Текст книги "Крылатая гвардия"

Автор книги: Сергей Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Снайпер

Рита вспоминала Гуннара – он неподвижно лежит на кровати и не может даже приподнять голову... За какие грехи бог так наказал могучего, красивого парня, наивного и доброго, как ребенок? Его любили старики, дети и собаки. Он был потомственным цирковым гимнастом, и вся его жизнь прошла под куполом цирка.

Каким чудесным был день накануне: мотоцикл, длинные светлые волосы Гуннара ласкают ее лицо, залитое солнцем шоссе, летящее под колеса...

И море. В тот день они не вылезали из него до вечера, и Гуннар шутил, что в прошлой жизни он и она были рыбами, на худой конец – креветками. Он сказал, что впервые в жизни счастлив по-настоящему. А на следующий день во время тренировки он сорвался с трапеции.

– Он будет жить, – почти равнодушно, с каким-то чудовищным спокойствием говорила тогда Рите мать Гуннара, в прошлом известная цирковая артистка. – Но он никогда не сможет даже поднять голову... Уж лучше бы он сразу...

– Зачем вы так говорите?! А речь... Разговаривать он может?

– Да. Врачи обещали, что разговаривать он будет... Тебе я хочу сказать: лучше уходи сейчас. Не приходи к нему больше. Я сама все объясню Гуннару. Он сильный, он тебя любит и поймет. А ты... Ты все равно не сможешь с ним жить. Ты молодая, здоровая, красивая... Уходи, я прошу тебя. Так будет лучше и честнее.

И она ушла.

Сперва к местным профессорам, однако те лишь разводили руками. Затем в Москву. Встречалась с Валентином Дикулем, перенесшим аналогичную травму. Но выяснилось, что все не так просто... Правда, один шанс из ста был – в одной английской клинике делали сложнейшие операции по частичному восстановлению двигательной способности. Успеха никто не гарантировал, а стоила эта операция...

– У нас никогда не было таких денег, – покачала головой мать Гуннара. – Даже если мы продадим квартиру и все остальное, их все равно не хватит. К тому же результат непредсказуем – я консультировалась, в Европе всего два года назад стали делать такие операции.

– Я заработаю эти деньги!

– Как? Что ты умеешь делать? – У бывшей гимнастки дрогнули уголки губ. – Не говори глупостей...

И действительно, что она умела, большую часть свободного времени проводя в тире? Правда, она окончила фармацевтический техникум...

– Девушка, вы интересовались высокооплачиваемой работой? – услышала она через пару недель в телефонной трубке заветный вопрос. – Вам следует послезавтра взять билет до Калининграда, там вас встретят...

В Калининграде она познакомилась с человеком, которого называли Кельтом. Он занимался вербовкой добровольцев в «горячие точки» и имел на этом неплохой бизнес. Так она оказалась в Чечне, о которой так не любила теперь вспоминать. А вот сейчас оказалась здесь.

Кто, в самом деле, обратит внимание на хрупкую светловолосую женщину? Правда, в руках у нее приличных размеров футляр...

«Девушка, это у вас контрабас? – Нет, гитара. – Вы даете концерты или поете у костра? – Только в узком кругу, для избранных. – И что же вы поете? – По обстоятельствам. – Ну например? – Окуджаву, кантри, свои сочинения. – О-о, как интересно. А мне споете? – С удовольствием, но как-нибудь в другой раз...» Такие вот примерно диалоги происходили иногда с праздношатающимися гражданами.

Угадать, что таилось в чреве гитары, по ее виду было невозможно – ее изготовили мастерски, на заказ. Правда, если взять ее в руки, ощущалась необычная тяжесть. Но Рита никому не позволяла притрагиваться к инструменту.

Лес привычен ей с детства. Волосы были спрятаны под косынку-бандану защитного цвета. Камуфляж, резиновые сапоги – теперь она была неузнаваема...

...Кто он такой, в сущности, этот Кляров? Торгаш. Ему все равно, кому сбыть оружие – что чеченам, что прибалтам. Вот она никогда бы не стала продавать оружие, чтобы потом стреляли в своих!

Но к делу... Снять этого дятла несложно, главное – успеть уйти.

