Текст книги "На краю Дикого Поля. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

  – Поговорить надо, Александр Евгеньевич. – сказал он поздоровавшись.

  – Проходи, присаживайся, отец Гурий, поговорим, коли надо. Я с тобой и без повода рад пообщаться, да всё дела.

  – Да ладно, расшаркиваться, Александр Евгеньевич, знаю я твоё отношение к клиру, но знаю я и о твоём умении видеть за внешним суть. – заговорил отец Гурий усаживаясь в кресло.

  – Спасибо за лестное мнение обо мне. Чаю, квасу или может рюмочку?

  – Давай для начала рюмочку, уж больно у тебя водочка хороша, а потом можно и чаю, но только не горячего.

  – Это пожалуйста!

  Я отдал распоряжения вестовому, а сам уселся в кресло напротив.

  – Я слушаю. Чувствую, что дело по которому ты заглянул, крайне серьёзное.

  – Это верно. Но прежде чем излагать своё дело, я хочу услышать от тебя такую вещь: какие отдалённые последствия будет иметь твой, и я снова повторю: именно твой успех на переговорах в Выборгском замке?

  – Ты имеешь в виду конкретно меня или Россию и мир?

  – Чем текущие дела обернутся это для тебя, я тебе расскажу сам, поскольку ты человек глядящий далеко вдаль, и по этой причине не видящий происходящее под носом. Меня интересуют перспективы политические.

  – Хм... Ну начнём с ближнего. Шведы получили очень хороший урок, и, в ближайшее поколение даже мысли к себе не допустят снова напасть на Русь.

  – А ты выяснил, почему шведы, зная о новейших вооружениях русской армии решились на войну?

  – Да, я об этом поговорил с королём Густавом наедине.

  – И что он сказал?

  – Ты знаешь, он сказал такую чушь, что я ему поверил. Суди сам: он говорит, что сообщения дипломатов и шпионов о новейших вооружениях он и его советники просто не принимали всерьёз. Ну не может Россия совершить такой рывок в развитии промышленности, а как следствие и в вооружениях. И денег ей неоткуда взять.

  – А как же учения в присутствии царя-батюшки и иностранных посланников?

  – Фикция, постановка. Да и трудно ли вооружить и обучить сотню-другую, да даже и несколько полков? А в армию в семьдесят тысяч король Густав просто не поверил, как и его советники и генералитет.

  – Экие они Фомы неверующие!

  – Отрезвление для них наступило, когда наши пароходы взяли в плен весь их флот вторжения, а coup de grâce король получил уже здесь, когда крейсера за двадцать минут срыли самую мощную из береговых батарей Выборгской крепости.

  – И каков нынешний настрой короля Густава?

  – Двойственный. С одной стороны он унижен и раздавлен словно малолетний шалун, которого отшлёпал посторонний дядя, а с другой он страшно рад, что легко отделался. Земли, которые он потерял, во-первых, не слишком значимы для Швеции, поскольку это малонаселённые северные земли. Шведская Финляндия это угол, очерченный линией от точки чуть западнее устья Невы до угла Ботнического залива, да и плевать шведы хотели на чухну, если уж откровенно, они и завоевали чухонцев просто в пику Новгороду. А территория собственно Швеции, от Турне Эльв до Луле-Эльв, тоже не слишком значим для Шведов.

  – А нам она для чего?

  – Понимаешь, отец Гурий, сейчас ни для чего. Более того, я считаю, что и люди там живущие нам не нужны, поскольку они нам совершенно чужие, а ассимилировать мы их не сумеем, потому что нас мало. Поэтому пусть шведы забирают их себе, а оставшихся надо вывезти в коренную Русь и расселить по деревням, да так чтобы было не больше одной семьи на село. Кстати, то же самое надо сделать и с Ливонией. Когда будешь писать отчёт, не забудь упомянуть это обстоятельство. Надеюсь в митрополии к тебе прислушиваются?

  – Да, я обладаю определённым весом.

  – И прямо скажи им, что заселять эти земли нужно коренными русаками и татарами, только так мы удержим эту землю в лоне государства и православия.

