Текст книги "Группа риска"

Автор книги: Сергей Майоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Сами об этом думаем, – кивнул Григорьев. – Но тут мелькнула любопытная информация, что Марков готовился провернуть какое-то крупное дело и получил для этого очень солидную сумму. Речь, якобы, шла о нескольких миллионах долларов. Должен был он за границей купить нечто особо ценное и привезти сюда, и на закупку товара некие лица и выдали ему такой солидный кредит. Можно только гадать, что именно он должен был купить.

– И насколько точная эта информация? – спросил Петров.

– Ну, – Григорьев развел руками. – Сам понимаешь. Вероятность от нуля до ста процентов. Другое плохо – нет пока никаких способов подтвердить ее или опровергнуть, и не предвидится, что в дальнейшем появятся. Вкратце, наверное, все. Почитайте протоколы. Да и с людьми, наверное, сами захотите поговорить.

– А что за гаишник завалил Грибко? – спросил Ковалев.

– Гаишник как гаишник. Старший лейтенант милиции, двенадцать лет в органах. Нареканий к нему нет, в отделе своем на хорошем счету. Между прочим, в далекой своей комсомольской юности занимался стрельбой, кандидатом в мастера спорта был. Выступал за сборную города. Так что его меткость в этой ситуации вполне объяснима.

– А как они во двор этот попали? Больно уж красивое совпадение. Я, сколько работаю, ни разу с таким не сталкивался. Все б так работали, у нас и преступлений бы не было.

– Да, совпадение красивое, но ведь, по идее, оно так и должно быть. Оба гаишника говорят, что ехали по проспекту Лермонтова, услышали что-то очень похожее на автоматную очередь и решили посмотреть. Свернули во двор, а навстречу им несется эта самая «пятерка». Сразу после аварии Грибко выскочил с револьвером в руке и дважды выстрелил, ну а дальше… Проспект Лермонтова входит в зону их маршрута, так что с этой стороны все нормально. Может, конечно, Грибко и не успел ни фига в него выстрелить, но тут уж только гадать остается. Лозанов, наш начальник ГАИ, от этих своих ребят в восторге и особо приставать к ним с расспросами не дает. Да и повода сомневаться в их словах нет. По крайней мере, пока. Хотя, при нынешнем бардаке, все это действительно чудом кажется, в этом я согласен.

– Н-да, – Ковалев вздохнул и потер лоб. Эта история с перестрелкой вызывала у него большие сомнения, причину которых он, сколько ни думал, так и не мог обосновать. Коллеги четко и умело выполнили свои прямые обязанности, и надо бы радоваться этому, но почему-то кажется, что есть во всем этом какой-то второй план. Слишком все красиво… Или, может быть, развал дошел до такой степени, что нормальная, профессионально выполненная работа кажется невероятным чудом или чьей-то провокацией?

Сомнения Ковалева были полностью оправданы. История с перестрелкой, действительно, имела второй план, но узнать правду операм так и не было суждено.

Рыбникова и Грибко «подставил» Серый. Несколько лет назад он завербовал гаишника, носившего в то время погоны младшего лейтенанта. Крючок, на который зацепил его Серый, был довольно слаб, но гаишник сам не хотел соскальзывать, и их плодотворное сотрудничество продолжалось. Особо серьезных требований Серый не выдвигал – так, кое-какие незначительные разовые услуги и некоторая информация, не представлявшая большой важности. Но платил за все это исправно, а потому и мог, в нужный для себя момент, рассчитывать на полную отдачу. Готовя операцию с Марковым, Серый старался учесть абсолютно все. Квартира, в которую Света приводила своего шефа, была подобрана так, чтобы располагалась на территории, обслуживаемой этим старшим лейтенантом ГАИ. Неподалеку от места покушения, действительно, были выставлены наблюдатели, но их задача была совсем иная, нежели ее представлял Дрын. В нужном месте и в нужное время, с точностью до секунды, патрульный наряд пресек бегство двух наемных убийц. Чтобы все прошло гладко, Валя Латыш, перед самым выездом на задание, выдал Васе и Дрыну два дополнительных ствола. «Мокрый» «таурус», из которого год назад Латыш собственноручно застрелил предпринимателя Кашина, достался Дрыну. Чтобы старший лейтенант сильно не волновался, ему было обещано, что оружие будет заряжено холостыми патронами. Когда же он все-таки узнал правду, ему было популярно разъяснено, что соврали ему для его же пользы, и добавили лишнюю тысячу долларов. Разрабатывая эту комбинацию, Серый надеялся, что уголовное дело по факту убийства Маркова и Кормухиной будет прекращено «в связи со смертью лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», и никто не станет копать глубоко. Похищение дочери Маркова, естественно, запланировано не было, но Серый сумел обыграть в свою пользу не зависящие от него факты.

