Текст книги "Тайна острова Солсбери"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава вторая

Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День третий

Итак, третий день пребывания на шахте.

Я неплохо выспался и плотно позавтракал в столовой, отметив про себя, что хорошая кормежка – единственное, в чем не обманула в московском офисе стерва Баталина. Затем появился комендант и грозным голосом поставил задачу: до полудня очистить подвижную створку ангара. Это нужно сделать для того, чтобы вертолет мог слетать на соседний остров за очередной партией продуктов.

Закутавшись в теплые куртки, мы подходим к одному из рабочих лифтов и поднимаемся на сверкающий глянцем уровень № 3 под названием «Офис».

Здесь встречает свора охранников во главе с сержантом.

Перед посадкой в парадный лифт они производят процедуру тщательного досмотра. Один шмонает наши карманы и ощупывает одежду, другой осматривает обувь, третий тщательно сканирует тела металлодетектором. Мы молча обалдеваем: откуда у нас оружие и прочие запрещенные штучки? И вообще, зачем подобная строгость?! Разве это режимный объект?.. Но деваться некуда, терпим. Ведь о жестких правилах и железной дисциплине нас предупреждал господин гаулейтер. То есть комендант.

Заходим в чистенькую кабину и несколько долгих секунд любуемся подмигивающими лампами…

Подземелье изрядно поднадоело, и я снова представляю бесконечный арктический простор. Ровную, как бильярдный стол, поверхность из скальной породы, местами покрытую льдом или снегом, и ничего вокруг на десятки километров. Ничего, кроме раздвижного ангара – ребристой конструкции из прочного металла. Неудивительно, что в период обильных снегопадов конструкцию изрядно заметает, и мощные электродвигатели не справляются со своей задачей – раздвижной механизм попросту заедает. Наверное, ночью шел снег, поэтому местное начальство с раннего утра и снарядило наверх бригаду из прибывших новичков.

Долгожданный толчок, от которого слегка холодеет в груди – лифт замирает внутри внушительного бетонного бункера, устроенного под крышей ангара. Двери бесшумно расходятся в стороны, и наши лица сразу ощущают невероятный холод, обитающий на поверхности. И как здесь работает бригада авиационных техников?.. Внизу работа потяжелее, но температура все же комфортнее.

Подходим к ящику с инвентарем. Дядька в синем комбинезоне выдает лопаты.

Все формальности позади. Мы под бдительным оком охраны направляемся к маленькой калитке, врезанной в неподвижную часть ангара.

Охранник с сержантским шевроном набирает код, вставляет в прорезь хитрый ключ и делает два полных оборота. Калитка легко открывается, и мы поочередно вываливаемся наружу.

У самой калитки снега нет – за чистоту этих трех квадратных метров, вероятно, отвечает бригада ребят в синей одежде.

– Ого! – оценивает объем работы бывший врач. – Да тут до вечера не управиться…

За ночь снегопадом ангар занесло примерно до половины его высоты, и поработать нам придется ударно. Мы с Чубаровым сразу же беремся за расчистку прохода вдоль стены – без прохода откидывать снег от створки неудобно. Остальные выстраиваются гуськом, идут следом и расширяют проход…

* * *

Половина работы выполнена. Мы расчистили проход вдоль сдвижной крышки с одной стороны ангара. Теперь предстоит сделать то же самое, но с другой стороны. Через каждый час работы охранники дозволяли нам немного передохнуть, а сейчас объявили о двадцатиминутном перерыве. Мы и впрямь устали.

Работяги дымят сигаретами, мы с Чубаровым сидим в сторонке. Он жалуется на свою жизнь, я вполуха слушаю, думая о своем…

До сознания с опозданием доходит смысл фраз.

– Честно признаться, с женой мне не очень повезло. Она красива, стройна, обладает утонченным вкусом; неплохо готовит, когда захочет. Но последние пару лет буквально помешалась на деньгах и запилила: бросай свою медицину, устройся в коммерческую структуру или поезжай куда-нибудь на Север, где хорошо платят…

– Сама-то работает?

