Текст книги "Шпион, который ее убил"

Автор книги: Сергей Донской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4,
проходящая под грифом «Совершенно секретно»

Федеральная служба безопасности России, как любое учреждение подобного рода, накапливает и хранит несметное количество самых разнообразных данных. Компьютерная система, из которой время от времени скачивал информацию Юрий Щусевич, именовалась ОБС СНГ – Объединенный банк сведений спецслужб СНГ. Запущенная в действие в конце девяностых, система состояла из пятнадцати терминалов, размещенных в столицах бывших союзных республик. Центральный сервер находился в Москве. Он функционировал в открытом и закрытом режимах. Если в первом обрабатывалась и хранилась общедоступная информация из СМИ, то допуск к работе во втором режиме позволял пользоваться данными всех спецслужб без исключения. Как ни печально, во времена, когда людей приучили функционировать в режиме деньги—товар—деньги, разная продажная шушера с Лубянки начала приторговывать различными секретами, в том числе и кодами, позволяющими проникнуть в базу данных ФСБ.

У Щусевича такой код имелся, так что ему не составляло особого труда извлечь из недр электронной памяти личное дело капитана Бондаря.

По мановению пальцев, пробежавшихся по клавиатуре, открылся электронный шлюз нужного сервера, по которому устремился бурный поток байтов, килобайтов и мегабайтов. Буква к букве, пиксел к пикселу, и вот уже на экране компьютера возник виртуальный образ оперуполномоченного Бондаря Евгения Николаевича, и в него впились изучающие взгляды.

Первое, на что обратила внимание госпожа Морталюк, это отличная физическая подготовка капитана. В молодости он активно занимался боксом и плаванием, позже зарекомендовал себя великолепным стрелком, мастером рукопашного боя и вообще человеком, умеющим переносить боль и экстремальные нагрузки. Если бы не страсть к курению, то Бондаря можно было бы смело записывать в отряд космонавтов.

Правда, в начале года он частенько баловался спиртным. Причиной тому была трагическая гибель жены и четырехлетнего сына. Они попали в автокатастрофу, когда сидевшая за рулем Наталья Бондарь попыталась разминуться с мчавшимся по встречной полосе «Саабом». В служебных записках сослуживцев утверждалось, что капитан винил в случившемся себя, поскольку настоял, чтобы жена обзавелась водительскими правами. Неделю спустя ее не стало, а Бондарь заимел привычку регулярно закладывать за воротник и проводить ночи у могил на Новодевичьем кладбище.

– Впрочем, как видишь, это длилось недолго, – заметил Щусевич, щелкнув ногтем по экрану компьютера. – В штопор не сорвался, взял себя в руки.

– Этого и следовало ожидать, – откликнулась Морталюк.

– Ожидать как раз следовало самого худшего. Все шло к тому, что Бондарь убьет себя или непомерными дозами спиртного, или вообще пустит пулю в лоб.

– Ошибаешься, Юрасик. Наш капитан слеплен из особого теста.

– Вот как? – переспросил Щусевич. – Из какого же?

– Да уж не из блинного и не из сдобного, – усмехнулась Морталюк. – В этом человеке особая закваска.

– Какая?

– В нем угадывается наличие сверхпрочного стержня. Того самого, которого ты, как большинство современных мужчин, увы, лишен.

– Так все-таки закваска или стержень? – не удержался от сарказма Щусевич.

– Не придирайся к словам, – осадила его Морталюк. – Я говорю о характере, позволяющем выстоять там, где обычный человек ломается.

– Тогда, может, не будем терять время, а сразу пригласим Бондаря для личного собеседования?

– Обязательно. Но сначала я желаю поподробнее ознакомиться с ним заочно.

– Пожалуйста, – пожал плечами Щусевич, испытывая нечто вроде укола ревности.

