Текст книги "На секретной службе"

Автор книги: Сергей Донской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ясно, – коротко подтвердил Бондарь и закурил снова.

Перед его мысленным взором возникли лица жены и сынишки, со дня гибели которых не минуло и года. Пережить их было действительно страшнее, чем умереть, но Бондарь умел выживать при любых обстоятельствах. Так его учили. Правда, иногда оставалось лишь пожалеть об этом.

* * *

Пока Бондарь молча курил, Пинчук вспоминал цепочку событий, приведших его к трагическому финалу.

Когда он только начинал свой бизнес, в российской системе торговли оружием назрели кардинальные перемены. Несмотря на существование «Рособоронэкспорта», все новые и новые конкуренты норовили обойти государственного монополиста на крутых виражах кремлевских коридоров.

В ту пору централизация торговли оружием через госпосредника была подчинена одной-единственной цели – сосредоточению прибылей в определенных руках, одна из которой была беспалой, но все равно весьма загребущей. Злые языки утверждали, что на вырученные деньги проводилась предвыборная кампания Сами-Знаете-Кого, понимаешь. «Рособоронэкспорт» трансформировался в чудовищную бюрократическую структуру с многотысячным штатом сотрудников. Фактически появилось новое министерство. Бумажная волокита, многочисленные проверки, затягивание сроков проведения контрактов отпугивали покупателей, которые не были готовы платить непомерные взятки и ждать поставок оружия по несколько месяцев, а то и лет.

Тогда-то на арене и появились новые игроки. Комитет по военно-техническому сотрудничеству начал выдавать лицензии на право поставок оружия абсолютно посторонним юридическим лицам. Первыми урвали свой кусок пирога оборотистые мужики из научно-производственного центра «Прибор», а к началу 2000 года в списке претендентов значилось уже около пятидесяти предприятий. Если бы все они получили право на самостоятельную торговлю оружием, «Рособоронэкспорт» лишился бы львиной части прибыли, достигающей четырех миллиардов долларов в год.

Кому охота терять такие деньги? Оборонщики сблизили свои мудрые головы, пошептались, попили водочки и создали разветвленную посредническую систему, охватывающую всю территорию бывшего Советского Союза. На суконно-протокольном языке это называлось «трансформацией из торгового посредника в инвестиционное агентство военно-промышленных концернов и холдингов». В действительности это означало, что темные лошадки вроде Пинчука получили доступ к торговле российским оружием, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Украинские, белорусские, казахские и даже молдавские фирмы стали чем-то вроде коммивояжеров, лихо сбывающих продукцию российской «оборонки» направо и налево, без всяких взяток и волокиты. Подобное нововведение позволило «Рособоронэкспорту» обставить всех менее расторопных конкурентов и фактически сохранить монополию на оружейном рынке. Пинчук и сотни других аналогичных предпринимателей моментально обогатились, позабыв те унылые времена, когда зарабатывали на экспорте цветного лома или импорте куриных окорочков.

Никто из них не думал тогда, что оружие представляет угрозу не только для тех, против кого оно направлено. А когда до Пинчука дошла эта простая истина, менять что-либо было поздно. Бронепоезд не стоял на запасном пути, он на всех парах летел вперед, и остановить его было невозможно. Разве что выпрыгнуть на ходу, с риском свернуть шею. И Григорий Иванович Пинчук чувствовал себя стоящим на подножке.

– У вас и у меня есть трое суток, – повторил он, выводя собеседника из задумчивости. – Ни дня больше, ни минуты, ни секунды! Вы меня слышите, Женя?

Бондарь уставился на него невидящими глазами.

– Трое суток – подходящий срок, – сказал он наконец. – Главное – подобный ультиматум избавляет меня от необходимости нянчиться с вами с утра до вечера, Григорий Иванович.

– Я тоже был счастлив с вами познакомиться, – съязвил Пинчук. – Нашу встречу можно считать на этом законченной?

– Она в самом разгаре. У меня к вам еще масса вопросов. Первый: кто из ваших сотрудников был в курсе того, что вы собираетесь подписать контракт с иранцами?

– Да все, буквально все. Но сейчас они отправлены в отпуск без содержания.

– Как давно?

– Им было объявлено об этом на поминках. Не могу сказать, что они были счастливы.

– Ну, на поминках вообще не принято проявлять веселье, – пробормотал Бондарь. – Ладно, оставим ваших сотрудников в покое. Они ведь не могли знать о предстоящем визите московского Джеймса Бонда? Так, кажется, назвал меня звонивший?

– Он сказал: «сраный московский Джеймс Бонд», – уточнил Пинчук, остававшийся, несмотря ни на что, прирожденным одесситом.

Глаза Бондаря заметно сузились:

– Вы предупреждали о моем визите секретаршу?

– Милочку? Зачем забивать ей голову всякими глупостями?

– Как насчет Оксаны?

– У меня от нее секретов нет.

– Это-то и плохо.

– Вы с ума сошли! – выпалил Пинчук. – Я доверяю ей, как самому себе.

На лице Бондаря отразилось глубочайшее сомнение:

– Женщине?

– А вы полагаете, что я женат на мужчине?

Голова Бондаря качнулась из стороны в сторону:

– Лично мне еще не встречалась женщина, которой можно было бы доверить даже самую малюсенькую тайну. На сколько лет Оксана моложе вас, Григорий Иванович? И какой капитал она унаследует в случае вашей смерти?

– Прекратите свои гнусные намеки! – заорал Пинчук, на щеках которого отчетливо проступили склеротические прожилки. – Оксана, может быть, и не пылает ко мне страстью, зато предана мне, как… как…

– Как кошка, – подсказал Бондарь. – Кошка, которая ценит комфорт, а не тех, кто ей этот комфорт создает.

– Вздор!

– Есть возможность проверить это. Давайте скажем Оксане, что договор с иранцами уже подписан? Вы ведь целиком и полностью доверяете своей жене. Следовательно, ничем не рискуете.

– Отстаньте от меня со своими глупостями…

Пинчук вынул из кармана мятый носовой платок и вытер лоб, занимавший на его голове гораздо больше пространства, чем у тех, кто носит шевелюру. Его обвисшие щеки тряслись.

Бондарь понял, что задевать самую болезненную струнку Пинчука пока больше не стоит.

– Может быть, – предложил он, – вы сами поделитесь со мной своими соображениями, Григорий Иванович? Мне пригодится любая зацепка.

Пинчук спрятал платок и глухо сказал:

– Я знаю, что в ту ночь, когда был убит Андрей, он был в казино с одной тамошней шлюшкой. На допросе в милиции она заявила, что видела убийцу и могла бы его узнать. Это был симпатичный брюнет с бакенбардами. Довольно молодой. В цветастой рубахе.

– Как найти эту шлюшку?

– Она танцовщица при казино «Жемчужина» на улице Бебеля, ее зовут Маргарита Кац, Марго. Я на всякий случай выяснил ее координаты. – Продиктовав адрес, Пинчук нетерпеливо заерзал в кресле. – Другие вопросы есть?

Бондарь внимательно посмотрел на него:

– Есть, Григорий Иванович, конечно, есть. И чем дольше мы будем общаться, тем больше будет возникать вопросов.

– Жаль, – вздохнул Пинчук. – Признаться, ваше присутствие начинает меня тяготить.

– То ли еще будет, – лучезарно улыбнулся Бондарь.

VII. Город контрастов

Секретарша Милочка пахла так, как должна пахнуть всякая уважающая себя женщина: чистотой, свежестью, парфюмерией и немножко пороком. Ее манера наивно округлять глаза и хлопать ресницами была явно перенята у какой-то киноактрисы, но как только Милочка забывала играть свою роль, ее взгляд делался прицельным и твердым. Это был взгляд хищной самки, убежденной в том, что ее добычей станет любой мужчина, на котором она остановит выбор.

Болтала она много и охотно, но за те десять минут, пока Бондарь терпеливо выслушивал спутницу, из ее уст не прозвучало никакой полезной информации. И все же затыкать ей рот было рановато. Пока что Бондарь предпочитал помалкивать, держа ушки на макушке.

– Раньше эта тачка принадлежала старшему сыну Григория Ивановича, – сообщила Бондарю Милочка, когда они уселись в темно-зеленый «Бьюик». – Правда, классная?

Вопросительно приподняв ухоженные брови, она развернулась к собеседнику, то ли действительно имея в виду автомобиль, то ли предлагая полюбоваться своей сильно декольтированной грудью под распахнутым плащом.

Бондарь, которому было неловко осознавать себя пассажиром этой фифы, передернул плечами:

– Не хотел бы я иметь машину, запчасти к которой нужно выписывать из-за границы.

– Ой, тоже мне проблема! – беспечно воскликнула Милочка. – Были бы деньги.

– А у вас их, надо понимать, хватает?

– Женщине совсем необязательно быть богатой. Ей достаточно иметь рядом богатого мужчину.

– Вы удачно вышли замуж? – предположил Бондарь.

– Нет, – призналась Милочка. – Но зато у меня есть один перспективный москвич на примете. Босс снабдил его шикарным авто с персональным водителем и выдал ему кругленькую сумму на карманные расходы. Чем не жених? – Милочка лукаво улыбнулась. – Вот, кстати, ваши деньги, Евгений. Здесь ровно три тысячи долларов.

С этими словами она извлекла из сумочки конверт и протянула его Бондарю. Когда он попытался забрать его, Милочка слегка придержала конверт холеными пальчиками и доверительно сказала:

– Григорий Иванович велел мне сопровождать вас повсюду и исполнять ваши любые просьбы. Любые, понимаете?

– Угу, – буркнул Бондарь, – понимаю. Заодно Григорий Иванович приказал вам докладывать ему о каждом моем шаге. Лучше бы он мне доверенность на автомобиль выписал.

Милочка оставила камешек в свой огород без внимания.

– Обязательно выпишет, – сказала она с убежденностью профессиональной предсказательницы. – Не сегодня, так завтра.

– Не завтра, так послезавтра…

– Вот видите, как мы хорошо понимаем друг друга. – Наградив спутника лучезарной улыбкой, секретарша Пинчука включила зажигание и, не прибегая к помощи рук, сбросила туфли, чтобы двенадцатисантиметровые каблуки не мешали ей манипулировать педалями. – Куда прикажете, шеф? – задорно осведомилась она.

– Шеф у вас остается прежний, – охладил ее пыл Бондарь.

– Иметь сразу двух начальников гораздо выгоднее, чем одного. – Слово «иметь» в устах Милочки прозвучало довольно вульгарно. Позволив спутнику хорошенько осмыслить сказанное, она притормозила на перекрестке и добавила: – В любом случае я назначена вашим гидом, а гид – птица подневольная. Так что командуйте, не стесняйтесь. Относитесь ко мне, как к золотой рыбке, исполняющей любые желания.

– Прежде всего я хотел бы определиться с гостиницей, – сказал Бондарь.

– Само собой, – кивнула Милочка. – Я так и знала, что Григорий Иванович не рискнет поселить вас в своем доме.

– Он меня опасается?

– Он опасается, что кто-нибудь отобьет у него молодую жену. Красивая, стерва. Красивая и породистая.

– У Григория Ивановича есть основания для ревности?

– У всех без исключения мужчин есть основания для ревности, уж поверьте моему женскому опыту.

– Вы хотите сказать, что Оксана изменяет мужу?

– Не в том смысле, на который вы рассчитываете.

– Я ни на что не рассчитываю, – буркнул Бондарь.

– Ой ли? – Милочка расхохоталась, заманчиво сверкая золотой коронкой. – Посмотрим, что вы запоете, когда увидите эту особу. Положа руку на сердце, – она прикоснулась к груди, – мне вас заранее жаль, Евгений. Это будет для вас серьезным испытанием.

– Оксана настолько красива?

– Говорю же вам: породистая стерва.

«Кто же тогда ты сама, девочка?» – мысленно спросил Бондарь, после чего решил сменить тему разговора:

– Я хотел бы поселиться где-нибудь в центре.

– Григорий Иванович распорядился отвезти вас в «Пассаж», это самый центровой отель, – заверила его Милочка, беспрестанно подрезая попутные автомобили и перестраиваясь из ряда в ряд. – Но сначала придется заглянуть к администратору гостиничного хозяйства города.

– У вас в городе проблемы с номерами? – изумился Бондарь.

