Текст книги "Черный мятеж"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

Ночь прошла, оставив после себя тяжелые воспоминания. После освобождения коммандос от повстанцев международного аэропорта Лагоса здесь снова возобновились полеты пассажирских рейсов. Монополизация воздушного пространства мятежниками была прекращена. Обстановка нормализовывалась и приходила хоть в какой-то порядок. Уцелевшие белые, пережившие недавний кошмар, наконец-то получили возможность улететь по назначению. Те немногие, кто еще оставался в Лагосе, стремились покинуть страну.

В зале ожидания находилось много раненых граждан, которым оказывали медицинскую помощь. Кто-то получил пулю, кого-то избили мятежники, а некоторые получили полный комплект физических, моральных и материальных проблем. И всеми этими несчастными нужно было заниматься: лечить, подсказывать, помогать. Люди испуганно наблюдали за большим количеством находившихся здесь военных и людей в белых халатах.

– Будьте так любезны! Мне нужно улететь, могу ли я попасть на самолет?.. Вы гарантируете, что ничего не случится?.. Зачем здесь столько военных? – с разных сторон доносились вопросы от потерявших самообладание людей к служебному персоналу.

– Мы ничего не можем вам гарантировать, поймите! Нас только недавно самих освободили от мятежников, и что происходит в городе, мы не знаем! – отвечали на все вопросы служащие аэропорта.

– Но тогда к кому можно обратиться? – снова засыпали их вопросами.

– Спрашивайте у военных, может быть, им это известно. Они здесь, чтобы помочь правительственным войскам контролировать обстановку, – указывая рукой в сторону людей во французской форме, отвечали помятые работники аэропорта.

В помещениях аэропорта царила неразбериха. Но это было лучше, чем то, что происходило здесь еще совсем недавно. Теперь аэропорт казался маленьким островком хоть какой-то стабильности в океане нигерийского хаоса. Люди с надеждой смотрели на военных.

В форме адъютанта французской армии Мишель Мазур шел по залу ожидания международного аэропорта. Адъютант в Легионе – это не должность, а офицерское звание, соответствующее старшему лейтенанту в Российской армии. Он направлялся к пассажирскому терминалу, туда, где пребывало в страхе немало прилетевших, а также желающих улететь граждан. Большинство из них составляли люди европейской внешности.

– Можно вам задать вопрос? – спросил, немного заикаясь, догнав Мазура, африканец.

– Спрашивайте, – ответил, не останавливаясь, высокий мужчина в военной форме.

– Я прилетел за своей семьей, а их в городе нет. Там полная разруха… где они могут быть? – всхлипнув, но удержавшись от слез, продолжал темнокожий толстяк.

– Жители оставили город в поисках безопасных мест, и, вполне может быть, с ними ваша семья, – коротко ответил офицер.

Он посмотрел на собеседника и на мгновение остановился. Взглянув в расстроенное лицо африканца, Мазур добавил:

– Не теряйте надежды, правительственными службами составляются списки всех тех, кто уцелел. Теперь люди находятся под их охраной. Думаю, что в скором времени ситуация с вашими родными прояснится.

Он хлопнул его по плечу, желая подбодрить растерянного африканца.

– Спасибо вам, – ответил случайный собеседник.

Мазур уже двинулся дальше, но внезапно остановился. Перед ним сидела милая девушка типично русского вида с внешностью тургеневской барышни. Уж кого-кого, а такого персонажа Мазур совсем не ожидал здесь встретить. Здесь, в центре Африки, среди войны, разрухи и ужаса. У ног девушки стояла довольно объемная сумка, а в руках была книга «Избранные сочинения И. А. Бунина». Для Мазура это была приятная неожиданность. Он остановился, разглядывая такое чудо. Девушка почувствовала, что на нее смотрят. Приподняв глаза, она взглянула на стоявшего рядом высокого мужчину в военной форме. Некоторое время они смотрели друг на друга.

Офицер молчал. В этот момент она подумала, что сейчас он напомнит ей о сохранности своих вещей. Отложив книгу на сиденье рядом, девушка потянулась за своим багажом. Она кивнула незнакомцу головой, показывая, что все поняла, проговорив при этом вполголоса по-русски:

– Не оставляйте без присмотра свои вещи, будьте внимательны и осторожны.

Улыбнувшись офицеру, она с трудом подняла сумку и поставила ее на колени, покрепче прижав к себе. Пока она занималась своим багажом, Мазур специально выждал еще небольшую паузу.

