Текст книги "Чужие уроки — 2010"

Автор книги: Сергей Голубицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Примечания

1 «Убирать с глаз долой», «заставить улететь» (японск.) – финансовая схема, придуманная в 1992 году компанией Yamaichi, которая позволяет выводить убытки из баланса, распределяя их по инвестиционным портфелям подставных (либо специально созданных) клиентов. Различные вариации на тему тобаши использовались впоследствии как отдельными компаниями («Энрон»), так и государствами (от Италии до Греции).

2 Инвесторы обеспокоены Грецией (англ.).

3 На момент написания статьи Евросоюз только-только потребовал от Goldman Sachs обнародовать подробности сделки 2001 года. Однако, судя по первому пресс-релизу инвестиционного банка, значимых пикантностей европейские политики будут дожидаться до второго пришествия.

4 Сделка была проведена как секьюритизация, а не государственное кредитование через облигации.

5 После этого за KfW закрепилось в прессе прозвище «Самого тупого немецкого банка».

Cole not dole1

[Закрыть]

Опубликовано в «Бизнес-журнале Онлайн», 01 Апреля 2010 года.

НА ТРЕТЬЕМ ГОДУ ГЛОБАЛЬНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ ВСЕ ВДРУГ ЗАГОВОРИЛИ О БЕЗРАБОТИЦЕ. МАССОВЫЙ ИНТЕРЕС К ЭТОЙ ТАБУИРОВАННОЙ ПРЕЖДЕ ТЕМЕ, БЕЗУСЛОВНО, СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ОБ ОТРЕЗВЛЕНИИ ОБЩЕСТВА. ПУГАЕТ ЛИШЬ АБСОЛЮТНАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ ИНИЦИАТИВ АДМИНИСТРАЦИИ БАРАКА ОБАМЫ.

По чисто психологической причине безработицу никогда не поминают первой в ряду проблем, характеризующих экономический кризис. Дефицит бюджета, отсутствие свободных кредитов на рынке, сворачивание экспорта и импорта, падение уровня производства и производительности труда. И только затем – unemployment, безработица, стыдливо замыкающая череду неурядиц. Подоплека этого очевидна: она является не только ключевым фактором кризисного состояния общества, но и самым болезненным его проявлением. Именно страх перед безработицей, испытываемый едва ли не каждым членом общества (за исключением, разумеется, «небожителей», решивших свои материальные проблемы на уровне семейного клана пару веков назад), заставляет поминать ее скороговоркой, скрывать истинное положение дел за лукавыми цифрами либо фигурами умолчания, как это случается с хосписами, крематориями и бойнями.

На третьем году экономического кризиса в Соединенных Штатах безработица, явно перевалив за психологически выносимый предел, превратилась из табуированного некомильфо в религиозную мантру. Мантру эту, будто исцеляющую простым механическим повторением, выдает в эфир ежедневно, ежечасно, ежеминутно каждый мало-мальски активный политик, каждый журналист, каждый популярный телеведущий.

Концентрация внимания на ключевой проблеме экономического кризиса после шапкозакидательского десятилетия безусловно свидетельствует об отрезвлении общества. Пугает лишь беспомощность инициатив администрации Барака Обамы, направленных на борьбу с безработицей, и растерянность при их анализе, которую демонстрируют «независимые» эксперты и официальные правительственные комментаторы, допущенные до массовой трибуны федеральных СМИ.

Как следствие, создается печальная картина. Идет череда неэффективных, бездарно затратных инфляционных мер правительства, и единственное практическое назначение их – демонстрировать «бешеную активность» (чтобы потом оправдаться перед историей: «Мы не сидели сложа руки, а делали все, что было в наших силах!»). Это вызывает либо невнятный приободрёж в мейнстримных СМИ, либо апокалипсические пророчества о «Грядущей Хромой Лошади», цокот копыт которой уже раздается на соседней улице.