По молодости лет, давным-давно, он спал со своей нынешней хозяйкой, но нежных чувств друг к другу они не испытывали, да и не умели испытывать. Почему же его коробит от азартного блеска в глазах старой знакомой? В конце концов, подбор подходящей кандидатуры был в интересах самого Щусевича. Деликатно утершись носовым платком, он доложил:

– Прошу. Вот он, твой капитан Бондарь, весь как на ладони. Читай. Тут вся его подноготная. Только сдается мне, Марго, что тебя ожидают неприятные сюрпризы. Идеальных людей не существует в природе. Ни женского, ни мужского пола.

– Кто тебе сказал, что мне нужен идеальный мужчина? – удивилась Морталюк. – Положительные герои скучны.

– Зато предсказуемы.

– Предсказуемость лишь одна из составляющих скуки, Юрасик.

Фразу завершило то неповторимое хихиканье, благодаря которому госпожа Морталюк сразу выделялась в обществе уравновешенных людей, а поэтому обычно старалась сдерживаться.

Щусевич, которого давно не смущали манеры хозяйки, зато все сильнее задевал ее повышенный интерес к какому-то капитанишке ФСБ, пожал плечами.

– Чем больше я узнаю об этом Бондаре, – заявил он, – тем сильнее меня терзают сомнения. Обрати внимание. – Щусевич ткнул пальцем в экран. – Твой супермен, оказывается, питает страсть к стишкам. Лирик. Смешно даже.

– Ты невнимательно прочел абзац, – откликнулась Морталюк. – Тут говорится, что однажды Бондарю пришлось безвылазно торчать в засаде, а под рукой не оказалось ничего интереснее поэтического сборника. Тогда он проштудировал его от корки до корки, а на протяжении следующего месяца повторял пройденное, валяясь в госпитале с простреленным легким. – Морталюк хмыкнула. – Оставалось лишь пожалеть о том, что в данном случае пищей для ума послужили вирши, а не какие-нибудь полезные сведения. Память у капитана отменная.

– С чего ты взяла? – буркнул Щусевич.

– В характеристике Бондаря говорится о его недюжинных способностях к оперативной работе, однако отмечаются также его аналитический склад ума, высокая эрудиция и умение воспринимать сложную информацию.

– В таком случае приближать к себе такого человека опасно, Марго.

– Разве ты забыл, что я обожаю чувство опасности, Юрасик? – Ноздри Морталюк расширились, глаза засверкали пуще прежнего. – Без этого жизнь пресна. Ну-ка, листай страницы, дружок. Мне не терпится перейти от теории к практике!

Щусевич заметил, что хозяйка вновь готовится закурить сигарету, но на этот раз предпочел сделать вид, что поглощен изучением досье. А оно и в самом деле оказалось прелюбопытным.

* * *

Деятельность капитана Бондаря с прошлой зимы по нынешнюю позволяла сделать вывод, что он, бесспорно, являлся одним из лучших оперативников УКРО ФСБ. Год начался для него с расследования теракта в ночном клубе «Приход», где взрыв унес жизни шестнадцати молодых людей, собравшихся оттянуться под музыку модной группы «Mothersuckers». Наверняка добрая половина из них находилась под кайфом и вряд ли успела осознать, что вечеринка переносится из Москвы в места очень и очень отдаленные, где больше не будет ни экстази, ни фэйс-контроля, ни рейва с драйвом.

Террористкой, как ни странно, оказалась не уроженка Чечни, а московская студентка третьего курса престижного коммерческого колледжа, нацепившая пояс шахидки. Что заставило ее решиться на такой радикальный поступок? В разведывательной операции под кодовым названием «Прощание славянки» было задействовано несколько десятков сотрудников ФСБ, однако ответ на все вопросы нашел не кто иной, как Бондарь. Именно он вышел на Роберта Оттовича Кочера, владельца международной корпорации «Голден Хиллз» и организатора теракта. В распоряжении этого мультимиллионера оказалась уникальнейшая аппаратура для воздействия на человеческое сознание. Созданная в бытность СССР стараниями спецслужб, она позволяла зомбировать людей, заставляя их беспрекословно выполнять любые приказы.

