Текст книги "Прощай, предатель (Сборник)"

Автор книги: Сергей Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

В какие-то мгновения мне казалось, что, исполняя очередной акробатический этюд, она в пароксизме необузданной страсти невзначай свернет мне шею. Но она владела своим (и моим!) телом виртуозно. Где она только обучилась этим штучкам… Самому себе я удивлялся не меньше. Может, битье по яйцам так здорово способствует? Или лесной воздух…

Во всяком случае, я чувствовал себя нормальным мужиком, которому с бабой хорошо, потому что и бабе с ним хорошо. И Елена уже смотрелась по-другому, глаза грустные, но очень даже человеческие, даже красивые глаза… Губы, правда, распухли – но это я виноват. А исцарапанная физиономия меня только еще больше возбуждает. Ну вот, опять ее соски твердеют под моей ладонью, и у меня кое-что твердеет в ее руке…

– Ну согни ногу-то… Вот так…

Отдышавшись в очередной раз, она опять повторяет:

– Вот сволочи проклятые…

Да это прямо условный рефлекс: потрахалась – вспоминает сволочей, вспомнила – опять заводится на траханье. Нет, надо вывести ее из этой колеи.

– Слушай, а с чего началась эта твоя вражда с грузинами? Эту Мананину сестричку ты что, по заказу хозяина…

– Нет, тут другое дело. Я этих тварей бандитских из принципа давила. Ненавижу! У меня же отец в милиции работал. Вот он с ними классно разбирался. Они стреляли в него, а он их все равно давил. А я вся в него уродилась. И рожей, и фигурой. Мужики таких не жалуют, верно?

– Как сказать…

– Да уж мне-то получше твоего известно… Первый мужик у меня в четырнадцать лет был. Тренер из интерната. Я тогда ядро толкала… Зачем я ему была нужна, сама не понимаю до сих пор. Хотя он почти всех интернатских девчонок перетрахал.

– Это уж такая натура… Спортивная, – внес я свои соображения.

– Вот именно. Я-то думала, он только меня хотел… Совсем девчонка, понимаешь… Ну, а потом штанга эта, будь она неладна. Да еще профессиональная борьба. Европейское первенство выиграла, и тут – новость вместе с наградами: рожать уже не буду. Врач сказал сразу же после кубка. До кубка расстраивать меня боялись…

Она говорила и говорила. Плотина молчания рухнула, и прерывать ее, несмотря ни на что, было нельзя…

– … Им был важен результат. А потом и результат стал не важен – травмировалась я. И из спорта вылетела в один момент, – продолжала Елена. – Куда податься? Ну, и по стопам бати – в МВД. Тоже контора та еще… Взятки берут, бандитов, которых стрелять надо, на волю отпускают… Ну а я сама стала с ними разбираться. Я хоть и в женском отделении служила, но там тоже такие попадались, похуже любого мужика. Вот я их и стала… Приходовать. Тех, кто по бытовым статьям шел, – тех не трогала, наоборот, помогала даже. А эту, Багидзе, я бы и задаром удавила. Деньги взяла – потому что дали.

Я невольно усмехнулся. Все мы берем… когда дают.

– Повязана она была с бандой одной, грузинка эта. На них трупов было… Мне одна баба – следователь из горпрокуратуры – как-то рассказала. Трупов полно, а доказать никто ничего не может. В смысле не хочет. Ну я ее и… А теперь вот и с сестрицей разобралась! То есть я-то ей просто морду попортила, а разобрался, конечно, Ледовский. Кстати, как же он на эту шпану вышел?

– Рыбак рыбака… У деятелей такого уровня, как твой Ледовский (по совместительству мой оловянноокий работодатель, благодетель мой, – это я не вслух, конечно), связи огромные, такие, как он, могут больше, чем твой хозяин… А конкретно не знаю, как он вышел на грузин. Думаю, у него был выбор большой, а Манану он привлек из-за личных счетов с тобой. А может, хозяин твой подсказал…

– Да какой он мне теперь хозяин. Хотя я ему сначала верила… А потом поняла – такой же он. Так же врет… Он ведь меня к себе взял, когда мне опять деваться было некуда. С начальством отношения напряженные, в школу милиции пыталась поступить – не приняли. Да и этим, родственничкам бандитским, кто-то донес на меня. Теперь догадываюсь. А хозяин меня после этого мог держать на коротком поводке. Подержал – и сдал! – подвела итог Елена. – Ну ладно, хватит соплей, нам надо о деле поговорить и разбегаться в разные стороны. Давай, одевайся…

…Продолжили мы разговор, устроившись на залитом солнцем бугорке метрах в двадцати от моей тачки.

