Текст книги "Мастер выживания"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– У меня сын родился, понимаешь?

Лариса, нисколько не испугавшись, твердила ему свое:

– Пройдите в салон и сядьте на место.

За время работы Лариса насмотрелась уже на таких вот «террористов», которые «переберут» в полете, а потом начинают качать права. А когда на трапе их встречает милиция, они сразу становятся нормальными пассажирами, понимая, чем все может для них закончиться. Но до этого «герои» знают, что на борту у стюардесс нет никакой защиты, и поэтому начинают творить безобразия. Поэтому, смотря прямо в глаза очередному «любителю подвигов», который требовал, чтобы его пропустили в кабину к пилотам (якобы он им объяснит свою проблему, и тогда они просто обязаны будут сесть в Нальчике), она не ожидала, что этот здоровенный мужик вдруг ни с того ни с сего перейдет от слов к делу. После того как она в очередной раз попросила его пройти на свое место, он развернул ее и, ударив спиной о дверь кабины пилотов, произнес, выделяя каждое слово:

– Сейчас ты откроешь мне дверь, иначе я тебя здесь урою!

Лариса глядела в его глаза, которые наливались кровью, и понимала, что этот мужчина находится в таком состоянии, когда не может контролировать свои действия, а любое неправильно сказанное слово способно спровоцировать его на самые ужасные поступки. В ее голове за секунду пронеслись все фильмы и передачи, в которых она видела, как психологи и спасатели пытаются остановить людей, готовых спрыгнуть с крыши многоэтажного дома, как они их уговаривают, внушают им, что это неправильно. И у многих даже получалось...

В одно мгновение Стас почувствовал, как окружающий мир куда-то отступил, и его как бы накрыло большим стеклянным колпаком, а в ушах звучал только один вопрос: «Почему? Почему они не хотят приземлиться?» Он не слушал, что ему говорила стюардесса, или не хотел слушать, он не помнил. На него накатила тогда такая злость, что он готов был сразиться с кем угодно, если бы кто-то вздумал ему помешать. В один миг все вокруг превратились для него в кровных врагов, и первой оказалась эта красивая девушка, которая стояла перед ним и не пускала его в кабину пилотов. Ничего не понимая и не видя вокруг, он решил убрать ее со своего пути. Продолжая держать ее за плечи, он отбросил ее в сторону и стал со всей силы стучать в дверь, за которой, как ему казалось тогда, он найдет решение собственной проблемы вселенского масштаба. «Зачем я хотел прорваться к пилотам, не знаю. Ни до этого, ни после. Что бы я смог изменить? Сам сел бы за штурвал?» – размышлял позже Стас, пытаясь понять, как могло так случиться, что он, порядочный мужчина, оказался способен на такие вещи. Ведь в жизни он всегда был против насилия, хотя именно силой его Бог не обидел...

Ударившись спиной о дверь, Лариса испугалась. «Кто знает, что можно ожидать от этого пьяного? – думала она, смотря на мужчину, который больно держал ее своими сильными руками. – Убить, конечно, не убьет, но синяков наставит». Она посмотрела на его злое лицо. В свои тридцать пять она выглядела лет на десять моложе, потому что всегда следила за своей внешностью и старалась вести здоровый образ жизни. Она понимала, что красота, которой наградил ее Бог, всегда помогала ей в любых трудных ситуациях, открывала любые двери и вообще служила ее главным козырем. Поэтому она очень переживала за свое лицо. И хотя сама была не из робкого десятка, но, смотря на стоящего перед ней здоровяка, чувствовала, как ее ноги откровенно дрожат. Понимая, что не сможет противостоять ему, она решила пойти на хитрость и, широко улыбаясь, ласково, насколько только смогла, сказала:

– Хорошо. Я вас поняла. Вам обязательно надо сегодня быть в Нальчике. Давайте поступим так. Сейчас вы пройдете на свое место, а я пойду поговорю с командиром, объясню ему вашу проблему – и уверена, что он сделает все, чтобы вы сегодня обязательно оказались дома, – она внимательно посмотрела на мужчину, стараясь понять, поверил он ей или нет. Какое-то время тот продолжал держать ее, сжимая за плечи; но вот прошла минута – и Лариса почувствовала, как его мертвая хватка стала слабеть и в глазах появилось что-то похожее на понимание. Она поняла, что ее план сработал, хотя, если честно, не знала, как поступит дальше. И вдруг в тот момент, когда мужчина уже, казалось, поверил в то, что сказала ему стюардесса, шторки, отделяющие салон от технического помещения, открылись, и на пороге появился еще один пассажир....