– Вот, наверное, и все. Это можете забрать, у нас еще копии есть. К Марковым сегодня поедете? Они должны дома быть.

– Поедем, еще ведь не поздно.

– Нельзя сказать, что они убиты горем, так что разговор, наверное, получится. У супруги его, по-моему, давно уже запасной вариант был готов. Я позавчера к ним заехал неожиданно, там мужик у нее один вертелся…

– Посмотрим. Поехали, Егорыч?

– Поехали. Спасибо огромное.

– Да не за что. В следующий раз вы нам поможете. Удачи!

– Счастливо.

Они вышли на улицу и пошли к машине Петрова.

– Надо будет по дороге воды купить. Солянка была слишком острая, все время пить хочется, – пожаловался Дима.

– По пути навалом киосков будет. Мне надо сигарет купить. Есть какие-нибудь мысли гениальные по этому поводу?

Дима пожал плечами.

– Посмотрим, что они нам расскажут. Черт, не очень мне верится, что все это… Не знаю даже, как сформулировать. А этот, последний налет на дискотеку что, тоже из той серии? Так ведь здесь «центровые» были, а не какие-то сопляки с большими пустыми карманами. И Тихий, которого Рубцов завалил, тоже ведь из «центровых» был… Может, налет был устроен в отместку за Тихого, а Рубцов, Рыбников и Грибко – одна компания?

– Да, получается, что так! Ладно, разберемся. А пока запишем все это в загадки.

По дороге они купили сигареты и лимонад, а также утихомирили пьяного, который прицепился на автобусной остановке к девушке.

– Все, день прожит не зря, – объявил Дима, усаживаясь в машину. – Подвиг совершили, поэтому предлагаю все остальное отложить на завтра. А то сегодня еще чего-нибудь совершим, может и в привычку войти. Нет, я серьезно! Вдруг сейчас поговорим со вдовой и с ходу как раскроем и похищение, и… И еще чего-нибудь. То же убийство Кашина, например. Кстати, ты слышал, наши убийство Кавтарадзе подняли? Помнишь, в ресторане «Сирано»? Ты тогда по району дежурил и выезжал туда.

– Да помню, конечно! И кто там?

– Лопух! – Петров занялся настройкой магнитолы и замолчал, но Костя терпеливо ждал, и Дима, найдя нужную волну, продолжил без напоминаний: – Оказалось, там почти бытовуха. Резо этот с одной подругой встречался, семнадцатилетней. Потом она ему надоела, он ее оставил… Она пыталась с него деньги и после разрыва качать. Он давал немного, но ей все мало казалось, она и начала пугать, что, мол, малолетняя она и заявит на него куда следует. Он как эти угрозы услышал, уперся и вообще ни копейки больше не дал. Она обиделась и как-то нажаловалась своему новому приятелю. Тот естественно, пообещал разобраться, но так бы, наверное, и забыл, если бы баба не капала ему на мозги постоянно. А потом вообще придумала, что, мол, знает, где у этого Резо кубышка с баксами и бриллиантами, и если паренек ей поможет обидчику отомстить, то она с ним очень даже поделится. Подробностей-то я не знаю, но примерно так. Парнишка этот в какой-то команде состоял, не выше дворового уровня, но со своим названием. Какие-то «боровичевские». Слышал о таких?

– Нет, ни разу.

