Текст книги "Батяня просит огня"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 15

«Тропический Париж», как иногда чопорно называют столицу штата Амазонас, удачно уместился почти в самой дельте впадения реки Рио-Негро в Амазонку. Манаус, немаленький портовый город, осчастливленный ко всему прочему и аэродромом, весьма гостеприимно встречал тех, у кого туго набиты кошельки. Желающих потратить деньги на развлечения в этой экзотической стране всегда было немало. Причем многие полагали, что захватывающие приключения начнутся с ними сразу же, как только они ступят на бразильскую землю.

Окраины Манауса, однако, представляли собой весьма обыденные трущобы, единственной достопримечательностью которых был окружавший это убожество великолепный пейзаж. У подножия могучих деревьев снизу густо зеленели кусты гевеи. На одной из подобных окраин, обращенных в сторону Рио-Негро, располагался небольшой частный аэродром. В основном он эксплуатировался как перевалочная база для самолетов типа «Сесна» и прочих воздушных малолитражек. Удобная тихая речная заводь была идеальным местом для такого аэродрома, во-первых, из-за удобного места для посадки. Возле миниатюрной «Сесны» суетились два человека, торопливо набивавшие ее салон всякой всячиной явно армейского предназначения. Подвесной мотор уверенно торчал из-под фюзеляжа, а «заряженные» парашюты в полной боевой готовности лежали под сиденьями, искусно замаскированные разнообразными чемоданами и сумками с пестрящими на них всевозможными таможенными марками. Полная боевая выкладка была упакована в водонепроницаемые чехлы и аккуратно сложена в специальные контейнеры, которые находились за сиденьями практически в самом хвосте самолета. Кроме того, здесь имелись и спасательные лодки: в общем, всего этого снаряжения вполне хватило бы для целого стрелкового подразделения ВДВ России.

Никитенко уже успел познакомиться с пилотом «Сесны». Парень оказался весьма разговорчивым, компанейским. Потаскав ящики, парни решили немного отдохнуть.

– Как тебе погодка? – в паузе после транспортировки очередного ящика на борт самолета поинтересовался Никитенко.

– Погодка ничего, – незамедлительно ответил пилот, также порядком уставший от тяжелой работы. – Я бы даже сказал, что лучше желать было бы грешно. Знаешь, солнышко, ветерок небольшой, да еще и не парит… Благодать для пилота! Ведь это «корыто», – он махнул в сторону «Сесны», – все капризы погоды чувствует!

– Да уж, – кивнул лейтенант.

Никитенко хотел было еще что-то сказать, но вдруг мигом прикусил язык и жестом показал пилоту, чтобы тот тоже молчал.

В десятке шагов от них маячил некий господин весьма запоминающейся наружности. Как и когда он подошел, никто из двоих россиян и не видел. Никитенко, как человек наблюдательный, сразу заметил одну интересную особенность – в темной шевелюре субъекта четко видна была светло-русая прядь. Этот человек вообще производил странное впечатление, несмотря на то что держался дружелюбно и всем своим видом показывал, что ему явно что-то нужно от этих двух незнакомцев.

– Прошу простить меня за то, шо так бесцеремонно вклиниваюсь в вашу беседу, – начал издалека незнакомец.

– Ничего страшного, мы все равно уже закончили, – лейтенант Никитенко постарался, чтобы его голос звучал как можно более безразлично, при этом не забыв изобразить легкий украинский акцент.

От него не укрылось, что их случайный собеседник тоже говорил с украинским произношением. Пилот благоразумно молчал. Хотя он тоже был способен неплохо сымитировать выговор уроженца «вильной Украины», однако интуиция подсказывала, что делать этого пока не стоит.

– Понимаете, я же сам с Украины. Эмигрант! – незнакомец возбужденно тараторил, как солдат срочной службы при встрече с земляками. – Я же ж тут уже обитаю, почитай, двенадцать лет. А шо такое жить на чужбине, вы, хлопцы, понимаете, а?

– Ну да, – кивнул лейтенант, догадываясь, что парой фраз разговор не ограничится.

– Да, гляжу я на вас и даю гарантию – вряд ли вы это понимаете. Это ж надо прочувствовать. А тут мне мои знакомые говорят, шо, мол, приехали туристы с Донецка. Я тут, знаете ли, частенько самолеты арендую. Думаю, дай подойду, поздороваюсь с «земелей», узнаю, шо там на Украине делается…

– Так вы с Донецка? – Никитенко чувствовал, что за всеми этими расспросами скрывается нечто большее, чем патриотическое любопытство.

– Ну! – незнакомец начинал играть на повышение тона. – Слышь, но мне дуже интересно – а кто сейчас тренирует «Шахтер» донецкий?

– Не знаю. По-моему, тот, кто и был! – вот когда Вячеслав Никитенко пожалел, что никогда не интересовался футболом.

– А, ясно, – в голосе незнакомца сквознул неуловимый холодок. – Ну, а когда в Донецке метро пустить обещали?

– Да вот на днях, так сказать, и пустят. – Пилот-таки не сдержался и пришел на помощь слегка трухнувшему после такого явно дознавательского вопроса Никитенко.

– Ага. – По тону незнакомца было видно, что у него еще много вопросов подобного рода. – Ну а как там у нас на Украине дела политики? За кого вы голосовали на выборах в Центральную Раду? Уж не за Партию регионов ли?

– Да нет, за блок Тимошенко, – откровенно съязвил Никитенко. Он был настолько же чужд политике, насколько пилот, скажем, ботанике, но все же считал необходимым по возможности быстро реагировать на задаваемые вопросы и отвечать незнакомцу в рамках безопасных вольностей. Однако лейтенант чувствовал, что с каждым ответом он выдает себя с головой.

– Ага, то ясно. – Глаза незнакомца после каждого вопроса становились все более насмешливыми.

Военврач уже начинал осязать угрозу крушения своей легенды и лихорадочно думал, что бы такое предпринять и ненароком оборвать беседу и дать им с пилотом возможность с наименьшими потерями ретироваться от назойливого «земляка». Если так пойдет и дальше, то вся легенда полетит ко всем чертям. Однако тот продолжал наседать:

– Вы, конечно, звиняйте, но меня интересует еще вот какой вопрос – какая сейчас зарплата по регионам в Украине? Ну хотя бы по Донецку?

– Средняя – пятьсот гривен, – с остервенением бросил пилот.

Он вообще не представлял себе, сколько составляет одна гривна, однако был абсолютно уверен, что живой человек в любой стране не должен получать зарплату менее полутысячи в местной валюте.

Незнакомец, почти уже откровенно издеваясь, хотел было добить подозрительную парочку «украинцев» каким-то уж очень забористым вопросом, но тут военврач проявил истинную военную смекалку. Отвечая на предыдущий вопрос, он заметил на расстоянии вытянутой руки два небольших ящика, небрежно поставленных друг на друга. Осторожно отодвинув носком своего военного берца один ящик, он незаметным движением ноги толкнул его в сторону. От такого резкого толчка верхний ящик накренился и с грохотом упал на асфальт.

– А, черт! – Никитенко тут же поспешил завершить дискуссию, пока их с пилотом полностью не разоружили «точечной информационной бомбардировкой». – Вы уж нас извините, дел выше крыши! Приятно было пообщаться, но видите – нам еще работать и работать.

– Да нет, все нормально, работайте, ребята. Был рад поговорить с земляками! – неожиданно хохлятский акцент в голосе незнакомца полностью испарился. Зато в последних словах сквозила почти неприкрытая усмешка. Видимо, результат беседы его удовлетворил, он развернулся и мерно зашагал в направлении припаркованного невдалеке джипа.

