Текст книги "Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье"

Автор книги: Сергей Романюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

По воспоминаниям, Алексей Грибов после самоубийства жены загулял и в скором времени умер в одночасье, успев только протянуть руку к бокалу с вином.

Напротив дома Грибовых также стоят особняки. На правой стороне переулка дом (№ 2), построенный в 1892 г. архитектором Н.И. Якуниным для Д.А. Беренса, директора Первого Российского страхового общества, не так интересен, как его соседи. Здесь жил также и основатель крупных текстильных и химических фабрик Людвиг Рабенек и его наследники. Они выпускали очень популярный в России товар – пунцовый ситец, а в годы Первой мировой войны отравляющие газы.

Коробка для чая фирмы «В. Высоцкий и К ^о »

В 1919 г. в доме располагалось управление продовольственной армии Наркомпрода, организации, призванной большевиками вооруженной рукой обеспечить продовольствием их армию и голодающие города. Теперь дом занят посольством Швейцарии.

Особняк № 6 построен в 1900 г. известным архитектором Р.И. Клейном для чаепромышленников Высоцких, в семье которых бывал в качестве учителя Борис Пастернак. Он вспоминал, как еще в гимназические годы дружил со старшей дочерью хозяев дома и «давал ей нерегулярные уроки неведомо чего. Вернее, в доме оплачивали мои беседы на самые непредвиденные темы… О своем чувстве к В-й, уже не новом, я знал с четырнадцати лет. Это была красивая, милая девушка, прекрасно воспитанная и с самого младенчества избалованная старухой француженкой, не чаявшей в ней души». Первые стихотворные опыты Пастернака были связаны именно с этим московским домом.

Основатель фирмы Вульф Янкелевич Высоцкий приехал в Москву в 1853 г. и вскоре создал знаменитую торговую чайную фирму, которой руководил после его смерти сын Давид Вульфович Высоцкий, скончавшийся в эмиграции в Париже. Сын его Александр стал революционером и был расстрелян большевиками в 1937 г.

Чаеторговая фирма «В. Высоцкий и К^о» была одной из ведущих в России: к 1913 г. имела 6 развесочных фабрик (здание крупной московской чаеразвесочной фабрики находилось на углу Нижней Красносельской и Ольховской улиц – оно сохранилось), 77 магазинов в 49 городах России, с чистой прибылью более 2 миллионов рублей. Чай закупался в Индии, на Цейлоне, в Китае и на острове Ява, одних только таможенных пошлин заплатили 17 миллионов рублей.

На фирменных коробках с чаем было написано «Товарищество чайной торговли В. Высоцкий и К^о» и изображен знак фирмы – кораблик с распущенным парусом. В сентябре 1919 г. фирму и предприятия национализировали и все перешло к государственному объединению Центрочай, но еще довольно долго ходила такая пословица: «Сахар – Бродского, чай – Высоцкого, Россия – Троцкого».

После большевистского переворота особняк заняли почтово-телеграфные профсоюзные организации, Центральный клуб работников связи, тут созывались съезды колхозников, потом в нем многие годы находилось Общество старых большевиков, образованное в 1922 г. и ставившее целью помощь Компартии в воспитании молодежи и изучение революционного опыта. Сталин как общество, так и почти всех его членов ликвидировал, а особняк в 1936 г. передали городскому Дому пионеров и существенно перестроили внутри.

Ранее дом Высоцких был прекрасно отделан: дорогое дерево, золотая роспись, лепнина, наборные паркеты, но с вселением пионеров и школьников все было заменено новым оформлением. Тогда рассказывалось в одном из журналов, что многие сомневались, стоит ли все выкидывать и делать заново, но «руководитель московских большевиков тов. Хрущов смело (!) поставил вопрос о том, чтоб все это купеческое безвкусие и богатство надо убрать». Пионеры занимали этот особняк до переезда в 1962 г. на Воробьевы горы.

В этом же переулке на его левой стороне рядом с новым административным зданием «Георг-Плаза» (2005 г., архитектор Д.В. Александров и др.), в котором использованы идеи и приемы советского конструктивизма, стоит деревянный дом (№ 9), привлекающий к себе внимание пышной сквозной резьбой кронштейнов и карниза. Дата строительства его, к сожалению, не найдена в архивах, но можно, однако, предположить, что он выстроен в 1870–1880-х гг. Напротив – доходный дом (№ 14), построенный архитектором С.М. Гончаровым. В нем с середины 1920-х гг. до кончины в 1958 г. жил гидролог, профессор Московского университета Е.В. Близняк.

Переулок Огородная слобода выходит к Малому Харитоньевскому прямо против дома (№ 5), стоящего за забором, в глубине участка, где в XVII–XIX вв. находилось подворье кремлевского Чудова монастыря. Подворье иногда называлось Заборовским, так как оно было приобретено монастырем в 1676 г. у думного дворянина Семена Заборовского, по фамилии которого тогда назывался и переулок. Он именовался еще Мальцевым и Урусовым (по фамилиям владельцев), а также Огороднической улицей, потому что вел к Огородной слободе мимо церкви Св. Харитония, что в Огородниках. В советское время переулок именовался улицей Грибоедова, так как он выходит к Мясницкой там, где стоит дом (№ 42/2), в котором писатель жил у своего друга С.Н. Бегичева.

Это здание – одно из выдающихся произведений московского классицизма, прекрасный пример богатого парадного особняка.

Здесь в начале XVIII в. был двор обер-секретаря А.Л. Щукина со многими каменными и деревянными строениями; к середине XVIII в. он перешел к князю Кольцову-Мосальскому, а в 1784 г. владельцем стал никому до этого не известный капитан Иван Иванович Барышников. О богатстве Барышниковых рассказывается такая история: однажды армейский маркитант, вяземский мещанин, получил задание от фельдмаршала С.Ф. Апраксина отвезти из армии в Петербург бочонки с вином и с ними письмо жене, в котором он сообщал, что в них вместо вина золотые монеты. Жена вскрыла бочонки, и оттуда полилось вино, а Барышников внезапно разбогател. В 1784 г. он покупает у действительного статского советника М.М. Бакунина усадьбу с каменными строениями на Мясницкой и нанимает лучшего архитектора Матвея Казакова для постройки нового роскошного дворца.

В 1837 г. наследники Барышникова продают усадьбу, и один из последующих владельцев, камергер Петр Бекетов, дарит ее городу, который помещает в ней больницу, а дворец оказался подходящим для сифилитического отделения ее. Теперь его сменила редакция газеты «Аргументы и факты».

Напротив дворца – значительно более скромное здание (№ 44), которое находится на участке, пожалованном из стрелецкой земли известному деятелю петровской эпохи Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи, главе Посольского приказа. От него усадьба перешла к сыну Александру, просто Львовичу, как его звал Петр. А.Л. Нарышкин долго был при дворе и занимал крупные должности – президент Коммерц-коллегии, президент Строительной канцелярии, директор императорских строений и садов.

Один из следующих владельцев – князь Петр Яковлевич Голицын – существенно перестроил здания на усадьбе в период между 1748 и 1753 гг., и внешний облик существующего главного дома был восстановлен именно на это время.

Около 1770-х гг. (и до 1809 г.) владельцами стали князья Урусовы, старинная фамилия, происходившая от ногайских ханов, вместе с другими княжескими родами – Кутумовыми, Шейдяковыми, Юсуповыми.

Один из Урусовых, князь Александр Александрович, славился своими коллекциями монет и медалей, минералов, мозаик. Как писал историк Московского университета, «сей любитель наук, распростирая благотворительность свою, подарил Московский Университет своим пространным кабинетом минеральным и мозаическими картинами».

В 1825 г. усадьбу купил А.А. Арсеньев, из старинной дворянской семьи, также происходившей от татар, предпринявший несколько перестроек. Сын его оставил воспоминания о жизни в этом доме, в которых он рассказывает о посещениях А.С. Пушкина, И.И. Дмитриева, Н.И. Надеждина, М.И. Глинки и многих других известных деятелей культуры.

