Текст книги "Особый агент"
Автор книги: Сергей Кулаков
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Роман захватил пистолет и, прислушиваясь на каждом шагу, вернулся к главной улице. Присев под чей-то забор, в глухую тень кустарника, он издали попытался разглядеть, что происходит у ворот дома Зимянина. Но ни машины, ни людей там не увидел. Он прождал в своем укрытии минут десять – никто не появился. Интересно. От его лихого прыжка через забор и уличного спринта до возвращения на эту позицию прошло не больше пяти минут. Неужели они успели за это время забрать убитого и уйти? Но им ведь что-то еще нужно было в кабинете Зимянина. Как они успели так быстро справиться? Или они до сих пор в доме? Нет, это исключено. Они слишком опытны, чтобы не понимать, что задержка будет пагубна для них. По поведению Романа они могли сделать вывод, что он не обычный воришка, а человек, имеющий спецподготовку. Стало быть, этот человек пришел сюда от какой-то серьезной конторы и, убежав, поспешит с этой конторой связаться. И сейчас к дому на всех парах мчатся следователи, эксперты и группа захвата.
А что, если они тоже из какой-нибудь конторы? – подумал Роман. По ухваткам, по снаряжению – спецназ чистой воды. Выполняли конкретное задание. Точно так же, как на даче банкира.
Стоп! А не те ли самые спецы явились и сюда? Правда, те работали днем, а эти ночью, но общий характер нападения весьма схож. Проникновение небольшой группой на территорию и быстрое уничтожение всех подряд. Вот так сюрпризик.
Но если та же группа, что побывала на даче банкира, явилась в дом Зимянина, то какого черта ей нужно было тут? Яйцо они похитили на даче банкира, значит, сюда они пришли уже не за яйцом. Или они как-то не поделили это злополучное яйцо и решили забрать его у Зимянина обратно? И снова устроили кровавое месиво? Уж как-то больно тупо получается.
Нет, думал Роман, наблюдая за улицей. На этот раз они – если это те самые люди – пришли не за яйцом. На этот раз им дали задание убрать Зимянина. Почему? Очень просто. Зимянин знает того, кто пообещал добыть для его коллекции вожделенный раритет. И, стало быть, он представляет опасность как свидетель. А что делают во все времена с неугодными свидетелями? Правильно – убивают.
Зазвонил телефон. Группа была на подъезде к поселку. Роман, на время оставив свои догадки, объяснил, как найти дом Зимянина.
Люди, напавшие на дом Зимянина, так и не показались на улице. Скоро стало ясно, куда они девались.
После того как группа захвата прочесала дом и установила, что там, кроме трупов, никого нет, в доме начали работать эксперты. Роман по мере сил помогал им, попутно проводя собственное расследование.
Выяснилось, что убийцы, профессионально отключив сигнализацию, проникли в дом и затем ушли из него через заднюю калитку, о существовании которой Роман не подозревал. Проводник с собакой прошли по следу метров сто и уткнулись в проселочную дорогу, где след обрывался.
Здесь налетчики сели в большую машину типа джипа и укатили в сторону шоссе. Эксперты сделали гипсовые отпечатки протекторов и следов ботинок. Но Роман знал, что это мало поможет. Уж больно преступники были опытны и слишком нахально действовали. Таких по косвенным уликам не найдешь, а и нашедши к ответу не припрешь.
Роман вернулся в дом и неторопливо обошел нижний этаж. На нем нашли четыре трупа крепких молодых людей. Одного из них Роман узнал. Это был тот самый толстяк с тонким голосом, который выносил ему домкрат. Аккуратное отверстие во лбу, окаймленное уже засохшей кровью, – трудно было поверить, что оно и было причиной смерти этого по-детски пухлого, розового крепыша. Остальные тоже были застрелены чрезвычайно аккуратно. Один, максимум два выстрела. В голову либо точно в сердце. У убийц была очень хорошая школа.
Только один из телохранителей, видимо, услышав глухой, направленный взрыв, которым налетчики выломали замок во входной двери, попытался оказать сопротивление. Он даже успел достать свой пистолет, но открыть огонь, увы, не смог. Ворвавшиеся в дом люди действовали безошибочно и очень быстро.