– У них на всю толпу пара разбитых «девяток», старый радиотелефон и два «ствола» было. Парень этот взял один пистолет и пошел в ресторан с Резо разбираться. Говорит, пьяный был, поэтому все так и получилось. Хотел себе крутизны прибавить, ну и подзаработать, конечно. Когда узнал, что баба его с деньгами, мягко говоря, на…ла, чуть и ее не порешил. Не знаю, что остановило. Может, водки под рукой не было, а может, пистолет уже своему «бригадиру» сдал, а голыми руками не интеллигентно показалось. Когда наши за ним приехали, он к ним на шею бросился – ожидал, что грузины до него раньше доберутся. Лешка говорил, что он каждый день бумаги прокурору пишет, просит, чтобы на подписку его отпускали и обещает не заниматься этим больше. Веселый парень.

– Н-да… По-моему, приехали. Вон тот дом нужен. Тормози, там дальше не проехать, кольев каких-то понаставили…

Вдова и дочь покойного Маркова оказались дома. Кроме них, на кухне оказался и настороженный господин в дорогом костюме, с обширной лысиной и ухоженными усами. Он медленно пил чай из крошечной чашки и по нескольку минут раздумывал, прежде чем сказать хоть одно слово. Появление оперов в восторг его не привело, а когда Ковалев попросил показать документы, он сморщил лоб и целую вечность доставал бумажник из внутреннего кармана пиджака. Но паспорт у него оказался в порядке, и лишних вопросов не возникло. Когда Костя переписал в записную книжку его данные, господин, поглаживая усы и глядя в окно, поинтересовался, насколько это необходимо. Ковалев заверил, что это крайне необходимо, и их диалог закончился. Господин остался допивать остывший чай, а опера прошли в гостиную разговаривать с вдовой и дочкой.

Вдова никаких эмоций не проявляла. На вопросы отвечала четко и кратко, почти не задумываясь. В самом начале разговора она многозначительно кивнула в сторону приоткрытой дверцы бара. Получив два отрицательных ответа, пожала плечами, налила себе в бокал густой темно-вишневый ликер и до самого конца не выпускала его из рук. Ничего нового она сообщить не смогла, только подтвердила давно известные факты. Костя подумал, что Григорьев, наверное, был прав, когда говорил, что у нее есть «запасной вариант». Было очень похоже, что этот вариант сидел сейчас на кухне, смотрел в пустую чашку и прислушивался к доносящимся из комнаты словам.

В отличие от матери, юная Оля Маркова действительно переживала. Она старалась держать себя в руках, но удавалось это ей плохо, и она несколько раз начинала тихо плакать, поспешно убегая в ванную комнату. Из-за этих вынужденных пауз разговор затянулся, но также ничего нового не принес, за исключением появившейся у обоих оперов глубокой уверенности в том, что ее действительно похищали, и похищали неизвестные, чтобы вытянуть из папы деньги. Она ни разу не видела своих похитителей и не могла никак помочь в поисках дома, где ее продержали. Одного из злодеев, который предлагал «пустить ее по кругу», во время спора по этому вопросу собеседник назвал Толей. Имя, судя по всему, было настоящим, но пока никак не могло помочь в поисках его обладателя. Задав еще несколько вопросов, опера распрощались.

– Есть мысли? – спросил Дима, отпирая машину.

– Сколько хочешь. Смотри, мне вот что не нравится. «Крышей» конторы Маркова были «центровые». Так?

– Так.

– Самая крутая команда в городе. Насколько я знаю, никто сейчас с ними специально связываться не будет и на рожон лезть не станет. Теперь дальше. Допустим, что Грибко, Рыбников и Рубцов – просто «отмороженные» идиоты, которые решили, что нашли верный способ заработать большие деньги. «Наезжают» на контору Маркова. Просто так, ни с того ни с сего выбирают ее и заваливаются в офис. Сомнительно, но, в принципе, так бывает. Марков, естественно, посылает их на хрен и объясняет, с кем им придется иметь дело. По идее, они уже должны наложить в штаны и испариться. Но похищают его дочку, и папаша им платит – иначе они бы ее не отпустили. Его прославленная «крыша» ничего сделать не может. Ладно, это, опять же, можно объяснить. Когда на кону стоит жизнь дочери, против нескольких тысяч «зеленых» особо дергаться не станешь. Если, конечно, есть чем платить. Папа им платит, и они отпускают дочку, а через несколько дней его ни с того, ни с сего вдруг валят. Зачем? Опять что-то от него потребовали, он заартачился, хотя один урок уже был ему дан… И опять его хваленая «крыша» ничего не сделала. Не понимаю… Кстати, как я понимаю, в офис к Маркову приходили именно Грибко и Рыбников?