Иван наблюдал всю эту сцену, происходящую в салоне между стюардессой и нефтяником, с которым он познакомился еще в аэропорту и который не прекращал праздновать свое отцовство после того, как оказался в самолете. Орловский видел, как нефтяник рванулся вперед и скрылся за шторками в тот момент, когда услышал, что самолет не сможет приземлиться в аэропорту Нальчика. Не нужно быть проницательным человеком, чтобы понять, зачем он туда побежал. Явно не для того, чтобы сообщить пилотам о своей радости по поводу рождения сына. Скорее всего, хотел пробиться в кабину и потребовать от экипажа приземлиться в Нальчике. Иван подождал какое-то время, надеясь, что все-таки стюардессе удастся объяснить буйному пассажиру, что его затея бесполезна, но после того, как услышал шум, больше похожий на борьбу, встал со своего кресла...

Заметив входящего Ивана, Лариса облегченно вздохнула, так как решительный вид появившегося мужчины явно показывал, что он пришел ей на помощь.

Когда Иван увидел перепуганное лицо стюардессы, он понял, в чем дело, поэтому, не церемонясь со своим недавним знакомым, дернул его за плечо и грубо приказал:

– А ну оставь ее!

Стас, никак не ожидавший появления здесь другого пассажира, не сразу сообразил, чего от него хотят, и поэтому, повернувшись, недоуменно посмотрел на Ивана.

– Я сказал, отпусти ее! – дернув его так, что Стас чуть не упал, повторил спецназовец. – Напился – веди себя прилично.

Злость, которая минуту назад стала остывать в глазах Стаса, теперь накатила с удвоенной силой. Отпустив стюардессу, он схватил Ивана и, притянув его к себе, сказал, дыша ему в лицо перегаром:

– Не мешай мне, мужик! Я должен сегодня быть дома! И я буду в любом случае. Никто мне не сможет помешать. Понял?

Пока он произносил эти слова, Иван оценивал положение, в котором оказался. Без драки не обойтись, поскольку Стас настроен решительно, и никакие уговоры не подействуют. Его надо будет успокаивать физически.

Иван обвел глазами помещение, в котором они находились, и решил для себя, как будет дальше действовать. Как только Стас произнес свои угрозы, капитан спецназа резким движением сделал ему подсечку, повалил на пол. Завернув руку за спину, Иван поднял голову Стаса и провел удушающий захват. Любой другой человек сразу бы понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно, но, как говорится, пьяному море по колено. Не обращая внимания на заломленную руку, Стас, применив всю свою силу, смог перевернуться и оказался в выигрышном положении. Иван никак не ожидал от него такой изворотливости, посчитав недостойным противником для себя, и поэтому очень разозлился, когда оказалось, что не он обезвредил разбушевавшегося пассажира, а тот его. Стас сидел всем своим немалым весом на Иване, не давая сделать ему никакого движения, сковав сильными руками. «Надо было его сразу вырубить, а не начинать с ним бороться», – запоздало подумал Иван.

– Кого ты хотел на лопатки положить? Меня? Да я таких, как ты, в свое время одной...

Договорить он не успел. Раздался глухой удар, и в ту же секунду на Ивана полетели осколки стекла. Он зажмурился, опасаясь, что мелкое стекло попадет в глаза, а когда открыл их, увидел, что его соперник завалился набок, а за его спиной стояла стюардесса и держала в руке горлышко от бутылки. Откинув потерявшего сознание Стаса, Иван поднялся на ноги и, забрав у Ларисы то, что осталось от бутылки, сказал:

– Не стоило. Я бы и сам справился.