  – И всё-таки, зачем нам эти северные земли?

  – В этой земле есть масса очень полезных для нас вещей. Вот скажем, как тебе новые царские монеты?

  – Из белого металла? Очень хорошая вещь. Почти не тускнеют, и брать можно безо всякой опаски, что это фальшивка. Благодаря этому и цена медных денег подросла, что несомненное благо как для народа, так и для царства.

  – Белые эти монеты от никеля, и в этой земле его немало. Правда, лежит он глубоко, но наши внуки доберутся, я в этом уверен. Железо здесь хорошее. Лес корабельный, рыбные запасы. А ещё то достоинство, что граница отодвигается от коренных русских земель, и возможные войны будут протекать тут, а не у порога нашего дома.

  – Весомое соображение, и я полагаю, что немаловажно и в твоём видении будущего?

  – Совершенно верно. Когда дед великого государя провозгласил себя Царём Русским, то тем самым он предъявил претензии на владение всеми русскими землями, многие из которых ныне лежат далеко на западе, и принадлежат совсем иным государствам. Это значит, что нам надо сделать шаг к возвращению этих земель себе. При помощи Турции, я уверен, мы постепенно будем продвигаться к естественным своим границам, тем самым увеличивая собственную безопасность, а вместе с нею и благосостояние и образование народа.

  – Благая цель. Но ведь нынешние владельцы этих земель не будут счастливы такому обстоятельству?

  – Вне всякого сомнения. Но разве мнение грабителя что-то значит, когда приставы возвращают уворованное законному владельцу?

  – И то верно.

  И мы с отцом Гурием освоили ещё по рюмочке, закусив мелкими бутербродиками с копчёным лососем и огурцом.

  – Так что у нас нет иного пути, кроме как расширять свою территорию до пределов проживания наших предков на западе, то есть до Карпат и прусских болот, думаю, по Висле должна проходить граница, а на востоке – вплоть до Тихого океана.

  – Эко тебя, Александр свет Евгеньевич, заносит, и сразу на столь великое, что и не вообразить, а вообразишь, так и дух захватывает. – поддел меня отец Гурий – То о чём ты говоришь, перспектива на многие десятки лет, а как бы и не на века.

  – Это верно. Но ты и прочил показать именно перспективы.

  – Уел. Согласен, продолжай о перспективах.

  – В Европе нарождается новая порода военного хищника. Если предыдущие – Ассирия, Вавилон, Египет, Македония, Рим, Византия, захватив новые земли брали себе только те богатства, что можно легко увезти, то есть драгоценные металлы и камни, ткани и древесину. Ну ещё оружие и не слишком большое количество рабов, то европейцы будут выгребать абсолютно всё, и более того, будут упорно лезть людям и народам в душу, а сопротивляющихся уничтожать без всякой жалости.

  – Зачем?

  – Вопрос сложный и простой одновременно. С одной стороны тут намешана всякая мишура вроде прав человека и гражданина, и в этой ахинее трудно разобраться даже имея хорошее образование и развитую логику, а с другой, протестанты теорию национального и расового превосходства, с поклонением идолу Успеха, что вполне можно трактовать как новую неявную религию поклонения Золотому Тельцу. Но это полбеды. Вот скажи, отец Гурий, как ты отнесёшься к чернокожим прихожанам?

  – К каким чёрным, к арапам что ли?

  – К ним самым.

  – А что к ним как-то по особому относиться, люди как люди. Им, в Африке, как видно так сподручнее. А может и наоборот, это нас тут от мороза повыбелило. Я, признаться, арапа вблизи только раз и видел, когда ты к Илхами-каймакаму в гости наезжал, у него врач как раз арап, он мне зуб заговорил, пока я тебя ожидал. Знаешь, до сих пор не беспокоит, правда я по его методе за зубами стал ухаживать.

  – А вот протестанты, в первую очередь англичане и голландцы, всех кроме себя объявят неполноценными, а многих вообще за людей считать не будут. Нас, кстати, тоже будут считать много ниже себя.

