Текст книги "Ударная война"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А со второй группой что?

– Тишина, товарищ генерал. Скорее всего, их уже нет в живых.

– Плохо, полковник. Очень хреново. – Директор ФСБ испытал желание выпить, но вовремя одернул себя: при подчиненных пить не следовало. – Какие идеи, полковник?

Косарев ответил:

– Нужна группа со стороны, товарищ генерал.

Директор поморщился, отмахнувшись:

– Опять группа… сколько их можно туда отправлять? Пять? Десять? Двадцать? Пока с группами валандаемся, целый год пройдет. Может, вообще туда целый полк отправить и раздолбать все к чертям, а? Шарахнуть так, чтобы со страху в штаны наложили и вернули украденное, как думаешь?

Косарев спокойно выдержал тяжелый взгляд генерала. Возразил:

– В таком случае боеголовка вообще растворится в тайге, и никто ее потом обнаружить не сможет. Повторяю, нужна группа со стороны, незаинтересованная и на которую не падает подозрение.

Хозяин кабинета прищурился:

– Подозрение? Ты о чем, полковник?

– О том, что в первых двух группах могли быть люди под другой шкурой. Они-то и навели нападавших, иного объяснения я не вижу, товарищ генерал.

Глава Федеральной службы безопасности попытался мысленно припомнить, какие людские ресурсы еще не использованы в деле, но не смог: лично перешерстил все вверенные подразделения, когда собирал первые две группы, лучших, можно сказать, выбрал и отправил.

– Но где взять такую группу? Подготовить мы уже не успеем, сам понимаешь. А готовых… таких я и не знаю.

Полковник опять не стал затягивать и делать паузу. Поделился идеей, которая давно уже родилась в голове:

– Есть у меня одна подходящая группа на примете, товарищ генерал. Только она сейчас выполняет задание в соседней горной стране. Если отдадите необходимый приказ, то я немедленно туда вылечу и сделаю все, что нужно. К тому же в Восточной Сибири у меня есть надежный человек, так что, думаю, шанс необходимо использовать, товарищ генерал.

Тот скептически глянул, но потом вынужденно согласился: ничего другого не оставалось, предлагаемый вариант мог принести хотя бы какой-то результат, сидеть сложа руки не следовало, Родина в опасности. Что-то надо делать, хоть что-то, иначе…

Проговорил в задумчивости:

– Ладно, полковник, даю тебе зеленый свет, поступай, как знаешь. Но чтобы боеголовку мне нашел, шкуру спущу в случае неудачи. Понял?

– Понял, товарищ генерал.

Директор ФСБ припомнил расставание с секретарем Совета безопасности на аэродроме больше недели назад, добавил:

– Обращайся хоть к черту, хоть к Богу, но найди эту боеголовку.

Косарев поднялся. Пообещал твердо:

– Найду, товарищ генерал, можете не сомневаться.

Покинув Лубянку, Косарев сел в служебную машину. Дело принимало хороший оборот, и теперь ничто не мешало заняться самостоятельными поисками боеголовки, никто не стоял на пути к цели, пресс начальства более не висел над головой. Осталось лишь вылететь к границе, дождаться прибытия намеченной группы, обговорить все моменты и уже связываться с Петровичем, пусть встречает группу в Благовещенске. Ну а там… там ждать результатов, Петрович никогда не подводил, да и те, кого полковник будет ждать на границе, всегда с поставленной задачей справлялись блестяще. Шансы были. Неплохие шансы.

– В аэропорт.

– Есть, товарищ полковник.

Машина тронулась, Косарев прикрыл глаза и откинулся на сиденье. Теперь у него была цель.

