Текст книги "Логово беса"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Но Беркут не погиб. Его, истощенного и умирающего, река вынесла на один из берегов. Он был в сознании и чувствовал, как чьи-то руки подняли его и понесли. Он помнил, как его внесли в какое-то теплое помещение и положили на что-то мягкое, похожее на шкуру животного.

– Не выживет, Люцифер, – слышал Беркут чьи-то голоса.

Тогда же он впервые услышал это имя и не знал, что с того момента его жизнь полностью будет зависеть от этого человека.

– Выживет. Такие, как он, выживают всем назло.

Голос звучал уверенно и спокойно, и Беркут как-то сразу же поверил ему. Настолько говоривший сам был убежден в своей правоте, что убедил умирающего. С этого момента в болезни Беркута начался перелом, и он пошел на поправку.

Беркут действительно выжил, встал на ноги. Причем раны, казавшиеся смертельными, неожиданно зажили на нем, что называется, как на собаке. Теперь он уже мог осмотреться и здраво оценить обстановку, определить, где и среди кого находится.

Честно говоря, Беркут был несколько озадачен видом того места, где оказался. Увидев людей, сидящих в позе лотоса и медитирующих, он поначалу решил, что попал в какую-нибудь секту вроде кришнаитов, но позже понял, что это не так. Это была какая-то обитель, жители которой изнуряли себя многочасовыми физическими нагрузками в виде тренировок. В свое время Беркут занимался разными единоборствами, поэтому мог различить обычные занятия спортом от профессиональных. Здесь занимались профессионально. Он понял, что здесь обучали чему-то вроде китайского ушу. Главным, как он понял, был невысокий сухощавый кореец. Когда он проходил мимо занимающихся, они подобострастно кланялись ему, согнувшись пополам. Нерадивых кореец награждал ударами тонкой палки, которую всегда носил с собой. Иногда он сам демонстрировал выполнение наиболее сложных упражнений. Беркут, считавший ушу лишь красивыми танцами, должен был признать, что получалось у корейца неплохо.

Постепенно Беркут выздоравливал, приходил в себя, превращаясь в прежнего бойца – сильного, смелого, не боящегося смерти. При этом он наблюдал, как послушники выполняют сложные упражнения, похожие на танцы, и время от времени колотят руками и ногами по деревянным колодам, имитирующим противников. Все это скоро наскучило Беркуту. Он ощутил, что, выбравшись из ловушки, расставленной смертью, испытывает знакомое холодящее чувство, желание вновь бросить вызов Костлявой, помериться восстановленными силами с судьбой. А все то, что происходило вокруг, казалось ему скучным и ненужным.

Но вот однажды он увидел спарринг. Двое в белых кимоно танцевали друг напротив друга, совершая, по мнению Беркута, ненужные движения. Но потом все изменилось. Они сошлись в схватке и стали наносить смертельные хлесткие удары, ставить жесткие блоки. В конце концов один из них упал без сознания, со сломанной рукой и лицом, превращенным в кровавое месиво. Это зрелище заставило Беркута изменить свое отношение к месту, где он находился.

Когда он окончательно поправился, его перевели в другое, похожее на барак, помещение, в котором жили десять человек. С ним никто не пытался заговорить и вступить в контакт. И он не лез ни к кому с откровениями. Беркут также заметил, что между собою обитатели барака тоже не особо общались. Он видел, что над всем здесь царит страх и что эти люди боятся лишний раз распускать языки. Да и сил у них для этого не оставалось после изнурительных тренировок. Они были измучены, на лице и теле были видны следы побоев. По всей видимости, все они попали сюда не по своей воле; но Беркут не был таким дураком, чтобы расспрашивать кого бы то ни было об этом.

В то первое свое утро в бараке он проснулся от сильного тычка в бок. Над его деревянным, прикрытым тонким матрацем ложем стоял коренастый крепыш, похожий на киргиза.