Роман, подивившись в душе, как это ему удалось вырваться невредимым от таких головорезов, поднялся на второй этаж.
В спальне, под ярко горевшей люстрой, ему открылось печальное зрелище.
Красавец Люсьен, спавший обнаженным поверх шелковых простыней – в спальне было очень натоплено, – получил пулю в правый глаз, отчего его смазливое личико стало отвратительно-жутким.
«Бедный дурачок, – с неожиданно сильным чувством вины подумал Роман. – Если бы ты не понадобился мне в этой грязной игре, остался бы жив… Прости, но такой участи я тебе не желал».
Лежавший рядом с Люсьеном животом кверху толстый, белотелый мужчина, видимо, в силу своей массивности, получил сразу три пули: две в жирную, по-женски большую грудь, и одну точно в висок, отчего кровью была залита вся верхняя часть постели. Господин Зимянин был весьма дородный мужчина, и кровь из пробитой на виске артерии лилась толстой струей, как из крупного копытного животного.
– Повезло тебе, Рома, – сказал Илья Ильич Строгин, один из самых старых экспертов управления, работавший еще при генсеке Хрущеве.
– Не говорите, Илья Ильич, – покачал головой Роман. – Зайду сегодня в церковь, поставлю свечку.
– Не помешает, – серьезно заметил Строгин.
– Как думаете, Илья Ильич, зачем эти ребятки сюда приходили? Хозяина убрать?
– Может, и хозяина, – сказал Строгин, никогда не торопившийся с выводами. – А может – так чего…
– Вы о чем?
– Ты в кабинет покойного заглядывал?
– Еще нет…
– Ну так загляни.
Роман вышел в коридор, где эксперты дотошно искали улики и производили съемку каждого метра площади, изрешеченного пулями, и зашел в кабинет.
Там работал Боря Васин, специалист по компьютерной технике.
– Ну, что тут у нас интересненького? – спросил Роман.
– Да вот, полюбуйся, – сказал Боря, указывая рукой на изуродованную коробку компьютера. – Видал такое?
– Только в кино, – признался Роман. – Чем это ее так обработали?
– Сильнодействующая кислота, – пояснил Боря. – Они не стали ломать винчестер или уносить компьютер с собой. Просто облили его хорошенько кислотой – и все дела. Теперь это обычный металлический хлам. Вся информация пропала.
– Ну, это ты зря, – сказал Роман, вытаскивая из кармана диски. – Здесь записано практически все, что было на винчестере.
– Да ну? – обрадовался Боря. – Рома, ты гений.
– Скажи это по случаю Слепцову, – хмыкнул Роман.
– Никак не притретесь? – посочувствовал Боря.
– Какое там! – скривился Роман.
– Ладно, не горюй… Будет и на твоей улице праздник.
– Угу… Когда рак на горе свистнет. Смотри-ка, они все бумаги хозяина из стола тоже обдали кислотой.
– Точно так, – кивнул Боря. – Обычно устраивают пожар, а эти – продвинутые.
– Умно. После пожара кое-что может уцелеть, а тут – одна сажа.
– Похоже, это было записной книжкой хозяина, – сказал Боря, поднимая пинцетом оплавленный уголок коричневой кожи.
– Похоже, – согласился Роман. – Но перед тем как эту книжицу сожгли, я успел отсканировать ее. Равно как и стопку визиток…
– Ну… Не нахожу слов, – развел руками Боря. – Где сканер?
– Держи, – передал ему сканер Роман. – Но только до завтра. Скачаешь записи – и я заберу машинку обратно. Мало ли – пригодится.
– Не вопрос, Рома! Да тебе цены нет!
– Есть, – усмехнулся Роман. – Только я сам ее точно не знаю. Ну, пока.
Он ответил еще на несколько вопросов старшего следователя, перехватившего его в коридоре, и, наконец, поехал домой.
Шел шестой час утра. Для того чтобы приехать домой и хоть немного вздремнуть перед очередным нелегким днем, у него оставалось всего ничего. В том, что день будет нелегким, Роман не сомневался.
