Текст книги "Гениальное открытие (СИ)"

Автор книги: Сергей Боровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я начал с того, что рассказал о происшествии на проходной.

– Вы представляете, эти недоумки отобрали у меня аплинфоль!

Майор напрягся одним глазом и спросил:

– Чем они мотивировали свой поступок?

– Да ни чем! Инструкциями начальства. Но именно этот прибор и является доказательством того, что я собираюсь вам сейчас рассказать.

– Не переживайте. Излагайте вашу историю, а потом мы вместе сходим за этим… как его?

– Аплинфолем, – подсказал я.

– Вот именно. Начинайте!

И я рассказал ему всё, сделав небольшие поправки к оригинальному тексту – человек всё-таки передо мной сидел военный.

Слушал он очень внимательно и перебивал только по делу.

– Как вы поняли, что именно Бог дал вам аплинфоль?

– Элементарно! Методом исключения. Я перебрал все возможные варианты, и только один из них выдержал испытания логикой.

– Хм. А как вы поняли, что это – именно аплинфоль? Вы его когда-нибудь раньше видели?

– Отличный вопрос! Вот представьте, что вы попросили на день рождения у родителей калориметр.

– Как?

– Не важно. Вы слышали от знакомых мальчишек, что есть такой. Утром вы просыпаетесь и видите незнакомый предмет у себя под кроватью. Скажите, какова вероятность того, что предмет окажется именно калориметром?

– Допустим.

Когда я дошёл в своем повествовании до инцидента с ревнивым мужем, майор тут же спросил:

– В больницу ходили?

– Зачем? – опешил я.

– Зафиксировать побои.

– Ну, знаете, я такими делами не занимаюсь.

– Ясно, – рубанул майор и встал со своего места, подав мне руку для пожатия. – Мы свяжемся с вами, как только нам станет что-либо известно по вашему вопросу.

– А прибор?

– У нас всё по-честному. Вам вернут его на проходной.

– Я имел в виду…

Впрочем, к чему метать бисер…

Выйдя на улицу, я подставил лицо мелкому дождику, который организовался за время моего отсутствия на свежем воздухе. Приятная прохлада привела мой мозг в рабочее состояние. И вот что он сгенерировал. Мы не будем вставать на скользкий путь предателей Родины и на поклон к ЦРУ не пойдем. А нужно нам, Федя, самим продвигать наше открытие и внедрять его в массы.

Лучше не сформулируешь.

Как вы уже, наверное, догадались, недостатком идей я никогда не страдал. Поэтому схема дальнейших действий родилась у меня мгновенно. Я сниму помещение и сделаю из него павильон. Выставку. Назову его… ну, допустим, «Салон путешествий в пространстве и времени». Развешаю по стенам наглядную агитацию, фотографии с тех мест, где сам успею побывать, напечатаю брошюры для раздачи и, конечно, сам аплинфоль поставлю посередине зала на мраморную тумбочку. И повалит ко мне народ. Не академики, нет. Простые граждане, с мозолями на руках, в кирзовых сапогах и портянках. Они скорее меня поймут и оценят.

На банковском счету у меня имелись некоторые сбережения – не лаптем щи хлебаем, но я прекрасно понимал, что при нынешних ценах на аренду и услуги их надолго не хватит. А входные билеты продавать я не собирался. Не цирк ведь. Поэтому у меня родилась комбинация по первоначальному накоплению капитала.

Помню, как в июле 1991-го я получил премию за публикацию книги – сорок тысяч рублей. Положил их на сберкнижку, планируя купить попозже «Жигули», и уехал отдохнуть на Байкал. На два месяца. Когда я вернулся, на эти деньги, которые с трудом удалось выцарапать из банка, я купил видеомагнитофон, хорошенько поторговавшись с продавцом. Абсолютно не нужную вещь, но ещё бы неделя, и моих денег на пиво с чипсами бы не хватило.

Да, чуть не забыл: курс доллара скакнул тогда с двадцати пяти до ста тридцати рублей. Вот на нём я и решил заработать.

У меня где-то завалялась старая сторублевая купюра с чёрным Лениным на обложке. Взял я её, родимую, отправился в июль 1991-го и купил четыре доллара. У криминального менялы одного. Тогда за эту деятельность ещё сроки давали. Переместился в сентябрь, продал их за пятьсот, не торгуясь. Чтобы побыстрее, значит. Вернулся в июль, купил двадцать долларов. Продал в сентябре за две тысячи. Ну, и мотался так, пока не собрал два чемодана «зеленых». Мог бы и больше, но менялы на меня как-то косо стали поглядывать. Примелькался, наверное.

Офис я снял в самом центре, нанял крутого дизайнера да парочку молдавских рабочих. Они-то и привели мой павильон к надлежащему виду. За неделю. Ни одного вопроса не задали. Им что путешествия во времени, что забор на даче чиновника – лишь бы платили.

И сторожа я сразу же приставил к делу. Не сутками же мне самому там торчать. Нашёл благообразного такого дедушку, Петра Ивановича. Объяснил ему задачу: сидеть на стульчике у входа и смотреть за порядком.

Потом напечатал в типографии листовки стотысячным тиражом и отнёс их в университет студентам. Чтобы у метро раздали.

В назначенный день открытия выставки мы с Маней нарядились во всё лучшее, что у нас было. Вместо обычного жёлтого такси я заказал лимузин. С шофёром и полным баром. Но у павильона не толпился народ, пресса тоже никак не обозначила своё присутствие, и только Пётр Иванович заботливо открыл перед нами дверь.

– Фёдор! – сказала жена, когда истекли академические пятнадцать минут. – Давай уедем куда-нибудь!

– Ну? И куда?

– Всё равно. Лишь бы подальше от этого позора. Туда, где солнце, море и чистый воздух.

Почувствовала моя благоверная, что муж нынче при деньгах. А может, и вправду? Плюнуть на всё и смотаться на Багамы? Ах, да! Бразилия же у нас по списку. Хорошо, пусть будет Бразилия.

Но в этот момент моей минутной слабости в помещение заглянули первые посетители.

Было их человек десять. От шестнадцати и младше. С шокирующими прическами. В странной одежде. Молодёжь всегда так наряжается, чтобы нас нервировать. Однако я к этому спокойно отношусь.

– Мы только посмотрим и уйдём, – сказал чернявый парнишка, по-видимому, штатный зачинщик всех их проказ.

– Зачем же торопиться? – ответил с ласковой улыбкой я. – Милости просим.

Молодёжь огляделась по сторонам, и Юрик (так звали чернявого) спросил:

– Где мы?

Упрашивать меня долго не пришлось. Я им в двух словах рассказал идею экспозиции, ни словом не касаясь своих проблем – не нужны они им. Старался говорить обыденно, словно речь шла о выставке бабочек.

– Ух, ты! – похвалил меня Юрик, но брызги сомнения все ещё плескались у него в глазах. – А мы что, можем прямо отсюда перенестись, куда захотим?

– Конечно.

– А на Ямайку?

– Куда угодно.

Он повернулся к своим, как бы спрашивая совета.

– Давай на Ямайку! – заорали они в один голос.

Я взялся за аплинфоль, а Маня умоляюще посмотрела на меня.

– Федя, можно я подышу свежим воздухом? Мне что-то дурно.

– Иди, милая, – согласился я.

Найдя на карте нужную точку, я обратился к подросткам:

– В какой город?

– А там что, разные города есть? – удивились они.

Эх, двоечники!

– Против Кингстона возражений нет?

– Нет!!!

Описывать то место, куда мы «перенеслись», я не буду. Во-первых, я не поэт, во-вторых, сами слетайте и посмотрите. Скажу только, что мои ребята сразу нашли там занятие по душе. Состыковавшись с группой чернокожих аборигенов, они принялись выяснять общих знакомых. Вот это мне определено нравится в современной молодежи – они уже сызмальства знают английский. Не то что мы – учили нас, учили…

Пока они развлекались, я искупался в море и тоже обзавёлся знакомствами. Она оказалась из Бугульдейки, и звали её Лена. Кругозор её был не настолько могуч, как те же бедра или грудь, но в целом она производила приятное впечатление. Мы побеседовали о трудностях иммигрантской жизни и выпили по два коктейля. Визитку с её телефоном я на всякий случай прихватил.