– Я увидела, как он стал вас душить, и испугалась, – ответила Лариса, продолжая смотреть на Стаса, не подающего признаков жизни. – Скажите, я его не убила?

Иван пощупал пульс на шее лежавшего и спокойно сказал:

– Нет. Только оглушили.

– Что теперь делать? – растерянно спросила Лариса.

И тут Стас открыл глаза и посмотрел на них туманным взглядом.

Иван старался вычислить его дальнейшие действия, не зная, как поведет себя дальше Стас. И он не заставил себя долго ждать. Неожиданно, не говоря ни слова, схватил Ивана за ноги и попытался повалить его на пол. Но Орловский, который приготовился к любым выходкам своего противника, вложив всю силу, нанес сверху удар в область шеи, после чего Стас сразу обмяк и снова повалился на спину, закрыв глаза.

– Может, его связать? – спросила Лариса, отодвигаясь от лежащего Стаса.

Иван стоял, смотрел на спокойно лежащего Стаса и думал, как поступить. С одной стороны, связав его, они освобождали себя, да и всех пассажиров, от неадекватных действий состоявшегося папаши, но с другой, можно было надеяться, что Стас все-таки успокоится.

– Вот.

Повернувшись на голос стюардессы, Иван увидел, что она держит в руке коричневый скотч для упаковки.

«Пусть потом на себя обижается, – решил Иван, беря из рук стюардессы скотч, – отрезвеет, спасибо еще скажет». Он стал поднимать Стаса, и тут в его голове созрело совершенно другое решение, которое показалось ему более выгодным. Тогда в оставшееся время не нужно будет гадать, что еще может выкинуть очнувшийся «папа».

– У вас есть в аптечке успокаивающее?

– Да, – ответила Лариса, еще не до конца понимая, зачем Ивану лекарство.

– Несите, – почти скомандовал Иван, – я пока посмотрю за ним, – он махнул головой на Стаса.

– У нас здесь аптечка, – сказала Лариса, доставая из навесного шкафчика белый пластмассовый коробок.

Открыв его, она достала упаковку с ампулами и показала их Ивану, спросив:

– Это подойдет?

Прочитав название, Иван кивнул и распорядился, протягивая стюардессе назад упаковку:

– Набирайте в шприц пять кубиков.

После того как они сделали укол Стасу, Лариса произнесла, глядя Ивану прямо в глаза:

– Спасибо вам...

Она сделала небольшую паузу.

– Иван, – продолжил он, протягивая ей свою руку.

– Лариса, – немного засмущавшись от откровенного взгляда, ответила стюардесса.

Создалась неловкая пауза, и она, посмотрев на его рубашку, вдруг предложила:

– Вы немного испачкались. Давайте я отряхну вас, а то как вы пойдете в салон?

Они встали, и она, повернув его к себе спиной, стала рукой чистить его рубашку, хотя на самом деле та не была настолько испачкана. Ей просто почему-то нестерпимо захотелось коснуться этого сильного и красивого мужчины. Дотронувшись до него, она почувствовала под своей рукой налитое мышцами тело, и по ее спине пробежала дрожь.

И в это время зазвонил зуммер внутренней связи...

* * *

После того как Михаил получил приказ следовать в аэропорт города Владикавказа, какое-то время он летел молча. Мысленно же продолжал разговаривать с диспетчером и начальником аэропорта, доказывая, что без всякой опасности для пассажиров смог бы приземлиться в такую погоду. В один из моментов своего мысленного спора он даже сказал вслух несколько слов, чем привлек внимание помощника. И тут они оба услышали, как к ним в дверь настойчиво постучали. Пилоты, не сговариваясь, одновременно посмотрели на дверь. Стук повторился. Потом еще раз. Михаил понимал, что никто из стюардесс не позволит себе такого, зная, что есть переговорное устройство и что в кабину к пилотам входить строжайше запрещается. Ни при каких обстоятельствах. «Кто же это мог быть?» – думал Михаил, продолжая смотреть то на дверь, то на Виктора. Возможность захвата самолета он, конечно, рассматривал как версию, но что-то ему подсказывало – сейчас происходит совсем другая история. Его размышления прервал голос диспетчера:

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть». Вас вызывает диспетчер. Как слышите?

