355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Арно » Право на жизнь » Текст книги (страница 2)
Право на жизнь
  • Текст добавлен: 6 сентября 2016, 23:58

Текст книги "Право на жизнь"


Автор книги: Сергей Арно



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3
ТОЧКА, ТОЧКА, ЗАПЯТАЯ

Только поздним вечером изнуренный любовью Илья вернулся домой.

Жанна довезла Илью до самого дома. Попрощавшись, он вышел из машины и направился в подворотню. Какой-то человек стоял в тени дома, как будто не желая, чтобы его узнали. Заметив его, Илья по привычке насторожился, но прячущийся человек не проявил никаких враждебных действий. Илья успел только заметить, что он широкоплеч и кряжист.

Возле двери квартиры лежало что-то, завернутое в бумагу. Не стоило, конечно, этого трогать: в иное время Илья бы этого и не сделал, но не сейчас – сейчас он был под впечатлением очаровательной, обворожительной Жанны, которую после этого полюбил еще больше, чем раньше. Он не знал, что женщина может быть способна на такое.

По рассеянности он только слегка пнул сверток ногой. Как будто ожидавший этого и для этого только приготовленный – сверток вдруг развалился. Какие-то круглые комочки мягко разбежались в разные стороны. Илья, приглядываясь, тронул один из них ногой… наклонится, вглядываясь в свете экономной парадной лампочки… На полу перед Ильей лежала отрубленная кошачья голова.

Отбросив бумагу в сторону, Илья насчитал всего пять кошачьих голов – все они были от разномастных животных. Такая находка неприятно поразила Илью. Возможно, конечно, это шалость местных ребятишек, насмотревшихся по телику подвигов Рэмбо. Но могло быть и предупреждение… Вот только от кого? За те несколько месяцев, что Илья провел в Петербурге, он ухитрился нажить множество врагов, впрочем, и друзей тоже…

Илья не стал ломать опустошенную любовью голову, чьих рук это проделка, а, морща нос, собрал кошачьи головки обратно в бумагу и снес во двор, положив возле парадной утреннему дворнику.

– Да на тебе лица нет, Илюша! – встретила его Карина, уперев руки в бока и выпятив свой массивный бюст. – Ты что, попал под каток или побывал в женском общежитии на двести койко-мест?!

Илья ей не ответил. Ему было известно, что его бывшая жена способна только на солдатские шуточки.

Раздевшись в прихожей, он прошел в кухню.

Сергей сидел за кухонным столом, рядом с восторженным лицом восседал гвинейский жених Карины. Сергей прослушивал кассеты с записями бреда горбуна-шизика.

Уже в течение нескольких недель Илья с Сергеем по очереди записывали за украденным из психбольницы горбуном его бред, который иногда приобретал осмысленную стройность и, как они полагали, повествовал о жизни подземного народа чудь. Но, к великому сожалению, рассказы о подземном народе были разрозненны и носили фрагментарный характер, мешаясь с многочасовым шизофреническим бредом.

Долгое время Сергей не находил в себе сил взяться за расшифровку записей, тем более что записи каждый день пополнялись новыми «откровениями». Ведь блуждавший по квартире горбун в любое время суток мог ни с того ни с сего вдруг остановиться на месте и начать новый рассказ, часто не несущий ничего нового. Поначалу «дежурный» записывал и ночью – теперь это дело бросили и включали диктофон только днем, и то не каждый раз.

И вот сегодня Сергей решил наконец подступиться к бреду вплотную. Слушая записи уже три часа подряд, он впадал в тихое помешательство: мысли плыли куда-то, покалывало в коленках. Сергея спасало только духовное развитие, которое он получил в буддийском монастыре, где в детстве провел семь лет. Рядом с ним сидел Басурман. И хотя гвинейскоязычный гражданин не разумел по-русски, но бред горбуна ему нравился чрезвычайно. Приложив ухо к самой колонке магнитофона, он вслушивался в каждое слово – карие глазенки его блестели интересом, иногда он вдруг начинал хихикать над сказанным горбуном бессмысленным словосочетанием; или вдруг лицо Басурмана грустнело, он горестно качал головой и что-то тихонько лопотал на гвинейском… Потому как языка его никто не знал, оставалось только догадываться, что слышалось в бреде русского шизофреника гвинейскому подданному. Но догадаться никто не мог. Карина только иногда отпускала шуточки в его адрес, смысла которых он не понимал.

