Текст книги "2008"

Автор книги: Сергей Доренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

18 января, пятница

Год: Дин Хай Месяц: Гуй Чоу День: Дин Сы

Два Огня ДИН и скрытый в ветви дня БИЯ – это сила собратьев и единомышленников, помогающая функциональному духу. Слабое звено здесь Богатство, не следует утруждаться в его развитии.

Дыхание Огня способствует ритуальности, эффектным речам, возвышенным устремлениям и призывам к справедливости.

В знаках дня – аспект Ямской Лошади, это счастливый дух для поездок и перемещений.

В цикле установлений это Определение, когда Небесный Император все размещает по своим местам. Сегодня не следует выносить обвинений, но благоприятна любая конструктивная деятельность, вся работа будет сделана быстро. В целом очень хороший день.

Путин был деятельным сегодня. Он принимал директора ФСБ Патрушева около пяти вечера. И вот почему: Листерман звонил Кипяткову, Кипятков доложил Патрушеву, Патрушев докладывал президенту. Тема была не то чтобы серьезная, но не терпящая отлагательств.

– Владимир Владимирович, известный международный сутенер Петр Листерман явился к нам инициативно. Предложил сотрудничество. По договоренности с Березовским, он поставляет ему девушек – моделек всяких. Собирает по всему миру девиц с первых обложек модных журналов. Страны – Латвия, Литва, Эстония, Бразилия, Украина. Россия, конечно. Березовский заказывает обычно сам. Кого найдет в журнале – заказывает. Листерману платит от пятидесяти тысяч долларов за гражданок СНГ и республик Прибалтики и до семидесяти тысяч долларов за иностранок. Сам Листерман нам предлагает за пятьдесят тысяч доставлять каждую девицу в Москву перед отправкой в Лондон. Авиабилеты и другие командировочные расходы – питание, размещение – он берет на себя.

– Николай, ты о шлюхах говоришь, как об офицерах – командировочные расходы какие-то. Памперсы или там тампаксы тоже будешь учитывать? Короче, баб перед отправкой к Берёзе нам будет завозить по пятьдесят тысяч за штуку, правильно? А ты им будешь встраивать капкан волчий в одно место? И Берёза в твой капкан попадется, так, что ли?

– Владимир Владимирович, мы можем и не платить. Если бы Листермана взяли с грузом кокаина либо другого запрещенного вещества, он бы стал сговорчивее. Суть не в этом. Возможности открываются нешуточные. Мы же сможем вербовать представителей указанного контингента. Можем временно задерживать под любым предлогом, можем входить в контакт, имитировать вербовку и передавать ложные сведения, использовать их в качестве носителей спецвеществ, с учетом того, что они подходят к объекту вплотную.

– Full contact, я бы даже сказал. И ты им встроишь в одно место ампулы с кислотой, и Берёза засунет прямо в ампулу и растворит себе член? Правильно?

Путин испытывал какое-то оживление нездоровое и не нравился себе в этот момент. Непрофессионально было вот так оживляться. И он признал:

– Извини, Николай, просто очень смешно. Я представил, понимаешь. Всё, давай серьезно, продолжай.

Приглашенный к серьезному продолжению разговора Патрушев проявил выдержку и не сказал, например, что он и так не шутил до сих пор.

– Реально можно переправлять на девушках спецвещества, срабатывающие через две-три недели. При контакте они перейдут на кожу Березовского. И тяжелое заболевание и конечный результат не будут напрямую связаны с конкретной встречей. Это раз. Извините, но до нас, мне тут умники наши сказали из соответствующего подразделения, до нас спецвещества в подобной ситуации применял знаменитый Бальтазар Косса, папа римский Иоанн Двадцать Третий. Которого потом разжаловали из пап римских. К нему как-то обратилась девушка, сказала, боится, что от нее уйдет любовник. Бальтазар этот выдал ей мазь для внутриполостного применения. Привораживающую мазь, как он объяснил. Оба любовника погибли. У нас же эрудиты работают. Хороший вариант? Можно повторить. Я уж не говорю о банальном СПИДе. Можно также попытаться вывести нашего человека через Листермана на Березовского, пусть скажет, что нашел редких качеств красавицу не из журнала. Неизданную, так сказать, красавицу. Для установления прочных долгосрочных отношений. Можем отправить сотрудницу Службы, можем задействовать человека из Службы внешней разведки, вплоть до того, что взять у СВР человека из числа нелегалов.

– Нелегалку восемнадцатилетнего возраста не найдешь, и не ищи. А старше Берёзе не нужны.