Кочер, обосновавшийся на верхнем этаже знаменитого здания «Кутузов», возомнил себя небожителем и вершителем человеческих судеб. Взрыв на дискотеке был лишь пробным шаром, ибо конечной целью являлся президент России. Студентки, обвешанные взрывчаткой, должны были смешаться с работницами ивановского текстильного комбината, приветствующими высокого гостя. Коварный план так и не был приведен в исполнение. Пробравшись в апартаменты Кочера, капитан Бондарь устроил там настоящую бойню, после которой «кутузовский» дом стал пользоваться дурной славой. Поговаривали, что там завелись привидения, пугающие обитателей по ночам.

Отметив про себя, что слухи про привидений, скорее всего, распускают торговцы недвижимостью, рассчитывающие скупить квартиры в «Кутузове» по дешевке, Морталюк извлекла из мундштука окурок, затушила его в пепельнице и пробормотала:

– Странные вы все-таки создания, мужчины.

– Что? – встрепенулся задумавшийся о чем-то своем Щусевич.

– Молоденькие, неопытные девочки почему-то привлекают вас сильнее, чем зрелые женщины, – продолжала Морталюк. – Тут говорится, что во время операции Бондарь спутался со студенткой Дарьей Королевой. – Хрустальный мундштук, взятый на манер учительской указки, прикоснулся к экрану ноутбука. – Глупо. Чего хорошего можно ожидать от сопливой девчонки?

– Королева понадобилась Бондарю в качестве подсадной утки, – заметил Щусевич.

– Вряд ли. – Ухоженные брови Морталюк слегка нахмурилась. – Подозреваю, что их отношения продолжаются и по сей день.

Она ошиблась. Уже через месяц Бондарь обзавелся временной женой, с которой отправился в эстонский курортный городок Пярну. Его спутницу звали Верой Савич, в прошлом она была «Мисс Краснодар-2000», а в настоящем сотрудничала с ФСБ.

Изображая из себя беззаботных молодоженов, Бондарь и его мнимая супруга должны были вывезти в Россию или же ликвидировать некоего профессора Виноградского, доктора микробиологических наук, культивировавшего уникальный вид бактерий, способных выживать и активно размножаться в хлорированной среде. Другими словами, стараниями ученого обычная водопроводная вода могла превратиться в опаснейшее бактериологическое оружие.

При кажущейся легкости задание оказалось весьма сложным. Во-первых, за открытием профессора охотилась эстонская спецслужба. Во-вторых, универсальным оружием мечтали завладеть неофашисты из Лиги борцов за свободу. Они свили себе гнездо в древнем епископском замке, куда была вывезена захваченная ими напарница Бондаря. Вызволяя ее, он сам попал в плен, где перенес нечеловеческие пытки и лишения. В конечном итоге замок удалось взорвать, но, когда Бондарь вернулся на родину, на нем живого места не было. Хотя он быстро восстановил прежнюю физическую форму, медицинское освидетельствование гласило, что его психическое состояние оставляет желать лучшего.

«Ничего удивительного, – подумала Морталюк. – Было бы странно, если бы испытания, выпавшие Бондарю, никак не отразились на его нервной системе».

– Теперь ты понимаешь, о каком внутреннем стержне я говорила? – спросила она у помощника, закончив знакомиться с отчетом по операции «Балтийская чума».

Тот позволил себе двусмысленную шуточку:

– Для мужчины гораздо важнее обладать прочным внешним стержнем, чем внутренним.

– Ты говоришь об этом так, словно обладаешь тем и другим, – парировала Морталюк. – На твоем месте, Юрасик, я не распространялась бы на эту тему.

Всем своим видом изображая оскорбленное достоинство, Щусевич открыл новый файл. Там хранились сведения, касающиеся операции по выявлению и уничтожению секретной лаборатории, перерабатывавшей афганский опий. Надежно спрятанная на маленьком островке в дельте Волги, лаборатория охранялась не хуже военной базы, да и размещалась в бункере бывшего командного пункта.

Массовый сбыт дешевого героина из астраханского региона осуществлялся в соответствии с планами пресловутого «Комитета 300», поставившего перед собой задачу освободить перенаселенную планету от трех миллиардов «бесполезных едоков», которые, не являясь платежеспособными потребителями, ничем не оправдывали свое убогое существование. Наркотики уничтожали «избыточную биомассу» не менее эффективно, чем экономические санкции и межнациональные конфликты. Распространению их в России придавалось особое значение. Не случайно охрана острова была поручена целому отряду боевиков под началом известного полевого командира Ахмета Заирова.

