355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Былинин » Битва за Москву » Текст книги (страница 1)
Битва за Москву
  • Текст добавлен: 1 мая 2017, 19:00

Текст книги "Битва за Москву"


Автор книги: Сергей Былинин


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Сергей Былинин
БИТВА ЗА МОСКВУ


Введение

Участник наполеоновских войн и военный историк Карл Клаузевиц еще в XIX веке сформулировал один из основных тезисов военного дела, суть которого заключается в следующем. Воюющие армии намеренно стремятся или неизбежно приводятся развитием военных действий к главному (генеральному) сражению. И если в этой решающей битве ни одна из сторон не одержит убедительной победы, то дальнейший ход войны будет определяться другими факторами – временем и резервами. Иными словами, победу одержит тот, кто сумеет и успеет подготовить большее количество «ударных» резервов для окончательного сокрушения противника.

Первая мировая война подтвердила действенность этого тезиса. Более того, поскольку к началу XX века способы и средства вооруженной борьбы претерпели серьезные изменения по сравнению со временами Наполеона, то для победы над врагом стали необходимы многократно большие усилия по мобилизации людей и экономических ресурсов государства. Буквально превращение всей страны в единый военный лагерь и организация последовательных генеральных ударов по противнику, которые, в конечном счете, приводят к истощению и крушению его технической мощи и моральной силы. Воевать стали не просто армии, – мобилизованные народы, воодушевленные определенными идеями.

Национал-социалистское руководство Германии, пришедшее к власти в 1933 году, отчетливо осознавало ограниченность ресурсов своей страны и неспособность ее к затяжной войне на истощение. Поэтому в своем стремлении вывести Германию на роль мирового лидера оно сделало ставку на доктрину блицкрига или «молниеносных» войн и кампаний, и в дальнейшем упорно придерживалось этой теории. К середине 1930-х годов развитие новых видов вооружений (танков, бронемашин, боевых самолетов, а также средств связи) привело к резкому увеличению количества подвижных моторизованных соединений в армиях всего мира. Прежняя тактики боевых действий, выработанная в ходе неторопливой и позиционной Первой мировой войны, подверглась решительному пересмотру. «Война моторов» позволяла быстро сосредотачивать основные ударные силы на узких участках фронта, добиваться там решительного превосходства над врагом и, взломав его оборону, стремительно развивать успешное наступление. Появилась реальная возможность быстрого разгрома вооруженных сил противника до того, как он сможет осуществить свои мобилизационные планы и опереться на неисчислимые ресурсы и резервы. Именно на таком развитии военных действий и была основана идея блицкрига, которую немецкие генералы с успехом осуществляли в первый период Второй мировой войны. Сражение под Москвой, развернувшееся с начала октября и продолжавшееся до конца 1941 года, положило конец этому успеху.

Битва за Москву как одно из основных событий Второй мировой войны всегда привлекала интерес военных историков неожиданным поворотом своего развития. Начало битвы обернулось для советских войск катастрофой. Два фронта были разгромлены, четыре армии попали в окружение. И, казалось, немцам ничто уже не сможет помешать довершить свой победоносный бросок на Москву. Но вдруг… они терпят оглушительное поражение, за которым с неизбежностью последовал полный крах быстротечной кампании на Востоке. Как и почему это произошло?

В данной работе сражение рассматривается с точки зрения важнейших решений немецкого и советского верховных командований и командований фронтов, определивших ход и результат Московской битвы. Мы хотим показать столкновение военных доктрин, замыслов и планов, полководческих умов немецких военачальников, приверженцев германской школы блицкрига, и советских военачальников – наследников русской военной школы.

Танки Pz.Kpfw.III и мотопехота из 11-й танковой дивизии вермахта. Советско-германский фронт, октябрь 1941 года.