– Нет. Окончила гуманитарный колледж по специальности «Техника и искусство фотографии», но подходящую работу так и не нашла.

– Сидит дома, чистит гнездышко и встречает вкусным ужином?

– Ни то, ни другое и ни третье, – кисло признается Чубаров.

– Чем же она занимается?

– Ходит с подружками по дорогим магазинам, часами трещит с ними в кафе…

Он рассказывает, как познакомился с будущей женой в ночном клубе, как ухаживал за ней и добивался расположения. Говорит о ее капризах и любви к дорогой обуви, одежде, золотым украшениям.

– Вот скажи, – начинаю понемногу заводиться, – на кой черт она тебе нужна?

Отпрянув от неожиданной прямоты, врач глядит на меня широко раскрытыми глазами. И, оправдываясь, мямлит:

– Но я люблю ее…

– Ну-ну. Приискал себе подружку в клубе, «купил» за два коктейля и теперь удивляешься, почему она не работает, не готовит, почему у нее все валится из рук. А раньше ты о чем думал? Надеялся, что она единственный раз в жизни решила смотаться в ночной клуб, а тут подворачиваешься ты – весь такой неотразимый.

Андрей Викторович мычит что-то невразумительное.

– Теорию вероятности проходил? – наседаю я.

– В школе…

– Ноль процентов и восемь нулей после запятой. Понял?

– Да, – грустно соглашается он, – женщина – это тайна.

– Ага. Покрытая макияжем.

– А я – неудачник…

Кажется, он намеревался сказать что-то еще, но старший охранник громко объявляет об окончании перекура.

Смотрю на опущенную голову врача, на сутулую спину и худые плечи. Мне становится жаль беднягу.

– Ладно. Пошли работать, – поднимаюсь и тяну его за руку. – Еще один штраф, и наши заработки уйдут в минуса…

* * *

Работается на свежем воздухе хорошо. Невзирая на тяжелый труд по расчистке подвижной конструкции, отправиться наверх и помахать лопатой, уверен, мечтает любой из сотен работающих под землей шахтеров. Что ни говори, а свежего воздуха внутри черной скалы не хватает. Там его не может быть по определению.

К обеду мы справляемся с задачей – подвижная створка и ее направляющие полностью очищены от снега. Возвратившись под крышу ангара, укладываем в ящик инструменты и, уставшие, плетемся к «доту».

Сержант подгоняет:

– Живее! Свое теряете время! На обед дается ровно сорок пять минут.

Сделав пересадку на чистеньком уровне, спускаемся в свой гадюшник и сразу идем в столовую. Здесь уже полно народа – обедает свободная смена шахтеров.

Встаем в очередь и двигаемся вдоль раздачи, постепенно заставляя подносы тарелками и стаканами. Впереди перед нашей компанией маячит чернокожий парень в такой же ярко-оранжевой одежде. Невольно удивляюсь: «Откуда он здесь?! Каким ветром занесло выходца из жаркой Африки в российское Заполярье?..»

Негр довольно общительный и неплохо говорит по-русски, правда, со смешным акцентом. Вокруг собралась компания гогочущих мужиков, он же, ощущая себя в центре внимания, не перестает сыпать шутками. Ближе других к нему стоял высокий крепкий парень лет двадцати семи; несмотря на молодость, голова парня была абсолютно лишена волосяного покрова.

Медленно двигаемся вдоль раздачи под шутки и смех компании.

Внезапно голоса стихают. Оглядываюсь и вижу соседей по жилой комнате, шествующих с подносами к столику. Кажется, кто-то из них отпустил обидное словечко в адрес чернокожего гиганта. Тот не остался в долгу и ответил.

Назревала потасовка. Причем я на удивление быстро разгадал маневр уголовников. Поставив подносы с тарелками на стол, они разделились. Цыган Бахтало и «шестерка» Копчик прямиком направились к негру, а Крапивин, сунув руку за пазуху, нырнул в толпу, чтобы зайти с тыла.

