Текст книги "Замок"

Автор книги: Сергей Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Щеглов Сергей
Замок

Сергей ЩЕГЛОВ

ЗАМОК

В стране, объятой вьюгой и пожаром,

Плохую лошадь вор не уведет.

С. Есенин.

Олег смотрел вниз.

Горьковатый запах копоти щекотал нос; руки были черны от маслянистой сажи, осевшей на древний камень сторожевой башни. Внизу, как и прежде, до самого горизонта расстилался бескрайний ковер пушистого серого пепла. И нигде не было движения; даже ветер не гудел в ушах. Ни звука – а как шумел здесь лес, Могучий лес, как называют его тритяне!

Называли.

Олег посмотрел на руки и вытер их об штаны. Ничего на десятки километров вокруг; даже башня не помогла ему.

Он в последний раз оглядел устланные пеплом унылые холмы. Нет, никакого Расщепленного Дрота тут не осталось, пусть даже был он, как клялись и божились странники в придорожных кабаках, в восемь обхватов.

Пепелище.

И место, и время встречи отодвигались теперь в туманную даль, едва обозримую разумом. Вот так назначать свидания под деревом.

Олег повернулся и стал осторожно спускаться по узкой винтовой лестнице, перила которой превратились в головешки.

Рюкзак лежал все там же, на большой куче углей – видимо, от сгоревших ворот. Олег вскинул его на плечи. Куда же теперь? Замок, выгоревший дотла, был пуст. Обитатели его, похоже, успели уйти; а если нет, то их жизненный путь оборвался здесь. Олег знал, что такое пожары на Офелии. Ох уж это поэтичное земное название! вот тритяне называют свою планету Крэгг. Маленькая планетка на окраине Галактики, традиционное общество – таких тысячи. И вот пожалуйста.

Совпадение? А если нет? Несчастный случай с выделением энергии? Скажем, применил прямую транспортировку и не рассчитал эффект появления? Ведь и я, усмехнулся Олег, спалил пол-гектара при посадке. Правда, километрах в двухстах отсюда, в местах безлюдных и болотистых.

А может быть, просто началась очередная война; или религиозная распря; или просто кто-то неудачно развел костер. Это – Офелия.

Кажется, он поторопился слезать с башни. Через несколько часов срок, посланник столкнулся с той же проблемой – отсутствия места встречи. Что, если он появится где-то поблизости? Черт его знает; но лезть обратно Олег не стал. Лучше двинуться туда, где за мрачными холмами должен был находиться Расщепленный Дрот.

Перемалывая ногами пепел, Олег размышлял о превратностях судьбы. Еще неделю назад он сидел на Саффе; методично, стараясь избежать обычных ошибок, готовил к контакту свою пятую цивилизацию; уже маячили любопытные обобщения, и вдруг – вызов с Земли. "Препаратор Соловьев! Явиться в Координационный Совет к девятнадцати ноль-ноль!"

Внешняя дипломатическая служба, новая сверхцивилизация, чрезвычайно странные обстоятельства контакта; их условия – встреча для переговоров на отдаленной планете, с каждой стороны – по одному представителю; точнее Олег улыбнулся напыщенности этого слова – по одному посланнику. "Но я не дипломат!" – конечно же отказался Олег, и ему освежили в памяти некоторые факты из его биографии, которые он и так прекрасно помнил. И вот он на Офелии, чтобы вести переговоры от имени всей Земной Конфедерации или, попросту, всего человечества.

А посланника нет; более того, даже места встречи как такового нет; и что самое печальное, по тем же самым "их условиям" Олег мог покинуть Офелию не раньше, чем через полгода. "Они" явно рассчитывали на серьезный разговор.

Олег даже не знал, кто эти "они". Контакт был совершенно необычным с самого начала. Пустое место неподалеку от Системы стало излучать радиоволны; расшифровка дала искусственность сигналов; когда земляне сумели ответить тем же, поступило предложение обменяться информацией. Мы послали стандартную программу контакта, они ответили этим самым предложением обменяться посланниками. Место встречи – Офелия, Трит, Расщепленный Дрот, время – вечер 20-го робаря 1472 года по местному календарю, имя посланника с их стороны – Дино Кагер.