1 мая, Москва, 8.45
Олег Андреевич Маслов торопливо вошел в гостиную большой квартиры, точное количество комнат в которой трудно было подсчитать на ходу из-за многочисленных изгибов просторного коридора.
Квартира эта, несмотря на тяжеловесный комфорт, придаваемый ей добротной мебелью, бархатными гардинами и хрустальными люстрами, имела нежилой вид и казалась чьим-то заброшенным музеем. Но пыль повсюду была тщательно вытерта, все должные коммуникации содержались в идеальном порядке и в холодильнике было полно свежих продуктов.
– Что за спешка, Петр Петрович? – не скрывая болезненной одышки, спросил Маслов у одного из трех человек, дожидавшихся его в гостиной.
Петр Петрович повел своей сухой головой, указал Маслову на стул:
– Присядьте, Олег Андреевич. Не нервничайте.
Маслов с неудовольствием огляделся, но на стул сел, прижимая к себе портфель. Дел – невпроворот, а тут его для чего-то срочно вызывают на конспиративную квартиру, которую использовали для городских встреч только в крайних случаях. Было от чего занервничать.
– Кажется, у нас небольшие неприятности, – сказал Петр Петрович. – Возможно, произошла некоторая утечка информации…
Он посмотрел на второго человека, пожилого, но еще свежего, плечистого мужчину в сером штатском костюме, сидевшем на нем, как военный мундир – угловато и плотно. Это был полковник Стародубцев, командир элитного гарнизона в ближнем Подмосковье.
Третьим в гостиной был Павел Сергеевич Сысоев, бывший маршал. Он пока молчал, сидя несколько в профиль к присутствующим, и на его мощном лице, покрытом красивыми, скульптурными морщинами, не было написано ни малейших признаков волнения.
– Сегодня ночью в доме Зимянина случился… э-э… небольшой прокол, – сказал полковник, покосившись на старого маршала.
– Что такое? – насторожился Маслов. – Вас ждала засада?
– Нет… Не совсем… Мои люди упустили человека…
– Постороннего человека, – въедливо вставил Петр Петрович.
– Да, постороннего человека, – послушно повторил Стародубцев. – Кто-то проник в дом до того, как туда вошли мои люди, и, наверное, завладел личными бумагами Зимянина.
– Что вы говорите? – воскликнул Маслов. – Ведь это может иметь самые катастрофические последствия!
Он глянул на Воронина, на литой профиль Сысоева – и усилием воли взял себя в руки. Нельзя терять лицо на виду этих старых истуканов. Выдержка у них, конечно, железная, только позавидовать. Ну да оно и понятно, пройдя школу выживания в террариуме, именуемом ЦК КПСС, – не тому еще научишься. Но неужели они не понимают, что вмешательство, даже ничтожное, постороннего лица в тончайший процесс организации переворота может поставить все под удар и в один миг разрушить то, что создавалось годами и на что затрачены титанические усилия?
Олег Андреевич уже спокойнее глянул в глаза Петру Петровичу – и на этот раз уловил в них искру тревоги. Да и маршал, обычно более благодушный, держался уж больно строго. Волнуются, понял Олег Андреевич, конечно, волнуются, ибо понимают все прекрасно. Но хотели посмотреть, как поведет себя в этой ситуации он, человек, претендующий на один из лидирующих постов в будущем правительстве, – если не на первый пост! – вот и устроили эту игру в азиатскую невозмутимость. Ну и хитры же они, комсомольцы-добровольцы, на один шаг у них по десять прыжков в сторону имеется. Школа, вот это школа… Учиться да учиться.
– Что известно об этом человеке? – деловито и почти спокойно спросил Олег Андреевич Стародубцева.
– Почти ничего, – развел тот руками. – Он был одет в черный комбинезон и маску. Ни лица его, ни хотя бы глаз моим людям разглядеть не удалось. Он первым напал на них в кабинете Зимянина, а затем сумел прорваться сквозь огонь к выходу и уйти из дома.
– Как он смог справиться с группой ваших людей? – резко спросил Олег Андреевич. – Вы что, послали на столь важное задание курсантов?
