Текст книги "У нас в 5 «Б»"

Автор книги: Сергей Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

День рождения Фунтова

Ранним весенним утром, ровно за час до начала школьных занятий, Илья Мымриков занял позицию во дворе возле подъезда, где жил его лучший друг Олег Фунтов.

Когда наконец Фунтов появился на крылечке, Мымриков вытянулся во фрунт, по-военному взял под козырёк, будто отдавая честь какому-нибудь знаменитому генералу, и гаркнул что было сил:

– С днём рождения тебя, Фунт!

– Спасибо… – растрогался добрый Фунтов. – Не ожидал…

«Спасибо-спасибо»! – немедленно передразнил Мымриков одноклассника. – Добренький ты у нас, Фунтик! Да разве так, по-твоему, страна обязана отмечать свои главные праздники?!

– А как? – задумался Фунтов.

– А вот как! – с нажимом произнёс Мымриков. – Зажмурься и представь себе! Я тут, пока тебя дожидался, всё продумал до мелочей! Готов поделиться! Напряги фантазию, пошевели извилинами!

Отзывчивый Олег Фунтов с готовностью зажмурился и наморщил лоб.

– Итак, – вдохновенно начал Мымриков, – ровно в пять часов утра по всему городу на полную мощность включается иллюминация, все фонари, прожектора, люстры и лампочки!.. Звучат фанфары и поют петухи!

Не открывая глаз, Фунтов одобрительно покачал головой.

– Затем на главной улице появляется сводная колонна учителей нашей родной и любимой школы! – продолжил Мымриков. – Стройными рядами они проходят под твоими окнами строевым шагом с песней «По улицам ходила большая крокодила…»!

– Хорошая песня, – согласился Фунтов.

– Ещё бы, – подтвердил Мымриков. – Так они и ходят часов до девяти утра, учителя наши замечательные! Шагают и поют!

– А дальше? – уточнил Фунтов.

– В девять утра к учителям присоединятся воспитанники детских садов №51 и №53!

– Да, меня водили сначала в пятьдесят первый, а потом в пятьдесят третий, – кивнул Олег Фунтов.

– Ну вот! – развил мысль Мымриков. – Все с воздушными шариками на верёвочках, малышня начнёт славить тебя песней «Мишка с куклой громко топают…»!

– Шариков у них на всех хватит, – заметил именинник. – Интересная получается картина! А ещё у нас в городе есть зоопарк!

– Точно! – обрадовался Мымриков. – Помню, любимое твоё, Фунт, место отдыха от всего на свете! Значит, из ворот зоопарка появляется сводный оркестр ручных бегемотов – с барабанами, дудками, трещотками и пищалками! С аккордеоном и скрипкой, наконец! Бегемоты поют…

Троечник Фунтов тряхнул головой, будто прогоняя наваждение, и открыл глаза.

– С чего это они все у тебя распелись? – поинтересовался он. – И притом сплошные бездельники! Весь день бессмысленно слоняются по улицам, как неприкаянные!

– Какой именинник такой и день рождения, – объяснил Мымриков. – От радости поют, должно быть…

– Ясно, – улыбнулся именинник Фунтов. И без всякой паузы предложил:

– Приходи ко мне сегодня после уроков, хорошо? В гости! Мама торт купит, чаю попьём…

От таких негромких слов лучшего друга обычно несгибаемый Мымриков вдруг рассиропился.

Он облизал губы, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы сказать Фунтову очень многое и сразу.

Что больше всего на свете он любит как раз тортики с чаем!

И что подарок на день рождения уже приготовил!

А уж посидят они за столом с именинником интеллигентно и культурненько, будьте уверены!

Ха, и пусть себе эти невоспитанные бегемоты напридумывают тут всякого: им бы только по улицам шастать, народ пугать! Пускай топают и топают, как слоны, только где-нибудь в другом месте!

С песнями и плясками!

Вместо всего этого Мымриков сказал просто:

– За мной не заржавеет!

Вовка Абрамушкин

Хрю-хрю

Позвонил Вовка Абрамушкин. Я сразу догадался, что это он, потому что из телефонной трубки раздалось громкое овечье блеяние:

– Бе-е-е-е! Бе-е-е-е-е! Бе-бе-е-е-е-е!