«А ловко он нас прокачал, сволочь!» – расстроенно подумал Никитенко, вместе с пилотом завершая приготовления и загружая оставшиеся вещи на борт самолета.

– Дотошный парень, – лаконично изрек пилот, передавая лейтенанту очередной тюк. – Такой и камень разговорит, не то что донецких бизнесменов.

Глава 16

Плодородные низины Амазонии всегда отличались изумительными пейзажами, особенно в это время года. Вокруг зеленела высокая трава, изумрудный кустарник бахромой окаймлял обочину дороги, по которой не спеша двигался гражданский джип. В нем находились двое. Водитель – мужчина средних лет с абсолютно невыразительным лицом. Второй – скуластый, ясноглазый, с волевым подбородком и аккуратно постриженной головой. Этот второй был не кто иной, как майор Лавров.

Куда ехал джип, для Батяни оставалось пока загадкой. Поэтому он, не дожидаясь, пока попутчик проявит к его персоне интерес, завел непринужденный разговор, чтобы хоть как-то нарушить напряженное молчание. А заодно и выяснить, что к чему.

– Я слышал, – начал он с несвойственной ему манерой подходить издалека, – что здесь, в Бразилии, больше половины таких вот таратаек ездят на чистом техническом спирту.

Железняк (а это был именно он) скупо улыбнулся, но ответил:

– Да, это правда. Из-за нехватки нормального транспорта и нормального топлива местным жителям приходится как-то выкручиваться. И лучшего варианта, чем сдача в аренду подержанных «джипов», которые способны ездить на спирту, они пока не придумали.

– Ну да, – Батяне в голову пришла забавная мыслишка. – Вот кабы так у нас в России ездили, так я думаю, что водители могли бы при надобности заправляться вместе с машиной!

Оба спутника хохотнули, вспомнив свою Родину и традиции своего народа. Майор задумался было об отличиях в менталитете латиноамериканцев и россиян. Но тут ностальгические размышления майора самым нетактичным образом прервал командир. Кажется, он решил, что настало время Батяне узнать о цели поездки и вообще о том, что им предстоит сделать. Естественно, без излишеств.

– Ты там как, не уснул еще?

– Ага, с таким водителем уснешь! – подтрунил над ним Лавров.

Он действительно с удовольствием бы слегка прикорнул, но специфический стиль вождения Железняка плюс то обстоятельство, когда каждая кочка и ямка да и вообще любая неровность гостеприимной бразильской земли жестко давала знать о своем присутствии, немного смущала Батяню. Не то чтобы он был непривычен к неудобствам, – откровенно говоря, он мог отрубиться где угодно. Но он мужественно боролся со сном, ожидая, когда же командиру надоест «молчанка», и он начнет-таки вещать о делах грядущих. Для Батяни пословица «меньше знаешь – дольше живешь» представлялась совсем наоборот.

– Так вот, майор, – голос Железняка посерьезнел, и было понятно, что он собирается начать вовсе не светскую беседу, и что ужимки, колкости и прочая «салонная» байда с этой минуты здесь неуместны.

Батяня нутром почуял, что сейчас он узнает о том, что так давно мечтал выведать, в связи с чем он навострил уши и приготовился внимать.

– В общем, слушай сюда. Надеюсь, для тебя не секрет, что в Бразилии, как, впрочем и в Колумбии, без всякой лицензии можно купить любое гладкоствольное оружие?

– Ну, честно говоря, я предполагал, – и Батяня не соврал – он честно предполагал, что в Бразилии (а тем более в Колумбии!) можно купить все и по любой сдельной цене.

– Мало того, – продолжал командир, – на местных «черных» рынках можно без проблем купить даже пистолет-пулемет «узи» или даже наш родной и так горячо любимый заокеанскими друзьями «АК-74».