– Я послал туда своих лучших бойцов, – чувствуя вину, угрюмо возразил полковник. – Эта группа действовала на даче банкира и, насколько вы помните, провела операцию безукоризненно…
– А девицу-то в живых оставили, – хмыкнул Петр Петрович, – лучшие-то бойцы…
На полковника было жалко смотреть, и Олег Андреевич счел своих долгом заступиться за него. Стародубцев, опытный служака, был человеком преданным и исполнительным, и заклевывать его по мелочам не стоило. В будущем Олег Андреевич намеревался сделать его начальником своей охраны.
– Убивать горничную не было крайней нужны, – сказал Маслов. – Все равно она никого не запомнила, да и по существу почти ничего не сказала. Но упускать этого человека мы не имели права.
Стародубцев с благодарностью глянул на него за это «мы». Петр Петрович слегка усмехнулся сухими губами, но спорить не стал. Маршал тоже смотрел в целом одобрительно.
– Конечно, не имели, – сказал Стародубцев. – Но в том-то все и дело, что он сам – профессионал. Одного моего человека уложил из его собственного пистолета, другого ранил и ушел из-под шквального огня. Двигался так быстро, что мои люди не успевали навести на него оружие.
– А почему решили, что его интересовала именно информация? – спросил Маслов. – Может, он был послан ликвидировать Зимянина?
– Верхний ящик стола, тот, что закрывается на ключ, был выдвинут. Компьютер, хоть и выключенный, был еще горячим. Из этого сделали вывод, что ночного гостя интересовали личные бумаги Зимянина. Сам же Зимянин со своим любовником спал в соседней комнате, но человек этот, несмотря на то что пробыл в доме не менее полчаса, не тронул его.
– Интересно, на кого работает этот человек? – словно сам у себя задумчиво спросил Маслов. – Может, его послали конкуренты Зимянина за какой-нибудь важной документацией, относящейся к бизнесу?
– Нет, – покачал головой Стародубцев. – Ему нужны были личные бумаги. Записная книжка, какие-то записи, что-то еще…
– Зачем?
– Возможно, чтобы отследить личные связи…
– Его послали ФСБ, ГРУ либо МВД, – уверенно сказал Петр Петрович. – Произошло то, чего мы опасались, и нечего играть в кошки-мышки. Они взялись за тех, кто коллекционирует изделия Фаберже. И, естественно, вышли на Зимянина. Мы предполагали такой вариант и послали в дом ликвидаторов. Но трудно было ожидать, что спецслужбы, добывая нужную им информацию, будут действовать столь неординарным способом и тайно зашлют к Зимянину своего человека. Отсюда и проблема. Они нас переиграли. Но лишь на полхода. Сейчас нам нужно срочно действовать в двух направлениях. Первое: установить, кем именно был послан человек к Зимянину, выйти на этого человека, узнать, что ему известно, и нейтрализовать его. Второе: как можно быстрее ликвидировать Родиона Полякова. Ниточка от Зимянина идет к нему и на нем обрывается. Не будет Полякова – не будет проблемы. Товарищ Стародубцев, когда будет решен вопрос с Поляковым?
«Вот кто будет первым человеком в государстве, – понял Маслов, слушая ясную, точную речь Воронина. – Старичок хоть и хил, но умен и властен. Года два-три протянет. Ладно, подожду, у меня еще есть время. Пусть потешится, заслужил».
– У Полякова очень сильная охрана, – снова с осознанием собственной вины доложил Стародубцев. – Он нанял профессионалов из бывших гэбэшников, а те свою работу хорошо знают. Дом, по сути, превращен в крепость. По дороге их тоже не перехватить, они каждый раз меняют маршруты и автомобили. Мы ведем наблюдение, но пока безрезультатно…
– И что, полковник, ты со своими орлами не возьмешь этого старого педераста? – подал голос Павел Сергеевич Сысоев. – Не узнаю тебя. Помнишь, как в Кандагаре ты разгромил целый аул душманов за полчаса?
– Ну так там была война… – заикнулся Стародубцев.