Отчет Бондаря о затоплении лаборатории вместе с ее сотрудниками совершенно не заинтересовал Маргариту Марковну Морталюк, которая отметила для себя лишь одно важное обстоятельство: женский пол в операции задействован не был. Надеясь, что Бондарь и в дальнейшем предпочтет действовать в одиночку, она бегло ознакомилась с деталями операции «Севастопольский вальс».

Дело происходило полгода назад, минувшим летом. Капитан и его напарник из Главного разведывательного управления прибыли в Крым, чтобы отыскать старпома Малютина, сбежавшего с российской подлодки вместе с похищенным гидроакустическим прибором. Эта штуковина представляла немалый интерес для спецслужб всего мира, так что в охоте на старпома поучаствовали все, кому не лень, от сотрудников Украинской службы безопасности до крымских бандитов. Бондарю достался не только главный приз, но и пуля, однако он сумел выбраться из этой заварухи.

С чем его Морталюк мысленно и поздравила, переходя к предпоследнему эпизоду послужного списка капитана Бондаря. Направленный в Одессу, он был приставлен в качестве телохранителя к некоему Пинчуку и его молодой ветреной жене. Одесский бизнесмен являлся посредником при продаже российских систем ПВО в Иран, а ЦРУ всяческими способами препятствовало тому, чтобы сделка состоялась. Американцы остались с носом, а вот женушка бизнесмена, как подозревала Маргарита Марковна, своего добилась. Подтверждением тому было письменное указание Бондарю на недопустимость личных связей, препятствующих выполнению служебного долга.

Капитан мнением руководства пренебрег, за что поплатился при выполнении последнего задания. Это произошло совсем недавно, во время его командировки в Грузию. Разыскивая там бывшего полевого командира чеченских сепаратистов, Бондарь прибег к услугам тбилисской журналистки Тамары Галишвили. Судя по всему, ее помощь была неоценимой. Разделавшись с бандитом, Бондарь не придумал ничего лучше, чем вывезти журналистку в Россию и поселить ее у себя дома. Такого самовольства ему не простили. В ноябре Бондарь был понижен в должности и лишен представления к очередному званию. Разобидевшись на начальство, он настрочил рапорт и две недели назад уволился со службы. Теперь он находился не у дел и искал другую работу.

Очень кстати, как полагала Маргарита Марковна Морталюк.

Щусевич, подчинившись взмаху ее руки, выключил компьютер и застыл в ожидании новых распоряжений. На его лице не отражалось никаких эмоций, поскольку ороговевшая кожа препятствовала этому. Мимике Щусевича не позавидовал бы и аллигатор, а узкие смотровые щели, заменявшие ему глаза, были непроницаемы. Тем не менее Морталюк заметила нехорошие огоньки, промелькнувшие там, и высокомерно осведомилась:

– В чем дело? Ты чем-то недоволен, Юрасик? Как прикажешь это понимать? По-моему, ты сам предложил кандидатуру Бондаря.

– Это было до того, как я ознакомился с его личным делом, – процедил Щусевич, почти не разжимая челюстей.

– У тебя болят зубы? – Морталюк прищурилась. – Нет? Тогда изволь изъясняться членораздельно и ясно. Что тебя не устраивает в личном деле Бондаря? По-моему, очень даже впечатляющий послужной список.

– Даже чересчур.

– Не поняла.

– Все очень просто, – заторопился Щусевич. – Капитан проявил завидную выносливость, но всему есть предел. Он исчерпал свои силы. Чтобы восстановить их, Бондарю необходим длительный отдых. Этот парень не машина, не киношный Джеймс Бонд, все трюки за которого проделывают дублеры. – Щусевич покачал головой. – Людей нельзя эксплуатировать столь нещадным образом, нельзя заставлять работать на износ.