И она успела. Вечером жесткий, прочный футляр с гитарой (тоже сделанный на заказ) был сдан в камеру хранения, откуда его должен забрать посыльный, приданный Рите в помощь господином Клименко. Сама же Рита спокойно отправилась на станцию. На ней снова был легкий белый плащ, а светлые короткие волосы аккуратно уложены, она присела на скамейку – спешить было некуда... И задремала на вечернем солнце, ожидая на скамейке прибытия поезда.

Побег в стиле прикладного двоеборья
(Игорь Зимин)

Минаев оказался пунктуальным мерзавцем – вернулся ровно через полчаса. Татуированного парня забрали из камеры минут за десять до его возвращения.

– Чем займемся, Зимин? – вежливо осведомился Минаев. За его спиной стояли двое мощных мордоворотов в штатском, поэтому держался майор уверенно.

– Все, Минаев, – махнул рукой я. – Из твоего капкана не вырваться, сдаюсь.

– Разумно. Что ж, каждый может оказаться в плену, ничего позорного в этом нет... – Минаева потянуло на пространные рассуждения.

– Дело из прокуратуры заберешь?

– Вот ты как... Я подумаю, – покачал головой Минаев.

– Я привык говорить по существу! – Кажется, мне удалось взять инициативу в свои руки. – Мне сидеть за подброшенную тобой наркоту радости нет!

– Наглый ты мужик, Зимин, – вяло произнес майор. – Ну продолжай, я слушаю...

– Так вот, помогу я тебе девку найти... Но с прокуратурой вопрос надо будет утрясти.

– Ты, я смотрю, стал мыслить в нужном направлении. Это похвально... И что же, не жалко тебе теперь Татьяну Андреевну Степнову?

– Ха, жалко... Скажешь тоже. Чтобы я из-за какой-то шалавы срок мотал? Да и потом, вы же меня вообще пристрелить можете. Раз на меня наркоту навесили, то сделать из меня жмурика для вас без проблем...

– Правильно понимаешь. Можно даже прямо сейчас. – Тут Минаев улыбнулся.

– Ну вот! А я еще молодой, мне в жмуры рано. И с историей, которую мне выдала Татьяна, я поначалу просто не сориентировался, думал: так, бытовые разборки местного уровня. Я и познакомился-то с ней случайно!

– Как и где?

– На шоссе она голосовала, а я из Москвы возвращался. Я ее и прихватил для компании. Ну, слово за слово, разговорились... Она что-то плела про семейные проблемы, про папу, маму, негде переночевать... Короче, пригласил ее к себе. Ну, привез на квартиру, там то да се... Чего-то она еще говорила, но мне же было не до разговоров, дружить хотелось. К утру я всю эту ерунду выкинул из головы. А тут ваши нагрянули. Да еще с тухлыми «ксивами». Что мне оставалось делать? Я тогда подумал, они валить меня собрались...

– Складно врешь... Ну ладно, Зимин, не очень-то я в твое раскаяние запоздалое поверил. Поэтому говорю открытым текстом: нагадил ты нам основательно. Одного бойца у Логуна завалил напрочь, двоих ранил... Мы тебя можем и по этому эпизоду раскрутить, лет двадцать оттянешь как миленький!

– Не может быть, чтобы я кого-то завалил! Я же бил по ногам и видел – все живехоньки, хоть и не совсем здоровы... Не гони туфту, майор, я все помню.

– А один по дороге в больницу кровью изошел, ты ему какую-то аорту пробил!

Неужели не врет майор? Мне стало не по себе. Все же буду стоять на своем – стрелял в ноги-руки, насчет трупа майор скорее всего приврал.

– Ну ладно, не будем отвлекаться. Значит, так. Сначала мы с Татьяной поехали к ее знакомым, у которых она пробыла минут пятнадцать-двадцать. Это здесь, на улице Гая. Потом заехали к Будунчуку, а потом я ее отвез на платформу к электричке, и куда она поехала – не знаю. Обронила вскользь, что к старому знакомому отца, Ибрагимом его зовут. Дом ее знакомых могу хоть сейчас показать, а где сама Татьяна – не знаю.

– А если нет там никаких знакомых, может, она тебе голову морочила?