Истина, между тем, находится посередине. Администрация Барака Обамы и в самом деле проявляет чудеса эффективности, но… в рамках отведенной для нее парадигмы! Никакой свободы воли, конечно же, в действиях правительства мы не наблюдаем, равно как не наблюдаем и скоротечного коллапса – сценария развития событий на американском и мировом рынке, долгое время импонировавшего – чего уж греха таить! – и вашему покорному слуге.

Вместо коллапса мы становимся свидетелями внешне спокойного процесса разложения экономики. Процесса, вне малейшего сомнения, летального, вот только сроки «конца света» в эпоху единого информационного пространства (открывающего не виданные доселе просторы для манипуляции общественным сознанием), судя по всему, легко передвигаются в сторону неопределенного будущего.

Эти два постулата – неизбежность разрушения американской (и мировой) экономики в том виде, в каком она существует последние полвека, и легкость жонглирования сроками грядущей катастрофы – мы и попытаемся проанализировать на примере борьбы с безработицей, которую ведет с первых дней пребывания в офисе администрация Президента-Агнца.

* * *

По иронии судьбы, единое информационное пространство, позволяющее эффективно манипулировать общественным сознанием, сыграло злую шутку с американским истэблишментом, поскольку вывело на популярную орбиту теории, предназначенные разве что для потребления в закрытом профессиональном сообществе. Возьмем, к примеру, Статистику Теневого Правительства (Shadow Government Statistics, SGS) – портал аналитика Джона Уильямса, рассылающего всем желающим подписной лист, в котором со скрупулезной методичностью дезавуируются изъяны и уловки текущей правительственной статистики.

УЧЕТ ОТЧАЯВШИХСЯ НАЙТИ РАБОТУ БЫЛО РЕШЕНО ВЕСТИ В ТЕЧЕНИЕ ГОДА. ТЕХ, КТО НЕ ПЕРЕСТАВАЛ «ОТЧАИВАТЬСЯ», ВЫЧЕРКИВАЛИ ИЗ СПИСКОВ. И ЛЮДИ СТАНОВИЛИСЬ – НИКЕМ

Конек Уильямса – рейтинги безработицы, регулярно публикуемые Статистическим Управлением Министерства Труда США (Bureau Of Labor Statistics, BLS). Начнем с того, что цифра безработицы, находящаяся у всех на устах, а именно – 10,2% по последним данным – не имеет к реальности вообще никакого отношения. Дело даже не в том, что существуют альтернативные методы статистического подсчета, продвигаемые неофициальными источниками вроде SGS Уильямса. В недрах самого Статистического Управления скрывается показатель – так называемый U-6, – который регистрирует гораздо более объективную (и куда более пугающую!) картину безработицы в стране.

Качественное изменение объективных и прозрачных методик статистического учета трудовой занятости населения в США состоялось в годы правления Джона Кеннеди (непосредственного участия президента в неблаговидных псевдонаучных манипуляциях история не зафиксировала). Именно в начале 60-х было введено в обиход дьявольское понятие «discouraged worker», ставшее впоследствии главным козырем статистических подтасовок.

Discouraged worker – это человек, прекративший искать работу потому, что не в состоянии ее найти, либо потому, что утратил всякую на то надежду. Учет подобных «доходяг» вывели в отдельный показатель – т. н. U-4. И, соответственно, в главном показателе (U-3), цитируемом всеми СМИ и политиками, перестали учитывать.

В U-3 также не учитываются работники, вынужденно работающие по временному договору неполную неделю, а также те, кто «хотел бы работать, но по разным причинам не работает» (категория U-5). Все эти маргинальные группы объединили в категорию U-6, которая, как я уже сказал, фиксируется BLS, но широкой огласке не предается.

Для сравнения, общепринятая цифра безработицы в США (версия U–3) на начало 2010 года составляла 10,2%, зато по версии U-6 – уже 16,5%. Еще раз подчеркиваю: речь идет не об альтернативных оценках, а об официальных данных Статистического Управления!

