Текст книги "Игрушки (СИ)"

Автор книги: Сергей Сазонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   ИГРУШКИ

   – Бабуль! Баба Света! – Маришка потеребила повариху сзади за юбку.

   – Тихо, стрекоза! – окоротила девчушку та, продолжая тщательно отмерять чайной ложкой темную жидкость из медицинской склянки.

   – Ну, чего тебе? – необъятное тело поварихи, наконец, колыхнулось, разворачиваясь к любимице.

   – Баба Света, – это бром? – Маришка указывала пальчиком на литровую склянку, из которой ежедневно подливалось в отдельно стоящие тарелки. Только в две из четырнадцати, зато каждый день, без исключений.

   – Бром, – Бесхитростно подтвердила повариха и, спохватившись, нахмурилась, – А кто тебе сказал?

   – Дядя Гена, когда чужому дяде объяснял. – Призналась Маришка, – А бром нужен, чтоб детишки не рождались? По-моему, это неправильно.

   Челюсть у поварихи отпала. Она забавно застыла с открытым ртом, затем спохватилась:

   – Хочешь мороженого?

   – Ага, – обрадовалась Маришка, мгновенно переключаясь.

   Мороженое в их поселке большая редкость. Сюда его если и привозят, то крайне редко. Да и к кому его возить? Население поселка – мужчины и женщины от сорока и старше. Детей, кроме шестилетней Маришки здесь нет. Есть еще солдаты, но они в поселок почти не ходят. Их казарма за шлагбаумом. Забавное слово веселило – словно шла-шла и «гбаум» по голове полосатой палкой – мол туда не ходи. За шлагбаум Маришке нельзя и остальным тоже. Странно? Нисколько, если знать, что поселок номерной, строго секретный. Маришка появилась здесь полгода назад. Официально дети здесь не приветствовались, но для нее сделали исключение. Вернее, не для нее, а для отца. Он работал в проекте уже три года и считался незаменимым специалистом. А Маришка с мамой жила в большом и шумном городе, до того дождливого дня, когда в садик за ней никто не пришел. Всех детей разобрали, а она осталась со сторожихой, и все ждала маму, прилепившись носом к оконному стеклу, по которому ручейками стекала вода от зарядившего с обеда осеннего дождика. Мама все не шла и не шла. «Наверное, выбирает куклу», – думала Маришка. Еще утром она выпросила у матери куклу и та, опаздывая на работу, пообещала вечером заехать за ней в садик с подарком.

   Сторожиха пару раз позвонила домой заведующей, затем поделилась с Маришкой ужином и уложила девочку спать. Утром воспитательницы перешептывались, глядя на Маришку. Слышались слова: «Погибла... разбилась на машине». Что такое «погиб», она уже знала. У них во дворе кверху лапками валялся дохлый голубь. Оттягивая от него любопытную Маришку, мама так и сказала: «Голубь погиб». В то, что с мамой могло что-нибудь случиться, Маришка не задумывалась, просто ее нет и все. Как будто она уехала в командировку на два дня. Так иногда бывало.

   Из садика Маришку забрала тетя Наташа, мамина подруга. Весь вечер она все причитала, то и дело обнимая девочку. Маришке это не очень то и нравилось, потому что в эти моменты ее отрывали ее от игры с Лёшиком, сыном тети Наташи. Через день прилетел отец. Он был крайне озабочен и все никак не хотел поиграть с ней. А потом были похороны. Многие, кругом, плакали и Маришка вместе с ними. Через неделю поехали на работу к папе. В городе с ней сидеть было некому, вот отец и забрал ее с собой.