Подлость с несправедливостью я ненавидел ровно столько, сколько помнил самого себя. А потому без раздумий рванул за Крапивиным. И надо сказать, сделал это вовремя.

Пока два молодых выродка отвлекали внимание чернокожего парня, в руке уголовника сверкнула заточка.

Дистанция между нами стремительно сокращалась. Я распихивал стоящий в очереди народ и настиг его в тот момент, когда вооруженная ладонь ушла назад для короткого замаха. От смертельного движения отделяло мгновение. И ровно столько же имелось в моем распоряжении.

Подсечки, захваты и прочие приемы единоборства исключались: я не успевал выполнить ничего из этого арсенала, к тому же вокруг толпились люди, создавая жуткую тесноту.

Оставалось одно. Я ударил кулаком в основание черепа.

Будучи боевым пловцом, никогда не нападал на противника со спины, но в данном случае я спасал человеку жизнь. Да и ударил-то не особенно сильно – без размаха, без подготовки.

Однако этого хватило, ведь удар в основание черепа равносилен удару в челюсть. Хорошие боксеры знают, что означает зацепить соперника крюком по челюсти.

Крапивин рухнул как подкошенный, раскидав руки и выронив заточку. Толпа удивленно расступилась. Бахтало с Копчиком тут же испарились.

Я поднял заточку и вручил чернокожему парню:

– Держи. На память. Она могла торчать в твоей печени.

Он проглотил вставший в горле ком и молча принял сувенир.

* * *

Подойдя к финишу раздачи, я заметил стоящего в конце чернокожего юмориста. Его поднос был полон – по-видимому, он поджидал нас.

– Новенькие? – спрашивает он.

– Да, третий день тянем лямку.

– Возьмите салат. Рекомендую! Очень вкусный.

Беру два. Один ставлю на свой поднос, другой – на поднос Чубарова.

– И как вам здесь? Наверное, трудитесь на хозработах у коменданта?

Нехотя отвечаю:

– Пока ничего не поняли. Потому что ваш комендант затрахал.

– Мы все прошли через «школу молодого шахтера», – скалит ослепительно-белые зубы африканец и идет вместе с нами за свободный столик.

Присаживаемся и начинаем с аппетитом поедать первое блюдо, ибо на свежем воздухе прилично проголодались.

– Меня зовут Даниэль, – представляется сосед. – Работаю гоблином.

– Кем?

– Проходчиком, – смеется он. – Привыкайте, тут каждое нормальное название имеет два-три жаргонных значения.

Называем свои имена:

– Евгений.

– Андрей.

– Спасибо за помощь, – благодарит он. – Если бы не ты, Евгений, то не избежать мне острой заточки. Теперь я твой должник.

Отмахиваюсь:

– Брось. Надеюсь, и ты поступил бы так же…

Мы хлебаем первое. Вдруг новый приятель спохватывается и с гордостью говорит:

– Я родом из Ботсваны.

– Как же тебя сюда занесло?

– А-а, – машет тот ложкой, – длинная история. Как-нибудь при случае расскажу.

Даниэль чрезвычайно общителен и не умолкает даже тогда, когда его большой рот набит пищей. Он высок, кучеряв, с длинными конечностями и огромными ладонями. В остальном его внешность мало отличается от среднестатистического выходца с Африканского континента. Пообщавшись с ним несколько минут, с удивлением обнаруживаю, что он умен, начитан и неплохо владеет русским языком, подчас используя заковыристые литературные обороты.

Заморив червячка салатом и супом, мы сбавляем скорость поглощения блюд. Второе, состоящее из гречки и котлеты с подливкой, мы поедаем спокойно.

– Скоро выходной, – довольно объявляет Даниэль.

– Мы не в курсе. Когда?

– Послезавтра.

– Жаль…

– Почему?

– Не получится отдохнуть. Нам еще два дня отрабатывать трудовую повинность у коменданта.

– Не расстраивайтесь, еще отдохнете и поболеете за участников блицтурниров.

