Текст книги "Черное золото"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ну-ну. – Мустафов слушал гостя с большим вниманием.

– Так вот, уровень жизни в Норвегии не идет ни в какое сравнение со странами, обеспеченными природой, так сказать, под завязку. То, что мы когда-то все вместе строили – коммунизм, – у них уже существует. Да что говорить, в соседних Швеции, Финляндии – то же самое. Так что у людей есть все.

– Что ты говоришь! Нет, надо бы как-нибудь туда выбраться, – поцокал языком Мустафов. – Ну а как там девочки?

Его собеседник ухмыльнулся.

– Всякие есть, выбор, так сказать, неограниченный. Но в Амстердаме лучше. На любой вкус, цвет и размер. Со всего мира такие съезжаются – закачаешься!

– Ах-ах, это интересно. – Мустафов закрутился в кресле.

Затем его собеседник подробно рассказал о рыбной бирже в Осло.

Мустафов внимал каждому слову. В Европе он не бывал дальше белорусского Витебска, куда ездил на фестиваль «Славянский базар». Мустафов, падкий до женского пола, вынес из столицы фестиваля массу новых впечатлений. Длинноногие витебские красавицы долго не давали заснуть бывшему министру рыбного хозяйства. Он вдруг вспомнил голубоглазую Станиславу, которую хотел увезти с собой на берега Каспия. Ах, какая была дивчина! По жизни Рафику Мустафовичу всегда хотелось экзотики, чего-нибудь эдакого… Рассказы любителя коньяка «Апшерон» навевали романтическое настроение. Но пора было возвращаться к сути дела.

– Ты говоришь, устранить русских с рынка черной икры – плевое дело, – произнес Мустафов, поигрывая рюмкой в большой волосатой руке.

– Да!

Разговор начинался явно интересный. Но собеседник замолк, и хозяин домика нахмурился нетерпеливо:

– Ты говори, чужих ушей здесь нет.

Гость оглянулся и с аппетитом принялся за отложенный осетровый шашлык. Выдержав паузу, он наконец заговорил.

– Осетровые нерестятся или так, как у тебя, – он показал шашлыком на водоем, – или в низовьях Волги. И только в пресной воде.

– Ну, мне это все можно не говорить, я сам кому хочешь лекцию по разведению осетровых в неволе прочитаю, – слегка раздраженно произнес Рафик Мустафович. – Я все прекрасно знаю, но что из этого следует? – Мустафов тяжело облокотился на столик, глядя на гостя в упор.

Тот наклонился к хозяину и тихо проговорил:

– Ты послушай меня внимательно, Рафик. Главный конкурент на рынке – Россия, так?

– Так, – подтвердил, моргая осоловевшими глазами, рыбный магнат.

– Естественно, церемониться с русскими нечего. Проблему нужно решать кардинальными средствами. Все очень просто. Если всыпать кое-какую бурду в низовья Волги, тогда накроются сами места нереста. Понимаешь, о чем я говорю?

– Ну-ну, продолжай, дорогой. – Мустафов замер и внимательно слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Мозг, уже здорово одурманенный коньяком, подчинялся с трудом. Но саму суть идеи Мустафов ухватил.

Собеседник продолжал:

– Для русских это будет большая беда, да что беда – крах. На несколько лет они вообще будут вынуждены уйти с рынка.

Чем больше думал обо всем этом Мустафов, попивая коньяк, тем больше нравилась ему идея. Он вытер потное лицо и хрипло спросил:

– Хорошо, как ты это собираешься сделать?

– Мне надо будет слетать в Иран. – Собеседник обернулся, и стало видно его лицо. Кожа на лице была гладкая, без единой морщины, словно у ребенка. Страшноватый был ребенок! Лицо его скорее напоминало маску.

Слово «Иран» подействовало на Мустафова магически.

– Думаю, идея им понравится, – сказал он. – Попробуй с ними договориться, они тебя ценят больше, чем меня. И вот еще что. – Мустафов скрылся в домике и вернулся через некоторое время с несколькими зелеными купюрами в руке. – Это тебе на дорогу.

– Ты балуешь меня, Рафик…

– Скажу больше, – прищурил глаза Мустафов, – если дело выгорит, получишь пять процентов от продаж.

– Что? – Собеседник вскочил. – Ты решил сделать меня миллионером?

Мустафов шутливо погрозил пальцем:

– Здесь нет чужих ушей, и при свидетелях я откажусь от знакомства с тобой. Если ты засыплешься, я тоже умою руки.

* * *

Напряженный трудовой день близился к концу, утомленный вечер опускался на Москву. Трофим Иванович Сивоконь подождал, пока красавица Лида не заглянет к нему – она делала так в конце каждого рабочего дня.

– Ну все, Трофим Иванович? Разрешите идти? – Девушка улыбнулась.

Секретарша не была военнообязанной, и после уставного обращения на губах ее появилась неловкая улыбка.

– Ступай, Лидочка, – скомандовал добродушно Сивоконь. – Завтра не опаздывай. Поменьше перед зеркалом крутись.

Девушка улыбнулась начальнику и танцующей походкой направилась к двери. Когда за секретаршей закрылась дверь, Трофим Иванович вышел в приемную, запер изнутри дверь, оставил ключ в скважине и вернулся в кабинет. Он расположился в кресле и, поглядывая на вечернюю Москву, достал трубку мобильного телефона. Вздохнул и набрал номер.

Он звонил в Астрахань.

– Ну что, Василий, придумала твоя золотая голова что-нибудь? – проговорил генерал вкрадчиво.

Теперь контр-адмирал Ставрогин отвечал совсем другим тоном. Сложил в уме два и два.

– Ты вообще отдаешь себе отчет, Трофим, что разговор наш ведется открытым текстом? – раздраженно бросил Ставрогин.

– Какой отчет, Вася, – устало бросил генерал. – Остаться бы в живых. Я же говорил тебе, нас вряд ли слушают. Ты отвечай быстро, и без глупостей, по существу.

В трубке после паузы вновь послышался неприятный, скрипучий голос контр-адмирала.

– Одно дельце у меня тут, кажется, наклевывается, – признался Ставрогин. – Но от тебя тоже кое-что потребуется.

– Что для тебя сделать? – спросил Трофим Иванович. – Отец родной! Вася, ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах!

– Нужен звонок одному твоему знакомому.

Генерал Сивоконь приободрился.

– Один звонок – и делов-то? Я знаю, Вася, ты человек честный, вдумчивый… Сформулируй, чтобы я понял… Куда хоть звонок-то? В Баку? Уже интересно!

Настроение Трофима Ивановича поднималось, как на дрожжах. Сивоконь вскочил, принялся ходить по кабинету, вышел в приемную, вернулся. И когда генерал нажал на кнопку, прекращая телефонный разговор, у него был четкий план, что делать дальше.

* * *

Рафик Мустафов, когда остался один, всерьез задумался. Недавнее предложение, исходившее от собеседника с неподвижным лицом, представлялось весьма любопытным, но уж очень, как это сказать, трудоемким. Без посторонней помощи это дело, по мнению Мустафова, никак нельзя было провернуть.

Рафик Мустафович вздохнул, взял с полки старую записную книжку, которая от времени стала толще – бумага поистрепалась, измочалилась, – и опустился в кресло. Он принялся перелистывать блокнот, отыскивая телефонный номер. Нужен был человек, с которым можно было поговорить всерьез и, самое главное, который мог бы помочь в задуманном.

Раздался телефонный звонок. Рафик Мустафович лениво снял трубку.

– Алло, – произнес он.

В следующую минуту лицо его просветлело – чудесным образом звонил именно тот, кто был нужен. Причем телефонный собеседник начал говорить такие вещи, что у Рафика Мустафовича захватило дух.

– Рафик, я чуть с ума не сошел, когда узнал, что меня просят позвонить тебе, – захлебывался в трубке далекий голос из Москвы. – Вспомни прежние времена, прежние праздники. Как мы кутили-то, а?