Один из первых исследователей, написавших об этом доме, Юрий Александрович Федосюк назвал его «домом трех композиторов». Кроме Глинки, здесь не только бывали, но и подолгу жили Чайковский и Дебюсси. Меценатка Надежда Филаретовна фон Мекк, щедро помогавшая Чайковскому, ютившемуся по гостиницам, родственникам и друзьям, приглашала его пожить в доме. Он согласился и сообщал в письме: «…я очень быстро очутился в своем симпатичном, уютном помещении внизу в Вашем доме… Мне в высшей степени понравилось это помещение, и я сразу полюбил его, особенно мою угловую комнату, в коей сплю и пишу в настоящую минуту письмо это». Чайковский еще несколько раз останавливался в доме на Мясницкой.

Клод Дебюсси жил здесь в 1880 и 1881 гг. как учитель детей Надежды Филаретовны.

В 1895–1910 гг. домом владел богатый елабужский купец Н.Д. Стахеев, ставший перестраивать интерьеры по проекту «своего» архитектора М.Ф. Бугровского – он выстроил ему великолепный особняк на Новой Басманной (№ 14), большую гостиницу в Большом Златоустинском переулке (№ 6) и другие дома.

В советское время тут поместились разные конторы – Высшие юридические курсы, отделы райсовета, квартиры. Теперь же дом отреставрирован.

В Малом Харитоньевском переулке – здание (№ 4), резко выделяющееся из окружающей застройки: высокое, с приземистым, обработанным крупным гранитным рустом, прорезанным арками первым этажом, образующим как бы пьедестал для фасада с элементами английской готики. Это дом Московского политехнического общества при Высшем техническом училище, основанного его выпускниками для распространения в России технических знаний. В 1904 г. был объявлен конкурс на проект дома общества. На конкурсе первую премию получил архитектор А.Б. Минкус, а вторую – автор здания гостиницы «Метрополь», известный тогда архитектор Вильям Валькот. Однако составление окончательного проекта было поручено инженеру А.В. Кузнецову, использовавшему некоторые идеи проекта В. Валькота.

Любопытно привести мнение одного из известных московских инженеров Н.П. Зимина о том, почему не был выбран русский стиль для будущего дома: во-первых, «техническая наука чужда национальности и черпает свои успехи из всемирных успехов техники, не считаясь с национальными вопросами, и, во-вторых, русский стиль представляется очень неудобным для общественных зданий, потому что он препятствует достаточно полному освещению внутренних помещений. Создавался русский стиль в те времена, когда русские люди при отсутствии свободы мысли и под давлением неблагоприятных обстоятельств прятались от света». «При проектировании фасада, – писал в журнале «Зодчий» А.В. Кузнецов, автор проекта, – приняты в руководство архитектурные мотивы Англии – страны, давшей нам первую паровую машину, паровоз, пароход и ткацкий станок».

Внизу, на первом этаже, были предусмотрены помещения для контор, на втором – залы для совета и общих собраний общества, столовая и библиотека, а верхние этажи отводились для квартир, сдаваемых внаем. В одной из них в 1910–1944 гг. жил художник И.И. Машков, и там же была его студия. Над входом в здание помещены высеченные из гранита переплетенные буквы «П» и «О», что означает «Политехническое общество», по сторонам центрального эркера даты: «1878» – год основания общества, и «1905» – год закладки дома, а между вторым и третьим этажом поместили картуши с изображениями символов технического прогресса – реторты, станка, электромотора и паровоза.

Строительство этого здания, законченного в апреле 1907 г., производилось на взносы выпускников МВТУ, собранные по всей России. Одной из целей сооружения его было, как говорилось на открытии, «собрать в стенах своего дома другие научно-технические общества и сделать из нашего дома центр и средоточие интеллигентных технических сил Москвы». Так и произошло: до переворота 1917 г. здесь помещались Московское отделение Русского технического общества, редакции нескольких технических журналов. В этом доме бывали и выступали с докладами И.П. Павлов, К.Э. Циолковский, П.Н. Лебедев, Н.Е. Жуковский.

В советское время в здании разместились несколько академических институтов, и в их числе Институт машиноведения, в котором работали такие выдающиеся ученые, как А.А. Благонравов, Е.А. Чудаков, И.И. Артоболевский и др.

Далее, уже на углу с переулком Огородная слобода, – значительно перестроенная в 1906 г. архитектором М.Ф. Бугровским усадьба (№ 6) с двухэтажным домом начала XIX в.

Тимофей Николаевич Грановский

Тут в первые годы советской власти располагались Комиссариат по литовским делам и потом Польская дипломатическая миссия, а за переулком – особняк (№ 10), памятный многим москвичам, так как там с февраля 1961 г. находится Московский дворец бракосочетания. Особняк был построен в 1909 г. архитектором С.Ф. Воскресенским для торговца железом и цементом А.В. Рериха. В 1920–1930-х гг. в нем размещалось представительство Чехословакии. До постройки существующего здания здесь был небольшой деревянный дом, которым в 1840-х гг. владел Николай Григорьевич Фролов, личность замечательная, хотя и малоизвестная сейчас. После Пажеского корпуса он служил в лейб-гвардии, но пренебрег карьерой, вышел в отставку (что было не просто) и стал заниматься самообразованием – слушал лекции в лучших университетах. В Берлине он сблизился с Грановским, Тургеневым, Бакуниным, а вернувшись в Россию, решил посвятить себя новой тогда науке – сравнительному землеведению. И вот бывший гвардейский прапорщик издает журнал «Магазин землеведения и путешествий» и знакомит русскую публику с знаменитым сочинением великого немецкого ученого Александра Гумбольдта «Космос», сводом знаний первой половины XIX в.

Фролов был очень близок с историком Т.Н. Грановским, который в 1851 г. поселился во флигеле его дома в Малом Харитоньевском переулке и жил там до кончины в 1855 г. В последние годы, в обстановке жесткой николаевской реакции он не находил удовлетворения в преподавании, и его преследовали приступы меланхолии и апатии. Он скончался 42 лет от роду. После его ранней кончины И.С. Тургенев написал эти проникновенные слова о нем: «Люди вообще настолько имеют значения и влияния, насколько нужны; а люди, подобные Грановскому, теперь нам крайне нужны. Время еще впереди, когда настанет для нас потребность в специалистах, в ученых; мы нуждаемся теперь в бескорыстных и неуклонных служителях науки, которые бы твердой рукою держали и высоко поднимали ее светоч; которые, говоря нам о добре и нравственности, о человеческом достоинстве и чести, собственною жизнью подтверждали истину своих слов… Таков был Грановский – и вот отчего льются слезы о нем; вот отчего он, человек бессемейный, был окружен такой любовью и при жизни и в смерти… Заменить его теперь не может ни один человек, но сам он будет еще действовать за гробом, – действовать долго и благотворно. Он жил недаром – он не умрет. Во всей его деятельности ничего не было такого, в чем бы не мог он громко и ясно признаться перед всеми; он сеял свои семена днем, при свете солнца, и когда они взойдут и принесут плоды – в них не будет ничего горького… Выше этой похвалы и этой награды для человека нет».

Территория участка до Большого Харитоньевского переулка принадлежала фабрикантам, банкирам братьям Рябушинским. Глава семьи Павел Михайлович приобрел в 1871 г. большой участок со старинными палатами, и его наследники владели им до самого большевистского переворота. Здесь в 1981 г. было построено здание для Высшей аттестационной комиссии (архитекторы А.Н. Колчин, Д.С. Солопов, М.Н. Казарновский); теперь тут Арбитражный суд.

На противоположной стороне Малого Харитоньевского, рядом со старинной усадьбой (№ 3) князя А.А. Урусова, в которой сохранились перестроенные здания конца XVIII – начала XIX в., находится большой участок (№ 5), огороженный решеткой с морскими эмблемами. За нею – здание с мощным, далеко выдвинутым шестиколонным портиком, построенное в 1861 г. (архитектор А.О. Вивьен, третий этаж – в 1878 г., архитектор М.Г. Пиотрович). С 1875 г. здесь было Филаретовское училище, находившееся на земле загородного двора Чудова монастыря, так называемого Заборовского подворья. На нем стояло несколько деревянных строений для живших там монастырских служителей – бочаров, конюхов, кузнецов, истопников, а также церковь Св. Тимофея, освященная в 1760 г. митрополитом московским Тимофеем.

Училище вместе с домовой церковью, освященной в честь, конечно, святого Филарета милостивого, открыли по инициативе митрополита Филарета, и называлось оно «домом воспитания девиц духовного звания», а впоследствии просто Филаретовским. Об этом училище вспоминала сестра А.П. Чехова, Мария Павловна. После переезда чеховской семьи из Таганрога младшим ее членам надо было учиться. Миша Чехов, как говорили в семье, «сам себя определил» в гимназию, а Машу никто не хотел принимать без платы за учение. М.П. Чехова вспоминала, что «познакомилась с девочкой, учившейся в Филаретовском женском епархиальном училище. Она рассказала мне, как хорошо они учатся, интересно проводят время, танцуют, и мне очень захотелось там учиться». Она обратилась к митрополиту, которому подчинялось училище, но он отказался ей помочь. Тогда митрополитом был «святой» Иннокентий Вениаминов. Однако судьба все-таки улыбнулась ей: «Один из таганрогских купцов-богачей, по фамилии Сабинников, увидев нашу плачевную московскую жизнь, согласился платить за мое обучение». М.П. Чехова проучилась здесь с 1877 по 1883 г. После 1917 г. училище заняло Управление внутренней охраны НКВД, потом Строительный институт, Торфяной институт, а теперь Военно-морской штаб.

Рядом с Чудовским подворьем в начале XIX в. находилась усадьба (№ 7), принадлежавшая бабушке А.С. Пушкина Ольге Васильевне. Она летом 1797 г. продала имение в Троицкой слободе (район теперешней Делегатской улицы) и тогда же приобрела значительно меньшую усадьбу здесь, в Огородной слободе. Пушкиным она принадлежала почти 10 лет – Анна Львовна Пушкина продала ее 23 сентября 1808 г. Никаких строений того времени не сохранилось – они сгорели в пожаре 1812 г. В 1889–1891 гг. на этом участке построены существующие ныне здания (проект архитектора Б.В. Рутковского). Тут жили педагог-математик, автор известных задачников Н.А. Шапошников, историк искусства А.К. Дживелегов. В 1898 г. здесь поселилась семья Александра Чаянова, который учился в реальном училище К.П. Воскресенского, расположенном рядом, на Мясницкой.

Восточнее Малого Харитоньевского проходят два Козловских переулка – Большой и Малый. Большой Козловский переулок начинается от безымянной площади, образованной Мясницкими улицей и проездом, на которую выходит первый дом по этому переулку. Автор его, архитектор К.Ф. Буссе (1888), не сумел воспользоваться выгодным местоположением, и выразительного ансамбля не получилось. Этот дом образует угол с небольшим Боярским переулком, бывшим Трехсвятительским, название которого произошло от церкви Трех Святителей конца XVII в., стоявшей на месте сквера рядом с домом № 4 по Садовой-Черногрязской улице, как раз там, где этот переулок выходит на Садовое кольцо. Церковь, разрушенная в 1928 г., была выстроена в 1680 г., потом существенно перестроена, в середине XVIII в. возведена новая колокольня. В ней славились великолепный барочный иконостас и большая икона архистратига Михаила, принесенная в церковь сослуживцами и почитателями знаменитого генерала М.Д. Скобелева. Его, скоропостижно скончавшегося в гостинице в Столешниковом переулке в 1892 г., отпевали в Трехсвятительской церкви, и от сюда тело его было отправлено в родовую усадьбу в Рязанской губернии. Эта церковь памятна тем, что в ней крестили М.Ю. Лермонтова, который родился в доме, стоявшем напротив, на месте высотного здания на Садовом кольце, и также разрушенном большевиками. Между сквером и домом № 6/2 кооператива работников Народного комиссариата иностранных дел, построенным в 1929 г. архитектором А. Мешковым, от Боярского переулка отходит почти не видный Хоромный тупик (бывший Трехсвятительский), в котором находится интересный архитектурный и историко-литературный памятник (№ 4). Дом стоит, как писал историк П.И. Бартенев, бывавший здесь, «самым оригинальным образом: он не на улице, не в переулке и не на площади – к нему ведет особый проезд, точно как в чувашских деревнях». Дом этот выстроен, вероятно, в первой половине XVIII в. – это были каменные палаты «волочильной и плющильной золотой и серебряной фабрики компанейщика» И.И. Тележникова. В конце века палаты переходят к известному в Москве медику, «одному из знаменитейших московских практиков», профессору Московского университета Ф.Г. Политковскому. После 1812 г. дом находился во владении Д.М. Мертваго, занимавшего многие важные посты, но оставившего службу – его невзлюбил Аракчеев. Записки хозяина дома, по словам его крестного С.Т. Аксакова, были «драгоценным приобретением для всей читающей образованной публики».

Дом в 1824–1827 гг. снимал камергер Михаил Михайлович Сонцов, женатый на тетке Пушкина, Елизавете Львовне. В ее салоне в начале года для светской публики читал лекции по новейшей французской литературе приехавший в Россию Амедей Декамп, ставший позднее преподавателем Московского университета, о котором университетские власти отзывались, что он «знает Французскую Литературу очень хорошо». Мемуарист Ф.Ф. Вигель вспоминал: «Он с глубоким презрением говорил о Расине, о Буало и даже о поэтическом таланте Вольтера и все называл новейших писателей – Виктора Гюго и других, которых гениальные мысли, не стесненные узами правил Аристота, возьмут высокий полет и должны удивить мир своею смелостью». Вигель искренне считал, что «совершенное безначалие в словесности рано или поздно должно повлечь за собою ниспровержение законных властей»! Лекции о новой французской литературе, так далеко ушедшей от канонов классицизма, вызвали большой интерес в Москве. А.П. Елагина рассказывала, что Пушкин, который, считая себя знатоком новой литературы, позволил себе крайне несдержанно вести себя на этой лекции. Елагина «по знакомству с Декампом взяла билет и ездила слушать. В самую первую лекцию она встретила там Пушкина, который подсел к ней и во все время чтения смеялся над бедным французом и притом почти вслух. Это совсем уронило лекции. Декамп принужден был не докончить курса, и после долго в этом упрекали Пушкина».

В конце 1820-х гг. дом с большим тенистым садом и «почти сельским простором» покупает штабс-капитан А.А. Елагин, женатый на племяннице В.А. Жуковского Авдотье Петровне Юшковой, матери известных литераторов Ивана и Петра Киреевских. В 1820–1840-х гг. в доме Елагиной, по словам поэта Н.М. Языкова,

 
У Красных ворот, в республике привольной
Науке, сердце и уму, —
 

было любимое место «соединения ученых и литературных знаменитостей Москвы, а по тону сдержанности, гуманности и благосклонного внимания, в нем царствовавшему, представлял нечто вроде замиренной почвы, где противоположные мнения могли свободно высказываться, не опасаясь засад, выходок и оскорблений для личности препирающихся… Все это вместе дает ему право на почетную страницу в истории русской литературы, наравне с другими подобными же оазисами, куда скрывалась русская мысль в те эпохи, когда не доставало еще органов для ее проявления». Трудно даже перечислить всех, кто бывал здесь, – это А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Е.А. Баратынский, П.Я. Чаадаев, В.Ф. Одоевский, А.С. Хомяков, В.А. Жуковский и многие другие, пришлось бы назвать всех, кто составлял цвет всего просвещенного и даровитого в Москве того времени. Хозяйка салона широко раскрывала его двери всем, кого занимала мысль о широком обмене мнениями, и умела привлекать к себе людей самых разных мнений и убеждений.

В гостиной А.П. Елагиной развертывались ожесточенные споры западников и славянофилов. «Война наша, – писал А.И. Герцен в «Былом и думах», – сильно занимала литературные салоны в Москве. Вообще, Москва входила тогда в ту эпоху возбужденности умственных интересов, когда литературные вопросы, за невозможностью политических, становятся вопросами жизни». По воскресеньям салон Елагиной наполнялся посетителями: «Сверх участников в спорах, сверх людей, имевших мнения, на эти вечера приезжали охотники, даже охотницы, и сидели до двух часов ночи, чтоб посмотреть, кто из матадоров кого отделает и как отделают его самого; приезжали в том роде, как встарь ездили на кулачные бои, что за Рогожской заставой». Споры начинались вечером и продолжались много часов, заканчиваясь иногда в шестом часу утра.

А.С. Пушкин побывал в доме Елагиной зимой 1828/29 г., посетив жившего здесь И.В. Киреевского. Во время этого посещения он отобрал свои книги из библиотеки С.А. Соболевского, которую тот оставил Киреевскому на время отъезда за границу. Весной 1830 г. Пушкин посетил поэта Н.М. Языкова, поселившегося в доме Елагиной, а в августе 1833 г. опять был у И.В. Киреевского.

Правая сторона Большого Козловского переулка начинается пышно украшенным домом (№ 2/46, 1874 г., архитектор И.П. Херодинов), в котором жили художник К.Ф. Юон и известный исследователь истории Москвы, автор книги «Памятные места Москвы» Б.С. Земенков, о котором написана содержательная биографическая статья в сборнике «Краеведы Москвы» В.Б. Муравьевым. Соседний особняк, на зеленом фоне стен которого ярко выделяются белые детали декора, построен в 1874 г. по проекту П.С. Кампиони и перестроен в 1890 г. архитектором П.А. Дриттенпрейсом. Тогда же он получил и теперешний фасад, на котором в лепных картушах под карнизом виднеется латинская буква S – первая буква фамилии владельца, отнюдь не иностранца, а природного россиянина, шуйского купца первой гильдии Павла Севрюгова. Далее – административные здания, построенные на месте сада Филаретовского училища. Напротив них – заурядный жилой дом (№ 3, 1901 г., архитектор И.Г. Кондратенко) и рядом пышно украшенный особняк 1888 г. (инженер Б.В. Ростковский). Переулок заканчивается доходными домами № 8 (1913 г., архитектор Г.К. Олтаржевский) и № 12 (1911 г., архитектор И.Г. Кондратенко), в нем в 1930-х гг. жил артист Б.Г. Добронравов. Последний был выстроен на месте деревянного дома поэта И.И. Дмитриева, давнего знакомого пушкинской семьи.

Басни И.И. Дмитриева были широко известны, а некоторые его стихотворения стали народными песнями. Он любил Москву, всегда стремился поселиться в ней, что и исполнил на склоне лет. Дмитриеву принадлежат широко известные строки о Москве:

 
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
 

После выхода в отставку – И.И. Дмитриев был обер-прокурором Сената и жил тогда в Петербурге – он купил в 1801 г. небольшой дом профессора права Московского университета К.Я. Лангера. Дмитриев писал в мемуарах «Взгляд на мою жизнь», что он «переделал его снаружи и внутри, сколько можно получше; украсил небольшим числом эстампов, достаточною для меня библиотекою и возобновил авторскую жизнь». Позади дома находился небольшой сад, который был приведен Дмитриевым в образцовый порядок, его можно было часто видеть за чтением «под густой тенью двух старых лип, прозванных Филемоном и Бавкидою». Он дружил с Н.М. Карамзиным, и будущий историограф почти каждый день бывал здесь. Дом Дмитриева был одним из культурных центров допожарной Москвы – хозяин вспоминал, что его нередко посещали «молодые писатели» В.Л. Пушкин, В.А. Жуковский, В.В. Измайлов. Узнав, что этот домик сгорел в пожаре 1812 г., В.А. Жуковский посвятил ему стихотворение-воспоминание:

 
Итак, ее уж нет,
Сей пристани спокойной,
Где добрый наш поэт
Играл на лире стройной…
Как весело бывало,
Когда своим друзьям
Под липою ветвистой
С коньяком чай душистый
Хозяин разливал
И круг наш оживлял
Веселым острым словом!
 

Далее за перекрестком с Большим Харитоньевским переулком Большой Козловский меняет свое название на Малый. Участок № 1–5, то есть почти вся левая сторона Малого Козловского переулка (в конце XVIII в. он назывался Мальцевым переулком), составлял одно владение – в 1804 г. его приобрел князь Федор Сергеевич Одоевский. После отставки он занимал должность директора Московского отделения Ассигнационного банка.

Княгиня Екатерина Одоевская происходила из семьи мелкого чиновника, прапорщика Филиппова. Их дом был в приходе церкви Св. Власия.

Здесь провел раннее детство их единственный сын Владимир, последний представитель старинного и благородного княжеского рода, известный в будущем писатель, педагог, библиотечный деятель, музыкальный критик. После смерти отца (он скончался в этом доме молодым – ему было в 1808 г. всего 37 лет) вдова его уезжает из Москвы, а сын остался на попечении сначала деда, а потом родственника князя П.И. Одоевского.

В конце 1805 г. в одном из домов на участке Одоевских поселяется Сергей Львович Пушкин с семьей. Это была его последняя квартира в Огородной слободе, отсюда он переезжает в район Арбата – на Поварскую.

В 1895 г. на бывшем участке Одоевских построены для благотворительных целей два здания – на углу краснокирпичное здание Ксениевского приюта (№ 1, архитектор М.К. Геппенер; в конце 1920-х гг. была школа № 49) и далее по переулку – Долгоруковский приют (№ 3, архитектор Д.В. Шапошников). В 1919–1922 гг. здесь находился авиатехникум, директором которого был Н.Е. Жуковский. Позднее техникум стал Академией воздушного флота.

Четная сторона Малого Козловского переулка не блещет архитектурными памятниками, и скромный двухэтажный дом (№ 4, 1891 г.) ничем не выдает руки своего автора, будущего ведущего архитектора модерна Л.Н. Кекушева. Это одна из его первых построек в Москве.

Ближе к концу переулка, на месте домов № 10 и 12, жила бабушка Александра Пушкина Мария Алексеевна Ганнибал. Она наняла в июле 1801 г. у статской советницы И.И. Штриттер «в собственном деревянном ее доме… пять покоев с мебелью», и возможно, что маленького Пушкина привозили сюда в гости.

Фурманный переулок

Малый Козловский выходит примерно к середине Фурманного переулка. На углу этого переулка с Земляным валом – на месте дома № 16 по Садовой-Черногрязской улице находился Казенный фурманный (или пожарный) двор, отчего и произошло название. Переулок назывался еще и Трубным – по пожарным трубам, хранившимся на фурманном дворе.

Переулок начинается жилыми домами – справа (№ 2) более старым, 1875 г., а слева более молодыми – № 1 (1900 г., архитектор К.А. Михайлов) и № 3 (1899 г., архитектор Н.Д. Бутусов). В нем в 1930-х гг. жил писатель, автор многих известных пьес, и в том числе популярной пьесы «Шторм», В.Н. Билль-Белоцерковский. Далее идут дома № 5 (1897 г., архитектор И.Д. Боголепов), № 7 (1911 г., архитектор О.Г. Пиотрович) и № 9 (1909 г., архитектор Н.И. Жерихов).