Текст книги "Не в своей тарелке"

Автор книги: Сергей Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Федотов Сергей
Не в своей тарелке

Сергей Федотов

НЕ В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ

В ночь со вторника на среду Андрею Ивановичу Сажину приснился сон. Будто бы едет он по проселочной дороге в телеге. Запряжена пара вороных. Осень. Солнышко светит. Обочь дороги тянется тайга – зеленые ели и рыжие лиственницы. С берез и осин осыпаются желтые и алые листья. И выезжает будто бы Андрей на поляну, а посередине ржавая куча металлолома. И стоит мужик с нивелиром, на искореженные куски железа смотрит. Принялся Сажин его расспрашивать, как проехать к гостинице, а тот отвечает, что таковой для приезжих пока нет, он-де дорогу еще не спроектировал.

– Всегда у нас так, – подосадовал Андрей, – то гостиниц нет, то дороги не проложены..." От огорчения на российское разгильдяйство и бездорожье Сажин проснулся. Вспомнил, что сон на среду считается вещим, и полез в плохо отпечатанную книжонку "Миллион снов", купленную недавно в газетном киоске. Хотел узнать значение телеги и раскрыл на страницах "Т". "Табельдот, прочел он. – Угощаемым быть за обеденным столом – приятную беседу".

– Какой такой табельдот? – возмутился Андрей. – И какая сволочь, интересно, способна его во сне увидеть?

Взгляд его скользнул вниз по странице. "Телегу, – прочитал. – Видеть ее болезнь; ехать на ней – смерть; видеть катящуюся – примирение тяжущихся".

– Не помру ли я на днях? – усмехнулся Сажин и принялся искать оглобли, но не нашел. Вспомнил, что оглобля была одна, установленная по центру телеги. Догадался неизвестно как, что это называется дышлом. Тем самым, которое куда не поверни, туда и выйдет. "Дышло, – нашел он. – Припрячься к нему знак странного случая".

– Когда это я к дышлу припрягался? Да и возможно ли? Самому башку в хомут совать, что ли? Чушь какая!

"Дорога избитая, – отыскал он, – потерю; кривая – печаль. Входить в лес внезапный страх. Ельник – неприятность. Листья древесные, падающие потерю. Березу видеть предвещает радость. Железо видеть в кусках – прибыль. Инженер (только не французского общества железных дорог, а так себе инженер, как инженер, производящий нивелировку) – знак, что вы будете иметь случай проехаться по шоссейной дороге. Гостиницу для приезжающих – дальний по России, а через то крайне неудобный и неприятный путь".

"А разве бывают не для приезжающих? – удивился Андрей. – Местным-то гостиницы ни к чему. И откуда возьмется дорога через всю Россию? Разве что в командировку пошлют. Но кто станет посылать простого инженера КБ, вовсе не французского общества железных дорог и не работника совместного предприятия? Никуда не посылали, разве что на фиг, а завтра-послезавтра и туда не смогут: у меня три дня отгулов. А с инженером забавно... Он не француз был, раз отвечал по-русски. Это был именно так себе инженер, производящий нивелировку. И выпадет, значит, мне ехать сегодня по шоссе... Это уж точно, поеду на дачу. Нужно картошку выкопать и в погреб засыпать. А остальные предсказания противоречат сами себе: то печали и потери, то радости и прибыли..."

Сажин хотел уже зашвырнуть книжонку куда подальше, но вдруг вспомнил про телегу, ехать в которой означало смерть. Стало как-то тревожно. Надо за рулем быть повнимательней, решил он. Успокоила мысль, что в предсказании не уточнялось – кому именно предстоит умереть.

– Глупости все это, – сказал себе Сажин и отправился завтракать.

Был он тридцатипятилетним холостяком, служил так себе инженером на глиноземном заводе. Садовый участок, старенький "Москвич" и двухкомнатная хрущеба остались ему в наследство от родителей, царство им небесное. Лет пять уже тянулся унылый роман с Зоей Михайловной, заводской кадровичкой. Жениться на ней Андрей Иванович не стал бы ни за какие коврижки. Тут даже на бензин не хватает, куда еще семейный хомут вешать? Припрягаться к дышлу, угу...