   Поселок Маришке понравился. В отличие от города, где многого нельзя – здесь у нее оказалась сущая вольница. Она могла ходить куда вздумается, и у всех взрослых находилось для нее время. Их дети жили далеко, здесь не бывали, и шестилетняя девочка стала для всех общей дочкой-внучкой. Ни детского сада, ни школы в поселке не предполагалось. Ученый люд чуть не передрался, составляя расписание занятий для единственной ученицы. Они были забавными, эти взрослые тети и дяди. За их серьезным видом легко угадывалась безграничная доброта. И если Маришке становилось скучно выводить палочки или склеивать непослушные буквы в слоги и слова, она легко переключала внимание учителей на другие сферы. Достаточно было спросить о чем угодно и, прежде строгие преподаватели, с жаром рассказывали о диковинных животных, объясняли, почему летает самолет и жила ли на свете Баба Яга. Безвинный вопрос о Змее Горыныче выливался в лекцию о доисторических ящерах и динозаврах. Ей выписали с Большой Земли велосипед, ролики, соорудили качели, хотели сделать песочницу, но Маришка отказалась. Что она, как малышня, станет лепить куличики? Она уже взрослая и вокруг столько интересного. Еще в первую неделю она исследовала весь поселок: и котельную, и клуб с библиотекой, и многое другое. Но больше всего ей нравилось бывать в лабораторном корпусе, где работал отец. Сотрудники там ходили в голубых рубахах навыпуск, широких штанах и с шапочками на головах.

   Сначала ее не пускали туда, но она схитрила, что ей позарез необходим отец, бывший в то время на смене. Отец вышел к ней озабоченный. Он тоже не хотел, чтобы дочка заходила внутрь, но Маришка проявила настойчивость и уже вскоре, вслед за отцом, попала в здание. А там.... Там, в больших комнатах, за стеклом, сидели люди, только в зеленых рубахах и штанах.

   Первый же вопрос ребенка: «За что их посадили?», привел взрослых в замешательство. Какое-то время они растерянно переглядывались друг с другом, потом кто-то нашелся: «Это наши игрушки. Ты со своими куклами играешь? И мы тоже».

   – Ага, – тут же согласилась Маришка. Она всегда подозревала, что взрослые – большие хитрецы, и тоже имеют свои игрушки, но почему-то стесняются этого и потому прячут их от детей.

   – А как их зовут? – последовал новый вопрос ребенка.

   – Клоны, – уже с облегчением ответили ей.

   – Всех? – не поверила Маришка.

   – Имен мы еще не придумали и пока зовем по номерам: первый, второй, третий...

   Маришка прошлась вдоль комнат. Всего их было семь. Она умела считать. В каждой комнате жило по два человека, и всюду, за стеклом, находились одни дядьки, высокие и маленькие, один толстый, а один с ранней лысиной. И лишь в последней комнате вместе с дядечкой сидела женщина. Скорее это девушка решила для себя Маришка. У девушки были красивые каштановые волосы, длинные слегка вьющиеся, как у тети Наташи. Только одежда на ней была совсем не женская, рубаха на выпуск и шаровары зеленого цвета, как и у остальных игрушек.

   – Как ее зовут? – спросила Маришка.

   – Тринадцатая, – ответил отец.

   – Странно, – заметила девочка, на что отец недоуменно пожал плечами.

   На Маришку «Тринадцатая» не обратила внимания, продолжая заниматься мозаикой, выкладывая ее прямо на полу.

   Дальше, за комнатами-номерами располагались: медкабинет, небольшой дендрарий, тренажерный зал. В самом конце находилась кухня с толстой поварихой бабой Светой, которая моментально соорудила для Маришки что-то необычайно воздушное и сладкое.

   Так и повелось. Ее уже не прогоняли и Маришка, как своя, проскальзывала в лабораторию, где повариха баловала ее чем-нибудь вкусным. Но не только вкуснятина манила ее сюда. Девочка все надеялась подсмотреть, как же взрослые играют в свои игрушки. Но взрослые стеснялись ребенка и – ничего похожего не происходило. Каждый день доктор поочередно осматривал клонов, затем их зачем-то заставляли заниматься на тренажерах. «Какие странные игры! – удивлялась Маришка, – Они, наверное, разучились играть». Вон она своих кукол одевает, кормит, спать укладывает, а взрослых, будто это не интересовало. Даже то, что стряпала для игрушек баба Света, клоны ели сами.

   За исключением «тринадцатой» не очень то занятными были эти клоны: играть с ней не хотели, читать не умели. Маришка как-то принесла с собой детскую книжку, просунула в комнату-клетку одному их клонов, лысоватому (на ее взгляд самому умному). А тот полистал ее и оставил, даже не вернул. Пришлось дяде Гене (отец в тот день не работал) заходить за книжкой в комнату. Интерес к Маришке проявила только «тринадцатая». В первый день она не заметила девочку. В другой раз она округлила глаза и замерла, увидев перед собой ребенка. Лицо девушки стало растерянным, а синие глаза ее как бы потемнели. «Тринадцатая» медленно подошла, присела перед Маришкой, провела пальчиками по стеклу, разделявшему их, как бы ощупывая ребенка, и приложила ладонь на уровне ее плеча. Маришка, сама не зная почему, тоже приложила свою ладошку. Получалось, что они здороваются. Это очень понравилось Маришке. Теперь, приветствуя и прощаясь с девушкой-клоном, она первая прикладывала ладошку к стеклу и «тринадцатая» делала тоже самое. Длинное и неудобное имя девушки не нравилось Маришке. Она сократила его до «Ая» и новая подружка вскоре стала откликаться на него.

   Маришка много раз просилась пустить ее поиграть в комнату клонов, но отец строго настрого запретил. Другие ученые-доктора его поддержали, хотя, наверное, думали по-другому. Однажды (это случилось не в смену отца) Аю вывели из комнаты, хотели отвести в тренажерный зал. Маришка, как обычно крутилась рядом. То ли нарочно, то ли по недогляду, на нее не обратили внимания. Девушка-клон тут же сграбастала Маришку в объятья и долго трогала девочку за волосы, проводила пальцами по ее лицу и даже нюхала ребенка. При этом доктор не мешал, с интересом наблюдая эту картину. Но это случилось

   всего раз. Они продолжали играть через стекло: девочка снаружи, Ая изнутри. Маришка показывала ей свои книжки, обе рисовали фломастерами, передавая друг другу листочки. Но самым увлекательным было заниматься с куклами. Такая взрослая Ая, совсем не умела в них играть! Девушка внимательно следила за действиями младшей подружки, вслед за нею неумело заворачивая куклёнка, затем баюкая его. Эх, если бы имелась вторая коляска, они бы вместе катали малышей. Но свою отдавать Маришке было жалко (вдруг сломает, большая неумеха), а вторую коляску папа не считал нужным покупать.

   Сосед по комнате заинтересовался куклой и вырвал у Аи игрушку, намереваясь поближе рассмотреть диковинную штуку. Девушка закричала, вцепилась ногтями ему в лицо и вырвала куклу обратно. Пришлось дежурному доктору замазывать зеленкой кровавые полосы на лбу и щеках незадачливого исследователя. После этого случая сосед сторонился девушки, а спустя несколько дней он совсем пропал. На Маришкин вопрос о нем, баба Света ответила, что сосед Аи поехал спасать своего папу. У его папы заболело сердце, и клон будет его лечить.

   – Это их доля – спасать своих отцов. Не приведи Господи... – вздохнула при этом она.

   – А когда он вернется? – наивно поинтересовалась Маришка.

   На что повариха недоуменно пожала плечами, не желая ни лгать, ни говорить правду ребенку. На его место вскоре поселили другого клона, незнакомого. Новенький оказался более симпатичным, чем первый, с любопытством наблюдал за играми своей соседки и маленькой девочки. Им он не мешал. Молодому человеку хватило предупредительно рыка Аи, когда он, как и его предшественник надумал разглядеть поближе ее куклу.

   * * *

   О броме Маришка услышала случайно. В поселке появился важный дядька, в пиджаке. «Проверяющий» – так назвал его отец. Все с ним разговаривали уважительно. Ходил дядька в окружении нескольких местных, которые ему все показывали. Зашел он и в лабораторный корпус. Маришка как раз была там, и ее сдали, от греха подальше, под присмотр поварихе. Та занималась своими делами и Маришка, на щелочку приоткрыв дверь, подглядывала за важным незнакомцем. Тот, выслушивая пояснения отца, прошелся вдоль комнат с клонами и остановился рядом с «тринадцатой».

   – А эти что? Семьей живут? – поинтересовался проверяющий.

   – Мест не хватает, – пояснили ему, – Вынуждены были поселить вместе.

   – И что? У них ЭТОГО не бывает? Или случается? Тоже эксперимент? Дети чтоб были?

   – Это невозможно. Мы гасим их активность бромом. Подмешиваем в пищу.

   Маришка не поняла ничего из объяснений, но сообразила, что из-за загадочного брома у Аи не может быть малыша. А ей так хотелось, чтобы у нее кто-нибудь родился. Ребенок – это не куколка, это гораздо интересней. Ая кормила бы его, а Маришка баюкала, пеленала, катала бы его в колясочке по улице. А если бы тот плакал, то совала бы ему соску и качала. «Все из-за гадкого брома, что баба Света подливает им в суп», – решила для себя она. Несколько дней это не давало ей покоя. Однажды, когда она пила чай у бабы Светы, та вышла из кухни, чтобы забрать посуду у клонов. Маришка быстро подтащила стул к шкафу, где хранился бром, вытащила его и вылила в раковину. Затем, через лейку (она не раз видела, как это делает повариха) перелила свой чай в освободившуюся бутылку. После этого она поставила посуду на место. Баба Света подмены не заметила, а Маришка стала ждать, когда у подружки появится ребенок. Каждый день, наведываясь в лабораторию, она спешила к Ае. Но у той в комнате малыша все не было.

   Раскрылось все неожиданно. Аю вдруг вырвало. Это вызвало переполох. Отравление! Ох! Ох! ЧП! Строго спрашивали бабу Свету. Та клялась, что готовила как всегда и твердила, что у остальных ее подопечных рвоты не случилось. «Тринадцатую» срочно осмотрел доктор. Он взял у девушки кровь на анализ и скрылся в своем кабинете. Через какое-то время он вышел к коллегам крайне озабоченный. Маришка не разобрала, что сказал доктор. Все растеряно заквохтали, посыпались непонятные слова: «либидо», «токсикоз беременности»... Учены принялись спорить. Одни чаще произносили слово «аборт», другие настаивали на продолжении эксперимента. Единственное, что еще поняла Маришка, так это «роды». Она обрадовалась – у ее подруги все-таки будет маленький.

   – Ая родит ребеночка? – переспросила она повариху.

   – Ты что-нибудь знаешь об этом? – непривычно строго спросила баба Света. – Расскажи, обязательно расскажи, а то меня накажут.

   В голосе ее было столько тревоги, что Маришка испугалась. Но, тем не менее, она осталась упрямой:

   – А мне дадут поиграть с ребеночком? – уточнила она.

   – Дадут, дадут, – заверила повариха.

   И Маришка рассказала о броме и про чай в бутылке. Потом она еще раз повторила это перед всеми. Она не понимала, почему взрослые стали так озабочены из-за Аи? Лишь у двоих проявились плохо скрываемые улыбки. Ругать ее не стали, но оставили на месяц без мороженого, вернее баба Света ее оставила. Затем и она перестала дуться на ребенка и навалила ей целую чашку лакомства. Комната, где обитала Ая, опустела. Повариха сказала, что ее, вместе с «четырнадцатым» увезли из поселка. Куда – неизвестно. «Наверное, туда, где выдают маленьких», – решила Маришка. Она еще долго ждала, что Ая вернется. Вернется не одна, а с маленьким, и они вместе будут катать малыша по дорожкам поселка и баюкать его.

   1