Вот, думаю, молодец Вовка, не забывает!

– Привет, – отвечаю, – у меня всё в порядке!

И немедленно решил выучиться хрюкать, как дикая пятнистая свинья.

Три дня у меня на такое дело ушло, ни единого человеческого слова за это время, а только: хрю-хрю! хрю-хрю! хрю-хрю-хрю!

Когда понял, что настоящим свиньям до меня далеко, я набрал Вовкин номер и ка-ак захрюкаю!

Вовка прислушался, а затем неуверенно так спрашивает:

– Витёк, ты? Или Глеб?.. Может, Антон?..

Я обиделся и бросил трубку. Тоже мне, гусь, лучшего друга по голосу не узнал!

Песня без слов

Мы с Вовой Абрамушкиным разучили «Песню без слов» собственного сочинения.

– Разучили, значит, давай споём, – решил Вовка.

Только мы затянули первый куплет, кто-то начал стучать по батарее отопления, а потом вышибли дверь и вбежали вооружённые соседи.

– Держись, ребята! – наперебой отважно кричали они. – Помощь идёт! Кого здесь мучают и убивают?!

– Да никого здесь не мучают и не убивают, – сказали мы с Вовкой соседям.

И отправились во двор. Уселись на скамеечку и запели нашу «Песню без слов».

Что тут началось! Завыли сирены, во двор одна за другой въехали двенадцать машин скорой помощи, а за ними пожарные и милиция.

– Пойдём отсюда, – сказал я Вовке. – Песню спеть спокойно не дадут!

Мы отправились на пустырь за железной дорогой. И под грохот проезжающего поезда запели «Песню без слов».

Минуты две ничего не происходило. Затем небо загудело и одна за другой на пустырь стали опускаться марсианские летающие тарелки.

– Держись, ребята! – окружили нас зелёные и оранжевые марсиане. – Помощь пришла! Мы вас в обиду не дадим! Мы всё слышим! Командир марсианского десанта взял под козырёк и обратился к нам с моим лучшим другом Вовкой Абрамушкиным:

– Что случилось? Зачем вы нас звали?

– Да ничего такого особенного, – переглянулись мы с Вовкой. – Первый в истории человечества межгалактической контакт. Не отпирайтесь, все видели: вот вы же сами к нам на Землю и прилетели!

Вовка застенчиво улыбнулся и добавил:

– В честь этого важного события мы вам сейчас споём «Песню без слов» собственного сочинения!

Судя по звуку

Мы с Вовкой Абрамушкиным пили чай у меня в кухне. Было слышно, как под окном дворничиха подметает тротуар: шир-шир, шир-шир-шир!

– Судя по звуку, – сказал вдруг Вовка, – метла у нашей Лидии Васильевны совсем новая, берёзовая, ровно тридцать шесть прутиков!

– Разве это можно определить по звуку? – удивился я. – Особенно насчёт количества прутьев!

Вовка в ответ снисходительно хмыкнул и наморщил лоб, опять прислушиваясь.

– Берёза, от которой наломали веток, старая, растёт на опушке, отдельно от других деревьев, – сообщил Вовка. – Одинокая, значит, такая берёза! И в ней большое дупло… Судя по звуку!

– Ух, ты! – заинтересовался я. – А где она растёт, эта берёза? То есть где находится опушка, как далеко отсюда?

Вовка Абрамушкин ещё раз сосредоточился, даже ладошку локатором приложил к правому уху.

– Село Подгорицы Белгородской области, – наконец определил он. – Судя по звуку, почти девятьсот коренных жителей, много коров, овец и другой живности… Судя по звуку!

– Село Подгорицы! – радостно повторил я. – Слушай, а речка там имеется? Рыбалка хорошая?

Вовка отхлебнул чаю, тщательно сжевал подряд три или четыре сушки с маком и в который уже раз начал сосредоточенно вслушиваться, как под окном шуршит метла.

– Мелочь разная, окуньки да плотва, – покачал он головой. – Судя по звуку…

Я живо представил себе чудеснейшее живописное село Подгорицы в Белгородской области, хотя никогда там не был. Весело журчала небольшая речушка, а на огромном лугу паслись бесчисленные коровы и овцы, от которых почти все девятьсот коренных жителей дружно отгоняли ветками назойливых мошек и комаров.