Рафик Мустафович вспомнил генерала Сивоконя, у которого всегда так блестели глаза. Генерал Сивоконь приезжал в Баку в составе военной делегации, когда только прекратил свое существование Советский Союз. Рафик Мустафов был тогда министром рыбной промышленности.

Делегация прибыла в рамках подготовки соглашения о дружбе, экономических связях и взаимной военной помощи между Россией и Азербайджаном. После официальной части визита был банкет, Мустафов запомнил, как Трофим Иванович Сивоконь внимательно выслушал фразу министра о том, что ему нравится хрусталь, а потом в Баку пришла посылка – Сивоконь прислал хрустальную люстру из Москвы. Рафик Мустафович умилился. Правда, люстру вешать не стал, но генерала запомнил.

Позже Сивоконь порывался приехать в Баку на отдых – ему понравился «город на камнях», – но так и не собрался.

Сейчас суть звонка сводилась к тому, что генералу нужна была помощь. И помощь немалая.

– Влез куда-то, а, Трофимчик?

– Не то слово, влип в историю десять лет назад. – Трофим Иванович коротко рассказал, как было дело.

– Плохо, Трофим, – сказал Мустафов. – Как выходить из положения будешь?

– Вот, по друзьям звоню.

– В таком деле друзья тебе – не друзья, Трофимчик, – сказал Рафик Мустафович. – Здесь трезвый экономический расчет нужен.

– Примени этот расчет, – не унимался генерал. – Затем и звоню: послушай, у меня есть знакомый в Астрахани, просит свести тебя с ним. Он наслышан о тебе, говорит, если вы познакомитесь при моей помощи, конечно, то ваше знакомство можно будет использовать ко взаимной пользе.

– Что? – спросил Мустафов. – Он так и сказал – ко взаимной пользе?

– Так и сказал, – подтвердил Сивоконь. – Он имеет в виду, что ты теперь успешно занимаешься икрой.

– Это хорошо, – довольно хмыкнул Рафик Мустафович. – Ты веришь этому своему знакомому?

– Верю, – сказал Сивоконь. – Еще как верю.

– Тогда вот тебе мой расчет, Трофим. Услуга за услугу. Ты тоже должен кое-что для меня сделать.

– Рафик, ради бога… – вскричал Трофим Иванович.

– Всего, Трофимчик, по телефону не расскажешь.

– Ты подумай, – волнуясь, произнес генерал Сивоконь. – Ты тоже получишь долю, мой знакомый – толковый парень. Знает в Астрахани все ходы и выходы. Ты – в своей стране. Вас бы связать как-то.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Рафик Мустафович. – Ты перезвонишь?

– Разумеется, – ответил генерал Сивоконь и отключился.

Положил трубку и Рафик Мустафович. В большом волнении он долго ходил по комнате, выглядывал в окна. И ловил себя на мысли, что не доверяет телефонному собеседнику. Ни на грамм! А почему? Плохи дела у того генерала, который звонит первым и предлагает свои услуги.

Пока нужно выдержать паузу, решил Мустафов. Еще неизвестно, кто такой Сивоконь сегодня. И неизвестно, стоит ли доверять астраханскому знакомому, которого так усиленно сватал Трофим.

Глава 5

Иранский городок Пехлеви, расположенный на побережье Каспия, изнывал от жары. Послеполуденное солнце висело раскаленным шаром, который, казалось, хотел нагреть до температуры кипения даже море. На рынке кричала, шумела огромная толпа, люди торговались из-за каждого динара – так называется мелкая монета Ирана. Вокруг располагались бескрайние поля глинобитных строений, в которых жило практически все население городка. Глядя на панораму города издали, можно было подумать, что почти ничего не изменилось в его облике еще с походов Александра Македонского. Чуть в стороне возвышалось несколько зданий современной архитектуры, которые смотрелись весьма необычно среди всего этого средневековья. На четвертом этаже одного из этих зданий, несмотря на плотно закрытые окна, было прохладно. У стола, на котором дымились две чашечки кофе, беседовали двое. Одним из собеседников был представительный мужчина, которому можно было дать лет шестьдесят – шестьдесят пять. Выглядел он безукоризненно. Дорогой костюм цвета кофе с молоком, вычищенные до блеска туфли, седая аккуратная борода ложилась на воротник. Когда на старика попадал поток воздуха из кондиционера на потолке, он блаженно жмурил глаза.

Стариком был генерал Адиб аль Саади – один из руководителей спецслужб Исламской Республики Иран, специально прилетевший в Пехлеви из Тегерана ради встречи с мужчиной, лицо которого было лишено мимики.

– Ваш план, конечно же, интересен, – негромким голосом произнес генерал Саади. Поток холодного воздуха из кондиционера вновь достиг его, и старик подставил ему покрытое морщинами лицо. – Но давайте конкретней, – сказал он, вновь концентрируясь. – Если учесть предполагаемую полную секретность вашего плана, мне он представляется трудоемким. Что вы скажете на этот счет?

Его собеседник, выдерживая паузу, взял чашечку, сделал маленький глоток и причмокнул губами. Конечно же, он был подготовлен к разговору и знал ответ.

– Как деловой человек, я не люблю беспочвенных фантазий и оперирую только фактами. По ходу моей работы я получаю немало информации. В том числе я знаю, что Иран приобрел в России военный тральщик, – осторожно начал он. – Мне даже известно, как его назвали – «Память мучеников джихада». Позвольте также напомнить, что именно я два года назад помог вашей стране раздобыть промышленную документацию по торпеде «Шквал», в результате чего Иран смог изготовить собственную торпеду-ракету…

– Мы все это помним, – прервал старик. – Потому и обеспечили вас новыми документами, оплатили пластическую хирургию… Кроме того, мы позаботились о том, чтобы нейтрализовать людей, причастных к вашей операции…

– Что? – Собеседник поднял брови. – Простите… Я вас правильно понял?

– Ну что вы, нет! – Губы старика растянулись в улыбке. – Если вы восприняли мои слова как угрозу, то напрасно… Конечно, с заданием такого уровня, как добыча чертежей торпеды, один человек не справится… Рядом с вами работали другие люди, и они сейчас… – генерал Саади сделал многозначительную паузу, – гм, я повторю – нейтрализованы, чтобы вы не подумали, будто они ликвидированы. Нет, с ними все в порядке, просто они не работают больше. Гм… Мы работаем с вами! Так что не стоит утверждать, будто наша страна вас не ценит. По-моему, вам грех жаловаться…

– Но вы послали меня к этому ублюдку Мустафову!

– А что происходит? – насторожился генерал Саади. – У вас сложились с Мустафовым плохие отношения?

– И это в благодарность за то, что я для вас сделал, – вырвалось у мужчины. Он нервно теребил салфетку, постепенно превращая ее в рваный комок бумаги. – А я просил оставить при вас…

Старик чуть пошевелился.

– Мне казалось, что место мы подобрали для вас неплохое.

– Да, место хорошее, но мне ближе Иран, – проворчал мужчина с неподвижным лицом. – Азербайджан мало отличается от России.

– А вы работайте, дорогой мой, – улыбнулся старик. – И со временем все придет. Иран не за горами.

– А он передавал вам, как я работаю? – воскликнул мужчина. – Я тружусь как вол, а что имею?.. Через меня и Юсупова к вам ежемесячно поступают деньги.

При упоминании об этом старик побледнел.

Дело было вот в чем. Иранские спецслужбы делились с Мустафовым ценной информацией относительно российской, иранской и азербайджанской торговли черной икрой. Естественно, в благодарность за эту полезную информацию Мустафов каждый месяц передавал генералу Саади определенную сумму наличными, и делалось это через мужчину со странно неподвижным лицом и через дипломата Юсупова, который возил эти деньги из Баку в Тегеран. Таким образом, через руки собеседника Саади проходили большие суммы, но он сидел на окладе у Мустафова. Находясь при таких деньгах, из которых ему ничего не перепадало, этот человек раздражался все больше.

– Довольно преамбул, – нетерпеливо бросил старик. – Переходим к делу. Что вы предлагаете?

– Ну что ж, о деле. У нас мало времени, и потому буду говорить открытым текстом, – произнес мужчина взволнованно. – Я думаю, вам известно, что в Поволжье находится огромное количество оставшихся еще со времен СССР складов химического оружия. Вспомните хотя бы Чапаевск.

Старик кивнул, он был в курсе.

– Подобные вещи находились на вооружении Каспийской флотилии, пока не был заключен договор о неприменении химического оружия, – продолжал гость. – Эти проклятые натовцы через свои подставные «международные фонды» давали огромные деньги на утилизацию. Естественно, им было очень выгодно вывести Россию из ряда международных лидеров. Русские брали деньги, но вот тут все проходило уже совсем не так гладко, как предусматривалось подписанными договорами. Эти денежки – и немалые – не всегда использовали по назначению. Солидная их часть оседала в карманах причастных к этому делу. Особенно если к деньгам имели отношение такие люди, как наш общий знакомый Ставрогин.

При упоминании о контр-адмирале Ставрогине пожилой иранец кивнул и спрятал улыбку. Он отлично знал этого старого идиота, в прежние времена не раз бывавшего в Тегеране в составе военных российских делегаций, а однажды приехавшего на отдых с семьей. Оставив семью в гостинице, Ставрогин явился к генералу Саади в офис, где заявил, что желает «молодую красавицу». Саади, занимавшийся разведкой, был строгих моральных правил, но русского гостя надо было ублажить. Саади вызвал секретаря и дал ему деликатное поручение.

Тот нашел проститутку, владевшую русским языком, – девушка оказалась иммигранткой из Таджикистана, – уговорил ее, сунув деньги, и девушка провела со Ставрогиным ночь. Ставрогин рассказал семье байку, что ему показывали ночные учения. Самое смешное, что жена поверила в эту чушь. А таджикская проститутка, когда ее пригласили к генералу, поведала, что адмирал заставлял ее до утра рассказывать сказки из «Тысячи и одной ночи». Саади, хоть и был человеком довольно суровым, хохотал от всей души.

Человек с неподвижным лицом продолжал:

– Если у таких, как Ставрогин, руки даже и доходят до уничтожения отравляющих веществ, их, утилизированные ОВ, тоже надо куда-то сливать. Иран может приобрести продукт утилизации химического оружия. У вас есть свой могильник.

– У нас есть и свои отходы! – строгим голосом произнес Саади. – Зачем нам связываться с российскими?

Мужчина мысленно послал собеседника к черту. Он знал, что иранцам все равно, они и так прятали где-то ядерные отходы со своего реактора, и даже МАГАТЭ, организация, являвшаяся защитником использования атомных электростанций во всем мире, не могла посмотреть на иранский могильник.

– Хорошо, прошу простить меня, – взволнованно произнес мужчина. – Я не о том. Все, о чем я говорю, надо оформить только на бумаге.

– Суть, дорогой мой, суть!

– Идея такая: допустим, Иран принимает у России отходы утилизации химического оружия. В обмен на строительство тральщика «Память мучеников джихада» Иран может сделать жест доброй воли? Почему бы и нет? Далее иранская сторона посылает свой сухогруз для вывоза российских отходов.

– Дальше!

– А вот дальше начинается самое интересное. На его борту нужно из Ирана тайно доставить торпеду. Исполнение этой операции я беру на себя.

– Вы справитесь? – Саади пронзительно взглянул на него своими темными, на удивление живыми глазами.

– Не забывайте, в прошлом я – опытный боевой пловец!

Генерал Саади побарабанил по столу длинными худыми пальцами. Предложение, без сомнения, было дельным. Вот только как осуществить запуск торпеды?

– Я прекрасно помню ваше прошлое. Что дальше?

Мужчина чуть заметно улыбнулся. Затем не спеша достал из внутреннего кармана сложенную в несколько раз газету, развернул ее. Это была «Каспийская правда». Он передал ее иранцу. Тот, найдя обведенную жирной красной полосой заметку, прочитал:

«Наш астраханский корреспондент передает. Каспийская флотилия готовится к крупномасштабным военно-морским учениям. На планируемых учениях, согласно распоряжению Президента России, будет осуществляться отработка самых различных задач: от борьбы с терроризмом до осуществления совместных спасательных операций на море. При этом ни один военный не связывает предстоящие учения с демонстрацией силы в споре о разделе Каспийского моря».