– Вот уж насчет последнего я не сомневался! Везде, где мне пришлось побывать, – и тут он не лукавил: количество горячих точек по всему миру, в которых пришлось побывать Батяне, было огромным, – везде, без исключения, либо одна, либо другая, либо обе стороны были вооружены именно «калашами» российской сборки. Вот он, наш основной экспортный продукт, а не какая-то там пшеница или чего там еще!

Железняк тоже успел побывать в самых разных местах и соответственно тоже много чего повидал.

– Вот поэтому местный бразильский криминалитет, наряду с тем же колумбийским, создал самые сильные группировки в регионе, – произнес он.

– Понятно. Так мы как – в охотничий магазин, или на фуршет к местным мафиози? – резонно поинтересовался майор, одновременно любуясь живописными пейзажами за окном, проносившимися мимо.

– Ни то и ни другое, – Железняк словно передумал что-то рассказывать Батяне и оборвал себя самого на полуслове.

Внезапно он свернул на обочину и поехал по направлению к старой автомобильной свалке, видневшейся неподалеку. Батяня слегка опешил от того, что представляла собой эта свалка. Это было настоящее «кладбище "жуков" – ведь Бразилия была последней страной, в которой до конца девяностых производили знаменитый "Фольксваген" "жук". Поэтому местная свалка представляла собой курганы беспорядочно нагроможденных маленьких горбатых каркасов.

Джип проехал в глубь свалки и остановился перед невысоким дощатым домиком, напоминавшим какую-то оптовую конторку. Железняк заглушил мотор с видом человека, достигшего конечного пункта после долгого путешествия. «Стало быть, все скоро и выяснится», – лаконично заключил про себя Батяня. Оба без спешки и суеты одновременно вылезли из старого подержанного автомобиля и зашагали прямо к дверям загадочной лачужки. Батяня не был в курсе того, кто обитает в этом весьма скромном жилище, но интуиция ему подсказывала, что именно здесь командир намерен решить вопрос с их вооружением.

В хибарке напарников встретил весьма неулыбчивый старикан. Обстановка помещения была выдержана в духе кубинской революции – по всем стенам были развешаны портреты лидеров мировой коммунистической революции: Че Гевара, Ленин, Мао Цзэдун, Фидель Кастро и прочие выдающиеся личности эпохи. В жилище было душно и неуютно, закопченный потолок и грязный стол с остатками недавней трапезы довершали картину будничной революционности. Сам старик был живым воплощением латиноамериканского коммунизма – малость оборванный, но с неизменным выражением доблести и гордости за правое дело уравнивания всех и вся на основе общего права труда и собственности. Батяня усмехнулся: «Вот, блин, а революция-то, оказывается, еще живет!»

Железняк остановился в паре метров от старика. Пожилой команданте вел себя сдержанно, молча глядя на нежданных гостей. Похоже, появление двух российских офицеров не вызвало у него абсолютно никаких эмоций.

Железняк заговорил с дедом, причем, что странно – по-русски. Батяня и виду не подал, что был немало удивлен.

– Добрый день, команданте. Как ваше здоровье?

Лицо старика по-прежнему ничего не выражало. Он лишь перевел взгляд через плечо гостя на зеленую муху внушительных размеров, восседающую на шкафу, после чего снова принял облик «красного Будды».

– Насколько мне известно, ранее вы тесно сотрудничали с представителями спецслужб Советского Союза. – Старик слегка оживился при упоминании великой обители коммунизма. – В качестве, так сказать, внештатного сотрудника. Я прав?

Взгляд команданте стал беспокойным, но он продолжал молчать.

– Двадцать с лишним лет о вас не было ни слуху ни духу. Собственно говоря, мы и не хотели вас беспокоить. Но сейчас России нужна ваша помощь. Естественно, за вознаграж…

– Помогать? Кому?! – дедок завелся с пол-оборота. – Вы, продажные ревизионисты, уничтожили плоды мировой революции! Низвергли великих вождей, а сейчас потешаетесь над великим наследием первого и единственного в мире коммунистического государства!!! Вы – предатели, прихвостни капитализма! Выметайтесь отсюда! Помочь за вознаграждение! И это вы говорите мне, человеку, который всю сознательную жизнь боролся за свободу своего народа?!

