Текст книги "Сын минувшего будущего"

Автор книги: Сергей Бостон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Первая удача

До Ярославского вокзала я решил добираться пешком. Во-первых, это было не так уж далеко, километров пять, не больше, во-вторых, чтобы не рисковать быть остановленным милицией в метро, а в-третьих, у меня было полно времени и надо было его как-то скоротать. В своей реальности я бы отправился в кафе или другое подобно заведение, достал бы ноутбук и поработал, попивая кофе или фреш, потом бы вызвал такси и доехал за 10 минут. Чем можно было полезным заняться в этом времени, не имея денег, я решительно не придумал. Прогулка пешком могла бы освежить мне воспоминания об устройстве здешней жизни, может какие-то варианты времяпрепровождения и подвернулись бы.

Приняв решение, я двинулся по внешней стороне Садового с запада на восток, затаив надежду на благополучный исход мероприятия. Я не раз путешествовал пешком, работая на два офиса – маршрут Олимпийский-Маяковка был для меня почти родным. Само собой, что сейчас я не всегда узнавал пейзажи, но с курса не сбивался, напевая себе под нос песню «По Садовому кольцу я лечу…», хотя понимал, что сейчас эта песня, в прямом смысле, опередившая своё время.

Больше часа я потратил на прогулку, практически полностью успокоился – в конце концов пришлось смириться с моим положением и начать думать конструктивно. Из всей массы увиденного я больше всего для себя выделил засилье пунктов обмена валюты, а курс колебался от 6 до 7 рублей. Про дефолт 98-го, в силу возраста, я помнил мало, но было очевидно, что сейчас он ещё не случился, и рост курса до 30 рулей за доллар впереди. Это могло быть чрезвычайно полезным знанием, которое нужно монетизировать.

Выходя из-под железнодорожного моста со стороны Каланчёвской улицы к площади «трёх вокзалов» я в точности вспомнил обстоятельства того дня, который подал мне идею для плана «один на миллион».

В тот летний день 2016 года я проснулся и решил ехать на работу из Балашихи до улицы Трифоновской на велосипеде. Путь мой пролегал по Садовому кольцу, и в районе улицы Каланчёвской меня посетила внезапная идея. Посмотрев на время (было около 10 утра, точно не помню), я подумал, что, возможно, папа сейчас едет на работу через Ярославский вокзал, я могу проехать площадь и его встретить. Мы не созванивались и не списывались в тот день – не было повода, я просто решил, что точно его встречу. Каков был шанс, что я, проехав на велосипеде порядка 25 км, выехав в совершенно произвольный момент времени на площадь с несколькими тысячами человек просто возьму и встречусь со своим папой, который вообще не факт, что сегодня поехал на работу на электричке, а не на машине? Правильно, шанс один на миллион, но он сработал. В тот день я выехал из-под железнодорожного моста, свернул влево к Ленинградскому вокзалу и буквально через 100 метров столкнулся с ним лицом к лицу. Представляете какого было его удивление? Я же напротив, воспринял это как должное. В конце концов, я же для этого и свернул в сторону вокзала. Мы обменялись парой слов, поудивлялись на произошедшее и поехали дальше каждый на свою работу. Этот случай научил меня верить интуиции, и сегодня моя интуиция подавала мне аналогичные сигналы.

Однако, сейчас я понимал, что ситуация иная, мы должны встретиться на вокзале, а не на площади, поэтому пошёл не налево, а прямо, мимо Казанского вокзала. По дороге я вспомнил, что там расположен большой многоэтажный универмаг «Московский», вход в который был бесплатным, и в нём можно было провести те пару часов до предполагаемого момента встречи. Часы на башне Ленинградского вокзала показывали без десяти пять.

Послонявшись по универмагу минут двадцать, полюбовавшись на всевозможные ретро-товары, я набрёл на магазин, торгующий компьютерами и всякой электроникой. Опять нахлынули воспоминания, как свой первый ПК я купил сам на заработанные за лето деньги (ну может родители чуть-чуть добавили) в 1996 году. Я вспомнил, как присматривался, приценивался и в итоге купил не устаревший на тот момент Intel 80486, а уже более современный и чуть ли не первый процессор серии Pentium 60. На витрине стояли включенные мониторы с электронно-лучевыми трубками, 14, 15 и 17 дюймов, демонстрируя скринсейверы Windows95 в виде узора 3D труб, летающих логотипов Windows, только на одном пятнадцатидюймовом мониторе Viewsonic шла демонстрация геймплея Quake II явно с использованием 3dfx Voodoo55
  Семейство графических ускорителей, созданных фирмой 3dfx Interactive.


[Закрыть]. На тот момент это была прямо революция в 3d-графике и скорости её обработки, а я стоял и буквально плакал от жалости – телефон в моём рюкзаке был способен выдавать 3d сцены с разрешением в 6–8 раз выше, с частотой кадров в 90Hz, в 24bit цвете, гораздо лучшего качества, питаясь при этом от аккумулятора и не нагреваться как сковородка во время работы.

Однако, сильно долго предаваться воспоминаниям не пришлось, мне нужно было найти туалет и чем скорее, тем лучше. Чисто инстинктивно, я пошёл в правильную сторону, хотя расположения не помнил. Только запершись в кабинке я подумал, что можно немного расслабиться и задержаться тут подольше, несмотря на грязь и отвратный запах. Тут я был скрыт от посторонних взглядов и можно было спокойно изучить содержимое своего рюкзака, проверить всё ли из того, что я брал с собой в дорогу, на месте. Первым делом я достал и включил смартфон, вставил в уши наушники и запустил случайное проигрывание – всю дорогу по Садовому я еле сдерживался, чтобы так не сделать. В рюкзаке всё было на месте: ноут, беспроводная мышь, зарядки к ноуту, телефону и смарт-часам, родная док-станция от ноутбука с коннекторами VGA и HDMI, USB-жёсткий диск на 4Tb с домашним и рабочим архивом, маленькая флешка на 16Gb, кошелёк с водительскими правами и пластиковыми картами, паспорт, зонт, губка для обуви, две шариковые ручки, немного лекарств первой необходимости и небольшая горстка мелочи. Меня посетила мысль, а не в 1998 году ли была деноминация и в оборот ввели современные деньги, убрав три ноля? Достал все шесть момент: две по 50 копеек, монету в рубль, пять рублей и две по десять. На обороте каждой я посмотрел года и, о чудо, у рубля и пяти рублей год выпуска был именно 1998, хотя вид у них был далеко не новый. Это была первая крупная удача на сегодня, я переложил монеты в карман брюк, решив найти, что можно купить поесть и попить на 6 рублей.

Почти час я провёл, запершись в туалете, слушая музыку и изучая содержимое смартфона на предмет полезной информации. Ничего особенно важного, кроме музыки, аудиокниг, фотографий и миллионов интернет-мемов, пересылаемых по WhatsApp, среди файлов я не нашёл. Вспомнил, что в Индекс.Картах у меня скачены оффлайн-карты для Москвы и Московской области – это действительно полезно с учётом того, что работоспособность GPS я уже проверил в сквере. Ретироваться из кабинки мне пришлось после того, как какой-то гражданин, весьма резко дёрнув на себя дверь, сломал щеколду. Чисто машинально я прокричал «Занято!», что заставило незваного гостя смущённо отступить. Он, конечно, из-за неловкости ситуации не сумел понять, что это у меня было за устройство в руках, наушники он тем более не заметил, но прецедент послужил мне важным уроком и я твёрдо решил в публичных местах больше гаджеты не доставать даже, если этого никто не видит. Я по возможности быстро собрал все вещи, всё выключил, убрал в рюкзак и покинул кабинку, осмотрительно спустив за собой воду.

В 19:20 я вышел из универмага и по подземному переходу направился к Ярославскому вокзалу. Вдоль стен перехода стояли продавцы с раскладными столиками и торговали сувенирами, колготками, пирожками и прочими проходными товарами. Помнится, что это было характерно для переходов того времени – торговые точки в местах с наибольшей проходимостью, а в начале перестройки в переходах можно было встретить даже наперсточников. Где-то к 2010-м годам столики превратились сначала в стихийные палатки, а потом уже и в нормальные торговые ряды.