Просветительская деятельность Джона Уильямса направлена, в первую очередь, на устранение еще одного «недоразумения», вкравшегося (по недомыслию ли?) в официальную статистику трудоустройства. В 1994 году администрация Билла Клинтона провернула вторую «статистическую революцию», введя ограничение на понятие «discouraged worker» – 12 месяцев. Иными словами: учет отчаявшихся ведется на протяжении всего одного года. Если после этого срока человек не одумался и не переставал «отчаиваться», его вычеркивали из списка U-6 и больше никак не учитывали.

Кем же становился такой затяжной «бездельник»?! Да никем! В списке трудоустроенных он, как вы сами догадываетесь, не значился. В списке безработных – тоже. Бедолага превращался (шутка аналитика Мартина Вайсса) в non-discouraged, non-unemployed non-person – неотчаявшегося, небезработного нечеловека!

Как тут не вспомнить незабвенное сталинское: «Нет человека – нет проблем!» Одна незадача: проблемы все-таки оставались. Нигде не учтенный discouraged worker со стажем отчаяния более одного года, как и раньше, сильно хотел есть, одеваться, обеспечивать семью и платить по ипотеке.

Именно эту вполне реальную публику включил Джон Уильямс в свой альтернативный показатель безработицы в США (т. н. SGS Alternate Unemployment Rate), учтя при этом и официальную статистику по категории U-6. И знаете, что получил? По состоянию на начало 2010 года уровень реальной безработицы в США достиг 22%!!! Для сравнения: в наихудший период Великой Депрессии этот показатель составлял 25%. Сравнение тем более оправдано, что в 30-е годы статистика хоть и не отличалась совершенством, но все же до столь лукавых манипуляций не опускалась. Именно показатель безработицы, по версии SGS, максимально приближен к тому, как учитывалось трудоустройство граждан в довоенные годы.

Согласитесь, 22% реальной безработицы – время бить во все колокола, а не прятаться за самообманом «худшего показателя безработицы за послевоенные годы», который тиражируется средствами массовой информации. Без малейшего сомнения, Соединенные Штаты пребывают не в рецессии, не в кризисе и не в стагнации, а в самой настоящей Великой Депрессии, обладающей потенциалом превзойти горький опыт 30-х годов по всем показателям.

Почему так? Потому что в 30-е администрация Рузвельта предпринимала жутко болезненные, однако же действенные шаги для противостояния экономической катастрофе. В то время как сегодня администрация Барака Обамы лишь продолжает губительный курс своих республиканских предшественников по камуфлированию реальности и временно латает дыры, внешне оттягивая, а по существу – приближая летальный исход всего устройства страны.

* * *

Посмотрим теперь меры Белого Дома для обуздания безработицы. Нужно признать, что арсенал средств, доступных государству для вмешательства в экономическую жизнь для корректировки трудоустройства граждан, весьма скуден. Львиная доля рабочих мест в США создается в частном малом и среднем бизнесе, так что госструктуры и крупный бизнес ответственны только за скромный кусок пирога.

По оценке Энн Ли, аналитика Wall Street Journal, крупный бизнес поставляет около 17 млн рабочих мест, тогда как малый и средний – 90 млн. При этом, по данным за август 2009 года, крупный бизнес лишился 60 тысяч рабочих мест, а малый и средний – 238 тысяч.

Такая динамика возникает по вышеозначенной причине: меры прямого воздействия государства распространяются только на большой бизнес (в первую очередь – по программе TARP2

[Закрыть]). Тогда как малый и средний бизнес довольствуется мерами опосредованными вроде стимуляционного пакета № 1, утвержденного Конгрессом по предложению администрации Обамы в феврале 2009 года (об этом пакете поговорим чуть позже).

В результате получается ситуация, когда малый и средний бизнес отдается целиком и полностью на откуп бизнесу крупному (в первую очередь – банковскому капиталу), однако последний не спешит поделиться полученными от государства субсидиями. Так, деньги TARP, которые предположительно должны были использоваться для возобновления массового кредитования малого и среднего бизнеса, были направлены банками в резервы на случай качественного ухудшения ситуации с неплатежами и дефолтами по ипотекам и производным от них ценным бумагам.