– Вставай! – приказал тот грубо по-русски, но с сильным акцентом. – Ты сегодня работаешь на огороде.

Последовал еще один удар бамбуковой палкой. На этот раз удар пришелся по голени. Киргиз знал болевые точки и делал все со знанием дела.

Беркут поднялся и оглядел пустой барак. А потом послал крепыша туда, куда обычно посылают в таких случаях.

– Не хочешь подчиняться? – удивленно произнес киргиз и замахнулся палкой.

В следующую секунду крепыш отлетел в одну сторону, а палка – в другую. Удивление на лице киргиза сменила злость, и он кинулся на Беркута с кулаками. Тот, недолго думая, ушел от одного удара, потом блокировал другой и затем мощным ударом пробил тугие мышцы пресса крепыша и, перехватив того за туловище, опрокинул на землю. Минуту надсмотрщик пролежал без сознания, потом с трудом отполз от Беркута и бросился из барака, что-то выкрикивая на родном языке.

Через пару минут появился главный – тот самый кореец, которого Беркут видел не раз из окна своего «лазарета» в первые дни своего нахождения здесь, но с которым ему еще ни разу не пришлось столкнуться так близко.

– Почему ты не соблюдаешь правила и не выполняешь приказ? – Кореец выражал полнейшее спокойствие.

– Я не подписывался ни под какими правилами, – так же спокойно ответил Беркут.

– Но мы же спасли тебе жизнь.

– И что теперь? Я стал для вас еще одним солдатиком? – Беркут кивнул в сторону двери, намекая на послушников.

У него было чутье на ситуацию, и он понимал, что именно сейчас выбирает правильную линию поведения. Если они спасли ему жизнь, значит, он им зачем-то нужен.

– Ты лишен чувства благодарности. – Кореец сделал жест рукой, и двое его телохранителей шагнули в сторону Беркута. Тот отступил и принял расслабленную стойку. И не таких видели.

– Но ты лишен и страха… – Щелчком пальцев кореец отозвал телохранителей назад. – Я в тебе не ошибся. Но ты должен признавать силу и подчиняться.

Он шагнул к Беркуту.

– На колени! Быстро! – приказал кореец.

Беркут взревел и кинулся на своего обидчика. Он попытался достать его прямым ударом, но рука протаранила воздух, хотя их разделяло всего ничего. А потом Беркут увидел перед своим носом вымытый до блеска пол барака. Следующим ударом кореец лишил его сознания.

Очнулся бывший беглец в комнате, устеленной коврами.

– Тебе надо кое-что уяснить для себя. Место, куда ты попал, называется обитель Черных ангелов. Я Люцифер, и я здесь главный. Сюда люди приходят по собственному желанию, но уйти отсюда просто так никто не может.

– Я сюда попал не по собственному желанию, так что это не про меня, – огрызнулся Беркут и потер шею, куда пришелся последний удар.

– Согласен. Ты – другое дело. Но я тот избранный, который хочет открыть в человеке все его скрытые возможности организма и показать, на что он способен.

Беркут смотрел на Люцифера и не мог понять – кто он? Фанатик, решивший, что он посланник Дьявола, или человек, мастерски скрывающий под маской истинное лицо и истинную цель?

– Повторяю: я здесь главный. Мне подчиняются все. Ослушника я могу убить или помиловать. Я хочу поговорить с тобой, чтобы понять, достоин ты жизни или нет. И жизнь твоя сейчас висит на волоске.

Беркут поверил ему. Он знал таких людей и встречал их в своей жизни. А еще ему почему-то хотелось верить человеку, который с одного удара смог его, Беркута, лишить сознания. До этого подобное еще никому не удавалось.