– У нас проблемы с приличными номерами. Вы же не хотите жить в каком-нибудь клоповнике с видом на мусорник?

– Вообще-то мне приходилось обитать и в местах похуже.

– Но не в одесских шалманах стоимостью сто баксов в сутки, – уверенно сказала Милочка. – С москвичей в Одессе дерут по первому разряду, зато обслуживают их по самому низшему. Вот поэтому мы и завернем на улицу вице-адмирала Жукова. Это совсем рядом с «Пассажем», так что времени мы потеряем немного. Зато сбережем нервы и деньги.

– Сдается мне, – промолвил Бондарь, – сдается мне, что администратор гостиничного хозяйства Одессы – мужчина.

– И очень видный, – подтвердила Милочка без тени смущения. – Раньше на его месте сидела старая мымра, так она мне однажды заявила, что скорее сдохнет, чем станет иметь со мной дело. И что вы думаете, Женя? Не прошло и двух дней, как она сдержала слово!..

– С тобой не соскучишься, – только и смог сказать Бондарь.

– О, мы перешли на «ты», – обрадовалась Милочка. – Наконец-то. А скучать со мной действительно не приходится, или я не баба? – Заехав двумя колесами на тротуар, Милочка заглушила мотор «Бьюика» и, нащупывая босыми ступнями сброшенные туфли, кокетливо добавила: – Именно поэтому мне выделят самый лучший номер, который есть в «Пассаже». – Проворно обувшись, она открыла дверцу и приготовилась выбраться из машины. Ворвавшийся в салон свежий воздух не сразу развеял аромат ее духов.

– Возьми мой паспорт, – спохватился Бондарь, когда Милочка картинно выставила ноги на мостовую.

Она обернулась:

– Воспользуюсь лучше своим. Для надежности.

– Я кажусь тебе ненадежным?

– От мужиков всего можно ожидать. А вдруг ты решишь захлопнуть дверь перед носом своего гида? Будучи полноправным постояльцем номера, я тебе этого не позволю.

Все, что оставалось Бондарю, так это кашлянуть и выдавить из себя:

– Тогда деньги…

– От денег не откажусь, – призналась Милочка. Жест, которым она выхватила из пальцев спутника сразу две стодолларовые купюры, был преисполнен спокойного достоинства. – Между прочим, «Пассаж» в нескольких шагах отсюда. Мы можем подняться в наш номер прямо сейчас и оставить там вещи. Ну, и отдохнуть немного, если не возражаешь.

Двусмысленное предложение сопровождалось недвусмысленной улыбкой.

– Возражаю, – отрезал Бондарь, позаботившись о том, чтобы его голос прозвучал как можно тверже. – Все свое ношу с собой. – Он похлопал рукой по лежащей на коленях сумке. – А отдыхать пока что не от чего.

– Будет от чего, вот увидишь, – многообещающе улыбнулась Милочка, гарцуя на своих монументальных каблуках.

– Интересно, эта шлюха когда-нибудь отсыпается дома или перескакивает из койки в койку? – пробормотал Бондарь, задумчиво почесывая колючий подбородок.

– Где ты видишь шлюху, хотела бы я знать? – Милочка подбоченилась, сверкая глазами.

– Я имею в виду танцовщицу Марго из «Жемчужины», – невозмутимо пояснил Бондарь. – Мне необходимо переговорить с ней как можно скорее. Так что не теряй времени, экскурсовод. Заполняй анкету, и поедем на Старобазарную площадь. Ты знаешь, где это?

– Или я родом не из Одессы? – фыркнула успокоившаяся Милочка, прежде чем прошествовать через улицу.

Походка у нее была такая, что все машины, ехавшие мимо, притормаживали, а Бондарь чуть не вывихнул шею, принуждая себя смотреть в другую сторону.

* * *

Пока добирались до места, успело стемнеть. Опять зарядил дождь, такой же нудный, как скрип дворников, елозящих по лобовому стеклу. Мокрый асфальт лаково блестел, отражая огни вывесок, машин и окон. Лужи, попадающиеся под колеса «Бьюику», с шипением превращались в мозаичные россыпи.

Один раз Милочка попыталась положить свободную руку на плечо Бондаря, а когда он сердито отстранился, засмеялась:

– Не бойся, глупый, никто не собирается совращать тебя прямо в автомобиле. Я предпочитаю заниматься сексом без нательного белья, а не без постельного.

– Зато я предпочитаю заниматься делом.

– Для меня секс тоже не игрушки.

– Ты способна думать о чем-то другом?

– Еще бы! Но только в перерывах.

– Если ты не угомонишься, – отчетливо произнес Бондарь, – то я обойдусь без твоих услуг. Объясняй тогда шефу, почему ты не справилась со своей миссией соглядатая. После этого у тебя сразу появится время для воздержания, сопряженного с серьезными размышлениями на высокоморальные темы.

– Не приведи господь, – истово перекрестилась Милочка. – Молчу, как рыба. Хотя нет, продолжаю доставать тебя разговорами, потому что вот эта улица, вот этот дом.

Выбравшись наружу, Бондарь решительно пресек попытку спутницы повиснуть на его локте и, не разбирая дороги, зашагал к длинному трехэтажному зданию, подозрительно смахивающему на дореволюционный барак. Милочка едва поспевала следом. Золотое сияние у нее во рту померкло, походка сделалась семенящей. Всем своим видом она изображала покорную собачку, опасающуюся прогневать хозяина. Видимо, Пинчук дал секретарше очень жесткие инструкции насчет обслуживания столичного гостя. Бондарю даже сделалось немного ее жаль. Но не настолько, чтобы поощрять ее сексуальные домогательства.

В доме, по расшатанной лестнице которого они поднимались, еще не спали. От обилия запахов, струившихся из квартир, кружилась голова, а гвалт стоял такой, что хоть уши затыкай. Третий этаж представлял собой длинную террасу под навесом, на которую выходило не менее полутора десятков дверей. По большей части они были распахнуты настежь, а обитатели квартир торчали в освещенном проходе: кто в шезлонгах, кто на табуретках, кто вообще стоя, потому что именно так было удобнее всего точить лясы. Это было основным занятием одесситов, и тут они не знали себе равных.

Общий гомон складывался из множества диалогов.

…Вы меня извините, Костик, но имел я вашу тещу знаете куда? Мне воспитание не позволяет сказать, куда именно, но я ее туда имел, так ей и передайте…

…Софа, и что ты делаешь внизу? Ах, ничего? Тогда я иду к тебе…

…Мама, крем, которым вы мажетесь на ночь, – это что, средство для отпугивания комаров? К вам же невозможно подойти, ей-богу…

Не прекращая болтовни, жители дома искоса наблюдали за Бондарем и Милочкой, безрезультатно стучащими в запертую дверь номер 39.

– Кого вы пытаетесь разбудить? – не выдержал мужчина в пижамных штанах, поедающий салат из эмалированной миски. Вином и луком от него несло примерно в равных пропорциях. Сдвинутые на нос очки азартно сверкали.

– Мне нужна Маргарита Кац, – ответил Бондарь.

– При такой-то красавице? – Мужчина поглядел поверх очков на Милочку и щелкнул перепачканным сметаной языком. – Вам можно только позавидовать. Наверное, у вас отменное здоровье.

– Неудивительно, – вступила в разговор сухопарая тетка с накрученной на бигуди челкой. – Говорят, что люди, ведущие активную половую жизнь, сохраняются значительно лучше.

– Хорошенькое дело! – воскликнул поедатель салата. – Получается, эта проститутка Марго нас всех переживет?

– Где она? – спросил Бондарь, радуясь, что ему позволили вставить слово.

– Известно где, – хмыкнула высунувшаяся из соседней двери толстуха. – Жизнь продляет с очередным хахалем.

– Предупредила, что появится не раньше, чем к завтрашнему вечеру, – подтвердил мужчина. – Если хотите ей что-то передать, я к вашим услугам.

Проследив за плотоядным движением его языка, облизавшего губы, Бондарь покачал головой:

– Нет, спасибо. Я просто напишу Маргарите записку и просуну ее под дверь.

– Она бы больше обрадовалась деньгам, – убежденно заявила толстуха. – Или шмоткам.

– Видели бы вы платье, в котором она отчалила, – поделилась своими наблюдениями сухопарая обладательница накрученной челки. – Из-под него просматривается буквально все!