– Ну что еще тебе надо, офицер? Документы у меня уже проверяли! Не молчи ты, как истукан! – с вопросом в глазах все так же по-русски тихо сказала девушка и снова натянуто улыбнулась.

Не понимая, чего от нее хочет офицер, она достала паспорт и, чуть не уронив, подала военному. Мазур с полуулыбкой сделал отрицательный жест и на чистом русском языке сказал:

– Я тоже люблю читать сочинения Бунина.

Девушка от удивления широко раскрыла глаза и посмотрела по сторонам, усомнившись в том, что это сказал рядом стоящий человек в военной форме французского офицера.

– Нобелевская премия по литературе за 1934 год. «Жизнь Арсеньева», – продолжил, чуть улыбнувшись, Мишель.

Девушка во все глаза уставилась на высокого мужчину, ошеломленная неожиданным поворотом событий:

– Вот уж не ожидала услышать такое в Лагосе!

– Да! Здесь случаются самые разные неожиданности. Меня остановила в ваших руках эта книга, – сказал офицер.

– Так вы все слышали, что я нашептывала? – немного смутившись, спросила она и тут же добавила: – Извините меня, после всего, что здесь произошло, я ожидала только проверки документов, или багажа, или…

– Разрешите взглянуть? – протянув руку к книге, попросил офицер и, посмотрев ей в глаза, продолжил: – Позвольте представиться: адъютант Мишель Мазур!

Она подала ему книгу и, уже немного успокоившись, сказала:

– Очень приятно! Я – Ольга, теперь и вы знаете мое имя. Я всегда брала с собой эту книгу в далекую дорогу. Некоторые сочинения перечитывала по несколько раз.

– Так вы отправляетесь в далекую дорогу? – пытливо взглянул офицер.

– Да, я… – замялась девушка.

Мазур открыл содержание книги и с вдохновленным выражением лица зачитал список произведений:

– «Антоновские яблоки», «Соотечественник», «Легкое дыхание», «Чаша жизни»…

Ольга смотрела на увлеченного собеседника и уже хотела что-то спросить, но Мазур опередил ее.

– А что вы делаете здесь одна в такое время? – спросил Мазур. – Простите, конечно, меня за столь нескромный вопрос. Но, к сожалению, эти прогулки очень опасны.

Немного задумавшись, но быстро придя в себя, Ольга сбивчиво объяснила:

– Я не гуляю. У меня возникли кое-какие проблемы, и я бы покинула страну раньше, но тут такое творилось. Самолеты отменены, стрельба, насилие…

Мазур внимательно смотрел на нее. Вид у девушки внушал доверие, а вот растерянность и страх – явное сочувствие. Выслушав соотечественницу, он откровенно произнес:

– Я буду рад вам чем-нибудь помочь!

– Спасибо вам, – растроганно ответила Ольга. – Найти здесь вас – это просто счастье!

– Ну-ну, не преувеличивайте, это просто мой долг.

За окнами раздалась автоматная очередь. Девушка вздрогнула, испуганно глядя на офицера.

– Что это? Неужели снова началось?

– Не беспокойтесь, – усмехнулся он. – Так, зачистка мелких шероховатостей, которые иногда возникают.

– Я вижу, вы в этом большой специалист, – сказала девушка. – Я, конечно, мало понимаю в войне, но то, что вы тут совершили, заслуживает самой высокой похвалы. Будь я вашим начальством, я бы наградила вас медалью. Или орденом.

Она лукаво посмотрела на Мишеля, хлопая огромными ресницами.

– Это моя профессия, – поправил головной убор адъютант. – Просто я привык все делать качественно.

– И это у вас получается! – вдохновенно сказала Ольга.

Глава 8

Охранники особняка ожидали хозяина. В служебном помещении, где на мониторах контролировалась вся территория, находился человек, который ставил в известность всех служащих о приезде владельца. Несколько часов затишья и безделья, похоже, закончились. В обзор камеры наблюдения, установленной у ворот, угодил подъезжающий эскорт. Джип подъехал к внушительным, сделанным из прочного металла воротам и, остановившись, мигнул фарами. Двое полицейских на мотоциклах, доставив бронированное авто до места назначения, приостановились. Они отдали честь и, синхронно развернувшись, отправились назад.

– Хозяин приехал! Всем по местам! – Человек у монитора с помощью громкой связи поставил в известность служащих. Ворота открылись. По мраморным плитам бронированная машина подъехала туда, где вооруженные до зубов охранники с собаками встречали своего хозяина. Джип въехал в подземный гараж огромного, хорошо охраняемого особняка Сытина.