– Да, якобы этот бухгалтер опознал их по фотографиям.

– Хм… Не вяжется все это одно с другим.

– Да мы ж еще толком ничего и не знаем! Так, набор отдельных фактов. Выяснятся еще какие-то детали – и все станет на свои места. А общая версия, вполне возможно, именно такая… Григорьев же говорил, что Марков, якобы, влез в какое-то миллионное дело. Мы же не знаем и одной десятой из того, что у них там происходило! Тихий приходил домой к Рубцову. А это очень даже вяжется со всем остальным. С Маркова потребовали деньги, он и подключил своих. Они и пытались, как могли, разобраться.

– Может, и так. Только у меня почему-то есть уверенность, что эти два эпизода – с похищением и с убийством Маркова – не так уж и связаны… А может, и вообще никакой связи нет! И начинать надо с Рубцова. Он ведь приводил двух знакомых на дискотеку перед тем, как исчезнуть. Покажем завтра фотографии Грибко и Рыбникова. Мне кажется, наверняка не узнают. И тогда будем ковырять все его связи.

– Наши «убойщики» этим уже не один день занимаются!

– Может, нам больше повезет.

– В РУВД будем заезжать?

– Да нет, хватит на сегодня…

– Что, к Вике?

– Ага.

– Я довезу.

Некоторое время они молчали, слушая музыку. Когда песня закончилась и диктор начала передавать городские новости, Костя закурил и опустил боковое стекло.

– С понедельника Карпыч в отпуск уходит, – сказал он, имея в виду начальника ОУР. – Черт, у него же почти два месяца! Пифагор достанет за это время. Почему он никак в свое ХОЗУ уйти не может?

– Говорят, место ждет… И не переживай ты так, как работали, так и будем работать. А дураков всегда хватало и хватать будет.

– От этого не легче. Неужели Карпыч не видит, что этот мудак такого наворотить может?

– Видит, конечно, – Дима пожал плечами. – Так не все ж от него зависит! Политика…

Костя молча смотрел в окно. Уход в очередной отпуск начальника, вроде бы, не сулил никаких особых перемен в его жизни, но дурное предчувствие не оставляло. Ему упорно казалось, что вслед за этим, незначительным, само по себе, событием, должно последовать что-то по-настоящему плохое. Может быть, какое-то продолжение истории с его племянницей? Тогда, месяц назад, все закончилось для него очень хорошо. Можно даже сказать, слишком, неправдоподобно хорошо. Но закончилось ли? А продолжение всегда хуже начала.

– Приехали, – Дима свернул во двор и затормозил рядом с аккуратно припаркованным у трансформаторной будки трехдверным «фольксвагеном». – Да, хорошая у твоей подруги машина! Завтра не опоздаешь, или – как обычно?

– Как получится.

– Понятно. Ну, давай, пока!

– Удачи.

Никто из охранников ДК имени Крупской не опознал Грибко и Рыбникова по фотографиям.

– Да нет, вообще не похожи, – сказал один из них, по имени Миша. – А кто это такие?

– Так, люди, – мрачно отозвался Петров, убирая карточки в папку.

– Да нет, я ведь к тому спрашиваю, что уже позавчера приезжали ваши, показывали.

– Да? – «молнию» заклинило, Дима дергал застежку и постепенно начинал ругаться.

– Я же там узнал двоих…

– Да? – Петров поднял голову и отложил папку. – Кого?

– А я знаю? – Миша пожал плечами. – Показали штук десять разных. Двое очень похожи были. А фамилии мне не говорили.

– А откуда приезжали?