– Так и не надо ничего прятать! – пылко воскликнул мужчина, отправивший в рот новую порцию салата. – Я вас умоляю! Все и так давно известно…

Чувствуя, что голова у него идет кругом, Бондарь вырвал из блокнота исписанный листок, сунул его под дверь тридцать девятой квартиры и поспешил откланяться. Догнав его на лестнице, Милочка, не проронившая на террасе ни слова, не удержалась от совета:

– В следующий раз, когда будешь искать проституток в Одессе, заготавливай записки заранее. На тебя пялилось не меньше десяти баб, и у многих из них черные глаза.

– Ну и что? – рассеянно спросил Бондарь.

– А то, что тебя могут сглазить. Многие черноглазые женщины – ведьмы.

– Готов подписаться под этим утверждением, – заявил Бондарь, с облегчением выбравшийся на свежий воздух. – При условии, что в него будут внесены небольшие изменения.

Произнеся эти слова, он сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой, прикрывая пламя от мелких дождевых капель.

– Какие изменения? – полюбопытствовала Милочка.

– Во-первых, слово «многие» следует заменить на «абсолютно все»…

– А во-вторых?

– А во-вторых, убираем определение «черноглазые».

Предоставив Милочке задумчиво морщить лоб и шевелить губами, Бондарь направился к мокнущему под дождем «Бьюику». Сигарета раскисла после нескольких затяжек. Настроение было под стать погоде.

* * *

Светящаяся вывеска казино «Жемчужина» представляла собой фиолетовое поле, по которому бежали золотистые буквы: PEARL… PEARL… PEARL…

Возле входа приткнулся старинный белый автомобиль с откидным верхом. Водитель, он же экскурсовод, предлагал каждому прокатиться с ветерком с заездом на Дерибасовскую, а потом отобедать в ресторанчике «Дежавю» с видом на монумент Ришелье и приморский бульвар.

– По Одессе на белом «Мерседесе»! – выкрикивал он уныло. – По Одессе на белом «Мерседесе», дамы и господа!

Табличка с расценками была такая маленькая, что стоимость часовой экскурсии читалась с трудом: то ли 80, то ли 60. Особо любопытные совали туда нос и тут же отшатывались, как опаленные языками пламени. Имелись в виду не гривны, а доллары.

В остальном все было, как в лучших домах Европы, только с «черного» хода. Публика стекалась ко входу изысканная. Каждая вторая дама была разряжена, как царица Савская, если бы царице Савской вздумалось ходить на каблуках высотой с Останкинскую башню, и в коротеньких комбинациях, отдаленно смахивающих на вечерние платья. Кавалеры склонялись к стилю Шварцнеггера, отсидевшего от звонка до звонка в зоне под Воркутой. Их автомобили, заполнившие стоянку, стоили в общей сложности ничуть не меньше, чем само казино, зато костюмы на большинстве сидели безобразно, выдавая свое турецкое происхождение. Блеск и нищета коммерсантов, подумал Бондарь, переступая порог казино.

Из игорного зала доносился гомон возбужденных голосов, жужжание рулетки и костяной перестук жетонов, скользящих по зеленому сукну столов. В холле погромыхивали допотопные игровые автоматы, место которым было в Лас-Вегасе семидесятых годов. Крикливо раскрашенные механические монстры собрали возле себя кучку охотников за удачей. В основном это были особи мужского пола в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Как заведенные, они совали в автоматы все новые и новые монеты, после чего, не отрывая осоловелых глаз от стеклянных окошечек, дергали рычаги. Бум-трах-дзынь, бум-трах-дзынь – от этого непрерывного лязга Бондарю показалось, что он попал в цех по штамповке денег. Лунатичные игроки напоминали ему подопытных собак доктора Павлова с их рефлекторным слюноотделением.

Избавившаяся от плаща Милочка покрутилась возле зеркала и увлекла его к распахнутой двери, но тут, откуда ни возьмись, возникли два охранника заведения:

– Фэйс-контроль, – провозгласили они, преграждая дорогу Бондарю в его блестящей от дождя кожанке.

– С вашими мордами только чьи-то лица проверять, – фыркнула Милочка.

– Извините, но по вечерам сюда принято приходить в костюмах, – невозмутимо сообщил выдвинувшийся вперед дюжий парень, в роду у которого наверняка было немало биндюжников.

– Вот мой костюм, – вздохнул Бондарь, расставаясь с пятьюдесятью гривнами.

– К костюму полагается галстук, – заявил второй парень, ревниво проследивший за исчезновением купюры.

Галстук обошелся Бондарю в два раза дешевле, но настроение у него от этого не улучшилось, в чем он и признался Милочке.

– Ничего, сейчас исправим твое настроение, – пообещала она, затаскивая его в полутемный бар с глубокими креслами и ярко освещенной стойкой, напоминающей рубку межпланетного корабля.

Судя по антуражу, корабль, как и вся Земля, летел в тартарары.

Получив по бокалу чего-то густого и приторно-сладкого, как микстура от кашля, они устроились друг напротив друга за таким низким столом, что колени обоих оказались торчащими поверх его крышки. Стараясь не опускать взгляд, Бондарь пригубил свой коктейль, поморщился и сказал:

– Если ты считаешь, что это пойло может исправить мне настроение, то ты очень ошибаешься.

– Но ты же ищешь местную шлюху? – высокомерно осведомилась Милочка. – Здесь самое подходящее место, поверь моему оп… моей интуиции.

Бондарь прищурился:

– Сдается мне, что ты работаешь у Григория Ивановича недавно.

– Во всяком случае, я появилась у него раньше Оксаны, – загадочно ответила Милочка.

– Ты с ним спишь? – спросил Бондарь напрямик.

Ответ был прост и бесхитростен:

– Теперь нет. Он без ума от своей породистой стервы.

– Она этого заслуживает?

– Она заслуживает места в дешевом таиландском борделе, – сказала Милочка. – Сука из сук, вот кто такая Ксюшенька. Тупая, но коварная тварь. Пинчук у нее под каблуком, она вертит им, как хочет, наставляя ему при этом рога буквально на каждом шагу.

– И Григорий Иванович это терпит? – поинтересовался Бондарь, с отвращением попивая свою микстуру.

– Любовь слепа. – Милочка пожала плечами. – Оксана молода, хитра и хороша собой. Он стар, богат и доверчив, как дитя. Обычное дело.

– Готов поспорить, что у тебя с Оксаной натянутые отношения.

– Надеюсь, что эта стерва ненавидит меня так же сильно, как я ее.

– Интересно получается, – поделился Бондарь своими мыслями. – Почему-то всякий раз, когда я слышу о женской дружбе, мне представляются вовсе не женщины, а змеи. К чему бы?

– Выброси эти глупости из головы, – посоветовала Милочка, успевшая перепачкать помадой кромку бокала по всей окружности. – Того, о чем ты говоришь, не существует в природе.

– Змей?

– Женской дружбы. Мы все по натуре или тайные лесбиянки, или женоненавистницы.

– Ты относишься ко второй категории, – предположил Бондарь.

– Естественно, – кивнула Милочка.

– А Оксана?

– Она из категории лесбиянок. С мужчинами спит только ради спортивного интереса. Не советую с ней связываться. Если уж тебя так влечет к порочным стервам, то лучше выбери себе любую из здешних шлюх. Вот хотя бы эту…

Милочкин палец указал на вошедшую в бар девчушку с настолько жирно напомаженными губами, что они казались слипшимися. Каждое движение девчушки было непристойным или вызывающим, а ее ноги, обутые в высокие мушкетерские ботфорты, выглядели неправдоподобно длинными.

– То, что нужно, – кивнул Бондарь и, не обращая внимания на саркастическое фырканье Милочки, направился к девчушке, вальяжно развалившейся в кресле.

– Привет, – проворковала она, смерив его профессиональным взглядом. – Хочешь меня угостить? Учти, я пью только шампанское.

– Я предпочел бы угостить Марго, – признался Бондарь. – Маргарита Кац, местная танцовщица. Можешь ее пригласить сюда? – В его руке возникла и снова исчезла шуршащая купюра.

– Давай сюда. – Пальцы девчушки нетерпеливо пошевелились.

– Ты ее приведешь?