Дед вскочил и как-то странно замахал руками, будто призывая кого-то к себе на помощь.

– Вон из моего дома, продажные твари!

«Похоже, этот дедушка любил Че Гевару больше собственных мамы и папы», – подумал Батяня. Однако это было еще не все. Только русский гость собрался объяснить старому психу, что революция – это хорошо, но надо ведь и людям помогать, как сзади послышалось напряженное сопение в четыре дырки. Железняк, обернувшись, увидел двух оборванных бугаев с дубинами в руках, один из которых пробормотал что-то типа «мио падре». После этого последовал недолговременный, но очень крепкий обморок, вызванный воздействием на череп командира деревянного предмета продолговатой формы. Батяня же оказался более ловким. Он успел увернуться от удара деревянным брусом и резко впечатал короткий хук в печень нападавшему. Тот как будто ничего не почувствовал и опять замахнулся, но потом вдруг замер и, промямлив коронное слово всех латиноамериканских мелодрам: «Педро…», неуклюже завалился набок.

«Тормоз какой-то», – подумал Лавров в образовавшейся короткой паузе. Второй из нападавших решил, видимо, отомстить за собрата и попытался ткнуть Батяню своей битой, но майор ловко дернул на себя орудие противника, заставив того потерять равновесие. Затем провел прием и от всей души приложил коленом по толстой роже чумазого супостата. Через считаные секунды все было кончено. Оба громилы растянулись на полу, а Железняк, придя в себя, продолжил так некстати прерванный разговор:

– Нам нужно оружие. И мы хорошо заплатим.

– Так бы и сказали, – как ни в чем не бывало ответил странный дед, с интересом наблюдавший за поединком.

Он жестом позвал русских за собой. Далеко идти им не пришлось. Арсенал находился буквально в нескольких шагах, не отходя, как говорится, далеко от кассы. В подвале под хибаркой, за внушительной железной дверью, находился целый склад боеприпасов, которых вполне хватило бы для того, чтобы устроить революцию. Не в Бразилии, конечно, но на небольшое островное государство вполне хватило бы. Здесь было практически все, чего только могла пожелать душа, неравнодушная к предметам, увеличивавшим смертность в любой точке земного шара – от тропиков до Северного полюса.

– Вот это я понимаю! – восхищенно произнес Лавров, окидывая взглядом подвал. – Здесь есть чем поживиться.

Он не спеша отбирал нужный товар, а дед переминался с ноги на ногу возле открытой двери, наблюдая за странными гостями из-под широких полей видавшей виды шляпы.

Когда Батяня наконец удостоверился, что весь арсенал, необходимый ему для уверенности в завтрашнем дне, подобран, он сообщил командиру, что можно расплачиваться.

– Итак, амигос, вы хотите, чтобы мы доставили вам эти штучки куда надо или вы сами заберете их прямо сейчас? – Старикан был даром что коммунист, но толк в деле смыслил.

– Да, сами заберем, не стоит утруждаться. И поедем рыбу глушить на Амазонку. – Батяня был явно скептически настроен по поводу предложенной перспективы.

– Тогда, может, лучше все-таки доставить вам его на место? – предлагал дед услуги транспортировки специфического груза.

– А ты по дороге ничего не разнесешь, дорогой друг? – лукаво прищурился майор Лавров.

– О, не беспокойтесь! – замахал руками престарелый борец с империализмом. – Все будет в лучшем виде!

– Ну да, за такие деньги мог бы и в подарочную бумагу завернуть. Например: «Доблестным русским камрадам от продажного команданте».

– Ах, опять вы меня оскорбляете! – Старик, по-видимому, по причине преклонного возраста был не в меру вспыльчивым.