Их разговор длился несколько часов. Люцифер умело выстраивал его, опутывая Беркута словами, как паутиной. Невозможно было понять, зачем задается половина вопросов, но, похоже, Люциферу были важны не только ответы на эти вопросы, но и реакция своего собеседника. В конце разговора он сказал:

– Хорошо. У тебя два выхода. Ты можешь уйти и продолжить свою никчемную жизнь, а можешь остаться у нас – и обещаю тебе, что ты не пожалеешь. В тебе есть неплохой потенциал, которым ты еще не научился пользоваться. И этому мы тебя сможем научить. К тому же там, за воротами, тебя ждут твои недавние обидчики, готовые поставить тебя на ножи.

Беркут удивленно посмотрел на Люцифера.

– У меня есть знакомые в городе, и я прекрасно знаю, что с тобой произошло. Думаю, что у тебя просто нет выхода. Если ты решишь остаться здесь, я смогу показать тебе неистовство силы. Ведь именно это тебя по-настоящему привлекает?

– О чем речь? – не понял Беркут.

– О том, чтобы приумножить скрытые в тебе возможности.

– За что такие подарки? – саркастически усмехнулся Беркут.

– Люди, подобные тебе, – большая редкость. Вылепить из такой глины скульптуру – мечта каждого скульптора, – высокопарно объяснил Люцифер.

– Что-то мне с трудом верится в ваши благие намерения, – покачал головой Беркут.

– Тебе решать.

Беркут все же остался.

Так в свои двадцать шесть лет он оказался в обители Черных ангелов и действительно не пожалел об этом – Люцифер сдержал свое обещание. В этой школе обучались люди самых разных национальностей – буряты, монголы, русские, были даже два болгарина. Они добровольно отдавали свои жизни в руки Люцифера, который, как он выражался, лепил из них скульптуры. Здесь никто не интересовался, зачем их обучают различным боевым искусствам и зачем им умение убивать голыми руками.

Порядки в обители были такие же, как и во всех классических школах восточных единоборств. Существовала строгая иерархия: младший ученик, старший ученик, учитель, старший учитель. Обучение сопровождалось тяжелыми физическими испытаниями, издевательствами старших над младшими, избиениями и жестокими спаррингами, которые, как мыслилось, оттачивают характер, приучают человека терпеть боль, делают его крепким как кремень, а также внушают уважение к учителям. Только у Черных ангелов, самой темной и самой жестокой школы, все это было намного жестче – надо было не только преодолеть себя, но и выжить, что удавалось не каждому. Раз в неделю они сжигали один, два, а то и три трупа.

После того как Беркут изувечил поставленного над группой новобранца-ученика, унижать его не осмеливался никто. Глядя на окровавленное тело, Люцифер сказал:

– Неплохо, Беркут, неплохо. – И приказал оставить его в покое.

Беркут прилежно выполнял свои обязанности, участвовал в хозяйственных работах, присматривал за огородом. Как и другие члены общины, работы он никогда не гнушался. Также он тренировался до третьего пота. Характер Беркута не надо было ломать, воля его не нуждалась в закалке. Он с детства обладал теми качествами, которые были необходимы Черному ангелу.

Год тянулся за годом. Беркут даже потерял им счет, оттачивая искусство воина. И наматывал на ус то, что говорил Люцифер.

– Четыре основополагающих принципа воина в классической китайской традиции. Мягкость, естественность, выдержка – это наше. Но четвертый принцип – бездействие – это блажь ленивых мудрецов древности. Сейчас этот принцип не работает. Сила – в действии. Сила человека проявляется в соотношении с силой другого человека. Сила одного возвышается над слабостью других. Люди лишь ступеньки, по которым избранный поднимается к вершинам силы… Единение человека и космоса – главная цель самых мудрых пророков. Но поняли эту настоящую и простую истину и суть только мы, Черные ангелы. Нирвана – это не спокойствие водной глади, а неистовство огня… Каковы правила жизни воина, которым нас учат древние мастера? Непоколебимый дух в основе – кто может спорить с этим? И что дальше? Воздержание от насилия? Истинная добродетель скромности? Но тогда зачем нужна сила? Если ты владеешь мечом, грешно держать его в ножнах!

Тогда Беркут понял: он нашел то, что искал, – постигать мудрость боя и подниматься по ступенькам силы. Не так много времени ему понадобилось, чтобы стать вторым воином после Люцифера.

И вот однажды в их обители появились трое китайцев. Они немного говорили по-русски. Люцифер подозвал к себе Беркута и сказал:

– Ты пойдешь с ними, так надо. Они научат тебя остальному.

В этот же день Беркут и китайцы перешли по тайным контрабандным тропам границу. Так он оказался в монастыре в Китае. Таким образом, волею судьбы сбылась его мечта. Но только жизнь его там отличалась от той, что рисовалась ему темными ночами в бараке за колючей проволокой. К тому же в Китае Беркут пробыл недолго. Потом тем же нелегальным способом он попал в Монголию.

Чего только не приходилось увидеть и испытать Беркуту! Изнурительная жизнь в обители порою казалась отдыхом в санатории. Он видел людей, для которых Люцифер был просто первоклашкой. Видел старцев, всю свою жизнь посвятивших овладению боевым искусством и в девяносто лет ломающих кулаками бетонные плиты. Тогда Беркут в который раз убедился в том, что возможности человека безграничны. И он, несколько лет назад считавший себя умеющим если не все, то почти все, понял, каким слабым мальчишкой был тогда.

Беркут научился еще многому. Он принял участие в нескольких смертельных боях, на которые его вызывали мастера. Бои без правил в Европе – коммерческое предприятие, на деле представляющее собой больше шоу и редко заканчивающееся серьезными увечьями и гибелью спортсменов. Смертельные бои Востока пришли из глубин древности. О них знают немногие, и они являются скорее данью неуемной гордости некоторых мастеров. И всегда подобные бои заканчивались смертью одного из воинов. Беркуту повезло – он остался жив в обоих боях…

А потом была встреча с Люцифером. Их последняя встреча.

– Я всегда знал, что не удержу тебя. Ты пойдешь единственным путем утверждения своей силы. Но придет время, и ты вернешься сюда. И будешь учить мудрости силы других.

– Посмотрим, – пожал плечами Беркут.

Он знал, что пора на волю. Воля манила его. Теперь он чувствовал себя полностью готовым к ней. Он взял все, что хотел. А расплачиваться он не любил. Но Люцифера он уважал и признавал его авторитет, ощущая в нем мощь, схожую со своей.

А дальше Беркута закружила жизнь. Он честно работал на солидных людей, расправляясь с их конкурентами. Но всегда рано или поздно перед его хозяевами возникал вопрос «или – или», когда они понимали, что удержать в своих руках такого человека, как Беркут, им не по силам. И тогда он поступал с ними так же, как когда-то расправлялся с их врагами. Он сопровождал героиновые караваны в Афганистан, работал на мафию в Узбекистане, по заказу московских мафиози отстреливал людей. Беркута не раз приговаривали к смерти воровские сходки, но его руки оказывались длиннее. Он достиг совершенства в науке скрываться и путать следы. Он не стремился к деньгам или власти, а следовал наставлению Люцифера – утверждал свою силу. Он шагал вверх к одной только ему ведомой цели…

Так, может, и продолжалось бы неизвестно сколько времени, если бы его не арестовал Интерпол. Беркут понял, что теперь его не спасет ничто. За ним числилось столько преступлений, что хватило бы на нескольких человек, чтобы посадить их на электрический стул. И тут появился полковник. И с того дня Беркут стал работать наемником…

Терминатор знал всю эту историю, и ему не раз приходилось участвовать с этим человеком в операциях, и всегда он чувствовал, что Беркут так и остается тем необузданным ураганом, которым был раньше.

И, наконец, последним бойцом был мексиканец Анжу, с которым Терминатору уже приходилось однажды вместе работать. Ему вопросов он задавать не стал.

После поставленной полковником задачи Терминатор решил сам разъяснить своим подчиненным некоторые тонкости дела. Он всегда так делал. Это давало бойцам с первых минут понять, кто здесь главный.

– Значит, так. Мы отправляемся на территорию среднеазиатской республики, где в данный момент происходят столкновения мирного населения с властями, а это значит, что простая на первый взгляд операция может обернуться всевозможными неожиданностями, начиная от встречи с противоборствующими сторонами до полного изменения первоначального плана действий. Так что каждому из вас нужно быть готовым к подобному развитию событий.

Тогда еще Терминатор не знал, как он был близок к истине…

* * *

Самолет приземлился в точно назначенное время. Только на аэродроме в отличие от российских спецназовцев наемников встречал огромный «Хаммер» цвета хаки. На его дверях большими буквами было написано, что эта машина принадлежит миротворческой организации, которую знают во всем мире.

Терминатор посмотрел на часы. Человек, купленный полковником, должен был ждать их с контейнером возле НИИ. Вначале было определено другое место, но Терминатор настоял, чтобы встреча состоялась именно возле входа, так как при тех обстоятельствах, которые сложились в последнее время в республике, с контейнером могло случиться все, что угодно. Их автомобиль несся по окраинам города, а попадавшиеся изредка патрульные милицейские машины даже и не думали их останавливать. Выворачивая на улицу, прилегающую к площади, наемники натолкнулись на группу людей, двигающихся в направлении того места, где в данный момент и развивались основные события. Группа примерно из ста человек растянулась по всей улице, загородив дорогу наемникам, и им пришлось сбавить скорость, дожидаясь, когда толпа расступится и даст им дорогу. Впоследствии именно эта задержка на дороге и изменила весь ход операции…

Терминатор, сидевший за рулем «Хаммера», посигналил идущим впереди людям. Толпа остановилась. Последние ряды повернули головы и с некоторым интересом посмотрели на машину.

– Тупые узкоглазые, – еле слышно выругался Терминатор.

После недолгого обсуждения послышались крики на киргизском языке, и толпа постепенно стала расступаться. Прошло еще какое-то время, прежде чем наемники смогли продолжить свой путь. Посмотрев на часы, Терминатор достал телефон и набрал номер сотрудника НИИ по фамилии Глотов, который и должен был передать им контейнер. После недолгого молчания в трубке раздался мужской голос:

– Да, я слушаю. – Наемник сразу понял, что человек на том конце телефонной цепочки заметно нервничает.

– Это Иван Иванович, – ответил Терминатор, сказав придуманный полковником пароль.

– Я вас слушаю. – Терминатор почувствовал, как собеседник напрягся.

– Посылка у вас?

– Да. – Голос Глотова был какой-то прерывистый, из чего Терминатор сделал вывод, что тот, скорее всего, поднимается по лестнице.

Он прекрасно помнил схему здания и знал, что секретная лаборатория уходила на несколько этажей под землю. Следовательно, это могло означать только одно – Глотов был на пути к месту их встречи. Все вроде бы складывалось пока отлично, но Терминатора не покидало предчувствие, что эта на первый взгляд простая операция принесет ему еще немало хлопот. Полковник сказал, что этот контейнер могут забрать русские, но Терминатор ни на минуту не сомневался, что за подобными разработками могли следить еще какие-нибудь спецслужбы Запада или Востока. А может, и те и другие.

– Встречаемся в условленном месте, – проговорил наемник и, выключив телефон, протянул его сидящему рядом Джону.