– Так. Давай определимся, что мы имеем. Наверняка за грузинским «жигулем» кто-то присматривал, скорее всего – минер, посланный Ледовским. «Жигуль» стоял во дворе, а вышли мы на улицу, так что вполне могло быть, что он нас не видел. Да и «хвоста» за нами не было. Значит, здесь чисто. С трупами из взорванного «жигуля» разобраться будет трудно, их будут по кускам складывать – если очень захотят. Значит, живы мы с тобой или нет – Ледовскому пока не ясно. Ты… будешь валить… его?

– Надо, – не сразу, выдержав паузу, ответил я.

– Правильно, надо. Решил работать у входа… на больничной территории? – Теперь она задавала сугубо профессиональные вопросы. Быстро, деловым тоном.

– Можешь предложить что-то иное? – Я ушел от прямого ответа, хотя все и так было понятно.

– Рискованно… Там удобного места для засады нет, все просматривается. Ты «снайпер»?

– Нет, не мой стиль.

– Значит, «ковбой»… – Елена уверенно оперировала моей профессиональной терминологией. – Шанс, конечно, есть… Скажу по правде – я «ковбоев» больше всего и опасалась. Поэтому каждого нового человека на территории сразу на карандаш брала. Тебя вот с твоей «шестеркой». Тоже хороши – кепарики, очки… Уселись и пялятся. Я, правда, хозяину и начальнику службы безопасности ничего в тот день говорить не стала. Да и потом тоже, можешь не беспокоиться. Я одна люблю работать… Он– то вообще трусоват, распсиховался бы.

– А что собой представляет его водитель?

– Сережка? – Она презрительно дернула губами. – Так, пижонистый мальчик… Он из «шестерок», без царя в голове, одним словом. Водитель, ничего не скажу, на уровне. Реакция… так, средняя, по моим понятиям. Стреляет? Прилично стреляет. Но не сообразителен, нет… Ты его тоже…

– Не знаю. Как получится.

– М-да… Ну, в принципе, не велика потеря.

Водитель-телохранитель явно был ей не слишком симпатичен. Наверное, тоже считал ее женщиной по недоразумению.

– Да мне-то он не нужен… Это в крайнем случае, – пояснил я.

– Местность открытая, «ковбой»… А тебе ведь не только войти, тебе и выйти потребуется, на смертника ты не похож, – продолжила профессиональный анализ акции Елена.

– Можешь предложить что получше? – Я решил форсировать беседу.

– Нет. – Она категорически замотала головой. – Только офис. Во-первых, это единственное место, где он обязательно должен появиться в оставшиеся дни. Во-вторых, ты там уже немного «освоился», верно?

– Верно.

Елена замолчала, глядя на меня в упор.

– Ты так любишь деньги? – Ее глаза снова стали холодными, неприятными, морозящими. Я даже не сразу нашелся с ответом. – Тебе ведь пообещали хорошо заплатить… – Это был не вопрос, а утверждение, она разбиралась в этих вещах.

– Пообещали… Грузинам за тебя тоже пообещали. И заплатили, видела?

– Почему же согласился?

– Да потому же, почему и ты… Лану Багидзе придавила. Не ясно тебе? – Я тоже зло глянул в упор, это был мой больной мозоль. – Жить я хочу… Так же, как и ты.

– Правильно. – Взгляд ее немного потеплел… – Я тоже… черных этих испугалась поначалу, думала – все. Если бы не ты…

– Да и я бы пропал заодно с тобой, так что ладно, проехали… – Елена кивнула, ее тяжелая, широкая ладонь легла мне на колено.

– Так что ты насчет офиса скажешь?

– Окно, – коротко произнесла она. – Окно в крыле больничного корпуса, что примыкает к офису сбоку под углом. Припоминаешь?

– Припоминаю. Я тоже обратил внимание. В больнице есть своя охрана, но это несерьезно, конечно. А ваших там нет?