– Значит, сучка из московского офиса не обманула и здесь действительно проводятся турниры?

Парень удивленно таращит глаза.

– Какая сучка?

– Та, что готовила контракт. Она много чего плела – думал, и с турнирами надула.

– Нет, с турнирами все в порядке. И вообще, скажу я вам, если бы их не проводили, то люди здесь просто сходили бы с ума.

– Неужели все так плохо?

– Не то чтобы плохо… Две недели пашешь и, естественно, устаешь, организму нужен отдых. А чем на шахте заниматься в выходные? Наверх не выпускают, развлечений никаких. В магазине, – кивает он на трехметровую витрину, примостившуюся между раздачей и выходом, – минимальный набор больного холостяка.

– Почему больного? – робко интересуется Чубаров.

– Да потому, что нет никакого алкоголя, кроме пива. Да и того больше литра на глотку не дают. Разве это жизнь…

Отодвигаю пустую тарелку. Берусь за компот.

– Скажи-ка, Даниэль, а что представляют собой эти конкурсы?

– Смотря какие. Мне, например, по душе кольцевые гонки на вагонетках.

Мы с врачом едва не поперхнулись.

– Как это – «гонки на вагонетках»?

К этому моменту мы закончили обед. Даниэль поднимается из-за стола и предлагает:

– Пойдемте, покурим. Там и расскажу…

* * *

Мы стоим в курилке, расположенной рядом с лифтовым холлом и по соседству с вонючим туалетом. Мы с Чубаровым не курим, зато Даниэль дымит за троих. И посвящает нас в таинства местных развлечений:

– …Несколько лет назад, когда здесь только все начиналось, геологи пробурили несколько разведочных шурфов и в одном нашли то, что искали, – минерал рениит.

На месте этого шурфа начали строить шахтный ствол, от него потянулись штреки. Поначалу все они давали минерал, но с дальнейшим прохождением резко беднели. И тогда начальство, чтобы не тратить зря бабки и не долбить скалу вслепую, решило сделать штрековое кольцо…

Из того, что говорил Даниэль, я понимал меньше половины. Но тут не сдержался:

– Кольцо?! Но зачем?

– Э-э, – протянул тот, смешно высунув светло-розовый язык, – ты, видать, в нашем деле новичок.

– Ты мне льстишь, – честно признался я. – До новичка мне еще расти и расти.

Посмеявшись, он объясняет:

– Кольцевой шурф дает картину глубинных залеганий пластов, понимаешь? Во время его строительства лаборатория берет на анализ породу по нескольку раз в день и рисует красивый график, где разными цветами показана концентрация полезных ископаемых. Теперь усек?

– В принципе да.

– Ну, а дальше началась настоящая работа, – выпустил Даниэль струйку табачного дыма. – Узнав, где залегает минерал, начальство определилось с направлением выработки, и шахта стала рентабельной. А кольцевой штрек позже приспособили для развлечений. Чего ему зря простаивать?..

– И как же происходят эти ваши гонки на вагонетках? – опасливо спросил Чубаров.

– Здесь тоже все просто. Кольцо имеет наклон в горизонтальной плоскости.

Участники стартуют по очереди в верхней части кольца. Разгоняешь вагонетку, запрыгиваешь на механизм сцепки, при проходе стартовой линии судья засекает время. Пока вагонетка мчится по наклонной вниз и набирает скорость, главная задача – удержать ее на рельсах и не слететь самому. Слетишь или забурится вагонетка – все, считай, отъездился. В лучшем случае переломы, сотрясение, травмы. В худшем – отрезанные конечности и намотанные на оси кишки.

Чубаров побледнел. А я, качнув головой, спросил:

– Кажется, этих лихачей мы уже видели, прибираясь в морге.

– Э-э, в морге не только лихачи, – выбросил Даниэль окурок. – Там лежат все, для кого выходные окончились неудачей.

– Ладно, об этом расскажешь позже. Что там дальше с гонками?