Сергей бросил в сторону Ильи только мимолетный взгляд и снова углубился в прослушивание материала.

В кухню стремительно вошел горбун и, обойдя стол, вышел вон.

– Шныряет все, – грустно сказал Сергей и выключил магнитофон, чем разочаровал Басурмана, состроившего обиженную гримасу.

– Что-нибудь выявил? – спросил Илья – не потому, что ему было интересно, просто хотелось сделать приятное своему другу.

– От этого, что характерно, с ума свихнуться можно. – Не отвечая на вопрос, Сергей откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. – Неужели придется прослушивать все тридцать часов бреда?..

– А может, отдать Жанне эти кассеты – пускай они сами разбираются. Раз теперь Китайца в живых нет, так зачем, спрашивается, нам эти подземные истории?

Сергей как бы рассеянно махнул в воздухе рукой, поднес сжатый кулак к лицу и разжал пальцы – на ладони сидела пойманная на лету муха и не желала улетать. Сергей дунул на нее, она нехотя слетела и приземлилась на магнитофон. Илья налил себе холодного чаю и уселся за стол напротив Сергея.

– Вот ты с Жанной уехал, а бывший следователь Свинцов нам много интересных и поучительных вещей рассказал, – начал Сергей. – Китаец, оказывается, уже несколько раз умирал, а потом, стервец, откуда-то появлялся. Еще задолго до Малютиного «царствования» Китайца дважды считали убитым: один раз от рук своих же бандитов, другой – от рук спецслужб. И заметь, всегда, что характерно, «воскресал».

– Ну что же ты ставишь под сомнение работу Жанны? – обиделся Илья.

– Я не ставлю ее работу под сомнение. Свинцов тоже несколько лет работает над этой проблемой. Конечно, он прав не всегда – на Китайце у него, по-моему, «бзик», но его точку зрения тоже нельзя не учитывать. Поэтому я пока и решил расшифровать рассказы горбуна, вот и барахтаюсь в море безумия. Ты что-то бледненький, случилось чего-нибудь?

– Да нет, все нормально – устал…

В кухню вошла Карина и направилась к плите.

– Ты чаек пьешь, горемыка. А дамочка твоя тебя накормила? – съехидничала она.

– Я не хочу есть, – поморщился Илья.

– Молчи уж лучше. Между нами, мальчиками, говоря, ты бы, Илюша, не очень доверял этой ментовке.

Илья промолчал, зная, что спорить с Кариной не имеет смысла, и она тут же переключилась на другую тему.

– Надоел мне этот Бредовик: шныряет, как сумасшедший, вещи перекладывает, потом фиг найдешь, из холодильника все тырит, стервец… Сергуня, ты когда его обратно в дурдом отведешь?

Карина разбила на сковороду три яйца, приятно зашкворчало и вкусно запахло. У Ильи сразу проснулся аппетит.

– Подожди, разобраться с ним нужно, что характерно, потом будем думать, куда его девать.

– А чего тут думать? По подземному ходу обратно его отвести, и дело с концом. Что же, он так и будет здесь жить, как домовой?.. Да, спросить тебя хотела, что горбун, гвинейский язык, что ли, знает?

– Да нет, откуда. Он по русски-то членораздельно объясниться не может.

– Странно, – пожала плечами Карина. – А я слышала, как они с Басурманом разговаривают.

– Должно быть, язык шизофрении интернационален, – из последних сил пошутил Илья.

Карина потрепала безмолвного Басурмана по чернявой головке.

– Людоедик мой ненаглядный.

– Карина кудака пук, – благодарно сказал он, заулыбавшись.

– Пук, пук, – повторила Карина, выкладывая яичницу в тарелку. – Может, тебя на курсы русского языка определить. А, Басурман?!