А отдельно от других деревьев на опушке стояла огромная старая берёза с чёрным дуплом, из которого к тому же кто-то лохматый, с длинным носом насмешливо мне подмигивал.

Я распахнул окно и закричал нашей замечательной дворничихе Лидии Васильевне Ковтанюк:

– Тётя Лида, какая у вас, оказывается, необыкновенная метла! Судя по звуку!

Добродушная Лидия Васильевна очень удивилась.

– Да разве можно судить о метле по звуку? – развела она руками. – А метла что надо, это точно! Метёт – во!

И показала мне большой палец.

Буретковый катус

Звонит как-то мой друг Вовка Абрамушкин по телефону и радостным таким, почти счастливым голосом спрашивает:

– Привет! Не знаешь, что это у меня тут на столе такое? В природе бывают, к примеру, жёлтые буретковые катусы?

– Чего-чего? – отвечаю. – Чего бывает в природе?

– Ну, значит, это просто не буретковый катус, – вздохнул Вовка и положил трубку.

А ровно через пять минут звонит снова.

– Слушай, – говорит, – а бывают одновременно мягкими и холодными гудковые чумчики?

– Какие ещё, – отвечаю, – гудковые чумчики?!

– Выходит, на столе у меня и не гудковый чумчик, – сообщил Вовка и опять положил трубку.

А ещё через пять минут, конечно же, опять звонит.

– Как ты думаешь, – говорит, – кукаевские босики – вот они-то как раз холодные и сладкие, да?

– Кукаевские… кто? – переспросил я.

– Кукаевские босики, – почти по слогам повторил Вовка Абрамушкин. И печально закончил:

– Нет, судя по всему, это у меня и не кукаевские босики.

И, конечно же, положил трубку.

Но теперь не прошло и минуты, как телефон у меня зазвонил в очередной раз.

– Всё, разобрался! – заорал в трубку Вовка. – Сам во всём разобрался! Это у меня раньше, пока не съел, было ананасное мороженое! Здоровенная такая банка, целый килограмм!

Тогда уже я бросил трубку и обиделся.

Тоже мне, друг называется! У него была полная большая банка ананасного мороженого, а он с ним в одиночку разбирался, без меня.

От обиды я пошёл в магазин, купил себе тоже пластиковую коробку мороженого, только земляничного.

И, понятное дело, позвонил Вовке Абрамушкину.

– Слушай, – говорю, – как ты думаешь, чем могут пахнуть дуньдуньские буньки?

Через минуту Вовка примчался ко мне.

– Осторожно! – с порога закричал он. – Только не подходи к ним близко! Стой подальше от стола! Держись за моей спиной! Сейчас разберёмся с твоими дуньдуньскими буньками!

Нет, что бы там ни говорили, Вовка Абрамушкин – настоящий друг!

Колдовское слово

Вовка Абрамушкин изобрёл специальное колдовское слово для сбора грибов.

Я сразу понял: теперь не нужно долго ходить по лесу и заглядывать под каждый кустик. Достаточно поставить на середину поляны большую корзину и громко сказать:

– Цыц-па-цыц!

Все съедобные грибы, прежде всего грузди и боровики, конечно, как только услышат это слово, сразу же сбегутся со всех сторон и сами начнут укладываться в корзину.

– Здорово! – сказал я, потому что Вовкина придумка мне очень понравилась. – Пойдём в лес, немедленно проверим твоё изобретение на практике, а?

– Пошли, – согласился Вовка.

Мы захватили каждый по огромной плетёной корзинище, отправились в лес и быстро нашли подходящую солнечную полянку.

– Цыц-па-цыц! – что было мочи заорал я.

– Цыц-па-цыц! – подхватил Вовка. – Цыц-па-цыц!

Крошечная пёстрая пичуга испуганно вспорхнула с ветки и, недовольно щебеча, улетела прочь.

– Что-то не бегут твои грибы, – сказал я моему другу Вовке.

– Не бегут, – согласился Вовка. – Всё правильно. Моя теория действует.