– В том-то и дело, что нет… Раньше мы держали там пост, но были вечные конфликты с больничными, друг на друга валили… Мы и решили, что семь нянек лучше не заводить: пусть уж кто-то один отвечает. Поэтому там ни наша служба безопасности, ни «личка» уже не появляются… Так что если стрелять – то только оттуда. Я эти окна всегда фиксировала в первую очередь. И Сережке всегда говорила… Но он, придурок, похохатывал…

– А там, часом, не операционная?

– Нет. Обычная больничная палата… Для мальчиков. Повезло тебе.

– Дети… Цветы жизни… – неопределенно пробормотал я. Елена говорила дело. У меня у самого первоначально была сходная мысль (правда, немного иная), но теперь… И отход уже становится вполне реальным!

– Так, с этим покончили. Вопросов у тебя, я думаю, больше нет.

– Есть один. Что это за янтарная комната?

– Где? А-а, это у хозяина, мать его за ногу, есть на даче комната специальная, без окон, какая-то там защита особая стоит, можно уничтожить все, что там в комнате находится, нажатием кнопки. И только он знает, где эта кнопка.

– А кто такой Алеша?

– Кто… Педик, вот кто. Смазливый мальчик, хороший финансист, знает западную систему банковских операций, у них с хозяином, так сказать, «любовь», Алеша уверен, что хозяин его с собой возьмет, и старается изо всех сил. Дурачок, жалко его.

– Ты себя пожалей. Ты понимаешь, в какую петлю попала?

– Да все я понимаю. А ты сейчас что, в свободном полете? Сам знаешь, что приговорен…

– Прорвемся.

– Дай бог.

– Пойдем в автомобиль, попрощаемся…

– Ну ты даешь, герой-любовник. Пойдем, «ковбой».

«Прощание» вышло неожиданно спокойным, медленным и нежным, как будто мы давно любили друг друга, а впереди была целая жизнь. Мы оба кончили одновременно, она вскрикивала и стонала самозабвенно, расслабленно, томно – раньше было не так, раньше мы терзали друг друга до боли, она кусалась и царапалась, а сейчас она мне сладко отдавалась…

Потом нам больше всего хотелось заснуть вот так рядом, голышом, щека к щеке, сунув руки друг другу между ног, как начинающие подростки. Как странно все получилось. Странно. Страсть. Страх. Недаром общие корни у этих слов, и немало других слов с этим же корнем, которые, может быть, объясняют, что с нами произошло.

… – Даже жаль тебя отпускать! Ты так умеешь… любить, – наконец проговорила Елена и улыбнулась. Я ни за что бы не подумал, что она способна натакую улыбку и такое слово… – Да не волнуйся, сейчас разбежимся, – успокоила она меня, увидев, что я непроизвольно дернул шеей. – Придется, – еще уверенней и еще печальней произнесла она. – А не то серьезные проблемы возникнут сразу у двоих… Согласен?

– Согласен…

Она сказала, что я умею любить… Умею, да, но она ведь имела в виду не технику… Это от меня не зависит, это как музыкальный слух у скрипача или врожденное чувство ритма у барабанщика. Врожденный рефлекс, одним словом… А может, она меня поняла лучше, чем я сам себя понимаю? Ведь не со всеми у меня одинаково, с ней, я думал, совсем ничего для души не будет, а получилось наоборот…

– Ты сейчас куда? – задал я совершенно идиотский вопрос. Мы уже оделись, она занялась макияжем, я сел за руль.

– Да есть вариант… Ты же понял, что я не безмозглая. Лучше я тебе не скажу.

– Правильно.

– А ты?

– Домой. Готовиться надо. Да, слушай, сделай мне на всякий случай копии этих записей – у тебя ведь двухкассетник…

– Я тебе сделаю не только копии, я тебе запишу главное из того, что мы наработали с Алешкой – банки, счета, фамилии, даты… Я старалась запомнить все это и, когда приходила домой, записывала – сама не знаю зачем. Мне это и теперь ни к чему, да и ты едва ли сможешь использовать, но а вдруг… Только смотри, это – динамит, если им станет известно, чем ты владеешь, – ты не проживешь и дня.

– Я знаю. А ты?