Олег даже не знал, мужчина это или женщина.

Ему посоветовали захватить кое-что из дополнительного снаряжения разведчика, но Олег отказался. Во-первых, ему не хотелось идти на контакт с оружием – все-таки это был первый в его жизни _н_а_с_т_о_я_щ_и_й контакт, – но, главное, он хорошо знал свои собственные возможности.

Так что идти было легко. Рюкзак почти ничего не весил – немного хлеба и мяса, фляга вина, теплый дорожный плащ, кремневая зажигалка, купленная на подвернувшейся ярмарке; и только в боковой кармане – линг, единственное техническое средство, которое Олег взял с собой, покидая десантный катер.

Он до сих пор не знал "их" языка. Ответили "они" на линкосе, а вот при встрече посланник мог заговорить на чем угодно. Олег знал правила дипломатии – переговоры ведутся на языке менее вежливого партнера – и не собирался позорить человечество.

Под ногу попало что-то мягкое, Олег потерял равновесие и чуть не упал. Остановившись, он посмотрел вниз. Труп местного животного, совсем не похожего на свинью, что не мешало ему называться каменным кабаном. Каменным не из-за того, что жил в скалах, наоборот, он носу не показывал из лесов, а исключительно из-за своей бесценной шкуры, не пробиваемой даже топором. Питался каменный кабан в основном гнилой древесиной и иногда закусывал питательной зеленой землей, мясо его пахло просто ужасно, совершенно безвредное и бесполезное животное. Поморщившись, Олег пошел дальше.

Интересно, думал он, как я узнаю посланника? Ну ладно, если это негуманоид, спрут там или паук; но если человек? Здесь аж четыре расы, попробуй отличи. Разве что по имени. Да и меня будет нелегко узнать – в этих портах и кожаной куртке, вылитый местный бродяга. Надо было пароль придумать.

Он притормозил, чтобы поправить рюкзак, и увидел человека.

Впереди, шагах в тридцати, прямо на грязной земле, усыпанной углями и застланной пеплом, сидел длинноволосый седой старик в лохмотьях, со спутанной бородой. Олег стал подходить к нему, никак не решаясь заговорить; было весьма сомнительно, что посланник мог выглядеть так. А впрочем... черт, как же его отличить?

– Мир тебе и покой, – нейтрально сказал Олег по-тритски. – Легок ли твой путь, почтенный? Спокойно ли сердце? Не нуждаешься ли ты в помощи?

– Благодарю тебя, странник, – прохрипел старик, подняв на Олега глаза, – мир и тебе; путь мой легок, ибо близок к концу, а сердце нашло долгожданный покой; и если бы я мог ответить, что помощь мне не нужна, я был бы счастлив – но это не так! Знаешь ли ты, странник, как найти мне место, где стоял до пожара Расщепленный Дрот?

Олег дважды моргнул – удивился. Но ответил как подобало смиренному страннику:

– Расщепленный Дрот оказался подвластным огню; и мудрейший из мудрых не сразу найдет место, где он стоял. Но если почтенный поведает мне, что ждал он обрести у Расщепленного Дрота, я открою ему свой секрет; ведь и я иду туда же.

– И ты спрашиваешь? – изумился старик. – Ты идешь к священному для каждого истинного тритянина месту и спрашиваешь спутника, за чем идет он? О странник, странен твой вопрос; уж не помрачился ли твой рассудок?

Какой это, к черту, посланник, устало подумал Олег. Расщепленный Дрот, оказывается, священное место; старик бредет туда поклониться своему богу... Ладно; какой-никакой, а все ж попутчик.

– Не для всякого тритянина свято место, куда держишь ты путь, почтенный; запаливший огонь не мог не знать, _ч_т_о_ сгорит вместе с Могучим лесом. И я направляюсь к Расщепленному Дроту как к месту встречи с далеким другом.

– Долог и труден будет твой путь, странник, ибо он не озарен верой и истинной. Я пойду с тобой; завет Иерона – помогать во тьме блуждающим.