– И здесь война, полковник, – жестко сказал Сысоев. – И это – самая главная война нашей жизни. Если мы ее проиграем – потомки нам не простят. У нас уже почти нет Родины. Еще несколько лет – и все кончено, Россию будет не вернуть. Ее продадут по частям, как нарезанную колбасу. А патриотов поселят в гетто и очень быстро уничтожат как класс…
– Нужно действовать очень решительно, – перехватил инициативу Олег Андреевич Маслов, когда старый маршал на секунду замолчал, чтобы перевести дыхание. – Если нужно, то применяйте все имеющиеся в вашем распоряжении средства. Случайные жертвы будут оправданы конечной целью. Но наше промедление либо слабодушие ничем нельзя будет оправдать.
Стародубцев под градом обрушившихся на него слов выпрямился до хруста в позвоночнике и, согласно мигая, торопливо кивал головой:
– Я понял. Есть. Будет исполнено. Сегодня же ночью мы предпримем штурм. Поляков будет ликвидирован.
– Мы надеемся на вас и на ваших людей, – величаво кивнул Маслов, ощущая себя диктатором с абсолютной властью. – Медлить нельзя, ибо есть реальная опасность провала. Я же со своей стороны задействую все свои каналы и уже к обеду буду точно знать, какое ведомство взялось проверять Зимянина и кто побывал у него в кабинете. Я думаю, человек этот будет нейтрализован очень быстро.
Петр Петрович одобрительно кивнул. Маслов понял, что от него ожидали именно таких слов. Он расправил свои круглые плечи и твердо посмотрел в глаза Петру Петровичу и маршалу. Ну что, старички, довольны своим выбором? Хотя на вас, как ни старайся, все равно не угодишь – Олег Андреевич это давно понял. Ладно, дойдем до финала вместе, а там посмотрим, «ху из ху». У нас тоже свои козыри в рукаве имеются.
– Будем считать, что решение по текущей проблеме принято, – привычно подытожил Петр Петрович.
Сысоев согласно кивнул. Стародубцев исполнительно вытянулся на своем стуле. Олег Андреевич сунул под мышку портфель, собираясь первым покинуть квартиру. И так засиделись, а дел просто гора. Тут еще эта вводная – когда все успеть?
– Как здоровье Семена Игнатьевича? – спросил его Петр Петрович, задерживая взглядом.
Семен Игнатьевич Трофимов, могущественный тесть Маслова и главный вдохновитель заговора, уже с неделю хворал – одолело что-то стариковское – и не мог принимать участия в общих собраниях. Но от зятя требовал едва ли не ежедневных, подробнейших докладов о ходе подготовки – и это была едва ли не самая тяжелая повинность Маслова.
– Да ничего, поправляется помаленьку, – бодро сказал Олег Андреевич, стараясь, чтобы в его тоне не прозвучало неприязни к старику. – Вчера был у него – весел и почти здоров. Передавал всем поклон.
– Также передавайте, – сказал, слабо улыбнувшись, Воронин. – Нам его не хватает.
– Непременно, – улыбнулся и Маслов. – Всего хорошего, товарищи… Кстати, с праздником вас!
В ответ лишь кисло кивнул Петр Петрович. 1 Мая – праздник всех трудящихся, давно перестал быть тем событием, каким он был раньше, с митингами, речами и пышными демонстрациями. Нынешние власти, продавшиеся капиталу, этот пролетарский праздник не жаловали и даже не объявили нынче выходной день. Так что – какие уж там поздравления?
1 мая, Москва, управление ГРУ
Перед докладом Роман успел забежать к экспертам, кое-что порасспросить. Естественно, за столь короткий срок они ничего сделать не успели, но наверняка могли сказать, что пули, найденные в трупах и стенах дома, выпущены из автоматов «АС» и пистолета «Гюрза», которые использует для своих тайных операций спецназ. В общем-то, Роман и сам это успел установить еще ночью, но все-таки услыхать подтверждение от опытных баллистиков было делом нелишним.
Генерал Слепцов ждал его, и майор Дубинин без лишних докладов ввел Романа в кабинет.