По данным Мередит Уитни (all Street Journal), малый бизнес в массе своей кредитуется не напрямую в банках, а через систему кредитных карт и небольших займов у региональных кредитодателей. За последние два года кредит, поступающий через банковские карточки, сократился на 1 трлн 250 млрд долларов. За тот же период 10% всех кредитных карт были отозваны у клиентов, а требования для получения новых на порядок ужесточились. В результате малый и средний бизнес пребывает на перманентном голодном пайке и массово самоликвидируется, оставляя за бортом армии безработных.

Как мы уже сказали, в феврале 2009 года был запущен стимуляционный пакет № 1 на общую сумму в 787 млрд долларов, которые, по обещаниям Барака Обамы, должны были удержать безработицу на уровне 8,5%, а также привести к созданию 3,5 млн новых рабочих мест в течение двух ближайших лет.

Год спустя мы можем подвести промежуточный итог усилиям администрации по обузданию безработицы: 10,2% (напоминаю, что речь идет о фиктивном и не отражающем реальное положение дел показателе U-3) и 3,4 млн новых безработных. А как же стимуляционный пакет? По самым оптимистичным оценкам, меры, предпринятые в рамках распила 787 млрд долларов, способствовали созданию от 600 тысяч до 1,1 млн новых рабочих мест.

Цифры эти – конечно же, пустые угадайки, поскольку не представляется ни малейшей возможности оценить, а тем более подсчитать реальные результаты вливаний капитала, в 9 случаях из 10 направленных на опосредованные проекты. Дело, однако, не в научной чистоте подсчетов, а в откровенной абсурдности этих цифр, на которую почему-то никто не обращает внимания в мейнстримной прессе. А всего-то нужно – задействовать знания по арифметике из начальной школы: поделите 787 млрд долларов стимуляционного пакета на 1,2 млн (самая оптимистичная оценка) новых рабочих мест, и получите 655 тысяч 833 доллара, затраченных на создание каждой новой синекуры!

Я понимаю, что утрирую, и большая часть программ, включенных в стимуляционный пакет, не направлена напрямую на создание новых рабочих мест в ближнесрочной перспективе: субсидирование медицинского страхования безработных, пособия по безработице, общественные работы, ремонт автомагистралей и восстановление муниципальной инфраструктуры и прочее, и прочее.

В 30-Е ГОДЫ АДМИНИСТРАЦИЯ РУЗВЕЛЬТА ПРЕДПРИНИМАЛА БОЛЕЗНЕННЫЕ, НО ДЕЙСТВЕННЫЕ ШАГИ. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ КОМАНДА БАРАКА ОБАМЫ ЛИШЬ ЛАТАЕТ ДЫРЫ

Все эти детали, однако, не меняют сути мер государственного воздействия, которая остается неизменной: сокращение безработицы по мере сил и возможностей. Согласитесь, 655 тысяч долларов пусть и непрямых трат на создание одной синекуры бетономешальщика или медсестры, мягко говоря, не впечатляют. Россиянам же, умудренным богатым опытом государственного цинизма, эта цифра вообще навевает мысли о грамотном распиле общенародных бабок.

Можно предположить, что провал первого стимуляционного пакета, запущенного администрацией Обамы, вызван именно неверным распределением акцентов. Нет, чтобы финансировать программы, призванные напрямую поддержать малый и средний бизнес – этот костяк экономического благополучия широких народных масс (в отличие от бизнеса крупного, обеспечивающего безбедное существование 1–2% населения, к тому же еще и не американского). Основные усилия направлены на государственный сектор, общественные работы и открытие рабочих мест в кормушках, традиционно не создающих никакого общественно полезного продукта.