О Великий Космос, подумал Олег, этого только не хватало. Иеронец! Так и до подземной тюрьмы недалеко. Насколько он успел уже разобраться в местных верованиях, смешение их достигло таких масштабов, что не оставалось ни одной безопасной. Но последователи древней – и некогда могучей – веры в пророка Иерона истреблялись с особенным рвением, подогреваемым странной особенностью блуждающих проповедников-иеронцев всегда находится в оппозиции любой вере – в том числе и официальному культу Иерона, являвшемуся государственной религией в Мерже, стране на юге Полуострова, – ибо пророк Иерон завещал в одном из темных своих писаний, что лишь готовый стать мучеником может раскрыть души людские и повернуть их на путь искупления, что мученичество – удел лишь праведников, а грешники недостойны страданий и смерти, посылающих им покой и свободу от искупления. Иеронцы были весьма знамениты регулярно устраиваемыми массовыми исповедями и покаяниями, завершавшимися искупительными самосожжениями, после которых многие – Олег видел таких – становились истовыми поклонниками новой веры и как одержимые стремились на костер; религия эта, уничтожающая своих приверженцев, распространением своим напоминала деление одноклеточных. Олег не понимал, что толкает людей в русло этой бессмысленной веры, озаряемой лишь смутным предсказанием Иерона о наступлении вечного мира и благоденствия в день, когда число иеронцев превысит число грешников, ибо из уверовавших в пророка никто не в силах умереть, не обратив смертью своей в веру свою хоть одного человека; но, вспоминая земное средневековье, соглашался, что и такое возможно. Сам Олег привык скромно придерживаться религии власть имущих и сторониться больших городов. Мир велик, а человек мал. До сих пор все обходилось.

– Куда же направимся мы, почтенный? – спросил Олег, подавив досаду. Ведь найти Расщепленный Дрот не поможет теперь и сам святой Сипа!

Старик медленно поднялся и смачно плюнул. Олег опять удивился – вроде бы святого Сипу почитали все; плевок же в Трите считался одним из худших оскорблений.

– Иерон укажет нам верный путь, и ложник Сипа не собьет с него! провозгласил старик и зашагал вперед, в сторону, откуда пришел Олег. Тот на миг задержался, но, рассудив, что старик знает лучше, пошел следом.

Он тащился по нещадно пылящему пеплу, неспешно размышляя.

Что делать шесть месяцев до прихода капсулы? Страна нищая, время средневековое; того и гляди, в драку лезть придется. В монастырь, что ли, податься? Но и монастыри жгут. Даже жаль, что нет полномочий препаратора здесь есть, что менять. Но – "до встречи с посланником никаких действий", приказ есть приказ. Будет исполнено.

Где, однако же, этот самый посланник? Условия встречи в укромном, а как теперь оказалось, и весьма популярном месте наводили на мысль о проверке; от посланника всего можно было ожидать. А раз так, сообразил Олег, почему я сбросил со счету этого еретика?! Может быть, встреча уже состоялась, и теперь идет контакт? Разве я сам отказался бы от подвернувшегося случая проверить посмотреть коллеги на существо чужого мира, прежде чем демонстрировать собственные бездны интеллекта? Э, да он вообще мог не понять, что я – это я! Правда, явиться сюда в виде иеронца... Но кто "их" знает.

Скажу-ка я ему что-нибудь по-нашему, по-земному.

– Стой! Не поворачиваться! – негромко произнес Олег на линкосе первое пришедшее в голову.

Старик остановился и повернулся:

– Что за слова произнес ты, странник? – спросил он. – Если это молитва, какому богу ты молишься? Если это заклинание – то что ты хочешь вызвать на нас?

Олег с неудовольствием отметил, что на месте старика повел бы себя точно так же. Но дело сделано; по крайней мере, он представился.

– Я вспомнил странника, с которым мы исходили пол-Трита. Он любил говорить эти слова в спину разным людям; и все ждал, кто же не обернется. Он верил, что то будет особенный человек, и вместе они дойдут до края света. А одному ему не было туда дороги. Вот я и подумал, почтенный...

– Где сейчас твой знакомый, – прервал его старик, глядя в глаза, когда вы расстались; как он выглядел?

Олег моргнул трижды. Осел, что теперь делать? Но слова уже сами летели с языка:

– Ты слышал о нем, почтенный?

