Текст книги "Во всем виноват Безумный Макс (СИ)"

Автор книги: Сергей Сазонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Во всем виноват безумный Макс

   И это абсолютная, правда. Во всем виноват только он, Безумный

   Макс. Не появись он на Станции, ничего бы подобного не произошло.

   Даже и думать нечего. Помню, когда впервые увидел его, сердце у меня

   нехорошо так екнуло, как чувствовало. Надо было довериться интуиции.

   – А почему Безумный? – спросил следователь.

   – А какой же еще? Он совсем не адекватный был, если не под кайфом,

   то дерганый. Глаза, то стекленеют, то начинают блестеть и

   метаться. Всегда в наушниках от плеера. Музыка в нем – сплошные

   бумбелки. От подобной любому башню снесет, если слушать постоянно.

   Безумным Макса, кажется, Техник назвал. Намертво приклеилось.

   – А Доктор?

   – Что Доктор? Явной клиники у Макса не наблюдалось. И потом,

   Макс ушел от нас.

   "Знали бы, не отпустили, – в сотый, в тысячный раз корю себя, -

   Посадили бы в клетку и дело с концом". А тогда носились с ним. Что ты,

   мальчик из блатных, племянник какой-то шишки из Корпорации.

   Тронуть не моги, вдруг пожалуется.

   Как втолковать этому каменнорылому следователю, что, если бы

   знать, любой из нас придавил бы подонка.

   Думаете, кишка тонка? Начальник нашей Станции

   Репродуцирования, ходили слухи, когда-то жену прикончил. Вроде бы

   застал с любовником. А за что же еще жен убивают? Уж точно не за

   суп пересоленный. Доктор? Этот тоже в свое время отличился -

   отравил коллегу, убийцу сына. Тот допустил врачебную ошибку и

   упустил сына Доктора прямо на операционном столе. Техник? Он, хоть

   и большой хитрован, а мужик тоже решительный. Что до меня? Не

   задумываясь, отвернул бы башку Безумному Максу. Кабы знать.

   Вот оно, ключевое слово. Человек во все времена мечтал заглянуть в

   свое будущее. Отсюда такая страсть к гороскопам, гаданиям, прогнозам.

   Будущее знать не дано. Нам остается только предполагать. Я,

   например, отправляясь на Станцию, был на все сто уверен, что попаду в

   самое отстойное место Галактики. А что еще думать? Должность

   простого помощника, фактически разнорабочего, а зарплата директора

   средней руки. За «просто так» хорошие деньги не платят. А тут еще на

   борту челнока подслушал разговор членов экипажа. Бывалый наставлял

   Молодого:

   – Перед посадкой обязательно надень респиратор и перчатки. Потом

   все утилизируешь. Ты не смотри, что там с виду райское местечко:

   солнышко, травка, птички– цветочки всякие. У нас такого давно уже

   нет. Только не для нас все это.

   – То есть? – не понял Молодой.

   – Это как с женщинами, – усмехнулся Бывалый, – чем красивей, тем

   больше от нее неприятностей. Климат на этой планетке нам не

   годится. В нем гнить начинаешь. Заживо. Впрочем, увидишь тех, со

   Станции, сразу все поймешь.

   – И вылечить нельзя?

   – А кто его знает? Но, оттуда мы еще никого не забирали обратно.

   Все это подкрепило мои самые тоскливые предположения. Выходило,

   что, подписав контракт с Корпорацией, я получил билет в один конец.

   Летун с челнока не врал. Планета действительно оказалась премилой.

   Под ногами не асфальт и камни, а самая настоящая, зеленая трава по

   щиколотку. В ней что-то забавно стрекотало. Потом я узнал – это

   такие безобидные жучки – кузнечики. Солнышко светит ласково, на

   голубом небе не наши грязные облака, а такие легкие, белые, невесомые.

   Идиллия, да и только. Но когда я увидел своих будущих коллег, сердце мое

   упало. Двое – лысые, у третьего волосы клоками, словно изъеденные

   молью. На лице каждого безобразные язвы, руки в лишаях, со струпьями.

   И еще этот подозрительный кашель. Время от времени, то один, то

   другой, начинал сухо откашливаться.

   Мамочка, куда же я попал?!