  – Погоди, в Англии сейчас короли католики.

  – Верно. Но уже набрали силу пуритане. Кстати хочешь посмеяться? Пуритане это от слова пуритас, в переводе с латыни означает чистота.

  – Какая к херам чистота? Они же хуже свиней, не моются никогда, только благовониями обливаются!

  – Попрошу свиней не обижать. Это очень чистоплотные животные, они очень любят мыться и купаться, и по возможности никогда на лягут в грязное.

  – Извините свиньи – повинился отец Гурий – напрасно я вас с англичанами отождествил.

   Мы немного посмеялись и хлопнули ещё по рюмочке, за свиней. Посмотрели на чай... а, ладно, пусть чай ещё остынет, и налили ещё по рюмочке, уж больно душевно идёт нынче водочка.

  – Так вот, отец Гурий, протестантизм в Англии уже пустил свои ядовитые корни.

  – Погоди, Александр Евгеньевич, но ведь католики тоже нас не жалуют?

  – Это только цветочки, а ягодки зреют в протестантской среде.

  – И что из этого следует?

  – Из этого следует, что со всеми, кого протестанты не признают людьми, они будут бороться любыми методами, включая геноцид.

  – Поясни последнее слово.

  – Уничтожение всех людей, не попадающих под их определение человека.

  – И такое определение существует?

  – Да. Человек, это лицо североевропейского типа, без каких-либо примесей, и непременно протестантского вероисповедания.

   Отец Гурий крепко задумался, правой рукой ероша волосы на голове, а левой накручивая ус.

  – Интересные дела надвигаются. – наконец сказал он – Я был бы счастлив, если бы знал, что ты врёшь, но вижу, что не врёшь, а напротив, ты не сказал и слова неправды. Но вот какой вопрос: откуда ты так уверенно взял сии неприглядные картины будущего?

  – Это анализ того что я видел, слышал и читал.

  – Я вот тоже видел немало, и читал тоже, а уж слышал и поболе твоего. Помнишь бабу в Тухляевке, которую шведские солдаты распяли на воротах, выпустив ей кишки, а её детей насадили на колья?

  – Как такое забудешь?

  – Я нашел этих сволочей среди пленных и расспросил их всех поодиночке, весь десяток. Знаешь, Александр Евгеньевич, ты прав, они действительно не считают нас за людей, или уж по крайней мере равными себе. Даже привязанные к столбам на костре, и воя от предсмертного ужаса, они всё равно не считали себя виновными! Сожаление что попались было, а стыда за погубленные человеческие жизни не было, вот какой страх, Александр Евгеньевич!

  – Давай, отец Гурий выпьем за упокой душ той женщины и её детишек.

   Выпили не чокаясь, помолчали.

  – Я запретил хоронить этих нелюдей, хотя это и большой грех. – сказал отец Гурий – И всех пленных, как солдат, так и моряков я заставил стоять во время суда над преступниками, и перед костром, во время их сожжения. А потом заставил их всех самолично каждого срубить по колу, на каком казнят душегубов, и написать на нём своё имя, а кто неграмотен, а неграмотны почти все, разрезать руку и пометить кол собственной кровью, чтобы если вернутся на Русь, то их ждал бы собственный персональный кол. И амбар срубили, в котором будут вечно храниться эти колья. И всё время все пленные стояли и смотрели как строится амбар.

  – А-а-а! А я-то думал, чего это король Густав так задёргался, когда я его спросил о моральном состоянии его войска. Видимо ему доложили и о суде, и о казни, и о заготовленных кольях. Слушай, что-то мне поплохело от таких страхов, аж вымыться захотелось. Пошли в баню?

  – С удовольствием.

  – Лёша! – заорал я.

  – Чего прикажете, Александр Евгеньевич? – нарисовался в дверях мой очередной слуга.

  – Сходи дружок, да узнай, свободны ли баня, очень хочется помыться.

  – Сёй секунд! – и Лёша испарился.