– Нет, были знакомые, это точно, она еще у них сумку оставила.

– Какую сумку?

– Ну какую... Обычную, из синтетики, синюю с белой надписью «Адидас», такие носят на ремне через плечо. Небольшая, но, судя по весу, там не только тряпки. Вроде как книги, что ли...

– Ты что, смотрел?

– Нет, она сумку ни разу не открывала, держала при себе, что-то там, видно, ценное для нее.

– Так, Зимин, давай еще раз, все подробно: когда ты увидел эту сумку первый раз, почему решил, что там книги? Да, а Логун видел эту сумку? Ну, давай колись, чего замолчал!..

Минут десять мы колесили по переулкам и дворам.

– Ну и где этот подъезд?

– Сейчас... Ничего не понимаю. По-моему, двор все же не тот... Какие-то они все одинаковые.

– Ты же разведчик, Зимин! У тебя должна быть зрительная память, как у слона, а ты мне тут мозги пудришь. Ну смотри, ты у меня доиграешься... Как ты мог не запомнить?!

– Ну а зачем мне было запоминать? Остановились на несколько минут, Татьяна зашла в подъезд. Главное – квартира на первом этаже, это я машинально засек – дверь подъездная была нараспашку.

– А сумку она точно там оставила?

– Это точно! Зашла с сумкой, вышла без нее. Потом мы поехали к Будунчуку и Крючкову, оттуда она созвонилась со своим Ибрагимом, и я подвез ее на станцию...

– Если не найдешь подъезд или обманешь нас, тебе хана, ты понял?! Ищи, козел!

– А я что делаю? Мне эта Танька теперь самому необходима больше, чем вам. Как спасательный круг!

Мы вчетвером топтались во дворе дома номер восемь по улице Гая. Минаев с ходу клюнул на слепленную мной версию и попер буром, организовав конвой и бумагу на мой выезд за десять минут, успел еще позвонить куда-то, скорее всего Логуну, и тот, видимо, дал добро на поиск сумки – вдруг там документы... А вот успел ли татуированный незнакомец? Я тянул время, сомневаясь в этом...

Меня сопровождала усиленная охрана – помимо самого Минаева, еще трое его бугаев. Один из них шоферил, а самый массивный из этой троицы, со звучной фамилией Варивода, приковал меня к своей клешне наручниками. Как с этим буду справляться, я еще не представлял. Однако выбора у меня не было. Если Минаев догадается, что я в данную минуту его элементарно кидаю, – все, мне хана.

– Сейчас поедем в управление и там займемся твоей памятью. – Майор прямо-таки читал мои мысли. – Хватит время терять! В машину его!

Пора, больше тянуть нельзя.

– Подожди, майор... Вроде вон там! – Я указал на подъезд, о котором заранее договорился с татуированным.

– Что, память улучшилась? За одну секунду?

– Да нет, точно здесь...

– Так, первый этаж? Слева, справа?

– Справа.

– Пошли. Нет, стой. Смирнов, обойди кругом, посмотри, куда окна выходят.

Через пару минут Смирнов доложил, что окна квартиры выходят только на нашу сторону.

– Смирнов – за старшего! Веткин, Ситный, давайте в квартиру, проверка документов, не будут открывать – вышибайте дверь, я пока останусь здесь, чтобы не ушли через окна. Как войдете, всех на пол, один из вас выйдет, доложит. Вперед! – Майор достал из кобуры табельный «макаров» и уставился на окна обреченной квартиры, бдительно кося на меня глазом.

Все рушилось. Я рассчитывал, что майор пойдет в квартиру первым или вторым, меня будут держать сзади, и, когда конвой будет занят проникновением в квартиру, я обезврежу охранников и рвану когти. Для страховки татуированный обещал заложить за батарею пистолет... Однако майор смандражировал.

И тогда я вновь решил действовать по системе «сумасшедший в экстремальных условиях».

– Подожди, майор! – Главное сейчас – сбить с толку противника. – Я тут это... понимаешь... Ну, в общем, так: кинул я тебя, майор, – неожиданно нагло сообщил я Минаеву. – И здесь я нахожусь первый раз в жизни!