   – И что? В Корпорации так и не разъяснили, куда направляют? – вновь

   спросил следователь.

   – Сказали, что к черту на кулички и только. А мне особо и не надо

   было.

   – И чем, заниматься на Станции не сказали?

   – Шоферить на флаере, делать, что прикажут. Короче, бери больше и

   кидай дальше.

   – Значит, на этой отдаленной планете Корпорация организовала

   Станцию Репродуцирования, – как бы подытожил следователь и тут же

   спросил, – Что репродуцировать на ней тебе не объяснили?

   Родятся, что ли эти следователи любопытными? Объяснили, не

   объяснили – какая разница. Побыл бы как я с полгода без работы, тоже

   особо не ковырялся. Куда? Зачем? После вонючих ночлежек и жиденьких

   благотворительных обедов раз в день на все что угодно согласишься. На

   мгновение представляю следователя на своем месте. Вылезает из

   челнока и тут тебе: «Здрасьте».

   Это сейчас я вспоминаю с улыбкой, а тогда было не до смеха.

   Клокастый протягивает мне руку, всю в лишаях и язвах:

   – Ну, здравствуй, новичок.

   Коснуться такой противно, не то, чтоб пожать. Первое желание -

   броситься обратно к челноку, забиться в самый дальний угол и улететь

   обратно к чертовой матери. Уже никакие деньги не нужны. А

   клокастый сморит насмешливо и руки не убирает. Машинально

   оглядываюсь на челнок ( а там уже задраили люк) и отчаянно пожимаю

   ее. Мужик я или нет?

   – Вот и ладненько, – насмешка на лице клокастого сменяется

   добродушной улыбкой, – Я – Техник. А это – Доктор и Начальник.

   Жму руки и им. Теперь уже все равно.

   – Пошли, – меня хлопают по плечу.

   Подхватываю свою сумку и иду вслед за ними к обычному жилому

   модулю. И эта вся Станция? А где лабораторные и производственные

   корпуса? Ладно, разберемся.

   Как только вошли в дом, услышали рев отлетающего челнока. Техник

   выглянул в окно:

   – Все, убрались, – возвестил он и потянул себя за волосы.

   Кожа вместе с остатками волос съехала с его темени, а под ней

   оказалась вполне нормальная шевелюра. Я даже сразу не догадался, что в

   руке его, хоть и чудной, а все же парик.

   – Вот так-то, – подмигнул он мне, и все больше удивляя, отлепил с

   лица огромную язву, обезобразившую часть щеки, затем содрал другую с

   шеи, и прошел в ванную.

   Я оглянулся. Доктор и Начальник также незатейливо излечивались,

   снимая с себя уродливые болячки. Еще оставались лишаи, но уже

   нетрудно было догадаться, что они элементарно смывались водой. А вот

   это было приятной неожиданностью. Здесь никто не болел!

   Подтверждая мою догадку из ванной вышел Техник. Лицо и руки его были

   абсолютно чистыми. Пропал и кашель, что время от времени, колотил

   его.

   – Маленький маскарад для этих летунов, – довольно улыбнулся он.

   Мне показалось, что он слегка кривит душой. В любом коллективе

   новичков проверяют на вшивость. Почему я должен быть исключением?

   И все же, спектакль играли для экипажа челнока.

   – Нечего им тут задерживаться, – раз и навсегда пояснил мне все тот

   же Техник, – Только дай им волю искупаться и позагорать. Вмиг слушок

   поползет, что здесь можно классно отдохнуть. И все «по секрету».

   Глазом не успеешь моргнуть, как валом попрет турист и прости -

   прощай милый дом. Не так? Налетят всякие жучки деловые: "Здесь

   деревце срубить, здесь песочек для пляжа намыть, а тут пансионатик

   надо поставить". А за ними менеджеры: "Проходите, проходите, гости

   дорогие. Всегда рады. ... А вы куда прете, суконные рыла? Кыш с чужой

   территории". Следом обслуга, музыканты, проститутки... Дальше

   продолжать? И где в новой системе окажемся мы? Лично у меня нет

   никакого желания прислуживать толстосумам и убираться за ними.

   Довод железный, возражать на который не имело смысла, да и не

   хотелось. Я был рад до смерти, что здесь нет никакой заразы, что

   климат пригоден для проживания и мои будущие коллеги вполне

   нормальные ребята, с юмором. Начальник – коренастый, абсолютно

   лысый мужик лет пятидесяти, немногословный, с руками крестьянина.

   Вот я удивился, когда узнал, что в прежней жизни он был учителем, не

   трудовиком или физкультурником, а преподавателем в младших классах!

   Подумать только! Доктор, мельче Начальника, на вид старше и тоже

   блестит лысиной. Она интеллигентно заполировала ему только лоб и

   макушку, не покушаясь на остатки пегих кудрей за ушами. За два года на

   Станции я никогда не видел Доктора трезвым. Но пил он, как впрочем, и

   делал все остальное – тоже интеллигентно. Техник – где-то мой

   ровесник, в меру болтливый и эрудированный, с вечно сбитыми руками,

   беззаветно влюбленный в свои механизмы. Оценить моих новых коллег я

   смог только в последствии, а в свой первый день на Станции лишь хлопал

   глазами.

   Показать мою будущую комнату никто не спешил. Тяжесть в левой

   руке напомнила о сумке с багажом. Я огляделся, куда ее приткнуть и

   просто поставил на пол. Беглого взгляда достаточно, чтобы определить

   статус этой комнаты – общий зал. Середину его занимал большой

   овальный стол. Впритык к ванной, находилась еще одна дверь, чуть уже

   остальных. Не стоило иметь много ума, дабы сообразить, что за ней. В

   общий зал выходили все комнатки дома, две в торце, а четыре по правой

   стороне. Позади меня целый угол занял пищеблок: мойка, разнообразные

   шкафчики, огромный холодильник и кухонный аппарат, самой

   стандартной модели. Сейчас встречаются и покруче.

   Не знаю как вас, а меня всегда после стресса тянет перекусить. Я

   направился к нему. Незаменимая штука, знаете ли. Бросаешь в него

   брикет-заготовку, задаешь программу и через пару минут получаешь, что

   твоя душа пожелает – цыпленка гриль или рыбу. Как без него обходились

   наши предки? Слышал, они уйму времени тратили на приготовление

   пищи!

   И снова мне пришлось недоумевать – я обнаружил пыль на аппарате.

   Как будто им давно не пользовались.

   – Мы не включаем его, – подтвердил Техник, перехватив мой взгляд.

   – Синтетическая, генномодифицированная и трансгенная пища

   совсем не полезна, – назидательно объявил Доктор.

   Он как раз вышел из ванной и направился ко мне. Только им не

   руководило желание помочь новичку. Из соседнего с кухонным аппаратом

   шкафчика Доктор достал бутылку, налил себе стопочку и выпил. Его

   демарш следовало расценивать как очередной парадокс медиков "алкоголь

   полезнее синтетических белков и углеводов". При этом мысли

   предложить, кому еще выпить, у него даже не возникло.

   – А как же... – начал, было, я

   .

   Доктор удивленно покосился на меня. Техник же воспринял мои слова

   правильно:

   – Сейчас пойдем на обед

   .

   Тут как раз к нам присоединился Начальник. По его знаку Доктор и

   Техник пошли на выход. Потянулся за ними и я.

   Стоило шагнуть за порог, как чувство голода на время оставило меня.

   То, что в первые минуты на земле я не успел разглядеть, сейчас

   предстало перед глазами, перехватив дух. Первозданная природа во всей

   своей красе расстилалась от горизонта, до горизонта. В принципе, ничего

   нового, кое-что сохранилось и у нас, в виде дорогущих искусственных

   пятачках-парках, под куполами. Вход платный и почасовой. Но здесь

   размах, просторы! Воздух, которым хотелось дышать полной грудью,

   ароматный, без привычных запахов мегаполиса. Окружающее походило

   на компьютерную нереальность. Казалось, сделаешь шаг, другой и

   наткнешься на стену, разрисованную под сказочный пейзаж. Но был шаг,

   и другой, и пятидесятый, а красочная картинка не исчезала. Мы шли по

   еле заметной тропке. Сначала Начальник, за ним Доктор, следом Техник

   и уже я.

   Наш дом оставался на вершине большого холма, а мы спускались вниз.

   Из-под ног забавно выпрыгивали кузнечики, в стороне вспорхнула какая-то птица и, беспокойно свиристя, взмыла в небо. Я все еще не мог

   поверить в реальность. Отправляясь сюда, я и не сомневался, что мне

   уготовано на ближайшие пять лет любоваться унылым пейзажем и

   покидать Станцию только в защитном костюме. А здесь такое!

   Несколько раз, нагибаясь на ходу, я трогал настоящие, живые цветы.

   Заметив это, Техник сорвал длинную травинку и сунул себе в рот. Я

   сорвал соседнюю, тоже прикусил зубами. Здесь все было настоящее!

   Низ холма опоясывал лес. Тропинка уходила в него. Мне никогда еще не

   доводилось видеть столько деревьев вместе. Это впечатляло. Я

   предполагал, что чудеса на сегодняшний день закончились, и был готов к

   этому, но то, что увидел, выйдя из леса, невольно спутало мой шаг.

   Моему взору предстало небольшое селение с одноэтажными деревянными

   домиками. Здесь кто-то был еще кроме нас?! Техник ободряюще махнул

   «не отставай!» Пришлось прибавить шаг. Тут не зевай, это тебе не

   город, вмиг потеряешься.

   До поселка оставалось совсем ничего. Сверху хорошо виднелись грубые

   бревенчатые дома под соломенными крышами, огороды за плетнями,

   колодец посередине поселка. В Корпорации даже не упомянули об

   аборигенах. Какие они? Фильмы об инопланетянах предлагали

   множество вариантов: от зеленых лупоглазых многоножек, до забавных,

   пушистых неуклюжиков. Какими будут эти? Одно успокаивало -

   дружелюбными. Иначе мои спутники не шагали бы так спокойно.

   Из поселка, навстречу, высыпали ребятишки. Я готов был увидеть

   каких угодно монстриков, только не обычных детей. Они оказались

   такие же, как и наши: с двумя руками, с нормальной головой и лицом, на

   двух ногах. Только местные – более загорелые, в грубой, домотканой

   одежде и, большинство, босиком. Дома под старину, босые дети – я что,

   попал на съемочную площадку? Но откуда здесь киношники?

   Детвора с радостным визгом добежала до нас. Техник подхватил

   одного из карапузов на руки. Доктор взял за ладошку другого, а Начальник

   щекотнув девчушку с косичкой, посадил ее, заливающуюся смехом, себе на

   плечи. Остальная ребятня с веселым гамом умчалась назад, возвещая

   жителей о нашем появлении.

   Оказывается, нам здесь рады. Те, кого мы встречали, улыбались нам,

   приветствуя. Все они носили самодельные одежды, причем женщины -

   платья. Что-то подобное я уже видел в учебнике по истории древнего

   мира. Я попал в далекое прошлое? Надо будет вечером спросить

   снотворного у Доктора. Или лучше махнуть добрый стаканчик перед

   сном? Если я за сегодня не сойду с ума, то без первого или без второго

   вряд ли уснуть.

   Пока я как мог, усваивал реальность, Начальник ссадил девчушку с

   плеч и вошел в один из домов, Доктора ждали в другом. Техник привел

   меня к самому крайнему. Спустив мальчишку с рук, он шутливо хлопнул

   пацана ладошкой по попке. Тот со смехом убежал. Техник первым

   поднялся на крыльцо дома.

   – Я с гостем, – предупредил он хозяйку, встречавшую его.

   Ну, конечно же, они разговаривали на нашем языке. А на каком же

   еще? Подумаешь, какая-то планетка на задворках Галактики.

   Подумаешь, здесь живут местные – абсолютная копия – мы. И что, из

   полутора сотен известных на сей день языков, они не могут говорить на

   моем родном? После того, что довелось увидеть, иного просто быть не

   могло. Ну-ка, попробуйте поразить меня еще чем-нибудь.

   Оказалось, можно. Я даже не имею в виду пищу, которой потчевали

   нас. Ох, не зря на Станции забросили кухонный аппарат. Даже такая

   умная железяка начисто проигрывала местным продуктам и стряпне

   обычной женщины.

   Пока я снимал стресс, работая челюстями, в дом вошел юноша.

   – Отец, флортимберс* я сделал. Все, как ты велел, – начал он с порога.

   Заметив, что в доме посторонний, Юноша смутился и, пробормотав

   приветствие, вышел.

   Отец? Вот это было новостью! Молодой человек действительно

   напоминал моего нового коллегу. Они обзавелись здесь семьями? Я перевел

   взгляд на Техника. Тот уткнулся в тарелку, не пытаясь что-либо

   объяснить. У меня хватило ума прикусить язык. Я здесь на целые пять

   лет. Времени предостаточно, чтобы разобраться.

   Техник наскоро доел и вышел. Меня он не позвал с собой, а я и не очень

   то и рвался. У них тут свои дела, а у хозяйки еще оставались пирожки,

   такие аппетитные, как она сама. Не мудрено, что у Техника вдруг

   случился сын. Я бы и сам не долго моралью загонялся. Любопытно, здесь

   все такие? Пассию моего коллеги расспрашивать я посчитал

   неприличным. Какие у них здесь порядки? Подумают чего еще, потом

   грехов не оберешься.

   Поэтому, закончив обедать, я поблагодарил хозяйку и тоже покинул

   хлебосольный дом. Куда дальше – непонятно, и я присел пока на крылечке

   переваривая не столько обед, сколько увиденное.

   "Надо же, дети у них, – первое удивление сменилось здравой мыслью, -

   И что такого? Кто их здесь осудит? Вдалеке от начальства всегда

   устраиваются, кто как может. И этот мирок не исключение. Господь

   им судья. Быть у ручья и не напиться? Теперь понятно, почему играется

   спектакль для экипажа прилетающего челнока", – снизошло на меня

   откровение.

   Мысли спутали две местные девицы, что прошлись по улице.

   Симпатичные, одна светленькая, другая потемней, длинноволосые.

   Стрельнув глазками в мою сторону, перешепнувшись, они

   продефилировали мимо. А ведь хороши! И впереди у них топорщилось и

   сзади, все как положено. У наших соотечественниц давно подобного нет.

   Эволюция, прогресс, отказ от естественного деторождения сделали

   наших дам плоскими. К чему грудь, если ей не выкармливать? Изменилась

   мода, понятие о красоте. А здешние пропорции очень даже ничего, глаз за

   них так и цепляется.

   Тут, якобы невзначай появилась другая парочка девиц, постарше. Ох,

   вывези их к нам, они бы произвели настоящий фурор. Какая стать, какие

   ножки. Мое мужское начало даже стало просыпаться. Пикантности

   девушкам добавлял невинный румянец на их щечках. Показалось или нет,

   но, по-моему, глазки у них были подведены, а брови подкрашены. Эти

   прошли мимо степенно, давая возможность оценить себя.

   А мне здесь начинало нравиться.

   На этом смотрины не закончились. Следом за второй парой,

   показались три девчушки-малолетки. Сцепившись руками, подталкивая

   друг дружку, они, широкими шагами, направились в мою сторону. "Тоже

   в невесты намылились", – грозно сдвинув брови, я потянулся к

   хворостине, что лежала у ног. Девчушки, прыснув смехом, стреканули

   обратно. Как раз мимо Доктора. Тот кивнул, одобряя мой поступок. Я

   подал знак, что вижу его. Доктор в свою очередь махнул мне, приглашая с

   собой.

   Сзади скрипнула дверь. Это вышла хозяйка. Она протянула мне

   корзинку, прикрытую салфеткой.

   – Возьмите.

   Я поблагодарил ее и, подхватив корзинку, направился к Доктору. Даже

   с десяти шагов было заметно, что наш эскулап успел пропустить в обед

   пару стаканчиков. В руке он держал точно такую же корзинку, что и у

   меня. Путь предстоял неблизкий, поэтому я пожалел пожилого человека

   и забрал у него корзинку, заодно, потихоньку проверив, что там. В ней

   оказалась еда. А что еще я надеялся там увидеть? Скорее всего, это наш

   ужин или завтрак. По три раза на дню ходить сюда столоваться все-

   таки далековато.

   Мы прошли через поселок обратно. Техника с Начальником нигде не

   было видно – заняты своими делами. Знать придется тащиться на

   Станцию в фарватере Докторского перегара. Что поделать? Без него

   мне дороги обратно на Станцию не найти. Доктор помалкивал, я шел за

   ним. Две корзинки в моих руках символизировали вступление в

   должность Помощника.

   Вышли за околицу, начали подниматься в гору. Где-то там, за лесом

   наша Станция.

   – У тебя, наверное, возникли кое-какие вопросы? – наконец подал голос

   Доктор.

   Кое-какие? Да их столько, что они просто распирали. Еще парочка

   загадок в ближайший час и они, в конце концов, разорвут меня.

   Молчать дальше нельзя.

   – Сколько вы уже здесь? – Из множества вопросов я почему-то выбрал

   именно этот. Как оказалось, попал.

   – Разумно, – похвалил Доктор, – Начинаешь издалека.

   Он задержал шаг, обернулся, заглядывая мне в глаза. Затем он

   улыбнулся и пошел дальше.

   – А ты, ничего, не глупый, – подытожил он свои наблюдения. – Другой

   бы с первой минуты одолел: «что» да «как», «ох» да «ах». Значит

   сработаемся.

   Мы вошли в лес. Я опять закрутил головой, поражаясь такому

   скоплению деревьев в одном месте. Уловив мое восхищение, Доктор

   заметил:

   – Погоди осени. Вот когда настоящая красота наступит. Будто

   палитру опрокинут на лес. Залюбуешься. Я сам, когда впервые увидел,

   даже стихи захотел сочинять. И ты, знаешь, еще не привык к здешней

   красоте, всякий раз поражаюсь как ребенок. Говоришь сколько мы здесь?

   Это, смотря как считать. Если по-нашему, то я – лет восемь,

   Начальник – уже одиннадцать, Техник два. Это если по-нашему. А по-

   местному гораздо больше. Планета эта вращается вокруг своего солнца в

   десять раз быстрее. Так, что наш обычный год равен десяти местным.

   Жизнь здесь течет быстрее.

   Последние слова Доктора произносились скорее с философским

   оттенком, чем информационно-познавательным. После принятия "на

   грудь", мой собеседник мог легко соскользнуть в созерцательную

   плоскость мироощущений.

   – Выходит, Вы продлевали контракт? – следующий вопрос был для

   меня не столь важен. Скорее он стимулировал Доктора вернуться в

   реальность.

   – А? – сразу не понял Доктор, – Выходит что так. Хотя, кажется,

   меня об этом никто не спрашивал. Им удобно, мне удобно. Кому я нужен

   в ТОМ мире? Эскулап без права работы. Это здесь я царь и бог. Я

   выбираю.

   – Что? – хватит экивоков. Любопытство выдавило конкретный

   вопрос.

   – Не что, а кого, – наставительно поправили Доктор, – Материал

   отбираю я.

   Гордость, смазанная алкоголем поперла из него.

   – Какой материал? – теперь уже не сообразил и я.

   – Тебя тоже не поставили в известность, – заключил Доктор, – Как,

   впрочем, и нас всех. Я тоже думал, что буду выращивать какой-нибудь

   органический наркотик или приматов ради плаценты и стволовых

   клеток. Корпорация ведь делает упор на медицинскую косметику. Но

   только ради этого не стоило забираться на далекую планету.

   Он словно читал мои мысли и кажется, оправдывал все самые плохие

   надежды.

   – Корпорации нужны здоровые организмы. Это бизнес для элиты.

   Только очень богатые могут позволить себе новое тело. Ты стар, имеешь

   много денег, то почему не можешь продолжить жизнь в новом теле?

   Давно это уже не сказка.

   Я согласно кивнул головой, что-то слышал об этом. Доктор

   продолжил:

   – У нас ТАМ такое невозможно. Во-первых – закон. Во-вторых, у нас

   абсолютно здоровых уже нет. Генная структура человечества нарушена

   несколько поколений назад. Отсюда и всякие болезни. Именно для этого,

   так далеко от цивилизации и была организована колония потенциальных

   доноров. Их пришлось лепить заново, на пустом месте. Создавал их по

   своему образу и подобию прежний персонал Станции. Нам не надо ничего

   создавать. Они расплодились уже сами. Наша задача приглядывать за

   ними и отбирать кандидатов согласно заявке. Челнок прилетает за

   телами раз в полгода.

   – И этим занимается Корпорация? – невольно вырвалось у меня.

   Вопрос, в принципе, не требовал ответа. Чья эта Станция? Кто

   завербовал нас всех и переправил сюда? Корпорация, одна из богатейших в

   мире, известная каждому. Как оказалось, именно она занималась тем,

   что под запретом уже лет двести.

   – Друг мой, все самое криминальное творится как раз под официальной

   крышей, – глубокомысленно заметил Доктор.

   – И что же делать? – вопрос скорее риторический. Он тоже не

   удержался во мне.

   – А ничего. Живи себе и все.

   – Как и вы?

   – Ты что-то имеешь против? – Не сказать, чтобы Доктор

   возмутился, скорее, удивился моей реакции. – Ты погоди, оглядись

   сначала. Это место стало нашим домом, станет и твоим. Здесь ты

   поймешь, что такое настоящая семья.

   – А у нас не настоящие?

   – Там? Что это за семьи, если дети появляются на свет искусственно,

   воспитываются в комбинате. Родители по выходным. Мать и отец по

   часам, как увольнительная.

   – А зачем она, семья эта? – мне было не совсем понятно, о чем он

   говорит.

   – Когда-нибудь ты проникнешься этим, почувствуешь кровную связь, -

   заверил Доктор. – Семья – это ворота в вечность. Ты не уходишь в

   небытие, а растворяешься в потомках.

   Семья? Бред какой-то. Когда-то это уже все было. Матриархат,

   патриархат, женщины зависели от мужчин, дети от родителей. Семью

   тащил муж, а жена оставалась до смерти в прислугах. Прогресс

   подравнял всех. Даже дети, сейчас на общественном содержании и

   воспитании, уже не нуждаются в родителях. К чему этот пережиток -

   семья?

   – Знаешь, а женщины здесь рожают сами, – добил меня Доктор.

   А вот это выходило за рамки разумного.

   – Разве такое возможно?

   Я чуть не выронил корзинки. Мое удивление было вполне оправданным.

   В нашем мире уже несколько веков женщины отказались от

   естественного материнства. Тому было много причин: феминистские

   настроения в обществе, проблемы со здоровьем и банальное нежелание

   переносить родовые муки. Медицина к тому времени вышла на такой

   уровень, что смогла подменить женщину в тонком процессе

   вынашивания ребенка. Это считалось величайшей победой человечества.

   Благодаря этому женщина не выпадала из общественной жизни.

   Доктор вновь обернулся ко мне, опять с улыбкой:

   – Рожать? Еще как. У нас ТАМ об этом забыли, а здесь все идет, как

   заведено природой. Самая главная ошибка человека в том, что он захотел

   стать царем природы. Это глупо. Это как пытаться повелевать

   женщиной, забыв, что у той остается возможность изменить тебе.

   Вот мать-природа и изменяет нам. Потому-то мы и огребаем проблему

   за проблемой.

   Здесь мы не мешаем природе, не подменяем ее. Моя задача, как

   доктора, следить за здоровьем здешних людей и оказывать помощь при

   тяжелых родах. Твоя задача – возить меня в дальние селения. Так, что

   все сам увидишь.

   – Рожать, наверное, больно, – пожалел я несчастных местных

   женщин.

   – Больно, – подтвердил Доктор, – Но от этого еще никто не умер.

   Ощущение в себе младенца ни с чем не сравнимо. Между матерью и

   ребенком на всю жизнь остается связь. Потому-то здесь матери

   несоизмеримо больше любят своих детей.

   – И у тебя тоже была связь с местными? – спросил следователь.

   Голос без эмоций, как у робота. Может, он и в самом деле – киборг?

   Нет, тот бы обращался ко мне на «Вы». А этот нарочно «тычет»,

   подчеркивая бесконечную пропасть между собой и мной. Уточнить что

   ли, какую именно связь он имеет в виду? Но, не буди лихо, пока оно тихо.

   И так, понятно, о чем спрашивает. Зачем ему это? Что законник

   пытается мне вменить? Это преступление – не противиться природе?

   Что, вообще, сможет понять этот ходячий мундир? Повезло ли ему

   испытать настоящее влечение к женщине? Никакой симулятор не

   заменит этого. Рассказать об отцовских чувствах? Разве он трогал

   живот жены, когда шевелится ребенок? Баюкал его на руках, дежурил у

   колыбели, когда тому неможилось?

   Стократ был прав Доктор, здесь кровные узы сильнее. Именно он

   плюхнул мне на голый живот мою месячную дочку. Это ощущение мне

   вовек не забыть. Беспомощная, распластанная на мне как лягушонка, она

   силится поднять головку, но пока не может. Я ощущаю ее кожей и

   вместе с теплом ее тельца, в меня входят бесконечные любовь и

   нежность к этому крохотному созданию. Ни к чему следователю знать

   это, все равно дитя прогресса подобного не поймет.

   – .... И ты по-прежнему утверждаешь, что виноват как его,

   Безумный Макс? – до моего сознания доносится голос следователя.

   "Ну, а кто же еще? Если бы не его эксперименты, которые привели к

   непоправимым последствиям, никто бы ничего и не узнал. Жили бы – не

   тужили..."

   С первого шага, а точнее рукопожатия, Макс не пришелся у нас ко

   двору. Побрезговал он мнимыми больными. Это можно было как-то

   понять, а возможно и простить, если бы он и дальше не повел себя

   заносчиво. Что ты, солнце осчастливило нас! Но мы его не обижали,

   памятуя, что для содержания атмосферы в чистоте, не все следует

   трогать.

   Большую часть времени мы старались проводить в поселке с

   местными, на Станцию возвращались только ночевать. Так, что

   Безумный Макс был предоставлен сам себе. Примерно в этом ключе

   прошло несколько месяцев. Он не лез к нам, а мы старались его не

   замечать.

   Раз в месяц мы с Доктором практиковали поездки по дальним

   селениям. Вернее затевал экспедицию Доктор, а я уж, как говорится, при

   нем. Сам он управлять флаером и не пытался, так, что бессменным

   водителем у него оставался, конечно же – я. В этот раз, совершая

   инспекцию, мы задержались дольше обычного. Точно помню, это было

   весной, как раз цвели яблони. В одной деревне Доктор понаблюдал

   несколько дней больного с сильным жаром, в другой принимал сложные

   роды. В честь благополучного появления на свет нового человека

   устроили праздник, который Доктор не смог пропустить. Так, что

   вернулись мы на Станцию недели через полторы, не ранее. Увиденная

   дома картина поразила нас. Не знаю как Доктора, но меня уж точно. Я

   раньше никогда не видел Начальника взбешенным. Обычно спокойный, он,

   на чем свет распекал Безумного Макса. Тот развалясь на стуле, как бы

   слушал его, кривя улыбкой.

   Техник быстренько ввел нас в курс дела. Оказывается, пока нас не

   было, пятилетний мальчишка из поселка распорол себе ногу. Сильное

   кровотечение остановить сразу не удалось. Лечить мальчишку взялся

   Безумный Макс, поскольку, по его уверению, имел медицинское

   образование. Поначалу мы с Доктором не сообразили, что так взъярился

   Начальник. А он, наконец-таки заметив нас, обратился в нашу сторону,

   как бы ища поддержки.

   – Посмотрите, что этот натворил! – вновь заорал он.

   Затем он шагнул к мальчишке, что, замерев, стоял рядом и сдернул с

   него тряпку, прикрывающую ребенка ниже пояса. Челюсть у меня

   отпала. У малыша были козлиные ножки, покрытые белой шерстью

   козлиные ножки с копытцами.

   – И что такого? – хмыкнул Безумный Макс, – Ему же лучше. Теперь он

   никогда ногу не наколет. А как он забавно прыгает. Давай! Попрыгай!

   Попрыгай!

   Перепуганный мальчишка разревелся и, стукая копытцами, выбежал

   наружу.

   – Ах, ты... – я бросился к глумливо веселящемуся Максу.

   Мне хорошо был знаком этот мальчишка, его семья. Моя дочка

   частенько играла с ним. Каково матери увидеть сына таким? А если бы

   на его месте оказалась моя дочь?!