В гараже двое крепких парней открыли двери джипа и провели владельца и его компаньона к лифту. Там также стоял безмолвный, бульдожьего вида охранник. В гостиной приезжих ожидали несколько слуг.

– Какие будут указания, сэр? – спросил один из них.

– Принесите ко мне в комнату фрукты и что-нибудь из вин, – распорядился владелец.

Он уже был навеселе от выпитого и, усмехаясь, наклонился к Краевскому:

– Пойдем в мою комнату, там поговорим о деле с глазу на глаз. На бардак не обращай внимания. Я не люблю, когда кто-то из служащих прикасается к моим личным вещам, а сам убрать еще не успел.

Сытин и Краевский поднялись по лестнице и вошли в комнату, где царил беспорядок, какой обычно бывает при переезде. Разбросанные вещи, скомканная одежда…

– Подожди немного, я переоденусь, – сказал, отдуваясь, Сытин. – Что-то я совсем мокрый как мышь.

Он подошел к шкафу и принялся рыться в нем, выбирая одежду.

Краевский, позевывая, подошел к столу и обратил внимание на оставленную записку.

– Здесь тебе что-то написала дочь, – всматриваясь в содержание, сказал он.

– Да? Хм… Прочти мне, что там она снова надумала! Наверняка захотела отдохнуть или попутешествовать! – попросил своего гостя владелец, переодевая рубашку.

Краевский взял небольшой листок бумаги со стола и, подойдя поближе к окну, принялся читать:

– «Папа, я больше не могу всего этого выносить! Ты, как паук, стравливаешь людей, а потом…»

– Хватит! Дай мне записку! – прервал его Сытин и быстро подошел к нему за листком бумаги.

– Снова она за свое! – с недовольным видом сказал он и, вышагивая по комнате в разные стороны, принялся внимательно читать:

«Папа, я больше не могу всего этого выносить! Ты, как паук, стравливаешь людей, а потом сосешь из них кровь. Мне стыдно, что я твоя дочь, многие годы я просила тебя прекратить это, а ты мне все это время только обещал и врал. Я уезжаю от тебя, и не надо меня разыскивать! Прощай!»

Перечитав несколько раз записку, Сытин присел в кресло и глубоко задумался, уже не обращая внимания на гостя. Он заметно побледнел. Влажными глазами продолжая всматриваться в написанное, старался держать себя в руках. Да, сложившаяся ситуация заставляла задуматься. Ольга была его единственной дочерью, с которой и раньше случались серьезные конфликты. Она всегда ненавидела его работу. страшно стыдилась всего того, чем он занимался. А так как отец продолжал свое занятие, на этот раз она сбежала в неизвестность.

«Стыдилась она! – часто раздраженно думал отец. – А для кого я все это делаю, для кого я вынужден иметь отношения со всякой швалью, которой при других обстоятельствах я бы и руки не подал? Все ведь для нее…»

Краевский, стоя у окна, искоса смотрел на Сытина, который резко переменился в лице.

Борис Сытин всегда был известен своим партнерам как человек волевой, холодный и безжалостный. Да таким он, собственно говоря, и являлся. В этом Сытин мог смело признаться себе самому. В самые трудные моменты, когда другие, бывало, ударялись в панику, он становился еще собраннее, жестче, хитрее. За это его и ценили. Только благодаря таким чертам характера он построил свою карьеру. Но сейчас отец бессильно сидел, уставившись в записку единственного для него дорогого человека, и не знал, что предпринять. Голова отяжелела, мысли путались.

– Фрукты и вино, сэр! – За приоткрытой дверью, которую не запер за собой хозяин, показался слуга.

Однако хозяин, казалось, не слышал ничего. Краевский, понимая состояние Сытина, распорядился сам:

– Поставь на стол и закрой за собой дверь!

Борис еще некоторое время продолжал о чем-то вполголоса рассуждать сам с собой. Блондин, налив себе вина, уселся в кресло напротив хозяина и громко сказал:

– Не хочу вмешиваться не в свое дело, Борис, но сейчас надо решать ситуацию, медлить нельзя. Я думаю так: твоя дочь наверняка сама не позвонит ни военному коменданту города, ни министру внутренних дел, ни Онигминде! Надо что-то делать, слышишь!

Сытин встрепенулся от этих слов и, также налив себе в бокал густого как кровь вина, дрожащим голосом сказал:

– Она моя дочь, и я сделаю все ради того, чтобы ее вернуть!

