепугу закричал и вдруг двинулся вглубь деревянного короба.

На севере тепло гонят по трубам, которые обматывают стекловатой и укрывают дощатым коробом, поверх которого люди ходят как по тротуару. Как Фисюк передвигался там – уму непостижимо: зазор между досками и трубой сантиметров 30, но бичара лез вперед и вперед, пока не пролез весь пролет теплотрассы до следующей будки. А это метров сто, если не больше.

Поверху шли пешеходы и с недоумением прислушивались к вою и матеркам из-под заснеженного настила. После этой истории теплотрассу у нас в городке стали называть метрополитеном имени Генки Шишкина.

А Фисюк после этого пошел в кочегарку работать. И тепло, и выпить можно на заработанные деньги. Вот так Генка победил безработицу в нашем городе.

5. Пи

Геометрию у нас вела тогда Антонина Харлампиевна, женщина незаурядная и обаятельная. Страстная натура. Она любила математику и полярных летчиков. В дневные часы она отдавала всю свою пылкость и страсть алгебре и геометрии, а по вечерам делала тоже самое с пилотами малой авиации. И все ее любили. Дети за острый ум и индивидуальный подход, родители за то, что их чада щелкали задачки, как орехи, а летчики за то, что нам, детям, было неведомо.

Но не подумайте плохого, просто математика была величиной постоянной, а летчики нет. Они прилетали и улетали. А замуж всем хочется, так по крайней мере говорила моя мама.

Итак, 6-й класс, урок геометрии, тема – «Свойства окружности». Антонина лихими движениями деревянного циркуля рисует круги на доске, безжалостно рубит их диаметрами пополам и наконец выписывает мелом букву «пи».

«Это число еще в древности называли магическим, – проникновенно начинает учительница, – и равнялось оно…». Здесь Антонина Харлампиевна перевела дыхание и продолжила:

«Только, дети, не надо смеяться! Три целых четырнадцать сотых».

И пишет число на доске. Весь класс разом загоготал. Дело в том, что у нас на севере число 3.14 действительно было магическим и его знали все, включая бродячих собак. Столько стоила водка в городских магазинах. На Большой земле цена была другая, а у нас, с северной наценкой, ровно 3 рубля 14 копеек. И все бытовые расходы были кратны этой величине – нарубить поленницу дров, привезти глыбу льда для воды или прокопать снежный тоннель до туалета на улице. За все платили водкой или патронами для мелкокалиберной винтовки. Но водкой лучше, потому что патроны нужны только на охоте, а водка всегда.

Ну, это отступление, а дальше началось то, что у Генки Шишкина из нашего класса испепелило весь разум. Оказывается, число «пи» бесконечно! Раньше любое число можно было сосчитать – например, количество штакетин в заборе или щенков у сучки Пальмы, а теперь вот бесконечность, и все.

Ну никак в лопоухой и веснушчатой голове Шишкина такое не могло уместиться, как бы ни хотело. Ошалевший Генка после школы молча брел домой, придавленный мистическим числом и парой двоек по русскому. Да что там двойки! Двойки можно исправить, а вот бесконечность – это да!

И Генка решил найти консультанта. А как и где найти специалиста в нашем городке, где одни плотогоны да рыбаки?

Как где, да летчики же прилетели!

И Генка побежал к аэродрому. Он начинался сразу же за его домом, да и заканчивался там же. Укатанный кусок тундры, шест с ветровым колпаком да бревенчатый барак с печными трубами – вот и все летное хозяйство.

Генка вбежал в гостиницу – так важно назывался барак – в тот момент, когда летчики разливали водку по стаканам. Занимался этим штурман Володин, который был у нас второй раз и считался за своего.

«Володин! – закричал Генка с порога. – Что такое число „пи“?»

Штурман чуть не поперхнулся:

«Это кто же тебя таким словам научил?»

Генка взахлеб рассказал про урок, и летчики переглянулись.

«Ну, Шишкин, смотри. Видишь, бутылка, – летчик встряхнул водку под носом у Генки, – и сто́ит она, как ты знаешь, три четырнадцать. И если разлить ее по стаканам, сколько будет стоить разлитая водка?»

Генка не задумываясь сказал сколько, то есть три рубля четырнадцать копеек.

«А вот теперь смотри, Шишкин. Я бутылку опять в стакан переворачиваю, и капли падают. Правильно?»

Штурман ловко перевернул пустую бутылку и сцедил несколько капель в каждый стакан.

«А теперь сколько стоит водка в стаканах? Дороже?»

Генка аж вспотел от страшной догадки и только потрясенно произнес:

«Дороже!»

Штурман же в свою очередь крякнул от гордости:

«И вот так можно выжимать до бесконечности! Вот что такое число „пи“!»

Летчики чокнулись, выпили, и тут Володин попросил Генку передать нашей математичке записку.

«Тут примерчик один, ей решить будет просто».

И пишет на листке формулу:

«2 пи плюс 1 ш плюс 1 к =20:00».

И если Генка принесет правильный ответ, то ему будет разрешено залезть в пилотскую кабину.

Генка аж задохнулся от радости и на следующий день рванул как пришпоренный в школу и шмыг в учительскую!

«Антонина Харлампиевна, вот вам задачка от штурмана Володина! Только решите правильно, а то он меня в кабину не пустит!»

Математичка вся покраснела, смутилась, но записку взяла.

«Тут у твоего друга в задаче избыточные условия, а надо вот так».

Берет и зачеркивает 2 «пи». И отдает записку.

Генка расстроился и после школы шел к аэродрому, жалобно шоркая ногами. К его удивлению, штурман Володин сказал, что это самый правильный в мире ответ, и пустил Шишкина в кабину. А вечером, ровно в восемь часов, Генка увидел, как штурман, весь при параде, держа в руках шампанское и коробку конфет, прошествовал в домик к математичке.

А потом началась пурга. Она клокотала две недели, а за ней наступило затишье. Генка вышел во двор и увидел, как улетает самолет штурмана Володина. А по весне и Антонина улетела, и геометрию у нас стала вести другая училка.