Текст книги "Часовой Армагеддона. Разводящий Апокалипсиса"

Автор книги: Сергей Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Воскрешения?! – переспросил Валентин, хлопая глазами. Кажется, я что-то слышал… или читал… но ведь это формальные построения этой, как ее, интуитивистской теормагии! Чистая теория, к тому же основанная на неподтвержденной гипотезе астрального тела. Иначе у нас в Управлении народ направо и налево бы воскрешали, и смертность была бы по три раза в неделю…

– Фалер – или кто ты на самом деле? – Талион говорил быстро, словно боясь, что не успеет. Глаза его заблестели, даже следа былой безнадежности не осталось на его лице. – Ты видишь сам, мы сделали все, что могли, и все-таки ничего не добились. Только сам Великий Черный может теперь предотвратить катастрофу.

– Но он же… – начал было Валентин, да так и остался с открытым ртом. – Вон оно что! Воскрешение!

Неужели это все-таки возможно?

Спокойно, спокойно. Нужны, как я слышал, пятеро, без меня их только четверо. К тому же я под защитой. Валентин оглянулся на пробитую Серым дыру – да, и под неплохой защитой. Как я решу, так и будет.

Он вспомнил свои ощущения при встрече с Великим Черным. Поежился. Ох, припомнит он мне подлое свое убийство!

Ладно, переживем как-нибудь. Другое дело – как же это он сможет помешать тальменам друг друга перебить? Вместе с половиной Побережья?

Валентин взглянул на лежащий перед ним Ампер. На центральной площади, у главных казарм, уже было красно-бело от собравшихся там Воителей. Еще несколько минут, и нам останется только смотреть на самую большую катастрофу со времен образования Жгучих Песков. Может быть, лучше свистнуть Селингари и еще раз побеседовать с Серым?

Проклятье! Эльфийский эликсир!

Валентин обратил внимание на то, как сжались его кулаки и злоба затопила сознание при одной мысли о Сером. И это здесь, за пять километров от города; что будет там, под полным воздействием эликсира?

Ясный хрен, что будет. Жертвы и разрушения.

– Но что Великий Черный сможет сделать? – спросил Валентин, в душе уже приняв решение. – Наша магия против них бессильна…

Ах да, сообразил он. Конечно же, заклятье, наложенное на кинжал. Он просто воздействует на сознание тальменов.

– Он заставит Избранных забыть о намерении драться, – убежденно сказал Талион. – Великий Черный так же далеко превосходит обычных магов, как мы с тобой превосходим простолюдинов.

Вот приедет барин, барин нас рассудит, прокомментировал Валентин. Но Талион был прав – для всего остального осталось слишком мало времени. Даже для того, чтобы вызвать сюда спецназ.

В коридоре послышался топот, и в лабораторию буквально ворвался Бранбо.

– Ну что?! – завопил он, уставившись на Валентина. – Что делает таль-эллангрил?!

Валентин раскрыл рот. В эту минуту Бранбо все еще думал о своих записях!

– То есть как – что делает? – недоуменно переспросил он.

– Что вы помните? – Бранбо смотрел на Валентина горящим взором. – Вы же первый пришелец, очнувшийся после таль-эллангрила!

– Вот как, – сквозь зубы пробормотал Валентин. Очень интересно, я-то думал, он просто вырубает на время! Значит, я действительно помер? – Ну что ж, понятно. Одним словом, я как бы вернулся на Землю.

Бранбо попятился, втянув голову в плечи, и испуганно посмотрел на Валентина. Ну да, сообразил Валентин. Знаем мы, что это значит – вернуться на Землю!

Затянувшуюся паузу нарушил Хаям, вошедший в лабораторию вслед за Мануэлем.

– Фалер! Ты очнулся! – воскликнул он, подпрыгивая от радости. – Великий Емай! Талион! Эка они тебя!

– Талион, – доложил Мануэль, – все в сборе, начнем?

– Это решать не мне, – Талион чуть заметно повернул голову в сторону Валентина. – Фалер, если наше воскрешение завершится успехом, ты перестанешь быть Хозяином Замка.