На осознание того, что стимуляционный пакет не действует, у Обамы ушло ровно полгода. С середины осени 2009-го демократы дружно заговорили о необходимости срочно запустить в жизнь пакет № 2. Думаете, деньги пойдут на поддержание малого и среднего бизнеса? Sancta simplicitas! Акцент по-прежнему сохранится на общественно-государственном секторе и на создании новых рабочих мест в области энергетики. По всем признакам, размер пакета Stimulus v.2.0 обещает переплюнуть 787 млрд из Stimulus v.1.0. Тем более, неугомонная Нэнси Пелоси (спикер Палаты представителей) уже нашла источник дополнительного финансирования – деньги TARP, которые в конце 2009-го банки вернули государству!

3 декабря 2009 года под эгидой Белого Дома прошел Форум по трудоустройству и экономическому росту (Jobs and Economic Growth Forum), и он, по словам самого Обамы, открыл много нового по части борьбы с безработицей. Например, важность «экологически чистой энергетики» (green energy), без которой, как оказалось, жизнь не жизнь. Не случайно это направление уже застолбило себе почетное место во втором стимуляционном пакете, торги вокруг которого полным ходом идут в Конгрессе и Сенате.

По мнению неангажированных аналитиков, Stimilus v.2.0 вобьет последний гвоздь в гроб американской экономики, раздув годовой дефицит бюджета за пределы терпения, а оно не безгранично даже у китайцев с японцами. Тем более что речь во втором пакете опять идет о чем угодно, только не о том, что нужно.

Просто поразительно – хрестоматийные меры для стимулирования малого и среднего бизнеса пребывают на слуху у каждого, однако законодательные инициативы администрации упорно обходят их стороной:

• Payroll Tax Holiday – мораторий на выплату налогов по медицинскому страхованию и социальной безопасности для компаний, нанимающих новых работников;

• Job Sharing – программа поддержки работодателей, которая позволит не увольнять сотрудников, а переводить их на укороченные часы работы с сохранением зарплаты за счет государственного субсидирования;

• Small-business Loan Guarantee – повышение государственной гарантии по кредитам малому бизнесу, выданным региональными банками до 95%;

• Employer Subsidies – частичная компенсация государством труда каждого нового работника, нанятого малым и средним бизнесом. Предлагается схема: 25% в первый год найма, 15% – во второй.

Это – лишь вершина айсберга предложений, поступающих в администрацию от независимых аналитиков. А есть еще налоговые каникулы на закупку нового оборудования, прямые кредиты малому бизнесу и много другого и всякого, активно применяемого, скажем, в Германии, Франции и Великобритании. Но только не в США. В США проталкивают синекуры общественного сектора и green energy.

Почему же это происходит? Да потому, что все участники политического карнавала в США – будь то ослики или слоники – находятся в тотальной зависимости от крупного банковского капитала. И оттого все политики, прямо или косвенно, представляют интересы крупных банков, оттягивающих на себя львиную долю правительственных льгот и создающих при этом минимум рабочих мест. В подобной ситуации интересы малого и среднего бизнеса будут защищаться маргинально и по остаточному признаку.

Что делать? Менять политическую элиту! На кого? А не на кого! В этом-то и заключена основная трагедия современного американского общества.

Что дальше? То, что и предсказывалось трезвыми головами и пять лет, и три, и год назад – полнейшее крушение империи, крах экономики, отказ от доллара как системообразующей мировой валюты, ликвидация Федерального резерва и перемещение центров экономического притяжения в Юго-Восточную Азию – в первую очередь, в Китай и Индию. Будем также надеяться, что – и в Россию с Бразилией.

Судя по всему, БРИК – это имя Будущего!

Примечания

1 «Уголь, а не пособие по безработице» (англ.) – в начале 80-х годов XX века боевой лозунг шахтеров Йоркшира (северная Англия), который, увы, не уберег от ликвидации убыточную угледобывающую отрасль. Сегодня Великобритания закупает дешевый уголь в Польше.