Михаил, поправив рукой микрофон, ответил:

– Рейс «девятьсот шестьдесят шесть» слушает.

– Мы связались с аэропортом города Владикавказа, и там подтвердили, что смогут вас принять. Настройтесь на их частоту и уточните координаты посадки, так как погода у них тоже не совсем летная. И держите нас в курсе. Как поняли?

– Вас понял, – ответил Михаил. – Мы уже связались с ними. Они сказали, что готовят для нас полосу. Конец связи.

И тут Михаил решил все-таки выяснить, что же случилось в салоне и кто решил попасть к ним в кабину. Нажав кнопку внутренней связи, он приготовился выслушать объяснения какой-нибудь молоденькой стюардессы по поводу того, что она забыла первое правило полета в воздухе...

Когда зазвонил зуммер внутренней связи, Лариса вздрогнула от неожиданности, потом какое-то время собиралась с мыслями и только после этого взяла трубку.

– Старшая стюардесса Лариса Красавина слушает.

– Что там у вас происходит? Кому там не терпится порулить самолетом? – нервно пошутил командир.

Лариса посмотрела на начинавшего приходить в себя буйного «папу» и стала объяснять.

– У нас тут были проблемы с одним из пассажиров... – Она сделала паузу, но потом, собравшись, твердо добавила: – Но сейчас уже все в порядке. Он успокоился.

– Так кто стучал? Он или вы? – спросил Михаил, понимая, что стюардесса хочет как-то сгладить инцидент.

– Стучал пассажир, но сейчас все под контролем. Он отдыхает, – сказала она, видя, как недавний «герой» пришел в себя и сидит на полу, явно не соображая, что с ним произошло.

«Успокоительное подействовало, – подумала Лариса, – надо будет посадить его в конце салона, чтобы не привлекал к себе лишнего внимания остальных пассажиров».

– Ну, если у вас все в порядке, тогда конец связи, – резюмировал Михаил и отключил внутреннюю связь.

«Слава богу! – мысленно обрадовалась Лариса, снова чуть было не попавшая в немилость командира. – Что же за полет-то такой сегодня?»

– Пришли в себя? – спросила она у сидящего на полу Стаса.

– У-гу, – несвязно пробормотал «герой».

– Помогите мне, пожалуйста, отвести его в конец салона, – попросила Лариса, посмотрев на Ивана.

– Да-да, конечно, – согласился Иван, беря Стаса под руку.

– Вставай. Пойдем, я тебя на место отведу, – сказал он.

Многие пассажиры с удивлением глядели на мужчину, который несколько минут назад решительно рванулся в сторону технического отдела, а сейчас еле шел, смотря на всех ничего не понимающим взором. Но большинство не обратило на все происходящее никакого внимания, продолжая скандалить со стюардессами и возмущаясь отменой посадки в Нальчике.

В тот момент, когда Лариса с Иваном уже усадили Стаса на заднее кресло и пристегнули его ремнем безопасности, небо за окном озарилось яркой вспышкой и раздался сильнейший раскат грома, который был отчетливо слышен в салоне. Буквально в ту же минуту самолет заметно тряхнуло, и все пассажиры, как по команде, замолчали. Лариса, стоя в проходе между креслами, успела схватиться за ближайший подлокотник и почувствовала, как ее поддержала чья-то сильная рука, не дав упасть. Повернувшись, она посмотрела на своего спасителя.

– Что это было? Может, у нас с самолетом что-то не в порядке, поэтому нам и не дали посадку? – услышала она чей-то голос за спиной.