Основные события и решения перед началом Московской битвы

18 декабря 1940 года Гитлер утвердил директиву № 21 – план «Барбаросса». Высший германский генералитет, разработавший его, верил в возможность быстрого уничтожения СССР. В стратегическую основу плана была положена идея быстротечной «молниеносной» войны продолжительностью в несколько недель. Ударами трех мощных групп («Север», «Центр» и «Юг») планировалось окружить и уничтожить советские войска в западных областях страны, захватить Ленинград, Москву, Киев и быстро выйти на конечный рубеж: линию Архангельск – Волга. Особое значение придавалось захвату Москвы. Ее предполагалось захватить с ходу к 15 августа 1941 года после выхода к Смоленску. Считалось, что с падением Москвы достигались главные политические и военные цели. К 1 октября 1941 года планировалось закончить войну.

Таким образом, в плане «Барбаросса» была заложена неизбежность генерального сражения в кампании 1941 года. Но развернулось оно не в той оперативной обстановке, которую предполагало немецкое командование.

Ныне, увлекаясь раскрытием «всевозможной правды о войне», много пишут о неудачах и утратах 41-го года, о постоянных окружениях, о панике и хаосе, о «танковых погромах» и прочих больших потерях. Но так возникает опасность «за деревьями не увидеть леса». А между тем, полного уничтожения советских войск в западных областях не произошло. Хотя Красная армия потерпела тяжелейшие поражения и понесла огромные потери, она не утратила боеспособности и продолжала сопротивляться. К началу августа ни Ленинград, ни Киев не были взяты немцами, а на западном направлении развернулись ожесточенные бои под Смоленском.

Вермахт также понес значительные потери. За первые три недели боев – 92 тыс., а к концу августа 410 тыс. человек и половину своих танков. Возможно, цифры наших и немецких потерь в тот период несопоставимы. Тем не менее, в результате упорного сопротивления советских войск начальное продвижение немцев снизилось с 30–40 км до 5–6 км в сутки.

На Московском направлении в двухмесячном Смоленском сражении войска Западного (маршал С. Тимошенко) фронта, проведя ряд оборонительных и наступательных операций, остановили натиск группы армий «Центр» (генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) на рубеже Ярцево – Ельня – р. Десна. Германские генералы, готовя наступление на Смоленск, считали, что Западный фронт уже обессилен и не сможет сдержать продвижение немецких армий на Москву. Но советское командование успело развернуть по сути дела новый фронт, а за ним еще и Резервный.

В августе 1941 года обстановка на Западном фронте стабилизировалась, у фон Бока не хватило сил для безостановочного прорыва к Москве. Блицкриг, успешно работавший в Польше и на Западе, забуксовал под Смоленском.

Для обеих воюющих сторон наступил момент подготовки к генеральному столкновению, каким вскоре станет сражение за Москву.

Германское руководство с большой тревогой воспринимало срыв сроков плана «Барбаросса». 4 августа 1941 года Гитлер созвал в штабе группы «Центр» (г. Борисов) совещание высшего командного состава. Все генералы заявили о необходимости наступления на Москву, особенно рьяными сторонниками этого плана были Гудериан (командующий 2-й танковой группой) и генерал Йодль – начальник штаба ОКХ (высшего командования сухопутных войск).

Немецкий танк Pz.Kpfw.IV и десант мотопехоты из 11-й танковой дивизии. Октябрь 1941 года.

Но Гитлер колебался. Он хотел сначала заполучить промышленные районы Украины, завладеть Крымом как плацдармом для ввоза румынской нефти, разгромить Юго-Западный фронт (командующий генерал М. Кирпонос), взять Киев и выйти к Ростову – «воротам» к кавказской нефти. А уж потом заняться Москвой. Решение о направлении дальнейших ударов так и не было принято. Но гитлеровские генералы, опасавшиеся затяжной войны и полагавшие захватом столицы добиться решительной победы, продолжили лихорадочную подготовку удара на Москву с юга, через полосу Брянского фронта, в надежде, как писал Гудериан, что Гитлер, в конце концов, согласится с этим планом.