Выйдя на площадь перед поездами, я стал выбирать позицию для наблюдения, чтобы все проходящие от метро к платформам пассажиры были бы мной отслежены, и никто бы не проскользнул мимо незамеченным. По итогу я решил курсировать под главным табло вокзала, мимо которого проходила основная масса. Чуть правее табло, поодаль, стояли рядком тетеньки, одетые поверх телогреек в некогда белые халаты, и торговали жареными пирожками или беляшами. Запах пережаренного в масле теста активно распространялся по всей привокзальной площади. Тётеньки проворно доставали вилками пирожки из больших алюминиевых чанов с крышками, где они долго оставались ещё горячими, заворачивали их в заранее нарезанные кусочки бумаги, от чего бумага сразу же становилась масляной. Смотреть на это было невозможно, но взгляд то и дело, бегло описав зигзаг по толпе новых пассажиров подземки, возвращался к этому уголку антисанитарии и мега калорийной пищи. Естественно, я бы с удовольствием съел пару-тройку продолговатых пирожков с картошкой, которые почему-то напоминали мне хот-доги, ведь я почти сутки полноценно ничего не ел, а сладкая булочка с маком и чай, купленные за 6 рублей, не могли бы удовлетворить потребности в калориях даже наполовину. Да что там скрывать, может быть прямо сегодня, я сам времён 98 года уже ел эти самые пирожки, возвращаясь домой из универа. Я уже жалел, что так поспешно потратил единственные валидные деньги, пирожки стоили всего по 2 рубля. Ко всем прочим моим злоключениям, к усталости, к моральному истощению, к невозможности заглушить шум привокзальной суеты приятной музыкой из моих hi-tech наушников, добавилась пытка неутолимым голодом, спасибо, Господи.

Отдельно мне запомнилось музыкальное сопровождение. Между зданием метро Комсомольская-кольцевая и зданием Ярославского вокзала всегда был широкий проход, в котором с начала 90-х ютились уличные торговцы всех мастей. Сейчас там же находились первые палатки с различными вещами в дорогу и несколько музыкальных киосков, торгующих кассетами и CD-дисками. Я бросил мельком взгляд в их сторону, когда проходил мимо, всё это было мне хорошо знакомо, но давно забыто. Сейчас же в одной из палаток в рекламных целях довольно громко звучали до боли знакомые поп-мелодии. Тут были и западные композиции, и вполне успешные российские. Фаворитом были Иванушки International, песни которых с древнего альбома «Конечно он» поставили уже дважды. Я с досадой понял, что навязчивая попса так глубоко засела в памяти, что я совершенно спокойно, по прошествии более 20 лет, с первого раза вспоминаю слова и подпеваю в ритм. Ну почему так же не получается с полезными знаниями? Почему только информационный мусор с доскональной точностью застревает в мозгу на десятилетия, а что-то полезное можно за год забыть напрочь? Я даже вспомнил, что из-за довольно невнятного исполнения припева песни «Кукла» я никак не мог понять, кажется ли мне, что поют они «Кукла Маша, Кукла Миша»? Какая же «Миша» вдруг кукла в одном ряду с «Сашей» и «Аришей»? Может речь про актрису Мишу Бартон? Но что-то я не припомню, чтобы у неё были в тот период какие-то значимые роли, почему вдруг про неё надо петь.

Музыкальное сопровождение, конечно, немного скрасило мне ожидание. Глядя на проходящих мимо подростков и молодых людей с наушниками и плеерами, я пожалел, что примерно год назад избавился от проводных наушников-капелек в своём рюкзаке, раз и навсегда заменив их на беспроводные Xueomi. Мог бы тоже сейчас довольно безопасно, не привлекая внимания, воткнуть наушники в смартфон, убрать его в карман куртки и спокойно слушать свою музыку, но нет, так нет – буду слушать то, что есть. Минут за 20 успел послушать не только много забытых мелодий, но и вполне ещё свежих в воспоминаниях шедевров: Hi-Fi – «Не дано», Ляписа Трубецкого – песня знакомая, но названия не вспомнил, что-то там про любовь и амуров, Киркоров спел мне про его «Единственную», Шура жаловался на «Холодную луну» и Мумий Тролль прям зацепил легендарным «Владивостоком 2000», такие на меня воспоминания нахлынули, что я чуть от счастья не расплакался. Хотелось подойти к палаткам и поизучать обложки альбомов, выставленных в витрине, но текущая миссия была важнее. В голове потихоньку зарождались отголоски идеи, как можно подзаработать, не рискуя в клочья разорвать пространственно-временной континуум.