   Спустя десять минут мы с отцом Гурием расположились в корабельной бане, а Лёша принёс нам пивка и кваса, да и уселся за дверями, чтобы шугать желающих париться в неурочное время, дескать баня занята важными людьми. Корабельная баня ведь чем особенно хороша? Да тем, что в ней можно устанавливать нужную температуру, и поэтому нет опасности перегреться или ещё чего похуже, что весьма возможно в парной после третьей рюмки. Поплескались под душем, окунулись в купелях, посидели в парной, и расположившись на шезлонгах и потягивая пиво и квас (люблю я ржаной квасок, аж сил нет как!) продолжили разговор:

  – Какой выход ты видишь из того страшного мира, что сам и нарисовал? – спросил отец Гурий.

  – Надо уничтожить Англию как государство, расчленив на десяток мелких, и чтобы они между собой вечно резались, а если будут попытки объединения, давить их нещадно.

  – А что делать с Нидерландами?

  – Есть у меня одна дурацкая мысль, и если она не слишком дурацкая, то надо её донести до испанского монарха, кстати, кто там нынче?

  – Там новая династия, враждебная Габсбургам. Когда Карл Пятый и его сын Филипп умерли при неясных обстоятельствах, династия Габсбургов на испанском престоле пресеклась, и испанские кортесы отвергли попытки Священной Римской империи и Франции выставить своих претендентов на трон, да и выбрали королём второго герцога Бенавенте, а он и короновался под именем Фернандеса Первого.

  – Погоди, отец Гурий, а Бенавенте тут при чём?

  – Ну, Хуана Арагонская родная и признанная дочь, хотя и не вполне законнорождённая, короля Фердинанда Второго Арагонского, вышла замуж за коннетабля Кастилии, и у них была дочь Анна. А уже после смерти Бернардино, в том же году, у Хуаны родился сын, которого кортесы и провозгласили недавно королём Испании. Правда, ходят слухи, что настоящий отец короля Хуан де Падилья, но королю такие слухи только на пользу, поскольку покойный Хуан де Падилья народный герой. Короля очень любит народ и дворянство, и пока он себя зарекомендовал очень хорошо.

  – Однако в Испании и нравы...

  – Как и везде, не лучше и не хуже. Однако ты не договорил, продолжай.

  – О чём бишь я?

  – О Нидерландах.

  – Так вот, пусть испанцы по образцу Древнего Рима вводят всесословную воинскую повинность и в Испании и в Нидерландах, вроде той, что вводится и у нас. Таким образом, мужчины будут служить определённый срок, скажем, от трёх до семи лет, в зависимости от рода войск, а также звания и должности. Причём рекруты из Нидерландов должны в основном служить в Испании и Новом Свете, а испанцы – в Нидерландах и тоже за морем.

  – Так-так-так... И что это даст? – вскинулся отец Гурий.

  – Ну что даст. Это перемешает самую активную часть народов, молодых мужчин, пойдут перекрёстные браки, что улучшит кровь и объединит народы. Но это так, дополнительный подарок судьбы. А главное тут то, что королевство сумеет отказаться от наёмников, которые разорительно дороги, ненадёжны и страшно вредны из-за своей склонности к грабежу и насилию.

  – Это верно. – подтвердил отец Гурий – Слово банда уже давно стало обозначением разбойничьей шайки.

  – Ну и не знаю, как испанский король это сделает, но он просто обязан приструнить католическую церковь, а то их попы ведут себя совершенно вызывающе: открыто сожительствуют как с женщинами так и с мужчинами, продают индульгенции, и я слышал, что даже в кредит, под будущие грабежи.

  Ну а призвав к порядке церковь, он будет иметь моральное право объявить протестантизм антихристианством и вредной сектой. И добиться признания теории предопределения ересью и дьявольским наущением.

  – Предопределение... Что-то знакомое, но не припоминаю.

  – Учение Блаженного Августина, и его последователей Кальвина и Лютера.

  – Ах, это... Читал я его. Сплошные заумствования, пышные словеса и ничего конкретного в этом учении нет.

  – А если выразить всё учение в одной единственной фразе, и подсказать следствие из неё?

  – То?