– Почему? – искренне удивилась Морталюк.

– Потому что возможности человеческого организма ограниченны. Очень может быть, что с Лубянки Бондаря поперли именно по этой причине. Пф-ф! – Смешок, который издал Щусевич, прозвучал почти неприлично. – Несвоевременный роман с грузинкой послужил лишь поводом, – продолжал он. – На самом деле Бондарь просто-напросто потерял нюх и хватку. Обычная история. – Щусевич фыркнул снова. – Даже самый преданный служебный пес не застрахован от пинка под зад.

Лицо Морталюк исказила злобная гримаса, отчего сходство с Мэрилин Монро мгновенно испарилось, как будто его никогда не было. Это длилось недолго. В следующую секунду накрашенные губы Морталюк сложились в улыбку, от которой у Щусевича похолодели виски.

– А вот мы сейчас проверим твою теорию, Юрасик, – донеслось до него сквозь шум в голове. – И насчет возможностей человеческого организма, и насчет пинка в зад, от которого не застрахован ни один верный пес. Распорядись пригласить сюда Бондаря. Надеюсь, мы не зря уделили так много времени рассмотрению его кандидатуры. И ты тоже надейся, Юрасик. – Улыбка Морталюк сделалась зловещей и многообещающей. – Кому-кому, а тебе отлично известно, как я отношусь к людям, которые пытаются морочить мне голову. Между прочим, пинок под зад – не самый плохой финал служебной карьеры. Согласен со мной?

– Да. – С одной стороны, Щусевич подозревал, что столь лаконичный ответ может не понравиться хозяйке. С другой стороны, его голосовые связки были способны издавать лишь односложные звуки. Откашлявшись, он повторил громче: – Да.

– Вот и отлично, – милостиво кивнула Морталюк. – Будем надеяться вместе. Мы ведь всегда были единомышленниками, верно?

– Да.

– Не слышу уверенности в твоем тоне.

– Да, Маргарита… – Щусевич провел платком по взмокшему лбу и добавил: – Маргарита Марковна.

– А вот китайских церемоний не надо, – строго произнесла Морталюк. – Мы с тобой по-прежнему на «ты», поскольку остаемся партнерами и единомышленниками…

«Пока», – мысленно завершил фразу Щусевич.

Чего ему больше всего хотелось в данный момент, так это очутиться где-нибудь далеко-далеко, может быть, даже на другой планете или в ином измерении. Но поскольку чудес на свете не бывает, то оставалось уповать на то, что капитан Бондарь не обманет ожиданий хозяйки. И, когда он вошел в конференц-зал, Щусевич впился в него изучающим взглядом.

Глава 5,
начинающаяся в атмосфере почти семейной идиллии, а заканчивающаяся тем, чем заканчиваются любые идиллии: досадой и разочарованием

За два с половиной часа до знакомства с копией Мэрилин Монро Бондарь привычно любовался совсем другой женщиной, являвшейся полной противоположностью надменной белокурой красавице.

Тамара Галишвили была не просто грузинкой, она была настоящей грузинкой, при взгляде на которую мужчины невольно задавались вопросом: а так ли уж хороши все эти пухлогубые блондинки с васильковыми глазами, откровенно кичащиеся своей внешностью?

Быстроглазая, стройная, черноволосая, полная грациозного достоинства и тщательно скрываемой чувственности, Тамара принадлежала к тому типу женщин, которые не вызывают пресыщения. Бондарю ее всегда чуточку не хватало – и в разлуке, и при самой тесной близости, которая только возможна между мужчиной и женщиной. Она была вулканом, то дремлющим, то внезапно просыпающимся, и всякий раз, когда кипящая лава страстей выплескивалась наружу, это вызывало потрясение, поскольку в остальное время поведение Тамары отличалось горделивой сдержанностью.