Поскольку я сам себе ввёл мораторий на использование смартфона и Индекс.Карт, то пришлось мне в уме прикидывать время, которое должно было потребоваться папе на маршрут от завода до Ярославского вокзала. Сам маршрут я помнил вполне чётко: пешком от проходной до станции метро Площадь Ильича примерно 15 минут, 5 минут на спуск в метро и ожидание поезда, а вот дальше пришлось вспоминать, сколько обычно алгоритмы Индекса отводили на перегоны между станциями и переходы с ветки на ветку. По оптимистичным расчётам, папа должен был появиться на вокзале после 19:40, но я всё же решил прийти пораньше для страховки.

Уже к 19:45 я понял, что не способен перенести пирожковую пытку и надо менять дислокацию. Немного поразмыслив, я поразился тому, что не подумал о самом очевидном, безопасном и теплом месте для наблюдения за толпой – на выходе из метро у самых турникетов. Это было идеально, там не дежурили патрули, было тепло, не пахло едой и был отличный вид на проходящий пассажиропоток. Забегая вперёд, следующий час я потратил, безрезультатно вглядываясь в лица проходящих мимо сотен людей.

Один-ноль в Вашу пользу

Я узнал его сразу, хотя заранее волновался, вспомню ли я его одежду или сумку, если лицо вдруг будет частично скрыто или будет неудачный ракурс. Он был одет в темно-серый почти чёрный демисезонный плащ, на голове была кожаная кепка, в руках – бессменный дипломат, а лицо было почему-то куда круглее обычного. Вместо ожидаемого волнения я почувствовал радость и умиление, по лицу поползла непроизвольная улыбка, одновременно я инстинктивно отвернул голову, чтобы не быть узнанным, хотя, естественно, это было лишним. Даже если бы папе я, образца 2021 и показался каким-то знакомым, то уж точно он бы не подумал о настолько невероятных метаморфозах времени, благодаря которым я сейчас находился в одной с ним реальности всего на 3 года его младше. Второй раз за день вспомнил я про маски – сейчас бы мне было бы куда комфортнее следовать за ним в толпе, скрывая лицо за антиковид-маской. Первый же раз я при входе в метро автоматически достал и почти одел, но вовремя опомнился.

От выхода из метро он пошёл сразу к платформе, прошёл довольно далеко от центрального вокзального табло и от места моего первого дежурства. Не смени я позицию, мог был вполне его проглядеть. Над вокзалом в этот момент вовсю голосил «Сплин» про «Орбит без сахара».

Следуя за папой, я вошёл в вагон электрички до Сергиева-Посада, отправление в 21:05, остановки: Лосиноостровская, Мытищи, Пушкино, далее везде. Мы прошли несколько вагонов насквозь в поисках места, в итоге пришлось остановиться в моторном с деревянными сидениями. Хотя вагон не был забит битком, но удобного места для наблюдения мне не нашлось, и я решил пока постоять в тамбуре, к которому он сидел спиной. До Пушкино он никуда бы от меня не делся, а на двух крупных остановках, возможно, кто-то из его соседей выйдет, и я присяду рядом.