2 Troubled Asset Relief Program (TARP) – Программа освобождения американских банков от проблемных активов.

3D-ЕЦ

«Дома у нас печальны – юность любит радость».

А.С. Пушкин. «Пир во время чумы»

Опубликовано в «Бизнес-журнале Онлайн», 30 апреля 2010 года.

В конце 2009 года в мире развлечений стряслась революция. Не знаю даже, с чем можно сравнить массовое паломничество народонаселения всех стран и континентов на фильм Джеймса Кэмерона «Аватар»: разве что с умопомрачением московской публики во время одноразового показа «Novecento» Бернардо Бертолуччи на Московском международном фестивале в конце 70-х.

Чего уж там: попасть в кинотеатр 3D IMAX на просмотр дивного кинематографического аттракциона Джеймса Кэмерона мне с сыном удалось лишь в середине января. Сходили и не пожалели: «Аватар» – незабываемое зрелище и уникальное эстетическое переживание, которое невозможно омрачить никакими недоразумениями вроде вручения Оскара бездарной политагитке «Повелитель бури».

Успех в коммерческом кинематографе, как известно, измеряется кошельком, и в этом отношении у «Аватара» нет конкурентов даже в истории: лента с бюджетом в 230 миллионов долларов за неполные четыре месяца собрала 2 миллиарда 700 миллионов! Осознать масштаб можно лишь в сравнении: могучая индийская киноиндустрия (Болливуд) снимает в год более 1 000 фильмов с суммарными сборами около полутора миллиардов долларов. Чуть больше половинки одного «Аватара»!

На поверку феномен «Аватара» гораздо сложнее, чем кажется в первом приближении. Вроде бы – вот оно, лежит на поверхности: трехмерный кинематограф, рождение новой эпохи, уникальные спецэффекты! Нестыковка, однако, заметна уже при беглом ознакомлении с историей 3D. Оказывается, эффект трехмерного изображения открыли – не поверите! – в 1844 году, а первый публичный просмотр трехмерного фильма состоялся в 1922-м! В 1935-м уже отсняли цветной «трехразмерник».

Первый полнометражный советский 3D фильм вышел сразу после войны («Робинзон Крузо», 1946 год), а на момент запуска «Аватара» в мировой копилке числилось как минимум 300 кинолент с объемной картинкой. Пикантности в сказку о «революционной технологии» добавляет еще и то обстоятельство, что 99% фильмов 3D относятся к так называемой категории B-Movies, то есть бюджетных поделок, для которых курьезная в технологическом отношении картинка служит палочкой-выручалочкой от убожества кастинга и сюжета.

Я не случайно акцентировал внимание на отвязке феномена «Аватара» от чисто технологического аспекта 3D. Дело в том, что кассовый успех фильма Кэмерона явился главным катализатором темы нашего сегодняшнего исследования – «революции трехмерного телевидения», о которой дружно и громогласно заявили производители бытовой электроники, создатели мультимедийного контента и владельцы кабельных каналов на международной выставке Consumer Electronics Show (CES), прошедшей в Лас-Вегасе в январе 2010 года.

Все бы ничего, но лозунгом прокламированной революции выступает именно технология 3D, которая, якобы, обеспечила успех «Аватару». Ход рассуждения дурашлив до неприличия: фильм Кэмерона сорвал головокружительную кассу потому, что народные массы созрели для технологии 3D! Раньше, типа, массы все никак не созревали, а теперь вот выспели. Поэтому срочно нужно переводить телевещание с High Definition на 3D!

В 70-Е ГОДЫ ТЕЛЕВИДЕНИЕ УЖЕ ПЫТАЛОСЬ ЗАИГРЫВАТЬ С КЛАССИЧЕСКИМ 3D, ПРЕДЛОЖИВ ЗРИТЕЛЯМ КРАСНО-СИНИЕ ОЧКИ. ОДНАКО ЭКСПЕРИМЕНТ ОБЕРНУЛСЯ ПОЛНЕЙШИМ ПРОВАЛОМ

Заподозрить гигантскую телевизионную индустрию в наивности было бы непростительным самодовольством. Нисколько не сомневаюсь, что аналитики сразу догадались о подлинной причине беспрецедентной популярности «Аватара». Однако сочли выгодным все же разыграть технологическую карту (3D) и заявить о наступлении новой эпохи, которая никуда не наступала и в обозримом будущем вряд ли наступит. Собственно, этими двумя вопросами – «тайной» «Аватара» и реальными мотивами телеиндустрии – мы сейчас и займемся.