– В смысле? А, понял! Да ваши и приезжали. Из вашего управления. Которые по убийствам работают…

До РУВД Петров доехал в рекордно короткий срок. Всю дорогу Костя молчал, куря одну сигарету за другой. Дима сквозь зубы матерился и почти не задерживался на светофорах, бросая машину из одного ряда в другой.

Они бегом взлетели по лестнице на третий этаж управления, а спустя несколько минут из кабинета «убойщиков» донесся яростный Димин мат.

Костя повертел в руках фотографию Ерастова, запоминая черты лица и характерный прищур глаз, бросил ее на стол.

– Вот, значит, он какой, этот Толя.

– Черт, ведь был же у нас в руках, – почти простонал Дима. – Отпустили его. Дня три или четыре назад. Доказательств им мало было.

– Ничего, далеко не ушел, – усмехнулся «убойщик». – В тот же день в больницу попал. В реанимации валяется, до сих пор в себя прийти не может.

– А что с ним случилось?

– Черт его знает! В строящейся школе, на Вишневского, кто-то его обработал. Куча переломов, открытая черепно-мозговая. По идее, давно умереть должен был. Другой бы не выдержал, но этому – что ему будет? Всех нас переживет! По территории 6-го отдела «глухарь» повис.

– Наверняка свои отоварили, – задумчиво сказал Ковалев. – Не поверили, что его просто так отпустили?

– Может, и так. Думают, что сдал всех.

– А второй, говорите, Бараев?

– Он самый. Сын нашего бывшего следователя. Из дома давно уже ушел.

– Кто, следователь?

– Да нет, следователь на месте. Сын его ушел. Точнее, уехал – папаша ему свою старую машину отдал.

– А какая машина?

– «Жигули» одиннадцатой модели. Зеленая.

– У вас фотографии есть лишние?

– Есть. Берите эти.

Ковалев и Петров прошли в свой кабинет.

– Надо ехать в больницу, – сказал Костя.

– Думаешь, очухался уже?

– Нет, я не об этом. Надо его вещи изымать. Насколько я помню, в той комнате, где Баранова отоварили, на двери хороший след обуви изъяли. Вряд ли у этого Толика много шмоток. Вдруг совпадет? А разговаривать с ним, даже если он уже очнулся, рано. Из больницы никто нам его не отдаст, и сидеть с ним с утра до вечера ты не станешь. Только предупредим и дадим время подготовиться. Он тебя сейчас запросто на хрен пошлет, скажет, что плохо себя чувствует и ничего не помнит.

– Тоже правильно… Я не понимаю, как же Савельев работал, у него ведь сначала материал по нападению на Баранова был. Неужели он им фотографии не показывал?

Костя сел за стол и позвонил в 15-е отделение. Савельев оказался на месте и трубку снял почти сразу.

– Гена? Привет, Ковалев из ОУРа. Слушай, ты ведь занимался нападением на Баранова?.. Да, на дискотеке. Ты с другими охранниками разговаривал?.. И что?.. А фотографии показывал?.. Так… Так… Ага, понял, спасибо. А у кого сейчас дело?.. Ага, спасибо. Пока!

Костя положил трубку и вздохнул.

– Показывал он им все. И Ерастова, и Бараева, и еще десяток других. Все связи Рубцова, кого смог раскопать.

– И что, не узнали?

– Не узнали. Но это ж давно было, еще до того, как им всем «центровые» наваляли. Тогда, наверное, думали, что это их личное дело. А теперь им немножко память освежили и разум прочистили… Тьфу, уроды! Сколько времени из-за них потеряли!

– Не переживай. Не эти, так другие бы нашлись.

– Да я и не переживаю. Просто надо на будущее запомнить – в ДК имени Крупской без дубинки ходить не стоит, а то разговора не получится. Сначала в рыло, а потом вопросы задавать.

– Не гуманно будет…

– Зато эффективно. Ты Матренова телефон не помнишь? У него этот «глухарь».

Следователь Матренов долго не хотел выписывать постановление на выемку одежды Ерастова, но в конце концов его удалось уломать, и в больницу опера отправились, вооруженные солидным бланком с печатью и подписью.

Толя Ерастов по-прежнему лежал в реанимационном отделении. В сознание он не приходил, но и отбывать в мир иной явно не собирался.

– Удивительно крепкий организм, – сказал врач. – Бывают иногда сюрпризы. Так ведь, чисто внешне, и не скажешь. Столько травм, да еще сколько он провалялся, пока его обнаружили… Большая потеря крови.

– Доктор, а когда он очнется? – спросил Костя. – Очень уж вопросов к нему много.

– Да я понимаю. Приезжали уже ваши коллеги, из другого района. Но трудно сказать. В такой ситуации крайне тяжело делать прогнозы. Открытая черепно-мозговая травма, перелом костей… Сами понимаете. Может, это случится и завтра, а может – только через две недели.

– А как вы сами считаете? Чисто ваше мнение, так сказать, неофициальное.

– Я думаю, вопрос двух-трех дней. Но это, как вы сами сказали, мое неофициальное мнение.

– И с ним можно будет поговорить?

– Трудно сказать. Это уж – как повезет. Операция прошла вполне успешно… Но вполне может оказаться так, что он забудет все, связанное с получением травмы, или начнет вам рассказывать свои… хм, домыслы, так сказать, искренне веря, что говорит вам сущую правду. Травмы мозга, тем более такие серьезные – вещь труднопредсказуемая. Разные могут быть варианты. И я, на вашем месте, не очень бы надеялся на его показания. Справка вам нужна?

– Да, выпишите, если можно.

– Сейчас напишу. И, как я понял, нужна его одежда? Я скажу сестре, она сейчас принесет.

Протокол оформили быстро. Пока Дима старательно заполнял бланк, Костя, склонив голову набок, задумчиво рассматривал разношенные кроссовки Ерастова. Перед поездкой в больницу, пока следователь выписывал постановление, он успел полистать уголовное дело. И хорошо запомнил изъятый при осмотре места происшествия отпечаток следа на выбитой двери. Рисунки подошв явно совпадали. И хотя точное заключение мог дать только эксперт-трассолог, а в городе была не одна тысяча таких кроссовок, да и с опознанием Ерастова по фотографии не все было понятно, Костя был уверен, что это – тот самый Толя, о котором говорила дочь Маркова.

– Все, – Петров дал расписаться в протоколе понятым и начал собирать бумаги в папку. – Доктор, у нас к вам просьба. Вот наши телефоны. Как только наш товарищ придет в себя или будут какие-то другие изменения в его самочувствии, дайте знать, пожалуйста. Это действительно очень важно.

– Да, я позвоню, конечно, – врач нахмурился, разглядывая номера записанных Димой телефонов, а потом положил бумажку под перекидной календарь. – Только вы у меня уже третьи. Большим, видимо, спросом пользуется этот наш больной. И кстати, номер 71-13-21, мне кажется, уже кто-то оставлял.

– Это, видимо, были из нашего отделения по раскрытию убийств. У нас с ними телефон параллельный.

– А-а, я так и подумал. Вы уже пошли? Всего доброго.

– До свиданья.

Опера вышли из больницы и одновременно закурили.

– К экспертам? – спросил Дима.

– Да, покажем обувь.

– Думаешь, он?

– Уверен. Только все равно не вяжется одно с другим. Не верю я, что этот несчастный Ерастов к расстрелу какое-то отношение имеет. Не его это «тема».

К вечеру эксперт дал ответ. На выбитой двери черного хода в ДК имени Крупской при осмотре места происшествия был обнаружен отпечаток кроссовки Ерастова.

Сидя за своим столом в кабинете, Ковалев разложил списки знакомых Ерастова, Рубцова и Бараева.

– Шестьдесят три человека, – задумчиво сказал Костя. – И это – только те, кого смогли установить. А сколько у них всего? Как думаешь, Димыч, успеем до пенсии всех проверить?

– Если работать вдвоем и на каждого, в среднем, тратить по одному рабочему дню, то за три месяца управимся. С учетом выходных. Так ведь еще и «убойщики» копают. Вообще, по-моему, все эти дела надо объединять. Чего мы с разных сторон одно поле ковыряем?