Высшее счастье в жизни, смысл ее – четко поставленная цель. Зачастую человеческая жизнь вся состоит лишь из выбора цели, в лучшем случае удается обрести ее и двинуться навстречу не по прямой, а хотя бы по боковой, извилистой дорожке. Те же, чья жизнь, как принято считать, бесцельна, постоянно ставят перед собой какие-то цели, незначительные для постороннего глаза, не цели – по большому счету – а так, задачи, но ставят! Даже на досуге, когда человек предоставлен самому себе, он не может ни скоординировать собственных сил, ни направить их в какое-то русло. Одни ставят своей целью на отдыхе отоспаться. Другие желают почитать, опять же цель – прочитать, ума набраться, узнать, как люди живут, о чем думают. Уж не говоря о тех, кто на отдыхе квартиру ремонтирует, неприятности ближнему устраивает или интриги плетет. Человек использует любую возможность. Неподвижный считает трещины над головой, мух, ворон. Способный к движению ловит в прицел игрального автомата зыбкий силуэт самолета, спешит в ночной клуб, чтобы с девушками познакомиться, морду чью-нибудь набить или уж, на худой конец, по своей получить. Трудно без цели, практически невозможно.

* * *

– Стой, кто идет?

– Террористы, мля…

Прямо из утреннего тумана на пограничный наряд вышли четверо незнакомцев, один из которых еле-еле переставлял ноги и опирался на двух других. Видок у четверки был тот еще, грязные, обросшие, в изорванном камуфляже. Только один выглядел получше, но на правой руке имела место пропитанная кровью повязка, обильно пропитанная, да левую сторону лица рассекал свежий шрам.

Старший наряда, рослый сержант, чуть опустил автомат; лица были русскими, стало быть, не террористы, стало быть, стрелять еще рановато.

– Кто такие? Почему через КПП не пошли?

Ответ был в том же ключе:

– Когда это террористы через КПП ходили? – незнакомец со шрамом ухмыльнулся, смерив весь наряд коричневыми глазами. Поправил ремень автомата на плече.

Пояснил, чуть помедлив:

– Раненый у нас, некогда дороги выбирать. Чего уставились, помогли бы… Да свои мы, свои, хватит смотреть исподлобья.

Остальные двое пограничников получили молчаливое согласие старшего, вышли из-за укрытий, убрав оружие за спину, подхватили раненого. Сержант тоже убрал оружие, перестал хмуриться. Заметил, утвердившись, что опасности эти четверо не несут.

– До заставы-то далековато.

– Ниче-ниче, по сравнению с уже пройденным это пустяки.

Сержант помотал головой, в которой явно что-то не желало укладываться. Озвучил свое беспокойство:

– И все-таки я не понимаю, вы кто будете-то, мужики?

Кареглазый поднял вверх указательный палец:

– Спецназ ВДВ.

Добавил, оглянувшись на своих:

– Малость потрепанный спецназ ВДВ…

Из кустов нарисовался еще один пограничник, с рацией. Что-то спешно дожевывал.

– А как на заставу докладывать?

– Доложи, что на вас вышла спецгруппа майора Лаврова. И пусть пошевеливаются с «вертушкой», у нас тяжелораненый.

Наряд мигом подтянулся, как-никак майор перед ними, радист срочно принялся вызывать заставу, а раненого уложили на расстеленную плащ-палатку и вкололи промедол. Остальные трое десантников, побросав оружие и поклажу, со вздохами попадали там, где стояли, решив отдохнуть в ожидании прибытия вертолета.

Майор Лавров устроился поудобнее на жесткой земле, чтобы не тревожить раненую руку, положил под голову рюкзак, закрыл глаза и расслабился. В ушах все еще стояла автоматная стрельба, гортанно перекрикивались головорезы из отряда Хасана, гудело пламя пожара, и в то, что удалось пусть и с большим трудом, но выполнить поставленную задачу, до сих пор не верилось. Кровожадный и неуловимый полевой командир мертв, подпольная лаборатория по производству наркотиков взорвана, потерь в группе нет, все отлично. Прапорщик вот только тяжело ранен, но это ничего, выкарабкается, и не такие ранения получал.

Тишина убаюкивала. Туман скрадывал четкость звуков. Скрип древних сосен, шум ветра в далеких верхушках, бормотание радиста – дома… За спиной несколько напряженных суток, впереди ждет отдых, и теперь нет необходимости видеть в каждой неровности или за каждым углом опасность. Нет нужды выставлять часового во время отдыха, не нужен автомат вместо подушки, незачем реагировать на каждый шорох, да и не наблюдается поблизости обозленных сынов гор, только и жаждущих твоей смерти.