Сработало! Я думал, его кондрашка хватит. Побагровев и захлебываясь матом, майор подскочил ко мне и приступил к расправе на месте. Я был готов к такому повороту. Удар рукояткой «макарова» в скулу я пропустил по касательной и демонстративно рухнул на асфальт, всем весом дернув вниз прикованного ко мне конвоира. Однако тот был здоров и на ногах удержался. Минаев уже потянул курок, целясь в меня, но чуть-чуть опоздал: дикий ужас окатил мои сосуды волной адреналина, ноги сами выдали судорожные «ножницы», и майор рухнул на уделанный домашними животными газон.

Выстрелить он успел, но никто не пострадал, кроме него самого – падая, он не удержал «макаров», и отдача подбросила пистолет к моей свободной руке. Оцепеневший было Варивода, забыв о собственном оружии, брякнулся на меня, потянувшись за майорским пистолетом, но мне сегодня везло – я опередил его на долю секунды, пистолет оказался у меня, и я двинул им конвоира по черепушке. А из подъезда уже доносился топот: кто-то из штурмовой команды бежал на выстрел. Перейдя в партер, я взвалил бугая Вариводу себе на спину и встал.

Мне пришлось выступить по одному из видов прикладного многоборья – бегу с безжизненным человеческим телом на спине.

Под грохот автоматной очереди, выпущенной в голубое небо конвоиром, вылетевшим из подъезда (он все же пожалел Вариводу, который прикрыл меня), я вбежал под арку, устремляясь в знакомый проходной двор, и резко свернул вправо, уходя с линии огня, но тут споткнулся о пенек и брякнулся наземь: моя ноша оказалась подо мной. Меня пронзила мысль, что этот пенек мне бог послал – я уложил на него цепочку наручников и перебил ее выстрелом. Бабахнув пару раз в пустой проем арки, чтобы охладить противника, я рванул в следующий двор – тот, где было назначено рандеву.

Сзади прогремела очередь, и все же фортуна сегодня любила меня: послышались вскрик, звук падения тяжелого тела и осатанелый мат... Конвоир повторил мой акробатический этюд – споткнулся там же, где и я пару секунд назад. Я не стал оглядываться, нырнул во вторую арку и под бодрящий грохот автоматной пальбы с ходу запрыгнул в открытую заднюю дверцу молочного «каблука» – пикапа, который медленно двигался задним ходом мне навстречу.

Следом в кузов влетел неведомо откуда взявшийся бомжеватого вида тип, дверца захлопнулась, и «Москвич», завизжав покрышками, рванул в глубину двора, где очередная арка выводила на параллельную улицу.

Я на всякий случай упер пистолетное дуло ему в живот.

– Эй, убери пушку, гвардеец! Будь как дома, но не забывай, что ты в гостях!

– А-а, это ты... – Мне стало неловко, по голосу я узнал татуированного сокамерника по ИВС. – Ну извини, тебя просто не узнать. И спасибо, конечно. Браслеты бы только снять, под ними у меня вся кожа содрана.

– Ну, это без проблем, – успокоил меня «сокамерник». – Потерпи еще чуток, сейчас мы транспорт сменим, домой приедем, а там получишь полный сервис...

Минут через пять пикап закатил во двор, мы с «сокамерником», назвавшимся Борей, пройдя между гаражами, втиснулись в старенькую «шестерку». Боря примостился за рулем, я рядом, и мы неспешно покатили.

– Слушай, Боря, а ты как-то отслеживал эту войну в подворотнях? – Я недоумевал, почему меня сегодня не изуродовали и не подстрелили.

– Ну а как же, в натуре? Я за вашими зигзагами по окрестным дворам наблюдал уже минут десять, только успевал перебегать из одной подворотни в другую. А когда ты рванул, как тигр с антилопой на хребте, а этот тип с автоматом увязался за тобой, пришлось вызывать «Скорую помощь», в смысле пикап, чтобы он к тебе поближе подкатил.

– Да, я ваш с Вороном должник многократный.

– Ничего, отработаешь, он лениться не даст.

– Ты давно с ним?

– От него самого узнаешь – он не любит, когда его за глаза хвалят.

– А куда едем-то, не секрет?

– Да уже, считай, приехали. Сейчас спилим тебе браслеты, примешь душ, переоденешься – ты же как бомж с мусорной свалки (вот гад, на себя бы поглядел!), пообедаем, а потом и о делах поговорим. Лады?

– Здесь ты командир, Боря, и твои команды мне по душе...

– Кажется, порядок... «Хвоста» я не засек. – «Жигули» остановились перед неказистым двухэтажным домом в заросшем старыми липами дворе; у крыльца стоял неброско одетый, среднего роста, сутуловатый мужичок. Боря покрутил головой, оценивая обстановку. – С вещами на выход, Зимин.

Я выбрался из «жигуля». Передо мной действительно был мой сослуживец по Иностранному легиону, когда-то спасший мне жизнь. Влад, Володя, Ворон... Под такими именами я знал его прежде. Татуированный Боря, заперев машину, подошел к нам.

– Здорово, гвардеец. – Ворон был сдержан в эмоциях, по его виду я сразу понял, что вопли, объятия, хлопки по спине и поцелуи встретившихся однополчан, то бишь легионеров, неуместны. – Сейчас поднимемся в квартиру, поговорим... А ты, Боря, – обратился он к длинному, – пока погуляй здесь. Осмотри окрестности...

Чтобы спилить браслеты, мне вручили мой любимый инструмент – боевое мачете «Тайга-1». Пока я пилил, используя мачете в качестве ножовки, Ворон сидел на тахте напротив, воздерживаясь от полезных советов...

– Вот что, Игорь... – начал он, – ты опять ухитрился влипнуть в поганую историю.

– Это я уже понял, – отозвался я, не прекращая работы.

– Так вот, Игорь. То, что я сейчас скажу, обязывает тебя ко многому, и прежде всего – держать язык за зубами. Мое настоящее имя Владимир Михайлович Сергеев. И служу я в Управлении специальных операций Федеральной службы безопасности, по званию подполковник. А ты, Зимин, уже второй раз возникаешь на моем пути.

– Что значит возникаю?

– Появляешься в неподходящий момент в неподходящем месте. Я тут делом занимаюсь, а ты своей самодеятельностью мне карты путаешь. Да и в прошлый раз, в Джибути, ты встрял неожиданно, помнишь, как тот душегуб тебе чуть череп не разнес?

– Помню, конечно. Теперь я дважды тебе жизнью обязан. Может, даже трижды. А если по существу, Владимир Михайлович?

– Теперь по существу. Наша служба уже давно пасет группировку, нелегально торгующую оружием. Кляров, Кукшин и Степнов – слыхал такие фамилии? Ну вот, они у нас под наблюдением многие месяцы. И не только они, группировка многослойная и довольно разветвленная. Я прошу тебя, Игорь, рассказать мне все, что произошло с тобой за последние дни. Постарайся ничего не пропустить, ничего не утаивай, цена мелочей может быть тебе неясна. Пойми, события приняли опасный оборот, и не только для тебя. Давай с самого начала. Как и почему ты встретился со Степновой, что этому предшествовало?

Ворон внимательно выслушал меня, ни разу не перебив.

– Значит, Татьяна Степнова сейчас в военном госпитале. Ранение, говоришь, легкое? Прогноз врачей знаешь?

– Ну, в общем, знаю... Ранение в мягкие ткани корпуса. Неглубоко, по касательной... По словам врачей, ей там надо пробыть не менее трех-четырех дней.

– Это плохо. Ее могут в любую минуту захватить, причем на законном основании...

– Никто же не знает, что она там. Крючков записал ее на свою фамилию.

– Земля слухом полнится, Игорь. Ее надо забрать оттуда как можно быстрее!

– Пожалуй, да. Сейчас они начнут копать, как звери, моих подсказок больше ждать нечего...

– А ее слова о документах, собранных отцом, ты мне точно пересказал? Постарайся припомнить любую мелочь: что в них содержится, где она их хранит, кто еще хоть что-то знает...

– Ну я же сказал тебе. Ничего не могу добавить. Болтала много, однако следила за каждым своим словом. Во всяком случае, где и как она документы хранит, не сболтнула ничего, да и о содержании – только в общих чертах. Причем она уверена, что Кукшин и Логун самостоятельно до них не доберутся.

– Она уверена! Сопля соплей, а самомнение... Ну вот что, Игорь, теперь выслушай, что я тебе скажу. Внимательно слушай. Сейчас мне необходима твоя помощь...

После бала

– Как можно было его упустить?! Ты кретин, Андрюшенька... Ты просто редкостный кретин! Тебя провели на мякине, ты смотришь «ящик»? Там урки куда хитрее штуки придумывают, чтобы удрать, а от тебя он ушел, ну как колобок от бабушки! Даже не знаю, что с тобой делать теперь...

– Он просто... Какой-то терминатор! До сих пор не пойму, как он вырвался от нас. Прикован был! Наручники же! Вариводу тащил на себе, как мешок с опилками, а тот центнер весит! Варивода, в смысле...

– Ну и что, что наручники! Да такому зверю браслеты не проблема! Сколько было случаев...

– Как же это возможно, Иван Семенович?

– Ты что, из детсада? Дело Нагиева[17]17
  Нагиев Анатолий – серийный убийца начала 80-х. В историю отечественного криминала вошел тем, что совершил дерзкий побег во время этапирования. Как ему удалось разорвать наручники, не выяснено до сих пор. Впоследствии Нагиев был захвачен и расстрелян. Стал прототипом убийцы-маньяка Кадиева из романа Д. Корецкого «Привести в исполнение».


[Закрыть] помнишь? В школе МВД должны были вам этот случай как кол в голову втемяшить... Ну ладно, что я на тебя слюну трачу... Иди работай. В розыск пока его не объявляй. Ищи своими силами. И девку ищи! Подключим Рому с его бригадой. Рой землю день и ночь! Причем все должно быть тихо. Понял? Нет, ты понял, что тебе не жить, если упустишь еще раз, дура ты деревенская?!

Покинув своего «крестника» майора Минаева, Иван Семенович направился в гостиницу местного Дома офицеров для встречи с Кукшиным. Сегодня Логун был намерен поставить на место зарвавшегося особиста. «Шпана малограмотная, – думал о своих „подельниках“ Логун. – Только и умеют – в дерьмо влезать, да еще по самые уши! Ну я тебя сейчас обрадую, господин контрразведчик. И не только известием о побеге Зимина. Есть у меня еще один сюрприз. Сейчас посмотрю на твою рожу... А то раскомандовались, соплегоны! И этот придурок Минаев туда же... Дай ему волю – тоже на шею сядет. А потом и в горло вцепится. Нет, пора брать это дело в свои руки!»

– Минаев, тут к тебе Платонова из военной прокуратуры! – В кабинет майора заглянул инспектор – дежурный по УВД.

– Платонова? А ей чего надо? – Майор с трудом врубался в ситуацию.

– Говорит, приехала специально для разговора с тобой. По делу Зимина.

– Ну, пусть заходит, – махнул рукой Минаев.

– Что у вас? – Минаев даже не старался скрыть неприязнь.

– Здравствуйте, Андрей Алексеевич. У меня к вам ряд вопросов относительно дела капитана Зимина, которое я веду. – На неприветливую встречу Оксана Георгиевна ответила подчеркнутой вежливостью.

– Зимина... – отрешенно проговорил Минаев. Он понадеялся, что Платонова прибыла с какими-то новостями, а у нее, видите ли, ряд вопросов... Да у него самого по делу Зимина одни вопросы! – Только покороче... У меня срочные дела.

– Во-первых, мне хотелось бы встретиться с понятыми, присутствовавшими в момент обыска и изъятия у Зимина наркотиков.

– Это еще зачем? Вам что, больше нечем заниматься? – Слова следовательши были как соль на рану – нет, девка обнаглела, надо ее укоротить. – Вы как ставите вопрос? Или вы не доверяете нам и военной контрразведке?!

– Доверяю, но у меня есть вопросы к понятым. Я хочу их выяснить для себя. – Платонова не ожидала от заместителя начальника УВД такого приема, по молодости лет верила, что прокуратура главнее милиции. – Видите ли, я, как следователь по делу, обязана была присутствовать при обыске и изъятии вещественных доказательств. А поскольку...

– Я уже объяснял вам! Милиция была вынуждена форсировать оперативные действия, и военные на этом настаивали, а вы со своими формальностями...

– Я не могу продвинуться дальше в этом деле. Зимин категорически отрицает факт изъятия у него наркотиков. Кроме того, он положительно характеризуется командованием бригады...

– А вы надеялись, что он напишет чистосердечное признание? Ваш Зимин – подонок, каких мало!

– Он не мой...

– Подонок и бандит! Его стрелять на месте надо было! – Минаев не чувствовал, что со стороны его реакция на простые и законные вопросы выглядит по меньшей мере странно. – Он бандит и законченный отморозок! Он связан... – на миг майор запнулся, ему хотелось огорошить и напугать эту желторотую правоведку, – с солнцевской преступной группировкой! – выдохнул он наконец, не соображая, что сморозил глупость. – И мы скоро это докажем!

– А где сейчас Зимин? – неожиданно спросила Платонова. – В ИВС сказали, что вы куда-то увезли его.

– Слушай, Платонова... – Минаев перешел на «ты», если с этой идиоткой церемониться, вообще на голову сядет. – Я сейчас позвоню окружному прокурору и скажу, что ты вместо того, чтобы помогать оперативным подразделениям, пытаешься тормозить расследование. Позвонить?

– Вы имеете на это полное право. – Платонова поджала губы. Она старалась сохранять спокойствие.

– Ладно... – Минаев представил себе, что из этого может получиться. – Ладно, пока воздержусь. Ты еще следователь неопытный, плохо разбираешься в тонкостях оперативной работы. А Зимина увезли на опознание... На опознание его сообщников. Мы сумели его расколоть... Так что, девушка, не мешай работать... А сейчас – все, мне надо делом заняться! – Он демонстративно отвернулся к окну, открыл форточку, достал из пачки «Мальборо» сигарету, закурил. – Все, Платонова... – повторил он девушке, все еще стоявшей перед его столом. – К тебе вопросов не имею, а на твои вопросы нет времени. Иди пока!

«Ну и хам этот Минаев! Как с милицией можно работать, если там все такие... И самое обидное – он совсем не принимает меня всерьез, считает за дурочку малолетнюю в погонах...» – Оксана Георгиевна все не могла успокоиться. Посещение горуправления милиции не внесло ясности в дело Игоря Зимина. Больше того, странная нервозность майора только добавила сомнений в виновности капитана. Минаев что-то скрывает, он раздражен и зол, едва не впал в истерику. Нет, здесь все не так просто, как они пытаются представить.

Игорь Зимин показался ей куда более симпатичным, чем ее коллеги-смежники. Он, правда, тоже не воспринимал ее всерьез, однако было в нем что-то такое... Не просто мужской шарм – несмотря на небогатый опыт в этой области, Оксана Георгиевна с первых минут их встречи в ИВС поняла: перед ней настоящий мужик, причем порядочный и неглупый. Вдобавок к этому, в капитане чувствовалась внутренняя убежденность в своей правоте. Конечно, следователь военной прокуратуры не имеет права руководствоваться личными симпатиями, но...

– Вы меня разочаровываете, Логун... Не ожидал.

– А я тебе не девка с круглым задом, чтобы тебя очаровывать... У меня к тебе разговор более серьезный.

Кукшин недоуменно вскинулся – отставной мент впервые позволил себе разговаривать с ним в подобном тоне.

– Спокойно, майор, не заводись, – осадил его Иван Семенович, не дав тому произнести ни слова. – Мы все в дерьме. И сейчас надо не в амбиции ударяться, а думать, как из дерьма вылезти... А потому слушай меня внимательно!

– Я вас слушаю, но советую держаться в рамках, – особист, пытаясь сохранить лицо, нахмурился и подпер рукой подбородок.

– Значит, так, пункт первый: Игорь Зимин. Я все больше убеждаюсь, что это совершенно случайный персонаж...

– А как же...

– Не перебивай! Зимин сказал на допросе, что познакомился со Степновой случайно. Она голосовала на шоссе, и он ее подвез. По-моему, он не врет. Здесь не врет. Вот скажи мне, контрразведчик, есть у тебя данные о старых связях Степновой и ее папаши?

– Конечно.