Прежде Бондарю никогда не приходилось иметь дело с женщиной, которая бы отворачивалась от него первой. Тамара же спешила уткнуться лицом в подушку, стыдясь бурного проявления эмоций, во время которого она совершенно не контролировала себя. Стоило положить ладонь на ее разгоряченное тело, как она чуть ли не плача просила оставить ее в покое, причитая: «Не надо, ты же видишь, я умираю, я всякий раз умираю, я теряю голову и схожу с ума». Если Бондарь не убирал руку, то минуту спустя Тамара вновь забывала обо всем и была готова начать все сначала. Чаще всего именно так и происходило. Что не мешало обоим просыпаться полными сил и бодрости, словно их близость являлась чем-то вроде подключения к неиссякаемому источнику энергии.

По утрам Тамара была неизменно свежей и приветливой, отчего при любой погоде казалось, будто квартира озарена солнцем. Она ни разу не задала тех дурацких вопросов, которыми женщины постоянно терзают своих мужей и любовников:

Ты меня любишь? Тебе со мной хорошо? Ты меня никогда не бросишь?

Бесконечными признаниями в собственной любви и преданности Тамара тоже не докучала, предпочитая не говорить, а действовать. Квартира Бондаря и прежде содержалась в идеальном порядке, но с появлением новой хозяйки все тут буквально засияло и засверкало чистотой. Не той стерильной чистотой, которую можно увидеть в операционных или музеях. Домашней. Пронизанной теплом и светом. Насыщенной аппетитными запахами, струящимися из кухни.

Не раз и не два Бондарь ловил себя на мысли, что в лице Тамары он нашел женщину своей мечты. Она оказалась феей. Доброй волшебницей. Ангелом-хранителем домашнего очага, угасшего, когда Бондарь лишился жены и сына.

Сразу после похорон он постарался вывезти из квартиры все, что напоминало ему о прежней семейной жизни. Пустота и тишина надолго окружили его, однако жить в квартире, превратившейся в склеп, оказалось еще труднее, чем мириться с призраками. Возвращаясь домой, Бондарь ощущал себя погребенным заживо, и лишь с появлением Тамары мир начал обретать прежние яркие краски.

Понимая его состояние, она не только сделала косметический ремонт, но и обставила квартиру стилизованной под модерн семидесятых мебелью, угрохав на это все сбережения Бондаря. Он не возражал. Интерьер пришелся ему по душе, поскольку Тамариными стараниями жилище превратилось в подобие маленькой крепости, способной выдержать бешеный напор времени.

Усаживаясь в старомодное кресло под зеленым торшером, Бондарь словно переносился в прошлое, насыщенное светлыми детскими воспоминаниями. Для полноты иллюзии достаточно было взять в руки альбом карикатур Херлуфа Бидструпа или распадающийся томик Герберта Уэллса. Так Бондарь с Тамарой и поступали, когда их мутило от головокружительной карусели повседневности. Квартира была их совместной машиной времени. Островком среди житейских бурь. Заповедником простых человеческих отношений, построенных на взаимной любви, а не на обоюдной выгоде.

Несмотря на вполне современную обстановку кухни, здесь царила точно такая же бесхитростная атмосфера. Поглядывая на Тамару, Бондарь спрашивал себя, как долго продлится эта идиллия, и надеялся, что больше никогда не останется один.

Тем не менее по выражению его лица никто не заподозрил бы, что этот человек способен предаваться сентиментальным размышлениям. Бондарь был гладко выбрит, тщательно причесан, собран, холоден и подчеркнуто невозмутим. Намечался непростой разговор, в ходе которого Тамара могла почувствовать слабину Бондаря. Женщина никогда не упустит случая воспользоваться своим преимуществом. Следовательно, она не должна даже догадываться о колебаниях в душе мужчины.

– Скоро? – спросил Бондарь, бросая красноречивый взгляд на часы. – Поздние завтраки – привилегия аристократии и богемы. Лично я предпочитаю садиться за стол не позже восьми. – Коротко усмехнувшись, он уточнил: – Утра, конечно.

– Хорошо, что напомнил. – Тамарина улыбка была такой же мимолетной. – Иначе завтракать пришлось бы в ужин. – Не делая ни одного неловкого или лишнего движения, она принялась выставлять на стол сковороду, тарелки и чашки.