С самого начала операции ничего сложного не предвиделось, командование поставило вполне конкретную и определенную задачу: десантироваться, уничтожить боевика, взорвать его лабораторию и незаметно уйти. И все же вымотаться пришлось конкретно.

Как только десантировались и определились на местности, так сразу же начались неприятности, одна за одной, одна за одной, и не виделось им конца. Погода испортилась, спутниковое наведение перестало работать, связь накрылась, вдобавок ко всему напоролись на отряд боевиков, рыщущий в горах с непонятными целями. Еле удалось выйти из боя и отвести группу из-под огня. Не прошло и пары часов, как повстречали еще один отряд. И все, сука, четыре дня пришлось постоянно менять место дислокации и передвигаться в ускоренном темпе, чуть выполнение задачи не сорвали… Возникло такое ощущение, что где-то наверху утечка информации и отряды боевиков в горах рыскали именно по их душу. Вот и пришлось побегать, пришлось.

Майор открыл глаза и скосил взгляд на свою уставшую группу. Оба старлея, Кравцов и Никитин, выглядели исхудавшими и словно побывавшими в аду: синие круги под глазами, слой пыли на осунувшихся лицах, изорванная одежда. Прапорщик Ванин и того хуже выглядит, будто через сельву месяц топал, и непонятно вовсе, как он с такой раной передвигается еще, даже ругаться перестал, что говорит о действительно плохом самочувствии. Все снаряжение потрепано, больше половины и вовсе потеряно в ходе многочисленных перестрелок и бесконечного лазанья по горам. А ведь еще и отчитываться…

Лавров выругался вслух и опять закрыл глаза. Усталость наваливалась жуткая, четверо тяжелых суток давали о себе знать все настойчивее.

– Давайте руку посмотрю, товарищ майор, – донеслось откуда-то издалека. – Да и повязку сменить не мешало бы.

Он открыл глаза. Рядом обнаружился один из пограничников, рядовой, судя по всему, совмещающий обязанности санинструктора. Решил, поразмыслив, что отказываться незачем, раз уж предлагают. Кивнул, мысленно встряхнувшись и отогнав наваливающуюся дремоту, – расслабляться пока еще рановато.

– Ладно, меняй. Уговорил.

Вертолет прибыл через сорок минут.

На самой заставе, как оказалось, поджидала неожиданность, да не слабая. Едва выгрузились, как к десантникам подошли двое гражданских, показали удостоверения сотрудников ГРУ и вежливо попросили следовать за ними всех четверых. Увидев, что четвертый, прапорщик, спит и вообще мало реагирует на происходящее, малость изменили свое решение и попросили уже троих…

Оба старлея озадаченно глянули на Лаврова, но тот лишь молча развел руками, сам мало что понимал из всего этого. Красноречиво вздохнув, первым пошел за сотрудниками Главного разведывательного управления. Никитин с Кравцовым подчинились, ничего другого не оставалось, раз уж командир пошел…

Кравцов проворчал себе под нос, поправляя рюкзак за спиной:

– Вроде ничего незаконного не натворили. Может… может, слишком жестоко с боевиками обращались?

Лавров обернулся и строго посмотрел на него.

– Разговорчики.

– Понял, молчу.

Оружие, что странно, у десантников отбирать не стали, так что оставалась надежда, что по их душу явились не с целью ареста. Вполне могло быть и что-то другое, иначе группу встречал бы взвод автоматчиков и обращение было бы не таким мирным. Стало быть, приключения еще не закончились и отдых в санчасти пока откладывается. Вот только надолго ли?

Миновали заграждения, внутренний двор, прошли по плацу, поднялись на крыльцо штаба. В самом здании направились не куда-нибудь, а прямо в кабинет начальника заставы, где обнаружился еще один гражданский, с виду по крайней мере, но вот только обликом посерьезнее, да и по властным манерам угадывался чуть ли не генерал. На самом же деле оказался полковником.

Едва вошли, сурово осмотрел запыленных десантников, словно в чем-то осуждая, и только после этого представился:

– Полковник Косарев. Главное разведывательное управление.