Сама по себе «революция трехмерного телевидения» 2010 года не менее загадочна, чем ее буревестник – фильм «Аватар». Обывательское ощущение, будто 3D TV свалилось как снег на голову в январе 2010 года, обманчиво. По меньшей мере потому, что плазменные экраны и жидкокристаллические мониторы нового поколения, украшавшие на CES павильоны Panasonic, Sony, Samsung, Toshiba и LG, нужно было заблаговременно спроектировать и собрать. А значит, революцию «готовили» задолго до того, как «Аватар» потряс воображение нечеловеческими сборами.

Дальше – больше. Все помнят о чудовищных «войнах стандартов», которые терроризировали потребителей на всем протяжении истории новейшей электроники: VHS против Betamax, DVD-Audio против Super Audio CD, Blu-Ray против HD DVD. Стандарты телевидения высокой четкости утверждались шесть лет (с 2002–го по 2008 годы). В «революции 3D TV» консенсус заинтересованных сторон был достигнут за 18 месяцев! К декабрю 2009 года представители 80 компаний, так или иначе связанных с трехмерным телевидением, нашли общий язык по всем задействованным стандартам (расширение Multiview Video Coding для формата MPEG-4 AVC, HDMI 1.4, упаковывающий изображения, предназначенные для левого и правого глаза, в единый кадр с удвоенной частотой и т. п.).

Внешне образцовое единомыслие мотивировано благородно – заботой о потребителе: отныне бедолаги могут смело покупать 3D-телевизор любого производителя, не опасаясь оказаться на обочине из-за непредвиденного изменения приоритетов технологического мейнстрима. Однако с каких это пор «Сони» стала печься об уровне продаж «Самсунга»? Столь вопиющее нарушение логики частного предпринимательства возможно лишь перед лицом общего неприятеля. Единого врага, грозящего перебить не успевших объединиться участников рынка поодиночке.

Кто этот враг? Казалось бы – вопрос риторический: жесточайший мировой экономический кризис, куда ж без него, родимого! А вот и не угадали! Продажи телевизоров в Соединенных Штатах в прошлом году резко пошли вверх. Так, компания Vizio, лидирующая в категории LCD небольших размеров (19–32 дюйма), реализовала 5,9 млн гаджетов, что в сравнении с продажами 2008 года (3 млн) дает 92-процентный рост! Toshiba, прозевавшая в свое время смену поколений (от ЭЛТ к жидким кристаллам), также возродилась на гребне мирового кризиса: продажи телевизоров компании выросли в 2009 году на 81 (!) процент. Не менее выдающиеся достижения продемонстрировали Samsung и LG – мировые лидеры продаж, обошедшие еще вчера казавшихся не догоняемыми японцев (Sony и Panasonic).

Выходит, толчком к объединению конкурентов накануне «революции трехмерного телевидения» стал отнюдь не кризис. Что тогда? Неужто и вправду забота о потребителях? Хочется верить, но не получается. Реальная причина добровольного и скоростного отказа от «войны стандартов» заключена в амбициозности поставленных задач. Вернее, в дьявольской сложности воплощения замысла: заставить потребителей перейти от телевидения высокой четкости к телевидению трехмерному.

Без этого перехода революция не удастся: для трехмерного изображения необходимы новый телевизор, новый проигрыватель Blu-ray дисков плюс специальные очки, без которых ничего смотреть не получится.