Несмотря на сильную усталость, Илья долго не мог уснуть: в голову лезла голая девица… и кукла со злым лицом в красном колпаке показывала мерзкий язык, дразнилась и хихикала. Илью мучило предчувствие чего-то трагического, что вот-вот произойдет с ним. Ведь что-то важное, очень важное, он недосказал сегодня…

Илья проснулся с чувством надвигающейся беды. Сергей все утро избивал «грушу» ногами и руками. Вчерашняя его попытка расшифровать записи ни к чему не привела, и он почувствовал странное рассредоточение и словно подчинение своего разума записанному на кассетах бреду шизофреника. Это чувство было новым для него – в полной бессмыслице сложенных как попало слов он ощущал угрозу… Но в чем была эта угроза, Сергей не понимал. А когда он не понимал, то либо погружался в медитацию, либо изнурял свое физическое тело.

В кухне Илья застал готовящую завтрак Карину и Басурмана, который писал что-то на листе бумага. Илья впервые видел Басурмана за этим делом. Раньше он даже не знал, умеет ли тот писать.

– Письмо катает, – кивнула Карина в сторону жениха. – На родину в страну апельсинов о нашем житье-бытье строчит.

После завтрака Басурман пошел на почту отправлять письмо. Илья позвал Сергея в маленькую комнату.

Он уселся на низенькую кровать, а Сергей, по-турецки поджав ноги, опустился на циновку, с которой обычно отправлялся в медитацию. Илья не знал, как следует приступить к разговору, он минуту помолчал под вопросительным взглядом Сергея, а потом начал:

– Скажи, Сергей, а были ли у твоего отца какие-нибудь приметы, может быть, ожог или наколка?

Сергей улыбнулся:

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ну ты ответь сначала.

– Да. Была наколка на груди, по-моему парусник, ведь он служил на флоте.

– А на руках?

– Нет, на руках не помню. Кажется, ничего не было.

– Ну вот. Я так и думал, что это вранье, – вздохнул Илья. – Да и Жанна говорила, что девицам такого сорта доверять нельзя…

– Подожди-ка… – перебил Сергей.

Он легко поднялся с пола (он все делал легко и непринужденно, как будто земное притяжение притягивало его слабее, чем других), подошел к шкафу с китайскими книгами за стеклом, открыл его, достал коробку с фотографиями и несколько минут занимался тем, что перебирал их.

– Вот, нашел наконец, – Сергей, стоя перед Ильей, рассматривал старую фотокарточку.

– Была! Конечно, была у него наколка на левой руке… – почти торжественно проговорил Сергей. – Как я мог забыть!..

– Жук?! – нетерпеливо перебил Илья. – Наколка изображала жука?!

Сергей ухмыльнулся.

– Нет, что ты. Совсем, что характерно, не жука. Отец терпеть не мог жуков и насекомых. Это китайский иероглиф. Вот здесь его хорошо видно.

Сергей протянул карточку Илье. На фотографии был заснят мужчина с пушистым котом на руках, рядом с ним стояла женщина. Оба улыбались. На тыльной стороне руки, которой мужчина держал кота, был выколот жук с головой и четырьмя лапами.

– Это ведь жук, – тихо проговорил Илья.

– Нет, это китайский иероглиф. Он действительно похож на жука, но…

– Какая разница! – снова перебил Илья. – Ведь она говорила о жуке.

– Ты расскажи толком, кто «она» и при чем здесь наколка моего отца? – Сергей пригладил усики.

– Честно говоря, я думал, что она все-таки соврала, – все так же держа фотокарточку перед глазами, сказал Илья. – А вы с отцом похожи.

– Ты мне зубы не заговаривай. Кто тебе про наколку сказал?

– Знаешь, мы ведь вчера с Жанной после кладбища поехали к тебе в гараж. Ты извини, что я не предупредил…

Илье пришлось с самого начала рассказать свой вчерашний день, не до самого конца, разумеется.

– …Вот такая история странная, – закончил свой рассказ Илья. – Правда, то, что у него была наколка, никак не доказывает, что его убили. Но кто знает…

Сергей, сидя по-турецки на медитативной циновке, молчал. Он глядел прямо перед собой.