– Это я уже понял, – кивнул Валентин. – Но у нас действительно нет другого выхода. – Хотел бы я знать это наверняка, подумал он про себя. – Объясни мне только, отчего вы не воскресили Великого Черного раньше?

Услышав это, Мануэль криво усмехнулся. Хаям развел руками – мол, надо же, какую чушь приходится слышать! Талион прикрыл глаза и тихо произнес:

– Воскрешение требует, чтобы один из пятерых отдал свою жизнь. Это крайнее средство, и время его настало только сейчас.

Ага, подумал Валентин, понятно, отчего у нас воскрешение не столь популярно. Значит, господин эльф, вы все-таки нашли способ геройски сдохнуть.

– Встань за моей головой, Фалер, – сказал Талион, и Валентин молча повиновался. – Я воспользуюсь твоей Силой, чтобы создать Звезду. Ты, Мануэль, встань напротив; Хаям – слева, Бранбо – справа…

Валентин машинально выполнял инструкции, которые Талион выдавал одну за другой, и нервничал все сильнее и сильнее. Точно ли это единственный выход?

Над Талионом замерцал воздух; от его рук и ног вверх потянулись тоненькие вихри, постепенно набирая силу. Мерцающее облако потемнело, через него уже не было видно лица стоящего напротив Мануэля. Валентин ощутил, что захвачен магическим процессом и не в силах пошевелиться; оставалось лишь следовать безмолвным командам Талиона и думать, думать, думать, как будто это хоть что-то меняло.

Альтернатива была только одна – Селингари и полет в Ампер, в отчаянной попытке отобрать Шкатулку. А там – схватка с Серым, которая скорее всего закончилась бы точно так же: Серый исчез бы, чтобы появиться вновь, за спиной или в десятке шагов, и продолжить наносить удары во Валентину – а точнее, по Шкатулке. Т-буря вполне может возникнуть и без помощи Георга с Детмаром, сообразил Валентин; чем Шкатулка хуже?!

Нет, все правильно, решил Валентин. В конце концов, я же не хотел убивать Не-Джо. Пусть воскресает. Я не очень-то пришелся ко двору в его замке. Осталось каких-то десять минут, и от меня, слава Богу, уже ничего не зависит.

Облако над Талионом сгустилось и приобрело форму человеческого тела. Валентин обратил внимание, что сам Талион стал каким-то нереальным – через него просвечивали простыни, зияющая рана в груди и животе куда-то исчезла. Смерчики гуляли теперь по груди и по лицу Талиона, передавая парящей над столом фигуре все новые и новые порции жизни. Валентин знал – должно быть, это знание пришло вместе с безмолвными приказами эльфа, – что Воскрешение близится к концу, минута, максимум две, и созданный из ничего, Воскрешенный Великий Черный рухнет на опустевший стол, где уже не останется ничего от его первого ученика.

Валентин был так поглощен происходящим, что заметил неладное, только когда операционная озарилась багровым светом. Смерчики взвились вверх, как отпущенные воздушные шарики. Талион слабо застонал, а Валентин увидел наконец, что прямо ему в лицо летит фаербол.

Да что они, других заклинаний не знают?! Инстинктивно он отклонил голову – пустое, все равно фаербол даже волос не пошевелил на голове. Валентин выпучил глаза на дверь. Там, опираясь одной рукой на пол, сидело безногое существо, сотканное из магического тумана пополам со слизью, и пулялось фаерболами, как будто от этого был хоть какой-нибудь толк. Существо украшала произвольно пришпиленная голова с лицом вроде бы уже покойного Ваннора. Да уж, живучий народ эти гроссмейстеры! Потом Валентин покрылся холодным потом. Мануэль!

Левая рука сама взлетела на уровень плеча. Ваннора вынесло в пробитый еще Серым проем и размазало по стенам до самого края Башни. Валентин лихорадочно осмотрел комнату.

Мануэль спокойно стоял в сторонке, качая головой. Очевидно, Ваннор тратил свои последние силы на уже знакомые ему мишени. Валентин перевел дух; продолжим, что ли?