– А что тут правильного? – не понял я.

– У грибов ушей нет, – объяснил Вовка. – Вот они колдовского слова и не слышат! Услышали бы – сразу прибежали!

Грибов мы с Вовкой в тот день много насобирали – море, две полные огромные плетёные корзины. Под каждый кустик заглядывали.

Преувлекательнейшее занятие, я вам скажу!

Боевая ничья

Я никогда не был футбольным фанатом, это всё Вовка Абрамушкин.

Прибегает ко мне, глаза выпучил:

– Включай скорее телевизор, футбол начался!

Уселись мы на диване, а Вовка не унимается:

– Ты за кого болеть будешь? Выбирай! Я – за «полосатых»!

Мне было всё равно, и я сказал:

– Хорошо, я тоже за «полосатых»… А как команда называется?

– Нетушки, нетушки! – заспорил Вовка. – Я первым выбрал, за «полосатых» я! А ты давай за других болей, за «синих»! Ну выбирай!

– Ладно, – согласился я. – Тогда я болею за тех, которые в жёлтых трусах… За «синих», одним словом…

– Та-ак, против «наших», значит, – осуждающе кивнул Вовка. – Вот ты какой, оказывается!..

И отодвинулся от меня на другой край дивана.

– Ну-ну, сейчас мы тебе шарик-то в ворота закатим!

Тут как раз футболисты в жёлтых трусах и синих майках забили «полосатым» гол со штрафного.

Вовка насупился и начал кусать нижнюю губу.

– Вовка, не переживай, – сказал я ему. – Всякое бывает…

Игра продолжалась, а Вовка Абрамушкин угрюмо пыхтел почти до конца первого тайма. Как раз пока «полосатым» не забили второй гол. Тогда Вовка вскочил с дивана и стал метаться по комнате, сжав ладонями подбородок и громко мыча, будто у него сильно болел зуб. Нет, громче – словно у него внезапно разболелась вся нижняя челюсть сразу.

– Вов, – пробовал я утешить друга. – Чего ты?! Они отдохнут чуток, а потом возьмутся и такое моим устроят!

– У-у-у-у! – стонал в ответ Вовка. – У-у-у!

Во втором тайме команда Вовчика пропустила ещё один гол.

Ах, да на загляденье! Наш защитник прошёл с мячом через всё поле, в одиночку обыграл человек шесть «полосатых», всех по очереди!

А затем метров с двадцати, пушечным ударом загнал мяч под самую перекладину! У меня аж дух захватило…

А потом всё, 3:0, матч закончился.

Вовка, мой лучший друг, был серый, как стена.

– Вова, – сказал я ему. – Считай, что у нас ничья. Боевая ничья! Каких-то три гола разница, чепуха, почти поровну…

Вовка, немного поломавшись для виду, в конце концов со мной согласился. И, чтобы развеять последние сомнения, съел большое яблоко.

А я про себя подумал: «Да чтобы „наши“, „синие в жёлтых трусах“, каких-то там „полосатых“ под орех не разделали?!»

«Тпру!» и «но!»

Вышел я прогуляться, смотрю: посреди двора Вовка Абрамушкин на стуле верхом уселся, спинку стула двумя руками ухватил, подпрыгивает и кричит:

– Но-о-о-о!

А потом вдруг:

– Тпру-у-у-у!

– Ты чего это? – удивился я. – Ты зачем вынес во двор стул и здесь на него взгромоздился? Что, нельзя было дома на стуле посидеть?

– Ничего ты не понимаешь, – гордо и даже немого свысока ответил Вовка. – Это я верховой езде обучаюсь! На лошади! Понял?!

И сразу же снова заорал:

– Но! Но!! Но-о-о-!!!

И запрыгал вместе со стулом.

– Ничего себе! – задумался я. – Вовка, есть ведь некоторая разница – на стуле ездить или на лошади!

– Тпру-у-у! – рявкнул Вовка в ответ.

Затем перевёл немного дух и объясняет:

– Да никакой, собственно, разницы! Главное – хорошо запомнить, когда «тпру» сказать, когда «но»!