Тот без лишних вопросов разобрал корпус мобильника и, вытащив сим-карту, выбросил телефон в окно. Сим-карту он вначале сломал пополам, а потом, достав зажигалку, сжег ее дотла. Связь с продажным человеком уже была не нужна, как и сам Глотов, который даже не подозревал, что, позарившись на большие деньги, тем самым подписал себе смертный приговор. Там, где дело касалось секретных разработок, свидетелей никогда не оставляли. Полковник, как и сам Терминатор, прекрасно понимал, что на место Глотова придет какой-нибудь молодой сотрудник, которого, если понадобится, всегда можно будет купить и склонить к сотрудничеству. «У них в России сейчас наступили такие времена, когда за деньги можно получить все, что угодно», – подумал Терминатор. Он еще помнил то время, когда в России были патриоты своей страны, которых нельзя было ни купить, ни воздействовать на них угрозами.

Впереди показалась центральная площадь, на которой творилось что-то непонятное. Две живых волны то сходились, то расходились в разные стороны, оставляя после себя лежащих людей как в гражданской, так и в милицейской форме. Над площадью стелился дым. Манифестанты подожгли несколько автобусов и машин и, пока те еще не успели разгореться, толкали их в сторону здания правительства. Навигатор сообщил Терминатору, что надо свернуть вправо, а потом через пятьдесят метров повернуть налево, но наемник и так помнил, каким путем лучше объехать площадь и попасть к зданию института. Когда до места назначения оставалось несколько метров, Терминатор приказал:

– Всем приготовиться!

Наемники достали короткоствольные автоматы и сняли их с предохранителей. Медленно Терминатор припарковал машину на стоянку, протиснувшись между двумя иномарками.

– Всем включить связь! Я иду за контейнером, вы прикрываете меня из машины. Без моего приказа никому не высовываться. Если все пройдет по плану, мы так же спокойно вернемся назад. Поэтому сейчас вы останетесь здесь и будете следить за обстановкой. О любом подозрительном ее изменении докладывать немедленно.

Открыв дверь, Терминатор спрыгнул с подножки и уверенным шагом направился к стеклянному входу в институт. Наемник знал, что внутри здания будут находиться несколько охранников, но даже не думал об этом. Он свободно мог справиться с десятком таких бойцов, так как прекрасно понимал, какая у них подготовка. Или, проще сказать, никакой.

Глотов должен был встречать у входа, но его там почему-то не оказалось. Терминатор знал, что по времени тот должен уже быть на месте, но чем ближе он подходил к дверям, тем яснее понимал, что предчувствие его не обмануло. Резко потянув на себя дверь, наемник увидел, что не ошибся. Картина, которая предстала перед его глазами, не оставляла сомнений в том, что за несколько минут до его появления здесь произошло настоящее побоище. Охранники поднимались с мозаичного пола, держась за ушибленные части тела. Кучка сотрудников в белых халатах сбилась в углу и со страхом смотрела то на скорчившихся охранников, то на самого Терминатора. Наемник обвел взглядом холл и тут заметил Глотова. Тот забился в противоположный угол помещения и выглядывал из-за турникета. Терминатор подумал было, что здесь побывали манифестанты, но тут же откинул эту мысль. «Что им здесь делать? – подумал наемник. – Они сейчас все сосредоточены на площади. Нет. Похоже, нас просто опередили».

Когда их взгляды с Глотовым встретились, Терминатор увидел в них страх и недоумение. Ничего не говоря, он кивнул в сторону двери и первым вышел на улицу. Теперь в первую очередь надо было выяснить все подробности пропажи контейнера. И их он собирался узнать у этого плюгавенького лысоватого мужичка. «Всегда знал, что работать с дилетантами – последнее дело», – подумал Терминатор, наблюдая через стекло, как к нему направляется Глотов.

Тем временем охранники удалились зализывать раны. Им было уже все равно, что происходило в холле. Видимо, кто-то из них все-таки решил, что на них напали недовольные властью или кто-то из их числа.

– Где контейнер? – тихо спросил Терминатор, беря Глотова за локоть и толкая к машине.

– Все было нормально. Когда вы позвонили, он был у меня, – стал оправдываться плешивый, как прозвал его про себя наемник. – Я уже собирался выходить, как тут появились они.

– Кто они? – Терминатор открыл дверь и глазами показал Анжу, чтобы он подвинулся на сиденье, освобождая место для Глотова.