Повернув голову, Лариса увидела очень толстого мужчину с неприятным оплывшим лицом, который уставился на нее маленькими поросячьими глазками, посаженными близко друг к другу. Мысленно сравнив его с Иваном, она почувствовала отвращение к этому пассажиру. Но тут же громко произнесла, подняв голову:

– Не создавайте панику, мужчина, это всего лишь воздушная яма, и ничего более. Мы летим на новом, современном, комфортабельном самолете, поэтому причин для подобного беспокойства нет.

Прежде чем пройти дальше по салону, Лариса не удержалась и еще раз взглянула на Ивана, все еще ощущая на своей талии прикосновение его рук. Оставив двух своих подчиненных, молоденьких стюардесс, успокаивать пассажиров, она поднялась в бизнес-класс. И если этажом ниже был хоть какой-то порядок, то здесь творилось что-то невообразимое. Своими криками пассажиры создали такой шум, что уже плохо слышали самих себя. Так как Леночка Богданова неотступно находилась рядом с сердечником, то стюардессе Марине пришлось одной успокаивать всех кричавших, отвечая на их вопросы. Оценив сложившееся положение, Лариса сразу пришла ей на помощь.

– Попрошу тишины, сейчас я объясню, в чем дело, – начала Лариса, но тут же поняла, что это бесполезно, потому что ее никто не слышал.

Тогда она прошла к микрофону и, прибавив звук, обратилась к пассажирам:

– Уважаемые пассажиры!

Громкий голос из динамиков все-таки заставил большинство замолчать и посмотреть на старшую стюардессу.

– Из-за погодных условий мы будем вынуждены приземлиться в аэропорту города Владикавказа. От того, что вы будете кричать, ничего не изменится, поэтому прошу всех успокоиться. Меньше чем через два часа мы будем на месте, – она посмотрела на удивленные и недовольные лица пассажиров.

Но оказалось, что не так-то просто успокоить людей, которые в силу своего богатства и положения привыкли сами устанавливать правила. Внимательно выслушав стюардессу, они принялись выкрикивать угрозы в адрес авиакомпании и всего экипажа:

– У меня из-за вас сделка срывается с зарубежными партнерами! Вашей компании придется продать парочку самолетов, чтобы возместить мне неустойку! – первым начал угрожать мужчина в сером костюме.

И тут Лариса заметила какое-то движение возле сердечника. Не обращая внимания на выкрики отдельных пассажиров, она быстрым шагом прошла к его креслу. В это время доктор убирал кислородную подушку, положив ее себе на колени. Она вгляделась в лицо больного и, еще не веря до конца, все-таки спросила:

– Что с ним?

Доктор как-то тяжело поднялся, немного помолчал и наконец произнес эти страшные слова:

– Я сделал что смог, но его сердце не выдержало.

Сказав это, он повернулся и виновато посмотрел на Ларису, по-видимому, чувствуя свою ответственность за случившееся.

Еще не дослушав эти слова, она уже поняла их смысл, и в ее голове мысли полетели со скоростью света, обгоняя друг друга. «Что дальше делать? Как доложить капитану? Куда деть мертвого пассажира? И когда мы наконец приземлимся, чтобы быстрее закончился этот кошмар?»

Доктор не отводил от нее своего расстроенного и виноватого взгляда, и Лариса, не выдержав его, отвернулась и увидела Елену. Она практически вжалась в соседнее кресло, с ужасом смотря на мертвого пассажира. Ларисе захотелось прижать эту молодую девушку к себе, чтобы хоть как-то успокоить ее, но тут прямо над ухом раздался громкий голос одного из пассажиров, который, встав со своего места, захотел вдруг получить объяснения от стюардесс.

– Нет, вы все-таки мне скажите, почему мы не могли приземлиться в Нальчике? – он сверлил злыми глазами Ларису, не замечая больше ничего вокруг.

Этот голос вывел ее из шокового состояния, а тон сильно разозлил. Набирая в грудь воздуха, она медленно обвела взором весь салон, вглядываясь в перекошенные от злости лица бизнесменов. Подошедший пассажир неправильно расценил ее действия. Дернув ее за рукав, он снова задал какой-то вопрос. Повернувшись к нему, Лариса вдруг заорала:

– Молчать!!!