– Нет, но я знаю многих странных людей. Нелишне узнать и еще об одном. Нас так мало, отмеченных даром видеть насквозь...

– Он не был отмечен этим даром; мы расстались два месяца назад, он пошел своей дорогой, я своей. Где он сейчас, знают лишь всемогущие. Выглядел же он обыкновенно – сутулый, острый нос, круглые глаза, и в них ничего – ни интереса, ни веры. Бездна.

– Ты лжешь. – Глаза старика погасли, он повернулся и зашагал дальше.

– Великий Космос!

Олег не удержался. Так быстро его еще не раскалывали. Старик явно видел насквозь. Да, но посланник он или нет?!

– Ты никогда не видел этого человека; твои заклинания известны тебе одному, – продолжал старик, не оборачиваясь, уверенный, что Олег ловит каждое его слово. – Я знаю, как трудно сказать о знакомом человек и как легко придумать того, кого никогда не видел. Твори свои заклинания, но не выдавай их за чужие; это не спасет тебя, но погубит других.

– Прости, почтенный... – Олег отчаялся что-либо понять в старике. Посланник он или нет, но человек явно непростой. И лучше всего подождать. Визитная карточка дана; хочет наблюдать – пусть наблюдает; когда-нибудь откроется, а не откроется, отбуду свои месяцы и вернусь на Саффу. – Мои заклинания не несут никому зла.

Старик ничего не ответил.

Они шли еще долго. Сколько часов молчания легло под ноги, никто не считал; старик шагал неутомимо; светлый сектор неба, где за толщей дыма и вечных тритских облаков ползло местное солнце, переместился вправо и стал опускаться.

Интересно, думал Олег, зависит ли обычай сжигать еретиков от содержания кислорода в атмосфере? Земля, Офелия, Рамор – и еще добрый десяток только мне известных, везде больше двадцати процентов. А вот на малокислородной Фиесте еретиков заливают специальным расплавом солей, выставляя полученные статуи в храмах. Наглядная иллюстрация адских мук...

Да что это я? Какой-то кошмар, не подслушал бы кто мысли, это посланник человечества так думает! Бр-р, какой уж тут контакт.

Однако что делать – часов через двадцать я устану плестись за этим загадочным еретиком, и придется все бросить и выбираться в населенные места, а посланник, конечно же, промахнулся километров на сто в другую сторону, и теперь топает где-то проселками соседней страны; и за шесть месяцев, пожалуй, не встретиться. Вот и думаешь о всяких гнусностях.

– Здесь! – воскликнул старик, внезапно останавливаясь.

Олег очнулся от раздумий и посмотрел вперед.

Еретик стоял, высокий, с развевающимися белыми волосами, на ярко-черном фоне обугленного, казалось, до сердцевины ствола огромного дерева, поверженного наземь пожаром. Олег понял, что это. Так и не сгоревший до конца Расщепленный Дрот. Не сгоревший здесь, в обильно-кислородной атмосфере... Было в этом дереве что-то святое.

– Свершилось! – продолжал старик. – О великий Иерон, славен день, когда снизошел ты до нас и посвятил нас в тайну видения насквозь...

Старик молился. Он молился стоя, только лицо подняв к темнеющему небу, и Олег залюбовался этой идиллией средневековья – такая спокойная и сильная вера воплотилась в этом человеке. А потом слева раздался шорох, Олег обернулся и увидел человека, видимо, только что спрыгнувшего с огромного ствола. Высокий, ладный, весь в черной коже, с большим мечом на боку, он вставал из глубокого приседа, в туче поднятого пепла, расплываясь в улыбке.

– Мир вам и покой, почтенные! – сказал он весело. – Наконец-то!

– Это вы, Дино?! – Олег заулыбался в ответ, поняв, что этот человек ждал его. – Дино Кагер, посланник? – Он замялся, не зная, что еще сказать. – Я с Земли, меня зовут Олег Соловьев... – и окончательно замолчал, выжидая.

– Очень приятно! Давно жду! Наконец-то!

Олег перевел дух.

– Я уже волноваться начал, – сказал он. – Ну, как добрались? Не от вашего ли появления возник пожар?

Посланник поморщился.