– И я… Но для них я уже – на том свете и постараюсь там и остаться – для них. Ну, удачи тебе!

– И тебе…

Возле своего подъезда я заприметил «БМВ», принадлежащий куколке Леле-Оле. Хорошая, послушная папина доченька… Пока тот исправно платит деньги за ее образование, она либо разъезжает на подаренном лимузине, либо проводит время в обществе красивых, мускулистых ребят типа Ивана… Что ж, нормально, надо быть как все, кому дарят на день рождения «БМВ». Цветомаскировка, одним словом. А вам когда-нибудь дарили на день рождения «БМВ»? Или хотя бы «Ауди»? Можете не отвечать, не интересно мне это, а спросил просто так, без всяких задних мыслей…

– Ахтунг, комсомольцы! – весело поприветствовал я моих юных друзей. Не знаю, с чего это на меня нашло идиотское веселье. Какие они, к чертям, комсомольцы?!

– А я решил, что тебе… Что ты под машину попал! – Это Иван при Леле тень на плетень наводит, конспиратор хренов.

– Как видишь – живой…

– Порядок? – Ваня понял, что подробностями я делиться не буду.

– Ну разумеется, – передернул плечами я.

– Ясно… Извини, Оля, – повернулся он к полуодетой подруге, восседающей на тахте чуть поодаль. – Нам надо побеседовать… Наедине!

– Да чего там, сидите, Леля. Я сейчас…

Иван вопросительно уставился на меня, а я, ни слова не говоря, направился в душ. Мне было что смывать… Да и о чем говорить? В следующем действии задуманного спектакля Ванина роль эпизодическая, вспомогательная, почти без текста, как говорят… Пусть забавляется с девчонкой – еще не известно, что нас ждет. При деле, и ладно! Как говорится – по улицам и кабакам не шляется…

– Анекдот, ребята. Жираф спрашивает бегемота: «Как ты можешь жить с такой короткой шеей?! Это же никакого кайфа, в натуре! Вот когда шея длинная – совсем другое дело. Водку пьешь, а она по горлу до-о-олго опускается, это так приятно…» А бегемот ему в ответ: «Это, понятное дело, редкий кайф. Согласен. А вот когда блевать приходится – как тогда, а?»

Весело ржем над моей бородатой байкой. Действительно – как тогда? Веселее всех Леле-Оле – все лучше, чем на лекциях задницу просиживать! Нашла девочка свое место в жизни… Объясняю Ивану, что он должен находиться в состоянии боевой готовности и ждать моего звонка, а затем вновь оставляю их вдвоем…

…Куда сейчас? Нужно расслабиться и решение принимать на отдохнувшую, холодную голову… К Кате, в ресторан? Я ведь чуть о ней не забыл. Жаль – придется расставаться, хорошая девчонка… Нет, не до нее сейчас. К сожалению…

Я неторопливо двигался вдоль зеленеющего бульвара, стараясь ни о чем не думать… Ну хоть почти не думать…

– Мужчина! Вы что-то уронили! – услышал я сзади бодрый женский голос.

– Я?

Мне пришлось невольно обернуться. И – не может быть…

– Ну что, стал богатым и знаменитым? Идешь – прямо такой весь из себя…

Боже мой – Мила… А фамилию я и не знал, мы ведь в разных школах тогда учились… И все такая же, даже прическу не сменила – светлые, почти соломенные волосы подстрижены аккуратно и коротко.

– Здравствуй, соседка, вот так встреча…

– И до сих пор неженатый! – торжественно произнесла она.

– Угадала! – кивнул я. – Хотя и не совсем… – Я интригующе прищурился.

– Неудачные опыты не в счет, – махнула рукой Мила.

А она прелесть! Выглядит лет на двадцать, ни одного лишнего килограмма, а ноги… И знает ведь, что у нее за ноги, потому всегда и все делает так, чтобы они смотрелись – мини на пределе пристойности, ходит и сидит, как манекенщица…

– Извини, я очень спешу. Совещание в нашем холдинге… Нельзя опаздывать ни на минуту. Знаешь, на Смоленской площади ресторан есть – «Механа Банско». Очень уютное место… Если хочешь, можем там пообедать. Сегодня в два часа. Подходит?

– Что за «Банско»?

– Национальная болгарская кухня, музыка живая. Так ты как?