Позавтракал Сажин глазуньей с помидорами (слава Богу, свои, не покупные), запил жиденьким турецким чайком и поехал на дачу. День был рабочий, на садовых участках никого, если не считать соседа, ученого человека доцента Рыбина. Дача Петра Александровича стояла наискосок через проулок. Сосед уже трудился в поте лица, копал земляные яблоки.

Андрей помахал ему, загнал машину за дом, быстренько переоделся и вооружился вилами. Картошку он стаскивал в кучу, чтобы проветрилась и подсохла под нежарким сентябрьским солнышком. Во время нечастых перекуров соседи сходились и толковали об урожае и что при любой экономике, пусть и рыночной, на базар идти не прийдется и голодными они не останутся: земелька выручит. К вечеру перетаскали картошку в закрома и решили расслабиться. Сажин достал из погреба трехлитровую банку малиновой настойки и отправился к доценту. Хозяин выставил соленья, на газовой плите уже подходила картошка в мундирах. И баньку Рыбин успел сгоношить. Похлестали друг друга березовым веничком и за стол сели рядком да ладком. После второго стаканчика языки развязались. Почему-то заговорили про НЛО.

– Давно известно, – сказал Петр Александрович, – что НЛО – это сгусток солнечной плазмы, насыщенной космической пылью. Ведь космический вакуум не есть абсолютная пустота, как это представляется невеждам. Это сплошная статически равновесная гравитонная среда, обменно поглощаемая взвешанным в ней веществом. Поэтому земное вещество, поглощая гравитоны, создает внутри и вокруг себя постоянный перепад гравитонного давления, в результате чего гравитонная среда центрогенно течет к Земле.

Сажин от такой информации несколько обалдел и скорее выпил еще стаканчик малиновки, пытаясь уразуметь постулаты ученого соседа.

– Не может быть, – на всякий случай возразил он, надеясь что доцент объяснит по-простому.

– Еще как может, – сказал Рыбин и продолжил лекцию. – Вокруг Земли пульсирует девять сферических волн, в том числе три – в ее недрах, начиная с ядра. Солнечная плазма в области их пучности практически затормаживается. Появляются локальные зоны, своего рода ямы с более низким гравитонным давлением...

– Пучность – когда пучит? – заикнулся Андрей, но сосед на колкость не обратил внимания.

– Гравитонная среда устремляется на выравнивание давления, – гнул свое Рыбин ("Так же, поди, и бедных студентов на лекциях мучит", – подумал Сажин), – увлекая за собой космические частицы и пыль. Чем больше перепад давления, тем большего объема и плотнее сбивается в яме будущий НЛО. Родившаяся таким образом тарелка попадает в магнитную ловушку и по замкнутым силовым линиям геомагнитного поля устремляется в атмосферу...

– Нет, ты погоди, – перебил инженер. – По-твоему получается, что летающая тарелка никакая не тарелка, а комок пыли, так?

– Если рассуждать совсем уж примитивно...

– А как еще можно рассуждать? – отчего-то разозлился Сажин. – Гравитоны, пучность и сферические волны – это плод твоих домыслов, а не "как всем известно"... Гравитоны – это все равно что табельдот, которого никто не видел!

– Что за табельдот? – заинтересовался доцент.

– Черт его знает. Смутно припоминаю, что это как-то связано с пищей, но точно не знаю. Не в нем дело. Получается, что НЛО – это пылевое облако, объект более или менее материальный. Тогда почему его на радарах не видно? И откуда берутся трехглазые великаны и зеленые карлики, про которых во всех газетах пишут?

– Все это можно объяснить известными физическими явлениями, – начал выкручиваться сосед, – такими как поляризация света, когерентность и направленность вынужденного излучения атомов и молекул. Видится, чего нет.

– А пыль-то есть?

– Пыль есть. Она излучает волны, действующие на наши рецепторы.

Сажину теория гипнотизирующей пыли не понравилась. Но спорить он не стал, а вышел освежиться. Тем более, что банку уже усидели. На улице стояла звездная ночь, по небу летели спутники и чиркали метеоры.

– Перекурим? – спросил Рыбин и протянул папиросу.

Андрей зажег спичку, и в этот миг небо озарилось неземным светом. Из-за кромки леса выкатился светящися эллипсоид. Он беспорядочно кувыркался по небосклону. Узкий прожекторный луч, бьющий из него, хаотично метался вверх и вниз. Уходил в зенит, выписывал восьмерки по крышам дач. Минуты через три скрылся за горизонтом.