Очки, кстати, это особый разговор, горячо любимый скептиками. Не вдаваясь в технологические детали, отмечу лишь, что красно-синим картонным недоразумением, знакомым по кинотеатрам детства, в 3D TV не отделаться. Нынешняя специфика трехмерного телевещания такова, что на экран выводятся не обе проекции изображения (под правый и левый глаз) одновременно, которые затем можно «развести» с помощью различных видов поляризации, а попеременно: картинка для правого глаза, картинка для левого глаза, для правого, для левого – и так далее, с частотой вплоть до 800 раз в секунду. Чтобы в очередной раз обмануть человеческий мозг и заставить его поверить в «объемную картинку», требуются громоздкие дуры – те самые goggles, высокотехнологичные очки, накладывающие попеременно шторки то на левый, то на правый глаз, опять же – с бешеной частотой.

Нет смысла расстраивать читателей рассказами о том, как у половины людей после просмотра 3D-телевидения в крутых очках болит и кружится голова (другую половину тошнит), потому как в ближайшее время альтернатив очкам не предвидится. «Безочковые» 3D-технологии требуют для просмотра соблюдения жесткой дистанции и специальной посадки в центре проекции («шаг вправо, шаг влево карается переходом в мутную картинку»). К тому же промышленная реализация 3D TV без очков отделена от нас как минимум пятью годами.

Однако главный враг победоносного шествия «трехмерной телевизионной революции» – не технологические неудобства, а людская инерция. Как известно, переход от стандартного телевидения к высокой четкости растянулся в Соединенных Штатах на 10 лет. И хотя сегодня HD TV справедливо считается мейнстримом (опять же – только в США), телевизоры высокой четкости установлены лишь в половине американских домов! За десять-то лет! Немаловажная деталь: большая часть плазм и жидкокристаллических панелей была приобретена населением в последние три года.

Каким образом индустрия собирается уговорить потребителя забросить на чердак свой новенький HDTV Panasonic ради покупки другого Panasonic, но только 3D? Первым делом производители отказались от «войны стандартов», а сегодня еще и резко снизили цены на устройства нового поколения. Начало продаж телевизоров 3D от Samsung в марте 2010 года подтверждает обещания: новую технику отдают по цене, приближенной к верхней линейке HD TV.

Но этого недостаточно для мало-мальски массового перехода на новую технологию, без которого все разговоры о «революции» лишены смысла. Требуется особый импульс, исходящий от потребителя. Ожидать подобного импульса непосредственно от 3D-технологии не приходится: в кинематографе трехмерность изображения существует скоро уже столетие и ассоциируется неизменно с цирковым аттракционом. Что касается телевидения, то оно уже пыталось заигрывать с классическим 3D (с красно-синими очками) в 70-е годы, однако эксперимент обернулся полнейшим провалом. На что же тогда делается ставка в объявленной трехмерной революции?

Здесь мы вплотную подходим к «тайне» «Аватара». Помните дурашливую гипотезу о том, что фильм Кэмерона сорвал головокружительную кассу потому, что народные массы созрели для 3D? На самом деле не такая уж она и дурашливая. Стоит слегка подправить фразу, как дверца нарисованного очага в каморке папы Карло отворится. Правильно фраза звучит так: «Народные массы поверили в виртуальную реальность, представленную на экране в виде 3D!»

Пока 3D использовалось в ужастиках типа «Челюсти», «Пятница 13, часть III» и «Паразиты», технология не выходила за рамки циркового аттракциона. Народ на просмотрах лихо взвизгивал в нужные моменты, хлопал себя по ляжкам от умиления и... проходил мимо. А Джеймс Кэмерон, задействовав самые современные цифровые технологии, поднял 3D до уровня новой псевдореальности! Планета Пандора – это не аттракцион и не удачный сюжетный ход, а параллельная реальность, чье правдоподобие оказалось достаточным для того, чтобы народные массы в нее поверили! «Аватар» родил человечеству качественно новую стадию эскейпизма – самого вожделенного, перспективного и кассового наркотика XXI века!