– Вы тоже останьтесь, – сказал ему Слепцов, и майор присел на углу длинного совещательного стола, раскрыл блокнот, приготовил ручку.
– Вы неплохо поработали, – едва кивнув в ответ на приветствие Романа, перешел сразу к делу генерал. – Мне доложили из компьютерного отдела, что вам удалось снять из компьютера Зимянина значительную часть имевшейся там информации. К тому же вам удалось целиком отсканировать записную книжку Зимянина и более сотни визиток, что, несомненно, поможет следствию. Теперь я хотел бы услышать лично от вас подробный отчет обо всем, что случилось до и во время вашего проникновения в дом Зимянина.
Роман приступил к докладу и в двадцать минут, не упуская ни одной детали, отчитался о проделанной работе, пропуская сущую мелочь – например, то, что у него побывала Вероника накануне операции или что к дому Зимянина он поехал, в сущности, наобум, поскольку поленился сидеть в машине перед клубом. О Веронике, как о лице сугубо постороннем, вообще упоминать не стоило, а по поводу второго Роман пару раз вскользь отметил, что Люсьен, то бишь гражданин Булавкин, с помощью мобильного телефона все время держал его в курсе своих перемещений, – и у генерала, кажется, не возникло подозрений насчет того, не слишком ли прохладно отнесся капитан Морозов к столь важной операции.
– Как вы полагаете, нападавшие не могли следить за вами до того, как вы проникли в дом? – немного помолчав, спросил Слепцов.
– Я думал над этим, – сказал Роман. – И мне кажется, что они не знали о моем присутствии в доме.
– Почему? – немедленно спросил Слепцов. – Прошу обосновать.
– Потому что в этом случае они бы поняли – по моему комбинезону, по маске, по манере работать, что я обладаю специфической подготовкой, и в доме они первым делом постарались бы нейтрализовать меня. Они же явно не знали о моем присутствии. Один из них крикнул сообщникам: «В доме чужой», что также говорит о том, что они заранее не знали обо мне. Да и возле моей машины они не появились.
– Ясно, – кивнул Слепцов. – Остается удивляться, как вам удалось проскользнуть мимо них в дом.
– Вряд ли я «проскальзывал», – возразил Роман. – Скорее всего, эти люди не вели наблюдение за домом минувшей ночью. Они провели разведку заранее, как это сделал я. И ночью действовали сразу, «с колес».
– Возможно, и так, – согласился Слепцов. – И что вы думаете по поводу этих ночных гастролеров?
– Я думаю… – Роман чуть помедлил, словно размышляя, стоит или не стоит говорить то, что он намеревался сказать, – я думаю, что это наши старые знакомые. Вернее, не совсем знакомые, но некоторым образом уже известные нам люди…
– Что? – поморщился Слепцов. – Если можно, точнее, товарищ капитан. Что за невразумительные аллегории?!
– Я думаю, товарищ генерал, что это были те же люди, которые напали на дачу банкира неделю назад.
– Хм, – сморщил нос Слепцов. – Вот как? И откуда же сие наблюдение проистекает, позвольте узнать?
– Из явной схожести общей картины нападения, – отрубил Роман.
– Подробнее, прошу вас.
– Есть. Первое: и там, и здесь действует группа специально обученных людей в составе четырех-пяти человек. Второе: характер нападения и там, и здесь характеризуется высокой согласованностью действий и профессионализмом исполнителей. Третье: баллистики уверены, что спецоружие, примененное этой ночью, было таким же, что и на даче Байкова. Четвертое: Зимянин был у нас на подозрении в связи с похищением яйца Фаберже. Пятое: он являлся нежелательным свидетелем и подлежал ликвидации. Шестое…
– Довольно, – поднял руку Слепцов, – я вас понял. Все это хорошо, но звучит не слишком убедительно. Я понимаю, что в запасе у вас есть и седьмой, и, наверное, десятый аргумент, но все они являются лишь вашими догадками, не более. Точное количество нападавших, и в первом, и во втором случае, нам неизвестно. Высокая подготовка налетчиков на дом Зимянина лично у меня вызывает сомнение, – сумели же вы уйти от них, будучи безоружным. Что касается спецоружия, то и здесь – явная натяжка. Из Чечни и других горячих точек по нелегальным каналам его доставляют сюда едва ли не эшелонами, и завладеть им может кто угодно, были бы деньги. Зимянин – неугодный свидетель? Пожалуй, это могло бы иметь место. Но у меня вопрос: зачем совершать столь громкое преступление, добывая для него яйцо Фаберже, а затем самим же убивать его? Что-то здесь не сходится, не правда ли?