– Неужели НЛО? – спросил Андрей.

– Я же объяснял тайну его рождения, – сказал ученый сосед и опять завел тягомотину. – Светиться НЛО начинает уже в верхних слоях атмосферы в результате ионизации проникающего в него газа. Плотность объекта определяет высоту его полета, циркуляция воздуха – направление, а наличие электромагнитных полей от линий электропередач и тому подобных устройств изменяет и то, и другое. Вполне естественно, что собственное магнитное поле НЛО может вызывать радиопомехи и воздействовать на работу радиотехнических средств. При быстром движении трение о воздух растаскивает "тарелку" по частицам, и она оставляет за собой видимый след, который мы наблюдали.

– Занудство какое-то, – сказал Сажин, – а не загадка природы. Еще баночку малиновки достать разве?

– Знаешь что? – загорелся Рыбин. – У меня есть литр кедровки: самогона на орешках. Вот мое предложение – берем бутылку и смотаемся до Николаевки. Есть там у меня, понимаешь, две подружки, веселые вдовушки. Поехали, повеселимся.

– Да ты что? – опешил Андрей. – Как же я за руль поддавшим сяду? На ГАИ нарвемся – права отберут!

– Да откуда же в Николаевке гаишники возьмутся, – спросил Рыбин, – когда там и власти-то советской сроду не было?

В другое время Сажин, человек тихий и дисциплинированный, отказался бы, но сейчас довод показался убедительным.

– Была не была, – решил он, – а в постели лежала.

Рыбин вышел из домика, размахивая литровой бутылкой из-под импортного вермута. На дне ее колыхалась горсть кедровых орехов, орехи инженер разглядел уже внутри кабины, когда доцент распахнул дверцу.

– Поехали, – сказал Петр, как Гагарин перед стартом.

"Москвич" выехал за ворота садового кооператива, пересек дамбу и выбрался на пустынное шоссе. Впереди показались отсветы, и Андрей подумал, что это фары встречного транспорта, идущего на подъем. На всякий случай сбросил скорость и переключился с дальнего на ближний свет. Показалась отнюдь не машина. Из-за уклона выскочил давешний эллипсоид. Выписывая лучом завитушки он с налета врезался в сажинский "Москвич". От удара ветровое стекло рассыпалось в порошок. Стало темно, хоть глаз коли.

– Гравитоны в твою пучность! – взревел Андрей, схватил монтировку и выскочил на дорогу.

– Что случилось? – Рыбин выскочил в другую дверцу.

При свете луны инженер разглядел покореженный капот с распахнутой крышкой и темную массу летающей тарелки. НЛО был метров пять в высоту и стоял на трех невысоких ножках. Верхняя и нижняя полусферы тарелки соединялись бубликом, козырьком нависшим над крышей автомобиля. Никаких иллюминаторов объект не имел и больше всего походил на увеличенный пылесос "Сатурн", который Андрей нынешней весной выкинул в мусоровозку – отслужил свое.

– Плотно же эта пыль нынче сбилась в межгравитонной яме, – сокрушенно сказал Сажин и что есть силы навернул монтировкой по твердому, но упругому боку тарелки.

Раздалась музыка, что-то вроде "Светит месяц", как определил не имевший слуха инженер, и стало значительно светлей, потому что в нижней полусфере образовался вход – словно диафрагма фотоаппарата раздвинулась. Из нее на дорогу "пролились" ступеньки. Каждая висела в воздухе сама по себе, ни на что не опираясь.

– Ну, сейчас вы у меня попляшете! – пригрозил Андрей и ринулся по ступенькам, а сосед – следом.

Сибиряки ворвались в НЛО. Внутри было светло, чисто, купол светился созвездиями, а за пультом сидел зеленокожий пришелец. Он повернулся на звук и уставился тремя глазами.

– Моя... твоя... – не раскрывая рта, сказал он.

– Э-э, да ты никак китаец, – почему-то решил Сажин. – А за разбитую машину кто платить будет?

– Твоя, – сказал пилот.

– Моя платить не станет, – заспорил Андрей, почему-то считая, что искаженная речь будет понятней инопланетянину.

Но зеленокожий пилот исчез. Испарился, только шлем вроде мотоциклетного покатился по пустой рубке.

– Куда он делся? – удивился инженер.

– Ушел в другое измерение, – объяснил Рыбин.

– Смылся? Платить не захотел?

– Смылся не смылся, – решил доцент, – а тарелка теперь наша.

– Как это – наша? Почему?

– Он же сказал: твоя!

– Моя? Да на кой черт она мне сдалась? Ты же сам уверял, что тарелки – одна видимость. На что мне пыль, хоть и космическая?

– Нет, – сказал сосед, – видимость-то она видимость, но не пыль, это уж точно. Так что забирай тарелку себе и делай, что хочешь.

– А что с ней делать? У меня ни прав, ни техпаспорта. И ГАИ неопознанный летающий объект не зарегистрирует.

– А кто сказал, что НЛО нужно в ГАИ регистрировать?

– Где же, по-твоему? Это пусть и неопознанное, но все равно транспортное средство!

– Тарелки если и регистрируют, то на космодроме, а уж никак не в ГАИ. Только на Байконуре, поди, такие спецы есть. А может, в Академии наук...

– Ага, – сказал Сажин. – Академики меня ждут-дожидаются! Обратись к ним они такие права покажут!.. Отберут тарелочку, а мне – шиш с маслом! И останусь без неопознанного объекта и опознанного "Москвича". На чем на работу и в сад ездить стану?

– А ты что же: собрался до завода теперь на летающей тарелке добираться?

– Почему нет, раз машина разбита?

– Ты же не умеешь управлять.

– А попробую, – упрямо сказал Андрей. – Не боги горшки обжигают.

Он поднял закатившийся под кресло шлем, нахлобучил на голову и уселся на место пилота.

– Бортовой компьютер СТ-пять два дробь бич к приему команд готов, раздалось в голове, не в ушах. Телепатия, догадался Сажин.

– Ст... ст... – попытался выговорить он – Тьфу ты, язык сломаешь! Можно, я к тебе стану обращаться Степан Давыдович?

– Команда записана, – отозвался компьютер.

– Какая команда? – не понял Андрей.

– Отзываться на код "Степан Давыдович".

– Тогда, Степан Давыдович, – сориентировался инженер, – объясни толком: НЛО исправен?

– Все системы функционируют штатно, – по-космически доложил компьютер. По крайней мере, так Андрей понял.

– Ты с кем это разговариваешь? – спросил Рыбин.

– А с бортовым компьютером.

– И что говорит?

– Все системы, мол, работают штатно.

– Так прямо и сказал?

– Примерно.

– А кто такой Степан Давыдович?

– Да он же и есть. Я так компьютер называю.

– Понял. А куда делся пилот?

Сажин спросил. Степан Давыдович долго объяснял что да как, Андрей плохо понял. Все эти "многоканальные векторы искривленных пространств" и "гиперпереходные мембраны" ничего не говорили ни уму, ни сердцу. Что за "маточная система", куда пилота переправили для "исправления многовариантности"? С пилотом случилось нечто вроде короткого замыкания инфаркт? инсульт? – точней разобраться было невозможно: термины компьютера означали и то, и другое, и даже пятое-десятое. Сам пилот был, кажется, киборгом на малахитовой основе. А может, и не малахитовой, а молибденовой или монохромной. Все это Сажин, как мог, и пересказал Петру Александровичу.

– Не то он хромированный, не то никелированный, – закончил инженер.

– А ты спроси: откуда они? – посоветовал доцент.

– Не говорит. Мол, сведения секретные, знать их преждевременно.

– Тоже мне – поразвели секретов! – почему-то обиделся Рыбин. – И черт с ними! А летать-то он может?

– Конечно. Сказал, что согласен выполнять мои команды до прибытия основного экипажа.

– А когда прибудет экипаж?

– Понимаешь, Петр, тут какая-то закавыка. Не то, когда созвездие Рака встанет напротив Лебедя, не то вовсе, когда рак свистнет.

– Значит, лет через сто, не раньше, – решил почему-то Рыбин. – А пока, получается, тарелочкой можно пользоваться в свое удовольствие. Вот давай и попользуемся.

– А как?

– Как, как... Полетели скорей в Николаеву!

– А как же моя машина? Ее что – бросить?

– Давай с собой возьмем, если Степан Давыдович согласится.

Компьютер артачится не стал, заявил, что поместит автомобиль в грузовой отсек и вообще сделает все в лучшем виде. Пол под сибиряками стал прозрачным, и они увидели, что днище НЛО поднимается над дорогой и зависает над "Москвичом", а тот плывет к люку в нижней полусфере.

– Аппарат загружен, – доложил Степан Давыдович.

– Тогда поднимись метров на пять над шоссе, – попросил Андрей.

НЛО переместился. Пол под ногами, скорее всего, был никакой не пол, а тот же экран. Сибиряки прекрасно видели дорогу и сосенки по обочинам, даже не скажешь, что сейчас ночь.

– Ты бы и для меня попросил кресло, – хмыкнул доцент. – В ногах правды нет.

Из пола, набухая и разворачиваясь, выросло второе кресло. Петр Александрович осторожно уселся и поерзал, проверяя: не исчезнет ли ненароком?

– Пристегни ремни, – посоветовал Андрей.

– Какие ремни? Нету же никаких ремней!

– То-то я смотрю – нету ремней. Ладно, обойдемся. Полетели?

– А люк закрыть? – вспомнил доцент.

– Задраить люк! – скомандовал Сажин. – Начинаю отсчет времени: пять, четыре...

– Погоди, – перебил Рыбин. – А вдруг не закрылся? Схожу-ка проверю. Нет, все в порядке – задраен. Давай по стопарику на дорожку...

Вытащил бутылку и пластмассовый стаканчик. Набулькал и протянул Андрею.

– Давай для храбрости.

Сажин принял, занюхал рукавом и продолжил отсчет.

– Три, два, один. Старт!

Тарелка не колыхнулась.

– А куда лететь-то? – спросил компьютер.

– Лети пока над дорогой, а там видно будет.

НЛО заскользил над шоссе, следуя его изгибам.

– Помедленней, а то права отберут, – испугался инженер, у которого зарябило в глазах, но тут же понял, что сморозил чушь. Во-первых, никаких прав на тарелочку у него не было, а во-вторых, кто бы их потребовал? Они висят в воздухе, и приблизиться можно разве что на вертолете. Но вертолета ГАИ у них в городке отродясь не бывало. И все равно без прав Сажин чувствовал себя как-то неуютно.

– Степан Давыдович, ты мог бы сделать техпаспорт и права на управление неопознанным летающим объектом?

– А что это такое?

– Он должен быть точно таким же, – сказал Сажин, размахивая перед экранами техпаспортом "Москвича", – только вместо "Москвич-401" в графе пусть будет "НЛО-401", модель – иномарка... Как бы ее обозвать? Пусть будет "Старт", звезда по-иностранному...

– Не "Старт", а "Стар", – перебил ученый сосед.

– Ага, – согласился Андрей, – именно "Стар". Так, дальше... Цвет. Какой у тебя цвет?

– Никакого. Или любой по желанию. А еще могу стать прозрачным, – объяснил Степан Давыдович.

– Ладно, – решил Сажин, – тогда записывай: цвет "бедра испуганной нимфы". Остальные графы оставь без изменения. Сделаешь?

– Слева от тебя на пульте матовый экран, я им сейчас помигаю. Положи на него бумаги, я просканирую.

Инженер выполнил, что велели, и через пару секунд рядом с оригиналом возникла его исправленная копия. Фальшивый техпаспорт ничем не отличался от настоящего, даже края документов были разлохмачены одинаково. Андрей спрятал корочки в карман старенькой куртки и велел Давыдычу двигаться дальше.

Вскоре они зависли над пригородным поселком. Внизу по косогору были разбросаны коробки частных домиков и лоскуты огородов. Дом веселых вдовушек Петр Александрович определил с первого взгляда и указал на приметную красную крышу. НЛО приземлился в огороде, примяв картофельную ботву.

Соседи приняли еще по граммульке и выбрались на рыхлую землю. Плутая меж грядами отыскали калитку во двор и поднялись на скрипучее крыльцо. Рыбин взялся колотить кулаком в дверь.

– А сколько время? – спросил Андрей.

– Да уж полтретьего.

– Тогда ты потише, а то всех перебудишь.

Загремели дверные засовы, и на крыльцо вышел крепкий парень в трусах. На груди его был вытатуирован черт с гитарой, сидящий на месяце, на одной ноге слово "Левая", а на другой – "Правая". Причем подписано было неправильно.

– Чего надо? – хмуро спросил молодчик.

– Нам бы Дарью Сергеевну, – заискивающе сказал Рыбин.

Парень молча звезданул ему в глаз, так что доцент кубарем полетел с крыльца.

– А тебе кого? – повернулся он к Сажину.

– Я – с ним, – объяснил Андрей.

– Тогда и ты получи, – решил молодчик, и Сажин полетел вслед за соседом. Когда приятели поднялись, парня уже не было. Ушел в дом.

– Погуляли, – сказал Андрей, щупая подбитый глаз.

– Вот же шлюхи, – сказал, отряхиваясь, Рыбин. – Ну ладно, шлюха-то ты шлюха, но имей же ты одного.

– Или предупреждай, – сказал Сажин.

– О чем это? – с подозрением уставился ему в лицо ученый доцент. – А вообще-то – хрен с ними! Давай-ка мы с тобой лучше махнем в Сочи! Вот где можно погулять и винца попить!

– Это же через всю страну лететь, – сказал Сажин.

– Делов-то! У нас с тобой звездолет, не хрен собачий!

– Ты бы еще предложил на Луну слетать, – упрямился Андрей.

– Нет, на Луне делать нечего. Видел же, что у дашкиного хахаля на груди написано было?

– Не успел разглядеть.

– "Нет водки на луне", вот что.

– Тогда конечно, – согласился Сажин. – Раз там нет водки, то не полетим. А в Сочи с водочкой как? Есть водка?

– И пиво тоже. А бабец там ходит – не чета местным шлюхам. Путаны международного класса, валютные.

– Будто у тебя валюта есть.

– А мы путанкам скажем, – придумал Рыбин, – что мы – инопланетяне. Намажем морды зеленкой и сойдем за энлонавтов... Пошли-ка еще кедровки тяпнем.

После стакашка инженер понял, что не знает дороги на Сочи.

– А тебе ее и знать не нужно, – объяснил доцент. – лети себе вдоль железной дороги, с пути не собьешься.

Они подняли тарелку повыше и разглядели железнодорожный вокзал. Сориентировались где восток, а где запад. Туда и двинули. Около станции Тайга НЛО свернул было на томскую ветку, но доцент мигом разобрался – не туда путь держит.

– Куда рулишь, раззява? – закричал он. – Поворачивай назад.

Прошли над Новосибирском, Омском. Тут бы им свернуть на Челябинск, но не сообразили. Пролетели Свердловск, Самару, Ярославль. Внизу лежала предрассветная столица. Москву определили по кремлевским звездам.

– Полетели скорей отсюда! – испугался Сажин. – Пока нас войска ПВО не сбили к чертовой бабушке!

Полетели куда-то на юг. На рассвете ткнулись в море. Поднялись повыше и по очертаниям догадались, что под ними Каспий. Отыскали Апшерон, от него пошли веткой на Тбилиси. Над Черным морем зависли в девятом часу Москвы. Летели вдоль побережья, пока Петр Александрович не разглядел пляж с людьми.

– Вниз! Вниз! – закричал он.

– Степан Давыдович, – велел Сажин, – давай на посадку. Только людей не подави.

Тарелка скользнула, выбрала свободный от загорающих пятачок и ткнулась амортизаторами в песок. Сибиряки двинулись к выходу.

У висящих в воздухе ступенек собралось все население пляжа. При виде Сажина и Рыбина толпа ахнула.

– Надо же! – загомонили в толпе. – Точь-в-точь как люди!

– И не отличишь!

– Осторожней! У них могут быть бластеры!

– Какие еще бластеры?

– Вроде лазеров, только помощней. Как в "Звездных войнах".

– Да нет у них ничего. Видишь – руки пустые.

– Если бы не характерный окрас в области левого глаза, – высказался плешивый субъект в очках с золотой оправой, профессор кислых щей, как мысленно обозвал его Сажин, – я бы отнес обоих к виду гомо сапиенс.

– Совершенно согласен с вами, коллега, – поддержал плешивого толстяк с эспаньолкой.

"Какой окрас?" – не понял Андрей и невольно схватился за подбитый глаз. Глянул на Петра. Под его левым глазом горел преогромный синяк.

"Так вот он что! – догадался инженер. – Они думают, что синяк отличительный признак пришельцев..."

– Где бы у вас здесь винца выпить? – обратился к толпе Рыбин.

Толпа снова ахнула.

– Вот это да! По-русски разговаривают!

– И почти без акцента!

– Ничего удивительного, – авторитетно заявил профессор кислых щей. – Это же телепатия. Понятна любому разумному существу во вселенной...

– А наше вино, выходит, на всю Галактику славится.

– Эй, батоно пришельцы! Ступай сюда, к бару! – закричали с кавказским акцентом.

Метрах в двадцати от тарелки под зонтиками стояли крашенные белой краской столики, из окна будочки, высунувшись по пояс, зазывно махал мужчина с усами.

– Сюда, сюда, кацо! Гостями дорогими будете. Гиви угощает!

Словно из песка на пляже возникли мужчины в черных костюмах-тройках и, оттеснив толпу, окружили сибиряков. Подталкивая в спины, заставили сесть на металлические, окрашенные той же краской стулья, сдвинули столы и расселись сами. Тут же появились помидоры, зелень, фрукты, водка, шампанское, шампуры с мясом. Со стороны моря прибежал фотограф с аппаратом на треноге.

– Какой кадр будет, какой кадр! – горячился он. – Товарищи, не заслоняйте объектив! Первый контакт! Мои снимки войдут во все учебники мира!

– Какие кадры? – спросил бармен, выходя из будки с охапкой бутылок. – Эй, уберите отсюда этого надоедливого человека! Вкусно покушать не дает, хорошо выпить не дает!

Фотографа куда-то унесли.

– Нас принимают за пришельцев из космоса, – прошептал Андрей на ухо доценту. – Что делать будем? Побьют, когда узнают, что мы самозванцы...

– А ты не признавайся, – посоветовал Рыбин. – Ой, что делают! Андрей, они же в тарелку полезли!

Сажин оглянулся. Действительно, в НЛО, давя друг друга, лезли любопытные. Андрей взял шлем с коленей, нахлобучил и связался с корабельным компьютером.

– Степан Давыдович, – попросил он, – вышвырни-ка всех вон и задрай люк.

Из летающей тарелки, как пробки из бутылок, повылетали самые расторопные. Шлепнулись в песок, и диафрагма на боку НЛО закрылась.

Бармен Гиви, который, как понял Сажин, был за столом за главного, поднял стакан.

– Давным-давно, – начал он, – когда еще ничего не было, родились две звезды: богатырь Солнце и Полярная Звезда – прекраснейшая во вселенной девушка. И хотя разделяли их сто тысяч световых лет, они увидели и полюбили друг друга...

По космологической теории Гиви выходило, что встреча влюбленных была неизбежной и закончилась рождением нашей галактики, то есть дружной семьи звезд и планет. Но злая Черная Дыра разлучила супругов. И с тех пор миллионы лет кружится Солнце вместе с любимейшими сыновьями: Меркурием, Марсом, Юпитером, Сатурном, Нептуном и Плутоном, – и дочками: Венерой, Землей и Луной, – вокруг Полярной Звезды, стремясь соединить разорванные узы. Внуки Полярной Звезды вырвались из пут тяготения, которыми Черная Дыра связала разлученных, преодолели холодную, равнодушную Пустоту и прилетели на Землю, чтобы слиться со своими кровными родственниками...

– За дружбу внуков Солнца и Полярной Звезды!

Под этот тост чокнулись и выпили.

– Как тебя зовут, дорогой? – спросил бармен у Сажина.

– Андр, – представился он. Имя прозвучало невнятно, потому что рот был забит шашлыком.

– А твоего дорогого приятеля?

– Прсандрыч, – рот Рыбина тоже был забит.

Выпила за Андро и Сандро.

Было еще много тостов, застольных песен, пьяных поцелуев. Потом Сажин очнулся на пиру с рогом вина в руке. Столы стояли в саду и ломились от даров природы, бутылок и кувшинов. С ветвей свисали яблоки и груши. Пировало человек сто, в основном мужчин. Женщины тоже были, но сидели только блондинки, а брюнетки сновали вокруг, подтаскивая свежую снедь и горячительные напитки. Рядом с Андреем стоял мент.

– Технический паспорт, – зачитывал он. – Марка – НЛО-401, модель – иномарка "Суперстарт"...

– Стар, – попробовал поправить Сажин, но гости его не поняли и стали наперебой уверять, что он еще отнюдь не стар. На Кавказе и сто лет – не возраст...

– Цвет – "бедро испуганной нимфы", – продолжал читать человек в погонах. Паспорт выдан на основании... присвоен номерной знак... сведения о владельце – Гиви Гургенович Тактакишвили... место жительства... район учета... органы ГАИ, которыми выдан паспорт...

Каких-то слов Сажин не разобрал, чего-то попросту не запомнил. В другой раз он очнулся на борту летающей тарелки, которая петляла над дорогой, преследуя черную "Волгу". Приземлились в саду, где специально для НЛО был очищен пятачок. Из неопознанного объекта почему-то сам по себе, без водителя выкатился сажинский "Москвич" и, лавируя между деревьями и кустами, выбрался на дорогу и стал на обочине.

– Андро, – обнял его за плечи бармен Гиви, – почему не сказал, что кроме летающей тарелки имеешь "Москвич"? Давай его купит мой брат Георгий.

Сажин отказался. Мол, машина ему досталась от папы, а память не продается.

– Понял, – сказал Гиви. – Пойдем за стол.

Потом они с Рыбиным садились в "Москвич", а хозяева загружали багажник канистрами и корзинами.

– Всегда прилетайте в Сухум, – говорили сибирякам. – Как только еще какой НЛО заведется, так и прилетайте. Гостями дорогими будете...

Темнело. Андрей взялся было за баранку, но тут же заснул. И не видел, что автомобиль зажег фары и сам собой кратчайшей дорогой двинулся в сторону Сибири. Соблюдая правила дорожного движения миновал несколько постов ГАИ. Постовые не обратили внимания, что водитель уткнулся лицом в баранку.

Проснулся Андрей, когда уже рассвело. Его мутило и очень хотелось пить. В похмельном состоянии не сразу разобрался, что "Москвич", в котором на заднем сидении храпит доцент, а из зеркальца в салоне таращится его собственная запойная рожа, движется без водителя.

– Стой! Остановись! – неизвестно на кого прикрикнул он.

– Ты чего это голосишь? – спросил, просыпаясь и сладко потягиваясь, Петр Александрович.

– Где мы находимся?

– В твоем "москвичонке", не признал разве?

– Так он же едет сам по себе!

– Ну и что! Сам же хвастался, что у тебя теперь машина с бортовым компьютером.

– Когда это я говорил? И откуда он взялся?

– Его Степан Давыдович поставил. Ты же с ним договаривался, чтобы он машину починил...

– А куда делась летающая тарелка?

– Ты ее продал.

– Как? – испугался Сажин. – Кому?

– Кому-кому... Гиви Гургеновичу, кому же еще?

– И за сколько?

– За семь тысяч четыреста.

– Ох, – только и сказал Сажин и схватился за больную голову.

Так вот, оказывается, что означали его отрывочные воспоминания. Выходит, он по пьянке продал чужой звездолет, причем – за бесценок. Как же его надули! Обманули за рюмку водки! Правда – не было молодца побороть винца. Не даром говорится: кабы не дыра во рту, так в золоте бы ходил. Андрею стало так стыдно и обидно, что он застонал.

– Надо же было так набраться! Пропил звездолет ни за ломаный грош... А ты-то куда, Петр, смотрел?

– Да я вякнул, что мало просишь, а ты мне : "Не ссы, Маша, я – Дубровский!" Ну, думаю, Дубровский так Дубровский. А потом, когда модернизированный "Москвич" увидел, подумал: Сажин дело знает туго! Машину-то продавать не стал, а уж как тебя братовья-то обрабатывали!..

Андрей вытянул ноги, и его правая ступня уткнулась во что-то мягкое. Инженер нагнулся и поднял с резинового коврика мохнатую кепку с большим козырьком. Машинально натянул на голову.

– Бортовой компьютер автомобиля "Москвич-401" СТ-пять два дробь бич малый ШФ к приему команд готов, – услышал он.

"Так этот компьютер еще и с фамилией, – подумал Сажин. – Степан Давыдович Малышев..."