Увидев в машине вооруженных людей, плешивый запнулся на полуслове и даже дернулся назад, но железная хватка Терминатора не дала ему улизнуть.

– В машине расскажешь, – голосом, не терпящим возражений, приказал наемник, одной рукой оторвав плешивого от земли и вталкивая в салон «Хаммера».

– Ну, чего язык проглотил? Продолжай! – сев на водительское кресло, приказал Терминатор. – Если действительно не виноват, мы тебя отпустим. Еще и денег дадим. Так что не переживай, убивать тебя никто не собирается.

Наемник говорил таким убедительным тоном, что плешивый немного стал успокаиваться и приходить в себя, хотя все равно время от времени косился на автоматы в руках суровых мужчин, которые сидели рядом с ним.

– Начинай с самого начала. С того момента, как в твоих руках оказался контейнер. – Наемник посмотрел на часы. – Время у нас еще есть. Рассказывай!

Глотов вытер выступившую на лбу испарину и на секунду задумался. Перед его глазами пронеслись все последние события, начиная с того момента, когда он согласился сотрудничать с этими страшными людьми. Он уже сто раз пожалел, что вообще связался с ними. «А ведь так все хорошо начиналось, – вспомнил Глотов. – Солидный человек в хорошем костюме… Дорогой коньяк… Ни к чему не обязывающий разговор… – Глотов вспомнил ту первую встречу, когда ему предложили получить огромные деньги за небольшую услугу. Нет, он обманывал себя. Небольшая услуга состояла в том, чтобы за эти огромные деньги он, Глотов, уважаемый сотрудник секретной лаборатории, выкрал образцы последних разработок и передал определенным людям…

– Уважаемый Алексей Петрович! – начал солидный молодой мужчина в дорогом костюме, который представился Виктором. – Мы решили обратиться именно к вам, потому что вы, как никто другой, имеете прямой допуск ко всем материалам по последним разработкам. Наша организация очень заинтересована в этих разработках и поэтому готова заплатить за них любую сумму, которую вы назовете. – Он вытащил своими ухоженными пальцами ручку с золотым пером и положил ее перед Глотовым, предварительно достав из салфетницы ажурную салфетку.

Организация, к которой принадлежал Виктор, действительно знала, к кому обращалась. Из всех кандидатов они выбрали именно его, так как предварительно изучили его прошлую и настоящую жизнь и пришли к выводу, что такой жадный до денег человек, как Глотов, обязательно согласится им помочь. И они не ошиблись.

Алексею Петровичу было пятьдесят с небольшим. Всю свою жизнь, начиная с института, он провел в научных изысканиях и даже не заметил, как настоящая жизнь прошла стороной. Ему всегда казалось, что вот-вот он сейчас закончит очередную научную тему и тогда уже точно возьмется за свою личную жизнь. Да и за жизнь вообще. Но за одной научной работой появлялась другая, потом следующая – и так год за годом. Алексей Петрович менял институты, места жительства, но все это происходило как будто без его участия. Он только расписывался в очередных документах, собирал свой нехитрый скарб, и государственный транспорт доставлял его на новое место работы. Так в девяностом году он и попал в Киргизию, в секретную лабораторию. С тех пор прошло почти двадцать лет – и вот недавно Глотов, как тот Фауст, понял, что прожил свою жизнь для кого-то и для чего-то, но не для себя. У него не было семьи, не было даже своей квартиры или каких-то серьезных сбережений, чтобы ее приобрести. Все, что у него имелось, – это почет и уважение сотрудников, которые работали вместе с ним. Последний год он все чаще и чаще стал ловить себя на мысли о том, что его ждет впереди. Конечно же, пятьдесят для научного сотрудника – это еще не возраст, но с недавних пор Алексей Петрович взглянул на действительность другими глазами. Многие его коллеги, с которыми он раньше работал, подались на Запад и хорошо там устроились. Тогда Алексей Петрович осуждал их за такое, как он считал, предательство, но теперь по прошествии времени сам стал задумываться о том, чтобы перебраться за границу. Мысль о новой жизни крепко засела в его голове и уже не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Ему хотелось все бросить и начать новую жизнь, но, во-первых, он не знал, с чего ее начинать, а во-вторых, прекрасно понимал, что для этого нужны средства, и немалые. Где их взять, он просто не представлял. Алексей Петрович не умел делать деньги – он был не бизнесменом, а ученым. И до недавнего времени был вполне этим удовлетворен. Сейчас же подобный статус перестал его устраивать. Он жаждал денег и славы – всего того, чего был лишен за все годы своей научной деятельности.