– Возможно, явной связи пока не обнаружено, но мне кажется, если провести тщательное расследование… – неуступчиво начал Роман.
– Естественно, расследование, и самое тщательное, будет проведено, – тут же перебил его Слепцов. – Но для начала надо дождаться результатов сравнительной баллистической, дактилоскопической, патолого-анатомической и прочих экспертиз. Кроме того, над информацией, добытой вами в доме Зимянина, должны поработать наши аналитики и дать свое заключение, что также потребует некоторых временных затрат.
– Значит, я снова не нужен, – усмехнулся Роман, привычно подавляя разочарование. – Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…
– Ну, почему, – возразил Слепцов. – Как только начнут поступать первые данные от экспертов, вы будете извещены и по необходимости подключены к основной работе. Так что вам еще работать и работать. А пока поделитесь своими соображениями с майором Дубининым. Он ведет это дело и внимательно выслушает все ваши замечания.
Генерал кивнул, дав понять, что прием окончен, и опустил голову к бумагам на столе.
Роман вслед за Дубининым вышел из кабинета, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться. Старый бюрократ. Подготовка налетчиков у него вызывает сомнение! Да побывал бы ты там этой ночью, посмотрел бы я, что бы они от тебя оставили! А, да что говорить. Это бревно не переубедишь. Экспертизы, заключения… Пока всего этого дождешься, может случиться неизвестно что. И кто будет виноват? Да уж точно не генерал Слепцов. Он все делает по правилам, по закону, с него взятки гладки. А крайним, как это не раз бывало, сделают капитана Морозова, мол, не доглядел, не разгадал, не сообщил и проч. Кстати, насчет «не сообщил». Роман на всякий случай не стал докладывать Слепцову о блокнотике со списком интимных знакомых Зимянина. И о записке, найденной в мусорной корзине, тоже. А зачем? Чтобы все это бесплодно пропало в кабинетах аналитиков? Скорее всего, ничего полезного они из этих бумажек не извлекут, но Романа преимущества лишат наверняка. А вот преимущества он как раз терять и не хотел. Как учил его генерал Антонов, если с тобой начальство не согласно, действуй самостоятельно и докажи свою правоту, даже если это будет стоить тебе погон. Именно так Роман и намеревался поступить, а для этого ему необходимо было знать чуть больше, чем знает начальство.
Он сел за стол, хмуро посмотрел на майора. Дубинин стал помощником Слепцова недавно, и Роман еще не успел составить о нем определенного мнения. Вроде парень не вредный, по крайней мере, зануду-служаку из себя не строил. Хотя если Слепцов подбирал помощника по себе, то лучше держаться от него на расстоянии, по крайней мере, лишнего не говорить и карт своих не раскрывать.
– Досталось тебе этой ночью? – спросил Дубинин, садясь напротив.
– Бывало и похуже…
– Думаешь, это они были на даче банкира?
– Толку, что я думаю, – огрызнулся Роман.
– Злишься? Напрасно, – не обиделся Дубинин. – Как раз перед твоим приходом был звоночек сверху. Важный такой звоночек, соображаешь? Приказано было дело Зимянина попридержать, с расследованием не спешить. Мол, есть заботы поважнее. Товарищ генерал – человек казенный, обязан подчиняться.
– Мог бы сразу сказать, – буркнул Роман.
– Считай, что сказал, – усмехнулся Дубинин. – А ты выводы сам делай. Чем займешься теперь?
– Спать домой поеду. Больше я ни на что не годен.
Дубинин усмехнулся, покачал головой:
– Начнешь работать по своему плану?
Роман недоверчиво покосился на него. Чего в душу лезет, выведывает?
– Я читал твое личное дело, поэтому мне знаком твой «почерк», – пояснил Дубинин. – В принципе я не буду против, если ты начнешь работать самостоятельно.
Роман удивленно поднял брови.
– Да, я тоже считаю, что Байкова и Зимянина убили одни и те же люди, – спокойно сказал Дубинин. – Но доказательств маловато, тут товарищ генерал прав. Так что постарайся их найти, и как можно быстрее. Если понадобится срочная помощь – обращайся прямо ко мне. Вот номера моих телефонов. Окажу все возможное содействие. Но палку, конечно, не перегибай. Ты сам знаешь, как Слепцов не любит лишнего шума. Так что действуй аккуратно. Желательно обо всем докладывать мне лично. Ну и… – Дубинин улыбнулся, – береги себя, ты нам нужен живой и невредимый.
– Хоть кому-то я еще нужен, – проворчал Роман, все-таки приятно удивленный речью Дубинина.
– Да ладно, работа у нас такая. Ну, все, свободны, товарищ капитан. Надеюсь, вам все ясно?
– Так точно, товарищ майор.
– Тогда всего…
Они обменялись рукопожатиями, и Роман покинул приемную. На ходу он глянул в визитную карточку, накрепко запоминая телефоны. Ну вот, кажется, нашелся и у него союзник. Правда, пока неизвестно, как далеко он готов зайти, поддерживая Романа вопреки воле Слепцова, но хоть выразил сочувствие – и то неплохо.
План своих первых действий Роман наметил еще ночью, по дороге домой, перечитывая записку из корзины для мусора.
Из записки следовало, что кто-то, скорее всего сам Зимянин, должен какому-то Родику за какую-то цыпочку какие-то две «ц».
Сначала Роман подумал, что «цыпочка» – это какой-то субъект мужского пола, с которым Родик свел Зимянина для любовных утех. И в знак благодарности Зимянин должен ему два загадочных «ц».
Но затем Романа осенило. А уж не яйцо ли Фаберже Зимянин назвал в записке «цыпочкой»? Роман помнил из описания, что внутри яйца находится золотой цыпленок, клюющий зерна из драгоценных камней. Вполне вероятно, что Зимянин, как все гомосексуалисты склонный к игриво-ласковым названиям, имел в виду именно яйцо Фаберже.
Что из этого следовало? А то, что некто Родик достал для Зимянина это самое яйцо, а за это Зимянин должен Родику два «ц».
На том, что скрывается под буквой «ц», Роман поначалу застрял, и надолго. И только утром, вскочив на истошный писк будильника, подумал, что «ц», учитывая специфику химического бизнеса Зимянина, означает, вероятно, «цистерну». В самом деле, чего еще можно было требовать от Зимянина, кроме денег? Но деньги были не главной целью налетчиков и тех, кто за ними стоял, это Роман понимал отчетливо. А вот цистерны с кислотой или еще какими-нибудь химикатами вполне могли быть ставкой в этой опасной, кровавой игре.
Теперь все становилось более-менее ясно. Родик организовал похищение яйца – «цыпочки» и в качестве оплаты затребовал продукцию химкомбината. И, видимо, в изрядных количествах, ибо слово «еще» говорило о том, что Родик уже получил большую часть цистерн. Интересно, сколько тонн кислоты Зимянин заплатил за драгоценное яичко? А ведь по бумагам все должно остаться шито-крыто, чтоб комар носа не подточил. А коль записка-памятка лежала в ведре, то Родик уже получил эти две «ц». И, значит, искать его по следам из химкомбината уже бессмысленно. Остался только номер мобильного телефона в блокнотике. Если же от этого мобильника избавились, то найти Родика почти невозможно. Тем более что Зимянин, как неугодный свидетель, уже устранен.
Из всего этого следовало, что выходить на Родика – значит, совать голову прямо в пасть льва. Веселенькая перспектива. Хорошо, если все эти выкладки – лишь бурная фантазия, как полагает генерал Слепцов. А если нет? Ни за понюшку табака пропадешь.