Окончательное решение Гитлер принял только 21 августа, изложив его в приказе группам армий: «Предложение ОКХ о развитии операций в направлении Москвы не соответствует моим планам. Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват Крыма, индустриального и угольного района Донбасса и лишение русских доступа к кавказской нефти…». Группе армий «Центр» приказывалось повернуть главные силы на юг и во взаимодействии с группой «Юг» (генерал-фельдмаршал К. Рунштедт) окружить и уничтожить войска советского Юго-Западного фронта.

Советское Верховное Главнокомандование (ВГК) обоснованно считало, что стабилизация на московском направлении временная, и противник не отказался от прежней цели – захвата столицы, а попытается прорваться к ней южнее, через Брянск.

Немецкий командирский танк KIPz.Bf.Wg.3K IB из 11-й танковой дивизии. Октябрь 1941 года.

Для прикрытия Москвы на этом направлении 16 августа 1941 года был создан Брянский фронт. Но такая оценка была правильной до 21 августа, то есть до решения Гитлера повернуть на юг. Советская разведка, к сожалению, не смогла своевременно раскрыть новые планы немцев. Но возможность такого поворота предвидел член Ставки ВГК генерал Г. К. Жуков. 19 августа 1941 года (за 2 дня до приказа Гитлера) он направил И. В. Сталину телеграмму: «Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на флангах Центральный фронт и Великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои подвижные и танковые части бросил против Центрального и Юго-Западного фронтов. Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов – Конотоп – Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего – главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс…».

Расчет зенитного пулемета на крыше гостиницы «Москва». Октябрь 1941 года.

Но и после предупреждения Жукова Ставка ВГК продолжала усматривать основную угрозу в ударе на Москву. 24 августа, во время переговоров по ВЧ Сталина с командующим Брянским фронтом А. Еременко, принимается, как потом оказалось, преждевременное решение о расформировании Центрального фронта и передаче 31-й и 21-й армий Брянскому. При этом Еременко пообещал Сталину «…безусловно, разбить подлеца Гудериана». Это было слишком смелое обещание, поскольку сил для «разбития» у фронта не было. В тот же день 24 августа 1941 года Шапошников предупредил по телефону, что удара нужно ждать уже завтра или послезавтра.

Полагаясь на утверждение Ставки об ударе немцев на Москву, Еременко усиливал свой правый фланг. Но Гудериан выбрал для прорыва как раз полосу расформированного Центрального фронта и ударил не по правому (московскому), а по левому флангу и, связав его боями, основными силами устремился на юг, навстречу группе генерала Клейста. Попытка Еременко вцепиться в «хвост» Гудериану, нанести поражение ударами авиации значительного успеха не имели и не остановили немецкие колонны.

Поворот немцев на юг дал Москве еще один месяц (сентябрь) для развертывания обороны. Но приходится с горечью отметить, что «счастье» Москвы обернулось трагедией для Юго-Западного фронта, который был окружен и с огромными потерями пробивался на новые рубежи из кольца. Киев по приказу Ставки был оставлен.

Промахи и просчеты Ставки стоили дорого. Резервы, предназначенные для обороны Москвы, были израсходованы на закрытие брешей на южном крыле советско-германского фронта. Стратегическая обстановка резко осложнилась и ухудшилась.

Расположение ударных группировок Ф. фон Бока и план захвата Москвы в октябре-ноябре 1941 года.

Начало битвы. Октябрьский натиск «Тайфуна»

6 сентября 1941 года Гитлер подписал директиву № 35, получившую кодовое название операция «Тайфун». Через 10 дней фон Бок приступил к созданию ударных группировок. Его замысел состоял в том, чтобы тремя мощными ударами из районов Духовщины, Рославля и Шостки прорвать советскую оборону и окружить в районе Вязьмы и Брянска войска Западного, Резервного и Брянского фронтов. После этого полевыми армиями нанести фронтальный удар на Москву, а танковыми и моторизованными «клещами» охватить ее с севера и юга, замкнув второе кольцо в районе Ногинска.

При том техническом и тактическом превосходстве, каким обладали тогда немецкие войска, замысел выглядел безупречным, и тем более странным кажется теперь, что через 2 месяца он обернулся для немецких стратегов такой неожиданной «конфузией».

Немецкие солдаты берут советского пехотинца в плен. Западный фронт, район Вязьмы, октябрь 1941 года.

Немцы своим излюбленным методом глубоких танковых «обходов-охватов» впервые сомкнули клещи у Минска, во второй раз так же прорвались к Смоленску, а теперь в третий раз тем же маневром, далеко разводя подвижные «кулаки» на 600-километровом фронте, решили устроить огромный «котел» вокруг Москвы.

В ночь на 2 октября 1941 года немецким солдатам восточного фронта было зачитано обращение фюрера и командования вермахта. «Немецкие солдаты! – говорилось в нем, – за неполные три месяца вы уничтожили бесчисленные дивизии противника, захватили неисчислимое количество пленных, заняли бескрайние пространства… предстоящее наступление, может быть впервые, будет рассматриваться всеми нациями Европы как общая акция по спасению континента… создана предпосылка для последнего жестокого смертельного удара».

На дальних подступах к Москве. Войска и техника движутся к фронту. На дороге – гусеничные тягачи ЗИС-5 НАТИ и грузовики ЗИС-5 с противотанковыми ежами.

Надо отдать должное немцам как противнику, оценить по достоинству немецкую армию, сильнейшую в то время, хорошо выученную и вооруженную, имевшую опыт победоносных войн, психологически стойкую и убежденную идеологами национал-социализма в необходимости «захвата земель на Востоке» ради блага Рейха, ради «уничтожения русского большевизма», во имя «нойе орднунг» – нового мирового порядка в Европе.

Следует также признать, как отмечал Г. К. Жуков, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда работали лучше, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкое командование в тот период лучше и глубже думало, чем наши командующие. Мы учились воевать в ходе войны и выучились, и стали побеждать немцев, но это был длительный процесс. И начался этот процесс с того, что на стороне немцев было преимущество во всех отношениях.

В маневренной «войне моторов» операции быстротечны, обстановка меняется неожиданно и резко, оборачиваясь поражением тому военачальнику, который не успевает контрманеврами парировать удары. Именно в такой ситуации оказались командования наших фронтов в начале Московской битвы, которая продолжалась три месяца и по характеру решавшихся советскими войсками задач делится на два периода: оборонительный – с 30 сентября по 6 декабря 1941 года и наступательный – с 5 декабря 1941 года по 8 января 1942 года.

Немецкий танк Pz.Kpfw.III из 11-й танковой дивизии. Советско-германский фронт, сентябрь-октябрь 1941 года.

Немцы сосредоточили против Москвы три четверти всех своих войск на восточном фронте. К 1 октября в группе армий «Центр» насчитывалось 64 дивизии, из них 13 танковых, 6 моторизованных, в составе трех полевых армий (9-й, 4-й и 2-й) и трех (из четырех) танковых групп (3-й, 4-й и 2-й). Их поддерживал 2-й воздушный флот. Всего 1 800 000 человек (42 %), 2 000 танков (75 %), 14 000 орудий и минометов (34 %) и 1 320 самолетов (50 %). Таких сил в составе одной группы и на одном направлении никогда раньше немцы не концентрировали. Наши три фронта (Западный, Резервный и Брянский) смогли противопоставить немцам только 1 250 000 человек, 7 600 орудий и минометов, 900 танков, 1 368 самолетов. «Тайфун» должен был смести все на своем пути.

Левофланговая группировка немцев – 9-я и 2-я армии, 3-я танковая группа Г. Гота (23 дивизии, в т. ч. 3 танковых и 2 моторизованных) – из района Духовщины нацеливалась на рубеж Вязьма – Ржев для охвата Вязьмы с севера. Центральная группировка – 4-я армия и 4-я танковая группа Э. Гёпнера (22 дивизии, в т. ч. 5 танковых и 1 моторизованная) – наступала от Рославля на Спасск-Деменск с задачей охватить Вязьму с юга. Ее фланг прикрывала 2-я армия (8 пехотных дивизий).

Осмотр захваченного немецкого танка Pz.Kpfw. II из 10-й танковой дивизии. Западный фронт, март 1942 года.

Правофланговая группировка Гудериана – 6 пехотных, 5 танковых, 3 моторизованных – наносила главный удар на Орел – Тулу от Шостки. Одновременно возобновлялись наступления на ленинградском (на Тихвин) и ростовском направлениях, а также в Крыму с целью лишить русских возможности подбросить подкрепления к Москве.

Плотность боевых порядков немецких ударных группировок достигала трех километров на одну дивизию, что обеспечивало немцам многократное превосходство в полосах прорывов. Например, превосходство противника в полосе 24-й и 43-й армий Резервного фронта составляло: в людях – в 3,2, в танках – в 8,5, в артиллерии – в 7 раз. К тому же оперативное построение советских войск не соответствовало надвигавшейся угрозе. Западный фронт (командующий генерал И. С. Конев) был развернут в один эшелон. Глубина его армейской обороны составляла 15–20 км, а фронтовой – 35–40 км. На Резервном фронте из шести армий две (24-я и 43-я) были развернуты между Западным и Брянским, а три в тылу Западного и одна (33-я) находилась в резерве (район Спасск-Деменска). Такое построение затрудняло управление армиями 1 – го эшелона, находившимися в отрыве от главных сил. На Брянском фронте три ослабленные в боях армии занимали полосу в 290 км.

Штурмовое орудие StuG III из 226-го дивизиона штурмовых орудий форсирует водную преграду. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Начало битвы за Москву осложнилось просчетами Ставки и командований фронтов. К двадцатым числам сентября Ставка установила, что немцы готовят новое крупное наступление и, учитывая неподготовленность наших войск к «серьезным наступательным операциям», отдала 27-го приказ: Западному и Брянскому фронтам «закопаться в землю» и лишь при необходимости улучшения позиций предпринимать частные операции. 29 сентября маршал Б. Шапошников подтвердил директивой порядок их проведения. Но приказ явно запоздал, а при дефиците времени проведение каких-либо частных операций отвлекало силы от укрепления обороны и вело к лишним потерям. Резервному же фронту вообще не была поставлена задача перейти к обороне.

Ремонт танков Т-26 на одном из заводов Москвы. Декабрь 1941 года.

Для советских войск Московская битва началась в условиях большого некомплекта людей и вооружений. При малой плотности войск, оборонительные рубежи строились по очаговому принципу и не обладали достаточной глубиной. Вся система огневого поражения была малоэффективной и соответственно оборона в целом оказалась уязвимой для ударов немецких танков, артиллерии и авиации. И когда 30 сентября немцы ринулись в наступление на орловском, а 2 октября на вяземском направлениях они сразу же пробили оборону советских фронтов.

Но главная причина поражения заключалась в том, что Ставка и командование фронтов не сумели своевременно разгадать замысел немецких стратегов и возможные направления массированных атак. А в результате даже те наспех подготовленные для отражения противника районы оказались на 100–110 км в стороне от главных ударов немецких войск. На Западном фронте ожидали удара в стык 16-й и 19-й армий вдоль шоссе Смоленск-Вязьма, подвинув туда наиболее укомплектованные части, а немцы ударили севернее и южнее автомагистрали. На левом крыле Брянского под танковый вал попали войска, находившиеся вне укрытий, поскольку они готовились к частной операции. Генерал Л. М. Сандалов, в то время начштаба фронта, впоследствии писал: «Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли тогда разгадать намерений противника?.. Ставка предупреждала 27 сентября о подготовке противника к наступлению танковой группы на Москву. Лучшего района, чем район Глухов – Новгород-Северский не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим… Однако командование и штаб фронта не смогли расшифровать этот легкий шифр».

В начальные часы и дни Вяземско-Брянской операции обстановка менялась стремительно. Прорывы на фронтах к 3 октября достигали: на Западном – 50 км, на Резервном – 80 км, на Брянском – до 200 км. Был взят Орел. 4–5 октября в полосе Резервного взяты Спасск-Деменск и Юхнов. А в центре Западного, прорвавшись в стыке 19-й и 30-й армий, танки Гёппнера и Гота к 7 октября замкнули в кольцо у Вязьмы четыре советские армии – 19-ю, 20-ю, 24-ю и 32-ю.

Немецкое штурмовое орудие StuG III из 177 дивизиона завязло в грязи. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

В советском Генштабе даже не поверили первым донесениям авиаразведки о движении вражеских колонн на Юхнов. А немцы действительно находились в 200 км от столицы, где, кроме стройбатов, других войск не было. 22-я, 29-я и 31-я армии, яростно отбиваясь, отходили на северо-восток к рубежу Салтановка – Сычевка. Путь на Москву был открыт.

И здесь необходимо отметить, что в Советском Верховном Главнокомандовании, безусловно потрясенном неожиданным поворотом событий, никакой паники или растерянности не наблюдалось. Была известная нервозность, поспешность и несоответствие решений сложившейся обстановке. Но Сталин и Ставка методично и упорно стремились переломить ход событий в пользу советских войск.

Советские танки Т-60 из 28-й танковой бригады выдвигаются на передовую. Западный фронт, 16-я армия, ноябрь 1941 года.

Немецкие разведчики из 10-й танковой дивизии на мотоциклах NSU. Советско-германский фронт, ноябрь 1941 год.

После безуспешных контрударов, 6 октября Ставка приказала Коневу отвести войска на ржевско-вяземский рубеж. Но кольцо у Вязьмы уже замкнулось, и маневр оказался сопряженным с большими людскими потерями и потерей техники. Точные цифры их до сих пор не установлены.

В немецких публикациях встречаются данные – 1 миллион, в том числе 688 тысяч пленными, 6 000 орудий, 830 танков. Но это явно какие-то объединенные или «мифические» цифры фронтовых сводок, ибо под Вязьмой таких «количеств» просто не было.

Советское руководство предпринимало незамедлительные и решительные действия по восстановлению обороны и боеспособности фронтов, стремясь в тех условиях выиграть главное – время для создания резервов и ответного удара. Сталин отозвал из Ленинграда Г. К. Жукова, полководца, способного точно и правдиво оценивать обстановку, предвидеть и управлять ходом событий, не останавливаясь перед жесткими, если того требует сложившаяся ситуация, мерами. 7 октября ночью Сталин, больной гриппом, резко оценивая действия командующих, указывал Жукову на карту и говорил: «Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного фронта исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять решение, не зная, где и в какой группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать». Тут же написал записку, оформленную потом как распоряжение Ставки № 002684 от 6 октября 1941 г. в 19 ч. 30 мин., предлагавшей фронтам ознакомить представителя Ставки тов. Жукова с обстановкой и в дальнейшем все его решения по использованию войск фронтов и управления ими считать обязательными.

Тяжелый бронеавтомобиль Sd.Kfz. 263 из 2-й танковой армии Гудериана в районе Тулы. Ноябрь 1941 года.

Трагичность случившегося проявлялась в те дни во всем: в поспешности и противоречивости действий, в неорганизованности, неосведомленности и растерянности фронтовых командований. В штабе И. Конева, куда Жуков приехал ночью, ему не смогли вразумительно доложить, что же происходит с войсками, окруженными западнее и северо-западнее Вязьмы. Связи не было. Командующего Резервным фронтом С. М. Буденного Жуков отыскал только 9 октября в Малоярославце без связи с армиями и своим штабом. По дороге в Калугу Жукова догнал офицер связи сразу с двумя решениями о назначении: в телеграмме Сталина – командующим Резервным, а в постановлении комиссии ГКО – Западным фронтом. Какой приказ выполнять? Шапошников по телефону уточнил: создается единый фронт с задачей не допустить прорыва немцев через Можайск и Серпухов.

Не менее характерен следующий эпизод: 5 октября командующему 16-й армией К. Рокоссовскому поступил приказ Конева и Булганина: сдать войска генералу Ершакову, самому со штабом прибыть в Вязьму, получить 5 дивизий и ударить на Юхнов. Рокоссовский, прорвавшись уже через порядки немцев и подчиняя части и соединения «окруженцев», вышел к Вязьме. Не обнаружив там войск, он пробился к своим, к Гжатску и, прибыв в штаб фронта, был встречен грозным вопросом Ворошилова: «Как это вы со штабом, но без войск 16-й армии оказались в Вязьме?» Рокоссовский ответил, что Конев приказал принять новые дивизии под Вязьмой и показал злополучный приказ. Произошел бурный разговор Ворошилова с Коневым и Булганиным. Но этот же эпизод предстает в другом свете по устному докладу Конева Жукову 7 октября: «Я приказал Рокоссовскому отвести 16-ю через Вязьму, сосредоточиться в лесах восточнее города, но части армии уже были отрезаны и остались в окружении. Сам Рокоссовский со штабом сумел проскочить в Вязьму и сейчас находится в лесу восточнее города…».

Немецкие войска продвигаются к Москве. На переднем плане танк Pz.Kpfw.IV Ausf. F1. Западный фронт, ноябрь 1941 года.

Где истина – в приказе или в докладе? И далее, по обстановке на фронте Конев сообщал: «Связи с командующими 19-й Лукиным и 20-й Ершаковым у меня нет. Я не знаю, в каком они положении… Нет связи и с соседними фронтами. В армии правого крыла – 22-ю, 29-ю, 31-ю, которые меньше пострадали, послал приказ отходить на линию Волги, Ржев – Сычевка. Закрыть центральное направление на Москву фронт сил не имеет».

Цена ошибок военачальников – кровь, гибель и плен наших солдат. Но те из них, кто еще держал оружие в руках, поражали немцев яростью контратак, упорством и стойкостью в, казалось бы, безвыходных положениях. Немцам не удалось главное: сломить у защитников Москвы волю к сопротивлению.

Уже 8 октября в 2 час. 30 мин. Жуков доложил Сталину обстановку и свое решение:

– Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на Можайской линии. Бронетанковые войска противника могут поэтому появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только возможно на Можайскую линию обороны.

Директивой Ставки ВГК № 002844 10 октября 1941 года в 17 час. 00 мин. Жуков был назначен командующим единым Западным фронтом (заместитель И. Конев, начальник штаба генерал В. Соколовский, член Военсовета М. Булганин) и с присущей ему энергией приступил к восстановлению фронта на рубеже Калинин – Волоколамск – Можайск – Малоярославец Калуга. Но что он получил после катастрофы? «Основное это то, – писал он Жданову 2 октября 1941 года, – что Конев и Буденный проспали все свои вооруженные силы, принял от них одно воспоминание. От Буденного – штаб и 30 человек, от Конева – штаб и два запасных полка». Фронт – сплошные бреши и разрывы, через них нацелились на Москву танковые колонны фон Бока.

Командование Западным фронтом напряженно искало способы боевых действий, которые обеспечивали успех. Вот некоторые решения из директив и приказов фронта: немцы рвутся по дорогам – закрыть их, пусть лезут в леса и болота. Поскольку сил для сплошной обороны нет, оседлать все основные направления армиями: на Волоколамском – 16-я К. Рокоссовского, на Можайском – 5-я Д. Лелюшенко (после ранения – Л. Говоров), на Наро-Фоминском – 33-я М. Ефремова, на Малоярославецком – 43-я К. Голубева, под Калугой – 45-я К. Захаркина. Сюда же большую часть артиллерии и противотанковых средств. Выбивать прежде всего танки – основную ударную силу немцев. Зарыться в землю, в окопы, траншеи, щели, дзоты. Опоясаться «колючкой», минными полями, всеми возможными препятствиями. Оборона только активная, на атаку – контратака, на удар – контрудар, вынуждать фон Бока распылять группировки на отражение непрерывных контрударов. Наши армии занимают по фронту широкие полосы (100 км и более), «ниточки» их дивизий тонки, резервов в тылу мало. Значит необходимо сконцентрировать все виды артиллерии, вплоть до зенитной (37-мм) и «Катюш», в единые группы.

Немецкая 150-мм самоходная гаубица sIG 33 (sf) из 5-й танковой дивизии. Западный фронт, декабрь 1941 года.

Планировать быструю переброску артиллерийских групп на угрожаемые участки; от наскоков немецких автоматчиков артиллерию прикрывать пехотными подразделениями, подчинив их командирам батарей. Для отражений танковых прорывов создать подвижные отряды саперов на машинах и повозках с минами, подрывными зарядами; минировать рвы и «проходные» участки. Поскольку плотность войск мала, то возможные прорывы ликвидировать быстрыми маневрами резервов. В ходе боев нашими командирами было найдено немало оперативно-тактических решений и способов, которые оказались неожиданными для немецких войск.

Ставка предпринимала срочные меры по защите столицы. В ночь на 5 октября ЦК ВКП(б) и ГКО определили главным рубежом обороны Можайскую линию, куда спешно перебрасывались с других фронтов, а также из Сибири и Казахстана 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад и более 40 артполков. Заново были сформированы 16-я, 5-я, 43-я и 45-я армии. Но соединения не были полностью укомплектованы, их общая численность не превышала 90 тыс. чел. Еще 5 дивизий сформировал из «окруженцев» А. Василевский с группой командиров. С Дальнего Востока мчались к Москве без остановок несколько стрелковых и танковых дивизий. Было принято решение о формировании резервных армий. 12 октября принято постановление о создании Московской зоны обороны (ответственный – командующий МВО генерал Артемьев). Формировались дивизии ополчения, направлено в зону боев около 50 тыс. бойцов и командиров. В считанные дни 600 тысяч жителей Москвы и области, из них три четверти женщин, построили сотни километров противотанковых рвов, 3 800 дотов и дзотов. По трудному вопросу обеспечения войск орудиями, техникой, боеприпасами пришлось принять суровое решение об ускорении ввода эвакуированных на Восток заводов.

В то же время, в кольце под Вязьмой у окруженных армий события развивались драматично. По приказу Ставки они были сведены под единое командование командарма-19 генерала К. Ф. Лукина и предприняли отчаянную попытку прорваться из окружения. Тем самым, «окруженцы» не позволяли немцам развивать дальнейшее наступление. Об этом свидетельствует радиограмма командира 7-й танковой дивизии генерала Фукса, который на вопрос, почему же его дивизия не идет на Москву, раздраженно ответил начальству, что командарм русской 19-ой тоже рвется к Москве, и что немецкая дивизия едва удерживает прорыв. Объединенная группа Лукина предприняла несколько попыток прорыва, однако, рассредоточенная на большой территории, она трудно управлялась, действовала порой без связи и взаимодействия между отдельными частями, испытывая крайний недостаток боеприпасов, горючего и продовольствия. Первая попытка прорыва окончилась неудачей. Армии попали под сильную бомбардировку авиации противника. Помощь Ставки и фронта налетами нашей авиации на немецкие порядки и доставкой «окруженцам» боеприпасов по воздуху из-за недостатка средств и сил была слишком ограниченной. Дважды – 10 и 12 октября – на радиограмму Жукова с указанием участка прорыва и встречного удара Лукин не смог ответить – связь была прервана. Последующие попытки проводились компактными параллельными колоннами и закончились прорывами отдельных соединений, частей и групп. Командарм М. Ф. Лукин, четырежды раненный, в бессознательном состоянии захвачен в плен. Общее число прорвавшихся из окружения войск до сих пор неизвестно. Встречающиеся в литературе цифры весьма приблизительны: 85 тысяч, прорвавшихся организованно и 65 тысяч – мелкими группами и в одиночку. Но косвенные свидетельства дают основания говорить и о больших цифрах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю