Текст книги "Цифровик (СИ)"

Автор книги: Сергей Карлик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

И мы с Гариком двинули на выход.

Когда вышли на улицу он предложил подвезти до метро. У метро, до которого ехать было пять минут, он сказал 'погоди' и некоторое время курил, стряхивая пепел за окошко. Потом достал папку, вытащил из неё фотографию и положил мне на колени. Я её уже видел на мониторе и поэтому не стал спрашивать чего и зачем. Это была моя фотка. Нереально красивая девушка, с прозрачно-белой кожей и крыльями за спиной смотрела на меня оценивающим взглядом, прикрывая рукой голую грудь. В другой руке она держала кружку с каким-то странным пенным зелёным напитком. В этой фотографии было что-то лишнее, неправильное. Девушка на ней была какая то отстранённая, холодная. Казалось, что с фотографии она смотрит как бы сверху вниз. Снежная королева, да и только.

Я почему то думал, что Гарик сейчас толкнёт речь о конкуренции, заработке, продажности женщин. Но вместо этого он сказал.

– Ты что-то записывал. Я видел. Телефон?

– Нет. Аську.

– А! – Он почему-то сказал это своё 'а', так, что я там явно услышал облегчение. – Ну, тогда знаешь что. Общайся с ней поменьше. Будет давать телефон – не бери. Будет звать на встречу – не ходи. Ну и вообще, будь осторожнее.

– Почему.

– Потому. – Он постучал пальцем по фотографии. – Плевать она на тебя хотела.

Блин! Почему я его не послушался?

Слышь ты. Объектив другой реальности. Ну, давай ещё раз. Я знаю, что двух одинаковых ты сделать не сможешь.

Вспышка.

**

И началась у меня очень интересная жизнь.

Если кто думает, что все в жизни клубных фотографов просто, то сильно ошибается. Работа ночная, тяжёлая. За ночь делаешь до пятисот фотографий, потом приносишь всё это добро домой и там уже должен теоретически обработать, отфотошопить и потом по почте штук двести отправить работодателю.

Я делал проще, вместо фотошопа использовал джимп, а использовал я его мало. Потому что с моим фотоаппаратом никакой фотошоп не нужен был. Я просто отбирал штук сто-двести самых адекватных изображений и отсылал по почте. После чего заваливался спать.

К необычному привыкаешь так же легко, как и к хорошему. Обыденность она и есть обыденность.

Моя первая же свадебная съёмка стала последней. Ничего удивительного, на моих фотках всё действо выглядело так, будто на свадьбу собрались исключительно родственнички семейки Адамс.

Тоже самое случилось с корпоративом какой-то крупной фирмы. На фотографиях всё было слишком. Слишком пьяные, слишком вульгарные и слишком раскрепощённые люди. Они сидели за слишком большими и слишком роскошными столами. Это было не то, что нужно. Совсем не то.

Но вот клубы...

Там я был востребован каждую ночь. Мало того, некоторые люди доплачивали мне за дополнительную съемку их, любимых.

Я направлял на них объектив и фотоаппарат оживал в моих руках.

Покажите мне радость.

Вспышка.

Дайте мне гламур.

Вспышка.

Покажите красивую жизнь.

Вспышка.

Неожиданно у меня стало много денег. Я просто не мог их потратить. Не успевал.

Меня кормили и поили. Я смутно знал в лицо всех коммерческих и арт-директоров всех ночных клубов Москвы.

Иногда я не мог понять, зачем меня позвали. Заходишь в клуб по списку, а там танцпол пустой. И либо наркоманят все, либо разврат, а иногда и то и другое. Всё по закоулкам и диванчикам. И чего снимать?

И тогда я снимал просто клуб. С диванами, сценой, коридоры-туалеты. Получались абсолютно инфернальные фотки, которые потом можно было увидеть и на сайтах данных клубов и на стендах внутри этих заведений. Приходите к нам, у нас альтернативная реальность.

В узких кругах я стал довольно известен.

В очень узких.

Как и Гарик. Моё альтер эго. Моя честь и моя совесть. Мой верный кореш. Я очень быстро просек, что он парень адекватный, кроме того он был довольно открыт со мной, а его фотографии были как бы альтернативой моим. Я стал требовать от всех, чтоб его приглашали вместе со мной.