– Нижний участок кольца самый аварийный из-за максимальной скорости. Прошел его – считай, финишировал. Правда, на подъеме, когда скорость замедляется, приходится снова толкать вагонетку. Ну, если хочешь показать хорошее время.

– Весело тут у вас, – оцениваю рассказ. И слышу раскатистый бас коменданта, объявляющего о завершении обеда.

В курилке тут же появляются охранники, и дымящий народ дружно тянется к выходу.

Пожелав нам удачи, уходит и Даниэль.

– Знаете, Евгений Арнольдович, а я нисколько не расстроюсь из-за пропущенного выходного, – вздыхает бывший врач.

– Не любишь зрелищ?

– Люблю, но не такие. Я с удовольствием ходил с женой в театр, на выставки, в зоопарк. А тут…

– Ладно, брось киснуть. Пошли.

Нашей команде новичков предстояло явиться пред грозными очами Осипа Архиповича для получения очередного наряда на работу.

Глава третья

Российская Федерация, архипелаг Земля Франца-Иосифа, остров Солсбери. Шахта. День четвертый

Вторую половину третьего дня трудовой повинности мы отработали, вычищая сортиры трех жилых уровней – с пятого по седьмой. Комендант отправил нас на эту работу, сопроводив приказ едкой ухмылочкой. Дескать, не понравилось таскать в мешках человеческие останки, так нюхайте человеческое дерьмо.

Пришлось нюхать. Занятие оказалось не слишком тяжелым, но этот «недостаток» в полной мере компенсировался отвратным запахом, который преследовал потом несколько часов. Даже после душа казалось, будто от тела за десяток метров несет испражнениями.

Зато спалось после долгой и утомительной работы самым наилучшим образом. Ни разу не вспомнив о незнакомом кочегаре дяде Коле, благодаря которому по здешним батареям струился чистый кипяток, я закрыл глаза и сразу провалился в глубокий сон…

Четвертый день начался с громогласной команды: «Подъем, гребаное сонное царство!»

В дверях нашей комнатушки стоял комендант и посмеивался. Злорадно и мстительно, но посмеивался.

Слетевший со второго яруса Чубаров поспешно одевался. Я уселся на кровати, нащупал сланцы. И, глянув на часы, недовольно спросил:

– Чего так рано, босс? Нам еще полчаса полагается спать…

– Сегодня вам предстоит спуститься глубоко под землю.

– На экскурсию?

– Экскурсия была у вас в морге. А на глубине придется поработать…

– Ясно, – принялся я натягивать оранжевый комбинезон под косыми взглядами некогда побитых соседей.

* * *

После завтрака в коридоре мы застали неприятную сцену, окончательно испортившую и без того мрачное настроение. Группа охранников избивала за какой-то проступок двух парней. Избивала жестоко, методично, сопровождая издевательства циничными шуточками и громким матом. Толпа работяг отодвинулась в сторону и молча взирала на экзекуцию.

– За что их? – спросил я стоявшего рядом пожилого шахтера.

– Как бы знать. Обычное дело, здешние сисюрики любого могут забить до смерти, – процедил он сквозь плотно стиснутые зубы. – Ты, кажись, новичок?

– Да, четвертый день на шахте.

– Вот гляди и мотай на ус. Лучше с ними не связываться – сущие звери. В основном бывшие менты и вертухаи из зон…

Я взирал на происходящее без интереса и удивления. Чему удивляться, если треть страны под ружьем и тщательно охраняет созданный сто лет назад лагерный режим?

По добру, погоны должны носить исключительно военные, а у нас в них щеголяют и полицейские, и прокуроры, и следователи, и приставы, и спасатели, и даже главный санитарный врач. Вот и на здешнюю, сугубо гражданскую шахту проникла эта червоточина: четкое разделение охранников на рядовых, сержантов, офицеров, а остальных сотрудников по цветам комбинезонов. Когда в обществе появляется «цветовая градация штанов», то рано или поздно начинается беспредел: упиваясь властью, сильные притесняют слабых…

Закончив избиение, охранники оттащили бесчувственные тела работяг в сторонку и переключились на собравшуюся толпу.