Талион слабо застонал, и голова его бессильно свесилась на бок. Сердце его, по-прежнему бившееся в стеклянной полусфере, слабо дернулось и остановилось.

Эльф умер, так и не отдав себя целиком, умер самой обычной, не магической смертью.

Валентин, раскрыв рот, уставился на облако, по-прежнему парящее над столом. Оно было уже совершенно черным, угрожающим, заряженным магией по самое не хочу.

Очень хорошо, подумал Валентин. Последний шанс, называется. И где же Великий Черный?

По облаку прошла волна, после чего оно медленно двинулось вправо, заставив Бранбо попятиться. Отодвинувшись от стола, облако заструилось вниз, превратившись в двухметровый черный столб, заискрилось и обернулось полупрозрачным, как дымчатое стекло, человеком, в котором Валентин моментально узнал Великого Черного. Но в облике его было что-то неправильное.

Великий Черный, медленно поворачивая голову, рассматривал комнату и столпившихся в ней верных слуг. Наконец взгляд его остановился на Валентине.

– Фалер? – пробормотал Великий Черный голосом, никак не соответствующим его внушительной, грозной фигуре. Голос был тихим и каким-то неуверенным. – Вы уже здесь?

– Хозяин! – в три глотки грянули верные слуги Черного. Тот слегка качнул головой, и все замолкли.

Валентин пригляделся к Великому Черному. Кажется, он не вполне понимает, что произошло. Еще бы – воскрешение не доведено до конца!

– Осталось несколько минут до схватки Габриэля с Георгом и Детмаром, – мрачно сказал Валентин. – Мы воскресили тебя, чтобы ты помог ее предотвратить.

Полупрозрачный человек заложил руки за спину и двинулся вперед, как бы прохаживаясь по комнате. Пройдя прямо сквозь операционный стол, он остановился рядом с Хаямом, несколько секунд рассматривал останки Талиона. Потом снова повернулся к Валентину.

– Жаль, – сказал он, разводя руками. – Процесс Воскрешения, похоже, был прерван в самый ответственный момент.

На кончиках пальцев Великого Черного вспыхнули крошечные язычки пламени и тут бессильно погасли. Полупрозрачные губы мага сложились в кривую усмешку.

– Последнее, что я помню, – продолжил Великий Черный, – это свое возвращение из Гельвеции.

– Хозяин… – чуть не плача выдавил Бранбо. – Ведь это случилось три года назад!

– Значит, – вполне логично заключил Великий Черный, – я потерял память последних трех лет. И почти всю свою Силу. Могло быть и хуже.

– Так как насчет Избранных? – напомнил Валентин. Великий Черный повернулся к нему, рассматривая затуманившимся взглядом полупрозрачных глаз.

– Так странно, – пробормотал он. – Еще минуту назад это был только план, и вот он уже исполнен. Остались какие-то мгновения… С Избранными, Фалер, все в полном порядке, – наконец снизошел он до Валентина. – Насколько я знаю себя, их встреча подготовлена безупречно. Через несколько минут они уничтожат друг друга. Вот только…

Он снова посмотрел на Валентина, и тому стало не по себе от этого изучающего взгляда. Затем Великий Черный обернулся и так же подробно рассмотрел пролом, сделанный Первым Воителем.

– Хозяин! – воскликнул Бранбо. – Но ведь я не успел вывезти имущество!

– В замке остались ученики, Максим, Нинель, – внешне бесстрастно заметил Мануэль, скрещивая руки на груди. – Что будет с ними?

Хаям покосился на висящую рядом призрачную фигуру и начал отодвигаться в сторону.

Великий Черный оторвался от созерцания пролома:

– Почему это вас беспокоит? Разве замку угрожает опасность?

– Нинель было видение, – сказал Мануэль. – Катастрофа, которая разрушит большую часть Фарингии. Замок будет разрушен, а развалины его погрузятся в воды Великого Океана.

– Как в Гельвеции, только куда масштабнее? – проговорил Великий Черный. Валентин слушал его, не зная, что предпринять. С одной стороны, ему нравилась рассудительность и спокойствие этого человека; пожалуй, из всех великих магов он лучше всего подходил на роль мудреца. С другой стороны, что толку в рассуждениях?!