– Спасибо, все в порядке. Лес запалили фанатики-иноверцы, дабы очистить мир от скверны. Не знаю, насколько это им удалось, но горело красиво.

– А-а... – понимающе протянул Олег. – Вы его видели...

Посланник кивнул небрежно, потом указал на старика:

– Вы прибыли вместе?

– Нет, просто оказалось по пути.

– Тем лучше... Кстати, какому богу он молится? Иерону?

– По-моему, да.

– Отлично! – Посланник потер руки. – Ну, как дорога? Не было ли недоразумений, неприятностей?

– Раз я здесь – о чем речь?

– Превосходно!

Посланник прямо излучал удовлетворение. Олег ждал: теперь можно было ждать долго. Главное было сделано.

– Ну, говорите! – сказал посланник и весело подмигнул Олегу.

Тот растерялся:

– Что?! Вы назначили встречу, я прибыл. Никаких инструкций, даже пароля нет, только имя... Я думал, начнете вы!

– Всему свое время, – загадочно сказал посланник. – В наших делах спешить не следует... Вы меня понимаете?

Олег уже ничего не понимал.

– Нет, – откровенно признался он, досадуя на то, что проявляет тупость и тугодумие, присущее среднему землянину. – Встретились, и отлично. Чем скорее мы уберемся с этой гостеприимной планеты – к вам ли, к нам ли, без разницы, тем лучше. Иначе любой пожар – и начинай все сначала... Или... – Олег моргнул, – вы тоже должны здесь полгода торчать?

Последние фразы Олег произнес, наконец сообразив перейти на линкос, дабы облегчить взаимопонимание. Рассуждать о межцивилизационной дипломатии на простонародном тритском было абсурдом. Посланник выслушал внимательно и кивнул.

– И что же мы будем делать? – уныло поинтересовался Олег, уже представлял себе месяцы скитаний по этой действительно "гостеприимной" планете. Да еще в эпоху религиозных войн.

– Ну что ж, пойдемте, – сказал посланник задумчиво и, даже не взглянув на Олега, полез обратно на ствол, упираясь в обугленные остатки ветвей. Олег полез следом, морщась от мысли, что перемажется окончательно. Вместе с посланником они съехали с противоположной стороны ствола, и, поднимаясь с земли, Олег сообразил, что посланник почему-то так и не перешел на линкос.

Вокруг стояли люди в черном, с каменными лицами.

Олег даже не успел удивиться. Посланник коснулся его плеча и скомандовал:

– Тихо! Там еще один!

И люди беззвучно навалились.

Олег даже ничего не подумал, пока его вязали. Дикость какая-то. Посланник, сверхцивилизация, пеньковая, в палец толщиной, веревка.

Потом Олег подумал, что понял, почему "они" просили одного посланника. Повязать.

Потом подумал, что рехнулся.

Его привалили к углистому стволу. Люди в черном тут же полезли вверх, на ту сторону, и мигом вернулись со стариком, тоже спеленутым толстой веревкой. Старик был спокоен, лицо его напоминало маску. В трансе, определил Олег. Интересно, он-то им зачем?

– Хаг, Пен, Вольф! – приказал посланник. – Останьтесь здесь. Должен прибыть еще один, тут была назначена встреча. Этот прибыл первым, – он легонько пнул Олега.

Трое в черном нагнули головы и скрылись за грудами углей.

– Неплохой урожай, – сказал посланник. – Ну что ж, теперь в замок. Монсеньер будет доволен.

– Сам Баген... – переговаривались черные. – Ловко Герт сработал... Славный выдался денек...

Олег медленно приходил в себя.

Это только считается, что у препараторов быстрая реакция, могучая мускулатура и все такое. Они могут, конечно, отразить удар раньше, чем противник решится его нанести, или раскусить хитросплетения политических интриг задолго до того, как они будут придуманы. Но если случается что-то действительно неожиданное, препаратор реагирует совсем как обычный человек. То есть никак не реагирует.

Какой же это посланник, почти вслух думал Олег, скрипя зубами от стыда. Он же, последний я идиот, ни слова по-нашему, на линкосе, не сказал! Он же меня как обычного еретика обхаживал, и повязал как еретика!