Без всякой паузы продолжил:

– Вас я уже знаю, товарищи офицеры, так что перейду прямо к делу.

Прошел к столу и взял в руки черную кожаную папку. Потом вдруг отложил ее. Широким жестом указал на ряд стульев:

– Вы присаживайтесь, в ногах правды нет. Вижу, что устали, дело было жарким, вполне наслышан о ваших похождениях.

Десантники расселись, гремя оружием и снаряжением. Взгляд полковника уперся в двоих сопровождающих, и те без слов вышли из кабинета, закрыв за собой дверь. Косарев опять взял в руки папку, полуобернувшись. Открывать не спешил.

– Дело такое. Совсем недавно…

В кармане полковника запиликал сотовый телефон. Достал, отключил и бросил на стол. Возобновил разговор:

– Совсем недавно была разграблена законсервированная ракетная шахта в Западной Сибири. Похищена ядерная боеголовка и готовится к вывозу в Китай. Поступок очень дерзкий, очень, и требует наказания.

Лавров чуть автомат не выронил.

– Чего-то я не пойму, товарищ полковник. Мы-то здесь при чем? Мы же…

– Не перебивайте, майор. – Косарев слегка нахмурился. – Сначала выслушайте, а вопросы будете задавать потом.

– Как скажете.

Глубоко вздохнув и шумно выдохнув, полковник продолжил:

– Понимаю ваше недоумение, товарищи офицеры, но ситуация сложилась не из лучших. Прямо вмешаться в события мы не можем, две высланные группы потерпели неудачу из-за утечки информации. Так что управление вынуждено обратиться к вам, подготовка вашей группы, майор, вполне соответствует, опыта в таких делах у вас предостаточно, в общем – несколько часов на сборы, приведите себя в порядок и выдвигайтесь в Благовещенск. Отдохнете в поезде.

Лавров переглянулся со своими, этого хватало, группа действительно сработалась крепко, и таких вот взглядов вполне достаточно. Уточнил, много было непонятного, и разбираться потом смысла не имело:

– Иными словами, товарищ полковник, вам нужна группа со стороны?

Тот кивнул, все еще держа папку в руках.

– Вы правы, майор. Своих мы послать не можем, кто-то сливает информацию на сторону, а более решительные действия только навредят – боеголовка попросту растворится на просторах Зауралья, и потом ее вовек не найти. Вас же никто не знает, тем более официально вы все еще находитесь на задании. Понимаете, вы все еще там, и сегодняшнего перехода границы вы не совершали. Ваше командование считает так же.

– Но как же… – Кравцов тоже много чего не понимал, поэтому не удержался от вопроса: – Как же быть с документами? На поезд ведь билет не купишь. Да и денег-то…

– Этот вопрос решится в ближайшие часы, старший лейтенант. Разве мало на просторах нашей родины Кравцовых, Никитиных, и Лавровых? Недельку-вторую побудете другими людьми, ничего страшного не случится.

– С этим все понятно, товарищ полковник. – Лавров почувствовал, что усталость как рукой сняло, несмотря на четверо суток. – А как быть с оружием и средствами связи?

– Оружие и прочее получите на месте, майор. Заодно и четвертого члена группы, недостающего. У вас, я так понимаю, некомплект?

– Есть такое, – Лавров кивнул. – И кто этот четвертый?

– Узнаете на месте. Упреждая ваш вопрос о его подготовке, скажу, что мало в чем уступает вашей. Тем более те края знает досконально.

Молчание повисло в воздухе. Полковник прошелся по кабинету, наблюдая за размышляющими десантниками. Выждал минуты две и сообщил еще немного информации:

– Поймите, товарищи офицеры, боеголовка не должна попасть в Китай, местные власти наверняка заинтересованы в том, чтобы ее сбагрить, да и не только местные, подозрение падает на многих и в Москве, но не это важно. Важно остановить ее. Взорвать, сжечь, утопить, прочее. В Китай ей дороги нет и быть не может.

– Каким же образом, товарищ полковник? – Никитин изо всех сил боролся со сном. – Какого она размера хотя бы и как мы на нее выйдем?