Валентин покачала головой. В теперешнем состоянии Великий Черный не смог бы убить и мухи. Даже легкий ветерок, залетавший в лабораторию через оставленную Серым дыру, угрожал развеять великого мага по всей комнате. Фигура его уже потеряла четкие очертания.

Валентин огляделся вокруг, разыскивая подходящую емкость. Великого Черного следовало срочно уплотнить и по возможности посадить в закрытый сосуд. Увидев то, что требовалось, Валентин перевел взгляд на Мануэля и слегка помахал кистями рук, изображая полет на крыльях. Мануэль кивнул, по особому сложил пальцы и пронзительно свистнул, подзывая Селингари.

– Да, катастрофа вполне возможна, – кивнул Великий Черный. – В таком случае, нам следует отложить битву.

Давно бы так, подумал Валентин. Очевидно, три года назад Великий Черный еще не съехал с катушек на почве истребления Избранных.

– Вы владеете заклинанием, изменяющим мысли Избранных, – напомнил Валентин. – Вы сможете заставить их отказаться от битвы?

– О каком заклинании ты говоришь? – искренне удивился Великий Черный.

– Три года назад его еще не было! – вскричал Хаям. – Я помню тот вечер, когда Хозяин создал эту формулу! Это было позапрошлой зимой!

– Очень хорошо, – сказал Валентин. Он заметил полоску света, появившуюся в проломе – Селингари уже здесь. Еще не все потеряно. – Тогда как же вы предлагаете отложить битву?

Великий Черный закачался из стороны в сторону, как столб дыма под порывистым ветром. Думает, что ли, предположил Валентин.

– Мне очень жаль, – развел Великий Черный руками. – Если бы воскрешение удалось полностью, я мог бы тебе помочь. Сейчас я бессилен.

Или врешь, что бессилен, подумал Валентин. Общение с Габриэлем кое-чему его научило. Слова сильных мира сего – лишь их способ повелевать. Думать, что они несут какую-то информацию, значит рисковать жизнью.

– Тебе придется сделать все самому, Фалер, – сказал Великий Черный. – Снова, как в Гельвеции. Смотри, они уже начинают.

Великий Черный простер руку в сторону Ампера, где на главной площади красно-белые войска уже построились в гигантский квадрат.

– Именно ты, – кивнул Великий Черный своим мыслям, – теперь единственный человек, который может остановить битву. Как ты это сделаешь, я не знаю. Но это сделаешь ты, и никто другой.

Валентин фыркнул. Воскресили великого мага! Может быть, он специально меня туда посылает? Чтобы я погиб вместе с тальменами? Он же не знает про Шкатулку. Тьфу!

Валентин почувствовал себя так, словно рухнула матовая стена, отделявшая его от реального мира. Все вокруг стало кристально ясным, четким и понятным; друзья – друзьями, враги – врагами. Надеяться больше было не на кого, и времени не оставалось вовсе. То, что он задумал, было совершенно немыслимо, и потому Валентин не испытывал ни малейших сомнений.

После стольких поражений еще одно уже почти ничего не значит.

Мысль, постоянно сидевшая у него в подсознании еще со времен стычки в Ганагане, наконец пробилась наверх. Валентин поразился только одному – как же это он до сих пор не догадался?!

Мне не надо побеждать или разнимать тальменов, подумал он. Мне достаточно помочь им быстрее ухлопать друг друга!

Только бы успеть!

Сила ворвалась в него со всех сторон – Валентин в очередной раз поразился, насколько мощь мага зависит от его умения не знать сомнений. Великий Черный изменился в лице – почувствовал, но что толку! Второй раз я на грабли не наступлю, не беспокойся, мысленно утешил его Валентин.

Бестелесный, лишившийся своей былой мощи великий маг даже не стал сопротивляться. Огненная паутина из тысячи мелких ячеек захлестнулась на его черной фигуре, послышался резкий свист, и Великий Черный стал стремительно уменьшаться в размерах. Левой рукой Валентин подхватил давно присмотренную для этой цели бутылку.

