Текст книги "«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война"

Автор книги: Сергей Лозунько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Польша срывает подписание англо-франко-советской военной конвенции

Рис.17 Польские уланы в лихой атаке. 19 сентября при Вульке Венгловой

(...)

...Мало кто верил, что и в этот раз переговоры дадут результат. Собственно, англо-французы (особенно первые) и ехали-то в Москву, чтоб удержать Советскую Россию в переговорном процессе. Расчет строился на том, что пока Москва ведет переговоры с державами Запада, она не пойдет на соглашение с Германией. При этом сам факт трехсторонних переговоров в англо-франко-советском формате должен был, по мнению западных стратегов, играть роль сдерживающего фактора по отношению к Гитлеру.

Поэтому и ехали английские и французские представители в Москву около двух недель. Поэтому не оказалось и полномочий у главы английской делегации адмирала Дракса на заключение военной конвенции. Но приходится сделать скидку эти большие и маленькие хитрости Лондона и Парижа: они вели такую линию в тех конкретных обстоятельствах, которые создала своим упорством Варшава.

Документы свидетельствуют, что в августе 1939-го и Англия, и Франция (эта особенно!) хотели заключения военной конвенции с СССР. По крайней мере, на фоне активизации советско-германских контактов англо-французы осознали необходимость принятия справедливых требований Москвы и подписания равноправного, взаимообязывающего договора с СССР.

Но... Польша! Эта гиря неподъемная висела на руках, которые должны были поставить подпись под коллективным соглашением против агрессии в Европе. За несколько дней до приезда английской и французской миссий в Москву посол Польши в СССР Гжибовский в разговоре с послом Италии в СССР Россо отрицательно высказался о предстоящих англо-франко-советских переговорах.

(...)

В ходе первых же заседаний военных миссий глава советской делегации Ворошилов поставил вопрос о пропуске советских войск через Польшу, обозначив эту проблему в качестве «кардинальной».

(...)

Осознавая, что от польского согласия пропустить советские войска теперь зависит судьба переговоров в Москве, французы усиливают активность по соответствующей обработке Варшавы. Английский посол в Париже после консультаций с французскими коллегами 14 августа отправляет в Лондон срочную телеграмму: «Французская военная миссия в Москве весьма удовлетворена ходом переговоров. Но она сообщает, что условием соглашения и той помощи, которую они готовы оказать, русские считают необходимым быть уверенными, что они в случае германской агрессии против Польши и Румынии получат разрешение этих стран на пропуск своих войск через их территорию. Что касается Польши, то русские запрашивают на это разрешение, которое относится лишь к строго ограниченной небольшой территории в районе Вильно...

...Французское правительство считает предпочтительным вначале решить вопрос, касающийся Польши... С этой целью французская миссия предложила послать генерала Валлена в Варшаву, но французское правительство, чтобы избежать огласки, направило обратно в Варшаву (на) 15 августа своего военного атташе, который находился в Париже. Французское правительство надеется, что правительство Его В-ва решительно поддержит представление, сделанное польскому правительству» [4].

______________________

4.Ржешевский О. Москва, Спиридоновка, 17. «Военно-исторический журнал», №7, 1989.

(...)

«Как можно скорее», – пообещал Думенко. «Я не имею возможности сообщить о том, когда будет получен ответ, так как это зависит от самого правительства», – развел руками Дракс [9].

____________________

9.Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939, с.264–265.

Французский МИД составляет записку на имя премьер-министра Франции Даладье, в которой признает советские требования и логичными, и законными. Во французском МИД согласились с позицией военной миссии СССР – если не решить положительно вопрос о пропуске войск РККА через польскую территорию, «в этом случае военные переговоры, а следовательно, и политический договор, одной из основных целей которого является оказание Советским Союзом помощи Польше, были бы беспредметными». «Едва ли, – заметили французские дипломаты, – можно что-либо противопоставить этому утверждению, которое подводит нас к самой сущности вопроса».

Собственно, у Франции был опыт 1938 года – попытки организовать противодействие агрессии Гитлера в отношении Чехословакии. И тогда тоже остро стоял вопрос – каким образом СССР сможет оказать помощь французам и чехам во исполнение французско-советского и советско– чехословацкого договоров о взаимопомощи. В 1938-м все также упиралось в коридор для РККА. А закончилось уступкой агрессору в Мюнхене.

Очевидно, именно этот опыт и имели в виду во французском МИД, когда далее писали в своей записке Даладье, что без согласия Польши пропустить советские войска и сама французская гарантия (Польше) «могла бы оказаться слишком тяжелой или неэффективной».

«Предоставляя Польше гарантию, мы должны были поставить условием этой гарантии советскую поддержку, которую мы считаем необходимой», – были крепки задним умом французские дипломаты. Но еще оставалось время. «Необходимо, чтобы поляки поняли сейчас, пока еще не слишком поздно, необходимость занятия менее отрицательной позиции», – говорилось в документе.

В заключение же МИД Франции констатировал, что судьба англо-франко-советской военной конвенции, эффективного коллективного фронта против агрессии Гитлера – в руках Польши: «Будущая военная конвенция должна, разумеется, быть представлена на одобрение заинтересованных правительств. Поэтому ее нельзя заключить в полном объеме без согласия поляков, поскольку французское правительство могло бы дать свое окончательное согласие только после того, как оно снеслось бы по этому вопросу с Варшавой» [10].

______________________

10.Там же, с.253–255.

Отправив данную записку премьер-министру Франции, Бонне посылает телеграмму французскому послу в Варшаве Ноэлю, предписывая тому оказать давление на Бека в целях получения согласия на пропуск советских войск. Это условие СССР, писал Бонне со ссылкой на мнение главы французской военной миссии на переговорах в Москве генерала Гамелена, должно быть принято «в связи с исключительно действенной помощью, которую русские намерены предоставить нам».

(...)

В конце телеграммы Бонне заметил, что от ответа Польши «зависит в настоящий момент вся наша система безопасности в Восточной Европе» [11].

________________________

11.Там же, c.252–253.

А еще не созданная система безопасности трещала, что называется, по всем швам – время поджимало. На шестом заседании военных миссий 17 августа Ворошилов заявил, что без ответа на вопрос о пропуске советских войск через польскую территорию тратить время на заседания и обсуждать беспредметные планы бессмысленно. Поэтому, указал он, до тех пор, пока Англия и Франция не получат ответа от Польши, «мы должны будем прекратить работу нашего совещания».

(...)

...Опасаясь проволочек в Париже и понимая, сколь драгоценно в сложившихся обстоятельствах время, Наджияр посылает еще одну телеграмму – Ноэлю, напрямую, минуя французский МИД. Он просит его вырвать у Бека согласие на пропуск советских войск. Пусть хотя бы «молчаливо» согласятся – оказав «полное доверие генералу Думенку для разработки совместно с русскими программы сотрудничества».

И добавил: «Если поляки не пойдут на это минимальное предложение, то они сорвут наше соглашение с русскими, что сразу же привело бы к таким последствиям, всю серьезность которых как для них, так и для нас, являющихся их гарантами, они могут себе представить» [14]. «Могут себе представить...» Наджияр переоценил адекватность польского руководства. В том-то и проблема, что в Польше даже близко не представляли себе всю серьезность последствий, которые наступят от срыва англо-франко-советского мероприятия.

_____________________

14.Там же, с.307.

(...)

На этом фоне 18 августа был получен еще один отказ Польши – соответствующую телеграмму прислали в Париж французские посол и военный атташе в Варшаве Ноэль и Мюс. Все их усилия склонить Варшаву к сотрудничеству с Москвой оказались безуспешными. Ответ Бека – категорический отказ [20].

_______________________

20.Ржешевский. Указ.соч.

Сами же поляки испытывали чувство полного удовлетворения оттого, что московские переговоры срываются. Лукасевич, не на шутку рассердивший Даладье, в своей телеграмме на имя Бека от 18 августа не скрывал радости: из-за непреклонной позиции Польши, отказывающейся обеспечить пропуск РККА по своей территории, в Москве «имеют место формальные заседания, бессодержательные и несущественные» [21].

______________________

21.Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939, с.308.

Польская пресса занималась диффамацией московских переговоров. При этом с подачи польских властей были инспирированы лживые слухи со ссылкой на «осведомленные источники», что переговоры тормозятся из-за якобы советских требований к Англии и Франции оказать помощь СССР против Японии. По этому поводу было даже распространено специальное опровержение ТАСС: «В последние дни польские газеты «Польска збройна», «Экспресс поранны», «Курьер варшавски» опубликовали сообщение о разногласиях, возникших в ходе переговоров в Москве между советской военной делегацией, с одной стороны, и французской и английской военными миссиями – с другой, в связи с тем, что СССР якобы требует военной помощи Англии и Франции на случай войны на Дальнем Востоке. ТАСС уполномочен заявить, что это сообщение является сплошным вымыслом от начала до конца, а существующие на самом деле разногласия касаются совсем другого вопроса и не имеют никакого отношения к вопросу о Дальнем Востоке» [22]. Уж в Варшаве-то прекрасно знали причину даже не разногласий (ибо, как мы отмечали, в Лондоне и Париже признавали справедливость советских требований), а трудностей, которые возникли на пути заключения трехсторонней военной конвенции!

_____________________

22.«Известия», 20 августа 1939.

Маршал Рыдз-Смиглы раздает самоуверенные интервью – мол, «Польша готова обойтись и без союзников»! [23]

_____________________

23.ДВП СССР, т.22, кн.1, с.637–638.

(...)

«Последний шанс спасти мир...»

(...)

...19 августа Франция и Англия еще предпринимают последние попытки сломить польское упорство и остановить войну, которая к тому времени уже, можно сказать, была на пороге.

Ноэль и Мюс проводят в Варшаве интенсивные переговоры с Беком и Стахевичем о пропуске советских войск через территорию Польши. Мюс на пару с британским военным атташе в Польше три часа убеждали генштаб войска польского в этом.

Но, как укажет Мюс в телеграмме в военное министерство Франции от 19 августа, англо-французы и поляки «тщетно искали формулу для компромисса». Польские представители заявили, что «завещанная Пилсудским догма, основанная на соображениях исторического и географического порядка, запрещает даже рассматривать вопрос о вступлении иностранных войск на польскую территорию» [3].

____________________

3.СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны, 1971, с.621.

То же самое Бек заявил Ноэлю: «Для нас это принципиальный вопрос: у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь... Мы не допустим, что бы в какой-либо форме можно было обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками» [4].

_______________________

4.Год кризиса. 1938–1939. Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне, 19 августа 1939 г.

По итогам этих так ни к чему и не приведших переговоров с поляками была придумана незамысловатая формула, что, дескать, вопрос о пропуске советских войск перед руководством Польши пока не ставился. Англо-французы рассматривали такую формулировку в качестве своей последней соломинки, чтобы не утопить окончательно московские переговоры.

Имелось в виду, что если Польша даст официальный ответ относительно коридоров для РККА, то этот ответ будет отрицательный, и тогда англо-франко-советские переговоры прекращаются автоматически. А так вроде бы вопрос еще не решен, и есть время дополнительно уговаривать поляков. Но совершенно очевидно, что провести Москву на подобной мякине было нереально.

(...)

В тот же день, Наджияр шлет в МИД Франции очередную телеграмму с предупреждением о неизбежности провала переговоров с СССР, если поляки будут настаивать на своем отрицательном ответе по вопросу пропуска советских войск. Он удивляется, что «французское правительство не считает возможным разговаривать в Варшаве как гарант с достаточной авторитетностью, чтобы заставить поляков изменить их позицию». Он даже предлагает дать Москве «в принципе утвердительный ответ» вообще без согласия поляков [6].

_______________________

6.СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны, с.621–622.