– Э-э, дорогой мой, – оглядел я со всех сторон Вовкин стул. – Многого ты, похоже, в этой жизни ещё не понимаешь! «Тпру» и «но»! С живым конём всё не так просто: и удила потянуть, когда требуется, и пришпорить его нужно вовремя…

– Да знаю! – отмахнулся Вовка Абрамушкин.

И как пришпорил вдруг свой стул что было сил!

Стул под Вовкой тут же взбрыкнул, поднялся на дыбы – наездник едва на стуле удержался! – да как помчит, не разбирая дороги!

– Помогите! Помогите!!! – заорал Вовка на весь двор.

Про «тпру» свои даже не вспомнил – не до того было!

Вижу я, дело плохо, друга спасать нужно.

Вскочил я, не седлая, на дворовую скамейку, шлёпнул её ладошкой и помчался Вовку догонять.

Ясно, верхом на стуле от скамейки далеко не уйти, догнал быстро, ухватил за спинку.

Так и едем рядышком, один на стуле, другой на скамейке верхом.

Я Вовкин стул не выпускаю, рукой его ласково по спинке поглаживаю.

– Нет, – говорю, – не «тпру» и «но» в этом деле главное! Важнее – хорошее обхождение!

Проверено!

Моей младшей сестрёнке Таньке купили пианино. А в придачу ещё толстенную кипу нотных книг и тетрадей.

Понятно, что в тот же день пришёл к нам в гости Вовка Абрамушкин.

– Ух ты, пианинка! – радостно сказал он. – Можно на нём поиграть?

– Можно, – разрешил я. – А ты, разве, умеешь?

– Вот как раз и проверим, умею или нет, – пожал плечами Вовка.

Он раскрыл самый толстый нотный сборник и начал его листать.

– Хочешь послушать «Ноктюрн» композитора Шопена? – наконец остановился он.

– Конечно, – согласился я.

– Нет, лучше что-нибудь из Бетховена, – передумал Вовка. – Вот, пожалуйста, «Виртуозная пьеса»!

– Давай Бетховена, – не стал я спорить.

Вовка подозрительно посмотрел на меня и странно хмыкнул:

– Такое впечатление, что тебе всё равно! Тогда уж я для начала сыграю произведение Антонио Вивальди! Чудное название – «Времена года. Осень. Переложение для фортепиано»!

Мне стало как-то неловко, что я едва не обидел своего друга равнодушием.

– Ясное дело, сыграй сначала «Осень» Вивальди! – горячо поддержал я Вовку. – Понимаешь, сам хотел тебя об этом попросить!

Вовка открыл крышку пианино, поставил ноты на пюпитр, осторожно дотронулся пальцем до какой-то чёрной клавиши.

– Слушай, – спросил он, – а что, сестра твоя, Танька, всё вот это запросто может сыграть? Вивальди, скажем, или… даже Бетховена?

– Хи-хи! – вежливо ответил я. – Нет, конечно! Татьяне ещё сто лет учиться и учиться, а ноты на всю жизнь впрок закупили!

Вовка покачал головой в задумчивости, а затем потрогал пальцем ещё одну клавишу, белую.

– Обидно, наверное, будет, если пьеса Бетховена у меня не очень хорошо получится, как ты думаешь? – спросил вдруг он. – Или даже Шопена какого-то не одолею? Может, и не пробовать, чтобы лишний раз не огорчаться?

– Да ну, чепуха какая! – стал я переубеждать моего лучшего друга. – У тебя обязательно получится! Хочешь, Вовка, я тебе «Чижика-пыжика» покажу? Одним пальцем? Или «Чебурашку»? Я умею!

Вовка Абрамушкин встал из-за пианино, решительно тряхнул головой.

– Нет уж! – заявил этот гордый человек. – Если играть, так обязательно Бетховена, а не какого-то там «Чебурашку»!

Вовка положил мне руку на плечо:

– Пойдём во двор, футбол погоняем! Вот это я точно умею лучше всего на свете, проверено!

Иностранный язык

– Вот здорово, – сказал мне однажды мой друг Вовка Абрамушкин. – Мы в школе начинаем изучать иностранный язык! Английский!

– А меня записали на французский, – ответил я Вовке.