Великий Черный не успел, да видимо и не захотел ничего сказать. Свернутый в узкую черную полоску, он втянулся в бутылку, и Валентин с чмоканьем закупорил горлышко тяжелой стеклянной пробкой.

Хаям подбежал к проему и что-то крикнул в пространство.

В тот же миг перед ним распахнулся черный проход. Селингари был тут как тут.

– Таль-эллангрил вы найдете в камере номер семь, этажом ниже, – произнес Валентин, обращаясь к Бранбо. – Ключи у Мануэля. К моему возвращению разведайте, где находится сокровищница Анхарда. Возможно, у нас будет время пополнить запасы артефактов.

До чего же приятно отдавать приказы, которые подчиненные желают услышать! Валентин подмигнул Хаяму:

– Ну, полетели!

– Полетели? – переспросил Хаям, не веря в такое счастье.

– Полетели, – повторил Валентин. – Должен же ты знать, как закончится твой эпос?

Глава 15

Изловчусь под конец

и стрельну последней пулей…

Селингари превзошел самого себя. Трехсотметровый проем, пробитый Серым в собственной Башне, промелькнул мимо Валентина в одно мгновение.

Валентин коснулся часов и поразился – без пяти двенадцать! Неужели все это произошло настолько быстро?

Прокрутив в памяти последние события, он удовлетворенно кивнул. Да, именно настолько. Магические разборки – это вам не партия в го. Кстати, разборки с тальменами тоже не отличаются длительностью.

Идеально ровный пустой квадрат, окруженный бесчисленными Воителями, приближайся на глазах. На роскошном помосте, почему-то напомнившем Валентину Лобное место, уже можно было разглядел маленькую фигурку первого Воителя. Его громовой голос, восхваляющий Единство и Справедливость Воителей, был слышен даже отсюда.

А с противоположной стороны, от Северных Ворот, по опустевшим улицам Ампера к площади направлялись два всадника. Чувство дежавю охватило Валентина – Георг и Детмар приближались к месту боя точно так же, как в Гельвеции!

Еще немного, подумал Валентин, и можно попытаться.

Дракон, летящий к площади со стороны солнца, был невидим. Серый насторожился, лишь когда Георг и Детмар с неестественно громким цоканьем копыт влетели на площадь и, не останавливаясь, как нож сквозь масло прошли через двести рядов Воителей. Никто не бил их копьями в спину – люди валились, как кегли, чтобы уже никогда не подняться.

Главная казарма, сообразил Валентин. Мгновением спустя Хаям, точно уловив его мысль, спикировал на крышу. Валентин активировал Обруч. Проклятье, надо было прощупать Серого раньше…

Валентин не строил иллюзий об истинном раскладе сил. Как бы ни был силен и искусен Серый, в битве на центральной площади Ампера сойдутся не сами тальмены. Бой пойдет между силами, заключенными в талисманах, и единственный способ хоть как-то изменить расклад – это вмешаться в драку на стороне более сильных. Подтолкни споткнувшегося, вспомнил Валентин; да, именно так. Иначе погибнут все.

А более сильными в сегодняшней битве были Игла и Жезл. Значит, Георг и Детмар.

Валентин прикрыл глаза, протягивая внимание к алому помосту, откуда Серый до сих пор вещал о великолепии фарингского образа жизни. Среди тысяч похожих друг на друга сознаний Серый выделялся так же легко, как тлеющий уголек среди погасших. Его окружала едва ощутимая аура, заставившая Валентина остановиться. Он впервые столкнулся с помехой в работе Обруча. Неужели Серый догадался?..

Визуально аура выглядела как облачко тумана, окутывающее голову Серого. По ощущениям она была липкой и бесформенной; Валентин брезгливо отодвинулся в сторону. Он уже был готов плюнуть и подключиться к Детмару, когда аура внезапно исчезла. Приоткрыв один глаз, Валентин мигом понял, что произошло. Серый увидел своих противников.

Георг и Детмар, верхом на громадных вороных конях, только что не пышущих огнем, возвышались посреди Площади. Позади них тянулась ровная полоса из упавших наземь Воителей, разорвавшая пополам одну из сторон квадрата.