– Странно, – негромко, словно не обращаясь к Илье, проговорил он. – Странно, что это произошло сейчас, когда я наконец почти поверил в его смерть. – Он опять смолк, но некоторое время погодя продолжал: – Я узнал о смерти отца, вернувшись из Афганистана. Дело в том, что известие об этом не дошло до меня: в то время я сам считался погибшим и находился в госпитале. Почему-то у меня всегда было предчувствие, что отец жив. Он всегда был очень здоровым человеком. У меня осталась одна только тетя, – все родственники умерли в блокаду, только четверо дядей живут в Финляндии. Так вот, тетя мне рассказала, что за год до моего возвращения отец уехал в Китай; вскоре из Китая пришло извещение о том, что отец умер от сердечного приступа. Обнаружилось и завещание, в котором отец изъявлял волю быть похороненным в Китае. Все эти документы хранились у тети, но куда-то запропастились. Тетя моя имеет плохую память, у нее всегда что-нибудь теряется, поэтому пропажа документов не показалась мне слишком уж странной. Все попытки найти могилу отца не принесли результатов. Несколько раз я ездил в Китай, разыскивая его могилу… И вот теперь, когда я уже смирился с его смертью, появляется эта девица и утверждает, что отца убили.

– Да, она говорит, что ее мать якобы встречалась с ним.

– Действительно, у него была женщина, я нашел в бумагах отца несколько писем от нее. Фамилия у нее была Лухт.

Сергей поднялся с циновки, подошел к шкафу, достал большую старинную шкатулку, поставил ее на письменный стол, открыв", выбрал из кучи бумаг несколько нужных.

– Да, Лухт, Вера Лухт. Вот эти письма, – Сергей показал несколько листков Илье. – Я хорошо помню их содержание. В одном из них Лухт просит отца быть осторожнее и словно бы предупреждает его об опасности. Раньше я почему-то не придал этому значения. Как я понял, роман их начался уже давно. Я старался разыскать эту женщину, надеясь, что она может пролить свет на смерть отца. Но все оказалось бесполезным. Все мои попытки натыкались на какие-то препятствия, словно мне нарочно кто-то мешал. Она исчезла. Теперь ты понимаешь, какое значение для меня имеет эта твоя встреча.

Сергей, в любой даже самой экстремальной ситуации хранивший ледяное спокойствие, казался взволнованным. И это удивило Илью, побывавшего с ним в таких переделках, из которых они запросто могли не вернуться живыми.

– Не думал я, что это серьезно, – пожал плечами Илья. – Учти только, что она такая девица, из которой трудно будет что-нибудь вытянуть.

– Учту, – улыбнулся Сергей.

И по улыбочке этой Илья понял, что для Сергея сейчас нет ничего невозможного.

– Поедем, познакомимся с ней. Но давай, я все-таки позвоню на всякий случай тете Люсе. Может быть, она что-нибудь вспомнила.

Сергей вернулся через десять минут очень довольный, тетя Люся, перебирая вчера свои бумаги, наткнулась на адрес адвоката, у которого хранилось завещание отца. Вот это была находка!

Когда Сергей с Ильей выходили, им повстречался Басурман, возвращающийся с почты. Взгляд его черненьких глазенок хранил не свойственную ему загадочность, на устах бродила таинственная улыбка… Словно он задумал что-то замечательное.

День выдался теплым и ясным, хотя осень уже была в разгаре. В первую очередь решили посетить кочегарку и разузнать что-нибудь о подруге оператора котельной.

Дверь в котельную была закрыта изнутри. На звонок долго никто не открывал. Илья заметил, что краешек занавески у плотно зашторенного окна отодвинули изнутри и кто-то внимательно их разглядывает. Илья искоса тоже посматривал на наблюдателя, потом занавеска дернулась, образовав большую щель, в которой показалось пол-лица бледного существа с огромными голубыми глазами и зверским, нечеловеческим оскалом. Илье сделалось не по себе, но тут заскрежетал засов. Дверь слегка приоткрылась, и в щель на уровне пояса высунулась голова мерзкой старухи с бородавчатым лицом, крючковатым носом и единственным клочком сохранившихся волос на плешивой голове.

– И хто ита приперси, – не пойму… – прошамкала старуха, вертя поганой рожей то в сторону Ильи, то в сторону Сергея.