– А чего… Вполне!

Все равно я до завтрашнего утра свободен… Не жизнь, а какой-то калейдоскоп! И красивые картинки в нем складываются. Иногда страшноватые, правда…

… Странная у меня полоса пошла в последнее время. Не слишком ли много женщин? Чушь… Женщин никогда не может быть слишком много – с моей, чисто мужской, точки зрения. Женщины – это отдых, это наша отдушина. Так уж природа предопределила. А с природой я не спорю. И вам не советую.

До двух оставалось полтора часа. Нормально. Назначенное ранее рандеву с работодателем – который оказался Ледовским Михаилом, но которому не надо знать, что я это знаю, – с запасом укладывается в эти полтора часа. А потом… Ну почему бы не расслабиться в обществе старой знакомой? Тем более такой шикарной. Нет, это хорошо, что увижусь с ней. Старый друг лучше новых двух…

С Милой я познакомился без малого лет пятнадцать тому назад, когда еще жил с родителями в родном подмосковном городке. Познакомился на тренировке по карате, прямо на татами.

– Эй, тебя как зовут?

– Антон…

– А меня Мила… Поспаррингуешься со мной?

– Ты чего, с горки упала?

– Ты же в моей весовой категории и махаешься, говорят, неплохо… А то у меня партнерша не пришла…

Она действительно в моей весовой категории. Ростом с меня, длинноногая, голенастая. Волосы коротко, по-мальчишески подстрижены, светлые миндалевидные глаза блестят. Симпатичная девчонка, и чего это ее сюда занесло… В карате девчонкам делать нечего, считал я тогда. Занудным был максималистом…

– Ну давай, – пожал плечами я, решив подыграть симпатичной девчонке.

– Не зевай!

Удар пяткой под ребра отозвался и в печени, и в солнечном сплетении, но я старался не подавать вида. Серьезная оказалась девочка, я таких еще не видал в нашем зале… Однако я основательно «поплыл» и продолжал спарринг с трудом – она это сразу просекла и прекратила тренировку.

– Признайся, ты поддался?

Она сама встречала меня возле раздевалки.

– Да просто я не знаю, как с вами драться – еще прибьешь ненароком, отвечать придется…

Мы прошли полквартала, обмениваясь банальностями. Девчонки-старшеклассницы – своеобразный народ. Готовы иной раз бегать за ребятами, как собачки. Тех же это хоть и «прикалывает», но настраивает на несерьезный лад. То, что тебе навязывают, в этом возрасте отвергается, невзирая на качество. Однако эта длинноногая Мила повела себя не так. Хоть и сама ждала меня около выхода. Она скорее проявила ко мне интерес как к игроку своей команды. А может, убедительно это имитировала.

– Я здесь живу, – она кивнула аккуратно подстриженной головой в сторону семиэтажного дома дореволюционной постройки. Правда, недавно отреставрированного. – Пока! – И Мила быстро скрылась в подъезде.

…Хитрая девчонка! Она сыграла точно – на следующий день я топтался возле этого подъезда. Она вроде как заметила меня не сразу и наигранно удивилась. Вечером мы пошли в кино на какую-то индийскую бодягу с танцами, прыжками и Митхуном Чакраборти. Помните такого? Кино нам это было глубоко до лампы, просто хотелось где-нибудь побыть вместе.

– А ты куда после школы поступать собираешься?

– Еще не решил точно… Может, рискну в театральное, на актерский факультет…

– Ух ты, здорово!

– Но там конкурс – восемьдесят с лишним человек на место… И в основном это конкурс родителей, а у меня предки к искусству отношения не имеют и мне иметь не советуют.

– Вообще – тебя должны принять! Ты бы неплохо смотрелся и на сцене, и на экране!

– Попробую, там видно будет. А ты куда собираешься?

– Еще не выбрала – или в медицинский, или в МГУ на юридический. Туда, где математику сдавать не надо.

Я так и не узнал, куда она поступила и поступила ли вообще. Мила была немного младше меня, и через год, когда ей пришло время сдавать вступительные экзамены, я загорал в следственном изоляторе № 2, в просторечии именуемом Бутыркой. А тогда…

– Антон… Вот ты, если поступишь в институт… Ты… – Мила замешкалась, то ли не решалась что-то сказать, то ли затрудняясь с формулировкой. Я, в свою очередь, ее не торопил. – В общем… Мне не хотелось бы расставаться с тобой.