Валентин решил не тратить время на разглядывание парадного убранства Георга и Детмара, отметив только, что роскошью оно ничуть не уступало ослепительно белым доспехам Первого Воителя. Воспользовавшись исчезновением защитной ауры, он коснулся сознания Серого, юркнул туда, как мышь в норку, и затаился, осваиваясь.

Габриэль был безгранично спокоен. Все вокруг он воспринимал отстраненно, как происходящее не с ним и не сейчас, тело свое он ощущал только в тот момент, когда приказывал ему совершить движение. Все его внимание было приковано к запястьям, которые охватывали Браслеты – его могучий талисман.

Талисман работал на полную мощность – он удерживал грозовые тучи за сорок километров от Ампера, он наполнял энергией Воителей, неподвижно стоящих квадратом вот уже больше часа, он заставлял сам воздух Ампера трепетать от радости и восхищения перед единством, в котором таилась непобедимая сила Воителей. Голос Серого, который Валентин слышал без этого ментального аккомпанемента, был лишь малой толикой от общего воздействия талисмана. Ничего удивительного, что город буквально затаил дыхание, слушая своего вождя и млея от восторга.

Лишь какая-то часть сознания Габриэля уделила внимание внезапно появившимся пришельцам. Брови его сдвинулись, глаза скользнули по разодетым фигурам.

– … а они повсюду! – закончил Габриэль последнюю фразу, посвященную, как нетрудно было догадаться, врагам народа. Он поднял руку и указал на прибывших Георга и Детмара. – Вот они, верхом на созданиях ночи, явились, чтобы осквернить наш святой день своим нечестивым присутствием! Но лишь к вящей славе нашего единства послужат их жалких происки, когда падут они, пораженные нашим величием, и будут молить о пощаде!

Габриэль на ходу изменил запланированный текст, нисколько не удивившись появлению конкурентов. Валентин понял, что Серый находится сейчас в особом трансе, близким в сатори, в котором нет места удивлению, а все происходящее кажется правильным и гармоничным. Теперь, когда ярлыки уже наклеены, Георгу и Детмару придется немало потрудиться даже для того, чтобы просто быть услышанными.

Толпа уцелевших Воителей угрожающе загудела. Все ждали, что сейчас Серый прикажет совершить экзекуцию.

Однако Георг не стал дожидаться этого приятного момента. Он не шевельнулся, не сказал ни слова, но Габриэль – а с ним и Валентин – уловил приказ, который Избранный отдал своему талисману. Полупрозрачные зеркальные стены, прорезая попавшиеся на пути дома и деревья, встали из земли и взметнулись до самого неба, отрезая центральную площадь от остального города.

– Никто не выйдет отсюда, покуда Правда не восторжествует! – прогремел Георг, направляя коня прямиком к Серому.

Сам Валентин, несомненно, купился бы на эту провокацию. Но Габриэль Серый оказался куда хитрее. Его талисманный, в восемь чувств взгляд уперся в Детмара, пытаясь разгадать, что тот заказывает своему Жезлу. Очевидно, у Габриэля имелся немалый собственный опыт всяких подлых штучек, потому что замысел Детмара он разгадал с первых же секунд. Разгадал – и чуть-чуть прищурился, отдавая Браслетам короткую команду.

Валентин едва успевал следовать за мельчайшими движениями мышц, которыми Габриэль управлял своим талисманом. Он даже начал сомневаться, что успеет, когда настанет момент. Но менять что-то было уже поздно – первый удар нанесен, и битва началась.

Талисман Детмара ударил по нервам Габриэля режущий болью, на какое-то мгновение превратив все его тело в один гигантский нерв, корчащийся под электрическим током. Валентин, сохраняя ментальный контакт, получил свою долю сполна – в глазах потемнело, пальцы рефлекторно сложились в уже знакомый знак Выдоха Вечности. Страшным усилием воли Валентин расслабился и не стал пулять в Детмара заклинанием. Возможно, это был его первый успех за весь многотрудный сегодняшний день.

Боль отступила так же внезапно, как нахлынула, а потом в сгустившейся тишине раздался отчаянный вопль. Детмар орал, как резаный, в руке его дрожал потерявший невидимость Жезл, бессильный помочь своему повелителю. Валентин расшифровал наконец команду, отданную Габриэлем своему талисману: он вернул Детмару его удар, но с гораздо большей жестокостью. Вместо того, чтобы заставлять вибрировать его нервные окончания, он послал команду сократиться именно тем мышцам, которые командовали Жезлом в последний раз – и теперь раз за раз Детмар, сам того не подозревая, повелевал Жезлу бить болью самого себя!

У Валентина сжалось сердце. С таким искусством владения талисманом Серый был действительно непобедим.

Георг издал воинственный рык, и в выброшенной вперед руке его возникла Игла. Тонкий, но слепящий подобно вспышке молния луч уперся прямо в левый глаз Серого, и Валентин тут же позабыл все похвалы, которые приготовил для Габриэля. Он был уверен, что не только ослеп, но потерял добрую половину мозгов, выкипевших в одно мгновение и паром вылетевших из ушей. По крайней мере, уши после этого удара болели куда сильнее, чем глаз, которого Валентин вообще не чувствовал.

Детмар наконец справился с талисманом, и вопль его стих.

Габриэль сдвинул запястья и сжал кулаки. Валентин, каким-то чудом еще сохраняя сознание – хотя его заслуги в этом не было – почувствовал, как из области солнечного сплетения к горлу подкатывает огненная волна. Гнев тальмена был страшен – боль мгновенно исчезла, левый глаз вспыхнул холодным светом, высвечивая силуэты противников до мельчайшей косточки, до растрепавшейся нитки на подкладке. Браслеты едва заметно дрогнули, нанося ответный удар.

На этот раз Валентин сразу понял, что сделал Габриэль. Шутки кончились; начиналось то самое, из-за чего так страшны битвы тальменов. Габриэль напал не на Георга, а на его талисман.

В отличие от предыдущих воплей и лучей, удар этот был почти незаметен. Габриэль всего лишь охватил талисман противника тесным коконом Т-поля. Валентин ощутил это как появившееся вокруг Иглы журчание стекающего на землю ручейка. Этот безобидный ручеек и унес прочь всю энергию талисмана. На какой-то миг Георг оказался совершенно беззащитным – но и Габриэль был вынужден все силы своего талисмана отдавать на поддержание кокона.

Все, кроме силы своих легких.

– Убейте его! – крикнул он, указывая на Георга.

Валентин еще раз поразился выучке Воителей. Как и час назад в Анхарде, они без колебаний напали на заведомо более сильного противника. Эхо от вопля Серого еще гуляло между прозрачными стенами, а тысячи стрел и десятки копий уже летели прямиком в Георга, не оставляя тому ни малейшего шанса на спасение.

Габриэль повернулся к Детмару – в эти мгновения он двигался нечеловечески быстро, как и положено тальмену, – и рассмеялся тому в лицо. Беззащитный, с энергией, целиком отданной блокировке Иглы, он смеялся над тальменом, который мог сейчас одним ударом избавиться от обоих своих врагов. Валентин еще раз поразился темным талантам Габриэля – сейчас он рисковал всем, почему-то уверенный, что Детмар не сможет оставить Георга в беде. И Габриэль в который раз оказался прав. Проклиная себя, с лицом, полным отчаяния, Детмар взмахнул Жезлом, останавливая облако стрел.

А Валентин ощутил легкое дрожание Обруча – дрожание, которое он в первый раз заметил еще в Гельвеции. Т-буря, о неизбежности которой говорили расчеты и в которую он так до конца и не верил, началась.

Габриэль, все так же оскорбительно хохоча, приоткрыл окутывавший Иглу кокон. Но приоткрыл не просто так, а с точным расчетом: энергия, которой Георг безуспешно пытался отбить залп, вырвалась на свободу в одном-единственном направлении: точнехонько в голову Детмару.

– За что?! – пронесся над площадь рев уже оторванной головы.