– А ну, живо по рабочим местам! – орал амбал в черном одеянии с офицерским шевроном на рукаве.

Сержант замахивался дубинкой, подталкивал людей к лифтам и вторил:

– Засекаю время! Последний поедет в карцер!..

Толпа быстро редеет, а наша малочисленная бригада жмется поближе к коменданту…

У него сегодня хорошее настроение. Завидев нас, он отпускает грубые солдафонские шутки и объявляет план рабочего дня.

– Сегодня вам предстоит увидеть кольцевой штрек и потрудиться на благо выходного дня.

– Как это? – спрашивает Степаныч.

– Увидите. За мной…

В кабине он нажимает кнопку с цифрой «одиннадцать», и мы впервые опускаемся ниже медицинского, бытового и жилых уровней…

– Приехали, – гудит комендант.

Выходим. Вместо привычных лифтовых холлов оказываемся в подземелье. Точнее, холл здесь тоже имеется – обширное помещение с несколькими рядами простеньких деревянных лавок. В остальном сплошное убожество: минимум освещения, ни одного намека на отделку; влево и вправо уходит вырубленный в скале тоннель, под потолком – несколько труб и силовых кабелей; под ногами – пара рельсов узкоколейной железной дороги и слой пыли. На аншлаге пестреет надпись: «Уровень № 11. Кольцо».

«Ага, понятно, – тотчас припоминаю рассказ Даниэля. – Значит, пресловутые гонки на вагонетках проходят здесь. Что ж, посмотрим…»

Осип Архипович поясняет:

– Завтра на этом уровне будет многолюдно, шумно и весело. Мы должны здесь немного прибраться.

Подойдя к электрощитку, он включает рубильник. Под потолком вспыхивает несколько ламп, позволяя подробнее рассмотреть унылое зрелище.

– Тут сидят зрители и судьи, – кивает босс на грубо сколоченные лавки. – В ту сторону соискатели разгоняют вагонетки, – машет он рукой влево. Развернувшись всем корпусом вправо, ухмыляется: – А оттуда возвращаются самые удачливые.

Кто-то из моих коллег интересуется:

– Что мы должны делать?

– Двое займутся уборкой здесь. Двум предстоит заняться вагонетками, смазать колесные оси и подшипники. Еще двое должны пройти по кольцу и осмотреть рельсовые пути…

* * *

Степаныч и три его товарища предпочли остаться неподалеку от лифта, занимаясь уборкой «трибун» и подготовкой «болидов». Ну, а мы с Чубаровым, вооружившись фонарями, двигаемся вдоль узкоколейной железной дороги. Без фонарей в тоннеле ни черта не разглядеть – лампы под потолком висят метров через двадцать, освещая лишь небольшое пространство под собой. В промежутках темень – хоть глаза выколи.

Фонарями нас обеспечил комендант, он же приказал взять одну из вагонеток для сбора разного рода мусора, сопроводив сие действие словами:

– Рельсы и пространство между ними должны быть абсолютно чистыми. Я проверю лично! После прошлых заездов в кольце прибирались, но мало ли – вдруг кое-что осталось?..

Вот мы и заняты поисками этого «кое-что». Врач висит на вагонетке и тянет рычаг тормоза, чтобы она не разгонялась под горку, я иду впереди и освещаю фонарем путь…

В тоннеле стоит жуткая вонь. Этакая смесь из кисловатой плесени от застарелой сырости и отвратительного запаха гниющей плоти.

Местами попадаются обломки колесных пар или механизмов сцепки. Несколько раз мы наткнулись на гниющие человеческие останки: отрезанную ладонь, кусок черепа с пучками волос, внутренности кишечника. Находя подобный мусор, я прошу напарника остановить вагонетку. Он виснет на тормозе, и та, противно визжа колодками, плавно замедляет ход. Я принимаюсь закидывать мусор в ее недра…

После дня, проведенного в морге, вид останков больше не напрягает. Врач вообще относится к данной работе как к чему-то обыденному. Как к дежурной уборке больничного коридора.

