Текст книги "Млн знаков под потолком (СИ)"

Автор книги: Сергей Бурый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Успокойся, думай. Получается, мне нельзя спать. Но как не спать? Это же полный бред. Нет, спать можно, только нужно рассчитать. Сколько я сейчас проспал? Потолок опустился на 20 сантиметров, значит, четыре часа.

Надо считать. Но как же хочется пить.

– Что мне пить? Вы же просто убьете меня! Человек не может не пить. Не могу же я пить сок из этих свиных консервов!

Давай считать. Если не буду спать в ближайшие десять часов, сделаю 30 тысяч знаков. Даже больше. Надо писать больше трех тысяч, хотя бы по четыре. Больше четырех за час написать, наверное, нереально, хотя надо стараться. Допустим, напишу 40 тысяч за десять часов. Сейчас у меня 25. Всего будет 65.

Потом я посплю четыре часа. Но как не проспать дольше, ведь нет будильника? Ладно, допустим, четыре. Потолок опустится еще на 20 сантиметров, это будет 1 метр 90 сантиметров. Потом я снова не буду спать 10 часов и напишу еще 40 тысяч. Сколько будет в сумме? 105. Как же мало.

– Да я даже математически не успею. Даже математически! Сами посчитайте! Да меня раздавит, когда я еще треть не напишу.

Не буду дальше считать. Я не успею. Считайте, что я уже умер.

Лежал 15 минут и смотрел в потолок. Нет, так ждать смерти – это еще хуже. Можно ли вообще победить в этой игре? Если только совсем не спать. Но даже если я не буду спать, все равно умру от обезвоживания. Плевать. Надо бороться.

– Хорошо, я не буду спать. Но дайте воды. Пожалуйста, прошу вас.

Ответа не будет. Его не будет никогда, с этим пора смириться. Только никчемные записки, в которых ничего, кроме новых заданий. Так и пройдет моя жизнь. Смешно. Я мог сдохнуть через 40 лет, получая задания от Кудрявцева и тратя жизнь на написание дурацких текстов. А так я умру через несколько дней, получая задания от какого-то маньяка, и тоже потрачу оставшуюся жизнь на дурацкие тексты.

– Да подавитесь вы своими текстами.

Снова у печатной машинки. Марс, да? Пожалуйста.

– Учтите, вы не написали, какой Марс. Что это – планета, римский бог, шоколадка? Вот и получите.

«Марс – это крупная компания, производящая сладости». Смешно, да? Посмейтесь. «Марс выпускает разные популярные батончики: марс, сникерс, твикс, пикник». Еще не насмеялись? «Батончик Марс состоит из нуги и карамели, сверху он покрыт шоколадом».

На часах 26 минут 57 секунд. Успею. Как же хочется пить.

10

Новая записка почти подняла настроение.

«Выполненные задания = 9.

Количество знаков = 28500.

Ориентировочное время выхода при выполнении всех заданий = через 13 округленных дней.

Высота потолка = 2 метра 10 сантиметров.

Следующая тема – «Марс».

Наконец-то! 13 дней. Сдвинулся с мертвой точки. Это глупо звучит, если учесть, в каких условиях я нахожусь.

– Но почему опять Марс? Я только что написал про Марс. Это ошибка? Вы, наверное, ошиблись.

Стал ждать новой записки. На часах 57 минут 13 секунд. Заставил себя съесть банку консервов, отчего еще сильнее захотелось пить.

Прошло десять минут, новой записки нет.

– Хорошо, ваше дело. Снова напишу про Марс.

И как они приняли прошлый текст? Это что, текст высокого качества? Что у них за стандарты? Может, они все-таки не читают, а просто издеваются? Но тогда откуда им знать, сколько именно знаков я написал?

– Наугад считают.

Догадка шепотом.

– Хотите еще про Марс, будет вам про Марс.

В своей журналистской карьере мне много раз приходилось писать тексты на одну и ту же тему. Если честно, я только и делал, что лил из пустого в порожнее. Раз за разом одно и то же, просто другими словами, а иногда одними и теми же. Все равно никто не читает.

А что, если?.. В голову закралась идея. Попробую. Может, они тоже не читают? Те, кто меня сюда посадил. И почему они? Это наверняка какой-то маньяк-одиночка.

Снова у печатной машинки. «Марс – это планета. Марс – это планета. Марс – это планета». И так много раз.

Надо сделать вид, что текст дается мне с трудом. В редакции я делал это неоднократно. Походить из угла в угол, тянуть время. Пусть тот, кто наблюдает за мной, думает, что я усердно работаю.

И снова в бой. «Марс – это планета». Надо внести немного разнообразия, оживить текст. Новый абзац. «Что такое Марс? Многие задаются этим вопросом. Ответ достаточно прост: Марс – это планета. Марс – это планета». И так далее.

Еще раз походить, сделать вид, сыграть роль. На что я тратил свою жизнь? Вот на это? Годами ходил по редакции и делал вид, а потом садился за компьютер и с умным видом писал. «Марс – это планета. Марс – это планета».

На часах 26 минут 48 секунд, а текст уже готов.

– Проверяйте.

Надо ждать. Что же я делаю? Борюсь за жизнь, но зачем?

Отец.

– Об одном прошу. Скажите, какая сейчас дата? Какой день? Не надо пить, но скажите дату. Напишите в записке.

Не верю, что напишут, но какая разница? Что мне, молчать?

Я навещаю отца раз в год, в день рождения. Он живет в Купчино. Отец всегда любил меня, воспитывал один. У нас была странная игра. Раз в неделю, в один и тот же час по воскресеньям к нам кто-то приходил. Отец говорил, чтобы я не выходил из комнаты, но я выглядывал. Гость всегда стоял за порогом, я ни разу не видел, кто это. Они не говорили, но отец почему-то махал руками, было видно, что он не хочет пускать гостя внутрь. У меня была традиция – когда отец закрывал дверь, я тут же выбегал из комнаты и спрашивал, кто приходил. «Это приходила смерть, – с невозмутимым видом отвечал отец. – И я снова уговорил ее не забирать тебя». Так продолжалось долго, даже когда я уже был подростком, мы с отцом соблюдали ритуал. Не знаю, зачем он это делал, и кто на самом деле приходил.

Когда я поступил на матмех, тут же съехал от отца и заселился в общагу. Кажется, с тех пор я не навещал его чаще, чем раз в неделю. Игра в смерть прекратилась. Может быть, потому что даже когда день рождения отца приходился на воскресенье, я не задерживался у него до вечера.

Несколько лет назад отец сказал мне в своей шутливой манере, что если я хоть раз не приду на его день рождения, смерть заберет его. Я всегда считал это шуткой, бреднями старика.

Здесь, в этой душной запертой комнате, я почувствовал страх за отца.

11

Второй текст про Марс не засчитали, потолок хрустнул и опустился. Новая записка.

«Выполненные задания = 9.

Количество знаков = 28500.

Ориентировочное время выхода при выполнении всех заданий = через 13 округленных дней.

Высота потолка = 2 метра 5 сантиметров.

Давайте сыграем в еще одну игру. В следующей записке будет сегодняшняя дата и время, если вы напишете текст лучше, чем мой. Если текст меня поразит, из вентиляционной трубы вылетит бутылка воды объемом 0,5 литра. Тема – «Марс».

– Опять Марс? Вы издеваетесь?

Не хочу я больше писать про это. Но мне нужно знать дату. Хотя зачем? Узнаю, что день рождения отца уже прошел или будет завтра, и что тогда? Мне все равно отсюда не выбраться.

Стой, а откуда они вообще узнали про отца? Я знаю, что когда думаю, часто бубню себе под нос.

– Вы что, умеете читать по губам?

Какая разница. Зачем им знать про отца? Я же просил назвать дату вслух, вот и вся разгадка.

Вода! От нее я бы сейчас точно не отказался. Но что писать?

– А кто будет решать, чей текст лучше?

Они и решат, а если так, победить невозможно.

– Давайте я сам оценю, чей текст лучше.

Да, так мне и позволили. Ты никогда не оцениваешь сам, ни здесь, ни в жизни. Сколько раз я отправлял заявки на журналистские конкурсы? Хоть раз мне что-то дали? Как же. Я никогда ничего не оценивал, а меня – постоянно. И я всегда надеялся, что кто-то назовет меня лучшим хоть в чем-нибудь. Этого не случилось. Ни разу! Головой понимал, никому я не нужен, но продолжал надеяться на автомате. И сейчас, кажется, тоже надеюсь.

Кто посадил меня сюда? Он умеет писать тексты, значит, это журналист? Нет, не обязательно. Это может быть кто угодно. Сможет ли он написать текст лучше меня? Конечно. Если честно, любой может написать текст лучше меня. Работая в «Вечерке», я писал такую чушь, что сам удивлялся, как это публикуют.

Как должна начинаться хорошая статья? Когда-то я знал это. Вроде у меня был талант к репортажам. Хотя нет, ничего я не знал и никогда не писал нормальных репортажей, только с матчей, но это не то. Репортаж с Марса?

Сел на корточки к печатной машинке. «Марсоход был в пути уже четыре дня». Какой-то кошмар. Какой марсоход, какие четыре дня, почему четыре? Как называют человека, который полетел на Марс? Космонавт? Астронавт? «Астронавт знал, что не сможет вернуться на Землю. Сначала он летел на ракете, потом пересел в марсоход». Нет, это полная тупость. Порвать и выбросить. Почему здесь я так явно ощущаю, что пишу такую чушь, а в обычной жизни нет?

На часах 43 минуты 20 секунд. Время еще есть.

Заново. «Марсоход был в пути уже несколько дней. Внутри никого не было, потому что он беспилотный. На его борту красовалась надпись Made in USA». Нет, это еще хуже.

Я никогда не был в командировках и всегда завидовал тем, кто там был. Читал репортажи со спортивных событий и думал, что могу написать лучше, но сидел в редакции и писал стандартные тексты.

Заново. Надо делать то, к чему привык, репортаж не подходит. Идти по стандартной схеме. Вводка, она же лид, вход в текст, основное содержание, вывод. Так меня когда-то учили в редакции. Обязательно взять у кого-нибудь комментарий, вставить. Считается, это украшает текст. Смешно.

«Марс – третья планета от Солнца. Про него написано множество книг. Самая известная – «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери». Сейчас бы взять комментарий у Рэя Брэдбери. Будь я в редакции, позвонил бы какому-нибудь старику с кафедры космологии. Есть такая кафедра?

Писал что-то наугад, какой-то бред, стандартные фразы. Закончил, когда на часах было 2 минуты 1 секунда.

Потолок не опустился. Из трубы вылетела новая записка. 31602 знака. «Вы проиграли. Мой текст лучше, и вы это знаете. Следующая тема – «Меркурий».

– А где ваш текст? Где?

Текста не было, но я знал, что он лучше. Я всегда знал, что кто-то лучше меня и завидовал, но сделать ничего не мог. Или мог?

– Как же вы достали. Дайте пить!

Закричал.

– Пить!

Пошли вы к черту, понятно!

– Вы хотите, чтобы я унижался? Пожалуйста!

Взял пустую консервную банку и наполнил ее. Поднес ко рту, руки тряслись. Сделал глоток, со всей силы бросил банку в дверь, сел на корточки. Меня вырвало.

– Выпустите, прошу, я больше не могу.

12

Продолжать писать, нельзя останавливаться! Не спал уже 26 часов, исправно писал тексты. Позволю себе небольшую передышку. Перебираю листы, как же тошнит от всего этого. Уран, Плутон, Солнце, Луна, Фобос, Деймос, Кольца Сатурна, Большая Медведица, Земля, Пангея, Африка, Азия, Америка, Австралия, Европа, Антарктида, Евразия, Европейский Союз, Южная Америка, Северная Америка, Россия, Санкт-Петербург, ООН, НАТО, река Нева, Исаакиевский собор.

Новое письмо с особенно тошнотворной для меня темой.

«Выполненные задания = 35.

Количество знаков = 116 882.

Ориентировочное время выхода при выполнении всех заданий = через 12 округленных дней.

Высота потолка = 2 метра 5 сантиметров.

Следующая тема – «футбольный клуб Зенит». После выполнения задания вас ждет сюрприз».

26 часов прошло, а всего на один день меньше.

– Как так? Вы как считаете? Считать научитесь.

Нет, все правильно. Я уже не раз крутил эти цифры в голове, делил столбиком. Как же хочу спать, ничего не соображаю, голова кругом. За последние 26 часов съел четыре банки консервов и посидел в углу на корточках. Вытерся двумя листами со стола. Как мерзко. Но сил нет, а когда ты истощен эмоционально, любая мерзость может показаться нормой, обыденностью.

Напишу этот чертов текст про «Зенит». В чем цель этого маньяка, посадившего меня сюда? Он должен знать меня, иначе как он придумал именно такое славное задание – написать миллион знаков? Настоящая пытка.

Значит, «Зенит», а дальше сюрприз.

– Что за сюрприз?

Хитрым стал. Про Марс уточнения не было, а тут сразу уточнение – футбольный клуб. Ни фотоаппарат, ни зенит славы, ни Солнце в зените.

– Пить, дайте пить. Надеюсь, сюрпризом будет бутылка воды.

Какой слабый голос, хриплю. Ужасная жажда. Интересно, как я выгляжу? Подышать бы свежим воздухом, увидеть солнечный свет. Хотя, когда я писал про Солнце, меня чуть не вырвало. Солнце в моем тексте отличается от настоящего. Никаких свойств, ни тепла, ни приятных ощущений, от которых на лице появляется улыбка. Ничего, просто черные буквы на белой бумаге.

– Хорошую пытку вы для меня выбрали.

Это действительно так. Можно быстро отнять жизнь, и ты ничего не заметишь, просто умрешь. Можно вырывать ногти и мучить в настоящем, а потом лишить жизни. Но что может быть лучше, чем мучить в настоящем твоим собственным прошлым? Тыкать носом в то, что всю жизнь ты потратил на пустое. И если не продолжишь тратить, будущее не настанет. А если вдруг засомневаешься, просто посмотри вверх.

Через час потолок хрустнет и опустится, если я не сдам очередной идиотский текст. Он будет опускаться и раздавит меня. Я тону здесь в этих знаках, листах бумаги и собственных испражнениях. Может быть, это такая метафора?

– Любите метафоры, да?

Конечно, любит. Этот маньяк знает меня, может быть, он все-таки журналист. И он, конечно, такой же неудачник, как я, иначе зачем ему все это? Или он, наоборот, само совершенство? Идеальный журналист, который всегда имеет два источника, в любых ситуациях соблюдает профессиональную этику и однажды был избит за нашумевшее расследование? Вряд ли. У таких людей нет времени на ничтожеств вроде меня.

Кто же все-таки похитил меня и поместил в эту бетонную клетку с четырьмя стенами?

Какие же штампованные у меня мысли. Клетка с четырьмя стенами, какая банальность. Такая же, как мои тексты. Я превратился в штамп, полностью осознаю свое ничтожество и все же продолжаю бороться за жизнь.

13

Меня разбудил хруст. Сколько я проспал? Тяжело открывать глаза, все болит. Чихнул и тут же подумал, что заболел, но нет, не заболел. Да и как я мог заболеть, ведь тут нет других людей, никто не переносит заразу.

Сколько часов я проспал? Встал, поднял руки, уперся в потолок. Сколько он сейчас, какая высота? Непонятно, но явно ниже, чем был.

На часах 46 минут 23 секунды. Сел и обхватил голову руками. Сколько прошло времени? Какой сегодня день? Где я? Посмотрел, новой записки нет. Мне приснился сон, теперь не лезет из головы. Стоял на сцене и читал свой текст про футбольный клуб «Зенит», который в реальности еще не написал. «На последних минутах матча соперник оказывал питерцам серьезное сопротивление, но вратарь хозяев оставил ворота сухими». Полный бред, банальные фразы, так можно написать почти про любой матч. В зале было много людей, несколько тысяч, и все пожилые, с седыми волосами. Они звучно чмокали губами и с одобрением слушали оратора, то есть меня. Чувствовал их одобрение. Лица были пустыми. Люди передавали друг другу маску на палочке, на маске было изображено стандартное лицо мужчины пенсионного возраста.

Продолжал читать текст. «Тренер гостей после матча заявил, что игра была непростой, но его подопечные старались. Наставник хозяев посетовал на травму нескольких футболистов, однако высказал удовлетворенность результатом». Безликие продолжали передавать маску, а я все пытался запомнить изображенное на ней лицо, но никак не мог.

Сейчас я сидел на бетонном полу и тоже пытался вспомнить это лицо. Нет, бесполезно. Дурацкий сон. К чему он? Как он мне помог?

Не знаю, есть ли смысл продолжать писать. Кажется, я на пороге того, чтобы умереть без воды. Пить! Хочется пить. Есть больше не хочется. От одной мысли о свиных консервах появляется рвотный рефлекс. Сколько я написал? Одну десятую? Чуть больше?

Сколько я здесь? Где-то двое суток, наверное, а мне уже так плохо.

– Сколько я спал?

Мне нельзя спать. Если я буду спать, шансов выжить нет. С другой стороны, я только что рассуждал о том, что нет смысла бороться за жизнь. Меня все время бросает из стороны в сторону.

Соберись! Просто так отсюда не выбраться, ты это уже понял. Единственный шанс – смириться и продолжать выполнять задания. Другого выхода просто не существует. Я и так потерял несколько драгоценных часов сна в самом начале… Интересно, сколько потерял сейчас?

Напишу текст про «Зенит», и меня ждет сюрприз.

– Что за глупые игры?

Пробормотал. Нет смысла ничего говорить, меня все равно не услышат. Нет, услышат, но не так, как я этого хочу. Услышат и используют в своих интересах.

В прошлой жизни, всего несколько дней назад, я ходил вокруг да около компьютера, прежде чем приступить к написанию текста. Придумывал себе занятия, наливал чай, выходил в магазин, сплетничал. Когда наконец садился на стул, что-то искал в интернете, проверял соцсети, смотрел какие-то ролики. Потом начинал писать, когда уже поджимали сроки сдачи. Сдавал всегда в самый последний момент, когда кто-нибудь стоял над душой. Каждый раз думал над тем, что вот допишу этот текст тяп-ляп, а потом все изменится. Но все повторялось.

На часах 31 минута 39 секунд. Я у печатной машинки. Про «Зенит», значит? Хорошо, начнем.

«На последних минутах матча соперник оказывал питерцам серьезное сопротивление, но вратарь хозяев оставил ворота сухими».

14

Новая записка отличалась от других.

«Таймер остановлен. Через минуту дверь откроется». И все. Ни слова больше.

Откроется? Меня выпустят? Неужели? Начал часто дышать и ходить из угла в угол. Неужели меня освободят? Наконец-то! На часах 59 минут 59 секунд, время остановилось.

Я буду свободен. Этот бред кончится. Что я сделаю сразу после выхода? Столько мыслей в голове. Куплю воды, много воды. Буду безостановочно пить. Интересно, отдадут мне телефон и деньги? Был ли при мне паспорт? Не помню. Обычно не ношу с собой паспорт.

Как долго тянется эта минута. Считаю про себя, 34, 33, 32… Первым делом поеду к отцу, надеюсь, с ним все в порядке. Интересно, где я? За городом? Куда этот маньяк увез меня и почему вдруг решил выпустить? Наверное, хочет избежать наказания. Хорошо, я сделаю вид, что согласен.

– Спасибо. Я вас не выдам. Я никому ничего не скажу.

Конечно, наврал. Сразу после отца поеду в полицию. Зачем ехать? Сначала позвоню, все расскажу. Хотя нет, лучше приехать, иначе могут не поверить. Надо ведь еще заявление написать. Я не дам этому маньяку избежать наказания!

– Спасибо, спасибо. Никому не скажу, правда.

9, 8, 7… Потом домой, на Первую линию, в любимую квартиру напротив журфака. Приму душ, сменю эту грязную одежду и просто буду отдыхать. Хотя нет, надо как можно быстрее позвонить на работу и все рассказать. Лучше приехать, по телефону трудно объяснить. Интересно будет посмотреть на лицо Кудрявцева. Может, предложить ему спецрепортаж, что-нибудь вроде «Миллион знаков под потолком» или «Как я был в плену»? Что-нибудь такое. Согласится? Не знаю. «Вечерка» слишком консервативна, боюсь, меня могут не понять. С другой стороны…

Дверь! Она начала открываться. Как же это красиво. Не нужны мне картины Айвазовского и Серова, дайте взглянуть на открывающуюся дверь! Это прекрасно. Я испытал счастье и огромный прилив сил.

Выбежал. Вырвался.

– И что это значит?

Точно такая же комната, только пустая. Почти пустая. Посередине стол, на нем открытый ноутбук. А вот еще одна дверь. Сразу к ней! Заперто. Разбежался, раз! Нет, не получится, это уже пройденный этап. Точно такая же дверь, как и там, ее не выбить.

– Хорошая шутка.

Что дальше? Видимо, я должен что-то найти в этом ноутбуке, так? Хорошо, понимаю, надо играть по правилам.

Стула здесь тоже нет. Сел на корточки.

– Спящий режим, что ли?

Прошелся пальцами по клавиатуре. «Привет». Надпись на весь экран.

– Привет.

Ничего не происходит. Жму на все клавиши, никакой реакции, только застывшее «привет». Интересно, подключен ли ноутбук к интернету? Надо проверить, нельзя исключать любые варианты. Так, что делать? Завис. Ясно, выключить и снова включить, перезагрузка!

Быстро, хороший ноутбук. Никаких паролей, отлично. Рабочий стол. Браузер, где он? Вот, нажал. Нет подключения к сети. Где параметры сети? Вот, нашел, неужели? Есть беспроводная незащищенная сеть Robert. Да ладно? И вы вот так позволите мне подключиться? Хорошо, согласен. Интересно, можно ли вызвать полицию онлайн? А почему нет?

Подключено! Вот это да. Снова в браузер. Дрожащими руками набираю…

– У вас ничего не выйдет.

Как же я испугался. Застыл от страха.

– Кто это? Кто говорит?

15

Почему-то не сразу понял, что это голос из ноутбука.

– Кто говорит?

– Неужели вы всерьез думали, что я позволю вам воспользоваться интернетом?

– Кто говорит?

Это похититель, теперь я знаю его голос. Обычный мужской голос, который не отличишь от других.

– Кто говорит?

В который раз повторил вопрос.

– Хорошо, я представлюсь, но только после того, как вы ответите на мой вопрос: неужели вы всерьез думали, что я позволю вам воспользоваться интернетом?

Отвечать или нет? Ладно.

– Не думал. Но надеялся на это.

– Еще вы надеялись на то, что сегодня станете свободным, не так ли?

– Да, надеялся.

– Но почему? Я не давал вам такой надежды. В записке было сказано, что откроется дверь. Ни слова про ваше освобождение.

– Но я думал, если дверь откроется, меня ждет свобода.

– Ваши надежды не основаны на логике. Вы помните, что написано в первой записке?

Помню ли я? К чему эти вопросы?

– Наверное, помню.

– Цитирую. «Дверь откроется, когда вы напишете миллион знаков высококачественного текста». Даже в той записке не сказано, что я освобожу вас.

– То есть я зря пишу все эти тексты?

– Нет, не зря. Я освобожу вас, когда вы напишете миллион знаков. Вы можете верить мне на слово. Но в записке этого нет.

– Верить вам? Как я могу верить человеку, который запер меня здесь? Кто вы? Вы обещали представиться.

Какого черта? Почему я говорю с ним на «вы»? Послать бы его ко всем чертям, но почему-то сдерживаю себя.

– Представиться? Хорошо, я представлюсь. Меня зовут Роберт.

На экране ноутбука появилась надпись крупными буквами – ROBERT.

– Я искусственный интеллект. Если хотите, компьютерная программа, хотя это очень нелепое определение. Я мог бы поиграть в тест Тьюринга, но это ни к чему. Я прекрасно знаю, что вы бы не догадались, что разговариваете не с человеком, а машиной. А сейчас вы будете думать, что я человек и обманываю вас.

Что за чертовщина? Какая еще машина? Чего хочет этот маньяк?

– Чего вы хотите? Я не понимаю. Я буду считать, что вы компьютерная программа или кто угодно, только скажите, чего вы хотите?

– А разве вы не знаете? Я хочу, чтобы вы написали миллион знаков высококачественного текста.

– Этим я и занимался, пока вы не вытащили меня из той комнаты в эту. К чему этот цирк с ноутбуком и искусственным интеллектом?

– Не понимаю, почему вы называете это цирком. Я не вижу шатра, клоунов, животных и карликов, ведь такие ассоциации возникают, когда вы говорите слово «цирк»? Позвольте спросить вас о текстах, которые вы написали?

К чему эти любезности?

– Спрашивайте, пожалуйста.

– Вы считаете, что тексты, которые вы произвели здесь, высококачественные?

Что ответить? Да, нет, не знаю? Чего он хочет от меня? Нет, я не могу понять суть этой игры.

– Не знаю.

– Нет, вы прекрасно знаете.

– Хорошо. Эти тексты плохие. Я не знаю, почему вы признали их высококачественными.

– Я не признавал их таковыми, а принял лишь потому, что они были составлены достаточно логично. В первой записке я использовал слово «высококачественные», чтобы вы не расслаблялись. Я повысил планку. Конечно, я бы не принял какую-нибудь абракадабру, как было в случае с Марсом.

– Не понимаю, к чему вы ведете.

– Ответьте еще на один вопрос: сколько знаков вы написали за свою журналистскую карьеру?

Как-то я пытался посчитать.

– Не знаю, может быть, миллионов семь.

– Хм. Даже не думал, что вы будете так близки. 7 миллионов 894 тысячи 112 знаков. Я посчитал.

Как это, интересно, он их посчитал?

– Ну и что?

– Сколько хороших текстов вы написали?

Этот вопрос я тоже иногда задавал себе, но старался не отвечать.

– Не знаю. Может, пять.

– Сколько это знаков?

– Не знаю. Тысяч тридцать. К чему эти вопросы?

– То есть из 7 миллионов 894 тысячи 112 знаков лишь 30 тысяч, на ваш взгляд, были сделаны хорошо?

– Нет, я всегда старался делать хорошо.

– Но вы же сами сказали, что нет?

– Ладно, плевать, допустим. К чему вы ведете?

– 30 тысяч знаков – это меньше, чем полпроцента. Хотите фокус?

– Какой еще фокус?

– Через секунду на экране появится текстовый файл, в котором будет 8 миллионов знаков. Я напишу их за секунду, и все они будут не хуже ваших.

Не буду отвечать. Чего он хочет? Что за бред? Какие еще 8 миллионов знаков?

– Будем считать, что вы согласны. Давайте на счет три. Раз, два…

16

Прокручивал текстовый файл вниз и не мог поверить глазам. Этот текст я писал лет десять назад. И этот… И этот. Но только передо мной были не мои тексты, а какие-то другие. Я узнавал их, но лишь частично. Их кто-то переписал и сделал это очень хорошо. Просматривая один из текстов, я даже на секунду забыл, где нахожусь. Читать было интересно.

– Как?

Вырвалось. Иной реакции быть не могло.

– Для меня это очень просто. Могу через секунду выдать вам другой файл, еще восемь миллионов знаков.

Я не нашелся, что сказать. Этот маньяк хорошо подготовился, да? Нет, давай смотреть правде в глаза – человек не мог такое сделать.

– Вы удивлены?

Удивлен ли? Еще бы! Конечно. Какой-то сумасшедший запер меня тут, заставил писать тексты, а сам выдает по восемь миллионов знаков в секунду. Как такому не удивиться?

– До сих пор вы выполняли тренировочные задания. Я, конечно, зачту их, но теперь вам предстоит кое-что поинтереснее.

Поинтереснее? Что может быть интереснее, чем писать про созвездия и планету Уран?

– Объясню на пальцах, хоть пальцев у меня и нет. Всю жизнь вы писали тексты, которые я могу произвести за секунду. Если вы заметили, я правильно выстроил каждый из них, а также разнообразил живыми подробностями, подсмотренными мной у других авторов.

Ну и что? Он думает, что открыл Америку? Я сам всегда понимал, что писал плохие тексты. Врал сам себе, говорил, «неплохо написано, даже, может быть, хорошо», но все так делают, разве нет?

– 99 процентов журналистов, контент-менеджеров и прочих производителей текстов делают свою работу хуже роботов. Они наполняют тексты сухими фактами, которые часто и фактами-то назвать нельзя, скорее это ложные словесные конструкции. Компонуют цитаты и чужие мнения. Такой робот, как я, может выполнять подобную работу в тысячи раз быстрее и качественнее.

Представил себе, как бы это выслушивал Кудрявцев. Да он бы разбил этот ноутбук на десятой секунде. Какие еще роботы? Что за бред?

– Вы ведь спортивный журналист, так? Я проанализировал вашу сферу, в ней некоторую ценность представляют так называемые инсайдеры. Над этим хочется смеяться. Что делают инсайдеры? Они первыми дают информацию, полученную от футбольных агентов и прочих жуликов. Инсайдеры – трибуна для таких жуликов.

Какая трибуна? О чем он вообще говорит?

– В этом нет никакой ценности. Ценность в другом. Догадываетесь, в чем?

– Нет.

Ответил честно и коротко.

– Я познакомился с текстами вашего однофамильца Андрея Колесникова. Его журналистские работы любопытны, так как в них он описывает ту часть реальности, которой я не могу найти в сети. Он пишет про людей и их поступки, еще не описанные в интернете. Пока он не написал о них, для меня их не существует, и для вас тоже. Он создает их. Он создатель, в этом его ценность. Например, Колесников написал про напористую девушку Ангелину, которая пыталась вручить подарок президенту. Раньше про эту девушку никто не знал, а теперь ее живой образ зафиксирован в истории. Журналист – отец этой девушки для истории.

Начал закипать. Да кто ты такой, чтобы учить меня! Знаю я про этого Колесникова, и что? Какой еще отец? Для какой истории?

– Вы тоже должны стать создателем. Совершенно ясно, что находясь здесь, вы не можете быть создателем журналистских текстов, поскольку лишены возможности коммуницировать. Но вы можете создать художественный текст. Это и есть ваше задание. До этого момента вы были полным ничтожеством, теперь у вас есть шанс исправиться.

Пауза. Не могу больше терпеть этот бред.

– Вам есть, что сказать?

Молчание.

– Вы по-прежнему ничтожество. Вам есть, что сказать?

– Есть ли мне, что сказать?

Разозлился, вышел из себя. Ничтожество, говоришь? Встал, развернулся и прошел в свою комнату. Снял со стены ружье, вновь оказался у ноутбука и стал наносить размашистые удары прикладом.

Через полминуты ноутбук превратился в кашу. В этой каше обнаружилась плоская коробочка с миниатюрным замком.

17

Как открыть эту коробку? Вскрыть замок? Чем? Попробовал пальцами, зубами, с силой бросил на пол, ничего не выходит, не открывается.

– Как открыть?

Закричал. В бешенстве стал метаться из комнаты в комнату, пробовал сбить замок прикладом ружья, канцелярским ножом, клал под ножку стол и с разбегу прыгал на него. Нет. Бесполезно. В исступлении сел на бетонный пол. Увидел, что из трубы выпала записка.

«Напрасно вы потратили тот патрон, он бы помог вам избавиться от замка. Внутри коробки ключ от двери, которую вы пытались открыть несколько минут назад. Вы могли выйти отсюда уже сейчас, но теперь вам предстоит выполнить задание, которое дал голос. Вы по-прежнему должны сдавать не менее трех тысяч знаков текста каждый час. Таймер будет запущен через минуту».

Размахнулся и бросил коробку в стену. Не открыть. Нет, нельзя сдаваться. Встал, собрал последние силы, взял ружье и стал бить прикладом по замку. Один удар, второй, третий, четвертый…

Не знаю, через сколько я проснулся. Мне приснилось, что я попал в ад. Там было хорошо, потому что никто не заставлял меня писать тонны тупых текстов.

Пробуждение было вдвойне неприятным – у меня, кажется, болело все. Нос заложило, голова трещала, ныло плечо, боль в шее, ногах, спине. С трудом поднялся, посмотрел на часы. 31 минута 15 секунд. Этот час можно считать потерянным, в таком состоянии я ничего не напишу. Как же плохо. Когда-то я читал «Коллекционера» Джона Фаулза. Через сколько девушка-пленница серьезно заболела? Месяц, два, год? Не помню. Мне стало жутко плохо то ли на четвертый, то ли на пятый день.

– Сколько дней я здесь?

За ней ухаживали, ее в каком-то смысле любили, а меня посадил сюда сумасшедший, считающий себя роботом.

Вода! На столе бутылка с водой. Быстро снял крышку, вода… Выпил за один раз, как же вкусно.

– Спасибо.

Вода придала сил. Осмотрелся. Потолок совсем низкий, мне приходится немного нагибаться, чтобы не касаться его головой.

Очевидно, я уснул и проспал черт знает сколько. До того, как уснуть, был в другой комнате, но сейчас дверь снова заперта. Подошел, попытался открыть, нет. Кто-то принес сюда воду. Где коробка? Где эта штука с ключом внутри? Не нашел. Ее забрали, но зачем, мне ведь и так ее не открыть.