Илья опешил от такой неожиданной встречи. Но тут над старушечьей физиономией высунулось другое, уже человеческое лицо кукловода.

Кукольная старушечья голова до жути походила на настоящую, и если бы не эта нарочитая омерзительность, приданная мастером, длинноносость и бородавчатость, то ее можно было принять за подлинную каргу.

– Вы из котлонадзора? – спросил человек, открывая дверь пошире.

С виду ему было около пятидесяти лет. У него имелась густая борода, длинные, седые волосы на лбу были перетянуты тесьмой, как у мастерового прошлого века, что придавало внешности сказочность. Кукольная голова старухи исчезла.

– Нет, нам нужна Марина, – начал Сергей.

Но мастеровой перебил его:

– Какая Марина?! Нет здесь никакой Марины! А вы не из котлонадзора?..

Из-за двери снова высунулась физиономия карги. Она снизу повернула поганую рожу, посмотрев на Сергея, потом на Илью. Но кукловод наложил свободную руку на лоб старухе и выпихнул ее из поля зрения.

– А если вы не из котлонадзора, то, извините…

Он стал закрывать дверь.

Сергей придержал дверь рукой:

– Скажите хотя бы, кто вчера в котельной дежурил?

Но мужик плечом навалился изнутри и закрыл дверь. Видно, Сергей не хотел идти на конфликт, а то ему не стоило бы большого труда вышибить ее с двух или трех ударов ноги.

За дверью раздался скрежет задвигаемого засова.

– Ну, я! Я дежурил! – раздался из-за двери недовольный голос мужика. – Всегда я!.. Один я!.. – доносился уже удаляющийся его голос. – Как будто больше некому…

Илья посмотрел на окно, где была бледная кукла. но там уже сидела совсем другая: со злым лицом, в красном колпаке. Илья вздрогнул – именно такая кукла виделась ему в ужасных снах, проклятых снах, которые преследовали его всю жизнь, с самого детства.

– Смотри, – он указал на нее Сергею.

Сергей только мельком успел взглянуть на нее, так как кукла тут же убралась, штора закрылась.

– Ничего, мы, что характерно, еще вернемся.

Сергей, похоже, не ожидал такой нерадушной встречи.

Когда сели в машину, задумчивый Илья покрутил пальцем у виска:

– По-моему, у него не все дома.

– Вряд ли. Думаю, прикидывается. Значит, с Другой стороны заход сделаем. А сейчас попробуем адвоката посетить.

Илья хотел спросить, видел ли Сергей куклу в красном колпаке или она причудилась Илье, но почему-то не спросил.

Адвокат жил на Московском проспекте в большом доме с башенкой, на третьем этаже.

– Кто там? – спросили из-за двери, разглядывая их в глазок.

– Нам нужен господин Михин, – ответил Сергей.

Дверь тут же открылась. И молодой человек в костюме, широкоплечий и коротко остриженный, услужливо пригласил войти. Под его пиджаком угадывался бронежилет.

Друзья оказались в обширной прихожей.

– Оружие, взрывчатые вещества имеются? – поинтересовался охранник, не из праздного любопытства, а по профессиональной нужде обводя гостей прямоугольным аппаратом, предназначенным для поиска оружия.

– Нет, – ответил Илья.

– Сюда, пожалуйста, – пригласил охранник, указывая на дверь. – Вас ждут.

В комнате, куда они вошли, стоял полумрак. Тяжелые шторы на окнах были задвинуты. Посредине стояла широкая кровать, на ней, укрытый одеялом, кто-то лежал. Глаза пришедших не сразу привыкли к полумраку комнаты. Наконец Илья разглядел, что у изголовья с двух сторон стоят двое молодых людей, как две капли воды похожих на встретившего их в прихожей.

– Я давно жду вас. Видите, что ваши конкуренты сделали со мной, – раздался слабый голос с кровати. – Теперь я вынужден всех опасаться. Надеюсь, мои страдания влетят вам в копеечку. Ну что вы молчите?!

– Мы бы хотели поговорить с адвокатом Михиным. У нас… – начал Сергей, но договорить ему не дали.

– Это не они!! – послышался визгливый голос с кровати.

