Текст книги "Ворожея"

Автор книги: Сергей Лыткин

Сергей Лыткин
Ворожея. Стихи

Эту книгу посвящаю жене и другу Лидии Рождественской

Книга издана при поддержке Красноярского представительства Союза российских писателей

Для обложки использована картина Рене Грюо «Женский портрет» (1950 г.)

© Лыткин С., 2020

Ворожея

Л.И.Р.

 
Как в первое утро вселенной,
Знакомо до боли в висках,
Я чувствую попеременно,
То радость, то страх.
 
 
И вдруг за мгновение ли, вечность, —
Что больше? – Не зная о них,
Поверив в мою человечность
В душе зарождается стих.
 

1

 
Я думаю до звёзд,
Когда они погаснут —
Нелепо и бесстрастно,
Безумствуя всерьёз.
 
 
И слыша тишину
Доверчивого утра,
Кляну его попутно,
Зачем его кляну?
 
 
Ты спросишь, для кого,
Подробности и чувства
Под мерный стих шагов,
Когда немного грустно?
 
 
Ну, что тебе сказать,
Наверно, не случайно
Приходится искать
Свои дороги к тайнам.
 
 
От первого костра,
До первого распятья,
Быть может, неспроста
Не всё дано понять нам.
 

2

 
Из первых уст я слышал этот миф.
Потом его другие повторяли,
И первый смысл в какой-то миг,
Не ведая греха, спокойно оболгали.
 
 
Миф жил ещё, но стал совсем другим,
Менялись имена, тускнели даты,
И обретя безликое «когда-то»,
Миф умер и остался я один.
 
 
Потом прошли века и каждый раз,
Я, умирая и рождаясь снова,
Всё слышал дикий шелест фраз,
Но никогда не понимал ни слова.
 
 
И может быть, наверно, потому…
Вся жизнь моя разгадыванье мифа,
Надежда, что когда-нибудь пойму
Язык когда-то мне знакомый, скифов.
 

3

 
У птиц своя беда. Я не берусь проникнуть
В суть птичьих дел, но хочется порой
Из поднебесья восхищённо крикнуть,
И пролететь над вашей головой.
 
 
Но не дал бог мне крыльев и хвоста,
И опереньем я неважно вышел.
Могу лететь, пожалуй, лишь с моста
Или какой-нибудь случайной крыши.
 
 
И пролетев, упасть на мостовой,
Закрыв глаза в блаженстве от полёта,
Но не поймут, качая головой
Лишь скажут:
«Молодой, а вот свихнулся, что-то».
 

4

 
Ворожея, что ты нагадала?
Не лгала ли, звёздами клянясь?
Над узорной шалью колдовала,
Карты раскрывала торопясь:
 
 
– Милый, милый, вот твоя дорога,
погляди на карты, вот сюда —
жить ты будешь долго и узнаешь много,
да не встретишь счастья никогда.
 
 
Ворожея, что ты нагадала,
Жизнь моя висит на волоске,
Карты лгут, начни-ка ты сначала,
Погадай мне лучше по руке.
 
 
– Милый, милый, вот твоя дорога,
погляди на руку, вот черта —
жить ты будешь долго и узнаешь много,
да не встретишь счастья никогда.
 
 
Ворожея, что ты нагадала,
Тайной слов своих подорожи,
Ты начни, пожалуйста, сначала,
Но отринь гаданий миражи.
 
 
– Милый, милый, вот твоя дорога,
а над ней горит твоя звезда…
жить ты будешь долго и узнаешь много,
но не встретишь счастья никогда.
 

5

 
Как странен мир. В душе осиротелой
Лишь пустота. И тихим голосам
Не оправдать, не увести в пределы
Знакомых прежде ритмов. По часам
 
 
Уж полночь скоро. Где твои шаги?
За дверью тихо завывает ветер.
О чём он молит? Выйди, помоги…
Кому, зачем? Луна ещё не светит.
 
 
Галлюцинирую, схожу с ума. Навзрыд
Тревога бьёт в колокола предчувствий.
Как странен мир, и как спокойно спит
Предсказанная исповедь созвучий.
 

6

 
С вами, мне кажется, с вами,
Боже, дай силу словам.
Скрыто, как поле снегами
Слово понятное вам.
 
 
Боже, не надо разлуки,
Небо молитву прими,
Я опускаю руки,
Чтобы остаться костьми
 
 
На пустынной дороге,
Где всё время дожди,
У тебя на пороге,
Милая, только прости…
 

7

 
Призраки ночи, лунные дети.
Голос их тонок, взгляд их прозрачен,
Смотрят как звёзды, плетут свои сети,
И потихоньку о чём-нибудь плачут.
 
 
Тучи метались небом полночным,
Ангелы спали, укрывшись крылами,
Ветер терзался сплошным многоточьем,
И непонятно кого они ждали.
 