* * *

Длина кольцевого штрека оказалась довольно приличной.

Начав движение от холла с трибунами, мы прошли в горизонтальной плоскости не менее сотни метров, прежде чем в тоннеле появился уклон.

«Все верно, – отметил я про себя. – Именно так Даниэль и рассказывал».

Уклон растянулся на добрую треть километра. Затем «железка» пошла ровно, и я опять насчитал около трехсот метров. Время шло, и тележка от нагруженного «добра» становилась все тяжелее. Ну, а потом начался подъем, и нам пришлось толкать транспортное средство вдвоем…

На подъеме собирать железяки и останки становится особенно трудно. Чубаров повисает на тормозном рычаге, я загружаю. Потом мы с невероятным усилием трогаем ее с места и продолжаем движение…

– Тоже примерно триста метров, – вытираю пот со лба, когда тоннель выровнялся.

– Что, Евгений Арнольдович? – спрашивает еле живой врач.

– Четыре участка по триста метров. Итого получается тысяча двести.

– Это вы о длине кольца?

– О ней.

– А зачем вам его длина?

– Привычка самому все просчитывать, проверять и запоминать. В общем, на всякий случай.

– Понятно. А я всегда полагаюсь на чужой расчет. Сам никогда ничего не запоминаю…

На ровном участке дело идет быстрее. Вскоре впереди показывается освещенный холл. Или, точнее, помещение со зрительскими трибунами.

– Как успехи? – встречает громогласный бас коменданта.

– Принимайте улов, – подкатываем вагонетку.

– Зачем мне его принимать? Перегружайте это дерьмо в мешки и подтаскивайте к лифту. Поднимете наверх, и на обед…

* * *

Сполоснувшись в душе, идем в столовую.

В очереди судьба вновь сталкивает с Даниэлем. Он искренне рад встрече, подзывает нас с Чубаровым и предлагает вклиниться в длинную очередь перед ним.

– Куда вас сегодня направил бог хозяйственных работ? – скалится наш новый товарищ.

– Кольцевой трек для тебя готовили.

– Да вы что?! Ну и как?

– Целую вагонетку всякой дряни с рельсов убрали. Так что можешь завтра идти на рекорд…

Ставим на подносы тарелки, потихоньку доезжаем до края раздачи.

– Столик освобождается, пошли быстрее, – приглашает Даниэль.

Сгребаем в сторону грязную посуду, рассаживаемся. Приступаем к обеду… Доедая первое блюдо, вдруг вспоминаю об одной мелочи, которую неплохо бы знать для общего развития.

– Слушай, а что на этой шахте добывают? Судя по количеству охраны, алмазы или как минимум моют золотишко?..

Оглянувшись по сторонам, Даниэль негромко говорит:

– Нет, не золото и не алмазы. Здесь добывают особый минерал – рениит.

– Не слышал о таком.

– Это очень редкий минерал из класса сульфидов, – компетентно сообщает собеседник. И отчего-то переходит на шепот: – Рениит – единственный известный науке минерал, в котором содержится рений. Много, черт возьми, рения – до восьмидесяти процентов! А это означает, что минерал пригоден для промышленного использования с целью получения чистого рения.

Чубаров наконец-то проголодался и поглощает обед, не вмешиваясь в разговор. Я же, на минуту позабыв о тефтелях, чешу затылок.

– Я, знаешь ли, не специалист в этих вопросах. И для меня, что рениит, что рений – пустые звуки.

– Ты не знаешь про рений?!

– Извини, в школе у меня по химии был трояк.

– Рений – плотный серебристо-белый металл. Один из редчайших элементов земной коры. В год во всем мире его добывают не более тридцати тонн. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Только то, что он недешевый.

– Э-э, – протянул Даниэль, как всегда высунув светло-розовый язык. – Не дешевый – слабо сказано. Сколько сейчас в России стоит золото?