Дальше случилось нечто странное: двое стоявших в изголовье мужчин атлетического телосложения повели себя по-разному. Один – грузнее своего товарища и обширнее его телом – с удивительной для его комплекции ловкостью, расставив широко руки (как будто собирался обнять всю обширную постель с лежащим на ней человеком), подпрыгнул, стараясь взлететь повыше, и вдруг рухнул на лежащего, должно быть, намереваясь раздавить гада, пусть погибнуть, но раздавить… И так замер, словно умер. Из-под него послышался только придушенный стон, возможно предсмертный. Второй молодой человек закричал что-то страшное нечленораздельное и наставил на них пистолет, то же сделал и стоявший за их спинами у двери поначалу очень вежливый молодой человек, теперь же злющий, будто подменили.

Илья с Сергеем подняли вверх руки – убедительность пистолетов в руках охранников не имела альтернативы. Илья не испугался и руки поднял лишь затем, чтобы не нервировать молодых людей. Ситуация была скорее комическая, чем пугающая.

– Кто вы?! – глухо донесся из-под лежащего громилы придавленный голос. – Что вам нужно?!

– У нас кет оружия! – повысив голос, сказал Сергей, справедливо полагая, что под громилой слышно его не так хорошо. – Мы пришли к вам по делу, по важному делу.

Охранник, стоявший сзади, пугливо подкрался к Илье с Сергеем и осторожно ощупал их тела сквозь одежду, глаза его были велики от страха.

– Нет оружия, – сказал он громко. – Чисто.

Второй охранник опустил пистолет.

Громила нехотя поднимался с охраняемого тела.

– О-о-х… – тяжело вздохнуло освобожденное тело. – Так что вы хотели? Только излагайте быстрее – мне некогда.

Лицо его было неразборчиво в полумраке, но не было заметно, что он куда-то спешит.

– Когда-то вы вели одно дело. Это было завещание. Я бы хотел получить копию.

– В контору, в контору!.. У меня здесь ничего нет. Никаких документов. Приходите в контору, все там. Проводите! – крикнул он охранникам.

– А какой адрес вашей конторы?

– Дайте им карточку! – распорядился с кровати адвокат.

Охранник сунул Сергею и Илье по визитной карточке, и им ничего не оставалось, как повернуться и под бдительными взглядами охранников больного адвоката удалиться. Уже у двери человек с кровати остановил их:

– Какого года?! В каком году оглашалось завещание?

– В восемьдесят четвертом, – бросил через плечо Сергей, и они с Ильей вышли в прихожую.

Вновь сделавшийся вежливым молодой человек услужливо открыл перед ними входную дверь…

– Стойте! – донесся из комнаты знакомый голос. – Остановите! Остановите их!! Любой ценой!..

Молодой человек сразу переменился в лице, мгновенно превратившись в недоброжелателя, тут же захлопнул перед носом Ильи дверь и потянулся рукой к оружию, хранимому на поясе.

– Оставь, браток, – махнул рукой Сергей и повернул обратно в комнату.

Когда они вошли, адвокат уже, отбросив одеяло, старался встать с постели.

Двое хранителей его тела бережно помогали ему в этом. Подняться ему оказалось несложно, – несмотря на его еще совсем недавно такой немощный вид, у него оказалась только нога в гипсе, и то по колено. Одет он был в спортивный костюм и встать с кровати не мог с первого раза не из-за немочи, а скорее от волнения. Непонятно было, что могло так переполошить адвоката.

Наконец он, опираясь на услужливо поданные костыли, поднялся и, поджимая загипсованную ногу, подошел к ожидавшим его друзьям.

Теперь, когда адвокат оказался в поле их зрения, удалось разглядеть его лицо. Было ему около сорока, под левым глазом темнел синяк, на губе то ли простуда, то ли болячка от побоя.

– Вы сказали, в восемьдесят четвертом! – тут же спросил он, прикостыляв достаточно близко.

– Да, – кивнул Сергей.

– Ну тогда пойдемте в кабинет, там мы сможем соответственно поговорить.

В сопровождении телохранителя адвокат прошел через прихожую в другое помещение, друзья последовали за ним.