– Ну и где там фигурирует капитан Зимин?

– Пока нигде, но мы работаем...

– Ну-ну, работайте... Вы со своим Травкиным умеете только полинезийских шпионов ловить. В пределах солдатского плаца и столовой. Так вот – Зимин сбежал. Этот придурок Андрюша Минаев переусердствовал в силовых методах, капитан понял, что его подводят под большой срок, и это ему не понравилось. Вот он теперь и бегает. Взять его особой сложности не представляет.

– Ой ли?!

– Да уж поверь! Не таких зверей брали... СОБР, ОМОН – руки за спину и в СИЗО. Тут другое дело: Зимин нужен не для того, чтобы тут же повязать. За ним надо будет аккуратненько походить, посмотреть, не выведет ли он нас на Степнову. Выведет – хорошо, мавр сделал свое дело. А может, и не выведет. Не потому, что хитрый – мы тоже хитрые, – а потому, что действительно не знает, где она. Не знает, и все! Выдумали какого-то Ибрагима... Это липа, искать его вообще не имеет смысла. Степнова, если капитан для нее лишь случайный попутчик и если она не дура, не стала на него полагаться и сообщать, где она собирается залечь на дно. А залегла она, сдается мне, где-то рядом. Она девица сообразительная. Вы с Травкиным ее недооценили. Не перебивай! Она обвела вас в Камышинске-2? Обвела. Упустили ее из городка? Упустили! То-то же... Помолчи. И нас здесь она обставила, а мы, между прочим, не пальцем деланные. И Зимина она хитро окрутила и подставила!

– Если мы с подполковником Травкиным ее недооценили, то вы, полковник, явно переоцениваете!

– Эх, милый... Лучше переоценить противника, чем наоборот! Да не перебивай ты меня, слушай лучше внимательней! Я неплохо разбираюсь в людях, около десяти лет в угрозыске отпахал. Так вот, есть среди баб такая порода – гиены... Или крысы. А то и вовсе волчицы. Профессиональные авантюристки, любого мужика за пояс заткнут. И в серной кислоте сварят... Эта юная Степнова из той самой породы, уж поверь мне! Она крутит вами с Травкиным, как хочет, и Зиминым заодно... Вот так мы и пришли ко второму пункту: Татьяна Степнова. Вот кого надо взять в самое ближайшее время. Она опасна для всех нас.

– В ваших рассуждениях есть рациональное зерно... Однако вы чересчур сгущаете краски. Ведь бумаги-то у меня!

– Ты бездарный опер, Кукшин... Совсем бездарный, уж извини за прямоту. Надо менять профессию.. И начальнику твоему тоже... Говорю тебе это без свидетелей и вполне искренне, для твоего же блага. Смотри, задумано гениально: подруга Степновой Юля Горелова приносит вам некие документы, которые та просила спрятать. Я документов не видел, но ручаюсь головой – это несерьезные мелочи, копии, обрывки. А вы подпрыгиваете от восторга: больше искать не надо, остается пустяк – ликвидировать Степнову вместе с Зиминым...

Степнова залегла на дно в заранее заготовленную норку, подсунув вам Зимина. Спустя недолгое время она из норки вылезет и с настоящими документами юркнет куда следует – в редакцию какой-нибудь паршивой газетенки, их сейчас навалом, или к какому-нибудь психу-депутату. И что?

– Вообще-то у нас с Травкиным возникали некоторые сомнения... Ну-у, относительно представленных Гореловой материалов... Но у нас нет других зацепок...

«Чудовищные идиоты, – подумал Иван Семенович. – И как таких держат в военной контрразведке?»

– Итак, наша главная задача – отыскать Татьяну Степнову. А Зимин сам отыщется... Можешь мне поверить, они со Степновой действуют автономно.

– А что делать с Зиминым? Если отыщется?

– С ним займусь особо... Найду и ему место. Он теперь с нами повязан крепко. А сильно достанет – закопаем в один момент! А Степнову я объявляю в розыск. Как «клофелинщицу» – грабительницу.

– Лишний шум!

– Да нет... А помочь в розыске может основательно. Коллег проинформируем, чтобы в случае обнаружения не трогали даму до нашего прибытия.