– О чем я и говорю, – поддержал его Краевский. – Надо браться за поиски. И чем быстрее, тем лучше.

Выпив залпом вино, Сытин как будто взбодрился. Посидев еще с полминуты, он решительно хлопнул себя по коленям и вскочил с места.

– Так, пора! – сказал он сам себе.

Они быстро спустились вниз. Сытин хотел отыскать садовника. В его имении был дворик с небольшим, но красивым и ухоженным садом. Там, среди декоративных деревьев и роскошных цветов, его дочь любила проводить свободное время. Там же, кстати, находился запасной выход, через который она могла уйти незамеченной. В таком случае видеть ее мог только один человек. Садовник – высокий статный мулат, мускулистый молодой человек с внешностью стриптизера – всего лишь пожал плечами на вопросы хозяина. Тот распалялся все больше:

– Мне нужны подробности, когда и в чем она вышла, что у нее было в руках? Почему ты не остановил ее? Почему не спросил, куда она направилась? Короче, так: все, что здесь происходило и во всех подробностях. Я слушаю.

Мулат развел руками:

– Она быстрым шагом вышла из дому пару часов назад. Направилась к черному выходу и села там в какую-то машину. Я слышал, как хлопнула дверь и звук отъезжающего авто. Ну и все… Но куда она отправилась, этого я не знаю. В чем она вышла – не обратил внимания. Мне бы и в голову не пришло следить за вашей дочерью, сэр! Тем более, указывать вашей дочери! Свои обязанности я знаю хорошо, а следить и указывать – это вы уж сами. Извините меня, сэр, если что не так!

Мулат всем своим видом показывал, что действительно с него взятки гладки. Да и в самом деле, в чем его было обвинять? Он ведь не охранник, приставленный к девушке.

Сытин раздраженно махнул рукой. Вернувшись наверх в комнату и не обращая внимания на Краевского, он стал звонить всем, кому только можно, начиная с начальника местной полиции и заканчивая полевыми командирами повстанцев. С кем бы он ни разговаривал, из его уст звучала просьба:

– Я прошу вас найти мою дочь! Постарайтесь любыми способами вернуть ее!

По поводу вознаграждения Сытин тоже не скупился в своих обещаниях.

Он всем отослал по Интернету и мультимедийным сообщениям на мобильные телефоны фотографии своей дочери. Собеседники пообещали сделать все возможное, и хозяин виллы немного успокоился.

Краевский все это время терпеливо ожидал, когда босс примет все возможные меры в поисках дочери. Его интересовало, когда Борис наконец-то покажет ему то, чем же расплатились повстанцы за оружие. Поставив всех в известность и немного придя в себя, владелец особняка наконец-то подошел к сейфу. Он открыл его, набрав код. Наполнил доверху бокал вином и уже с обычной жесткостью, тихим голосом сказал:

– Смотри, вот это тот самый первый транш. Оплата Онигминде за полученное оружие.

Глубоко вдохнув и не выдыхая, он с блеском в глазах наблюдал за реакцией компаньона. Краевский, не скрывая нетерпения, быстро подошел к сейфу. Взглянув на содержимое, он непонимающе уставился на Бориса, подняв брови. Владелец, не удовлетворенный его странной реакцией, посмотрел туда сам. То, что представилось его взору, заставило его на мгновение потерять дар речи. Сейф был девственно пуст. Сытин остолбенел.

– Этого не может быть! Я же сам его туда положил! – в полном недоумении вскрикнул владелец пустого сейфа и быстро, сбиваясь, принялся объяснять: – Онигминде дал мне в качестве оплаты огромный алмаз размером с орех, который нашли где-то на копях, находящихся под контролем повстанцев. Таких крупных, как этот, в Африке еще никогда и нигде не находили. По размерам он больше и, соответственно, дороже знаменитых «Орлова» или «Якутии». Стоит он даже страшно подумать, сколько!

В этот момент его зашатало так, как будто чем-то тяжелым ударили по голове. Он замолчал и, присев на кресло, осушил бокал с вином, снова налил и снова выпил, а затем произнес:

– Нет! Этого не может быть! – и погрузился в размышления.

Краевский слушал и, внимательно наблюдая за Сытиным, почесал подбородок: «Если все так, то наверняка алмаз прихватила с собой его сбежавшая дочь. Только она могла открыть ящик, зная код сейфа, и взять содержимое. Конечно, ведь это – идеальный кошелек! Лучшего, удобного и компактного сосредоточия сказочного богатства и не придумаешь, особенно в этой стране. Праздник жизни, который всегда с собой».