Полковник остановился.

– Я разве не сказал?

– Нет…

– Исправляюсь. Есть информация, что искомое экранировано и замаскировано в вагонах с сахаром, идущих в Китай через Благовещенск. Времени не так уж и много, не больше трех недель, так что успеете прибыть на место и подготовиться. Ваша задача – обнаружить боеголовку, устроить диверсию на железной дороге, тем самым привлечь к этому внимание. А там уж и мы подоспеем, будем рядом по возможности. Главное – привлечь внимание, дабы продажные местные не успели перепрятать ее. Если же не получится – просто уничтожить. С этим все ясно?

Полковник указал на повязку Лаврова, будто только сейчас ее заметил, спросил, так и не дождавшись ответа на свой последний вопрос:

– За неделю заживет, майор?

– Должно. Зацепило. Мешать, я думаю, не будет.

Косарев впервые улыбнулся.

– Отлично.

Подвел итог:

– Шесть часов на приведение себя в нормальный вид, сдайте оружие, смените одежду, санчасть посетите, и вперед…

Протянул папку Лаврову:

– Вся информация по этому делу здесь, майор. Посидите часок в кабинете, ознакомьтесь. Вернете лично мне, я буду на посту связи.

– Есть.

Полковник посмотрел уже на всех. Попросил:

– И прошу вас, потерпите со сном до посадки в поезд. Понимаю, тяжко пришлось, но сейчас надо быть крайне внимательными.

– Все будет в лучшем виде, товарищ полковник, не беспокойтесь.

– Знаю, что все будет хорошо, но все же не теряйте бдительности. А я со своей стороны буду помогать, чем смогу… – Хотел добавить что-то еще, но передумал. – Ладно, я ушел.

Косарев забрал со стола свой отключенный телефон и вышел из кабинета. Все трое десантников были настолько озадачены услышанным и предстоящим, что заговорить не пытался никто, все обдумывали, тишина висела в помещении. Наконец Никитин поднялся и подошел к окну. Заговорил первым, разглядывая внутренний двор заставы и на ощупь отыскивая в кармане сигареты:

– Не нравится мне все это. Не нравится…

Немного подумал, закуривая. Закончил:

– Но в Благовещенске я еще ни разу не был, почему бы и не прокатиться за казенный счет?

– Туда пока доедешь, раз двести железные дороги проклянешь. – Кравцов расслабленно откинулся на спинку стула, автомат в результате сполз на пол, лязгнул металлом, но его никто не стал поднимать. – Перестук колес потом целый месяц в ушах стоит.

Лавров хмыкнул, расстегивая молнию на папке. Другой рукой полез за сигаретами.

– Потерпите. Мне тоже это не совсем по душе. Одно радует – хоть выспаться можно будет.

* * *

– Петрович, ты когда черемуху уберешь? Спать невозможно!

Соседка, подбоченившись, стояла возле забора и гневно взирала на пожилого мужичка, что копался в своем огороде; сорняки совсем одолели, вовсю хозяйствовали на грядках и гнобили полезные растения.

Успокаиваться не собиралась:

– Петрович, я тебе говорю! Окно нельзя открыть, голова болеть начинает, сруби ее!

Мужичок разогнул задубевшую спину, тоскливо вздохнул, утерев пот с лица. Игнорировать возможности не было, соседка все равно достанет, такая уж она баба, плешь проест любому, только дай повод.

Посмотрел на нее. Поморщился:

– Вот она тебе сдалась, Макаровна? Десятый год цветет, и ничего.

Соседка в еще большую злость пришла, чуть ли не кричала:

– Я тебе все десять лет об этом говорю! А ты что? Отмахиваешься да вновь свое делаешь! Спили это проклятое дерево, иначе…

– Иначе сама спилишь? – он усмехнулся, решив немного позлить настырную женщину.

– Или как?

Соседка тряхнула забор, зло и порывисто. Пригрозила:

– Ах ты пень старый! Да я тебе все волосы повыдергиваю! Я на тебя в милицию заявление напишу!