– Ладно, пошутили, и будет. Сегодня вечером на частном аэродроме в пятом квартале Манауса, к семнадцати ноль-ноль. Понятно?

– Чего ж не понять. Понятно, – старик вдруг помрачнел и издал звук, словно хрюкнул. – А теперь выметайтесь!

Дверь с лязгом захлопнулась за двумя визитерами.

– Забавный тип, – заметил Лавров, шагая к машине.

– Очень даже, – пробормотал Железняк, потрогав здоровенную шишку на голове. – Ну просто записной весельчак.

– Вот теперь ему будет чем заняться. Та парочка, видимо, все еще отлеживается в хибаре…

* * *

На посадочной площадке все уже было подготовлено к вылету. Перед самым стартом Никитенко отозвал Батяню в сторону и кратко сообщил ему и о навязчивом типе со светлой прядью, который, по-видимому, пытался их «прокачать». Лавров, многозначительно кашлянув, ответил:

– Да знавал я тут одного мудака… – за этим последовал красноречивый, но, в правилах Батяни, короткий рассказ об офицерской встрече, небольшой потасовке и о некоем Курагине, который оказался шишкой в какой-то крупной валютной организации. – Но скорее всего, это не он. Мало ли совпадений бывает! – Майор был очень утомлен и настроен на хотя и непродолжительный, но все-таки отдых. – Давай лучше поспим, день у нас завтра тяжелый, – и добавил: – Будете с пилотом на смене стоять. Мало ли что…

Глава 17

Солнце уже было высоко и светило над кронами деревьев, когда катер с четырьмя пассажирами на борту с тарахтением несся вверх по реке. У руля стояла молодая девушка, а на пассажирских сиденьях расположились трое мужчин колоритной наружности. Судя по всему, это были индейцы, и среди них безошибочно угадывался лидер – Сильвио Киспе, вождь племени пиапоко. Остальные индейцы были из племени льяносов, амазонской ветви араваков, расселившихся тут еще задолго до пришествия европейцев. Ружена Крумлова, занятая мыслями о недавнем происшествии, вела катер ровно и, казалось, совсем не проявляла интереса к живописной компании у себя за спиной.

Индейцы, впрочем, и не чувствовали себя обделенными вниманием странной молодой особы. Моторная лодка была для них не в новинку, потому как аборигены давно уже обзавелись некоторыми атрибутами техногенной цивилизации. По крайней мере вождь был человеком достаточно просвещенным, чтобы чудеса вроде вертолета, экскаватора или катера производили на него какое-либо впечатление. Он сносно ориентировался в конъюнктуре вокруг его племенных земель и понимал, что тля, вырубка лесов и филантропическая миссия Гринписа каким-то образом взаимосвязаны. Кроме того, он вполне ясно осознавал, что эта связь, мягко говоря, не на виду, очень искусно завуалирована общечеловеческими интересами и корпоративной толерантностью. А еще бронзоволицый Сильвио был заинтересован в одной конкретной вещи: ему было очень интересно, кем был столь не понравившийся ему Сэм Хопкинс и, более того, что по этому поводу могла сказать Ружена.

Кстати говоря, своей добротой и бескорыстностью Ружена заслужила среди индейцев довольно весомый авторитет. Конечно, они относились к ней с долей врожденной осторожности, особенно вначале, как ко «всем плохим» белым, но ее человеческие качества невольно пробудили в них чувство уважения к этой девушке. Поэтому всего за несколько дней Крумлова была перепозиционирована аборигенами в немногочисленную категорию «хороших» белых и уже пользовалась поддержкой местных.