Мужчина, стоявший рядом, не ожидал от нее такой реакции и поэтому от неожиданности отшатнулся, наступив кому-то на ногу. Остальные пассажиры замерли, уставившись на стюардессу.

– У нас пассажир умер, – уже спокойнее произнесла Лариса и еще раз обвела всех взглядом.

– Как умер? – спросила сидевшая рядом женщина и, облокотившись на спинку своего кресла, пыталась увидеть умершего своими глазами.

– Боже мой! – сказала другая женщина, закрывая ладошкой рот. – Как же так получилось?

– Надо перенести его в конец салона, – обратилась Лариса к доктору.

– Да, да. Я сейчас вам помогу.

Когда они попытались приподнять мертвого пассажира, к ним подошел пожилой мужчина в белой рубашке и, отстранив Ларису, помог доктору отнести труп в конец салона, где они положили его на последние сиденья. Лариса достала из верхнего отдела одеяло и накрыла его с головой. После чего снова обратилась к пассажирам:

– Я попрошу вас соблюдать спокойствие. Ситуация под контролем. – И, немного помолчав, сказала очень просто: – Будьте людьми, все-таки человек умер.

Уже только после этого пошла к выходу.

Спустившись в туристический класс, она увидела, что ее подчиненные тоже справились со своей задачей – в салоне царила относительная тишина. Пройдя в переговорный пункт, который находился в зале отдыха для экипажа, она поймала себя на мысли, что за последние тридцать минут уже четвертый раз подходит к этому аппарату. Все ее нервное напряжение нашло выход в недавнем крике, и поэтому она спокойным голосом сообщила командиру неприятную новость:

– Экстренная посадка уже не требуется. Наш пассажир умер.

Повесив трубку, Лариса направилась в бизнес-класс.

А буквально за несколько минут до этого в кабине пилотов командир отдавал приказ своему помощнику:

– Свяжись с диспетчером аэропорта Владикавказа и узнай, что там с нашей посадочной полосой, и передай, что у нас на борту пассажир с сердечным приступом, пусть готовят «Скорую помощь». Надеюсь, мы успеем доставить его живым.

– Хорошо, – ответил Виктор.

В этот момент зазвенел зуммер внутренней связи, и Виктор снял трубку. Он пробормотал несколько слов и отключился. А после этого стал смотреть в боковое окно. Когда он наконец заговорил, его голос был низким и хриплым:

– Это старшая стюардесса. Она сообщила, что пассажир, у которого был сердечный приступ, умер.

Михаил резко повернулся и какое-то время молча глядел на второго пилота, потом, отстегнув ремень, сказал, вставая с кресла:

– Следи за приборами. Я скоро вернусь.

Командир открыл дверь кабины и вошел в смежную с ней маленькую комнату отдыха. Зеркало в раме отразило усталое лицо несчастного человека. Черт, он и вправду устал! Морщины на его лице ясно говорили об этом и вызывали уже тревогу, а последние полгода, проведенные в роли холостяка, явно не пошли на пользу.

На смену этим размышлениям пришли мысли о настоящем. Внезапная смерть пассажира может привести к серьезной панике среди других пассажиров, уже и так напуганных внезапной отменой посадки. Ситуация складывалась непростая, и Михаил решил, нарушая все инструкции, пройти в салон и своим видом поддержать экипаж и всех пассажиров.

Командир миновал комнату отдыха и двинулся к зашторенному проему, отделяющему служебное помещение от туристического класса. У самой лестницы он еще сомневался в правильности своего решения, но, уже ступив на последнюю ступень, пришел к выводу, что есть только один путь...

Когда он проходил по салону бизнес-класса, несколько десятков пар глаз следили за ним. Оказавшись в задней части салона, куда перенесли умершего пассажира, он посмотрел на Ларису, стоявшую рядом.

– Я сделала все, что смогла... – начала она, но Михаил прервал ее:

– Я знаю. Ты ни в чем не виновата, – он погладил ее по плечу.

В этот момент к ним подошла вторая стюардесса. Это была Елена.

– Когда мы приземлимся? – она смотрела на командира, как на бога.

Командир отвел обеих женщин в кухню первого класса, задернул занавески и посвятил их в ситуацию, в которой они оказались, рассказав и о режиме ожидания, и о другом аэродроме, куда придется приземлиться.

– Что случилось, то случилось, – сказал он в завершение своего разговора. – Сейчас ваша задача – поддерживать спокойную обстановку в самолете. Так как самое страшное для всех нас – это паника среди пассажиров. Поэтому вы должны сделать все, чтобы этого не произошло. Понятно? – он одновременно взял их за руки и немного сжал в знак поддержки.

– Мы постараемся, – ответила Лариса, сразу и за себя, и за Елену, поскольку та еще пребывала в отрешенном состоянии.

– Вот и договорились. Идите работайте, – бросил командир на прощание и первым вышел из кухни.

Когда он двигался по салону туристического класса, его ноги уловили еле заметное движение самолета влево. Прибавив шаг, он поспешил в кабину.

* * *

На долгом и трудном пути к креслу командира воздушного корабля пилоты проводят немало часов в учебных аудиториях и на тренажерах, изучая теоретически все непредвиденные тяжелые ситуации, которые могут возникнуть в воздухе как вследствие аварии, так и по чисто психологическим причинам. Цель этих тренировок – воспитать в пилоте быструю и точную реакцию в любых неожиданных условиях. Снаружи тренажер выглядит как нос самолета, отрубленный от всего остального фюзеляжа. Внутри он оборудован совершенно так же, как нормальная кабина экипажа.

Пилот проводит несколько часов в закрытом тренажере, в обстановке, полностью имитирующей дальний беспосадочный перелет. Когда дверь захлопывается, отрезая пилота от внешнего мира, ощущение возникает жутковатое: с абсолютной точностью воспроизводятся и движение, и шум самолета, пилот физически как бы ощущает себя в воздухе. Предусмотрено все для воспроизведения картины полета: перед лобовыми стеклами помещен экран, на котором возникают аэродромы и взлетно-посадочные полосы, то вырастающие, приближающиеся, то остающиеся позади, создавая обстановку приземления или взлета. Единственное отличие тренажера от настоящего самолета лишь в том, что тренажер никогда не отрывается от земли. Пилот в тренажере так же, как и в обычном полете, связывается с диспетчерами по радио. В диспетчерской опытные операторы-инструкторы с пульта управления имитируют всю процедуру управления полетом в различных условиях. Оператор-инструктор может без предупреждения создавать для пилота крайне неблагоприятные условия, всевозможные аварийные ситуации, начиная с перебоев двигателей и кончая пожаром, нехваткой горючего, выходом из строя аппаратуры и прочими экстремальными вариантами. Иной раз тренажеры используются для того, чтобы пилот сумел задним числом разобраться в причине аварии.

Иногда оператор-инструктор может создать несколько критических ситуаций одновременно, в результате чего пилот вылезает потом из тренажера, совершенно взмокший от пота. Большинство пилотов тем не менее успешно проходят испытания; те же, кому это не удается, получают соответствующую пометку в характеристике, после чего им назначается новый экзамен, и за их работой в дальнейшем ведется пристальное наблюдение. Проверки на тренажере устраиваются систематически на протяжении всего срока службы пилота, вплоть до выхода на пенсию. Вот почему командир «Боинга-747» Михаил Стародубцев мгновенно среагировал на внештатную ситуацию и принял все необходимые меры для спасения самолета.

– Проверь давление в левом отсеке, – сказал Михаил, садясь в свое кресло и надевая наушники.

– Давление в норме, – через минуту уверенно ответил Виктор, посмотрев на командира.

Михаил сам стал проверять датчики и увидел, что действительно все показания в норме. «Не может быть. Я не мог ошибиться. Я точно почувствовал небольшой крен влево, – думал Михаил, проверяя еще раз все датчики. А может, я излишне разнервничался, пока был в салоне? Не понимаю». И в этот момент явно ощутил, как самолет медленно стал опускать левое крыло. Взглянув на прибор, определяющий линию горизонта, он понял, что не ошибся. Электронный самолетик на экране начал задирать правое крыло вверх.