– Пиши, пиши. Нигде не сказано о том, что черемуха вредна для жизни.

– Спили дерево, старый пень! В последний раз говорю! Спать невозможно, голова болит от цветения, окно на ночь не откроешь!

Мужичок на нее в этот момент не смотрел, его внимание привлек только что подошедший к калитке почтальон; приветливо помахал рукой, морщась от воплей соседки, глядел сочувствующе и понимающе. Крикнул:

– Письмо тебе, Петрович, забери.

Макаровна еще много чего вслух озвучила, но видя, что ее слова толком не воспринимаются, более того, ее вообще никто не слушает, еще раз тряхнула ветхий забор, разделяющий огороды, сердито сплюнула и отошла. Собиралась действительно пойти в милицию и написать заявление на упрямого соседа.

Сам же сосед получил от почтальона конверт, вскрыл его, пробежался глазами по тексту, почесывая затылок. Еще раз прочитал. Затем, удивив почтового работника, живенько подхватился и скрылся в доме, позабыв про прерванную прополку сорняков.

На лице было встревоженное выражение, словно прочитал что-то нехорошее или получил какое-то плохое известие.

Через полчаса Петрович уже был полностью одет и собран в дорогу. Закрыл дом на замок, выгнал из сарая свой старенький автомобиль, куда-то явно спешил, даже не прихрамывал, как обычно. Соседка попыталась было вновь завести разговор про ненавистную черемуху, но на нее даже не взглянули. Принялась с новой силой костерить на все лады, только видела, что успеха это не приносит. Выругавшись напоследок, как бы оставляя последнее слово за собой, пошла в избу.

Петрович спешил. Давний друг, полковник Косарев, обращался за помощью и просил встретить группу из трех человек, используя обычные методы шифровки. Встретить, вооружить и помочь перехватить ядерный боеприпас, который, скорее всего, проследует именно через Благовещенск. Хоть и была просьба несколько отличной от специализации Петровича, но, как сообщил полковник, надеяться больше не на кого.

* * *

– В общем, мужики, расклад такой.

Лавров дождался, пока остальные выберутся из вертолета, на котором они преодолели первый этап пути – до Ростова, придирчиво осмотрел группу. В полете разговаривать возможности не было, шумно, поэтому только сейчас предоставился шанс, да и спали оба старлея без задних ног, не до осмысления и понимания. Сам же майор не сомкнул глаз во время полета, все обдумывал полученную информацию, раскладывал ее по полочкам и делал кое-какие прикидки предстоящей операции.

Он с неудовольствием глянул на сонного Кравцова, и тот мигом проснулся, даже встряхнулся, отгоняя сон. Майор продолжил:

– Расклад такой. Покупаем билеты до Хабаровска, но выходим в Белогорске, это практически рядом с Благовещенском.

Никитин перестал разглядывать летное поле аэродрома, непонимающе посмотрел на старшего группы:

– Белогорск? Но разве…

– Это узловая станция перед Благовещенском, поясняю, там поезда некоторое время стоят в тупиках. Вот и будет возможность проверить составы. К тому же подорвать там будет сподручнее, БАМ как-никак, а нам нужна именно огласка, дабы у нашего временного начальства была возможность в открытую наведаться на место диверсии. С этим ясно, старлей?

Никитин кивнул.

– Яснее некуда.

– Отлично.

Кравцов оглянулся на вертолет: лопасти вращались все медленнее и медленнее, ветер в спину затихал. Поинтересовался, посмотрев на майора и перестав удерживать кепку:

– А кто четвертым-то будет? В папке ничего указано не было?

Лавров пожал плечами.

– Местный какой-то. Когда прибудем в Белогорск, он сам на нас выйдет, надо только снять номер в гостинице и дать объявление в местную газету о покупке козы.

– Козы? – Кравцов хмыкнул. – Почему коза-то?

– А что ты хотел, старлей? – Лавров тоже ухмыльнулся. – Это же разведка, у них и похлеще бывает. Радуйся, что коза, а не… не объявление о знакомстве с очаровательной местной дамой, например. Тебя как завидят, так в очередь выстроятся. Откроешь дверь номера, а на пороге… а там десяток наиболее скорых на сборы. И это еще только начало.