– Объединить всегда можно успеть. Пока, кроме нашей с тобой уверенности, никаких твердых доказательств, что это – одно и то же, нет. И ты забыл сказать, что каждый из этих проверяемых будет давать еще по две-три фамилии… Давай, садись, будем думать, как этот список сократить. С кого начнем? Со знакомых Олега, я полагаю. Вот этих «убойщики» уже отработали… Остаются пятнадцать человек. У кого он может прятаться?

– У кого угодно, – Петров повернул к себе лист, исписанный фамилиями и адресами. – Я думаю, у бабы.

– Ты о них всегда думаешь.

– Правильно, а что я, гомик, что ли?

– Женщин здесь осталось всего шесть человек. Вот этой, которая Аня, в городе якобы нет. Остаются пятеро. С них и начнем?

– Можно и с них. Кинь сигареты… Спасибо. Послушай, я вот все думаю, какого хрена Ерастова на Вишневского занесло? Кого он там искал? Рванул ведь туда, получается, прямо, как из ИВСа вышел. И чего он в этой школе недоделанной искал?

– Может, пивом на радостях обпился, вот и приспичило.

– Ну да, приспичило – и пошел по этажам гулять. Унитаз он там, что ли, найти хотел? Я к чему говорю – мы ведь думаем, что его кто-то из своих отделал, верно? Не кажется тебе, что этот Олег, или Марат, где-то поблизости мыкаются? Они ведь знают, что их ищут. И не станут, я думаю, днем по всему городу болтаться. Так что, где-то рядом их нора.

– Здесь, – Костя постучал пальцем по спискам, – ничего даже близкого нет. В основном, наш район и юго-запад. Там у Бараева много друзей.

Олег продолжал жить у Оксаны. Она давно уже хотела избавиться от своего квартиранта, но сказать об этом прямо побаивалась – за последнее время он сильно изменился и совсем не походил на того приятного и, в общем-то, достаточно дружелюбного и интересного парня, с которым она когда-то познакомилась на дискотеке. По той же причине она не обращалась за помощью к друзьям. К тому же, она не представляла, как попросить их прогнать из дома человека, которого сама пустила и которого даже не попыталась выставить своими силами.

Олег был уверен, что убил Толю, и считал, что поступил правильно. Из-за этого дурака сорвалось отлично продуманное дело и буквально из рук ушел куш, способный стать стартовым капиталом для восхождения к вершинам жизни. Ладно бы только деньги, но из-за многочисленных ошибок все пошло наперекосяк и теперь ему приходилось прятаться и готовить свое бегство.

Олег уже не думал о том, чтобы провернуть какое-нибудь крупное дело. Трезво оценив свое положение, он понял, что с каждым лишним днем пребывания в городе опасность для него возрастает все больше. По его подсчетам, необходимо было около двух тысяч долларов – чтобы осуществить отъезд и хоть как-то устроиться в Петербурге, пока будет входить в местные дела. Сумма была не такой уж большой, но, несмотря на все усилия, он никак не мог изобрести способа быстро и без особого риска достать ее. Первые два дня после происшествия в школе Олег вообще не выходил на улицу, а Оксану отпускал только для того, чтобы она принесла свежие газеты и закупила продукты. Про убийство Ерастова никаких сообщений не было, и Олег иногда начинал думать, что его до сих пор не нашли. Ему хотелось сходить в школу и проверить.

Валяясь с утра до вечера на диване, Олег перебирал в уме всех своих знакомых, более или менее обеспеченных материально, но ничего дельного в голову не приходило. Несколько раз он всерьез обдумывал вариант вернуться домой в отсутствие матери и вынести ее золото и аппаратуру. Вырученных от продажи этого денег как раз должно было хватить, но отпугивала мысль о том, что можно нарваться на засаду. Олег созвонился с Мишей из охраны дискотеки, но, после налета «центровых», отношение к нему резко изменилось, многие бывшие друзья считали, что он «подставил» всех, и хотели с гадом серьезно поговорить. Олег к такому разговору не стремился и поспешно повесил трубку, оборвав все вопросы о своем нынешнем местонахождении.