– Нашел у кого спрашивать – я ж не хожу по ювелирным, – пожимаю плечами. – Тысячи полторы-две за грамм.

– Вот! А стоимость одного грамма чистейшего рения доходит до тысячи долларов. Понимаешь разницу?

– Ни хрена себе! И в чем же его фишка?

– Поговаривают, будто раньше ученые не могли найти ему применения, потому он и стоил копейки. Но вот уже несколько десятилетий рений активно используют в высокотехнологичном производстве современной электроники. А в последнее время спрос на него стремительно растет из-за новейших технологий в производстве реактивных и ракетных двигателей.

– О как. Стало быть, хозяева этой шахты нашли золотую жилу?

– Не золотую, а рениевую, – хитро подмигивает африканец. И, приложив палец к губам, напоминает: – Только я вам ни о чем не говорил.

– Само собой, – обещаю хранить тайну.

Хотя сам не догоняю, что секретного в этой информации. Наверняка она имеется во всех доступных справочных источниках.

– Даниэль, а ты сам-то откуда знаешь все эти тонкости?

Африканец гордо заявляет:

– Я начинал еще в Ботсване на медно-никелевом руднике. Потом добывал алмазы в Джваненге – на самом крупном алмазном карьере. И даже поработал на соленом озере Суапэн, где добывают соду и поваренную соль.

– О, да ты – ветеран.

– Это точно, – показывает он ослепительно-белые зубы. И, дабы окончательно сразить наповал, добавляет: – А еще я окончил два курса университета.

– Солидно. Почему только два?

– Отец умер, а сам оплачивать обучение я не смог. Пришлось бросить…

Даниэль резко скисает, буквально на глазах превращаясь из беззаботного весельчака в замкнутого и задавленного тяжелой жизнью человека. Желая привести его в чувство, говорю бодрым голосом:

– Ладно, не отчаивайся! Завтра выиграешь заезд и получишь хорошие призовые.

– Ты так считаешь?

– Ну, если не завтра, так в следующие выходные. Интуиция меня еще ни разу не подводила.

Позабыв о печалях, он широко улыбается:

– Жаль, что вы работаете. А то пришли бы поболеть за меня…

Покончив с обедом, направляемся в курилку. Даниэль сосредоточенно дымит, вероятно, размышляя о завтрашнем блицтурнире. Мы топчемся рядом, ожидая команды коменданта об окончании обеда.

Интересно, какую работенку припас для нас старый хрыч на вторую половину дня?..

Ничего нового на послеобеденное время комендант для нас не придумал. Мы опять нюхали «ароматы» общих сортиров, драили дешевую метлахскую плитку, мыли стены и скребли стальные эмалированные унитазы времен хрущевской эпохи.

Под вечер, вдоволь провоняв экскрементами, я поинтересовался:

– Осип Архипович, мы драили ваши сортиры по нескольку часов в день. Кто же будет выполнять эту блатную работу, когда закончится наш «курс молодого шахтера»?

– Думаете, вы одни такие умные, которые надеются сорвать здесь приличный куш? – смерил нас презрительным взглядом пожилой мужик. – Хрен вам! И еще раз хрен!

Через пару дней самолет привезет с Большой земли следующую партию умников – человек шесть-восемь, а то и десяток. Вы спуститесь в забой, а они займутся сортирами и другим «интеллектуальным» трудом. И так будет постоянно, пока работает наша шахта.

– Доходчиво, – вздохнул я. – А чем обрадуете завтра?

– Завтра я вас приятно удивлю, – сказал он и отчалил восвояси.

Ну, а мы поперлись в душ, где повстречались с компанией гопников, как я окрестил наших соседей по комнате: уголовника Крапивина, цыгана Бахтало, белобрысого Стива и недоростка Копчика. Все четверо поглядывали в мою сторону, перешептывались и злорадно скалили фиксы.

Я же старательно мылил тело и драил его мочалкой. Мне было решительно наплевать на их татуировки, шрамы, жировые отложения и прочие интимные детали.