Кравцов посмотрел на скалящегося Никитина. Выругался неслышно. Закончил уже громче:

– Ладно, пусть будет коза.

Навстречу, через летное поле, направлялась тонированная «Газель». Десантники притихли, инструкции обязывали разговаривать о предстоящей операции только между собой, посторонние уши были крайне нежелательны, от секретности напрямую зависел успех. Даже в поезде следовало соблюдать осторожность, еще неизвестно, кто окажется соседом по купе. Майор подумывал ехать раздельно, в разных вагонах, но самому этого не очень хотелось: все-таки путь был приличным, и за это время действительно от тоски взвоешь.

Машина подъехала, развернулась за спинами и, поравнявшись, остановилась. Десантники залезли в салон. Захлопнули дверь. Внутри наблюдался неприметного вида гражданский, в черном деловом костюме, предъявивший удостоверение сотрудника характерного ведомства. Малоразговорчивый, вернее весьма краткий, ничем не отличался от тех двух, что подошли к пограничному вертолету несколько часов назад.

Раскрыл черный кейс, взяв его с сиденья рядом. Внимательно оглядел десантников и выдал каждому новый паспорт. Оказалось, что ничем не отличались от прежних, только что даты рождения были изменены на несколько лет, место рождения вообще за тысячи километров от прежнего, да серия в паспорте была другой, а в остальном все то же самое.

– Устраивает? – выдавил вопросительно, едва пассажиры многозначительно переглянулись.

– Вполне, – Лавров ответил за всех.

Майор вспомнил о другом не менее важном:

– А с деньгами как? Ехать-то прилично, да и одежду подкупить надо.

Гость достал из кейса пухлый конверт, к нему добавил бланк отчетности.

– Распишитесь. Здесь и здесь.

Пока майор расписывался и пересчитывал деньги, обернулся к водителю:

– Поехали.

– На вокзал?

– На вокзал.

Машина тронулась, в салоне повисла тишина, десантники смотрели в окно. Четвертый пассажир продолжал молчать. Каменное выражение лица… Может, работа обязывала, а может, и еще что, с первого взгляда не понять.

Майор разделил деньги на три части, передал остальным, откинулся на сиденье и, рассматривая город, попутно обдумывал предстоящую операцию. То, что обратились к ним, несколько настораживало, но доводы полковника Косарева виделись вполне обоснованными, и углядеть в них какой-то подвох не получалось. Смущал еще и четвертый член группы, особенно объявление о покупке козы, но у разведчиков такие перестраховки в порядке вещей, могут и вовсе мудреные комбинации прокручивать. Тем более что информация на сторону утекает, тут поневоле мудрить начнешь и подозревать всех, кто каким-то боком имеет отношение к этой похищенной боеголовке.

И ведь не иголка, а здоровенная штуковина, такую легко спрятать не удастся, и тем более в Китай переправить тайком, тут по-любому местные власти завязаны, полковник упоминал еще и московских. Стало быть, противник не простой, а наделенный полномочиями, с таким шутки плохи, и к делу надо подходить со всей серьезностью, любая промашка может дорого стоить. Да и две группы неудачу потерпели, тут поневоле задумаешься. Н-да, дела…

«Газель» довольно продолжительное время петляла по улицам, Никитин даже заснуть успел, наконец спустилась по широкому проспекту к зданию вокзала пригородных поездов и остановилась.

Гость указал вдоль ряда деревьев, открыв дверь. Сообщил:

– Дальше сами. Пройдете через переход, под мостом, по левую руку увидите вокзал.

Помолчал немного, добавил:

– Удачи, мужики.

– Благодарствуем. – Лавров вылез последним, пожал руку на прощание. – И тебе удачи.

Закрыв дверь, догнал остальных.