– А разве мы расстаемся? – наигранно удивился я.

– Пока нет…

Но Мила как в воду глядела. Как только я поступил в МАИ и стал ездить на занятия в Москву, мы стали встречаться все реже и реже. Потом я перестал ей звонить. Просто перестал, и все… В Москве познакомился с другими девчонками. Последний раз она позвонила мне под Новый год, поздравила, спросила, как дается курс наук, хожу ли на тренировки… Несколько раз мы встречались на улице (городишко наш подмосковный невелик!) и вежливо здоровались… Ну пропал у меня интерес к человеку, что поделаешь… И Мила поняла это… Видно, уже тогда углядела во мне начинающего циника, будущего господина Чехова, услуги которого будут по карману далеко не каждому…

Странно, что Мила сама узнала меня. Захотела узнать… Что ж – я не против, почему бы нет… Не надо хмуриться и чертыхаться, или вы мне завидуете?!

…А ведь тогда, на спарринге, я действительно поддался. Билась она технично, но вот защита… Слишком часто открывалась. Будь она парнем, обязательно достал бы, и не раз. А тут… Будем считать – нога не поднялась.

Бить женщин… Нет, с тех пор не приходилось. А вот стрелять… Было дело. Один раз. Разумеется – по заявке. И была заказанная довольно несимпатичной дамой. Жирная, истеричная тварь… Заказали ее по все тем же прозаическим, сугубо финансовым мотивам. И, кстати говоря, сама эта дама, перед тем как стать объектом заказа, пыталась заказать (мне же!) своего бывшего бойфренда. Милый, знаете ли, такой мальчик с внешностью Тома Круза. И звали его (не умрите от смеха!) Альфред. Выступавшего в роли альфонса. Жирная старая баба преуспела на банковском поприще и завела себе личного секс-пажа, этого самого Альф…реда. У того, кроме длинных ног и смазливой внешности, за душой были только диплом об окончании заборостроительного ПТУ и юношеский разряд по легкой атлетике. Но сообразительный парень оказался понятливым! Через пару месяцев он уже имел и «мерс» «шестисотый», и мотоциклет «Хонда», и квартиру двухкомнатную в центре Москвы…

И все бы ничего – так и существовал бы господин пэтэушник неопределенно долго, но у его «госпожи» совсем ум за разум зашел – захотела свои отношения с ним оформить официально, да еще и свадьбу закатить чуть ли не на тысячу персон. Крупные чины из мэрии и префектур были приглашены, пара мелких чиновников из кремлевских структур, несколько артистов (некогда народных), два барда-шестидесятника, зарубежные гости-коллеги из ФРГ и Израиля и прочая и прочая…

Только пэтэушник решил, что это уж слишком, старая дура далековато зашла. В темпе продал квартиру и смылся из столицы. В день свадьбы! Невесте ничего сообщать не стал из соображений личной безопасности – та его могла за такой фокус за яйца повесить, он натуру этой барышни хорошо изучил… История, конечно же, получилась та еще…

Господин Альф всплыл потом в Симферополе, собственное дело там завел и даже женился. Финансы ему это теперь позволяли… Несостоявшаяся невеста об этом прознала, а какой-то недоумок в деловых столичных кругах подсказал ей, как выйти на меня. У нее аж губы тряслись, когда она мне об этом Альфреде рассказывала. Будь ее воля – в кислоте бы сварила мальчишку! А я взял да и отказался! Да еще и намекнул ей, что серьезных людей вроде меня грешно беспокоить по подобным поводам… Из-за пацанячьего х-я подобные дела затевать! Да и жалко его стало, из мужской солидарности, что ли? Пэтэушник, чистая душа… Если бы ей эта идиотская свадьба не понадобилась – он бы с нею и дальше по-прежнему шился.

У той губенки задрожали еще сильней – теперь она и меня готова была в серную кислоту окунуть! Но, как говорится, бодливой корове господь рогов не дал… А через полгода мне самое госпожу банкиршу заказали – серьезно перешла дорогу какой-то структуре. Или задолжала… Что ж – пришлось ей платить. С процентами, как теперь принято. Сработал я ее у дверей квартиры. Переоделся в ментовскую форму – вроде как я ваш новый участковый… Охранник, на собственное счастье, у подъезда топтался.

