Текст книги "Второй после президента"

Автор книги: Сергей Донской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава IV. Тайный советник вождя

Как сообщает издание «New Russian Times», на видеороликах, которые, не исключено, вскоре появятся в Сети, могут быть никому не известные люди из ближайшего окружения Президента Российской Федерации. Источники в Кремле утверждают, что далеко не все приближенные российского президента известны общественности. Среди них есть тщательно засекреченные сотрудники, выполняющие особые функции. Те же источники сообщают, что для предотвращения утечки информации президент уже провел экстренное совещание с главами всех силовых ведомств.

PRESS.RU

По прошествии двух месяцев после исторической встречи двух лидеров Российской Федерации некий мужчина средних лет, с наружностью скорее обычной, чем примечательной, устало потер покрасневшие глаза, зевнул и выключил компьютер. Объем усвоенной информации был настолько велик, что едва укладывался в голове.

Было поздно. За окном виднелись огни ночной Москвы. Тишина в квартире стояла такая, что звенело в ушах.

Мужчина с наслаждением потянулся и зевнул. По идее, ему следовало потерять сон, аппетит и покой после того, что он узнал, однако он с самым невозмутимым видом соорудил себе бутерброд с сыром, включил чайник и, пока вода закипала, постелил постель. Не прошло и получаса, как он мирно спал под теплым одеялом, подоткнув под голову скомканную подушку. Сказать о нем, что он спит как дитя, мешала четырехдневная щетина на его физиономии.

Если верить документам, то звали его Глебом Георгиевичем Грином, во всяком случае, на данном этапе карьеры. Примерно с двадцатипятилетнего возраста он постоянно менял паспорта и обитал в среде, где принято скрываться под вымышленными именами и фамилиями. Теперь ему было далеко за тридцать, и он начал забывать, как звали его в прошлом. Иногда чудилось, что вообще никак. Господин Никто. Человек Ниоткуда. Однако, назвавшись таким образом, он рисковал прослыть сумасшедшим. Нет уж, лучше быть Глебом Георгиевичем Грином. При всем при том, что некоторым людям эта фамилия казалась странной.

Когда его спрашивали, а не приходится ли он родственником тому Грину, который сочинил «Алые паруса», он обычно отвечал отрицательно, но уточнял без тени улыбки, что, вполне возможно, является прямым потомком Гринева из «Капитанской дочки».

Такая же путаница происходила с биографией Глеба Грина.

До недавних пор он занимался шпионажем, но не в Службе внешней разведки РФ, не в войсковой разведке и не в контрразведке ФСБ, а в том самом таинственном УФО, которое возглавлял уже знакомый нам генерал Верещагин. Его карьера в Управлении завершилась после приема в свиту президента в качестве то ли консультанта, то ли личного телохранителя, то ли специалиста по особым поручениям. Официально он звался советником Президента Российской Федерации, что, впрочем, никоим образом не объясняло, кто же он такой и чем занимается на самом деле.

Нить судьбы связала Грина со всемогущим премьер-министром летом 2001 года в небольшом поселке на берегу Черного моря. Брали банду Умара Хазаева по кличке Хассан. Начинали горячие чеченские парни с незаконного захвата нефтяных скважин, которые потом перепродавались втридорога, а закончили угоном автобуса со старшеклассниками, ехавшими из детского лагеря отдыха. Мальчишек и водителя отпустили, а дюжину симпатичных русских девчонок вместе с парой девушек-вожатых прихватили с собой, намереваясь перепродать в Турцию. Потом об этом случае много писали в прессе, но снимков с места событий не публиковали, а во время телерепортажей брошенный автобус снимали издали. И правильно, что издали. Внутри все было залито кровью, а девочки… Нет, даже бывшему спецназовцу, много повидавшему на своем веку, было страшно вспоминать, во что садисты превратили девочек, предвкушавших, как они возвратятся домой и будут рассказывать там о своих летних приключениях. Никуда они не вернулись, ничего никому не рассказали. Последнее, что они видели, это автобус, заваленный трупами, и бандитов с закатанными, как у мясников, рукавами…