Поезд Ростов – Владивосток отходил в два часа ночи, так что времени до отправления было предостаточно. Посовещались немного и решили прогуляться по магазинам, благо деньги были, и немалые, разведка расщедрилась, предстояло сменить одежду на гражданскую, не ходить же в камуфляже, ну и необходимые в дороге мелочи приобрести, ту же щетку зубную да электробритву. Кравцов предлагал посетить какое-нибудь кафе, выпить по двести грамм, но его никто не поддержал; выпить можно и в поезде, а в городе ходить навеселе чревато задержанием, тем более полицейским только повод дай – мигом определят на сутки, за ними не станет. Вон как глядят подозрительно, да и ссадины на лицах десантников еще не зажили, у Лаврова вообще шрам красуется и пулевое ранение в руку, так что полицию лучше не провоцировать и на вокзале не маячить, мало ли что. К тому же четыре напряженных дня сразу свалят с ног, стоит принять на грудь даже меньшее количество огненной воды.

Выпив по стаканчику растворимого кофе и съев по паре пирожков у ларька быстрого питания, десантники отправились на поиски вещевого магазина; в Ростове бывали редко, и следовало немало еще побродить по улицам, прежде чем все необходимое будет куплено. О предстоящей операции старались не разговаривать, осторожность лишней не бывает. Потом уж, на месте, видно будет, что и как.

На улицах было людно, мирно, никто не стрелял, все прямо лучились спокойствием, и такое казалось нереальным, хотя еще с утра ползли по горам, тащили на себе раненого прапорщика, поминутно ожидая нападения со стороны боевиков. Здесь же – словно в другой мир попали.

Остановились у продуктового магазина, осматривались. Лавров критически оглядел обоих. Посоветовал, закуривая:

– Расслабьтесь парни, а то как по территории, контролируемой противником, передвигаетесь.

Никитин проворчал, косясь по сторонам. Решил играть новую роль до конца:

– У разведчиков так, во всех видят шпионов и диверсантов. Хотя знаю способ, как напряжение снять.

– Ты про пиво? – Кравцов глянул с надеждой.

Никитин поморщился. Съязвил:

– Кому что. Я про сон.

– Тьфу!

Майор погрозил кулаком:

– В поезде выпьешь. Я тоже, кстати, не откажусь. Но это – в поезде. Сейчас – ни грамма. И вообще, старлей, пить вредно. Ты на свою рожу глянь, на террориста похож, а туда же, выпить, выпить… Первый полицейский тебя в плен возьмет, едва с бутылкой увидит. Прапорщик на больничной койке две недели торчать будет, а ты в медвытрезвителе. Или в СИЗО.

Кравцов странно глянул:

– СИЗО?

– А как ты думал? Куда тебя еще спрятать, если ты до сих пор официально границу с Россией не переходил?

– Ох-х-х…

– Не вздыхай так, вон с коллеги пример бери, он вообще о выпивке не думает, понимает, что сейчас нельзя расслабляться.

Никитин поспешно отвел взгляд от витрины со спиртными напитками, кивнул согласно:

– Да, с меня пример бери.

– Ну-ну…

Лавров одернул обоих, указал на вход:

– Ладно, хватит болтовни. Пойдем одежду покупать. Спиртное приобретать запрещаю, в поезде возьмем.

– Там дороже намного.

– Думаешь?

– Знаю.

– Хорошо, покупаем здесь, но употреблять до посадки запрещаю.

– Есть…

– Поскалься у меня еще.

Вечер тянулся невыносимо долго, десантники устали бродить по городу, поглядывая на часы, сказывалась еще и крайняя измотанность, короткого сна-забытья во время полета оказалось недостаточно, но кое-как все же дождались поезда. Скоренько миновали помещения вокзала, прошли по переходу, отыскали на перроне свой поезд и, уже оказавшись в купе, с облегчением покидали сумки, попадали сами. Четвертого пассажира пока не наблюдалось, чтоб его и вовсе не было. У Лаврова мелькнула мысль взять четыре билета, но в последний момент отказался: нечего привлекать внимание странными поступками, к тому же цены кусались весьма ощутимо, а деньги следовало экономить, еще неизвестно, какие траты ждали впереди. Пусть и внушительная сумма, но кто знает…

Зашла проводница. Проверила билеты, дежурно назвала стоимость комплекта постельного белья, удалилась, получив деньги еще и за три стакана чая.