Т-буря бушевала уже в полную мощь. Внешне это еще не было заметно – полупрозрачные стены, окружившие площадь, не давали разглядеть клубящиеся за их пределами тучи, фонтаны грязи, ударившие из земли, срывающий крыши ветер. Но Валентин, почти полностью спрятавшись в сознании Габриэля, не мог не чувствовать, как сходит с ума его собственный разум, окруженный бешено скачущими красками и сотрясаемый беспричинными рыданиям.

Каким чудом Обруч еще продолжал работать, Валентин не знал и не хотел знать. Он понимал сейчас только одно – пора! пора! счет пошел на секунды!

Талисман Детмара выпал из разжавшейся руки и вонзился между двух камней мостовой. Георг, увидев дело рук своих, потерял драгоценные мгновения.

Серый вторично нанес удар по талисману – на этот раз по Жезлу. Энергетический кокон свился вокруг него, прижав к мостовой, и блокировал судорожные попытки талисмана спасти хозяина, перебросив его в безопасное место. Голова Детмара упала на мостовую и замерла, уставив в небо невидящие глаза.

В этот самый момент Валентин наконец понял, что ему следует сделать. Тактика Серого была уже ясна, и предсказать следующий ход не составило труда.

И поэтому, когда Георг с пеной на губах, с бешеными сверкающими глазами обеими руками направил иглу на Габриэля, Валентин дотянулся до рук Серого и отдал Браслетам свой собственный приказ.

Он был уверен, что это сработает. Во-первых, один раз, с Детмаром, такое уже получилось; во-вторых, сейчас Валентин уже не был Валентином – тем, на крыше казармы, потерявшим разум и корчащимся в приступе смеха сквозь слезы, – он был самим Габриэлем, его холодной рассудочной частью, одержимой манией самоубийства.

Глаза Серого расширились, смех застрял в горле; с рук его сорвалась голубая молния, вонзившаяся в Георга.

Но и Георг не остался в стороне. Игла исторгла из себя серое непрозрачное облако, окутавшее Габриэля, сковавшее его по рукам и ногам и тут же начавшее мелко вибрировать.

Валентин отдал бы половину шариков из Шкатулки, лишь бы суметь в эти мгновения покинуть сознание Серого. Габриэль мгновенно понял, что произошло. Изумление и гнев его не знали границ, затмив даже нечеловеческую боль в растворяющемся в туманном облаке теле. Голубая молния, по-прежнему терзавшая тело Георга, отнимала у талисмана всю энергию без остатка – точнее, всю энергию, которую талисману позволяла потратить Т-буря. Жизнь уходила из Серого вместе с его безумным деянием – напасть на уже беззащитного противника, в то время как простой уход в сторону и точный удар в спину оставлял бы его победителем. И в последние мгновения жизни Габриэль знал, что эту ошибку совершил не он – тот, другой, влезший в его сознание и в решающий момент обрекший его на смерть.

Но Габриэль знал также, что Фалер, сделавший это, имел все основания так поступить. Он сам нажил себе такого врага; ошибка была совершена не здесь, на площади Главных казарм, а там, в Анхарде, когда он слишком поторопился. Слишком недооценил противника. Сила его заключалась не в Шкатулке, а в нем самом!

«Ты победил, Фалер, – прошептал он про себя, обращаясь к Валентину, – будь же ты проклят! Ответь мне перед смертью – кто ты такой на самом деле?»

«Ты не поверишь, – Валентину было трудно говорить, да что там, и сознание-то сохранять было уже подвигом! – На самом деле я Валентин Шеллер, бухгалтер треста „Спецстрой“.»

Похоже, именно эта его мысль, а вовсе не Т-буря и не туманное облако Георга, окончательно уничтожила Габриэля. Он больше не пытался говорить; ненависть его угасла, осталась только боль, сохранившаяся еще некоторое время после того, как тело Габриэля Серого, Первого Воителя, владыки половины мира, растворилось в воздухе без остатка.

Валентин лежал на спине, глядя в пронзительно-голубое небо. Все-таки Панга, лениво думал он. Зеленоватый оттенок; небо Земли совсем не такое. К тому же – ни облачка; небо точно купол, выкрашенный в один и тот же цвет. У горизонта – те же цвета, что и в зените. Панга.