Сытин скрежетал зубами. Еще одного такого удара он явно не ожидал…

Глава 9

Международный аэропорт Лагоса стал похож на госпиталь. В зале ожидания аэровокзала людям с ранениями и травмами оказывали медицинскую помощь. Кто-то из пострадавших был уже перевязан и передвигался на костылях, кого-то вели под руки. Тех, кто был сильно искалечен, доставляли на носилках в медпункт, люди с более легкими телесными повреждениями обошлись повязками. В отдельном терминале, закрытом для доступа посторонних, находился импровизированный морг. Хотя назвать эту груду изуродованных тел «моргом» было довольно сложно. Трупы, лежавшие вповалку, были завернуты в простую белую ткань и наскоро залиты специальными биохимическими растворами, замедлявшими разложение. Если вовремя не принять подобных мер, Лагос и окрестности будут поражены жесточайшей эпидемией. В стране, которая для разных болезней просто земля обетованная, то и дело вспыхивают очаги всевозможных массовых хворей. А если принять во внимание грубейшую антисанитарию, то станет понятно, чего так опасались медбратья и санитары, изолируя мертвые тела подобным способом. Возможно, он был не самым эстетичным, зато максимально действенным в подобных условиях.

Лагос находился в апогее хаоса гражданской войны. Не было в столице Нигерии человека, которого это страшное бедствие обошло бы стороной. В странах «третьего мира» конфликты подобного рода всегда отличаются кровопролитностью и бессмысленной жестокостью. Загнанные, иногда слишком рано и насильно, под крыло цивилизации аборигены разных племен и традиций вынуждены были искать пути сосуществования в рамках одной урбанистической культуры. И это им удавалось с огромным трудом. А когда подогреваемые крупными европейскими державами внутриполитические конфликты выливались в массовые вооруженные столкновения, вся дикая ненависть черных обитателей города вырывалась наружу. Она проявлялась в детоубийствах, массовых изнасилованиях, четвертованиях и прочих актах кровной родоплеменной мести.

Среди людей, находившихся в зале ожидания, были и военные, представлявшие правительственные войска. Попавшие в плен к повстанцам, теперь они оказались на свободе. Один из них, чернокожий офицер с уже перебинтованной головой, разгуливал по залу. Он всматривался в лица, как будто надеясь кого-то найти. Кто среди пассажиров мог понадобиться в аэропорту правительственному офицеру, было неясно. Но африканец, ничуть не смущаясь, заглядывал в лица всем белокожим девушкам, которых мог найти в этом зале. Их было не так уж и много, и поэтому процесс осмотра занял немного времени. Девушки, видя к себе такое повышенное внимание, нервничали. Их можно было понять – после недавних событий нервы у всех были на пределе. Офицер оскаливался, изображая улыбку, и следовал дальше.

Проходя возле очередной мило беседующей пары, черный следопыт неожиданно остановился. С довольным выражением он смотрел на французского офицера и молодую девушку, сверяясь с картинкой на мобильном телефоне. С видом удава, проглотившего детеныша антилопы, африканец присел в нескольких метрах напротив, и стал наблюдать за собеседниками, которые общались на русском языке.

– Спасибо за ваше предложение, Мишель! Можно я так буду вас называть по имени? – сказала девушка французскому офицеру.

– Да, пожалуйста, как вам будет угодно! – устало, но сердечно ответил адъютант.

Легионер и Ольга оживленно беседовали, почти не обращая внимания на окружающих. Однако вскоре краем глаза Мазур приметил африканца, пытливо глядящего на них. Через несколько минут такой перестрелки взглядами офицер с перебинтованной головой отошел в сторону и начал с кем-то оживленно беседовать по мобильному телефону. Мазур вгляделся. По губам африканца можно было прочесть фразу, которую он то и дело повторял:

– Это она! Я ее нашел! Это она!

Закончив разговор, раненый африканец долго слонялся по залу, бросая будто бы случайные взгляды в сторону Мазура и Ольги. Нигериец явно кого-то дожидался. Нервно передвигаясь то туда, то сюда, словно испорченный маятник, он регулярно посматривал на девушку. В его живых глазах без труда читалось счастливое предвкушение чего-то очень важного и, несомненно, приятного лично для него.

– Я оставлю вас ненадолго, – учтиво прервал увлекательный разговор Мишель и, подтверждая свое намерение, сказал: – Так вы не будете против того, если я вам помогу? – и, подмигнув глазом, направился к нигерийцу.