И его звали. Если он приходил со мной, то снимал все что угодно, только не то, что снимаю я. Как результат его фотографии тоже брали. Но не всегда. А вот за съёмку платили каждый раз.

Он парень был ответственный. Поэтому дома и перебирал и фотошопил. И конечно ему приходилось тяжело. Да что там, клубы практически убивали его. Однажды он мне так и сказал.

– Моя работа меня убивает.

– Меня, кажется, тоже

Но у меня дело было не в работе.

**

Чёрт возьми. И ведь ничего не исправишь.

Риша. Красивая девочка, которая снесла мне крышу. Вообще звали ее Рита. Рита Аринина. Но ей нравилось, когда ее называют Ришей. Все и называли.

Нет. Она ни в чём не виновата. Она просто красивая девочка. Обвинять её в том, что она нравится мужчинам, это тоже самое, что жаловаться на то, что ёлка колючая.

Обвинять её в том, что я не в её вкусе, это тоже фигня полная.

Но Гарик был прав.

Сначала мы очень мило общались по аське. Месяца эдак три.

Я узнал, что она когда-то была безумно влюблена в одного чела, но он оказался голубым. Тем не менее, она с ним сохранила дружеские отношения.

Потом она случайно как бы в расстроенных чувствах пригласила одного парня в дом отдыха. И по ее словам практически изнасиловала.

'Он так сопротивлялся, это был ужас просто какой-то'

Потом она утром увидела, КАК она на неё смотрит утром, он думал, что она спит. И тогда вынудила-таки его признаться ей в любви.

Мне всё это было фиолетово, так же как и россказни о некоем олигархе от которого она ушла, потому что он все время был уверен в том, что она любит его деньги, а не его.

Про какого-то нереального парня, с седьмым данном по айкидо.

Елки зеленые, иногда хотелось спросить, а где они теперь, все эти мужики?

Про какого-то ещё парня, который иногда поражал её необычайно мудрыми мыслями. И еще про кого-то...и еще...

Мне всё это было до лампочки.

Если и были у меня какие-то вопросы – я держал их при себе. До поры до времени. У неё своя жизнь, у меня своя. И не фиг.

Как-то мы сидели с Гариком у него на квартире и потихоньку выпивали.

– Слушай, Гарик, ты Ришу помнишь?

– Я её знаю довольно давно. – Очень серьезно ответил он мне. – Я её снимал как-то. Фотосессия в лесу.

– Ну, вот смотри. Вот у неё высшее и аспирантура. А она зарабатывает стриптизом. Я это ещё могу понять, но почему она не продвигается больше никуда, не врубаюсь.

– Ну, ты же с ней не живёшь. Может она куда надо продвигается, просто тебе не говорит. А вообще есть женщины, власть которых велика, просто потому что они красивы. Но это временно, потом они меняют своё оружие на деньги или еще что-то. Денег она зарабатывает больше стриптизом. А повзрослеет – пойдёт преподавать. Правильно? Пока что она в лучшем положении, чем ты.

– Ну-у.– Если честно я плохо себе представлял девочку у шеста в роли препода. – Вообще да. Своя квартира и машина. А вот ещё. Она же купила себе квартиру. А теперь вроде как встречается уже два года с одним и тем же парнем. У него своя квартира. Не могу понять, почему они не живут вместе. Не съедутся. Ну, или там не сдадут одну квартиру.

– Ну, во-первых, что значит сдадут. Они ж на свои квартиры заработали сами. Может им психологически тяжело кому-то что-то сдавать. Потом, у каждого свои представления о счастье. Знаешь, есть такие девушки, они просто не могут жить без вот этих вот ночных клубов, лёгких денег и прочего. Ты серьёзно думаешь, что такого человека, как Риша, можно затолкать в квартиру, заставить рожать детей, стирать пелёнки и прочая-прочая? Ты её в клубе видел? Пару раз то точно! Это ж как она должна влюбиться, чтобы бросить всё это и вернуться туда, где все начиналось. Она ж не стандартная девушка. Она сама по себе величина. Может не суперзвезда, но точно не лохушка с завода.

Да. У Гарика было правильно представление о жизни.

**

Все бы обошлось, если бы не работа.

Как-то раз меня позвали снимать. Не клуб. Рекламу будущего клуба.

Это была не просто свалка. Это была свалка списанных автомобилей. По словам владельца данного заведения машины сюда свозились исключительно криминальные. В смысле после конкретных аварий. В которых погибли люди, и после которых тачки восстановлению не подлежали.

Риша в окружении этого металлолома выглядела так же естественно, как улыбающийся голый Билл Клинтон в окружении чеченских боевиков.

Собственно, идея была ясна. На фоне всего этого безобразия девочка выглядела не просто красивой, она выделялась как свехновая на беззвездном небе. Осталось только заставить её позировать и улыбаться.

– Боже мой! Что случилось с этой машиной?

Заднее сиденье вжато в рули, мухи роятся над уцелевшим передним стеклом. Чтобы там не случилось, живым отсюда никто не выбрался.

– Ой! У меня точно такая же машина.

Крайслер. О том, что это именно он я прочёл на уцелевшем бампере. Кто-то очень сильный смял машину посередине, а потом сложил пополам.

– Почему тут какие-то потёки?

– Потому что резали автогеном! – Не выдержал хозяин будущего клуба. – Что это за впечатлительная девчонка? Вы снимать будете или нет?

Он был прав, мы уже битый час бродили вокруг разбитых и покорёженных иномарок. Где-то вдалеке работал пресс, в полукилометре располагалась свалка для машин попроще.

– Ришт, присядь на капот этой машины, она почти целая.

Ну да. Не считая десятка пулевых отверстий, снятых колёс и срезанной автогеном крышки багажника.

– Он грязный. Я испачкаюсь.

Ага. Очень важно для девушки, на которой практически ничего нет. Вот этот набор ниточек одеждой назвать лично у меня язык не повернётся.

– Ришик, ты же хочешь быть знаменитой. – Начал я её уламывать. – Фотки будут классные.

Она села на эту груду металлолома и улыбнулась своей фирменной улыбкой.

Вспышка.

Чёрт, показалось, что рядом с ней на мгновение появилась пара каких-то странных теней.

– Теперь садись вот на это сидение. Хотя погоди, я газетку подстелю.

– Серёг, ты чего, дурак? Она же СГОРЕЛА! Я сейчас буду как трубочист.

– Меня это не волнует. Сажу потом смоем, ты просто присядь.

Вспышка.

На мгновение мне показалось, что машина абсолютн6о цела, а рядом с Ришей сидит маленький ребёнок. Но нет. Деу Матиз был похож на танк после боевых действий. Он выдержал как минимум пять прямых попаданий прежде чем загорелся. Эту мысль я озвучил.

– На самом деле,– объяснил нам владелец свалки, – это дырки от строительных лесов. Машина ехала во время грозы по улице, а ветер снёс леса, и вот эти железные палки, падая с большой высоты, проткнули машину насквозь. Ну и тех, кто был внутри.

– Господи. Какой ужас. – Риша поспешно вылезла из машины. – Слушайте, а вам нормально здесь? У меня от этого места мурашки по коже.

– А у меня волосы на спине шевелятся , – вполне серьёзно так заявил владелец свалки,– но ты, детка, не торопись, потому что потом будет хуже. Ты ещё не видела будущее помещение клуба.

– Блин! У меня на ноге ржавчина, – будничным голосом сказала Риша,– в ответ прискакала её агентша и попрыскала из баллона краской телесного цвета, убрав ржавый развод.

Где-то около часу мы работали молча. Я водил нашу модель за руку и ставил её лицом к авто, спиной, заставлял садиться на корточки, занимать неестественные позы, смотреть на солнце, смотреть в объектив, смотреть на меня.

Действовал я холодно-расчётливо. Буквально своими руками лепил каждый раз статую, позу в которой Риша замирала на пару мгновений, с ослепительной улыбкой на лице.

Внутри меня при этом бушевали ураганы. Каждый раз, когда я прикасался к ней, сердце вдруг переходило в режим краш-теста. Разгоняло кровь так, что у меня в висках стучало и блики появлялись в глазах в такт ударам. Я даже пару раз поймал себя на мысли, что останься мы с ней вдвоём и у меня же просто не встанет от волнения.

Не знаю, что там чувствовала моя девочка, но с каждым мгновением она становилась всё мрачнее и мрачнее.

С каждой вспышкой.

А я смотрел на нее и понимал, что я хочу видеть ее рядом с собой вечно. Что душу за это отдам, наверное.

Потом она потеряла сознание...

**

Это была какая-то странная жизнь.

Знаете, как в полусне.

Я возвращался под утро и засыпал. В этот момент нормальные люди выходили на работу.

Если выдавался свободный день, то он посвящался общению с малознакомыми людьми, которые заключали со мной контракты на съемки, меняли мне мебель в квартире, продавали мне продукты, лечили мне зубы.

Я не запоминал имен. У меня не появилось каких-то обычных человеческих предпочтений, не завелось новых друзей-товарищей.

Вся квартира потихонечку превращалась в фотовыставку, посвященную одному человеку. Она смотрела на меня отовсюду. С шестов, с кресел, с барных стоек, из чужих мужских объятий. Голая и в одежде, с улыбкой и без, с макияжем, без макияжа, в маске. Рыжая, черная, блондинка, лысая.

Наваждение.

Я иногда думаю, мы могли бы выбраться из всего этого нормальным путём? Сколько бы нам ещё удавалось бы балансировать на грани?

Но случилось страшное, Гарик не пришёл на очередную сессию, я отщёлкал очередное заведение с высокими шестами, вокруг которых как птицы летали девушки, теряя по ходу дела одежду, пришёл домой под утро и первым делом позвонил ему.

– Привет, – голос в трубке выдавал мне Гарика с головой. – У меня фотик увели.

– Как увели? Когда?

– Вчера, точнее позавчера. Свадьбу снимал у друга. Расслабился и просрал.

– Поэтому не пришёл?

– Поэтому не пришёл.

Первым дело я заглянул в ящик стола, куда я скидывал свои наличные. Там набралось на пятьдесят тысяч, по моим прикидкам должно было хватить на новую трубу, я Гариков агрегат воспринимал только так. У него была маленький фотоаппарат и объектив сантиметров пятьдесят если не больше.

Я выполнил свою работу, то есть выбрал несколько десятков в фотографий, на которых все комнаты и коридоры имели красноватый отсвет, а девочки на шестых превратились в нереально сексуальных фурий, и отослал по нужному адресу. Потом лёг спать. А во второй половине дня завалился к Гарику с кучей денег в карманах.

– Пошли, купим тебе новый агрегат.

– У меня сейчас нету денег.

– У меня есть.

– Я лучше кредит в баке возьму.

Гарик был не в настроении. Чёрная борода была встрёпана, глаза красные. От него разило перегаром, но ни одной бутылки я не видел.

– Чем тебе не нравятся мои деньги? Давай я тебе куплю, заодно ты мне ещё что-то расскажешь про фотографирование.

– Про фотографирование, – передразнил он меня. – У ты вражина, конкурент. Да ты без своего китайского друга никто. А учить тебя бесполезно чему то. Бестолочь.

Знаете, на правду не обижаются.

Короче, уговорил я его, и мы долго искали в интернете и нашли какой-то нереальный девайс. В процессе выяснилось, что у меня не хватает наличных, и я пошёл снимать деньги с карточки. Некоторые клиенты платили мне через банк, причём я, по своему раздолбайству, не следил за этим, поэтому для меня было приятной неожиданностью узнать, что я миллионер. Рублёвый, но все таки!

Мы поехали с сумкой наличных в какую-то контору на край города, и купили все, что нам было нужно. Влетело это нам тысяч в триста. Я пытался уверить Гарика. Что у него теперь почти такой же цифровик, как и у меня. Он только мрачно хмурил брови, но вроде стал отходить.

С машинками на груди отправились в кабак обмывать. Гарик заявил мне, что такую покупку надо обмыть обязательно.

Я не знаю, сколько мы выпили, но очнулся я глубокой ночью. Меня везли в магазинной телеге. Из 'Ашана'. Почему из Ашана, я не знал, но был уверен. На груди у меня болтались оба фотоаппарата.

– Гарик, – язык мне не повиновался. Получилось что-то вроде 'гайк'

– Молчи лучше. – Голос за моей спиной был на удивление трезвым.

– Где мы, – я заворочался, пытаясь перевернуться.

– На Мкаде.

– А как мы тут оказались?

– Сам не знаю. Честно. Я толкаю тебя уже минут десять, наверное. Ты места узнаёшь?

– Да! Вон там Алтуфьевское шоссе. До моего дома рукой подать. – Я махнул рукой и обнаружил, что у меня на каждом пальце по перстню. – Ой. Откуда это?

– Не знаю. Ничего не знаю. Кстати вылезай, мне тебя не удержать.

Действительно, спуск с Мкада был очень крутой.

– Давай съедем, – предложил я. Цепляйся сзади и поехали.

– Дурак что ли? Тут ни тормозов, ни руля. Потом ты посмотри, что вообще вокруг.

– А что вокруг? – Я зачем то схватился за фотоаппарат, но у меня его тут же вырвали из рук и кинули обратно на живот.

– Ещё раз попробуешь что-нибудь снять, голову оторву. – Предупредил голос Гарика из-за спины.

– А чё это? – удивился я. Смотри какая перспектива. Ни одной машины.

– С моего снимай. Свой не трогая.

Я взялся за толстую трубу, которую кто-то назвал фотоаппаратом и щёлкнул девственно пустой спуск на шоссе.

– Короче поехали.

– Короче вылезай. Не дури.

– Нет поехали!

– На хер. Хуже уже не будет.

И мы начали разгон. Ветер ударил в лицо, я что-то заорал. Телега подо мной опасно раскачивалась и скрипела.

Мы уже спустились, когда нас догнала машина с синими проблесковыми маячками наверху. Машина была какая-то необычная, но мне в этот момент было по фигу. Она была нереально большая и древняя. Некоторое время ехала вровень с нами, потом переднее стекол опустилось, на меня взглянуло худое бледное лицо и невероятно большими и красными глазами.

Я помахал этому челу и, направив на него раструб Гариковской обновки, щёлкнул на кнопочку.

Вспышка.

Машина вильнула и стала прижимать нас к обочине. Через секунду мы с Гариком покатились по газону. Трава оказалась на нём необычно густой и высокой.

– Давно не стриженный газон. – Сказал я, ощупывая фотоаппараты.

Они вышли из машины. Шестеро высоких парней с бледными лицами. Они были в длинных до земли плащах и сжимали в руках какие-то странные палки.

Метрах в пяти между ними и мной вяло шевелился Гарик. Увидев, во что он одет, я захохотал на всю улицу.

– Гарик, это что за блестящий халат на тебе.

Но Гарику было видимо не до смеха. Он поднялся сначала на четвереньки, потом встал на ноги и оказался лицом к лицу с шестёркой наших оппонетов. И ту же заорал.

– Серёга. Снимай!

Они все шестеро бросились на него. Гарик был схвачен, поднят в воздух, а потом один из нападавших что-то сказал и тот, что держал Гарика за плечи, наклонился к его бороде и , кажется, попытался укусить. Мой друг задёргался и заорал теперь уже так, что мне вдруг стало не до смеха.

– Снимай. Серёга. Христа ради!

Фотоаппарат как будто сам прыгнул мне в руки, экранчик высветил странную картинку, как будто несколько муравьёв держат золотистый кокон. А потом я нажал на кнопку и странная синяя вспышка положила конец нашим приключениям.

Рядом завыла сирена, по шоссе поехало сразу много автомобилей. Запах бензина ударил мне в ноздри.

Гарик, одетый в странную золотистую хламиду, подошёл ко мне. Его губы что-то говорили, но я не слышал его слов за гулом машин.

А потом я вырубился.

**

Сколько я себя помню, пить никогда не умел. Поэтому я предпочитаю скорее не пить, чем пить, однако с этой клубной жизнью у меня, конечно, стали случаться срывы.

Мелодия будильника разбудила меня почти трезвого и в собственной кровати, но вот некое тело, лежащее рядом со мной, никак не подходило под определение знакомого. Мелкие прыщики на спине, светлая шевелюра, Гарика это не напоминало ничем. Кстати куда делся Гарик, я тоже не помнил, зато его фотоаппарат лежал на прикроватной тумбочке прямо рядом с моим цифровиком.

А где Гарик? Где мой верный кореш?

Чтобы найти мобильник, пришлось позвонить на него с домашнего. Он оказался под кроватью, завернутый в носовой платок.

Неплохо я отметил покупку нового девайса для своего друга! В носке обнаружилась еще и кучка золотых печаток.

Трубу он взял со второго звонка и тут же проорал в неё:

– Всё! Я с тобой больше не пью! И вообще я больше не пью! Ты понял?

– Понял. – Ответил я, пытаясь вспомнить, как я попал домой. – Твой фотик у меня.

– Отлично! – Вечером ко мне, и свой захвати! Ты свои фотографии смотрел уже?

– Нет. – За моей спиной на кровати зашевелилось .

– Вот и чудненько. Посмотри, только не свои, а мои. Сильно удивишься.

– Угу. – Я тупо пытался вспомнить, что вчера было, но последнее, что у меня осталось в голове – это вспышка, после которой куда-то пропали люди из большой чёрной машины, а мы с Гариком оказались с тележкой из супермаркета на проезжей части Алтуфьевского шоссе. И, кажется, мы поймали машину. Что было дальше?

– Чего угу? Не тормози!

– Отбой, – сказал я в трубку, – приеду часа через три.

Теперь надо было разобраться с девушкой в койке. Она сидела вся встрёпанная в центре кровати и внимательно смотрела на меня.

– Добрый день, – осторожно проблеял я.

Её сиськи иначе как выменем назвать было трудно, живот складками, волосы в разные стороны, когда-то видимо было каре. Страшна, как смертный грех. Боженька, милый боженька, я ведь предохранялся, дай мне знак, что предохранялся.

– Не помнишь ничего? Да? – Поинтересовалась она хриплым низким голосом.

– Да. Не помню. Не помню ничего совсем. Даже как тебя зовут.

– Светой. – Она продолжала внимательно следить за мной. Как я вытаскиваю из Гариковского фотоаппарата карту памяти, как включаю свой комп, и как напрямую подключаю свой фотоаппарат к системному блоку. – Ну ты вчера и отжёг!

– Поподробнее плиз.

– Вы, с твоим другом ввалились вчера в клуб...

– Какой?

– Белый носорог. Так вот вы ввалились, причём ты практически спал на ходу, а твой бородатый товарищ орал на весь клуб, что его покусали монстры и что ему нужна помощь. Весь в крови и одежда вся в клочья. Да и одет он был черти во что. И сразу стало понятно, что вы, какие то шишки, потому что в скорую звонил и в аптеку бегал сам Кузькин.

– Кто такой Кузькин? – Я тем временем вывел на экран две развертки с фотографиями, со стороны казалось, что снимали одно и тоже с разных ракурсов. Пока фотография величиной с марку, на ней ничего не видно. Зато если развернуть на весь экран...

– Директор и владелец клуба вообще-то. Он мало того, что притащил врача. Он еще и священника зачем-то приволок. Так батюшка два часа колдовал над твоим другом. Вы что? Правда такие таланты?

– Да, родились с искрой и умрём такими же, – ответил я ей я и уставился на экран. – А что, мы сюда втроём приехали?

– Нет, почему. Вдвоём.

– Твои фотографии на обоих фотоаппратах.

– А ты значит, вообще ничего не помнишь? Ты ж тут полночи вместо того чтобы меня трахать прыгал вокруг без трусов с двумя агрегатами в руках. Всё фотографировал, то с одного, то с другого.

– Я уже вижу. – Я на самом деле видел. – Знаешь что, вызови себе такси и давай домой.

– Как? – В голосе за моей спиной я услышал и раздражение, и бешенство и разочарование. Весь спектр. – Ты вот прям так вот меня выгоняешь?

– Если хочешь кушать, в холодильнике, наверное, есть еда. Главное сейчас меня не отвлекай. -

Я даже не стал оглядываться на шлёпание босых ног за моей спиной, мне не хотелось смотреть, кого я притащил к себе домой. Всё моё внимание было поглощено сравнительным анализом последних фотографий. Но на изумлённый вздох за своей спиной я оглянулся.

Серые глаза на выкате, рот изумлённо приоткрыт показывая желтоватые зубы.

– Это я? – Голос её вдруг стал очень высоким, казалось, что она сейчас сорвётся на визг. – Это ты снял так меня? Этого же не может быть.

Может. Абсолютно инфернальная фотка. На ней девушка сидела, закутавшись в одеяло на фоне открытого настежь окна. Луна прямо за её головой создавала ощущение нимба, лицо было, как будто освещено изнутри и имело выражение смирения и терпения. После этого я конкретно занялся серьёзной задачей по выдворению посторонних лиц из квартиры.

Это было не так просто. Она хотела есть и приготовила себе завтрак, а заодно и мне. Потом она решила, что мне нужна генеральная уборка, насилу отговорил. Я записал её рабочие, домашние и мобильные телефоны, записал адрес и аську, причём она убедилась, что все это я сохранил у себя в компе. Мне пытались погладить рубашки. Причем все это было при непрекращающихся попытках заставить меня показать остальные фотки. Но я решил, что если я ей покажу ещё парочку, то она останется у меня тут жить, а этого мне уж точно не хотелось. Я вообще не понимал, как эта корова попала ко мне домой. Это была именно корова. Громадная задница, большие сиськи и тупое выражение прыщавого лица. Атас! Только такую я и мог снять в пьяном угаре. Видимо по пьяной лавочке у меня резко поменялись приоритеты.

Свои фотографии я послал Гарику по почте, а его флешку с фотоаппратом я принёс ему лично уже ближе к вечеру.

Когда мне открыли дверь, то первое что я услышал было:

– Господи, Серёга! Сам ангел спустился к тебе, чтобы ты его трахнул!

В ответ я с горестным видом протянул ему его трубу. И через пять минут он угорал, глядя в экран монитора.

– Серёга. Это та тёлка, с которой ты ушел из клуба. Офигеть! Ты ей вдул? Нет, серьёзно, ты смог? У тебя встало на такую?

Потом мы пили кофе с коньяком на кухне.

– Повезло тебе. – Гарик лопал яичницу с помидорами и оценивающе глядел на меня.

– В смысле.

– Знаешь, как у меня на самом деле увели фотоаппарат?

– Как?

– Да вот как ты, по пьяной лавочке домой курву какую-то привёл.

– Тоже в клубе познакомился?

– Да нет, на сайте знакомств. Она уже удалила свой профайл. И сменила телефон. Давала объявление, что, мол, хочет побыть любительской моделью. Я ей предложил в стиле ню посниматься. Ну, мы встретились, поболтали, потом я её отвез на природу, там поснимались, потом ко мне домой приехали вечером уже. Так пока я в душе был, она мне форматнула комп, взяла фотик и ноги. Причем девушка профи, все мои объективы и светофильтры и даже карты памяти с собой забрала. Ну и по мелочи, пару колец золотых. Цепочку серебряную. Вот так!

– Обалдеть. В милицию заявлял?

– Не-а. Всё равно не найдут.

– Слушай. А как я с ней познакомился?

– Да никак вообще. Просто после того как нас в клубе отмыли и подлатали силами скорой помощи и местной аптечки, ты решил ехать домой. А этой тёлке ты просто сказал: 'Ты едешь со мной!', взял за руку и увёл.

– Круто, – я рассматривал пластырь на его шее, он прогладывал неестественно белым из-под бороды. – Подлатали, говоришь? А где мы успели покалечиться, я только когда подругу выпроводил, только тогда обнаружил, что на мне синяки какие то.

– Ну, ты даёшь! Как выбирали фотоаппарат, помнишь?

– Ну да!

Гриша сел в кресло и пригладил бороду.

– Короче, – начал он, – сначала мы долго выбирали мне камеру

– Ну, это я помню.

– Потом взяли уже под нее объектив. Вот он, дуло длиннее, чем у твоего. Мы поехали в какую-то специализированную оптовую компанию прямо к ним на склад. По дороге ты снял кучу денег наличными с карточки. Знаешь, я против регулярных контрактов был раньше, фрилансером удобнее вроде, но, судя по тебе, я был неправ. Потом я сказал, что это надо обмыть и мы просто пошли в кабак какой-то, в 'Ашане' рядом, вообще первый попавшийся. Далеко не уходили. Ну, выпили, я немного пива, ты немного шампанского. Побухтели про планы на будущее, ты еще спрашивал, почему у меня есть фотостудия, а у тебя нет и как это сделать. А потом, после третьего или четвертного бокала ты сказал, что снимаешь меня на память. Ну и снял.

И вот как пыхнула вспышка и началась чертовщина. Для начала ты сказал, в том духе, что ну его на фиг этот кабак, пошли в другой.

– Это я помню, а вот дальше как отрезало.

– Ты хлебал шампань из горла и вел меня на выход, по дороге ты залез в ювелирный, сказал, что всегда мечтал о печатке и скупил там штук десять колец. Я еле вытащил тебя оттуда, ты собрался Рише купить золотую сбрую, на которую у тебя денег точно не было. В общем, мы вышли из магазина этого, прошли десять метров, а потом ты остановился перед лестницей какой-то и заявил, а пошли на второй этаж. Лестница широченная и покрыта красным ковром.

– А в алтуфьевском 'Ашане' есть второй этаж?

– Ну, для покупателей точно нет, но дело в том, что тут я начал стремительно трезветь. Потому как вдруг понял, что на дворе уже стемнело, хотя лето вроде, а у меня часы показывают семь вечера. Во-вторых, в Ашане никого не было внизу, зато наверху явно что-то было. Оттуда неслась музыка, причем знакомая, только слова были другие, я припев запомнил. Остались только мы на растерзание, парочка лихих и непростых ребят.

– Простых и неплохих, – поправил я его.

– Ты не понял. Лихих и непростых. Дальше вообще интересно. Там был громадный зал, много круглых столиков и вдалеке на сцене наяривала рок-группа какая-то. Два вокалиста. Но все, абсолютно все обернулись на нас. И рядом с нами тут же материализовался хмырь какой-то с тростью и громко чего-то запричитал, помахал на нас этой палкой и твой фотоаппарат у тебя в руках вдруг практически ожил, прям как трансформер какой, задвигал объективом в разные стороны. Чел тут же поспешно куда-то свалил. Ты затребовал официанта и он появился. Видел когда-нибудь официанта с клыками и руками, на которых три пальца вместо пяти?

– Ну мало ли. Инвалид.

– Непохоже. Тебе было по фиг, ты заявил, что тут классно и сел за первый попавшийся свободный столик с табличкой, на которой было написано, что столик занят. Табличку убрали, нам подали два стакана какой-то бормотухи. Мол, за счет заведения. И ты сходу ее употребил. И вот ту я совсем протрезвел. Я не успел сфотографировать результат, тебе бы понравилось.

– Я что, начал отжигать.

– Ну как сказать. У тебя волосы на голове вдруг выпрямились, а глаза засветились зеленым. Зеленоглазый одуванчик. Ты улыбнулся мне поистине безумной улыбкой, взял цифровик и пошел к сцене. Вроде ничего особенного, только вот народ начал разбегаться. Не весь. Некоторый. И сваливали они как-то по-странному. Двое просто в плащи завернулись и вышли, еще один явно выпрыгнул в окно и, я так понял, улетел. А я себя ощущал абсолютно трезвым и очень хотел в туалет. Ну, я тебе вслед посмотрел и спросил у соседнего столика, мол, где тут тубзик. Чел, у которого я спросил, улыбнулся мне и показал рукой направление. Ты ведь никогда не видел улыбки человека, у которого не один ряд зубов, а несколько, и причем они острые и не такие как у нас с тобой, не в один ровный ряд, а круглые, иглы , а не зубы. Я еще подумал, что жевать то ими не выйдет, а потом посмотрел на его руку, а там натуральные когти на пальцах. Но я еще надеялся, что все обойдется, и отправился в туалет. Нормальный туалет вроде, только он был как бы один на всех, и навстречу мне вышла девушка и с зубами, которые ей в рот не помещались и с перепончатыми ушами. Она на меня ноль внимания, а я то вылупился, и провожаю ее взглядом. Так ты прикинь, она вдруг разворачивается и так с непониманием смотрит на меня, мол чего тебе. И уши расправила.

– Гриша, ты гонишь.

– Спокойно, дай дорасскажу. Нормальный сортир, стою отливаю, тут вдруг раз сзади появляется чел в форме почти что офицера СС и говорит, что он из полиции и просит предъявить документы. Я делаю свои дела, показываю паспорт и он у меня тут же спрашивает удостоверение журналиста. Ну, я говорю, что у меня нету, он смотри на меня как на идиота и предлагает вернуться в зал и типа, там проблема какая-то с тобой. Ну, мы вернулись. В зале никого, на сцене смущенные музыканты, ты лежишь ничком у сцены в обнимку с фотоаппаратом. Этот твой агрегат реально крылья выпустил, шевелился у тебя в руках. И над тобой второй полицейский. Они кивают на твою бандуру и спрашивают меня, не опасен ли ты. А тебя можно было хоть на части резать, ты бы не проснулся. Я говорю, что да как же ты можешь быть опасен. Ну, они тебя тогда подволокли к столику ближайшему, и мы сели обсуждать ситуацию. Надо сказать, что ни оба были порядком на взводе.