 
Где-то едва уловимо рыдала
Фея, которую бросил волшебник.
На безутешных перронах вокзала
Так простодушно возник понедельник.
 
 
В шёпоте сонных, унылых кварталов
Редкий огонь от блуждающих фар.
А для души, непростительно мало
Сладко томительных звуков фанфар.
 

8

 
Мириадами звёзд околдована ночь,
И на ветках берёз отблеск лунного света.
Тихий ветер едва ли сумеет помочь
Разогнать эти прелые запахи лета.
 
 
И в неволе обид заплутавший июль
Ни дождинки на землю, изнывшую зноем.
И безвольно висит за окном белый тюль,
Нагоняя печаль безысходным покоем.
 

9

 
Жёлтый лист, словно
солнечный зайчик, упавший с ладони.
Безысходен мой путь,
хоть дорога совсем коротка.
У полуночных звёзд блеск
давно отпылавших агоний,
В моём сердце по ним,
как по милому взгляду тоска.
 
 
Это осень метнула в меня
невозможную участь,
Несравнимую с той,
что терпели иные века.
Разве можно так жить,
терзаясь по лучшей,
По единственной женщине,
подскажите, хоть вы, облака?
 
 
Но молчат облака,
оставляя надежду на Бога,
Ведь иной не найти
и пора бы уж это понять.
Наказанье любое приму,
как бы ни было строго,
Лишь любовь не пытайся отнять.
 

10

 
Я уходил во мглу смертельных холодов,
Теряя речь и слух, и взгляд мой был неясен,
И различал лишь блеск далёких облаков,
Да Божий лик. О, как он был прекрасен…
 
 
Уже душа глядела сверху вниз
На бренное, беспомощное тело,
И разум отрицал бессмертье, как каприз,
Но как-то бестолково, неумело.
 
 
И жизнь не уходила. Не пора
Ещё. Судьба как недоношенное чадо
Ждала свой срок. Он наступил вчера.
И я вернулся, чтоб просить пощады.
 
 
И Божий лик, глядевший на меня,
Благословил на это возвращенье,
И слёзы высушил, и подарил прозренье,
И указал мне путь – искать тебя.
 

11

 
У луны лицо мадонны,
У мадонны лунный лик.
Неужели я влюблённый,
Ворожея, в этот миг?
 
 
И в смятении священном
Я беспомощен и нем,
На пороге вдохновенья
От избытка вечных тем.
 
 
Ворожея, в самом деле,
Что сказать тебе, о чём?
Ты богиня или фея,
Или обе ни при чём?
 
 
Прочь сомненья, обветшали,
Им сегодня не пора.
Мне бы знать твои печали,
И не только до утра…
 
 
Ворожея, в наказанье
Мне и взгляд, и дар волшбы,
Из старинного преданья,
Где нельзя без ворожбы.
 
 
У луны лицо мадонны,
У мадонны лунный лик.
Я, конечно же, влюблённый,
Ворожея, в этот миг.
 

12

 
Я помню нежность
моих берёз,
простите дерзость,
простите злость.
 
 
Как ты устало
глядишь туда,
где бродит старость,
а с ней беда.
 
 
И возглас страха,
узнав в себе,
семь пядей праха
желаешь мне.
 

13

 
Окрасились дали —
багрянец и ложь.
На шумном вокзале
себя не найдёшь.
 
 
Отбил телеграмму:
прощай не грусти.
Немного подумав,
добавил: прости.
 
 
И снова к уюту,
привычным делам,
до новой минуты
своих телеграмм.
 

14

 
Опять в таинственной юдоли,
Кружась в смешении времён,
Ветра и ливни, страхи, боли,
Надежды, чудо – только сон.
И безутешно одинокий
Во мгле осточертевших зорь,
Я чувствую свои пороки,
Как нестареющую хворь.
 

15

 
Молю тебя, Господи, вечный!
Охраняй мою женщину
От соблазнов мирских,
От слов торопливых,
От наветов людских,
От глаз похотливых,
От болезней и скуки,
От печали и лжи,
От душевной муки,
От жалоб на жизнь,
От предательств любимых,
От завистливых слов,
Пусть проходит все мимо,
Но оставь ей Любовь!
Я молю Тебя, Господи!
 

16

 
Так добр и нежен мир
К душе осиротелой, навзрыд
Заплачет он, но уж не исцелит,
Не оживит. Зачем мне этот тир,
 
 
В который я пришёл мишенью
Ветрам и ливням, вам —
Стоять, взывая к мщенью,
Не притворяться, доверять словам.
 
 
И, наконец, постичь в тревоге,
В полночном мраке запоздалых фраз,
Что вечно шёл я не по той дороге,
И никогда не встречу вас.
 

17

 
Озарение, словно факел
Освещает закоулки души.
Где-то живут миражи, —
Даже в пустом бараке,
Где только ветер в углах,
И звёзды сквозь щели,