– Увеличить давление в левом отсеке! – скомандовал Михаил.

Но Виктор уже и сам понял, в чем дело, и потянулся к регулятору давления. Через секунду линия горизонта снова стояла на уровне крыльев электронного «Боинга».

– Что это было? – спросил Виктор, стараясь скрыть свое волнение.

– Упало давление в левом отсеке, – спокойно произнес Михаил, отметив про себя, что выдержка у второго пилота не очень хорошая. – Надо внимательно следить за показаниями всех приборов. Не забывай, сейчас только второй рейс этого самолета. Поэтому меньше надейся на автопилот, а старайся чувствовать машину руками.

– Вас понял, товарищ командир! – Виктор взялся за штурвал.

Он не злился на Стародубцева, понимая, что тот прав. Действительно, так и было. На борту «Боинга» он расслабился, как расслабляется человек, пересевший с отечественной машины на иномарку. Ему и в голову не приходило, что самолет стоимостью в несколько миллионов долларов может иметь какие-то сбои в системе. Летая раньше на советских «Ту», Виктор постоянно был готов к аварийным ситуациям. Но, попав в кабину «Боинга», увидел различия в одной только обстановке. Мягкие кресла делали комфортным любой, даже многочасовой перелет. Все тумблеры и датчики находились под рукой. Бортовой компьютер показывал минимальные отклонения от нормальной работы двигателей и других систем.

Вот и минуту назад, когда Виктор заметил небольшое отклонение от горизонта на приборе, то среагировал моментально. В любом сбое есть допустимые пределы. На их превышение тут же реагирует компьютер, оповещая об этом пилотов. В данном случае градус крена был крайне незначительным. «Но все равно надо сосредоточиться на работе приборов и не расслабляться», – подумал Виктор.

«Что же случилось? – в это время размышлял Михаил. – Почему упало давление?»

Ответ напрашивался только один – плохое топливо. Сейчас мешают что попало в горючее, не поймешь, керосин там или солярка. Бортмеханики доложили перед полетом, что все системы в норме. Железо прослужит еще не один год, прежде чем придется что-то ремонтировать. А вот за топливо никто отвечать не в состоянии. В Стамбуле могли подсунуть все что угодно, не рассчитывая, что им придется лететь еще несколько сотен километров. Он знал, как это делается. Самолет заправляют некачественным горючим, рассчитывая на дозаправку после посадки, которая разбавит плохое топливо. Ведь самолет практически никогда не расходовал свои запасы полностью. А сейчас они оказались именно в такой ситуации, когда топлива осталось точно до посадки во Владикавказе. Других причин сбоя в левом двигателе Михаил не видел. В советских самолетах была такая система подачи, которая могла без серьезных сбоев пропускать любое горючее, а вот иностранные двигатели изначально не предназначались для плохого топлива.

«Так. Значит, до посадки нам осталось один час сорок четыре минуты, – подумал Михаил, посмотрев на часы. Что ж за полет-то такой сегодня? Не одно, так другое. То непогода, то сердечник... Теперь вот еще и сбой в левом двигателе. Прилечу домой, сразу возьму отгулы. Надо будет как следует отдохнуть...»

Все случилось столь неожиданно, что он не сразу понял причину происходящего. Самолет вдруг резко наклонился влево и тут же стал заваливаться вперед, как раненая птица. Схватив штурвал, Михаил потянул его на себя и одновременно вправо, пытаясь выровнять самолет. Прошло какое-то время, прежде чем ему удалось поймать линию горизонта. Ему показалось, что миновала целая вечность, хотя на самом деле это падение не заняло и пяти секунд. Но их Михаилу хватило для того, чтобы принять окончательное решение. Если совсем недавно он сомневался, лететь ему по сокращенному пути или нет, то в этот момент понял: для того чтобы сохранить жизнь всех пассажиров и экипажа, придется отклониться от заданного курса и пролететь между двумя высокими горами. Он не имел права рисковать жизнью людей.