Глотов вдруг ощутил, что всю жизнь отказывал себе в удовольствиях. Питался как попало – то в институтской столовой, то какими-нибудь полуфабрикатами. Одевался тоже просто, не придавая этому значения. Да что там говорить – он даже не помнил, когда у него последний раз была женщина! Представительницы прекрасной половины человечества никогда не баловали его своим вниманием и расположением. Сотрудницы института воспринимали Глотова только как солидного ученого, не более того. На него как на мужчину они не смотрели. А больше он практически нигде и не бывал, так что даже познакомиться с дамой было негде. Пользоваться же услугами продажных женщин Алексей Петрович не мог по двум причинам: во-первых, на это были нужны деньги, с которыми у него постоянно была напряженка; во-вторых, внутренне он очень сильно комплексовал. Он совершенно не знал, как вести себя с ними, жутко стеснялся и боялся опростоволоситься. Боялся, что женщина рассмеется ему прямо в лицо.

Была, правда, некая Марина… Молодая, лет тридцати с небольшим, работала секретарем у одного из сотрудников НИИ. Жаль, что не у него. Да у него и не было секретаря – не положено по штату. Она втайне всегда нравилась Алексею Петровичу. Невысокая, аппетитная, симпатичная… Разведена, кажется, а может, и не была замужем, но точно одна. И Алексей Петрович в последнее время все чаще представлял ее рядом с собой. Засыпая, думал о том, как бы было хорошо, если бы она сейчас лежала здесь, в его постели, и прижималась к нему мягким телом… От этих мыслей он весь покрывался потом и зарывался с головой в подушку, пытаясь унять возбуждение. Подойти к Марине и озвучить свои желания он не решался. Алексей Петрович убеждал себя, что причина только в деньгах, точнее, в их отсутствии. Вот если бы у него имелись средства… Он бы повел Марину в дорогой ресторан, кормил-поил, а она бы смеялась звонким смехом, опуская глазки. А потом повез бы в гостиницу, снял лучший номер с хрустящими белоснежными простынями, и… Едва повернулась бы ручка замка, бросил бы ее на эти простыни, на ходу стягивая узкую юбку; дрожа от нетерпения, снимал бы шершавые на ощупь колготки, проводя рукой по нежной, гладкой поверхности бедер – а уж потом, подмяв под себя, слился бы с жадностью с ее молодым, упругим телом, насладившись наконец досыта его сладостью и получив компенсацию за долгие годы одиночества…

Но денег не было, а без них подойти к Марине было невозможно: она подняла бы его на смех, потом хоть из института увольняйся и уезжай. Поэтому мечты Глотова так и оставались нереализованными, заставляя потеть, зарываться в подушку и тяжко вздыхать одному…

И вот в один прекрасный день все решилось само собой. Ему просто позвонили. В трубке он услышал незнакомый мужской голос, который предложил встретиться и поговорить. В груди Алексея Петровича что-то екнуло, и он понял, что этот звонок был неспроста. И он согласился на эту встречу. Согласился, хотя в глубине души чувствовал, что вряд ли она принесет ему что-то доброе. Ах, если бы он тогда знал, чем все это закончится, никогда бы не пошел…