Но лишнего мне не надо. И так уже хватает…

А на следующий день я попал в аварию. Рядовое ДТП – я следовал чинно и мирно по родному городу, пунктуально соблюдая, не превышая, не создавая помех – за что и был наказан: какой-то отмороженный на здоровенном джипе, принципиально считающий себя единственным участником дорожного движения, шел по осевой, и все встречные отворачивали чуть не на тротуар – как же, хозяин жизни прет.

А вот какой-то лох на «МАЗе»-трейлере то ли зазевался, то ли не справился, как говорят, с управлением – короче, не отвернул. Отморозок понял, что против этого лома у него нет приема, – и отвернул сам, врезавшись мне в дверку. От удара я вылетел на тротуар и врезался в фонарный столб, а отморозка развернуло прямо под «МАЗ».

Для него это родео кончилось хуже, чем для меня, но и мне пришлось несладко – переломы, сотрясение, месяц в больничке, еще месяц пришлось восстанавливаться. Сорвалось выполнение очередного контракта, короче – одни издержки и убытки.

Пошевелив извилинами, я сделал вывод – не надо мне было брать заказ на ту бабу. Цыганка ведь предупреждала – слабый пол довлеет над моей судьбой, они спасут, но они и погубят – как я с ними, так и они со мной. Авария была предупреждением.

С тех пор я зарекся поднимать руку на женщину. Чем это обернулось, вы видите сами…

А насчет мужиков – никаких проблем. Вы многих моих «заказчиков» и «заказанных» могли созерцать на собственных голубых экранах. Например, в передаче «Герой дня» или «Пресс-клуб». Они любят поразглагольствовать о демократических идеалах, рыночной экономике, обязательно заклеймят позором гнусные времена застоя и страшные преступления сталинизма. Иногда могут даже прочесть «запомнившиеся» стихи поэтов Серебряного века или спеть под гитару песню «Милая моя, солнышко лесное»… А потом связываются со мной и заказывают… друг друга. И со мною откровенничают без стеснений. Как с лечащим врачом… Впрочем, не все из них любят телерекламу, далеко не все. Мои нынешние «заказчики» вам вряд ли знакомы…

…Работодатель принимал меня там же, где происходила и первая наша встреча, – в небольшом кафе на Сретенке, весьма уютном, но малопосещаемом – цены запредельные. Он был в великолепном сером костюме от Версаче, белоснежной рубашке, спокойных тонов галстуке. Черные туфли совсем простой формы, но стоят такие далеко за штуку баксов… Лицо заурядное, спокойное, покрыто седеющей, аккуратнейшим образом возделанной щетиной длиной ровно шесть миллиметров, как у известного киноактера. А чем он не актер? Уж я-то в этом понимаю – недаром мечтал об актерской карьере. В таком прикиде я и то не смог бы выглядеть более внушительно.

– Как ваши успехи, господин Чехов?

– Все идет по плану. Насчет Гордеевой вы оказались правы. Никаких перспектив. Это стало очевидно при первом же контакте.

– А как прошел второй контакт?

Неужели меня засекли при входе в ее подъезд? Эх, была не была…

– Она его пресекла в самом начале, и я ушел.

– Когда, где будете работать?

– Извините, это моя кухня. Обсуждать это не принято. Уложусь в два-три дня.

– Но ни в коем случае не больше! На четвертый день контракт при неисполнении разрывается с тяжелыми для вас последствиями. Вы меня поняли?

– Абсолютно. Исполнение в трехдневный срок гарантирую.

– Вопросы, пожелания есть?

– Пока нет. Думаю, и не будет. Но хотелось бы обсудить вопрос получения гонорара. Конкретно и предметно. Что вы предлагаете?

– Любой удобный для вас вариант. Даже налом. Но я бы предпочел перевод на указанные вами счета. Разумеется, с соответствующим оформлением – авансовые платежи под отгружаемые товары, серия сравнительно мелких сумм, ну, вы понимаете…

– Я понимаю. Переводы на счета в зарубежных банках возможны?

– Сложнее, но возможны.