– Это не совсем так, у давно внедренных агентов СВР подрастают дочери, Владимир Владимирович. Я думаю, с помошью родителей можно было бы подыскать. В СВР возражать не будут, если вы лично распорядитесь.

– Это, Николай, имей в виду, но пока не приступай непосредственно. Я команду дам. По реальным потаскушкам, журнальным, как ты говоришь, – завозить сюда. Листерману материально компенсировать, как он просит, девушкам дополнительно давать по тридцать тысяч лично. Отвозить ко мне на дачу в Александровку. Понял? Ну давай, с богом. Что еще?

– Я под свою ответственность о первой уже с Листерманом договорился. Сегодня паспорт с английской визой для нее забирают из посольства. Летит в Лондон завтра – Аэрофлотом в одиннадцать пятнадцать. Досье на нее полностью готово. Можем арестовать ее за нарушения правил регистрации в Москве – она из Казани. Можем арестовать ее с грузом кокаина, если сочтете необходимым.

– Нет, не надо. Не так. У нас же со средствами все в порядке. Зачем же ты на такой ерунде экономишь? Найти Листермана. Обозначить задачу – сегодня же ее в Александровку. Привези в закрытой машине. Адрес знать не должна. Ну, как обычно, но тщательнее. Деньги ей выдать заранее, чтобы не боялась, что подведем. Сказать ей, что встреча с высокопоставленным нефтепромышленником. Или что-то в этом роде. Узнаешь, во сколько сможешь доставить, – немедленно звони. Мне же ориентироваться надо. У меня же тут, ептыть, работа.

– Вы, Владимир Владимирович, убеждены, что светить надо объект в Александровке?

– Ты не понял, я вижу. Я ее сам вербовать стану. Тряхну стариной. А что?

– Владимир Владимирович, а что если это многоходовка Берёзы, если он использует Листермана, возможно втемную, если он, просчитав нашу реакцию и возможные встречи ваши с контингентом, попробует таким вот способом до вас добраться – отравить, например? Березовский во всех отношениях брат родной этому Бальтазару Косее, Иоанну Двадцать Третьему.

– А ты – брат двоюродный. Если бы Бальтазар этот у нас в ФСБ служил, как думаешь, до генерала бы дослужился? А до президента? Ладно, шучу, я знаю, ты торопишься, давай…

* * *

Люди тянутся к противоположности. Почему так? Мы не знаем. Но вот: мужчинам нравятся женщины. Это же сразу противоположность. И далее: большим, толстым, высоким мужчинам часто нравятся миниатюрные женщины. И наоборот, микро-мужчины сплошь и рядом стараются впрыгнуть на долговязых девушек. Так мудро распорядилась природа, надо полагать. Потому что если бы микро-мужчины тянулись к миниатюрным женщинам, а гиганты – к долговязым, то расплодились бы породы людей-болонок и людей-мастифов. Оно бы и неплохо: всегда бы было кого поколотить, потом еще вместо Белки и Стрелки, Уголька и Ветерка можно было бы отправить в космос микрочеловеков. Героев космоса из них сделать. Но это нечестно. Некрасиво. Неполиткорректно. Поэтому мы спокойно относимся к виду микроскопических человечков, кадрящих статных девушек с сорок пятым размером обуви. С пониманием относимся. С деликатностью. Хотя мы их ненавидим, конечно, в этот момент. Но не настолько, чтобы сразу бросаться с кулаками. Мы вообще не любим маленьких мужчин – у них сердце близко к жопе. Но ничего, терпим. А высоченным женщинам микрочеловечки нравятся. Они любовно говорят о своих полукавалерах: «Мал клоп, да вонюч!»

Но иногда эти бонапартики пытаются запрыгнуть на целую нацию, то есть и на нас в том числе – великодушных громоздких дядек. И тогда, вот чудо, мы говорим то же самое, что и женщины, но с другой интонацией. Вот как мы говорим: «Мал клоп, да вонюч!»