Лязганье раскладываемых на скатерти вилок было непривычно резким, словно некие фехтовальщики несколько раз скрестили шпаги, пробуя силы перед поединком. Похоже, Тамара уловила напряжение, незримо витавшее в воздухе. Неотвратимость предстоящего выяснения отношений угнетала Бондаря, но отказываться от задуманного он не собирался.

Семейный очаг нужен для того, чтобы было куда возвращаться из странствий и походов. Торчать подле него до скончания века скучно и обидно. Даже на пару с любимой.

* * *

– Гренки с сыром, гм… – Бондарь с сомнением нахмурился. – Вообще-то я предпочел бы бифштекс под беарнским соусом.

– Я тоже, – притворно вздохнула Тамара. – Но к бифштексу под беарнским соусом принято подавать розовое «Клико», а у нас есть только «Боллинджер». Даже не знаю, как быть.

Это было произнесено таким светским тоном, что губы Бондаря непроизвольно расплылись в улыбке.

– Никуда не годится, – заявил он, хрустя поджаренным хлебом. – Неужели так трудно позаботиться о том, чтобы в доме никогда не переводилось старое доброе «Клико»? И потом, что за манера являться к столу в затрапезном халате?

Тамара успела привыкнуть к подначкам Бондаря, но шутка про халат ей не понравилась.

– Разве у нас романтический ужин? – сухо осведомилась она, вместо того чтобы подыграть Бондарю.

– А разве завтрак не может быть романтическим? – удивился он в свою очередь.

– При свечах?

– Свечи – дело десятое. Главное, чтобы при параде.

– Довольно странно слышать такие речи от субъекта в потертых джинсах и линялой футболке, – заметила Тамара, обращаясь почему-то к противоположной стенке, а не к сидящему рядом Бондарю. – Но если этот субъект настаивает, то придется взяться за обновление гардероба. Вот куплю себе шикарное вечернее платье долларов эдак за шестьсот, – обещание было произнесено с угрозой, – тогда посмотрим, что запоют некоторые любители романтики.

Пригубив ледяное молоко из чашки, Бондарь качнул головой:

– Ничего они не запоют. Онемеют от восторга и лишатся дара речи.

– В таком случае обойдусь без вечернего платья, – заулыбалась Тамара. – От тебя и так нежных слов не дождешься, а как быть, если ты действительно онемеешь?

– Н-да, – смутился Бондарь, – насчет комплиментов я действительно того…

– Я не о комплиментах говорю, а о нежных словах. Неужели ты не знаешь ни одного?

– Почему же не знаю.

– Тогда скажи, – потребовала Тамара.

– Ну… Ты мне подходишь, – выдавил из себя Бондарь. – Годится?

– И это все, на что ты способен?

– Ты, гм… хорошая.

– С ума сойти, какое красноречие! – воскликнула Тамара.

Тон был язвительным, однако услышанное явно пришлось ей по вкусу. Чтобы понять это, достаточно было заглянуть Тамаре в глаза, но Бондарь упорно смотрел в сторону. Он умел многое, но проявлять искренние чувства ему было трудно. Другое дело – играть разнообразные роли. Чему-чему, а этому его в ФСБ обучили на славу, хоть на сцене выступай. Правда, Тамара была не тем человеком, перед которым Бондарю хотелось притворяться.

– Чем богаты, тем и рады, – буркнул он, уткнувшись в чашку.

– А вот другие мужчины не упускают случая сказать даме что-нибудь приятное, – поддразнила его Тамара. – Всякий раз, когда я появляюсь в редакции, они делают стойку и засыпают меня массой предложений.

– Лучше бы деньгами засыпали, – обронил Бондарь.

– За этим дело не станет. У меня заказ на цикл статей в «Пи-Генерейшн». Это журнал такой, гламурный до невозможности.

– Дурацкое название.

– Зато авторам платят по высшему разряду. – По идее, Тамаре следовало объявить об этом со счастливой улыбкой на устах, но она по непонятной причине погрустнела. – Редактор журнала – модный писатель, завсегдатай тусовок и большой знаток наркокультуры. Расхаживает повсюду в большущих черных очках, а когда беседует с сотрудниками, прикрывает руками нижнюю часть лица.