Галифакс посылает послу Великобритании в Польше Кеннарду телеграмму. В ней он предельно откровенно обрисовывает суть происходящего, а кроме того – чрезвычайную значимость того решения, которое должна принять (или не принять) Польша. Только от нее теперь зависело – удастся ли удержать Гитлера от войны или нет. Приведем этот документ полностью, он того стоит.

В телеграмме от 20 августа Галифакс писал: «1. Если окончательный ответ польского правительства будет неблагожелательным, создастся очень серьезное положение. Советское правительство считает, что бесполезно продолжать военные переговоры, пока не будет получен ответ, и совещание в Москве соответственно отложено на несколько дней. Если ответ будет отрицательный, переговоры, по всей вероятности, совсем сорвутся, а попытка Великобритании и Франции достичь соглашения с Советским Союзом окончится неудачей. Я убежден, что такая неудача воодушевит Гитлера начать войну, в которой Польша будет нести главную тяжесть первого нападения. С другой стороны, я полностью убежден, что заключение военно-политического соглашения с Советским Союзом будет иметь цель удержать его от войны.

2. Г-н Бек, видимо, не согласен с этим мнением и считает, что согласие Польши на советское предложение привело бы к немедленному объявлению войны Германией. Я смотрю на создавшееся положение в несколько ином свете. Мы, возможно, находимся на грани войны, в которой в течение ближайших нескольких недель или даже в течение ближайших нескольких дней Польша может стать жертвой сокрушительного нападения. Если г-н Бек думает, что он может предотвратить или уменьшить вероятность такого нападения просто тем, что он воздержится от согласия принять помощь от Советского Союза, я думаю, что он заблуждается.А когда он говорит, что если война в самом деле начнется, то положение, возможно, будет другим, и польская позиция, возможно, изменится, я думаю, что он противоречит сам себе. Если Польша сможет позволить себе принять советскую помощь, если начнется война, то неясно, почему она не может согласиться подумать о принятии такой помощи, когда война близка.

3. Я полностью понимаю все отрицательные стороны и риск разрешения советским войскам вступить на польскую землю; но, казалось бы, что такой риск можно предпочесть риску уничтожения польской независимости при отсутствии их помощи, как бы нежелательна она ни была; и лучший путь избежать необходимости принять такую помощь, по существу, заключается в том, чтобы содействовать заключению англо– франко-советского союза, согласившись на выработку планов такой помощи, которая будет оказываться в случае необходимости.

4. За последние несколько дней польское правительство настаивало на желательности скорейшего заключения формального англо-польского договора на основании того, что это повело бы к укреплению доверия в Европе; но правительство Его Величества считает, что положительный эффект заключения англо-польского договора вряд ли явится противовесом отрицательному эффекту, действительно катастрофическому, окончательного провала англо-франко-советских переговоров в Москве.Правительство Его Величества приложило самые серьезные усилия во время недавних критических месяцев по созданию так называемого мирного фронта, одной из целей которого является сохранение польской независимости. Эти усилия будут поставлены под угрозу и вполне могут быть сведены к нулю, если Польша на сегодняшнем весьма важном этапе не внесет свой вклад, несмотря на все трудности, которые я полностью понимаю; для того чтобы сохранить независимость Польши, она должна сделать все, что может, чтобы облегчить и сделать полностью эффективной ту помощь, которая ей предлагается.

5. Я буду рад, если Вы с полной серьезностью изложите эти соображения г-ну Беку. Мы переживаем очень критический момент, когда его решение может быть решающим фактором» (выделено мной. – С. Л.) [7].

______________________

7.Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939, с.316–317

Как показали дальнейшие события, в данный телеграмме акценты были расставлены абсолютно верно.

Кеннард в точности исполнил распоряжение Галифакса – изложил полковнику Беку обстановку. А что Бек? Ничего. «Г-н Бек вручил мне сегодня вечером ответ польского правительства, который, как я и ожидал, был отрицательным», – телеграфировал поздно вечером 20 августа Кеннард Галифаксу. Дескать, он (Бек) проконсультировался с маршалом Рыдз-Смиглы, и «точка зрения военных властей в целом совпадала с той, которую он уже изложил».

Поэтому, ответил Бек, позиция Варшавы неизменна: «Правительство Польши возражает против прохода русских войск через ее территорию» [8].

_____________________

8.Там же, с.317–318.

Польша, таким образом, связала руки Англии и Франции, не позволив подписать трехстороннюю военную конвенцию с Советским Союзом.

21 августа в Берлин из Москвы поступила телеграмма, в которой выражалось согласие на приезд в советскую столицу Риббентропа для подписания пакта о ненападении.

В тот же день на седьмом (и последнем) заседании военных миссий Англии, Франции и СССР Ворошилов заявил, что продолжать беспредметные разговоры более не имеет смысла. Англо-французы, желавшие тянуть время и удержать Москву в переговорном процессе, предложили было взять перерыв на 3—4 дня. Но глава советской миссии ответил, что паузу следует увеличить «на более продолжительный срок».

Поскольку нет согласия Польши на пропуск РККА по своей территории в случае войны – то и переговариваться не о чем. Создавать видимость переговоров советская сторона более не желала. О чем и было сказано в заявлении советской миссии англо-французам.

Не имея общей границы с Германией, в который раз указали на очевидные вещи советские представители, СССР может оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии только при условии пропуска РККА через польскую и румынскую территории, «ибо не существует других путей для того, чтобы войти в соприкосновение с войсками агрессора».

(...)

...Напишет в своей телеграмме Ноэлю Бонне: «Ввиду новой перспективы, созданной объявлением о предстоящем подписании германо-советского пакта о ненападении, мне кажется необходимым попробовать предпринять в самом срочном порядке новые усилия перед маршалом Рыдз-Смиглы с целью устранить, пока еще есть время, единственное препятствие, которое вместе с тем мешает заключению трехсторонних соглашений в Москве.

Единственно возможным ответом на русско-германский маневр было бы немедленное предоставление польским правительством, по крайней мере молчаливого, права подписи, позволяющего генералу Думенку занять от имени Польши твердую позицию, имея в виду уникальную эвентуальность войны, при которой Россия пришла бы последней на помощь...

Соблаговолите особо настаивать на этом, подчеркивая самым решительным образом, что Польша ни морально, ни политически не может отказаться испытать этот последний шанс спасти мир.

В заключение твердо напомните, что Франция, которая постоянно проявляла дружбу в отношении Польши, предоставила ей значительные кредиты, направила военную технику, оказывала самую разнообразную помощь, сегодня имеет право требовать от нее взвесить всю серьезность отказа» [12].

___________________

12.Там же, телеграмма министра иностранных дел Франции Ж. Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю, 22 августа 1939 г.

Последний шанс спасти мир был в тех же безответственных польских руках. И Польша этим шансом, конечно же, не воспользовалась. Ничто не могло поколебать ее фобии и предубеждения в отношении Советской России – ни моральные, политические и военные обязательства перед Францией, ни, в конце концов, элементарное чувство благодарности за все то, что французы сделали для межвоенной Польши (по логике, в Польше должны были испытывать такие же чувства обязанности французам за само существование польского государства). Но шляхетский гонор перевесил все резоны.

Бонне обратился к британским коллегам поддержать французские усилия в Варшаве. Даладье вышел на британский кабинет с просьбой направить соответствующие инструкции своим дипломатам в Польше [13].

______________________

13.СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны, с.630–631.

Но все, что смогут вырвать у поляков англо-французы, это следующую невнятную формулировку, на которую «великодушно» согласился полковник Бек: «Уверены, что в случае общих действий против немецкой агрессии, сотрудничество между Польшей и СССР на технических условиях, подлежащих согласованию, не исключается (или: возможно)».

Указанный тезис было дозволено (поляками) генералу Думенку заявить советской военной миссии в качестве официального ответа на вопрос о пропуске советских войск по территории Польши. Телеграмму с этой формулировкой Ноэль отправит на имя Бонне 23 августа (в Париже ее получат в 15 часов 20 минут) [14]. То есть, во-первых, слишком поздно, а во– вторых и в-главных – такая формулировка ничего не меняла по сути.

________________________

14.Год кризиса. 1938–1939. Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне, Варшава, 23 августа 1939 г.

О чем прямо заявит и Наджияр в телеграмме на имя Бонне от 23 августа: «Эта уступка происходит слишком поздно. Кроме того, она недостаточна, поскольку она не позволяет сослаться на решение самого польского правительства» [15].

_______________________

15.Там же, телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне, 23 августа 1939 г.

На самом деле это была не «уступка», а уловка. Поляки, по своей старой привычке, думали всех перехитрить. 23 августа Бек разошлет телеграмму дипломатическим представительствам Польши, в которой будет рассказывать, как ловко он обхитрил Москву.

(...)

Т. е. Варшава хотела обмануть Москву – в «тактическом плане» разрешила англо-французам заявить о «тихом согласии», но в реальности своей позиции не изменила и советские войска через свою территорию пропускать не собиралась. Но этот дешевый шулерский трюк не прошел: в тот же день был подписан советско-германский договор о ненападении и достигнуты секретные договоренности о разделе этого действительно «уродливого детища Версаля».

Французский посол в Польше Ноэль 23 августа в телеграмме на имя Бонне скажет по поводу этого «согласия» Варшавы: «Давая нам в конечном счете согласие, министр (Бек. – С. Л.) счел должным повторить, что польскому правительству тем не менее по-прежнему претит ввод русских войск на его территорию» [17].

____________________

17.Там же, телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне, 23 августа 1939 г.

Претит ввод русских войск для защиты Польши? Ну тогда войдут германские – для ее (Польши) порабощения. Как говорится, хозяин – барин.

К слову – а как в Польше отреагировали на подписание советско– германского договора о ненападении? Как обычно, неадекватно!

Писали о «дешевой сенсации»(!), об «отсутствии практического значения» советско-германского договора(!), о «неизменении положения в Европе и, в частности, для Польши»(!!!). А, к примеру, латвийский посланник рассказал Шаронову, что в польском МИДе ему заявили, что «они такого договора ждали и он в международное положение Польши ничего нового не вносит, тем более что Польша никогда бы не согласилась видеть Красную Армию на ее территории» [18].

______________________

18.ДВП СССР, 1992, т.22, кн.1, c.635–636.

Официальные лица раздавали прессе комментарии следующего содержания: «Договор квалифицировался как отход СССР от европейских дел в связи с положением на востоке и внутренними затруднениями (без указания их характера), причем подчеркивалось, что «этот договор не меняет расстановки сил в Европе и положение Польши он совершенно не изменит». Поучали Гитлера дипломатии – дескать, тот от советско-германского договора «ничего не получил», что «договор – новый блеф Гитлера» и вообще, мол, «договор – клочок бумаги», а еще – свидетельство, что «антикоминтерновский пакт разваливается или уже развалился».

Правительство же сформулировало свою позицию так: «Мы первые заключили с СССР пакт о неагрессии, первые подписали соглашение об определении агрессии, мы имеем нормальные отношения с СССР и большего не хотим, причем СССР нашу позицию понимает. Берлин получил от СССР только то, что мы уже имеем давно, т. е. пакт о ненападении, а что касается участия СССР в игре в Европе, то мы неоднократно предупреждали западных друзей, что созидательной роли СССР играть не может», – сообщал Шаронов в письме на имя Молотова 26 августа [19].

_____________________

19.Там же, с.657–658.

Через неделю поляки осознают – что изменилось в Европе и в положении их страны в связи с подписанием данного договора, и насколько серьезно.

Сергей ЛОЗУНЬКО

Данная статья вышла в выпуске №9 (548) 4 – 10 марта 2011 г.

http://2000.net.ua/2000/svoboda-slova/istorija/72110