– Какие условия? Сроки, оформление…

– Три дня после подтверждения выполнения контракта. Мелкие суммы, несколько счетов – три, лучше пять, оформление – под поставки. Счета сообщите заранее.

– Хорошо, я обдумаю ваши условия и дам предложения сразу по выполнении контракта.

– Счета предпочтительно заранее.

– Сожалею, это невозможно.

– Хорошо, но тогда задержка во времени может быть на день-два.

– Договорились.

– Желаю удачи. Подчеркиваю – срок два дня, третий – резерв на крайний случай, не уложитесь – контракт разрывается с тяжелыми для вас последствиями. Форсируйте.

Я допил кофе, распрощался и вышел. Ну дипломат! Ведь не собирается платить ни копейки. А насчет последствий я и без него знаю. Хотя, конечно же, спасибо за предупреждение…

… Я встретил Милу на углу МИДовской высотки на Смоленской площади, как договаривались. Она сама выбрала это место. Чем ее привлекла эта болгарская таверна? Раньше здесь, помнится, был ресторан «Ориент». В нем я бывал, а в этом «Банско» впервые. А что – кухня ничего, вполне приемлемая, без всяких там изысков и вывертов, цены тоже не сильно кусаются, да и обстановочка на уровне. Декор оформлен камнем, деревом и текстилем в старинном восточно-славянском духе.

– Давай так: что было, то прошло, – неожиданно произнесла Мила, как только я сделал заказ. – Жить надо настоящим и не забывать о будущем… Согласен?

– Что-то тебя на высокий слог потянуло… Даже не узнаю. – Я спокойно смотрел в ее светлые, красиво подведенные глаза. И вдруг тревожно мне стало… Нервы дребезжат или на самом деле встреча непростая? Посмотрим…

– Все меняется… Мы ведь больше десяти лет не виделись.

– По тебе не скажешь – совсем не изменилась! – изящно вставил я. – По крайней мере – внешне…

– Лицедей. – Она улыбнулась совсем по-девчоночьи. – Зря ты все-таки не пошел в театральный…

– Да хрен с ним! – непринужденно махнул рукой я. – Сейчас бы все равно без работы сидел. Или рекламировал бы на ТВ бритвенные лезвия и туалетную бумагу…

– А что, чем плохо?

– Смеешься! Ты можешь представить меня в подобной роли?

– Да как сказать… Смеюсь, конечно!

К нам подкатил стройный черноволосый официант в национальном болгарском одеянии… Сейчас попробуем эти болгарские деликатесы.

– Времени у меня мало… Поэтому скажу тебе все прямо сейчас. – Голос Милы зазвучал несколько отстраненно. Даже как-то грустно. Или мне опять показалось?

– Я весь внимание, – все в том же легком тоне ответил я.

– И скажу я тебе не очень веселые вещи… Чехов.

Болгарский перец, фаршированный брынзой, застрял у меня в горле. Она назвала мой профессиональный псевдоним! Или я ослышался?

– Да-да, дорогой, я в курсе некоторых твоих дел. Глянь сюда, если не веришь…

Она молча протянула мне маленькую красную книжицу, раскрыла… Я онемело пялился в четкие строчки, серьезное лицо на цветном фото. Недопитая минералка потихоньку испускала последние пузырьки… Старший лейтенант Федеральной службы безопастности Людмила Валентиновна Стебелькова молчала, спокойно и как-то даже печально глядя мне в лицо.

Ну и херня! Как же я влип! Наверняка старлея Стебелькову прикрывает парочка нехилых коллег из конторы. Что делать?.. Ко всему прочему, сама Мила – баба тренированная, а реакция у нее дай бог каждому… Я нервно огляделся по сторонам. Да, коллеги замаскировались на совесть.

– Вот такие дела, Чехов, – неторопливо проговорила Мила. В ее позе, взгляде не было никакого напряжения. – Да не верти ты головой! Одна я здесь. Послушай меня внимательно. И постарайся поверить.

– Говори, там видно будет…

– Так вот, Тоша… Антон Чехов то есть. Ты у нашей конторы давно под колпаком, лет пять уже. – Людмила перевела взгляд на мои сомкнутые в замок руки, тяжело лежащие на скатерти. – Начиная с видновской акции. Помнишь того парня? Можешь не отвечать…