Долгие тридцать минут пути я размышлял, как начну разговор, как преподнесу главное, как докажу, что это действительно я, не отпугнув, а наоборот заинтриговав и заставив себя слушать. Важно сходу ошарашить, ввести в ступор и только тогда уже подавать тезисы и просьбы, пока мозг не очухался и не включил критическое мышление. По опыту я знал, что дальше двух-трёх фраз диалог сложно спрогнозировать, особенно такой непредсказуемый. Кратко я сформулировал для себя такой сценарий: «Привет! Ага, ты меня узнал! Не волнуйся, да это я и есть. Как докажу? Ну смотри: первое, второе, третье… Не спрашивай как и почему – я сам не знаю. Что мне надо? Мне нужна помощь на первое время с жильём едой или деньгами», а дальше уже как пойдёт…

В раздумьях стало вполне очевидно, что с собой молодым мне встречаться не стоило, понимая свою реакцию на такое незаурядное событие. Помимо ненужных вопросов о будущем всего человечества меня бы ждало отдельное сомнительное удовольствие – уворачиваться от вопросов о будущей личной жизни. Не хотелось самого себя почти ни о чём предупреждать, ни от чего предостерегать, весь жизненный опыт мне сейчас казался ценным, повлиявшим на развитие личности. Если что-то исправить, вдруг я в будущем изменюсь, приму другие решения? Отдельно опасался, что могу словить апатию в молодости, зная, что в будущем у меня всё хорошо.

Генеральный план мог бы провалиться, ведь я совсем не подумал, как без денег куплю билет на электричку. Наверное, окружающая обстановка вернула мои мысли и ощущения полностью в то время, когда я минимум дважды в день путешествовал на пригородных поездах по проездному, не думая о билетах. На моё счастье, турникетов на перронах ещё не поставили, да и контролёры не спешили работать.

Моё уединение в тамбуре почти никто не нарушал, не считая продавцов, которые проходили один за другим сквозь вагоны, предлагая разнообразные нужные и ненужные товары в дорогу, газеты, еду, напитки. Пару раз в тамбур выходил покурить какой-то дедушка. Табачный дым, от которого все некурящий в современной России почти уже отвыкли, раздражал меня необычайно. Самое обидное – я не имел права возражать. В те времена было вполне допустимым и естественным курить в тамбуре, бросая окурки прямо на рельсы, в дырку между полом и раздвижными дверями.

Сам вагон был для меня вполне привычной картиной. Обыкновенные ряды жёстких деревянных лакированных лавочек, на которых сидели обыкновенные уставшие люди. Некоторые слушали музыку в наушниках, некоторые читали книги, газеты с журналами, кто-то спал, отдельные пассажиры играли в тетрис, кто-то смотрел в окно или разговаривал, и ни один, как ни странно, не пялился в экран телефона. Вроде бы люди делали всё то же самое, что и в 21 веке, но делали это, обходясь без смартфона и интернета – даже как-то странно.

В Мытищах вышла значительная часть пассажиров, и сразу два места рядом с папой освободились, одно прямо напротив – можно было смотреть глаза в глаза. Но стоило мне сказать самому себе «Пора!», как пульс резко участился, мысли стали скакать, ноги вросли в землю. Да, одно дело рассуждать, а другое – действовать. Я дал сам себе немного времени успокоиться, а пока занялся уточнением плана с учётом конкретного места, на которое я сяду.

Когда из противоположного тамбура в вагон вышел очередной коммивояжёр и заголосил «Граждане пассажиры, вашему вниманию предлагаются…», я понял, что достаточно спокоен и настал подходящий момент действовать. Я растолкал двери тамбура и отправился навстречу прошлому. Дойдя до нужных лавок, убедился, что он занят наблюдением за продавцом, неприметно протиснулся к окну и сел напротив. И только от прямого взгляда лицом к лицу моё волнение как рукой сняло – я снова еле сдерживал глуповатую, расползающуюся улыбку. Меня захватило какое-то малообъяснимое чувство, умиление пополам с повелительным снисхождением и одновременно авантюрное предвкушение. Со стороны, вероятно, вид был у меня будничный, остальным сейчас покажется, что просто случайно встретились старые знакомые.

Неожиданно нахлынуло воспоминание – я уже однажды подсаживался к нему в электричке, заприметив на вокзале и выждав время для пущего эффекта. Конечно, он удивился и остаток пути мы просто болтали. Сейчас ситуация получалась один в один, только вряд ли разговор будет таким же лёгким и непринуждённым.

Коммивояжёр прошёл мимо, размахивая связками тапочек. Папа отвёл от него взгляд, поднял с колен какой-то журнал – теперь пришло время и мне действовать.

– Саш, привет! – полулегальным голосом произнёс я, глядя в лицо и продолжая, еле сдерживаясь, улыбаться.

Он поднял глаза, как бы проверяя, ему ли это сказали, и тут же встретился со мной взглядом, отвести который уже не смог. Секунда, две – я держу паузу и вижу в его ставших квадратными глазах, что он меня узнал, если это слово применимо для такой ситуации.

– Вижу, что ты меня узнал… – пауза: – Пойдём в тамбур, с глазу на глаз поговорим?

Я встаю, не отрывая взгляд выхожу в проход, поворачиваюсь и возвращаюсь обратно в тамбур. Он, поражённый увиденным, остаётся сидеть, повернув в мою сторону голову. Смотрим друг другу в глаза ещё несколько секунд, я поднимаю руку и жестом подзываю его – безрезультатно. На миг появляется мысль, а не перемудрил ли я, и следом тут же идея. Я отодвигаю одну створку тамбура и, продолжая играть в гляделки, воспроизвожу губами давно забытый наш условный сигнал – два коротких отрывистых свиста. Так мы сигналили на охоте, обозначая свои позиции, давали сигнал быть начеку или команду к началу условленных действий, или банально подзывали друг друга – смысл, обычно, зависел от скорости и длинны свистков. Этот свист был особенный и хорошо отличимый, он был только наш. Он сработал. Секунду повозившись, сложив журнал, папа встаёт, как-то неуклюже протискивается через колени соседей к проходу и направляется в мою сторону. Мне кажется, что он идёт замедленно и покачиваясь, но, наверное, это из-за движения и покачивания поезда. В глаза он не смотрит, хаотично оглядывает меня целиком, заходит в тамбур. Я ощущаю, как он сбит с толку, не способен вернуть себе инициативу и готов слушать, пока что чувства взяли верх над разумом, но это ненадолго.

– Привет, пап! Извини, что так внезапно. Да, это действительно я, твой сын Серёжа, только не тот, которого ты видел, наверное, сегодня утром, а на 23 года старше, из будущего, из 2021 года, – стараюсь говорить отчётливо, без интонаций и акцентов: – Понимаю, что это звучит, как бред сумасшедшего, понимаю твоё состояние, я бы сам в такое в жизни не поверил, но это факт, – достаю из кармана куртки заготовленный паспорт и открываю: – Смотри, вот мой паспорт, который я получу при обмене только в 2001 году, вот фото, тут-то ты точно меня узнаешь, прочитай ФИО, дату рождения, а теперь посмотри на дату выдачи? Понимаешь? 7 августа 2001 года, паспорт нового образца, посмотри обложку.

Перелистав несколько страниц, сразу показываю первую прописку, в которой на стандартном штампе рукой паспортистки выведен адрес: МО, г.Пушкино, ул. 50 лет Комсомола, наш дом и наша квартира.

– Видишь прописку? Посмотри внимательно, не торопись. Наверное, ты подумаешь, что купить поддельный паспорт не так сложно, только зачем поддельный паспорт с такой датой выдачи, им же нельзя будет пользоваться, правда?

Во время моего монолога его взгляд мечется, он следит то за мной, то за паспортом, то оглядывается в вагон, похоже, что пока он воспринимает информацию, но мозг не может её принять – слишком невероятно. Я принимаю это за добрый знак и продолжаю, стараясь немного завышать тембр голоса:

– Ты же и по голосу слышишь, да? А посмотри на мой шрам на щеке. Это же тот самый, когда я упал с велосипеда «Школьник» у нас во дворе и случайно напоролся щекой на небольшой выступающий из земли штырёк, лет в шесть, семь или восемь, уже не помню точно. Помню, что больно вообще не было, было немного крови, но след остался на всю жизнь почему-то.

Этот аргумент явно вызвал отклик, взгляд поменялся на более осмысленный.

– Не спрашивай меня, как это возможно, или почему я здесь – я правда не знаю. Наверное, я даже больше, чем ты, ошарашен этой ситуацией. Ещё вчера я заснул в поезде в 2021 году, направляясь из Казани к себе домой, а сегодня утром проснулся внезапно на лавочке возле МИИТа в вашем 98-м. Хорошо ещё, что у меня с собой есть вещи из будущего, я могу кое-что прямо сейчас показать и ты, наверняка поверишь мне ещё больше.

Достаю из кармана рюкзака смарт-часы, предварительно кинув взгляд в проход вагона, что никто к нам не направляется и нежданных свидетелей не будет. Циферблат часов включается, отображая контурные цифры, я нажимаю на кнопку – дисплей загорается полностью, показывая выбранный мною скин, время, число, количество шагов и последнюю ЧСС66
  Чистота Сердечных Сокращений, проще говоря – пульс.


[Закрыть]. Я внимательно смотрю на папу – он не отрывает взгляд от часов. Я демонстративно перелистываю экраны вправо-влево, давая представление о невероятной мощи технологий будущего, в итоге включаю плеер, что начинает играть единственный загруженный плейлист с какой-то клубной музыкой. Из динамика часов музыка звучит, конечно же отвратно, но всё же понятно, что это не одна из электронных мелодия часов Montana. Заканчиваю демонстрацию листанием меню. По его глазам вижу, что нужный эффект достигнут. Пока ещё он не в силах собраться с мыслями, я продолжаю:

– У меня с собой есть компьютер, в нём почти полный семейный архив фото и даже видео до самого 2021 года, я покажу тебе наши совместные фотки и видеосъемки, так что и у тебя не останется сомнений, что я действительно твой сын Серёжа, доросший до 42-х лет. Только давай не здесь, не нужно привлекать лишнее внимание.

Он ещё молчит, но ощущается, что вопросов или мыслей у него настолько много, что не получается выбрать, с чего же начать. Пользуясь замешательством – продолжаю:

– Понимаю, что тебе хочется спросить: «Ну и что тебе от меня надо?» – делаю неловкую паузу, не могу нащупать нужную интонацию для следующей фразы – то ли жалостливую, то ли заискивающую, то ли командную. Он тоже молчит, но в глазах вижу, что таки-да, угадал вопрос и ответ нужен прямо сейчас.

– Когда ты успокоишься и сам всё осмыслишь, то поймёшь, что мне нужна просто обычная помощь хотя бы на несколько дней. Уже почти ночь, а мне сейчас негде спать, я с утра не ел, мне некуда идти, у меня нет документов, нет работы, нет денег и все, что с этим автоматически связано. Я даже не умею быть бомжом, особенно в этом времени, тут для меня уже много что непривычно и забыто. Я могу попасть в тюрьму или дурку, притом в самое короткое время, не имея крыши над головой и пропитания. Наверное, никому, кроме тебя, мамы или самого себя я не смогу убедительно ничего доказать.

Смятение в его взгляде ощутимо сменяется на скепсис – тревожный звоночек. Материальное положение в это время не позволяет ему, конечно же, просто так раздавать деньги первому встречному, похожему на родственника. Последняя моя заготовленная фраза:

– Давай поговорим о том, что могли бы знать только ты и я (твой сын Серёжа), чего почти никому никогда не рассказывали. Начну я. Помнишь фотографии, которые я делал в моей комнате, на которых в окне видно пролетающие мимо НЛО. Ты их ещё носил на работу, демонстрировал коллегам, но я так никогда и не рассказывал тебе, как я их на самом деле сделал?

Выдерживаю паузу – он должен вспомнить.

– Он всегда говорил, что они настоящие, что объекты на снимках зависали перед окном и получилось их заснять, даже Таня их видела… – наконец-то сбивчиво произносит папа.

– Потому что мы с Танькой договорились и нам было по фану, мы же думали разыграть друзей, вам с мамой мы показали просто попутно. Я придумал вырезать фигурки НЛО из черной бумаги и прилепить их к стеклу, ведь так казалось, что они прямо за окном. – выпалил облегчённо я и сразу же смекнул, что слова «по фану» вообще не к месту и не ко времени. Однако, я ощутил в его о чёткое разделение на «он» и «ты», значит для него я пока ещё другой человек. Опять я мал-помалу улыбался, что со стороны не добавляло мне очков доверия. Мы пока помолчали, я давал время на размышление.

– Задай мне вопрос, ответ на который только ты и Серёжа знаете – в итоге не выдержал я.

– Какой номер у Серёжиного ружья? – вкрадчиво спросил он, подумав.

Я опешил, ведь уже было и забыл, что когда-то охотничий карабин «Сайга-410» действительно был моим, но я быстро, как говориться, наигрался и не стал продлять разрешение после первых пяти лет владения, и уж тем более забыл его серийный номер, если когда-то и помнил. К такому повороту я готов не был, но надо было выпутываться из ситуации:

– Ну, это ты, конечно, загнул! Разрешение на владение карабином «Сайга-410» я получил в 1997 году на восемнадцатилетие, когда ты мне его подарил. Это гладкоствольный охотничий карабин с ружейным ложем, к нему есть два магазина на пять и один магазин на десять патрон, еще должна быть насадка «Парадокс», но я не уверен, её уже купили или нет. Естественно, его номер я за 20 лет забыл, потому что довольно скоро после получения вернул его тебе и с тех пор почти не держал в руках, – я старался вспомнить и проговорить все детали, чтобы моя версия звучала максимально убедительно.

В его взгляде читалось, что ответ не помог склонить чашу весов в мою сторону, но и хуже не сделал. Я решил перейти в наступление:

– Зато я хорошо помню, как мы с тобой периодически запирались в мой комнате от мамы и сестры Тани, когда ты откуда-то достал пневматическую винтовку «Иж-38» и мы, включив громко магнитофон и, поставив в один угол комнаты к двери доску ДСП, стреляли по солдатикам. Помню, как разок пуля-таки отскочила от доски и хлопнула тебя в бровь, после чего мы поменяли угол обстрела, чтобы рикошетило в стену. Помню, как мы прятали винтовку, обернув тряпками, под кроватью. И никто, кроме нас с тобой до поры до времени этого не знал, если ты, конечно, никому не рассказывал.

Его взгляд изменился, сомневающийся прищур глаз исчез, скулы расслабились. Сейчас было понятно, что он задумался, то ли вспоминая рассказанное мной, то ли обдумывая новый вопрос. Я надеюсь дожать:

– Помнишь, как мы как-то осенним утром шли по Тарутинскому полю с охоты, проходили по опушке леса, я, ты и дядя Витя (родной брат папы)? Мы шли уставшие уже, без добычи, а впереди нас аукались грибники. Мы догоняем какую-то бабушку, которая всё время шла впереди к нам спиной, она нас слышит и не оборачиваясь спрашивает: «Ну что ребятки, грибы есть?». А ты ей такой говоришь: «Не, бабуль, мы не за грибами…», а я тут же вдогонку: «Мы за грибниками!». Бабулька поворачивается, видит нас троих в камуфляже, с ружьями, рациями, я ещё и в камуфляжной маске, и от неожиданности просто оседает в своё ведро, которое взяла под грибы.

Всю историю он молчал, не прерывая, глаза были удивлённые, но в конце невольно улыбнулся. Я почувствовал холодок – история была мимо, она с ним ещё не происходила раз он не вспомнил.

– Такого не помню… – выговаривает он натужно, хотя видно было, что сама история ему понравилась.

– Один-ноль в Вашу пользу… – с неохотой бросаю я: – Значит это случится в скором времени, и ты точно надолго запомнишь.

Почему-то ощущаю, что даже не особо удачная попытка всё-таки оставляет отклик в душе, он узнаёт мою манеру рассказывать, шутить и даже молчать. Я решил, что важнее количество, чем качество и просто навалился с перечислением фактов, типа «Как звали первого кота», «Каким прозвищем называл меня двоюродный брат, когда был ещё маленьким», перечислением адресов, памятных дат, какие помнил, дней рождения, друзей детства, игрушек, прочих вещей, постарался даже аккуратно описать возможное на тот момент расположение мебели в моей комнате. С его стороны так же следовали вопросы, часть из которых я, конечно же, проваливал, но диалог продвигался, и это меня обнадёживало. Так мы и провели оставшиеся 10–15 минут до станции Пушкино, на которой нам пришлось сойти.