Попытки разыскать Марата успеха не принесли. Дома он не появлялся уже целую вечность, а ледяной холод в голосе Бараева-старшего заставил Олега отказаться от дальнейших вопросов. Периодически названивая общим знакомым, он так и не получил никакой информации и постепенно склонился к мысли, что Марат «ушел глубоко под корягу». С какой-то стороны это даже было лучше, уж больно ненадежным компаньоном оказался Бараев-младший. Олег надеялся, что у него хватит благоразумия не попасться хотя бы в ближайшие дни, до его отъезда из города. А там – будь что будет. Олег искренне верил, что расстояние в несколько тысяч километров сотрет все его прошлые грехи.

Во время отлучек Оксаны Олег тщательно обыскал ее квартиру. Под кроватью в спальне оказался тайничок, устроенный настолько бесхитростно и наивно, что Олег поначалу думал, что сделан он для отвода глаз и где-то есть другое, более укромное и, соответственно, богатое место. Но такого места, несмотря на предпринятые тщательные поиски, так и не нашлось. Олег разложил на кровати десять хрустящих банкнот достоинством по сто долларов каждая и взвесил на ладони две толстые цепочки. Был большой соблазн положить все это в карман и немедленно уйти, но пропажа ценностей, надо полагать, обнаружилась бы очень быстро, а рассчитывать на молчание Оксаны не приходилось. Можно было, конечно, заставить ее замолчать, и замолчать навсегда. В свете последних двух случаев мысль эта нисколько не пугала Олега, и рассматривал он ее достаточно долго и серьезно, но, по зрелому размышлению, пришлось от нее отказаться. Слишком долго он здесь прожил, и Оксана наверняка успела растрепать о нем своим подругам. Вздохнув, Олег положил золото и деньги на шелковую маечку, свернул и спрятал узелок обратно в тайник.

Дожидаясь возвращения Оксаны, Олег лежал на диване, смотрел по кабельному телевидению какой-то нудный боевик и потягивал холодный апельсиновый сок. Мысли о найденном тайнике не покидали его голову и постепенно он нашел решение, которое показалось ему вполне приемлемым. Ничего особенного в нем не было, и Олег поразился тому, что не додумался до этого сразу. Созвониться со своим приятелем в Петербурге, договориться о встрече, а потом взять билет на поезд и, перед самым отъездом на вокзал, отправить куда-нибудь Оксану и обчистить тайник. Когда она сообразит, в чем дело, и хватиться пропавших вещей, он будет уже далеко. Пусть тогда бежит в милицию или звонит своим друзьям. Все равно. Можно даже записку оставить с каким-нибудь душещипательным содержанием, мол, извиняюсь, но сложились непредвиденные обстоятельства и я был просто вынужден так поступить, но скоро вернусь, все объясню и верну. Обдумав идею со всех сторон, Олег решил, что это – идеальный вариант, и ничего лучшего он найти не сможет, тем более, что времени у него практически не осталось.

Вечером Олег предложил Оксане пойти прогуляться. Уходить один он не решился, побоявшись, что она может не пустить его обратно. На будущее он уже выведал место, где она хранила запасной комплект ключей от квартиры, и намеревался воспользоваться им, когда придет время ехать за билетами. Тащить все на вокзал не хотелось. Ни к чему ей знать, в каком направлении он собирается смыться.

У Оксаны болела голова, и гулять ей совсем не хотелось, тем более, что вечер был невозможно душным. Но когда она робко попыталась отказаться, Олег одним взглядом пресек все ее слова, и она пошла собираться.

Одевшись, Олег задумался над тем, брать с собой оружие или нет. В последнее время он не выходил из дома без пистолета, повинуясь больше силе привычки, чем каким-то реальным доводам о необходимости постоянного его ношения. Однажды, выскочив к ларьку за сигаретами и оставив «ТТ» лежать в квартире, он почувствовал себя так, будто вышел без штанов на центральный проспект, и постарался скорее вернуться обратно. С другой стороны, лишний раз таскать при себе опасную «мокрую» железку тоже не стоило. Олег стоял у окна, вертел «ТТ» в руках и решал, сунуть его под диван или все-таки положить в карман. В этот момент в комнату заглянула Оксана.