  – Фраза такая: 'Всякому человеку заранее предопределено куда он попадёт, в рай или в ад, и никакой человек не в силах изменить это предопределение'.

  – Погоди... Следствием из этого является... Вседозволенность?

  – Воистину так. Хотя и с некоторыми ограничениями: вседозволенность не распространяется на равных и людей отмеченных печатью несомненной благодати бога.

  – Что это за печать такая? Чистота и святость? – ехидно спросил отец Гурий.

  – Правильный скепсис я слышу в вашем голосе, мой друг, обоснованный. Эта печать – богатство и умение это богатство приобрести.

  – Постой, Александр Евгеньевич, но способы бывают очень разными, в том числе и очень неприглядные.

  – А это не имеет ни малейшего значения. Ты хоть вари мыло из человечьего жира, а из младенцев делай микстуры для омоложения, лишь бы это приносило доход.

  – Но это же чудовищно!

  – а о том, что знатнейшие семейства Англии вскладчину снаряжают пиратские экспедиции ты не слышал?

  – Признаться, нет.

  – Появился там такой отвратительный обычай. Вельможи скидываются кто сколько сможет, нанимают корабли, команды и капитанов, и отправляют пиратствовать на море, в том числе и грабить испанские колонии. Награбленное они делят между собой. Слышал я, что даже английская королева Мария по прозвищу Кровавая Мэри тоже тайком участвует в этих гнусных делишках.

   Отец Гурий допил пиво и поглядел на жбан: долить, не долить? Но тянуться поленился, поставил кружку на стол. Вздохнул и решительно начал:

  – Ладно. Я о кое-чём другом хочу с тобой поговорить: как ты думаешь, сколько лютых врагов ты нажил вот этой молниеносной победой над Шведским королевством?

  – А я-то тут при чём? Сухопутной армией командует Новгородский наместник, князь Андрей Иванович Ногтев Суздальский, а морскими силами Захарий Иванович Очин-Плещеев и командор Харитон Андреевич Андреев.

  – А ты, значит не при чём. Совсем. И флот ты не строил, а армию не формировал.

  – Ну, приложился разок, не без того.

  – Скажу тебе по секрету, получил я письмо от царя-батюшки, он мне его сразу после известия о победе под Орешком написал, а получил я его только сегодня с утра.

  – Ничего себе, эвон какие у тебя оказывается адресаты!

  – Я с великим государем уже лет десять знаком, вот и доверяет он мне разные важные дела.

  Боже мой! Отец Гурий говорит сногсшибательные вещи нисколько не рисуясь, так, будто у нас самый мелкий попишко может запросто общаться с величайшим из русских царей. Не ожидал такого. Уважаю.

  – И что тебе пишет венценосный адресат?

  – Что надо тебе, Александр Евгеньевич, отправляться куда-нибудь подальше от нашего боярского змеиного кубла. Погубят они тебя, и даже я не сумею тебя спасти.

  – И куда мне отправляться?

  – А вот этот вопрос мы с тобой сейчас и решим.

  – Ну твою же ж феодальную мать-перемать, да через дышло вприсядку куму раком, а тестя в задницу! И на кой хрен мне надо было побеждать? Вот скажи, отец Гурий, нахрена? Я ж теперь ни жену ни дочку ни малыша невесть сколько не увижу!!!! Что же ты, друг мой ситный, сразу не сказал?

  – Чтобы тебя родимчик хватил? – хладнокровно оправдался отец Гурий – А после рюмочки да баньки и неприятная новость вроде как и полегче.

Глава вторая,

  которая начинается морским вояжем, а заканчивается в странном месте.

  Красиво тут. Безумно жарко, но красиво. Воды Персидского залива, когда смотришь на них с палубы парохода, имеют разный цвет, в зависимости от направления взгляда, направления и силы ветра, а главное, от высоты солнца над горизонтом.