Кабинет его занимал обширную комнату с тремя книжными шкафами и огромным столом, на котором стоял компьютер. Охранник удалился. Адвокат указал посетителям на два стула, сам же уселся за стол сразу, несмотря на побитый и взлохмаченный вид, приобретя представительность.

– Ну расскажите, расскажите скорее, – потер он маленькие ручки.

– А нам, собственно, рассказывать нечего, Михаил Иосифович, – сказал Сергей. – Нам хотелось бы получить дубликат завещания моего отца. И все.

– Давайте, драгоценнейший, определимся по существу. Вас зовут?.. – Он указал на Сергея, тог назвался. – А вас соответственно?.. – Илья тоже назвался. – Меня можете называть Александр Михайлович.

Сергей улыбнулся.

– Стало быть, у меня имя неправильно записано.

– Правильно, правильно, – замахал на него руками адвокат. – Все дело, господа, в том, что дела в восемьдесят четвертом году вел не я, а мой папочка. Я тогда был начинающим адвокатом. В тот год отец вел пять, всего лишь пять дел.

Небритое и побитое лицо адвоката напоминало мордочку обезьянки, и все движения его были такими же скорыми, непредсказуемыми, так что было трудно уследить за его руками. Он то хватал ручку, но тут же бросал, нажимал попавшуюся под палец клавишу на компьютере, вертел в руках, но не надевал очки в роговой оправе.

– А завещание? Что в нем было? Что было?.. – сдвинул он брови, словно стараясь вспомнить.

– В завещании говорилось о захоронении в Китае.

– Точно-точно! Было! Я все папочкины дела того периода помню… Но дела того года – какие-то особенные дела. – Он наклонился к столу и понизил голос: – Скажу вам по секрету, драгоценнейшие мои, документы, все документы восемьдесят четвертого года, были похищены.

Адвокат, отчего-то чрезвычайно довольный, откинулся на спинку стула и вдруг закашлялся, застонал и погладил себя по груди, должно быть, там у него было больное место. Боль, напомнившая о недавних увечьях, вдруг изменила его настроение. Он уже подозрительно посмотрел на сидящих перед ним посетителей.

– Доверчивый, от доверчивости страдаю, – он осторожно пальцем потрогал синяк под глазом. – Прошу извинить, но фамилию вы своего батюшки носить изволите или переменили?

– Да нет, не переменил.

Сергей достал из нагрудного кармана куртки паспорт и протянул адвокату.

– Прошу простить за бдительность. Прошу простить, – бормотал он, разглядывая паспорт и даже, вынув из ящика стола лупу, какими пользуются часовых дел мастера, и вставив в глаз, стал внимательно разглядывать фотокарточку в документе. – Страдаю соответственно доверчивости. Ведь три ножевых, знаете ли, ранения. Две пули… – говорил он, пристально разглядывая документ. – Ну все. Благодарю вас.

Он широко улыбнулся, но тут же страдальчески сморщил лицо и потрогал поврежденное место на губе.

– Так вы говорите, что документы похитили? – спросил Сергей, пряча паспорт в карман.

– Да, драгоценный вы мой, похитили. Но папочка был изумительный человек!.. – Александр Михайлович остановился, словно бы выжидая, и вдруг низко наклонился к столу и прошептал: – Он сделал копии. – Он собрался улыбнуться снова, но вовремя одумался. – И сейчас вы увидите завещание своего отца.

Адвокат открыл дверцу стола, достал крохотный старинный сундучок, обитый медными полосками, открыл его замочек медным ключиком и извлек оттуда несколько бумаг. Выбрав нужную, протянул Сергею.

– Вот ваше завещание. Это было предпоследнее дело моего папочки.

Сергей взял документ и, прочитав его, хмыкнул.

– Это все?

– Вы хотите сказать, что почерк не вашего отца? – Адвокат внимательно глядел ему в глаза.

Это только с виду он казался вертлявым и распущенным типом, на самом же деле замечал всякое изменение в лице клиента и был не так прост, как казался поначалу.

– Я не хочу ничего сказать.

Сергей посмотрел на него бесстрастным взглядом. Адвокат чуть заметно улыбнулся.