Он подошел к перебинтованному африканцу и, отдав честь, представился:

– Адъютант французского легиона Мишель Мазур! С кем имею честь разговаривать?

Африканец показал на повязку и развел руками, что, мол, ничего не слышит, и отвернулся, намереваясь удалиться. Легионер, рассмеявшись, обнял его крепко, как товарища и прошептал ему на ухо:

– Ты пойдешь со мной, куда я тебе скажу. Понял?

После этих слов, довольно убедительно подкрепленных убеждающим взглядом Мазура, африканец немного стушевался. Понимая, что номер с «дурачком» не пройдет и с ним шутить никто не собирается, он послушно отправился на лестничную площадку, заключенный в могучих объятиях французского офицера. Разбираться с африканцем Мазуру было не с руки, ведь коммандос как раз и прибыли в Нигерию по мандату ООН для помощи правительственным войскам. Так что действовать приходилось корректно. Оставшись наедине с новым собеседником, легионер сразу же поинтересовался:

– Почему ты следишь за этой девушкой?

Тот отмалчивался, да и знал, скорее всего, немного. Мазур понимал, что африканец, как и многие граждане в коррумпированной стране, стал бы разговаривать только за деньги. Он достал из внутреннего кармана кителя портмоне с деньгами и продолжил опрос:

– Кто и почему ее ищет?

Африканский офицер, не чувствуя в руках хруста банкнот, продолжал молчать. Мазур аккуратно отсчитал триста евро и впечатал деньги в руку африканца. Тот, моргнув глазами, взглянул на сумму и быстро засунул ее в сапог. После того как деньги были надежно запрятаны в укромном месте, чернокожий офицер откашлялся и вопросительным взглядом посмотрел на легионера, сделав вид, что не расслышал вопрос.

– Может, тебе на пальцах объяснить? – с прежней пытливостью спросил Мазур. Собеседник все так же оставался предельно молчалив. Однако деньги, заплаченные за необходимую информацию, были уже в укромном месте, а ответа на поставленный вопрос Мазур так и не получил.

– Что-то не клеится у нас с тобой разговор, – с явным неудовольствием заметил легионер.

В следующую секунду черный друг получил первый удар в область левой почки. Не успев ничего предпринять из-за немного заторможенной реакции после полученной травмы головы, он был обречен на следующий удар, теперь уже в правый бок. Нигерийский офицер понял, что результаты следующего удара могут дурно сказаться уже на состоянии его и без того многострадальной головы. К тому же он оказался прижатым спиной к низкому ограждению лестничной площадки. Пустота позади неприятно пугала его. Убедительным жестом нигериец дал понять, что готов к диалогу.

– Ну вот видишь, – ослабил хватку Мишель. – Я так и думал, что мы прекрасно можем понять друг друга.

Немного придя в себя, опрашиваемый начал постепенно отрабатывать полученные деньги, рассказав все, что было ему известно:

– Я получил сообщение на мобильный телефон, когда находился в плену у повстанцев. В нем говорилось о том, что нужно срочно найти девушку и поставить в известность вышестоящее начальство. Там же была и ее фотография.

Легионер достал еще одну купюру и, положив в нагрудный карман африканца, взамен забрал у него мобильный телефон и слушал дальше сбивчивую речь:

– Когда повстанцы развлекались и избивали нас, один громила объявил своим собратьям, что нашел здесь девушку какого-то магната. В тот момент я подумал, что это была та самая, которая значится в розыске. Они тоже искали ее, – шмыгнул носом собеседник. – Ну, думаю, плакали мои денежки за находку.

– Дальше…

– А дальше, после того как вы нас освободили, мне оказали медицинскую помощь, и я отправился походить, поглядеть. Может, думаю, найду ее, – продолжал свой рассказ африканский офицер.

Дальнейший разговор уже не имел смысла.

– Значит так, парень, – тихо, но внушительно сказал, наклоняясь с высоты своего роста, миротворец. – Тебе объяснить?

– Что? – растерялся перебинтованный африканец.

– Я вижу, до тебя тяжело доходит. Видимо, голова дала трещину. Ты смотри, нужно беречь ее. Объясняю: никакой девушки ты не видел, и вообще забудь о нашем разговоре. Ясно?

Африканец, осклабившись, тревожно глянул в лицо белому верзиле и понял, что вступать в пререкания ему не следует.

– Тебе ясно?

– Да-да, я все понял.

– Больше я тебя не задерживаю.