А вот если нас тянет к противоположности, то большому дядьке в Москве следовало бы искать, сбившись с ног, крошечную худенькую негритянку, правильно? Миниатюрную, гибкую и грациозную черную кошечку, так ведь? Ведь она противоположнее пусть бы и крошечной худенькой белой? Тогда Путину бы надо было втайне мечтать о здоровенной жопастой негритянке? Она гладила бы его по голове и прижимала бы щекой к необъятному своему лону и рокотала бы сиплым десятым сопрано: «Volodia, Volo-dia…» А Володья доверился бы ее необъятной женственности, океану стихии Инь – черному, женскому, нижнему, влажному, мутному. И притих бы послушно. И растворился в ней, как сахар в чае…

И отпрянул бы потом от роскошного лона недорастворенный. Потому что она – неполная его противоположность. Она – недопротивоположность. Смотрите-ка: последовательно стремясь к противоположности, маленький белый худой ЖИВОЙ мужчина должен стремиться к МЕРТВОЙ жопастой высоченной и толстой негритянке. Ведь он бы, в поиске полной противоположности, дошел бы до очевидного вывода, что живое противоположно мертвому, правильно? И далее: он воспылал бы страстью к своему черному автомобилю Mercedes ML-500, например, который мертвее, и чернее, и жопастее любой наличествующей на планете мертвой негритянки. И, продолжая: он сгорал бы от похоти при мысли о своей яхте, которая, хоть и не черная, но мертвее и толстожопее всех живых и мертвых баб всех цветов. Правильно? И он не мог бы даже и вспомнить, с чего это началась его любовь к мертвому.

А нам проследить нетрудно, – с часиков, с Патека да с Филиппа, подаренного герою благодарным бизнесменом в бытность нашего Владимира Владимировича ответработником питерским при Собчаке. Говоря не впервые о Собчаке, я имею в виду папу знаменитой Ксении Собчак, если кто забыл. У нее отец был, тоже Собчак у него была фамилия, а при нем Путин состоял. А еще, последовательно двигаясь к любви к мертвому, он еще до Собчака научился любить деньги.

Обладающий распространяет себя на предмет, которым обладает. И поглощает предмет собой, и сам становится предметом. Самости обладающего и обладаемого смешиваются и, взаимопроникая, обмениваются идентичностью. Покоритель становится покоренным, рабовладелец – рабом, Инь несет в себе Янь, а яблоко несет в себе червячка, и так далее. И все? Нет, не все – вы не можете чересчур долго вариться в этой самой общего замеса самости с предметом обладания. Как то: обладая мертвой толстожопой негритянкой, Путин непременно сначала должен был бы стать немного ею. Но вот долго ли бы он оставался мертвой толстожопой негритянкой? Отнюдь нет. Он бы исчез, и она бы исчезла, и они бы породили новую сущность, не родственную ни одной из исходных.

Наука тут непреклонна. Вещество и антивещество притягиваются и аннигилируются к ядреной маме, выделяя море фотонов – света, стало быть. Даже кусок дерьма, воссоединившись со своей полной противоположностью – с куском антидерьма, немедленно исчез бы, породив вспышку света.

Рассмотрим чуть подробнее.

Когда Путин полюбил деньги, еще до Собчака, было ли это безобидным? Деньги – мертвые модули живого мира. Зазеркалье и потусторонье живого мира. Это мертвый способ описания живого мира, вот что такое деньги. Способ их получения известен. Деньги – побочный продукт конвертации жизни в смерть. Деньги выделяются как нежелательное тепло у двигателя внутреннего сгорания. Вы конвертируете непрерывно свои усилия, личное свое время, пренатальную энергию Цзин – в смерть. Собственно в этом – цель жизни, тут досадовать не стоит. И при этом выделяются деньги. У всех по-разному. Одним удается перейти от жизни к смерти без большого выделения копоти – денег. Другие коптят вовсю, сами видели небось. Там и сям видны столбы черного дыма, оглянитесь.

А почему обратно не получается? Применить деньги для соразмерного удлинения жизни. Понятно, почему. Потому что побочное тепло нельзя обратно в двигатель запихать. Тут вам прямые зависимости не помогут. Это вам не Е=МС2. Яньло-ван об этом хорошо знает, Начальник Пятой канцелярии, судья Ада.

И полюбивший деньги Путин попал в неприятную историю. Ему приходилось все больше усилий пережигать не в инициативу, не в стратегический прорыв, не в динамическую стабильность, а в копоть. И случилось: он обменялся сущностями с этой копотью, он стал ею и аннигилировался затем к чертовой матери со вспышкой света. Породил новую сущность – БайкалФинансПутина.

От старой же сущности кое-что осталось. А именно: новая сущность не хуже старой продолжала обкусывать губы. Собеседники новой сущности с нескрываемым удивлением видели изъеденные внутренние части выпяченных путинских губ. Все сплошь в покусах – рана на ране.

А любовь, слияние и взаимоуничтожение Путина и Березовского какую новую сущность породят нам на диво?