   Впереди на горизонте показался берег, там Абадан, порт Персии на берегу Персидского залива, впрочем местные его называют Халидже-Фарс или Дарьайе-Фарс. А позади почти три с половиной месяца перехода от Выборга, через Балтику, Северное море, где нас зацепил небольшой шторм, а вот Бискайский залив, славящийся своими штормами, мы проскочили совершенно спокойно, как и Средиземное море, разве что недалеко от Александрии нас слегка потрепало, но не слишком страшно. Красное море прокляли все, особенно учитывая тот факт, что памятуя о песне 'Раскинулось море широко', я ещё в Суэце приказал, на время переходя через него установить машинной команде двухчасовую вахту, с восьмичасовым отдыхом, так что в кочегарке побывали все, за исключением офицеров. Ну да у них и своей работы довольно. Но всё равно, случаев обмороков от перегрева было много.

   Из Выборга мы вышли отрядом в десять пароходов: пять грузовых для Испании, три грузовых в моём отряде, и два боевых парохода, тоже со мной. Те пароходы, что шли в Испанию, везли какой-то полезный груз, а вот те на которых отправился я, был только уголь. И в угольных бункерах, и в трюмах, и даже на палубе складировали немного угла в мешках. Ещё бы! Путь предстоит немалый – пятнадцать с лишком тысяч морских миль, что при расходе пятнадцать тонн в сутки... Жуть страшная. Я наконец-то увидел, что из себя представляет погрузка угля вручную, мешками и... понял, что по крайней мере пароходы надо переводить на нефтяное отопление. А что? Россия вполне может получить нефть с Апшеронского полуострова, правда придётся строить танкерный флот, но персам и туркам тоже танкеры будут нужны, и возьмут они нефть здесь, а Персидском заливе, так что цивилизованная часть человечества топливом обеспечена, а до остальных мне никакого дела нет.

   А перед уходом из Выборга состоялся к меня довольно любопытный разговор с Гришей Сувориным, которого я в числе прочих обучал и готовил на командные должности. Парень он хороший, за последние четыре года отличился и как прилежный ученик, и при выполнении различных поручений, иногда весьма деликатного свойства, но всё было выполнено очень и очень старательно.

  – Ну, Гриша, пришёл твой черёд становиться богатым. Ты не передумал?

  – Отчего же мне передумывать? Для того я и учился, не ведя счёт времени у ювелира, литейщиков, механиков да и других мастеров было немало.

  – И каковы результаты обучения?

  – Могли бы быть и лучше, однако в табеле текущей успеваемости, что ты дал указание вести, оценок ниже четвёрок нет. А в итоговом табеле только пятёрки. Как ты говоришь, Александр Евгеньевич, красный диплом.

  – Это радует. А практики как?

  – По практикам в первую очередь. И по философии, коль скоро ты ей придаёшь такое великое значение. Кстати, со временем я начинаю понимать почему.

  – Это хорошо. А теперь я расскажу тебе, Гриша, на чём ты разбогатеешь.

  – Внимательно слушаю.

  – Доводилось ли тебе самому шить?

  – Разве что разболтавшиеся пуговицы пришивать.

  – Тогда тебе надо подробнее объяснить то, что ты будешь облегчать. Процесс шиться требует очень большой сосредоточенности и при этом, шитьё крайне монотонный процесс. Ты должен понимать, что стежки ложны быть строго одинаковыми, линия стежков должна быть строго выверенной, и располагаться на строго определённом расстоянии от края ткани. В то же время, наложенные стежки имеют свойство выявлять недостатки в процессе носки, как правило на самых видных местах, отчего мастера– портные вынуждены шить лично, не доверяя подмастерьям, оставляя им второстепенные места, скажем, на изнанке, подкладке или ещё где. Что из этого следует?

  – Ну-у... Раз ты послал меня учиться механике, ты придумал машину облегчающую шитьё? Но при чём тут искусство ювелира, я ума не приложу.

  – А искусство литейщика? – заинтересовался я.

  – Любая машина имеет корпус и детали, и из надо отливать. Я так думаю.

  – Совершенно верно, Григорий Евстигнеевич, ты правильно всё рассчитал. Вот в этой папке имеются чертежи. Твоя задача сделать швейную машину с ножным приводом.

  – Объясни принцип действия, Александр Евгеньевич.