– Французский?! Странно, – Вовка задумался. – Если так дело пойдёт, скоро мы с тобой друг друга понимать перестанем…

Мировые рекорды

Ни свет, ни заря заявился мой друг Вовка Абрамушкин. Он был в красивом спортивном костюме и с секундомером в руке.

– Быстро умывайся! – с порога объявил он. – Мы с тобой идём бить мировые рекорды в лёгкой атлетике!

– Ладно, – согласился я.

– В беге на сто метров сначала, – уточнил Вовка. – Затем в тройном прыжке и спортивной ходьбе. Для первого раза этого, мне кажется, достаточно!

Я умылся, и мы вышли на пустырь за домом. Вовка щёлкнул секундомером, и я побежал.

– Да, бегаешь ты так себе, – вскоре подвёл первый итог Вовка. – Теперь прыгай! В длину три раза, без остановки!

Я разбежался и запрыгал, как заяц.

– Бегаешь ты лучше, чем прыгаешь, – сообщил мне Вовка. – Ладно, теперь спортивным шагом к подъезду!

У самой двери нас встретил сосед дядя Миша Рабаданов.

– Откуда это вы в такую рань? – поинтересовался он.

– Да вот, на мировые рекорды замахнулись, – гордо сообщил ему Вовка Абрамушкин. И пояснил:

– В лёгкой атлетике.

– Ну и как успехи? – заинтересовался дядя Миша. – Рекорды пали?

– Нормальные наши успехи, в целом, если на двоих взять, – улыбнулся Вовка Абрамушкин. – Вот у Серёги только…

Вовка вздохнул и кивнул на меня:

– У Серёги результаты пока не очень…

Прогноз погоды

Мы с Вовкой Абрамушкиным, моим лучшим другом, играли в морской бой, у него в комнате.

Сначала Вовка стрелял хорошо, но затем стал всё чаще и чаще мазать, да при этом ещё постоянно поглядывал на часы.

– Ты чего, торопишься куда-то? – не выдержал наконец я.

– Проверить нужно… одну очень важную вещь! – ответил Вовка. – Вот как раз сейчас начнётся!

И он включил телевизор. На экране показался симпатичный пожилой дядька, который всегда всё знает про погоду.

Дядька приветливо улыбнулся, поздоровался и начал свой рассказ.

– Помогай! – толкнул меня в бок Вовка.

И показал дядьке в телевизоре язык.

Но этого Вовке показалось мало. Он схватил себя за уши, далеко оттянул их и стал корчить рожи, одну смешнее другой:

– Ме-е-е! У-у-у-у! Хр-р-р!

Я не слишком решительно поддержал Вовку и тоже сказал:

– Хрю-хрю!

Дядька строго посмотрел на нас, но продолжал говорить о погоде в Хабаровске и на Дальнем Востоке.

Вовка опустился на карачки, стал прыгать по ковру, как собачка, вдруг загавкал, а затем ещё и поскулил. И даже сделал вид, что вот возьмёт сейчас да укусит за край тумбочку под телевизором.

Я подумал и начал изображать орангутанга, который ни за что не желает превращаться в человека.

Я стучал себя в грудь кулаками, дрыгал ногой и приговаривал:

– Э-гы-гы! Э-гы-гы!

Голос у дядьки в телевизоре сделался деревянным, он старался на нас не смотреть, а побольше внимания уделил циклонам над Центральной Европой.

Вовка Абрамушкин перестал гавкать. Зато он пальцем сплющил себе нос и от этого стал похож на молочного поросёнка. Я сделал то же самое. Так мы и пялились в телевизор, как две милые свинюшки.

Дядька тем временем закончил своё сообщение, коротко сказал о погоде в Москве, сделал паузу…

– Ну? – напрямик спросил его Вовка.

Дядька посмотрел на нас с приятелем долгим внимательным взглядом, понимающе хмыкнул.

– Благодарю вас за внимание, – сказал он тихим усталым голосом. – И желаю всего доброго! Успехов вам во всех ваших делах!

Тут даже Вовка Абрамушкин не выдержал.

– Дяденька! – закричал он в телевизор. – Вы очень воспитанный и культурный человек! Вы – настоящий джентльмен!