Противоположности. Один хочет стать президентом. Хочет обладать Россией. Хочет намотать на руку длинную русую косу России, и воткнуть ей, и смотреть на нее, как она приникает и рвется прочь, как ей хорошо, суке. И, надо же, никогда не станет. Президентом не станет. России он не нужен. Он думает, что нужен, и что она, дура, его не понимает, а поймет – пожалеет, да будет поздно. А она уверена, что как бы поздно ни стало, такой суетливо похотливый любовник-папочка ей не нужен. Другой – Путин – сидит в кресле президента и тоже никогда не станет президентом. Потому что не умеет, не хочет и боится. И презирает суку эту с русой косой. И он будет имитировать, что он России не муж, а брат, заботливый брат. А она поверит. И годы будет верить. Тихо станет жить при брате, сублимировать страсть. И похоть свою первобытную отдаст потом революции, перевороту, недозволенному и срамному мятежу.

Березовский хотел, чтобы Путин совокупился с Россией вместо него, за него, а он, Березовский, стоял бы рядом и помогал. Подсказывал. И не вышло. Ну, Путин же брат ей, как же она станет с братом, да еще при этом похотливом бесе? Но Березовскому стыдно не было, он день за днем, неделями даже уговаривал Володю стать ЕЁ президентом. А Путин в разговоре с Березовским – то ли сводником, толи сутенером – все отказывался от России. И юлил, и петлял, и наводил тень на плетень. Не хотел. И однажды на прямой и жесткий вопрос: «Ну, не хочешь быть президентом, так кем же ты, Володя, хочешь стать?» – Путин ответил Березовскому резко и однозначно: «Тобой». И вот: каждый из этих двоих хочет занять место другого. Материя и антиматерия. И в стремлении к соитию друг с другом и к взаимной аннигиляции забыли уже оба о России. Так соперничество перерастает в гомосексуальную страсть. Но была ли их страсть сексуальной? Тут натяжка, старина Фрейд нас путает. Теперь, когда мы Фрейда развенчали и доказательно установили, что не либидо никакое, а страх движет людьми, мы должны рассмотреть взаимное влечение Путина и Березовского в этом контексте. Почему каждый из них в одиночестве без другого? Почему Путин все время разыскивает Березовского, ряженного в маску Путина? Почему им страшно быть в разлуке? Почему они устремляются друг к другу мысленно? Визуализируя мыслеустремление, вычерчивают они электрическую дугу от Лондона до Москвы. Дугу, которую видим и мы, скромные обыватели, проживающие между 57 и 52 широтой в этой части света. И еще: какой силы будет вспышка света, когда они достигнут друг друга и аннигилируются к такой-то матери?

* * *

В пятницу, 18 января 2008 года, Владимир Владимирович и Борис Абрамович все еще были далеко друг от друга физически и сгореть в объятьях друг друга не могли. Просто ментальный контакт поддерживали. Но искрило сильно. Материальным же воплощением их связи, послом доброй воли, в известном смысле, была Лариса.

Лариса не была негритянкой. Однако же высокой кобылицей была. И в этом смысле, вдобавок к оппозиции по полу, являла собой оппозицию Путину по росту. Ему такая оппозиция нравилась. Глаза красивые, настойчивые. Лицо красивое. Лоб чуть выпуклый – детский. И от этого – трогательное что-то, отцовское чувствуешь, глядя на нее. По фотографии так выходило, так предвкушалось. Путин листал портфолио – хороша девка, что и говорить. Щемило в груди немного от взгляда с фотографии. Позже, потом, когда она будет с закрытым черной тканью лицом, со спрятанными красивыми глазами, Путин попытается восстановить в памяти этот ее настойчивый взгляд в упор с обложки журнала. И захочется посмотреть в эти глаза. И разрешить ей смотреть вот так пристально на него. Но он сдержится – конспирация.

Он возместит отсутствие ее глаз, отсутствие диалога взоров возможностью монолога – подвергнет визуальному осмотру доступные, незакрытые части тела. И вполне окажется удовлетворенным. Бедер не то чтобы было много. Маловато даже. Но девка здоровая, длинноногая, нельзя же, чтобы все совпало. Это в порномультфильмах только совсем уж идеальные девки бывают. А тут жизнь – критический реализм на марше.