– Зачем? – вскинул взгляд Бондарь. – Он боится подхватить какую-нибудь инфекцию? Или, наоборот, не хочет заразить сотрудников?

– Просто ему нравится напускать туману, – пояснила Тамара. – Он помешан на всяческих тайных доктринах и секретных службах. Колонка, которую я веду, называется «Лицензия 007».

– Что это значит?

– Журнал рекламирует те же самые товары, которые постоянно мелькают в фильмах про агента ноль-ноль семь, – сказала Тамара, разливая остатки молока по чашкам. – Оружие, напитки, часы, зажигалки, костюмы, галстуки и одеколоны. Вся та ерунда, которая якобы предназначена для настоящих мужчин.

– Откуда тебе знать, что нужно настоящим мужчинам? – удивился Бондарь.

– О, я теперь настоящий эксперт в этих вопросах, – похвасталась Тамара. – Взять, к примеру, автомобили, на которых разъезжает Джеймс Бонд. Ты видел фильм «Только для ваших глаз»?

– Господь миловал.

– Между прочим, увлекательное зрелище. Там фигурирует белый «Lotus Esprit Turbo», оборудованный не только сенсорами, улавливающими различные вибрации, но и системой самоуничтожения. Бац, и нет больше «Лотуса».

– Наверное, герою это пришлось не по душе, – предположил Бондарь. – Насколько мне известно, суперагенты стараются пореже ходить пешком, чтобы не стоптать свои замечательные туфли со стилетами в каблуках.

– За них не беспокойся, – засмеялась Тамара. – Они меняют машины как перчатки. Взамен «Лотуса» герой получил «Ситроен», на котором удрал от пары здоровенных «Мерседесов».

– Что-что? На «Ситроене»? От «Мерседесов»?

– Со свистом. Правда, в ходе этой драматической погони французский автомобильчик постоянно кувыркался, становился на два колеса, а в конце концов и вовсе хлопнулся на крышу догонявшего «мерса». – Тамара показала руками, как это выглядело.

– Но эта жестянка расплющилась бы! – возмутился Бондарь.

– Естественно. Поэтому на съемках задействовали четыре идентичных автомобиля, оснащенных усиленными шасси и моторами.

– В общем, денег на бондомобили не жалеют.

– Как ты сказал? – насторожилась Тамара.

– Бондомобили, – повторил Бондарь.

– Отличный термин! Надо будет его использовать.

– На здоровье.

– Бондомобили, хм… Лучше названия не придумаешь. Это и в самом деле уникальные образцы. – Тамара слизнула капельки молока с верхней губы. – Бондомобиль непременно должен быть оснащен всевозможными техническими новинками. Реактивные ускорители, миниатюрные «стингеры» в противотуманных фарах, радиосканеры, лазеры, лыжи, крылья…

– Спутниковые системы слежения, – подхватил Бондарь, – радары, катапульты, тормозные парашюты… И вся эта начинка запросто умещается в полуспортивном «Остин-Мартине».

– Агент 007 давно пересел на «БМВ», – возразила Тамара. – Начиная с фильма «Завтра не умрет никогда» эпопею щедро спонсируют баварцы, вот киношники и отрабатывают их денежки. Чего только они не напридумывали! Представь себе «БМВ», который не просто вооружен отравленными шипами и дисковой пилой из сверхпрочного титанового сплава, но и умеет разговаривать с владельцем чарующим женским голосом.

– Страшно подумать! – Бондарь поежился. – Циркулярная пила плюс женский голос – убийственное сочетание. Ездить в такой машине все равно что находиться под неусыпным надзором своей дражайшей половины.

– Ты меня имеешь в виду? – подозрительно спросила Тамара.

– Что ты! Твой голос мне никогда не надоедает. Насколько мне известно, ты не из тех женщин, которые пилят своих мужчин с утра до ночи.

– Учиться никогда не поздно.

– Это не тот случай, – решительно заявил Бондарь. – Я не намерен жениться на циркулярной пиле, какой бы привлекательной она ни была с виду.