Грин не знал, обкурились ли эти бандиты дурной анаши, или обкололись бешеным маковым молочком. Но то, что это были не люди, а звери, он знал наверняка. Сообразив, что по дороге им не прорваться, душегубы Хассана загнали автобус в лес, изнасиловали нескольких заложниц, а потом начали резню, работая острыми татарскими кинжалами. Того, что проделали они, не смогли бы и привычные ко всему патологоанатомы. Выколотые глаза, отрезанные уши, изуродованные детские грудки…

Девочки не кричали и не звали мам на помощь – им залепили рты прочным коричневым скотчем, каким перевязывают багаж. Во время резни ублюдки вели телефонные переговоры с краснодарским спецназом «Акула», делая вид, что торгуются и готовы сдаться. Прикончив всех свидетелей, стали уходить через перевал. Половину банды расстреляли с вертолетов, но Хассану с несколькими кровавыми мальчиками удалось скрыться. Обнаружили их лишь месяц спустя, далеко от места бойни, в Крыму. Украинские власти самостоятельно брать их не могли или не хотели, а потому предложили России самой разобраться с боевиками. Для операции было выделено подразделение, в котором служил Грин…

Безымянный поселок утопал во мраке южной ночи. В этих трущобах из ракушечника и саманного кирпича проживали крымские бомжи, преступники и члены экстремистских татарских организаций; здесь же находили приют российские бандиты и террористы, скрывающиеся от правосудия. По виду поселок напоминал цыганский табор. По сути же это был разбойничий лагерь. Чтобы не разворошить это осиное гнездо и десятки таких же гнезд, свитых в округе, спецназу было приказано взять Хассана с его головорезами тихо и быстро, пока народ спит.

Двенадцать лучших бойцов, принимавших участие в задании, выдвинулись на место в полночь. Два джипа и микроавтобус оставили в низине, в укромном месте, за стеной старого полуразрушенного коровника. Разобрав оружие и боеприпасы, разбились на две группы по шесть человек. Тропинками, петлявшими между хижинами и огородами, поднялись на пологий склон холма. Подлезли под забор из ржавой колючей проволоки, натянутой на столбах в незапамятные времена. Посредине вытоптанной площадки стоял одноэтажный дом из шлакоблоков, крытый кусками ржавой жести и рубероида. Справа темнели постройки хибар с плоскими крышами. Собак в поселке не держали, а бродячих давно отловили и сожрали местные жители. Было тихо.

Бойцы Грина залегли вокруг дома, отрезав Хазаеву пути к отступлению, и стали ждать сигнала заместителя начальника симферопольского управления СБУ майора Дедюшко. Два окна, выходящие во двор, казались почти темными. Электричество в поселок проведено не было, жильцы домов пользовались керосиновыми лампами, на ночь занавешивали окна тряпками, едва пропускавшими тусклый свет. Со стороны моря доносились далекие пьяные голоса, распевающие «Лаванду». На горизонте виднелись огоньки барж и пассажирских теплоходов. Они словно парили во мраке, потому что море сливалось с небом, и было непонятно, где одно переходит в другое.

Грин, занявший позицию метрах в тридцати от крыльца, лежал животом на земле и грыз сухую пахучую травинку. Жесткая земля, разогретая жарким солнцем, медленно остывала. Спать Глебу не хотелось. Ему не терпелось добраться до живодеров.

Утром его бойцы получили камуфляжную форму, позавтракали в закрытой столовой для депутатов областной Рады и даже вздремнули в гостинице с окнами на узкую речушку, наполненную водой цвета навозной жижи. Проснулись все бодрыми, как на парад. Облачившись в новые коричнево-зеленые камуфляжи и семикилограммовые панцири, поверх которых были натянуты жилеты, до отказа набитые боеприпасами, выехали в район боевых действий.

И вот теперь, лежа с широко раскинутыми ногами и локтями, упертыми в землю, Грин думал, что хорошо бы послать автоматчиков на крышу одного из сараев. Оттуда, сверху, можно контролировать все пространство перед домом. Но сараи выглядели трухлявыми; боец с полной экипировкой и в бронежилете проломит крышу, поднимется шум, начнется суматоха. Эффект неожиданности пропадет, и преступники, пожалуй, получат шанс скрыться. В группе захвата слишком мало людей: двенадцать бойцов, включая его самого, против пятерых вооруженных бандитов, которым терять нечего. Не самый лучший расклад, учитывая, что среди атакующих потерь всегда больше.

Днем обсуждалась идея подключить к делу оперативников ФСБ из области или сотрудников симферопольской милиции. Но этот вариант не годился. Здесь, в Крыму, порядки сложились особые, специфические. Все, у кого текла в жилах татарская кровь, были повязаны родственными отношениями. То, что знала милиция, знали и бандиты. Поэтому Глеб принял решение обойтись собственными силами. Как говорится, не числом, а умением…

Напутственная речь, произнесенная министром МВД России, не поленившимся связаться с Грином по телефону, была лаконична и выразительна.

– Умара Хазаева, – молвил он, – необходимо взять во что бы то ни стало. Такой мерзости не место на цветущей планете людей!

«Цветущая» планета не вызвала улыбки на плотно сжатых губах Глеба. Он был настроен очень серьезно. И понимал, что Хазаева упускать нельзя.

После угона автобуса Хассан и его приспешники долго скрывались в Крыму, но, наконец, решили, что можно возвращаться на родину. Украинские коллеги выследили их недавно, проверив информацию осведомителей. Пока подтягивался Грин со своими молодцами, за безымянным поселком велось скрытое наблюдение. Бандиты безвылазно торчали в своей хибаре, даже малую нужду справляли там, пользуясь ведрами. Жратву и питье приносили им сердобольные татарские женщины. Свежим воздухом криминальный квинтет дышал лишь по ночам; тогда же, под прикрытием темноты, опорожняли кишечники. Пробегутся трусцой до сортира – и обратно. Крысы, да и только. Грязные бешеные крысы…

– Мы можем начинать? – спросил Грин у украинского эсбэушника Дедюшко, лежавшего рядом.

Грузный и неповоротливый майор пыхтел, будто только что пробежал стометровку. Услышав шепот, он взглянул на часы, циферблат которых излучал в темноте зеленоватое сияние. Свет в окнах погас, а майор Дедюшко не спешил действовать. Судя по тому, как он потел, ему было попросту страшновато. Кабинетный работник, взявшийся руководить операцией, все сильнее раздражал Грина.

– Подождем, – прошептал Дедюшко. – Куда спешить? Еще полчасика подождем.

– Чего? – возмутился Глеб. – У моря погоды? Так она и без того замечательная.

– Р-разговорчики!

От дома, который занимал Хазаев и его банда, спецназовцев отделяли три-четыре десятка метров, чахлые кусты и миниатюрные джунгли бурьяна. Последний дождь прошел здесь, наверное, во времена всемирного потопа. Листья пожухли, трава пожелтела и пахла пылью. Еще до Грина доносился аромат термоядерного дезодоранта, которым обильно опрыскался Дедюшко, выезжая на задание. Аромат этот раздражал Глеба сильнее, чем зловоние близкой выгребной ямы и миазмы сортира, будка которого, сколоченная из неструганого горбыля, стояла слева, с подветренной стороны. Сочетание запахов гниющих нечистот и парфюмерии вызывало приступы тошноты.

Как и само присутствие трусоватого хохла. Но Украина не могла позволить россиянам действовать на своей территории без присмотра. Собственным полноценным спецназом она не обзавелась, зато имела СБУ и эсбэушного майора Дедюшко, готового сидеть в засаде до скончания своих дней, лишь бы не рисковать головой понапрасну.

– Или вы подаете сигнал, – прошипел Грин, – или мы начинаем по моему приказу.

Дедюшко снова взглянул на циферблат, тяжело вздохнул и приготовился приподняться, чтобы сделать условную отмашку. Но неожиданно замер и прижал голову к земле. На бледную луну, висевшую в небе, наползла серебристая туча, очертания построек исчезли. В двух шагах не было видно ни зги. Из этой темноты до Грина долетел скрип ржавых дверных петель. Какой-то человек вышел на порог хибары, закурил и медленно, боясь оступиться в темноте, зашагал через двор к сортиру. Тропинка пролегала в трех метрах от того места, где залег Глеб. Цикады оборвали свои трели. Дедюшко задержал дыхание.

Человек приближался, хрустя ракушками и камнями. Левой рукой Грин нащупал на ремне ножны, вытянул за рукоятку нож с обоюдоострым клинком. Правым кулаком уперся в землю. Если бандит заметит засаду, нужно будет прыгнуть вперед, сбить противника с ног и полоснуть по горлу ножом. Пусть потом в исламском раю хвастается своими подвигами пышногрудым гуриям.

Но атаковать не пришлось. Человек прошагал мимо распластавшегося на земле Грина, хлопнул дверью сортира, шумно завозился внутри. Пару минут Глеб слушал доносившиеся из кабинки натужные стоны. Видимо, бандит долго питался всухомятку и теперь страдал запором. Неужели Господь не счел нужным покарать его как-то иначе?

Грин, работая локтями, подполз к Дедюшко, вопросительно поднял брови: мол, что будем делать? Майор, сверкая белками глаз, провел указательным пальцем по горлу. На секунду Грин задумался над предложением, но потом отрицательно покачал головой. Один шанс к трем, что человек, засевший в вонючей будке, и есть Хазаев. А главарь нужен следствию живым, с мертвого показаний не снимешь.

– Это не он, – прошептал Глеб в ухо майору, словно прочитав его мысли. – Хассан бороды не носит. И ростом выше.

– Может, ты ошибся, – помотал головой Дедюшко. – Слишком темно.

Полная луна начала выползать из-за тучи, мир снова наполнился красками и звуками южной ночи. Грин, не выпуская ножа, отполз подальше, в густую тень чертополоха. Вскоре мужик вывалился из будки и, застегивая на ходу ширинку, поплелся обратно к дому. На ходу он недовольно лопотал что-то на родном языке.

Грин проводил его зорким взглядом: среднего роста и сложения, носит бороду, при ходьбе косолапит. Одет в мешковатые джинсы и майку красного цвета. На правом плече заметная даже в темноте татуировка. Нет, не Хассан. Кто-то из четверых его подручных.

Заскрипели дощатые ступеньки крыльца, бандит скрылся за дверью. Грин сделал из фляжки глоток теплой воды и толкнул Дедюшко в бок. Тот, собравшись с духом, привстал и коротко махнул рукой.

«С богом», – подумал Грин, повторив отмашку.

Он поднял голову и стал наблюдать, как шесть пятнистых силуэтов словно выросли из-под земли. Пригнувшись, побежали от дома к дому, чтобы занять позиции под окнами и на крыльце. По плану четыре бойца должны ворваться в бандитское логово через дверь, двое других – через окна, высадив прикладами автоматов стекла и трухлявые рамы. Бойцы, сидящие в засаде с противоположной стороны, откроют огонь в том случае, если Хассан с дружками попытается прорваться с их стороны.

Грин сунул нож в ножны, достал пистолет и спустил предохранитель. Боец, бежавший первым, замешкался возле дома, на секунду остановился перед последним броском, готовясь взлететь на крыльцо и с разбегу долбануть подошвой армейского башмака в дверь. В эту секунду кто-то высадил окно с внутренней стороны. И сразу же затрещала пулеметная очередь.

Спецназовцев заметили! Бандит, выходивший по нужде, все же услышал пыхтение Дедюшко. Услышал, но виду не подал, как ни в чем не бывало вернулся в хибару, где предупредил сообщников.

Мать-перемать! Два бойца, оказавшиеся к дому ближе остальных, упали как подкошенные. Выпущенные в упор пули калибра семь шестьдесят два прошили бронежилеты легко, как пенопласт. Кто-то громко вскрикнул и замолчал. Навсегда?

Длинная пулеметная очередь прижала Грина к земле, прошлась по зарослям бурьяна, срезая их, будто невидимыми трескучими ножницами. В ночной тишине пулеметная пальба звучала громче артиллерийской канонады.

Пулеметчик сделал короткую паузу, чтобы заменить магазин. Воспользовавшись передышкой, Глеб выставил вперед руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в темноту, на звук нерусской ругани. Вскочил, перебежал на новое место, ближе к сараю. Упал так, чтобы защититься от пуль железным бочонком, вросшим в землю.

Утихшая было стрельба грянула с новой силой. По двору били уже из двух окон. Грин слышал короткие автоматные очереди с противоположной стороны дома. Пальба велась беспорядочная. Вероятно, бойцы расползались кто куда, ища укрытия за сараями и рытвинами. Вот, что значит доверить командование пузатому эсбэушнику, страдающему одышкой!

Перед домом остались лежать три бойца, срезанные первой же очередью.

– Сдавайтесь! – истерично завопил Дедюшко. – Бросайте оружие! Выходите с поднятыми руками. По одному.

Предложение бросить оружие казалось настолько нелепым, что вызвало гогот засевших в доме отморозков.

– Сам выходи с поднятыми руками! – крикнули из окна. – И с голой жопой!..

Дальше пошла сплошная матерщина. И прогремели длинные пулеметные очереди из двух окон, взрыхлившие землю двора. Затем раздался громкий щелчок и разрыв гранаты, выпущенной из подствольника. Она упала недалеко от того места, где прятался Дедюшко. Вторая граната легла слева от Грина, ближе к сараю, обдав его градом камешков и земляных комьев.

Пока он отплевывался, бойцы, которые залегли с противоположной стороны дома, выпустили из ракетницы несколько зажигательных патронов. Одна из ракет, влетевшая в разбитое окно, угодила в какое-то тряпье. Три остальные зашипели на крыше, между листами ржавой жести. Куски рубероида и сухое дерево занялись ярким пламенем.

Из окна снова вылетела еще одна граната и, прокатившись по земле, взорвалась метрах в пяти от Грина. Его подбросило, во все стороны брызнули осколки. По брови полоснуло острым и горячим. Грин не успел зажмуриться – и ослеп от яркого взрыва и от боли, когда его швырнуло левым боком об землю. Голова загудела, как колокол. Темнота перед глазами сделалась багровой. Когда Грин догадался стереть кровь рукавом куртки, над крышей дома плясали высокие языки пламени. Серый дым расползался по двору, словно утренний туман. Два бандита, один за другим, выбрались из разбитого окна. Пригибаясь и петляя, побежали через двор к сараю. Их фигуры отбрасывали длинные ломкие тени. Грин поднял руку, целя в бегущего первым, и снял его первым же выстрелом. Но тут новая пулеметная очередь прошла над головой, вынуждая уткнуться лицом в землю.

Пули просвистели мимо. Когда он приподнялся, сквозь крики и стрельбу до него донесся звук автомобильного двигателя, работающего на высоких оборотах.

– Уходит! – завопил Дедюшко. – Хассан уходит!

В следующее мгновение торцевая стена сарая, сколоченная из почерневших досок, пошатнулась и рухнула на землю, подняв над двором столб пыли. Его пронзил свет автомобильных фар. Белый «Чероки» с усиленным бампером вырулил из сарая. Оказавшийся на его пути Грин едва не попал под колеса, успев в последний момент откатиться в сторону. «Чероки», раскачиваясь, проехал по трупам и устремился дальше.

Грин вскинул пистолет и начал стрелять по колесам, придерживая правую руку левой, но целиться мешала кровь, заливавшая глаза. Пули остальных спецназовцев тоже не достигли цели. Полускрытый дымовой завесой, «Чероки» протаранил бампером проволочную изгородь. Колючие струны со звоном лопнули, столбы, вывернутые из земли, некоторое время волочились следом, а потом отстали.

Отдав приказ продолжать операцию, Грин ринулся к машинам, оставленным в низине. Делая огромные прыжки, он переложил пару снаряженных пистолетных обойм в брючный карман, расстегнул застежки разгрузочного жилета и сбросил его на землю. За ним последовал бронежилет, липучки которого издавали неприятное чмоканье, когда Глеб срывал их на бегу.

Повсюду стояли какие-то люди, мужчины и дети, сбежавшиеся из соседних домов поглазеть на стрельбу и пожар. Оставшийся в пропотевшей футболке Грин толкнул плечом силуэт, вставший у него на пути. Рука, поврежденная при падении, отозвалась сосущей пульсирующей болью.

За спиной не умолкала стрельба. Грин, не чуя земли под ногами, мчался с пригорка вниз. В темноте он споткнулся о камень и кубарем выкатился на дорогу. Перевернувшись через голову, вскочил на ноги и продолжил эту, казалось бы, безнадежную погоню.

Он добежал до развалин коровника, где спецназовцы оставили свой транспорт, когда красные фонари «Чероки» уже затерялись в ночи. Пожилой прапорщик Кубиков, оставшийся караулить машины, увидав окровавленное лицо Грина, сделал шаг назад и вскинул ствол автомата. Но в следующую секунду узнал своего капитана.

– Ключи, – прохрипел Глеб.

– В замке зажигания, – доложил Кубиков. – Мне с вами?

– Тебе… тебе на автобусе… к пожару. – Хватая ртом воздух, Грин втиснулся за руль «Ниссана». – Там раненые…

Позабыв о существовании прапорщика, он выжал педали. Внедорожник сорвался с места и выскочил на дорогу. Пружинисто подпрыгивая на колдобинах, понесся по ухабистой грунтовке. Через пару минут в свете фар показалось облако серой пыли, поднятое «Чероки».

– Не уйдешь, – пообещал Глеб, прибавляя газу.

Левая рука слушалась плохо, пальцы теряли чувствительность. Боль от предплечья поднималась до самой ключицы. Сломана ли рука или всего лишь вывихнута, можно было только догадываться. Грину приходилось вести машину одной рукой. Гонку осложняла глубокая ссадина на лбу. Кровь сочилась, густела, текла по векам, заливала глаза. Теряя дорогу, Грин поднимал вверх правое плечо, чтобы стереть кровавые струйки.

– Не уйдешь, – повторял он, как заклинание.

Пару раз «Ниссан» съезжал на обочину, ломился через кустарник и снова выскакивал на дорогу. Глеб потерял счет времени, скорости и километрам. Ему было худо. Но не так худо, как девочкам из летнего лагеря, не доехавшим домой. Это придавало ему злости и сил. Хорошее сочетание – злость и сила. Взрывоопасное.

Задние фонари «Чероки» мелькнули далеко впереди и снова исчезли. Заложив вираж, Глеб вырулил с грунтовки на асфальтовую дорогу, такую же коварную и неровную. «Ниссан» повело юзом, взвизгнули покрышки. Казалось, автомобиль вот-вот перевернется, но, слава зарубежным автоконструкторам, он устоял на колесах.

Шоссе то взлетало на склоны пологих холмов, то спускалось вниз. Встречных машин не попадалось; Грин видел впереди лишь два рубиновых фонаря «Чероки». Расстояние между автомобилями стало заметно сокращаться. Вероятно, джип Хассана все же пострадал от пуль, пущенных вдогонку.

Кровь из раны никак не останавливалась, снова и снова набегала на глаза. Но Глеб не мог оторвать взгляд от дороги, чтобы стереть кровь плечом. Он часто смаргивал веками, хотя это плохо помогало. Глаза слезились, контуры темной дороги расплывались, пропадая в ночи.

И все же «Ниссан» медленно, но верно нагонял белый «Чероки». Преисполненный азартом погони, Грин вдруг почувствовал себя бодрым и полным сил, словно обрел второе дыхание. Кровь на лбу запеклась, рана быстро подсыхала. Даже левая рука почти не болела, хотя по-прежнему плохо слушалась.

Когда расстояние между автомобилями сократилось до пятидесяти метров, впереди показался знак крутого поворота. И тут же откуда-то из ночной темноты навстречу выскочила фура с погашенными огнями. Мчавшийся впереди Хассан едва успел съехать правыми колесами на обочину, как фура проскочила в сантиметре от грузовика.

Грин принял вправо. Действуя одной рукой, он сумел включить пониженную передачу. Взвизгнули тормоза, джип выбросило с дороги, как с трамплина. Качнувшись на рессорах, он остановился в туче песка и пыли. Дальнобойщик, не затормозив, пронесся мимо. Из окна грузовика вырвалась какая-то разухабистая мелодия, стремительно унесшаяся вдаль.

Выругавшись, Грин ударил по газам. Габаритные фонари «Чероки» снова стали приближаться. Через пару минут Глеб сократил расстояние до тридцати метров. Заднее стекло «Чероки» потерял при выезде со двора, и сейчас Грин ясно видел, что Хассан намеревается открыть стрельбу на ходу. Когда дистанция сократилась до пятнадцати метров, захлопали частые выстрелы.

За поясной ремень Глеба был заткнут пистолет. Но что в нем толку, когда одна рука на баранке, а второй даже глаза протереть невозможно…

Беспорядочные выстрелы не прекращались. По пробитому лобовому стеклу побежали трещины. Здоровой рукой Грин намертво вцепился в руль, а сам отклонился вправо, под приборную панель. Машины разделяли каких-то три метра, но при такой болтанке попробуй попади в едва виднеющуюся макушку.

На спидометре было сто сорок. Грин набрал в легкие воздуха, сказав себе: «Пора!» Наступив на педаль акселератора, он обошел «Чероки» справа. Машины пошли вровень. Оскалившийся Хассан что-то прокричал, пытаясь выровнять свободную руку с пистолетом. Еще секунда, и все кончится.

Грин на миллиметр отпустил педаль. Заднее колесо «Чероки» оказалось чуть впереди капота «Ниссана».

– Привет от Гастелло, – завопил Глеб и дал полный газ. Машина рванулась вперед. Грин слегка повернул руль, направляя бампер между задней дверцей и бампером «Чероки». Грохнул запоздалый выстрел, пуля ушла в никуда.

Последовал сокрушительный удар. «Ниссан» тряхнуло, но он удержался на асфальте, тогда как «Чероки», скрипя всеми своими деталями, запрыгал вниз по склону холма. Перевернулся через крышу, снова встал на колеса, закувыркался боком… Готов!

Грин резко затормозил и дал задний ход, остановившись на том месте, где «Чероки» слетел с трассы. Вылез из машины, хлопнув дверцей, вытащил из-под ремня пистолет и глянул вниз. Холмистый склон спускался куда-то к морю и терялся в кромешной темноте, где шумел прибой. У берега смутно угадывалась пенная неровная полоса волн. А дальше – мрак. И мертвая тишина.

Ощупывая подошвами почву, укрытую густой травой, Грин стал медленно спускаться вниз. Иногда он замирал и прислушивался. Но никаких новых звуков не было. Только монотонный шум прибоя да стрекотание цикад.

Спуск показался бесконечным, но вот глаза, привыкшие к темноте, различили внизу светлый силуэт рухнувшей в расщелину машины.

Внимание! Держа пистолет наготове, Грин стал приближаться к «Чероки». Рядом с перевернутым автомобилем копошилась темная фигура.

– Не бойся, – послышалось оттуда. – Патроны кончились. Зато есть кое-что другое.

– Что? – хрипло спросил Глеб, держа фигуру на мушке.

– Иди сюда, увидишь, – предложил Хассан.

– Сам иди сюда. Подними руки и иди.

– Если бы я мог ходить, ты бы меня здесь не нашел, придурок. У меня ноги перебиты. Обе.

Луна нехотя выползла из-за туч, заливая овраг мертвенным светом. Повернув белое лицо к Грину, Хассан выставил перед собой обе растопыренные пятерни, давая понять, что стрелять больше не собирается. Он полулежал, привалившись к джипу спиной. Его вытянутые ноги походили на тряпичные. Одна подошва была вывернута под совершенно неестественным углом.

Остановившись в нескольких шагах, Глеб задумался о том, как вытащить бандита на дорогу. С поврежденной левой рукой это будет нелегкой, почти невыполнимой задачей.

– Счастье, что бензобак не взорвался, – сказал Хассан как-то очень уж по-приятельски.

– Не знаю, не знаю, – произнес Грин.

– Будь уверен. В джипе спрятан рюкзак с деньгами. Ровно полтора миллиона баксов. Половина твоя. Ты должен помочь мне добраться до дороги. Я уеду на твоей тачке.

Хассан говорил ровным голосом, не сомневаясь, что его предложение будет принято. А Грин вспомнил тех девчонок из автобуса. Хассан беседовал и с ними тоже. А потом расстегивал штаны и брал нож в руки. Или, наоборот, сперва брал нож, а потом уж спускал штаны.

Глеб поудобнее перехватил рукоять пистолета.

– Свою долю припрячешь где-нибудь здесь, – продолжал Хассан. – Потом вернешься и станешь богатым человеком. Решайся. Пока утро не настало.

– Я решился, – сказал Грин.

Чеченец коротко хохотнул:

– Кто бы сомневался. Иди сюда. Придется тебе покатать немного на своем горбу Умара Хазаева.

Грин развернулся и полез вверх по склону. Сел там на пригорке, с трудом извлек мобильник, включил, выругался. Телефон был разряжен.

– Эй! – возмутился бандит. – Ты куда? Ты зачем звонишь? Мы так не договаривались.

– Мы никак не договаривались, – сказал Глеб.

– А деньги?

– Что деньги?

– Они действительно в машине. Для нас большая удача, что они не сгорели.

«Для нас» – именно так Хассан и сказал. Словно они были сообщниками. Словно не было между ними убитых спецназовцев и истерзанных трупов русских девочек.

– Заткнись, – поморщился Грин. – Сиди молча и не разевай пасть, а то за версту воняет.

Наверху прошумела машина, раздался хлопок двери. Знакомый голос окликнул Грина:

– Капитан, эй, капитан!

Кричал эсбэушник Дедюшко. Наверное, тоже захотел поучаствовать в поимке главаря банды и примчался примеривать лавровый венок. И откуда только прыть взялась!

– Я здесь, – откликнулся Грин.

– Все нормально? – опасливо спросил Дедюшко.

– Нормально.

– А Хазаев?

– Хазаев ранен. Топай сюда, майор.

– Иду, – пропыхтел Дедюшко.

– Ну ты и мудак, – произнес Хассан. – Эх, жаль, что патроны кончились… Я бы с тобой иначе поговорил.

Глеб промолчал.

Грузный Дедюшко с треском ломился через кусты и ковылял, сопя на всю округу. Добравшись до Грина, он уставился на перевернутый вверх колесами «Чероки».

– Нам повезло, капитан, – просипел он, отдуваясь. – Взяли живым.

– Вам повезло, что джип не взорвался, – подал голос Хассан. – Внутри полтора лимона зеленых. Они ваши. Только сначала уговори капитана. Он у нас совсем умом тронулся от счастья.

– Полтора лимона? – не поверил ушам Дедюшко.

Грин подтвердил и рассказал о предложении бандита. Потом сказал:

– Вдвоем донесем эту скотину. Ты, майор, возьмешь его под правую руку, а то у меня одна клешня не работает.

– Только пусть уезжает на твоей машине, – пропыхтел Дедюшко. – Иначе не поверят.

Грину показалось, что он действительно рехнулся.

– Чему не поверят?

– Что во время схватки с тобой, капитан, опасному преступнику Умару Хазаеву удалось оглушить тебя и скрыться. – Дедюшко возбужденно засмеялся. – Денег, естественно, в «Чероки» не было. Кстати, где они?

– Здесь, – произнес Хазаев.

Грин указал стволом на джип:

– Сходи проверь, майор.

– Полтора лимона, боже ты мой! – повторил Дедюшко, качая головой. – Такой шанс раз в жизни выпадает, и далеко не каждому. – Повернувшись к Глебу, он прошипел, почти не шевеля губами: – Деньги возьмем и поделим пополам, а Хассана прикончим чем-нибудь тяжелым по башке. Начальству доложим, что обнаружили его уже еле тепленьким.

Грин прищурил один глаз:

– А я и не знал, что в СБУ такие ушлые хлопцы служат.

– На том стоим.

Цепляясь ногами за корни, Дедюшко полез к джипу. Пока он тихо переговаривался о чем-то с бандитом, Грин молча смотрел на них, а когда Дедюшко приготовился лезть в разбитое заднее окно, отчетливо произнес:

– Хассан! Майор! Вы, я вижу, классно спелись, но не учли одного обстоятельства.

– Какого? – тревожно спросил вставший на карачки Дедюшко.