Его взяли за шиворот, поставили на ноги и толкнули вперед. Олег сосредоточился – раз уж попался, нужно внушить картинку, не хватало еще, чтобы в лицо запомнили. Ну нет, теперь я с вами поработаю, зло думал он, внушая всем подряд страшную харю лесного разбойника, по глаза заросшую рыжей бородой. Теперь вы у меня попляшете... полномочий, конечно, нет, но факт угрозы налицо, будем действовать в пределах необходимой самообороны... Может быть, здесь и остаться? Впрочем, уже темнеет, посланник вряд ли опоздал бы к месту, которое сам же и назначил; так что пока не будем сопротивляться, не среди пепла ночь мерзнуть, а в замок идти – хоть и не в самой приятной компании; вообще, замок – куда более удобное место для встречи, чем это пепелище, буду нужен посланнику, сам найдет. Так сбивчиво и путано думал Олег, снова перемалывая ногами пепел, они шли в сгущающихся сумерках, двое в черном впереди, двое сзади, Герт в самом конце отряда.

Вскоре, однако, Герт догнал Олега и зашагал рядом.

– Поговорим! – предложил он. – Расскажешь правду – отпущу!

Олег ответил по-русски.

– Упорствуешь? – довольно пробормотал Герт. – Ладно, топай, наслаждайся жизнью; ведь она коротка, а? Упрямые вы, фанатики, готовы спалить весь мир, лишь бы не лишиться удовольствия быть поджаренными на костре...

Судя по всему, Герт любил поговорить. И, надо отдать ему должное, это у него получалось.

– И все? – спросил Олег сочувственно.

– Что – все? – засопел Герт. – Ты что, фанатик, сказать хочешь?

– Слушай, Герт, – сказал Олег тихо, но внушительно. – Меня зовут Олег. И никакого фанатика здесь нет.

Олег уже имел случаи убедиться: фанатик – одно из худших здесь ругательств. А с Гертом поговорить хоть и хотелось – похоже, он у Расщепленного Дрота не в первый и не во второй раз в засаде, – но только на равных. А не выйдет, подумал Олег отрешенно, сбегу. Ночью сбегу, обшарю все у дрота, потом пойду по стране; может быть, встречу какого странника вроде меня. Скверно, конечно, будет, легенды нет, охранной грамоты нет, резидента нет. Завалящей карты и то нет.

– Олег, фанатик, – рассудил Герт, – одно и то же; так и так за твою ересь мне десять монет причитается, потому как она новая. А кроме того, ждал сообщника; прибавка может выйти за особую опасность.

– За деньги, значит, стараешься? – хмыкнул Олег.

– За идею, – обиделся Герт. – Такая идея: жить как-то надо! Вас, еретиков, ловить – дело прибыльное; вот если бы было выгодно вас отпускать... А тебе, поди, на смерть-то не хочется?

Намек был прозрачен. Олег, однако, сделал вид, что не понял.

– Не видишь – не боюсь? – ответил он хмуро. – Просто заплутал тут у вас, а ты дорогу знаешь...

Герт замолчал, ка будто потеряв интерес к разговору. В молчании они прошли еще километр.

Потом Герту надоело молчать.

– Ты что же, сбежать собираешься? – спросил он.

– Куда? – почти искренне ответил Олег.

– А откуда ты пришел, Олег, что не знаешь дорог? С запада, с востока?

– Сверху.

– Из-за гор, значит... И охота тебе в пыточную да на костер; всего-то дел – пятьсот монет.

– Будь у меня пятьсот монет, – усмехнулся Олег, – мы шли бы в замок порознь.

– Да уж, – хохотнул Герт. – Слушай, а может, ты врачевать умеешь? или судьбу предсказывать? или в химии толк знаешь? На днях мы без химика остались, монсеньер самолично изволил заподозрить в ереси...

– Сочувствую, – сказал Олег. – За химика, значит, ты ничего не получил.

– Только палач, – хихикнул Герт. – Так я говорю, место свободно. Ты вроде не глуп; да и пятьсот монет – для химика пустяк!

– Тем более что свои десять ты всегда успеешь получить. Ты, должно быть, очень богат, Герт?