– Я приведу того, кто знает, где найти твою ненаглядную.

– Кто этот счастливчик?

– Жорик, брат Марго.

Поколебавшись, Бондарь вытащил руку из кармана:

– Ладно, держи.

Купюра осенним листком спланировала на стол.

– Маловато будет, – сказала девчушка. Разочарование, отразившееся на ее лице, плохо вязалось с тем порывистым жестом, которым она сцапала деньги.

– В самый раз, – заверил ее Бондарь.

– Да я за десять баксов и задницу поленюсь оторвать от кресла.

– Я сам могу оторвать тебе задницу. – Бондарь многообещающе улыбнулся. – Так что подсуетись, Лолита.

* * *

Девчушка исчезла, как будто ее ветром сдуло. Зато через пару минут в баре появился курчавый тип в ядовито-зеленом пиджаке, поверх которого был разложен ворот канареечной рубахи. Даже наивный ребенок не предположил бы, что этот наряд приобретен за честно заработанные деньги. А золотой жгут на шее типа выглядел таким же сверкающим и фальшивым, как его улыбка.

Бондарь, успевший возвратиться к Милочке, поманил его пальцем.

– Жорик, – представился тот, плюхаясь на соседнее кресло. – Что надо?

– Ищу твою сестру, – сказал Бондарь.

– Ее сейчас все ищут. Ты мент?

– Я потенциальный клиент.

– Ха, потенциальный! – вставила Милочка. Надо полагать, любые производные от слова «потенция» воспринимались ею весьма специфически.

– Марго в отъезде, – заявил Жорик, небрежно отсылая подоспевшего официанта обратно. – У нее отгулы. Когда вернется, не знаю. Еще вопросы есть?

– Есть, – сказал Бондарь. – Конечно же есть, сукин ты сын.

Его рука поймала мизинец собеседника и выгнула его под таким опасным углом, что у Жорика перехватило дыхание.

– Ар-рч! – воскликнул он, понятия не имея, что хочет этим сказать, но тут же заткнулся, потому что услышал продолжение:

– Пикнешь, останешься без пальца. И это только начало… Дорогая. – Бондарь повернулся к своей оживившейся спутнице. – Пересядь-ка поближе к нашему гостю. Он не должен чувствовать себя обделенным вниманием.

– Я не чув… Ой!

На лбу Жорика выступила испарина. Ему еще раз было велено помалкивать и вести себя так, чтобы не привлекать внимания бармена, дремавшего за стойкой. Жорик подумал, что наслаждаться жизнью со сломанным пальцем будет значительно сложнее, чем с целым, и прекратил попытки освободиться. Сдавшись на милость незнакомца, он все больше начинал походить на бледного покойника, если бы покойник умел шумно дышать и страдальчески кривить рот.

– Я говорю чистую правду, – прошептал он этим перекошенным ртом. – Сестра действительно в отъезде. Я сосватал ее одному богатому молдаванину из-под Кишинева. Неизвестно, как долго она там пробудет.

– Как вы с ней связываетесь? – спросил Бондарь.

– Никак, – ответил несчастный Жорик.

– У нее нет мобильного телефона?

– Ее телефон отключен за неуплату.

Еще разок попробовав чужой мизинец на излом, Бондарь усомнился:

– Неужели такой общительной красотке, как Марго, не по средствам мобильная связь?

– Понятия не имею, – просипел Жорик. – Во всяком случае, она мне пока что не звонила. И вряд ли позвонит.

– Вот что, Мила, – решил Бондарь после недолгого раздумья, – возьми-ка нашего друга за яйца, хорошенько стисни их, а он пусть повторит все сначала. Сдается мне, что нам просто морочат голову.

– Нет, – простонал Жорик, детородными органами которого бесцеремонно завладела женская рука, оказавшаяся вовсе даже не бархатной, а прямо-таки стальной.

– Да, – заверила его похорошевшая от волнения Милочка.

– Я хочу сказать, что не морочу вам голову. – Жорик умудрился заискивающе заглянуть в глаза сразу обоим своим мучителям. – Сестры нет в городе, клянусь. Она специально уехала подальше, чтобы ее не доставали менты. Марго стала случайной свидетельницей убийства, и…