– Послушайте, драгоценный Сергей Васильевич, я буду с вами откровенен. Откровенен до конца, хотя это не свойственно людям моей профессии. Но это дело касается меня. Лично меня и моего папочки. Суть дела такова, – начал адвокат наконец, надев очки и от этого мгновенно преобразившись в очень солидного и представительного человека, – что завещание вашего отца было предпоследним документом, с которым имел дело мой папочка. Я так и знал, что вы когда-нибудь объявитесь. Я чувствовал, что, возможно, в этом странном завещании имеется разгадка.

Адвокат замолчал, глядя на Сергея сквозь затемненные стекла очков.

– А что стало с вашим отцом? – спросил Сергей.

Адвокат некоторое время не отвечал, выдерживая паузу, потом снял очки и положил их на стол.

– Он исчез. Исчез бесследно. – Адвокат помолчал. – Теперь вы понимаете, почему я так заинтересовался завещанием вашего родителя. Я всегда чувствовал, что в нем кроется разгадка. Когда-то я даже пытался вас разыскать, но мне сказали, что вы погибли, исполняя интернациональный долг. Вы были в Афганистане?

– Да, но не погиб. Там произошла путаница – погиб мой однофамилец.

– Тогда, в восемьдесят четвертом, после исчезновения моего папочки пропали и документы. Скажите, Сергей Васильевич, вы подозреваете, что вашего отца убили?

– Я не знаю, – неуверенно проговорил Сергей. – Многие годы я не верил в его смерть, но сегодня…

– Я тоже не верил. Вот посмотрите, что я нашел в кабинете отца после его исчезновения.

Адвокат вынул из стоящего перед ним сундучка коробку из-под монпансье, пластмассовую куклу в ситцевом платьице с оторванной рукой. Лицо ее было разрисовано красной краской.

– Эти предметы не принадлежали моему отцу, их не мог забыть никто из клиентов, я всех опросил. Кроме того, на стене карандашом явно детской рукой была нарисована рожица. Знаете? Точка, точка, запятая…

– Странно, – сказал Илья.

– Очень, очень странно. Вы правы, Илья Николаевич. А вообще у вас есть какие-нибудь соображения? – обратился он к Сергею.

– Пока нет. Но есть люди, с которыми стоит поговорить… А теперь нам пора.

Сергей поднялся. Адвокат тоже, видно, по своей привычке, опережающей мысли, вскочил, но загипсованная нога напомнила о себе, и он снова сел.

– Вас проводят, – сказал он. – Но если, потребуется моя помощь, всегда можете на нее рассчитывать. У меня есть предчувствие, что вы на правильном пути. У адвокатов предчувствие часто играет решающую роль. Желаю вам удачи. И хочу попросить вас держать меня в курсе дела. Ведь я так любил папочку…

Сергей был задумчив. Когда сели в машину, он вставил в магнитолу кассету с органной музыкой Баха, которую всегда слушал в машине, закурил и пустил три кольца, потом вынул из кармана документ, прочитал его два раза и, сложив, снова спрятал в карман.

– Ну как, почерк похож?! – наконец решился спросить Илья.

Некоторое время Сергей не отвечал, задумчиво пуская кольца из дыма, потом сделал звук магнитофона потише и сказал:

– Если бы экспертиза подтвердила, что это его почерк, и если бы даже нашлись свидетели того, что писал мой отец, то я все равно бы не поверил. Помнишь иероглиф, выколотый на его руке? На этом документе его, что характерно, не хватает. В конце каждого сколько-нибудь значительного документа рядом со своей подписью он ставил иероглиф, означавший свое имя на китайском языке. В письмах тоже. Только он умел писать его так красиво. Он говорил мне: «Ты всегда узнаешь меня по этому знаку».

Сергей в воздухе начертил пальцем иероглиф.

– Так нужно Марину искать, – сказал Илья. – Может, она что-нибудь знает.

– Это завтра, – вздохнул Сергей. – А сейчас поедем домой. На обед мы уже опоздали.

Карина встретила их чрезвычайно встревоженная. Басурман жался к ней и казался перепуганным больше своей невесты, вздрагивая от каждого уличного шума.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю