Текст книги "Варлорд. Тёмный пакт"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Создание сверхчеловека?

– Не совсем. Эволюция человека. Если в твоем измерении нацисты озвучили цель избавиться от худших грубым способом, то в этом слое мирового пу́гала не возникло, а Европейский союз, вышедший из Первой мировой пусть почетным, но проигравшим, работал с другой стороны – не уничтожая, а улучшая. Но кроме изменения генетического кода был создан новый вид.

– Неосапианты, – пробормотал я невольно, вспомнив старый мультик.

– Неасапианты, – поправил меня Астерот. – Искусственно выращенные неандертальцы, усиленные разного рода имплантами. Именно они, являясь ограниченно разумными, составляют основу всех штурмовых подразделений и частей, предназначенных для противостояния одаренным.

Не обращая внимания на мое нескрываемое удивление, Астерот продолжал:

– Кроме того, в этом измерении не было слома колониальной системы и борьбы за всеобщее равенство под знаком гуманизма. Поэтому жестокость окружающего мира может тебя шокировать, будь к этому готов. В этом измерении много контрастов – от беззаботных обитателей рая, которые не знают, что такое лишения, до жителей второго и третьего миров, чья жизнь ничего не стоит, а «правосудие для всех» – лишь насмешка сильных. Здесь всеобщие права человека подразумевают лишь права человека из первого мира. Перед смертью у тебя будет некоторое время, чтобы познакомиться со своим новым телом и некоторыми реалиями мира. Это все, что сейчас я могу для тебя сделать. Удачи.

– Перед какой смертью? – только и успел выговорить я.

Миг в тягучей серой пелене, растянувшийся во времени и пространстве, рывок – и я вдруг осознал себя сидящим на стуле в кабинете напротив холеной, очень неприятного вида женщины.

– Как он погиб? – произнес я чужими губами.

Произнес я. На английском. Но это были не мои слова – я оказался в чужом теле. Причем в роли наблюдателя, бесплотного духа. Очень страшное и пугающее чувство бессилия – как в воплотившемся в реальность кошмаре.

Тот, в чьем теле я был, посмотрел на полицейского рядом. Сержант Ольгерд, сидевший на самом краешке гостевого кресла директорского кабинета, опустил взгляд. Чувствовал он себя неуютно и что сказать, не знал. Тот, в чьем теле я был, перевел взгляд на директора. Майя Александровна, сухощавая женщина с неестественно прямой спиной, знала, что сказать. И неудобства, как напарник отца, никакого не ощущала.

Осознание происходящего появлялось из глубин памяти. Не моей памяти – нынешнего владельца тела. Я видел и чувствовал его мысли, а он, судя по всему, даже не догадывался о моем присутствии. Или не замечал, ошарашенный ужасной новостью.

– Олег, я понимаю твое горе и, поверь, искренне и глубоко ему сочувствую. До конца недели я освобождаю тебя от занятий. Указание подготовить соответствующее распоряжение дам сейчас же. – Лишенный всяческих эмоций голос директора центра образовательной подготовки был так же сух, как и она сама.

Еще не до конца осознав происходящее, Олег снова перевел взгляд на напарника отца.

– Как его убили? Когда?

Сержант снова опустил взгляд, поведя неестественно широкими – в стандартном облачении патрульного, плечами. Вздохнув, он открыл было рот, но директор опередила:

– Господин сержант, не могли бы вы довезти юношу домой? Если нет, я сейчас вызову ему такси.

– Да. Могу.

Заметно было, что простые ответы на простые вопросы давались сержанту Ольгерду сейчас гораздо легче.

– Тогда не смею больше вас задерживать. Олег, еще раз прими мои глубочайшие соболезнования, я скорблю вместе с тобой.

Облегченно вздохнув и тут же смутившись от этого, напарник отца торопливо поднялся, громко захрустев сочленениями брони. Я в чужом теле тоже машинально встал, машинально кивнул, машинально двинулся к выходу на ватных ногах. Невероятное ощущение. Я сживался с телом, чувствовал его, но оно мне не принадлежало – я просто не мог влиять на происходящее.

Коридор был пуст, гулкие тяжелые шаги сержанта отдавались эхом. Шагая, Олег невидящим взглядом смотрел перед собой, смаргивая настырные слезы.

«Рано или поздно это обязательно случится. Ты знаешь, что должен делать. И помни – в жизни рассчитывай всегда на самый худший вариант, так будет гораздо легче со всем справиться, а победы окажутся легче», – возник перед внутренним взором моложавый мужчина в черной форме полицейского. Широкие скулы, короткие светлые волосы – худощавый паренек почти его копия. Взгляд спокойный и удивительно грустный. Как у того, кто понял жизнь. Воспоминание произвело впечатление не только на меня – Олег сжал зубы, расправил плечи и спрятал эмоции под маской невозмутимости.

Миновав пустые – время занятий – коридоры подготовительного центра, я (мы) с гремящим позади сочленениями доспехов сержантом вышли на улицу. Патрульный автомобиль был припаркован совсем рядом с широким крыльцом. Не глядя на провожатого, Олег сел на пассажирское сиденье и уставился в окно.

– Восточный район, второй квартал, строение двадцать девять. – Адрес напарник отца знал.

Двигатель мягко завелся, и автомобиль двинулся с места. Двинулась и метка на маршруте, отображенном в проекции на лобовое стекло. Почти сразу исчезла позади зелень парка с белым забором образовательного центра, и патрульная машина проехала к КПП на административной границе районов. Ее пересекли без остановки – сержант лишь включил на пару мгновений сирену и, переведя управление в ручной режим, объехал куцую очередь в пять машин.

Картина за окном сразу разительно изменилась – на смену заборам со спрятавшимися за ними аккуратными особняками пришла равномерная нарезка улиц и серо-бетонные свечи однотипных домов. На улицах то и дело встречались прогуливающиеся люди. Восточный район был русскоязычным, являясь достаточно благополучным – с обязательным условием положительного социального рейтинга адаптации для возможности проживания. Согласно статистике, не более двенадцати процентов населения Восточного жили на гарантированное пособие, и днем тут, в отличие от других окраин Высокого Града, можно было передвигаться практически без опасения за свою жизнь.

Миновав два квартала безликого муравейника высоток, патрульная машина подъехала к одной из них. Когда машина остановилась у нужного дома и система навигации оповестила о прибытии, молчавший весь путь Олег посмотрел на напарника отца:

– Мистер Ольгерд, как это случилось? Когда?

Напарник еще раз громко сглотнул.

– Олег, кхм… – замялся Ольгерд, но потом заговорил мерзким дежурным тоном: – Все подробности запрещены к разглашению в связи с проведением внутреннего расследования по произошедшему… инциденту. Организацию похорон возьмет на себя служба патрульной полиции, все подробности узнаешь, как только будут завершены следственные действия. С тобой обязательно свяжутся в ближайшее время.

Олег не сдержался – презрительно дернул щекой, отчего Ольгерд невольно вздрогнул. Исподлобья глянув на замявшегося сержанта, Олег кивнул и вышел из машины. Поднявшись в квартиру, он, едва закрыв за собой дверь, отбросил маску невозмутимости, по-звериному закричал, завыл, выплескивая всю свою тоску и боль. Мне было при этом очень неловко – я невольно стал свидетелем очень личного, причем не мог уйти в другую комнату или переключить канал.

Прокричавшись, выплескивая в вое и рыданиях боль потери, парень кое-как взял себя в руки. Забившись в угол, он поднял левую руку и легким нажатием активировал меню личного кабинета. «Да, победивший киберпанк», – думал я, глядя на возникшую прямо в воздухе проекцию.

Выйдя в сеть, Олег зашел на новостной портал территории Волынского протектората. Нигде упоминания о гибели полицейских, тем более в элитном районе Града, не было. Просмотрев всю ленту новостей за минувшие сутки и не увидев искомого, Олег вышел из Сети.

Забившись в угол, он долго плакал, уткнувшись лицом в колени. Чуть погодя, перебравшись на кровать, парень провалился в забытье, время от времени выныривая и снова засыпая с отголоском отчаянной надежды на чудо – разбитая ваза склеится, мама найдется, а отец вернется со смены.

Проснувшись вечером, Олег бесцельно побродил по комнате и остановился у окна, вглядываясь в вечерние сумерки. Квартира была на последнем, двенадцатом этаже, и из окна открывался неплохой вид. Дом стоял на перекрестке двух основных магистральных проспектов. Проспект Вишневецкого, проходя через весь Восточный район, уходил в Южные кварталы. Там было темно – в прямом и переносном смысле. Редкие фонари заканчивались на границе районов, и за КПП царила тьма, разбавленная лишь парочкой подсвеченных линий наземки да яркими оазисами света на высоте. Немногие в Южных могли себе позволить оплачивать счета за освещение, а те, кто мог, обитали как можно выше от земли, занимая целые этажи зданий.

Проспект Валленштайн прямой широкой лентой уходил в сторону Центральных кварталов, прямо на гору, давшую название молодому городу. Там света было несоизмеримо больше – холмистая местность сияла многочисленными лентами монорельсов, уличной иллюминацией, подсветкой особняков. На самой горе и вовсе сверкало буйство красок – сегодня там проходило сразу несколько крупных ивентов, в том числе международный конкурс певцов ртом. Там сейчас должен был быть его отец – обеспечивать охрану правопорядка… Подумав об этом, Олег заскрипел зубами.

Я по-прежнему находился в роли стороннего наблюдателя с ограниченным доступом – чувствуя эмоции и осознавая мысли паренька. Олег же размышлял о том, что вчера ночью у отца точно была не левая подработка: он сам сказал вечером, что попросили подменить. Согласился отец с удовольствием, смена предстояла хорошая – патрулирование на Горе, синекура; знай сдерживай зевоту да любуйся с завистью на особняки администрации комиссариата и усадьбы аристо.

Раз смена числилась официальной – а не одна из частых полулегальных подработок в арабском гетто, значит, погиб отец при исполнении. И патрульная служба не только возьмет на себя все затраты по организации похорон, но и до грядущего совершеннолетия будет перечислять Олегу пособие по утере кормильца. Сумма небольшая, всего двести кредитов в месяц, но этого хватит на оплату аренды квартиры здесь, в Восточном районе. Переезжать в более неблагополучные районы желания у Олега не было совершенно – элементарно опасно для жизни и здоровья.

Справившись с эмоциями и горечью утраты, Олег начал прикидывать расходы. Аренда квартиры – сто шестьдесят кредитов в месяц. Обязательная оплата Сети – еще пятнадцать плюс пятнадцать – вирт. Остается десять кредитов, которых в месяц на еду никак не хватит, даже если питаться только порошковыми сублиматами. Десять кредитов в месяц даже на качественную воду не хватит.

До окончания обучения в высшей школе образовательного центра оставалось пять полных месяцев. Один месяц обучения стоил триста пятьдесят кредитов плюс еще пятьдесят – на оплату обязательных дополнительных занятий. Сто пятьдесят кредитов – пять месяцев оплаты проезда. Минимум сотня – на еду. Две тысячи двести пятьдесят кредитов. И заработать их он сейчас легальными способами не может. Вся его подработка в вирте – буст нубов на Арене, могла принести не больше пары сотен кредитов в месяц, и то если из капсулы не вылезать. А если не вылезать из вирта, то вниз поползет рейтинг социальной адаптации, что совершенно нежелательно для завершения обучения.

У отца были деньги. Много – Олег знал об этом. Но доступ к его счетам он может получить не раньше первого совершеннолетия, после пятнадцатилетия – через полгода. А эти полгода надо как-то прожить.

Олег вздохнул, придя к неутешительному выводу – придется распродаваться. А также придется забыть про дополнительные занятия, доступ к обучающим сетям и занятия в тренажерном центре Охранного корпуса по специальной программе. Еще раз прокрутив в уме варианты, Олег смирился с продажей накопленного за пять лет на Арене имущества. На два месяца поддержания необходимого минимума от привычной жизни хватит, а за это время он что-нибудь придумает.

Быстро, будто боясь передумать, Олег жестом активировал проекцию меню личного терминала. И тут же вздрогнул всем телом и шепотом выругался, вместо привычного меню увидев оповещение:

Ваш аккаунт и личный кабинет гражданина ограниченно заблокирован, доступ к операциям закрыт. Оставайтесь по месту регистрации и ждите прибытия представителя службы социальной адаптации.

Глава 3

Доступ к счетам заблокирован, к подтвержденному аккаунту в социальных сетях – заблокирован. Чувствуя, как сильно дрожат руки, Олег на ватных ногах дошел до кровати.

Вот так вот. «Всегда рассчитывай только на худшее», – вновь прозвучали слова погибшего отца. Я только поразился его проницательности – паренек уже распланировал все на полгода вперед, а тут такая подстава.

Несмотря на ошарашившее оповещение, Олег не потерял присутствия духа. Парень открыл тумбочку и достал небольшой плоский блок, похожий на внешний хард. Путем сложных манипуляций с личным терминалом отодвинул его в сторону. Потом из открывшегося вживленного под кожу чипа достал провод с разъемом и подключил его к загадочному плоскому блоку.

Минута ожидания, и в воздухе вновь возникла проекция. Выглядела просто и функционально – собранные из крупных пикселей слова, древний вид меню. Несколько движений, и Олег активировал состояние «сон».

Я наблюдал за происходящим с удивлением, а Олег в это время достал из тумбочки очки, внешне похожие на стрелковые. Надевая, он коснулся концов дужек так, что те почти сразу превратились в тонкий обруч, смыкающийся на затылке. Олег не убирал пальцев, пока не раздался короткий звуковой сигнал – очки начали интегрироваться, подстраиваясь под его Сеть.

Подобные очки с проекцией дополненной реальности и интегрированной обманкой стоили серьезных денег на черном рынке, вот только благодаря отцу Олегу они достались бесплатно. Проблема приобретения состояла не столько в стоимости, сколько в возможности найти. После того как очки дополненной реальности начали массово заменяться имплантами в сетчатке или, как у большинства населения Территории, проекционными контактными линзами, подобные очки постепенно уходили в небытие, как когда-то исчезли смартфоны. Уходили в небытие в благополучных районах – население тех же Южных кварталов поголовно ходило в подобных – без обманок, естественно. Публике с отрицательным социальным рейтингом не то что импланты, обычные линзы были не по карману – не предусмотрены уровнем социального пакета.

Для Олега с его регистрацией личного ай-ди на линзы использование очков, тем более с обманкой, было незаконным поступком – за это грозил штраф и административное взыскание с падением социального рейтинга, но что еще хуже – несмываемое пятно в личном деле. Но парня сейчас это не сильно волновало – потому что, насколько я понял по эмоциям, делал он подобное далеко не в первый раз. И сейчас ему было очень важно узнать причину блокировки собственного аккаунта.

Все мысли парня буквально занимало возмущение – отец! погиб! при исполнении! В этом случае не должно быть блокировки личного ай-ди и аккаунтов, и тем более – указания оставаться по месту регистрации и дожидаться социалов.

Совсем скоро Олег еще один раз услышал мелодичный сигнал, сообщивший о готовности девайса к работе. Все, теперь – с включенной обманкой – для всего информационного пространства он спал. Если целенаправленно искать будут, сильно не поможет, но кому он нужен сейчас, чтобы целенаправленно его ай-ди отслеживать?

Завтра утром прибудет соцработник и проводит его в Южные кварталы, в приют или интернат – в зависимости от покрытия страховки. Ограниченная блокировка подразумевала домашний арест – и до утра у Олега было время для того, чтобы попробовать узнать, что же все-таки случилось, и попробовать избежать отправки в гетто.

Совершив еще несколько манипуляций, Олег вновь активировал личный терминал, но теперь вошел в Сеть уже под левым аккаунтом, зарегистрированным на одного из жителей Южного гетто. Функционал у этой личной учетки был ограниченным, но доступ к новостям имелся.

На местных порталах все было пусто. Но так не бывает: когда погибают полицейские и об этом нет никакой информации вообще. Олег открыл уже десяток вкладок и вскоре нашел искомое – на русских сайтах. Затаив дыхание, с учащенно бьющимся сердцем, парень вчитался в одну из проходных, не вызвавших особого интереса у конфедератов новостей на желтом сайте:

ШОК! Наследник княжеского рода Юсуповых причастен к гибели пяти патрульных полицейских Волынского протектората!

Ранним утром четверга Высокий Град всколыхнула трагическая весть – во время патрулирования Центрального района уничтожены пять силовиков: трое полицейских и двое бойцов Охранного корпуса. Но стоило только информации начать распространяться, как вступили в работу цензоры и все имеющиеся о происшествии сведения исчезли из информационного поля. Несмотря на завесу тайны над происшествием, нашему изданию удалось добыть больше сведений.

В Градской страже сообщили, что сотрудники полиции погибли от руки юного князя Юсупова, Андрея Яковлевича, который якобы возвращался в принадлежащий дипломатической миссии Российской Конфедерации особняк с приема у генерал-протектора Волынской территории Станислава Каминского. Происходил вояж юного князя после полуночи, и, по мнению полицейских, аристократ вел себя подозрительно. Полицейские попытались применить силу и задержать наследника княжеского рода Юсуповых. Итог оказался печален – машина патрульных уничтожена и причинен значительный ущерб городской собственности. Сам его сиятельство от комментариев отказался, как и пресс-служба княжеского рода.

Есть основание предполагать, что в случившемся виновны сами так называемые правоохранители – во время патрулирования элитного района превысившие свои полномочия: проверенный источник в Градской страже сообщил нашему изданию при условии анонимности, что прорабатывается в том числе версия, что сотрудники служб правопорядка пытались ограбить принадлежащий дипмиссии особняк. Якобы операция давно была ими спланирована, и лишь неожиданное появление его сиятельства Юсупова, который воспользовался гостевым домом, нарушило планы недобросовестных правоохранителей…

После того как Олег прочитал часть текста, случилось что-то странное и страшное.

Словно темные щупальца метнулись вокруг, окрашивая мир в серые цвета, а из утробы паренька раздалось самое настоящее рычание. Это не было безумием – хуже: скорее холодная всепоглощающая ярость. Усилием воли парень справился с собой, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.

Я не слишком представлял реалии этого мира. Но даже мне информация о том, что группа полицейских решилась ограбить особняк, в котором случайно оказался возвращающийся с приема князь, казалась натянутой, как сова на глобус. А посмотрев несколько размытых фотографий с места событий – превращенную в обуглившуюся железку патрульную машину на площади, я согласился с глотающим слезы парнем – вряд ли это было ограбление.

Вероятно, его сиятельство решил побузить на улице, а несколько холопов в форме сделали попытку его урезонить. Деньги у рода Юсуповых наверняка водятся – поэтому ущерб муниципалитета они покроют, как моральный, так и материальный. Думаю, что и начальнику Градской стражи, открестившемуся от своих сотрудников, тоже хватит.

Несколько минут потребовалось Олегу, чтобы прийти в себя. После этого я увидел еще один уровень интернета, по исполнению и наполнению весьма похожий на наш даркнет. Работал он так же значительно медленнее, чем легальная сеть, но вскоре Олег нашел обсуждение произошедшего. Комментариев было достаточно, самых разных, но общая картина становилась понятна. «Псы» – как здесь называли полицейских, прибыли на вызов в ресторан, где немного побуянил юный наследник, рассорившийся со своей спутницей. Дело дошло до рукоприкладства, полицейские пытались попробовать решить дело миром. По словам очевидца, только один из них, когда вокруг заплясало огненное торнадо, успел достать оружие.

Олег жадно вчитывался в комментарии, пытаясь восстановить картину произошедшего. За это время, уже в который раз, в углу экрана появилось оповещение о сообщении. Я уловил краем мысли паренька – об этом аккаунте знали немногие, и опять же немногие могли вообще ему сюда написать.

Стараясь сдержать слезы, парень несколько раз глубоко выдохнул, стараясь принять обычный вид. Собравшись с силами и натянув маску невозмутимости, он ответил на сообщение.

– И куда пропал? – проекция широкого и располагающего румяного лица появилась перед глазами.

Выражение лица у Степана всегда было чуть удивленным – что вкупе со сметанными щечками и чмокающим разрезом губ придавало ему вид добродушного и неуклюжего увальня. Вот только купиться на его внешность могли только те, кто совсем Степана не знал.

На вопрос друга-напарника Олег не ответил, просто пожал плечами. Говорить сейчас что-либо не хотелось. Даже Степе.

– Олега, тема есть: бабла срубить по-легкому.

Парень снова промолчал. Лишь дернул вопросительно подбородком.

– Триста минимум, – продемонстрировал Степа широкую улыбку. Несмотря на ямочки на его пухлых щеках, выглядела она по-настоящему хищной.

– Каждому?

– Каждому.

– И как можно заработать триста кредитов по-легкому?

– Можно и больше, дружище. Гораздо больше. Ты вписываешься?

– Подробности?

– Надо жизнь показать двум инфантилам.

Олег лишь дежурно хмыкнул.

Триста кредитов – хорошие деньги. Но риск – когда наложено ограничение по перемещению, неоправданно велик. В то же время он и так уже ограничен, к тому же попал в прицел адаптантов – а это практически приговор. Надежда только одна: работающие в службе адаптации специалисты – как привратники ада или рая: могут впустить, а могут и выпустить. Могут сломать жизнь, а могут поднять ее на недосягаемую – для обитателей социального дна – высоту. Нужны лишь деньги, и свободные от учета триста кредитов на руках лишними точно не будут. К тому же они могут помочь найти заинтересованного человека, который за долю в отцовских накоплениях попробует вытащить его счет из блокировки раньше, чем наступит совершеннолетие Олега. Шанс призрачный, но все же…

– Олега, ты чего завис? Ты в теме?

– Да.

– Через два часа, «На углу». Валеру не забудь.

Почему свой древний, кургузый «Глок-17» отец называл Валерой, он никогда не говорил. Олег не спрашивал, чтобы лишний раз не привлекать внимание – пистолет он уже брал с собой несколько раз, и все время по просьбе Степы. Несколько раз брал без спроса, а вот на стрельбище, в том числе и с этим «глоком», они с отцом катались регулярно.

Пистолет спрятался в поясной кобуре, сдвинутой назад и скрытой широкой толстовкой, а нож уместился в ножнах на голени. Накинув капюшон, Олег вышел на улицу. Через полчаса он уже сидел в небольшом кафе «На углу», попивая чай. Забегаловка была расположена у самой границы второго квартала и Южных. Здесь постоянно паслась колоритная публика – патрульные, таксисты, сутенеры, проводники.

Сейчас посетителей было чуть больше, чем обычно. Только заметив это, Олег понял, что связано это с песенным конкурсом, на который в Высокий Град съехалось достаточно народа с материка – как называли здесь Европу первого мира. Поэтому именно в эти несколько дней возможности заработка вырастали в разы – кроме обычных посетителей, знающих маршруты с расценками, на Территорию съезжалось в поисках впечатлений стадо непуганых идиотов, как называл подобных пассажиров Степан.

Волынский протекторат представлял собой часть бывшей территории Польши, о принадлежности которой во время второго раздела, в начале восьмидесятых годов, не смогли договориться Речь Посполитая и Российская Конфедерация. Сам же прецедент протекторатов был создан раньше – при решении иммиграционного кризиса. И так как каждое государство в то время взяло на себя обязательства, то именно эта территория совместным решением польского и российского правительств была выведена из-под эгиды ООН и отдана корпорациям, силами которых иммиграционный кризис и преодолевался.

Будучи созданными по образу и подобию остальных протекторатов, Восточные территории и сам Высокий Град были очень популярны у особого рода туристов. Искушенных отдыхом жителей первого мира влекла возможность пожить пару дней без оглядки на социальный рейтинг. Несомненное преимущество Территории Восточных протекторатов, кроме отличающей их цивилизованности – здесь можно было приобрести все то, что в Европе покупать было нельзя без учета в рейтинге. Наличные деньги для обычных людей уже давно исчезли из обращения в первом мире, здесь же это не было препятствием – осуществить покупку помогали проводники.

– Здоро́во, – присел напротив парня за стол Мустафа.

Олег приветственно кивнул. Именно Мустафа сегодня будет расплачиваться по счетам там, где это можно сделать, а также договариваться об оплате там, где нельзя сделать это напрямую.

Мустафа жил на гарантированное пособие, что обязывало его проводить не менее восьми, но не более двенадцати часов в вирте ежедневно. Из-за гарантированного пособия и регистрации в Южных у него не было причин бояться за свой социальный рейтинг – ниже уже некуда, дальше только отказ от пособия и криминал. Зато именно в вирте он смог, не без помощи многочисленных родственников, устроиться на работу в «Метелицу», поэтому у него был достаточно высокий рейтинг, чтобы появляться даже в Восточном районе Высокого Града.

– Ты в курсе происходящего?

– Инфантилы, двое вроде, – сморщился Мустафа.

К жителям первого мира отношение на территориях протекторатов было своеобразное. Смесь ненависти и презрения – эти люди, чьим единственным достоинством было лишь место рождения, имели в жизни то, о чем любой негражданин мог только мечтать. Здоровье, красоту, социальное обеспечение, безусловный доход, позволяющий просто жить и наслаждаться жизнью. В то же время инфантилы находились словно в золотой клетке, будучи ограничены во многом социальным рейтингом. И, появляясь на территориях, они словно погружались на глубину к акулам под защитой своей блестящей и дорогой клетки.

– Кто, откуда? – поинтересовался Олег.

– Двое, больше ничего не знаю, – покачал головой Мустафа.

– А больше и не надо. – Степа появился неожиданно. Удивительная его способность, учитывая, что сам он большой, широкий и громкий.

– Докладываю, други. Два белых гражданина, из Франции.

– Поганые лягушатники, – непроизвольно вырвалось у Мустафы.

– Хотят очень много всего посмотреть и попробовать, – даже не обратил внимания Степа, – начинаем предположительно с Ямы, дальше как пойдет. К шлюхам их точно ведем, также возможны прогулки под луной и прочие незабываемые приключения. Наши гости уже готовы выезжать из отеля, явку подтвердили, поэтому, Мустафа, – подряжай извозчика.

– Сколько?

– Часов шесть минимум, вполне вероятно, что на всю ночь. Доставка туда-обратно. На КПП желательно договориться – я сегодня только на «SE4» смогу, это другой конец географии. По деньгам таксисту – для начала полтинник. Дальше как сложится.

Кивнув, Мустафа поднялся и пошел к группке земляков в углу зала – искать машину. Настоящих таксистов, конечно, там не было – все городские службы такси эксплуатировали беспилотные автомобили, но в Южных очень редко можно было увидеть их стандартную желтую окраску. Один из самых популярных и почти легальных способов заработка в Южных – конечно, после обмена кредитов на натуру – частный извоз. Им и промышляла значительная часть обитателей, не обремененная обязательным виртом, идущим в связке с минимальным гарантированным пособием.

Олег проводил Мустафу взглядом и посмотрел на Степу. Тот встрепенулся.

– Сегодня ночь возможностей, Олега – если получится, с этих пассажиров можно срубить столько, что триста на рыло мелочью покажутся!

Глаза Степы горели энтузиазмом. В душе Олега, правда, отражения он не нашел – все его мысли заполняла черная тоска. Но парень, надо отдать ему должное, не показывал своих чувств и сосредоточился на деле.

– Ты их знаешь?

– Да, я одного из них уже водил два раза. Но без особых изысков – только у нас, в Восточном. Он распробовал, так что сегодня они заряжены по полной, а с деньгами у них полный порядок.

– Нас только трое?

– Этого мало?

– Я для информации.

– У тебя отец дежурит сегодня?

– Нет.

– А как-то он может…

– Степа, нет. Не может.

Вышло резковато.

– Окай, окай, май ангри гай. – Степа внимательно посмотрел на Олега, но спрашивать ничего не стал. – Ладно, через Мустафу пробьем – зафиналить их по-любому надо бы.

«Зафиналить» – означало после расставания и расплаты подогнать возможность подзаработать и полиции, когда туристы провоцировались на мелкое правонарушение и расставались с немалой суммой денег в обмен на отказ от составления протокола.

Олег на ремарку Степана кивнул, отвернувшись, стараясь выглядеть невозмутимо. Напарник на его состояние внимания больше не обращал, копаясь в Сети и решая задачу по поиску сговорчивых патрульных, готовых прибыть на запах денег ближе к утру.

– Степ, зачем тебе все это? – Мысли старающегося отвлечься Олега забрели в самом неожиданном направлении.

– Не понял…

Олег знал, что Степан стараниями отца поступил аж в императорскую гимназию в Петербурге, но после второго курса приехал в Волынский протекторат – место, где родился, как волонтер Красного Креста. Здесь и остался, обитая на территории уже почти два года.

– У тебя бабушка в Екатеринодаре, отец в киевской администрации, мать с отчимом в Швейцарии. Мог бы давным-давно уже уехать отсюда и жить как человек. Зачем ты здесь?

– Сын-червяк спрашивает отца: «Пап, ты в яблоках жил? – Жил. – И как там? – Прекрасно. – А в апельсинах? – Вообще рай! – Пап, а чего мы сейчас в дерьме живем? – Есть такое слово, сынок, – Родина, – быстро проговорил Степа анекдот и коротко заржал.

Олег даже не улыбнулся, Степа, глядя на него, тоже перестал смеяться.

– Окай, окай. А ты думаешь, почему тебя отец еще отсюда не отправил?

– Кому я нужен в Европе?

– Россия тебя чем не устраивает?

– У отца там не все ладно, ты же знаешь.

– Олега, друг. Ты же не тупой, честно. Я правда не считаю чужие бабки, но, между прочим, отец вкладывает в тебя каждый год столько денег, что за глаза хватило бы состряпать целую грядку родственников, даже московских, и пойти по программе возвращения соотечественников; ты не думал об этом?

«Вкладывал», – мелькнула с горечью мысль. Но, несмотря на тоску утраты, Олег встрепенулся – об этом он как-то не думал. Действительно, кроме оплаты образования в центре подготовки, на которое парень худо-бедно зарабатывал сам в вирте, все свои заработки отец вкладывал в дополнительное образование сына. И сумма ежемесячно получалась более чем серьезная. Конечно, на зарплату простого патрульного подобного обеспечить он бы не смог, но его официальный оклад не шел ни в какое сравнение с неофициальными подработками. Без которых оплачивать полное образование Олега возможности никакой бы не было.