  – Принцип действия не слишком сложен: вот иголка, через которую движется нитка, идущая с верхней катушки. Иголка движется возвратно-поступательно я вертикальной плоскости, прокалывая ткань, а внизу работает челнок, в котором имеется шпулька с ниткой, а петли совершает челнок. Движения иголки и челнока строго синхронизированы и приводятся в действие вот от этих валов.

  – Хитрая механика, но попроще, чем музыкальная шкатулка. И всё-таки, при чём тут искусство ювелира?

  – Иголки. Изготовление швейной иглы само по себе страшно непросто, а игла для швейной машины должна удовлетворять целой куче противоречивых требований: прочность, точность изготовления, качество обработки ушка иглы, да ещё и желательность сделать иглу не подверженной коррозии. Ну вершина всего: необходимость делать иглу как можно более тонкой.

  – Хм... Да. Но у нас же имеются нержавеющие стали?

  – Есть такие, да. Однако то что есть либо не держит заточку, либо держит заточку, но обрабатывается с большим трудом. В общем, металлурги говорят, что ближайшие лет двадцать нужной нержавейки нам не видать, как своих ушей.

  – Так-так-так. Я так понимаю, что иглы надобно золотить?

  – Не совсем. Я предлагаю покрывать их платиной

  – Видел я это серебришко. Но у нас его вроде бы не добывают?

  – Не добывают пока, нужды нет, а месторождения известны. Но платины у нас довольно.

  – Любопытно. А можно узнать откуда?

  – Секрета нет. Испанцы и португальцы в своих заморских владениях добывают довольно много платины, и завезли её в метрополии тоже очень много. Но вот выяснилось, что фальшивомонетчики начали добавлять платину в золото, вот в королевствах и решается вопрос, а что делать с этим металлом, и не стоит ли его вообще утопить в море от греха подальше.

  – Утопить... А ну как впоследствии пригодится?

  – Вот именно это я и сказал на встрече с испанским и португальским послами.

  – А что они? Переглянулись между собой и предложили выкупить по весу серебра. Ну я поторговался, да и сошлись в цене по тонна платины за полтонны оружейной стали, или две тонны чугуна. У меня же крупные паи во многих заводах, в том числе и оружейных, так что могу себе позволить. Отправил к ним шестьсот тонн ружей и пушечных стволов, да тысячу с лишним тонн чугунных ядер, бомб, не заряженных порохом, картечь, а взамен получил почти тысячу тонн платины из Испании, Португалии и их колоний.

  – Погоди, а как же царь батюшка? Я знаю, что продажа оружия за рубеж идёт только с его соизволения.

  – Верно. Только царское слово тут решает. Однако и разрешение на продажу дал великий государь, и выступил гарантом моего честного слова, что сия платина будет использована лишь для производственных нужд, и никоим образом не будет применено в ювелирном и монетном деле.

  – И как испанцы с португалами?

  – Я же говорю, что они всё равно собирались топить платину в море, а тут столько оружия привалило. Так что они довольнёхоньки, и обязались всю добытую платину поставлять мне, но уже за казнозарядные ружья, и тоже на вес. И ещё за сто тонн платины я им построю чугунолитейный завод.

  – Не боишься, что монополия на чугун уплывёт?

  – Так она уже того... Не монополия. Слава богу, что пять лет продержалась, и то хлеб. Собственно, чугун в Европе и раньше варили, да таких производительных как в России печей ни у кого не было, да и не требовались они, а как рассмотрели пользу, так и принялись осваивать новую технологию. Вон шведы уже пять больших доменных печей имеют, да вагранки на всех верфях.

  – А англичане, коих ты так недолюбливаешь?

  – У них уже пяток домен, да и в Шотландии не меньше. Чугунные пушки скоро наладятся лить, а пока не знают, как преодолеть сложности с примесями. То ли сера их душит, то ли ещё какая беда, но пока у них ничего не получается, и пушки рвутся. Шлют к нам доглядчиков, но Тайных дел приказ дело своё отлично знает, отлавливает. Но всё равно это ненадолго, народ они изобретательный, додумаются. Но это мы отвлеклись. Вернёмся к швейным машинкам.