– Очень интересно, – улыбнулся старик Саади и отбросил газету. – Приплели даже спор о разделе Каспийского моря. Но какое отношение все это имеет к нам?

– Самое прямое. Каспийская флотилия проводит у себя учения с боевыми стрельбами торпедой «Шквал», – объяснил мужчина. – Точно такая же торпеда недавно появилась у Ирана. И если такая торпеда каким-то образом попадет в иранский сухогруз, под завязку набитый продуктами утилизации отравляющих веществ, сопровождаемый иранским тральщиком, дельта Волги будет отравлена. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Седобородый генерал внезапно оживился. Ситуация была очень необычной и вместе с тем донельзя простой. Здесь было над чем подумать. Его сегодняшний собеседник предложил действительно оригинальный план.

Иранцы должны были оформить все документы через коррумпированного контр-адмирала Ставрогина, который, по информации, в прошлом проворачивал подобные «левые» сделки. В Министерстве обороны тоже должны были обрадоваться, особенно, если кое-кому дать на лапу. Затем сухогруз, сопровождаемый иранским тральщиком, будет «по ошибке» торпедирован в дельте Волги.

Старик поднялся и, обдумывая все вышесказанное, прошелся по комнате. Приоткрыл жалюзи, постоял у окна, затем снова закрыл их. Мужчина с неподвижным лицом все это время молча наблюдал за ним.

Наконец старик, негромко щелкнув пальцами, уселся на прежнее место.

– Я уже все продумал, вплоть до самых мелких деталей, – голос мужчины повысился. – Как вы сами понимаете, подобного опыта за мою жизнь я накопил предостаточно. В чем прелесть данных торпед, кроме их боевых качеств, – это удобство в эксплуатации. И русский «Шквал», и вашу торпеду можно запускать хоть с берега. В случае чего – никаких следов запуска! Пусковая установка просто сгорит. Для всех это будет ошибочный запуск торпеды во время учений. Так что все, как говорят у нас, будет шито-крыто.

– Да, да, – старик погладил свою роскошную бороду. Неожиданный звонок ненадолго отвлек его внимание. – Прошу меня извинить, это ненадолго. – И он вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.

Оставшись один, его собеседник рассматривал обстановку комнаты. Однако кабинет, выбранный, видимо, не случайно для их встречи, никакими особыми приметами и деталями интерьера не обладал. Столик, два кресла, кондиционер, высокий и узкий шкаф в углу да жалюзи, плотно отгораживающие от палящих солнечных лучей. На стене висел портрет иранского президента с улыбающейся девочкой на руках. Мужчина ухмыльнулся. Манера у всех была одна: Сталин, Гитлер, Мао.

Двери почти бесшумно открылись, и седобородый старик, пряча мобильный телефон в карман, снова занял свое место.

– Да, прошу, продолжайте.

Его собеседник вновь заговорил:

– Последствия в этом случае будут огромны. Я считаю, что их просто невозможно преувеличить. Ситуация превратится в снежный ком, который будет увеличиваться и давить именно на Россию. Русским придется отдуваться не только за потопление иранского судна и загрязнение реки, но и платить страховки, неустойки и прочее, – глаза мужчины горели. – Про международный скандал я вообще молчу. Вы подумайте, как выгодно все это Ирану, ведь Москва нейтрализуется и в ядерной программе Тегерана. России будет страшно неудобно давить на Иран в свете произошедшего. Таким образом, выгоды для Ирана очевидные!

Мужчина закончил свою вдохновенную речь и вздохнул. Выжидательно глядя на старика, он последним глотком допил свой кофе и, звякнув чашкой, поставил ее на квадратное блюдце. Старик, о чем-то думая, рассматривал свои аккуратно подстриженные холеные ногти. Некоторое время в кабинете царила тишина. Затем старик встал и произнес:

– Хорошо, я внимательно выслушал вас. Вы можете идти. Я подумаю, что можно сделать с вашим предложением.

* * *

Голубая красавица Волга текла по русской равнине и, распадаясь на десятки и даже сотни рукавов, которые образовывали разветвленную дельту, впадала в Каспийское море. В дельте Волги был распространен туристический бизнес. Несмотря на то что экологическая ситуация на Волге была очень непростая, здесь по-прежнему водилось множество рыбы. Здесь же, в низовьях, были главные места нереста осетровых. Казалось, сама природа создала здесь рай для многоголосого птичьего царства… Дальше начинался Каспий.

В ночи низовья Волги дышали спокойствием. Небо было усыпано звездами так, что походило на огромный восточный ковер, раскинутый над землей. Тихо плескалась вода. Казалось, что все живое, кроме цикад, которые пронзительно звенели, давно спало. Иногда, впрочем, с тихим свистом проносились какие-то тени, невидимые в ночи. То ли птицы, то ли летучие мыши выходили на охоту. Да под легким ветром шелестели прибрежные кусты.

Тральщик, замаскированный под исследовательское судно, притаился в бухточке, он стоял на якоре. На корабле тоже не было видно огней.

Где-то вдалеке раздался стук двигателя. Несколько мгновений спустя из-за излучины показался небольшой дюралевый катер. На катере виднелись две фигуры. Катер протарахтел мимо тральщика, не останавливаясь. Когда он скрылся за мыском, один человек из двух в катере поднялся. Стало видно, что на человеке гидрокостюм и акваланг, отливавшие матовым блеском в свете луны. Человек хлопнул своего соседа по плечу, что-то проговорив ему в ухо, закрыл маской лицо и перевалился через борт. Короткий всплеск, и круги разошлись во все стороны, скрывая аквалангиста. Катер последовал дальше, но через некоторое время мотор его замолчал, и человек, оставшийся в катере, выбросил якорь. Катер, покачиваясь, замер неподалеку от берега.

Очутившись под водой, аквалангист опустился на приличную глубину. Через несколько мгновений под водой вспыхнул огонек фонаря. Здесь Волга оказалась совсем не такой привлекательной. Сильно загрязненные низовья давали о себе знать: луч спецназовского фонаря «ХИС» – «химический источник света» – пробивался через грязь, мусор, нефтяную взвесь. Шаря по дну, он то и дело выхватывал железные обломки, ржавые остовы каких-то конструкций и покрывавший все это толстый слой грязного ила. Несмотря на весь этот кавардак, видно было, что аквалангист прекрасно ориентируется. «ХИС» позволил аквалангисту подплыть к тральщику без потерь времени. Аквалангист, очутившись под днищем корабля, осмотрелся, обшаривая мутную воду лучом фонаря. Вокруг было спокойно. Он выудил мину из специального гнезда на поясе, грамотно установил на днище тральщика и развернулся, готовый скрыться. Работа была выполнена.

Уверенно работая ластами, подводный диверсант двинулся назад. Однако через несколько метров его ждала невидимая преграда. Совершенно неожиданно для себя он на полном ходу ткнулся в сеть, которая была кем-то предусмотрительно расставлена. Несколько резких движений – и он запутался в этой сети, тонкой, но удивительно прочной. Несмотря на всю неожиданность ситуации, было понятно, что такие случаи аквалангисту не в новинку. Быстро сориентировавшись, он вырвал из специального кармашка на рукаве боевой нож. И стал, поудобнее приладившись, резать сеть, которая, однако, слабо поддавалась острой стали.

Луч фонаря метался под водой, выписывая странные фигуры.

Вдруг из мутной темноты появился второй аквалангист. Боевой пловец, пока незамеченный, со спины подплыл к диверсанту. Неуловимым движением руки он выбил нож из рук жертвы сети. Нож, блеснув серебряной рыбкой, отправился на дно. Запутавшийся аквалангист попытался сопротивляться, но сеть с каждым движением все больше и больше сковывала его. К тому же нападавший умело и со знанием дела пережал шланг акваланга, закрывая доступ кислороду. Другой рукой он выбил «ХИС» из рук слабеющего противника. Фонарь, покачиваясь, стал опускаться в речной ил. Пловец – защитник тральщика развернул диверсанта, который перестал сопротивляться, и направился к поверхности.

На поверхности воды покачивался дюралевый катер – тот самый, с которого диверсант произвел погружение. Был виден неподвижный силуэт человека.

К теряющейся в темноте лодке на полной скорости направился боевой катер ВМФ РФ на воздушной подушке. Он появился так неожиданно, что человек в дюралевом суденышке практически ничего не успел предпринять. Вспыхнули огни – пара мощных прожекторов осветила катер, в их свете стали видны автоматчики, взявшие катер на прицел. Сидевший в катере вскочил.

И тут из-под воды появилась голова в маске, боевой пловец подтянул диверсанта к катеру, зацепил шлеей акваланга за якорную лапу. И тут же, не поднимая маски, наставил на водителя катера пистолет для подводной стрельбы.

* * *

Несмотря на все ночные красоты, утром Волга была еще красивее. Перед наступлением дневной жары все, казалось, дышало спокойствием. И деревья на берегу, и одинокая лодка вдали, и сама река, лениво качавшая на своих волнах корабль.

На борту тральщика собрались действующие лица ночных учений. В такую приятную погоду в тесной кают-компании сидеть не хотелось, и потому расположились на кормовых банках – так назывались скамьи, которые располагались на корме тральщика.

Между банками, в центре пятачка палубы, был установлен стул, специально принесенный с десантного катера на воздушной подушке. На стуле восседал контр-адмирал Василий Митрофанович Ставрогин.

Сергей Павлов с любопытством рассматривал этого человека. О Ставрогине ходили слухи, что у него не все дома. Пока что контр-адмирал производил впечатление нормального, разве что потратил лишние полчаса на занудный пересказ происшедшего ночью, как будто каждый из присутствующих сам не знал, что и как было.

С одной стороны рядом со Ставрогиным сидел командир тральщика капитан третьего ранга Истомин, с другой – щурился на солнце иранец Али аль Хусейн Хошейни. В зубах иранца дымилась сигара. Иранец, пожалуй, один чувствовал здесь себя расслабленно. Остальные сидели, напрягшись, и выглядели как перед расстрелом.

Адмирал снял фуражку и вытер лысину широкой ладонью.

– Итак, товарищи, – завершил рассказ Ставрогин, – в общем и целом я могу констатировать, что ночные учения мне понравились не полностью.

Полундра думал о том, был ли этот старикашка таким же занудой в Военно-морской академии, где учился вместе с адмиралом Сорокиным.

– Вот вы, старший лейтенант, – контр-адмирал строго посмотрел на Полундру. – Как ваша фамилия?

– Павлов…

– Павлов? Позвольте, не тот ли…

– Видимо, тот, – вздохнул Сергей.

– Почему отвечаете не по уставу? – вдруг взвизгнул Ставрогин. – Встать, старший лейтенант Павлов!

Полундра вскочил, вытянулся во весь недюжинный рост, ошалело хлопая глазами. Уж очень был неожиданный переход. Он нащупал рукой пилотку, надел на голову, торопливо поправил, отдал честь по всей форме:

– Старший лейтенант Сергей Павлов, подразделение боевых пловцов…

– Вы, старший лейтенант Павлов, на Северном флоте служите? – перебил старик.

– Так точно! – выпалил Полундра.

– Под началом адмирала Сорокина?

– Так точно! – выкатив глаза, продолжал Сергей. – Под началом гвардии адмирала Петра Николаевича Сорокина. От него взысканий не имею. Кстати, он просил передать вам привет…

– Это ничего не меняет, – посмотрев по сторонам, продолжил старик. – Вы прославились парой громких дел, в достоверность которых я, признаться, не верю, и думаете, теперь вам все позволено? Нетушки! – Старик помахал худым и кривым пальцем перед носом Полундры. – Вот сейчас… Цель учений состояла не только в обнаружении слабых мест в системе обороны тральщика, цель учений состояла также в том, чтобы сохранить материальную и боевую части, а также снаряжение боевого пловца. Вы, старший лейтенант, не забыли, что такое материальная и боевая часть?