Да и кой черт разница. Не в бедрах счастье. Что главное в молодой женщине? Это каждый знает – кожа. Кожа: упругость, упругость, упругость, молочно-восковая спелость. Потом, ближе к тридцати, она станет самоувереннее раз в сто, смелее, остроумнее. Главное – несопоставимо сексуальнее в повадках. Интереснее во всех отношениях. Но не во всех: кожи уже не будет упругой. Молочно-восковая спелость пройдет. Вместо молочно-восковой спелости обнаружатся на коже омерзительные склизкие кремы-гидратанты с омерзительным же пластмассовым запахом, способным вызвать эрекцию разве что у целлулоидного Микки-Мауса. А пока у Ларисы с кожей все в порядке. Она у нас еще маленькая. И завтра едет к Березовскому в Лондон на заклание. Билет есть, виза есть. Самолет завтра в 11:15, я уже говорил.

Ларису предупредили, что нефтепромышленник страшно богатый, что видеть его она не должна, потому что он не хочет быть узнанным. Ей следовало войти в помещение, переодеться полегче как-то, чтобы соответствовать духу спальни. Выбор пеньюаров разных размеров будет достаточным. Понравившийся и надетый можно будет потом забрать с собой. Больше ничего не брать и не трогать. Ни один из предметов одежды, который она наденет, не должен сниматься через голову. Когда она будет готова и ляжет под одеяло, войдет человек, который тщательно укрепит ей повязку на глазах. Повязку поправлять не надо, трогать не надо. Говорить о повязке с нефтепромышленником не надо. Не удивляться, что ее щедрый покровитель не станет с ней разговаривать. Он немой, он ни слова не произнесет. Надо быть послушной, повиноваться его рукам, пытаться угадать и предупредить его желания. Ей молчать не обязательно. Она щебетать и подбадривать его может всячески – соответственно моменту, но на ответ расчитывать не должна.

Лариса со всем согласилась – она Листерману доверяла. Он сказал – все нормально будет. Села она в ненатурально длинный 745-й BMW у «Якитории» на Новом Арбате. Окна были сильно тонированными, а сверху шторки плотные. Водителя и парня приветливого отделяла от нее перегородка матовая. Угадывалось, что прямо на запад сначала поехали. А потом она не угадывала, не очень об этом думала. Приехали, и увидела – здание бетонное, старосоветское, в лесу. Перед входом, через автомобильную площадку – группа лиственниц облезлых. Входишь – холл с большим аквариумом. Повели на второй этаж. Там через холл – спальня. Сбоку комната, где можно переодеться, посмотреть телевизор, привести себя в порядок.

И она ждала. В семь вечера – ждала девяти. В девять поднялся к ней сотрудник, сказал: ждать одиннадцати. В одиннадцать посоветовал ей сотрудник доброжелательным, товарищеским тоном занять позицию в кровати уже. Что скоро, мол, уже. Потом она заснула, а разбудили ее в час ночи словами: «Начали движение». В руках у сотрудника была повязка, только это была не повязка по-настоящему. Это был с лайкрой черный мотоциклетный подшлемник. Он закрывал и голову и шею почти полностью. Открытыми были кончик носа и рот. Там, где у мотоциклетного подшлемника место для глаз, – аккуратно вшитая двойного материала заплата. Ткани так много оказалось, что глаза под подшлемником открыть не удавалось. Упаковали Ларису. Еще она подождала минут пятнадцать. Услышала того же опекуна-сотрудника – суетливый полушепот его услышала в этот раз. Сказал, чтобы приготовилась. И потом: «Гость прибыл», – сказал он заметно громче прежнего и дежурно-торжественным голосом. Так кремлевский шеф протокола объявляет дежурно-торжественно в других помещениях: «Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин». А сотруднику очень хотелось, чтобы похоже было.

Что бы сделала на Ларисином месте Зоя Космодемьянская, например? Или Жанна Д'Арк? Или Любовь Слиска? Или мать Тереза? Или какая другая выдающаяся женщина? Проковыряла бы заранее шариковой ручечкой махонькую дырочку в подшлемнике и узнала бы, к кому ее привезли. И позвонила бы потом на радио. Или взяла бы и написала письмо Курту Вальдхайму с какой-нибудь стати, если он еще жив с какой-нибудь стати. Или же никуда бы не позвонила. А вызнала бы про этого клиента. Потом бы поехала к Березовскому. А уже потом написала бы книгу воспоминаний об обоих тактильных знакомцах. Бесстыже откровенную. Настолько откровенную, чтобы ее сожгло на костре кремлевское молодежное движение «Наши Васяши».

Или стыдливо откровенную, со слезой, о сексуальном рабстве у растлителей, чтобы тогда уже книгу сожгли те же «Наши Васяши», но уже вместе с Листерманом. Не «Наши Васяши» жгли бы с Листерманом. А книгу жгли бы с Листерманом. Жгли бы и книгу, и гада Листермана, понимаете наконец?