  – Хе-хе... Если бы только машинки. Дел-то ты мне даёшь два, а не одно.

  – Ну-ка ну-ка?

  – Швейные машинки и иголки. Иголки, я так полагаю, принесут дохода как бы не больше, чем машинки. Машинку-то ежели делать хорошо, основательно, возьмут одну на всю жизнь...

  – Хорошо сделанная, да ухоженная машинка и правнукам будет служить.

  – Верно, Александр Евгеньевич, а вот иголки будут брать постоянно, из года в год.

  – Это ты, Григорий Евстигнеевич, очень хорошо отметил. Рекомендую тебе создать два отдельных, независимых производства, причём иголки надо делать при минимальном участии человека.

  – Александр Евгеньевич, а что если я объявлю конкурс с большой премией на создание такого станка?

  – Дельная мысль, Григорий Евстигнеевич, видна моя школа! Но учти, что это будет не один станок, а как бы не целая линия, впрочем, решать это тебе. И не забудь создателей сделать пайщиками на заводе.

  – Это само собой. Сам же говоришь: твоя школа. Условия как у всех, пятьдесят процентов твои, а остальное наше?

  – Да, это как всегда. Сам понимаешь, мне деньги позарез нужны, работы невпроворот, а золото – лучшая смазка экономики.

  – Погоди, Александр Евгеньевич, а не ты ли говорил, что для развития страны золото и не нужно вовсе?

  – Говорил, и готов это повторить. Ну, возьмём для примера тебя. Свои машины и иголки внутри страны ты можешь поставлять и по договорённости и по взаимозачёту, а вообще, в соответствии с планом, когда ты твёрдо уверен, что твоя продукция, если она наилучшего качества, всегда нужна, ты делаешь её столько, сколько надо, при этом уверенный, что сырьё, топливо и жалованье для тебя и рабочих придёт вовремя, в соответствии с тем же планом. А ещё тебе помогут с расширением производства, если продукция нужна, а с объёмами ты не справляешься.

  – Ну да, это же разумная и естественная организация производства.

  – Это для тебя она естественная, а для европейского человека это страшное извращение. Для него естественно затеять конкурентную борьбу, теряя при этом силы, средства и ресурсы. Вот ты припомнишь, чтобы кто-то из, как это вы говорите, моих птенцов, разорился?

  – Не было такого.

  – Правильно. А почему? Да потому что их производства сразу стали строчками в бумагах приказа Государственного Планирования, а это значит, что их судьба спланирована на годы вперёд, а случится изобрести усовершенствование, то план подправят в нужную сторону, и работай на здоровье дальше. На западе каждый работает на свой страх и риск. Цеха на дают роста молодым и талантливым, вспомни Руперта Смита, что умирал с голоду в Манчестере, пока его не подобрали наши 'охотники за головами'. У нас он и свою прялку довёл до ума, и в люди вышел. Правда, Саша Козлов, что возглавляет особый отдел текстильной промышленности докладывал, что этот говнюк Руперт мечтает уехать в Англию из нашей 'дикой' страны, и искал выход на английских шпионов, чтобы сливать им сведения о нашей промышленности, у него, как у директора трёх фабрик допуск весьма обширный.

  – И как?

  – Ну как... подвели ребятушки из приказа Тайных дел своего человечка к Руперту, и в определённый момент возьмут его за мягкое вымя, да на спрос. А нечего гадить в руку тебя кормящую.

  – Справедливо.

  – Однако вернёмся к тебе, Григорий. Ты должен ясно осознать, что конструкция швейной машины, а уж тем более иголки исключительно проста. Ты, конечно оформишь как положено государев патент на исключительное право использовать это изобретение, но в той же Англии найдутся делающие скопировать машинку. С ними будут бороться по мере сил. Но важнейшее в нашем деле не общая конструкция, а технологии: как и чем, и в каких условиях ты собираешься обрабатывать детали, и прочие тонкости. Я от тебя жду полноценной работы в том числе и с Особым отделом.