Вождь понимал, что Ружена не станет скрывать от него правды, но все-таки не спешил задавать мучивший его вопрос прямо в лоб. Этому еще и способствовало то обстоятельство, что издавна проявлять любопытство у индейцев считалось позором. А спрашивать что-либо у женщины – позор вдвойне. Однако к жгучему любопытству примешивалась и непонятная тревога, и Сильвио махнул рукой на условности. Вождь не спеша, соблюдая равновесие на неустойчивом борту катера, подошел к Ружене. Она давно заметила, что вождь хочет ее о чем-то спросить, и приготовилась выслушать то, что он скажет.

– Послушай, Ружена! – начал Сильвио. – Я и мои люди хотим узнать у тебя, кто был тот высокий человек с наружностью жабы и языком змеи, который приходил в нашу деревню и разговаривал с тобой?

Ружена была в легком недоумении:

– Кого именно вы имеете в виду?

– Я говорю про того мулата. Этот желтоглазый хищник что-то спрашивал у тебя. О чем вы говорили?

– Вы, наверное, хотите знать, кто такой Сэм Хопкинс? – догадалась Ружена. – Но почему вы так плохо говорите об этом человеке? Разве он сделал что-нибудь дурное?

– Зоркий индеец умеет различить доброго и скверного человека не только по его делам, но и по его словам. Этот человек – плохой человек. И ты тоже заметила это, не так ли?

Ружена еще больше удивилась, но виду не подала:

– С чего вы это взяли, Сильвио? Ведь Сэм Хопкинс помогал нам деньгами, он сделал много хорошего для нас, с его помощью я смогла найти средство против той ужасной тли, которая пожирает ваши посевы!

– Ружена! – печально усмехнулся вождь. – Ты еще очень молода и плохо разбираешься в людях. Если человек дает тебе что-то, это совсем не значит, что он делает это бескорыстно. Часто люди дают что-то другим людям, чтобы потом забрать это вместе с тем, что было у них. Если дурной индеец даст другому индейцу свое копье, а тот его доверчиво возьмет, то плохой индеец может объявить, что доверчивый индеец украл у него копье, и тогда доверчивый индеец окажется глупым и злым индейцем.

– Я не думаю, что это самый удачный пример, – возразила ему Ружена. – Хопкинс ничего не требует взамен, он просто помогает нам справиться с бразильской тлей, которая грозит катастрофой всему миру. Неужели вы, тот, кто учился в университете Манауса, сомневаетесь в пользе науки и верите в старые предрассудки?

– Наука белых не заменит мудрости предков, – гордо парировал Киспе. – Я понял, как мыслят белые, но это не значит, что я перестал быть самим собой и чувствовать природу так же, как и вы. Белые – очень грубые и корыстные, хотя сами обвиняют индейцев в дикости и варварской жизни. Мы, араваки, древнее и сильное племя, и не позволим, чтобы вы управлялись с нашими лесами и землями как вам заблагорассудится!

– Ну хорошо, не горячитесь. – Ружена поняла, что хватила лишку. – Индейцы действительно намного гуманнее многих европейцев. Но вы, кажется, хотели спросить меня о чем-то другом?

– Почему вы защищаете этого человека? – задал вопрос вождь.

– Я же говорила, – Ружена перешла на более мягкий тон. – К тому же он помогает нам бороться с этой тлей не только деньгами. Он обеспечивает работой ваших людей, он помогает всей деревне. Поверьте мне, он действительно бескорыстный и добрый человек!

– Я доверяю своим чувствам и опыту, поэтому можешь не убеждать меня в этом! – Вождь перешел на «ты». Было видно, что его невозможно переубедить и отношение этого индейца к «белому» останется неизменным. – Ты умная и добрая, ты разбираешься во многих сложных вопросах, но ты слишком доверчивая и не видишь простых вещей. Вам, белым, это свойственно.

– Но я лишь хочу помочь людям! – Ружена невольно перешла на пафосный тон. – Я хочу научить каждого бороться с этой заразой! Я хочу помочь всем тем, кто неспособен самостоятельно противостоять бедствию!

– При всем уважении наших людей к тебе я не могу с тобой согласиться. Не стоит вмешиваться в дела природы – она гораздо мудрее нас. Никто не способен сделать мир более совершенным и гармоничным, чем это сделала сама природа.

Хотя Ружена и была наслышана об образованности вождя, однако услышать собственными ушами такие слова из уст вождя затерянного в лесах Амазонии племени араваков было необычно.

– Понимаете, эта тля – не обычное создание природы! – Ружена собралась объяснить Сильвио некоторые тонкости дела. – Пока я изучала эту тлю, я…

В пылу разговора девушка отвлеклась от управления катером, и машина неожиданно наскочила на кусок дерева, застрявший между подводными порогами. Катер основательно качнуло, но крепкая корма без труда раскрошила гнилое дерево, и судно все так же уверенно продолжило свой путь. Индейцы, не ожидавшие такого резкого и неожиданного толчка, еще крепче вцепились в борт катера, а Сильвио, который не выпал из лодки только благодаря великолепной реакции, счел нужным присесть рядом с Руженой и пристегнуться ремнем безопасности.

– Извините, – смущенно бросила девушка. Но тут же продолжила так неожиданно оборвавшийся разговор: – Итак, пока я изучала тлю, я заметила несколько нехарактерных особенностей для данного вида насекомых…

Вождь как будто и не удивился такому поразительному факту:

– Я сразу понял, что все не так просто, как нам рассказывали белые инженеры из Манауса. Я немало повидал всяких животных и насекомых и в совершенстве изучил их повадки. Но такую тлю, как этот новый вид, я еще не видел. Индейские шаманы говорят, что это наказание разгневанных духов земли, которые разгневались на людей за то, что они совсем забыли про договор.

– Какой договор? – поинтересовалась Ружена.

– Я расскажу, о каком договоре идет речь, – покачал головой вождь. Он сделал паузу, глянув вокруг, и снова заговорил: – Давным-давно, когда на свете было еще совсем мало людей, им было очень тяжело выжить. Звери были сильны и многочисленны, природа дика и непредсказуема. Но духи земли, леса, воды, гор и неба заключили с первыми людьми договор: если люди будут совершать необходимые обряды и жить по законам Природы, то духи будут помогать людям. Люди согласились и провели пять обрядов, согласно количеству духов. И тогда договор вступил в силу и люди начали плодиться и размножаться в безопасности и изобилии. Они жили в мире и согласии с природой, но потом пришли белые люди, злые и жадные, и они не знали договора. И многие араваки, увидев, что белые люди не поклоняются духам и с ними ничего не происходит, последовали за пришельцами. Они помогали им пленять своих братьев, вырубать свои леса, загрязнять реки и озера, выжигать луга. И тогда духи разгневались и сказали: «Мы выполняли условия договора много лун, а вы предали его своей корысти. Поэтому мы больше не будем помогать вам, а Природа станет вашим врагом!» Так и произошло. Леса начали разрастаться, поглощая индейские деревни, реки выходили из берегов, солнце нещадно выжигало урожаи, звери нападали на людей. А потом пришла еще и эта тля. Поэтому старые шаманы говорят, что это – наказание духов, что надо изгнать белых людей и возродить старые традиции.

Ружену впечатлила легенда амазонских индейцев даже несмотря на то, что главной причиной всех бед они видели белых и спасение видели в изгнании богонеугодных пришельцев. За разговорами они и не заметили, как солнце начало клониться к горизонту. Так как плыть в темноте – дело неблагодарное и чреватое всяческими непредвиденными ситуациями, было решено остановиться на берегу. Вождь самолично выбрал место и приказал своим людям найти все необходимое для безопасного ночлега в условиях Амазонии: палки для невысокого частокола, дерево для костра и несколько колышек для установки палаток. Один индеец остался нести «вахту», а все остальные путешественники, утомленные дорогой, наскоро перекусив, погрузились в глубокий сон.