– Ты читаешь мысли, – пробормотал Герт, – ты колдун. Еще одна прибавка... Тебе придется работать день и ночь, чтобы достойно отблагодарить меня!

– Но мы еще не договорились... – пробормотал Олег удивленно.

– Так отойдем и договоримся.

Быстро здесь дела делаются, подумал Олег. Однако смел! один на один с колдуном и фанатиком – и не боится. Если еще и руки мне развяжет, я ему все прощу.

Они отстали шагов на пятьдесят. Черные были хорошо вымуштрованы – и глазом не повели, знай шагали вперед. Старик, он же Баген, все еще был в трансе. и шел, как парил над землей.

– Я ведь не душегуб какой, – заметил Герт, останавливаясь. – На иного фанатика посмотришь – тьфу, как его земля носит! Сам бы на месте прикончил, из жалости. Но деньги... Ну, так как порешим?

Олег подергал связанными руками и ничего не ответил.

– Ну да, конечно, – усмехнулся Герт, – согласиться не соглашаешься, а руки тебе развяжи... Изволь.

Он выхватил свой меч и одним ударом рассек все веревки, в изобилии намотанные на Олега. Олег понял причину смелости Герта – мечом он владел как бог.

– Вот это другое дело... – пробормотал Олег, потирая руки. – Та-ак...

Он настроился, потом создал картинку.

– Сколько у вас стоит такой кусок золота?

Герт должен был увидеть, как у Олега в руках появился золотой самородок с кулак величиной. И увидел:

– Вечные предки! Тысячи! И ты еще говоришь, что у тебя ничего нет? Тут Герт, очевидно, вспомнил, что Олега обыскивали, и пришел в совершеннейший восторг. – Так значит, ты в самом деле из-за гор?! Ты волшебник!

– Я бог, – скромно заметил Олег. Его разбирал смех.

Он был очень доволен, что Герт, завидев самородок, не бросился рубить его, Олега, в лапшу.

Герт стал в его глазах намного симпатичнее.

– Это хорошо, – пробормотал Герт, как будто не расслышав. – Так что мы будем делать?

И приподнял было опущенный меч.

Это Олегу тоже понравилось.

– Ты расскажешь мне о всех еретиках, которых поймал у Расщепленного Дрота. Мне _о_ч_е_н_ь_ нужно встретиться с тем, кого я ждал там найти. В замок я должен прибыть как почетный гость, титулы придумаешь сам. Когда мы встретимся с тем, к кому я шел, получишь два таких куска. Или... – Олег протянул руку с самородком к лицу Герта и убрал картинку.

Герт все понял, улыбнулся и вложил меч в ножны.

– Пойдем, – сказал он. – И приготовься слушать; рассказ мой будет долог...

Олег шагал и почти не думал. Разговор вел кто-то другой, уже вошедший в роль "волшебника", и Олег знал, что это "кто-то" обоснуется в замке на славу; судьба его была устроена, по крайней мере на ближайшее время, а ведь главное – начать, потом слава побежит впереди тебя, и от приглашений и похищений не будет отбою, и шесть месяцев не шесть лет, пролетят в этих играх с судьбой как стрела...

Герт со смаком рассказывал о первых своих засадах у Дрота. Тогда он ловил еретиков дюжинами.

Олег прервал его:

– Долго еще идти до замка?

– Завтра к вечеру будем на месте... Слушай, а ты правда из-за гор? Говорят, вам не нужен бог?

Олег поморщился. О том, что делалось за горами, он предостаточно наслушался, пока добирался сюда. Рассказывали, что там люди обходятся без бога, творят чудеса, летают по воздуху и пьют что-то гораздо крепче самого крепкого вина; что вернуться оттуда невозможно, что люди тамошние все, как один, волшебники и водят дружбу с демонами, и по этой ли, по другой ли причине, ни с кем не воюют.

Последнему не верили даже рассказчики. Олег тогда еще пожалел, что ограничился двумя ориентировочными витками. Нужно было изучить планету поподробнее.

Так что выдавать себя за волшебника из-за гор было ни в коем случае нельзя. Замучат расспросами и будут грозить жуткими казнями, если не расскажешь сию минуту, как пробраться туда, набрать сокровищ и вернуться невредимым.

– У нас бога нет; а как за горами – не знаю, не был, – уклончиво ответил Олег.

– А где это "у вас"? – тут же поинтересовался Герт.

– Где б ни было, тебе там не разбогатеть. Продолжай свой рассказ и не пытайся узнать то, что выше твоего понимания.

Герт вздохнул, посетовал на дороговизну вина и продолжил.

Вскоре Олег потерял всякий интерес к его рассказу. Ему до смерти надоело слушать, все истории были тоскливо похожи, как капли осеннего дождя, исключая разве что тот случай, когда "взяли семерых – помилуй бог, такие мерзкие рожи, такие язвы... я не выдержал и приказал убить всех на месте; пятьдесят монет потерял по-тогдашнему!" Несчастные еретики просто путались в религиях; Герт появлялся перед ними с обнаженным мечом и приказывал: "Молись!" – молились, естественно, своему богу. А поскольку богов хватало, каждый второй пополнял Герту карман. Бр-р, как на Земле в былое время, подумал Олег.

Попутно выяснилось, что Герт занимает должность блюстителя веры (инквизитора? палача? шерифа? аналогии в земной истории не было), что на должности этой он недавно, потому что раньше монсеньер был простым герцогом и не мог позволить себе содержать отряд хранителей веры, о котором давно мечтал, ибо то была одна из местных форм сбора церковного налога; но тут умер епископ, преемник не был подготовлен, выбирать нового собрался кантум, три месяца шли дебаты, множились ереси, церковный налог не собирался, и монсеньер – тогда еще герцог – воспользовался случаем, приказал выбрать епископом себя, "дабы спасти страну от гибели", две трети делегатов под прицелами арбалетов его наемников проголосовали "за", треть прокляла монсеньера. Их бросили в подземную тюрьму, после чего послали гонца в Нарвуф, к мессиру, чтобы тот подтвердил, имеет ли выбор силу божеского; но тут монсеньер объявил войну соседнему герцогу, Гирону орт Айсар, но не успели начаться битвы, как загорелся Могучий лес, и замок Айсар сгорел вместе со всеми обитателями, а пепелище отрезало Трит от остального мира. Так что теперь никто не мешает монсеньеру бороться за чистоту веры в стране, вверженной в разгул разбоя и поджогов, заключил Герт свой долгий рассказ.

После чего отдал команду остановиться на ночлег.

Он так и не охрип, чего втайне начал желать Олег. Обычное смутное время, подумал он, непонятно только, откуда эдакое религиозное самоуправство.

– Кстати, – опять заговорил Герт, когда его люди раскинули шатры, расстелили покрывала, и можно было сесть. – Забыл сказать, что я командор Отряда хранителей веры, а вершителем у нас отец Туринг, познакомишься еще, вот он-то тебе о еретиках порасскажет! Непростой человек, недавно из Нарвуфа, при самом мессире состоял в советниках, да теперь в опале, упомянул, говорят, не-вовремя про чудеса за горами. Монсеньер ему верит, как себе.

– Что за человек монсеньер? – зевнув, спросил Олег. – Велик ли замок?

Герт рассказывал долго, пока глаза у Олега не стали слипаться. Монсеньер оказался герцогом главной провинции Трита – орт Трит, замок, большой и совсем недавно построенный, не казался Герту вершиной мастерства строителей, и стоял рядом с городом, маленьким и грязным даже по местным меркам, где ютились несколько тысяч семей ремесленников и торговцев.

Остается добавить, что все прежде королевство, а ныне епископство Трит было размером с Данию, но это Олег знал с самого начала.

Заночевали в пепельной степи. Олег спал скверно, как всегда на новом месте, и проснулся раньше всех. Занималось утро – серое, пустынное. Все в его свете казалось бессмысленным, умершим.

Весь этот день Герт рассказывал о еретиках; дорога от этого не стала веселей. Олег посматривал на "хранителей веры" – сегодня, они казались обычными средневековыми парнями, возвращающимися с поля; с кольцами в ушах и шрамами на лицах, они шли, изредка переругиваясь, довольные удачным походом и приближением к кабакам Орт-Трита.