– Дед, ты – клёвый, – сказал мне вместо благодарности Юрик, когда мы вернулись обратно.

А назавтра он привёл на выставку другую компанию – человек тридцать. Помощник мой негаданный.

– Хотим на Ямайку! – бодро отрапортовал он.

– Дети! – сказал я. – Почему опять на Ямайку? Разве вы не хотите теперь прокатиться в Антарктиду? Мы могли бы там поиграть с пингвинами и посмотреть на голубых китов. А в Австралию? Кенгуру, утконос, поселения местных индейцев! Сидней, между прочим – один самых чистых и красивых городов мира. Да что я про Австралию! Мы можем перенестись в прошлое! Представьте только: пожать руку Людовику Четырнадцатому. Или кардиналу Ришелье. Поучаствовать в крестовых походах или строительстве пирамид…

– В следующий раз, – перебил меня Юрик. – А сейчас – давай на Ямайку!

– А в прошлое Ямайки не хотите? – ухватился я за интересную мысль.

– Да хоть в будущее, – согласились они.

Так продолжалось неделю. Каждый день Юрик приводил вдвое больше народу, и мы отправлялись в Кингстон. Лена встречала меня, как брата, и даже официанты узнавали и здоровались. Я хорошо загорел и вдоволь накупался. Маня смотрела на меня подозрительно, но ни о чём пока не спрашивала. Пусть. В ближайшее время посвящу её в наши дела.

Я уже начинал подумывать о том, как избавиться от надоевшего Юрика, но тут случай представился сам. В понедельник утром ко мне заявилась одна взрослая парочка.

«Наконец-то!» – обрадовался я, но совершенно напрасно, как выяснилось чуть позже.

Заплаканная женщина оказалась матерью одного из моих подростков, а мужчина с гуляющими желваками – его отцом.

– Куда вы дели нашего сына? – воскликнула, ломая руки, она.

– Которого? – в свою очередь спросил я, потому что, кроме Юрика, не знал ни одного ребенка по имени – да и на лица у меня память плохая.

От моей реплики женщина разрыдалась, а мужчина угрожающе сказал:

– Мы этого так не оставим!

Вот тебе здрасти.

– Потрудитесь объясниться! – потребовал я, накаляясь.

Оказалось, что их сын не ночевал дома уже целую неделю. И дружки его сознались под пытками, что он затерялся на Ямайке в компании растаманов.

– Бред какай-то! – завершил мужчина свой рассказ.

А, ну, это другое дело.

Я описал им вкратце свою теорию, дав в руки буклеты и листовки. По мере моего повествования женщина почему-то плакала всё сильнее. У меня такое ощущение, что она меня как-то неправильно поняла. Впрочем, не она одна.

– В общем, сына вашего нет в природе, – подытожил я. – И никогда не было. Было его информационное представление. Если оно куда-то пропало или даже стёрлось, мы найдем его и восстановим. Могу дать вам телефон одной моей хорошей знакомой в Кингстоне.

Они ушли, и я решил пока притормозить свою деятельность. Она не то чтобы слишком бурно развивалась, но в каком-то нежелательном направлении.

– Пётр Иванович, ты остаёшься за главного, – приказал я сторожу. – Если кто придёт, не гони их. Пусть поглазеют на экспонаты. Брошюры им обязательно дай.

– Всё будет исполнено, – пообещал привратник.

На следующий день Маня увлекла меня по магазинам. Она в последнее время приоделась и похорошела и решила поэтому, что мой внешний облик перестал соответствовать изменившейся ситуации. Мы прошлись по бутикам, накупив золота и свежих тряпок, отчего я превратился по Маниному меткому выражению в «дэнди».

Удивительно, но она не задавала вопроса, откуда деньги. Когда их не было раньше, она постоянно спрашивала, где они. А теперь – ни слова. Мало мы ещё изучили женщин и их повадки.

Увешанный по самый кадык покупками я заглянул на огонёк к Иванычу. И очень вовремя, потому что у него в гостях находилась вчерашняя истерическая парочка в сопровождении милиции и немецкой овчарки.

– Вот он! – закричали они, едва я протиснулся в двери.

Пришлось предъявить паспорт и санитарную книжку помещения – прописка у меня в порядке, так что бояться нечего. Однако молодого лейтенанта мои документы нисколько не удовлетворили.

– Что вы можете сказать по существу дела? – спросил он.

Я многое мог бы сказать, но ограничился лишь короткой лекцией на тему ответственности родителей за воспитание своих детей. Валить с больной головы на здоровую – известный тактический приём, но я никому не позволю испытывать его на мне.

– Придётся составить протокол, – вздохнул лейтенант.

Как в плохом детективе, ей Богу!

Он стал заполнять стандартный бланк, периодически обращаясь ко мне за подсказками. Пришлось (в который уж раз!) изложить им свою теорию.

Милиционер, надо заметить, попался неглупый.

– Значит, вы утверждаете, что материи нет?

– Да, утверждаю.

– Так и запишем.

Он аккуратно занёс в протокол полученные сведения.

– И сознания нет?

– И сознания.

– А ребёнка-то куда дели?

Приехали. Объяснял ему, объяснял. Какое же это ангельское нужно иметь терпение!

– Не было ребенка! Вы понимаете? Не было!

– Ну, допустим. А что вы скажете по этому поводу? – он достал из папки какую-то бумажку и положил её на стол передо мной.

Присмотревшись, я распознал в ней свидетельство о рождении.

– К науке это не имеет никакого отношения.

– А это?

На столе появился полиэтиленовый пакетик с мутно-зелёной дрянью внутри. Я попытался завладеть им, но милиционер ловко опередил меня.

– Руками нельзя, – пояснил он. – Вещественное доказательство.

– Оно моё?

– Как раз это и предстоит разгадать следствию. Откуда у малолетних подростков взялась «дурь»? Сами-то не балуетесь? – как бы ненароком спросил он.

Вот, оказывается, зачем моим деткам Ямайка понадобилась в таком количестве. Ситуация осложнялась прямо на глазах.

– И это ещё не всё. – Милиционер положил передо мной две сотенных долларовых купюры. – Этими деньгами вы рассчитывались за аренду помещения. Не находите их странными?

– Нет.

– Так я вам подскажу. Они совершенно одинаковые. Понимаете? Совпадают даже номера.

Получается, что я натаскал из прошлого одних и тех же денег.

– Вы позволите вам кое-что показать? – как можно более невинно спросил я.

– Если это поможет следствию…

– Маня! – крикнул я супруге, застывшей с покупками в руках посередине зала с того самого момента, как мы вошли сюда. – Будь добра, поставь пакеты на пол и принеси мне вон ту вещицу.

Маня послушно уронила свою ношу и взяла с мраморной тумбы аплинфоль. Расчёт был такой, чтобы она вошла в радиус действия прибора. А милиционера и вех остальных я уж как-нибудь исключу – есть там такая опция в настройках.

Ничего больше не объясняя, я ткнул в календарик на экране, и мы с Маней перенеслись на пару часов назад. Зал был пуст, если не считать Петра Ивановича, который крепко спал на стуле у входа. Пришлось его вежливо растолкать.

– Вот тебе зарплата на год вперёд, – сказал я, когда в глазах его появилась осмысленность. – Иди домой и никому ничего не болтай.

– Спасибо, барин! – отозвался Иваныч.

Откуда у него этот жаргон? Двадцать первый век на дворе. Ну, да ладно. Пусть с этим разбираются специалисты. А нам здесь делать больше нечего.

Ступни моих ног приятно обожгло раскаленным на солнце песочком. Буквально в ста метрах трепыхалось ласковое море. Лёгкий ветерок нежно теребил гибкие станы пальм.

– Где мы? – спросила Маня.

– В раю. Не видишь разве? Как ты и мечтала.

– Мы умерли?

– Типун тебе на язык, Маня! Опомнись! Вот он я. Вот она ты. Море, солнце. Что тебе ещё нужно?

По щекам её потекли крупные слёзы.

– Окаянный! Ты свел меня с ума! Говорила мне мама, не выходи за него!

Ну, что с неё возьмешь? Истеричная женщина.

Но я не стал её успокаивать. Обвыкнется. Сама поймёт, что к чему. Времени у нас будет достаточно.

Сергей Боровский

New York, 2009