Текст книги "Путешествие на Южный полюс"

Автор книги: Сергей Ашманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Оливер О’Нейл

Трое мужчин были прилично одеты. Тот, что по внешним признакам был явно старше двух других, был одет в черный узкий редингот (сюртук) прекрасной выкройки, под которым элегантно сидел жилет темно-серого цвета с серебряными пуговицами, шею украшал платок белого цвета. Брюки черного цвета, достаточно укороченные, задевали лакированные английские оксфорды. В руках была трость из черного дерева. Джентльмен носил выразительные тонкие усы и черную шляпу-котелок. Сложно было представить, что человек, стоящий перед нами, китобой или матрос. Скорее он походил на барона. Однако вскоре мы выяснили, что его сын известный продавец виски на юге Англии.

Двое других были как две капли воды похожие друг на друга. То были братья-близнецы. Они были одеты по-простому и совершенно одинаково: серые визитки поверх белых рубах, серые штаны в коричневую клетку, заштопанные в некоторых местах большими заплатками и весьма потертые светло-коричневые остроносые ботинки. Оба были гладко выбриты, волосы были растрепаны в разные стороны.

Все трое были англичанами, судя по их внешнему виду. Тот, что с усами постоянно смотрел на свои карманные часы и, увидев нас, жестом показал своим товарищам следовать за ним.

– Добрый день, господа, – с английским акцентом сказал господин в шляпе. Мы поклонились.

– Разрешите представить вам моих друзей: капитана Туле и его племянника господина Курбатова, корабельного доктора, – Ларс Нансен представил нас так, чтобы в дальнейшем не было недопонимания в субординации. Затем он обратился к нам и представил троицу, – Господа, это Джеймс Ален, матрос-китобой, он же плотник; братья Томас и Генри Блэк, матросы.

– Рад познакомиться! – сказал Джеймс Ален. – Мы готовы приступить к работе в любой день и час, как только того захочет капитан.

Алену было на вид около 60, и по нему можно было сразу сказать, что человек он верный и преданный своему делу, что он не отступится от задуманной цели, выполнит все поставленные задачи в срок. Это увидел и сам капитан Туле в его глазах.

– Добро пожаловать в команду, господа! – четко и звонко произнес капитан, – Начиная с сегодняшнего дня и до конца экспедиции вы поступаете в распоряжение боцмана «Гефеста» Ларса Нансена, не забывая при том, что капитан на судне я, а в случае моей гибели, полномочия капитана переходят к доктору Курбатову. За пройденный путь до мыса Адэр, находящегося на 71˚ южной широты и 170˚ восточной долготы, будет установлена фиксированная оплата 9 фунтов и 69 пенсов (100 рублей) в месяц, а от мыса Адэр до самой южной точки полюса 9 фунтов и 69 пенсов в неделю. Если шхуну затрет льдами, Ваши гонорары будут составлять прежнюю сумму в 9 фунтов и 69 пенсов в месяц. Любой бунт на корабле, а равно подстрекательство к бунту карается десятью ударами плетью, лишением гонорара и заключением под стражу до конца экспедиции или до особо распоряжения капитана. Халатность и небрежное обращение с судовыми снастями, а равно намеренная порча имущества судна карается заключением под стражу на срок, определяемый тяжестью совершенного деяния, а также лишается гонорара от 1/6 до полного его лишения в соответствии с совершенным деянием. Это все, господа. Если у вас имеются ко мне вопросы, я готов выслушать.

На этом капитан закончил свою речь и улыбнулся новоприбывшим.

– Никаких вопросов, капитан! – громогласно сказали все трое.

– Отлично. Тогда жду Вас завтра в это же время в этом же месте. Будем спускать шхуну на воду и погрузим на нее все необходимое. В течение недели все должно быть готово. 9 июня мы отплываем. Через три дня после отплытия, мы прибудем в Христиансанн, Норвегию. Там нас будут ожидать еще несколько членов команды.

После разговора англичане разошлись, а я, дядюшка и норвежец отправились в сторону верфи, где стоял «Гефест». Дядя хотел еще раз убедиться в правильности установки двигателя. Подходя к месту назначения, Ларс Нансен заметил следующую картину: возле берега стояло американское торговое судно, на палубе которого происходил конфликт. По всей видимости, капитан барка разгневался на одного из своих подчиненных и со всей силы хлестал беднягу шпицрутеном. Подойдя ближе, мы заметили, что это был огромный чернокожий мужчина, закованный в цепи, и он сидел, закрыв голову руками, принимая удары. Эта картина заставила Ларса Нансена подняться на борт барка.

– Уважаемый! – обратился он к капитану, – Чем провинился этот человек? Он преступник?

– Он хуже, чем преступник! Он раб! – разъярённо тявкнул американец.

– Капитан, вы наверняка осведомлены о том, что в России отменено рабство, как и в Америке, а значит Вам следует освободить этого человека от цепей, – смело заявил Ларс Нансен. Мы же с дядей уже стояли возле сходни22
  Сходня или сходни (англ. gangway) – нестационарная, переносная доска со специальными планками для предотвращения скольжения обуви, которая оборудована леерным ограждением и служит для перемещения с судна на берег и обратно.


[Закрыть] и наблюдали за происходящим.

– Этот чернокожий был куплен мной на Гуаме33
  Территория Гуа́м – остров в архипелаге Марианские острова в западной части Тихого океана, имеющий статус неинкорпорированной организованной территории США (то есть не входящий в состав США, но являющийся их владением), где рабство было отменено только в 1900г.


[Закрыть], что, как вам известно, является территорий Штатов, где рабство не отменено, насколько мне известно! И как Вы уже заметили, этот раб находится на моем корабле, как и Вы, а значит вы находитесь на территории Соединенных штатов. И я требую, чтобы Вы покинули мой корабль! – угрожающе произнес капитан.

– Хотя бы скажите в чем он провинился?

– Это не Ваше дело! Уходите! – грубо отозвался американец.

– Тогда я куплю его у Вас. Сколько Вы хотите за него? – предложил Ларс Нансен и достал свой кошелек. Американец посмотрел на бумажник и словно задумался.

– Не продается! – рявкнул он. Но было понятно, что он набивает цену.

– 100 рублей будет достаточно? – сумма довольна большая, но Ларс Нансен мог позволить себе потратить ее.

– Двести будет достаточно! – отозвался американец.

– Хорошо, – сказал норвежец, пересчитывая двести рублей, – освободите этого человека от цепей, будьте любезны.

– Пожалуйста! – дерзнул американец и снял с чернокожего кандалы, – проваливай отсюда, ты так и останешься рабом! – Крикнул он в след негру и, пересчитав деньги, ушел в свою каюту.

Спустившись на набережную, спасенный предстал перед нами во всей своей красе. Это был великан. Рост его составлял около шести с половиной футов (около 2 метров). Он был крепко сложен, развитая мускулатура придавала ему крайне угрожающий вид. Огромная бритая голова была овальной формы и блестела на солнце. Губы были симметрично широкие, выделялся большой приплюснутый нос. Зубы белого-белого цвета обнажились, и улыбнувшись, он произнес:

– Благодарю Вас, господин, вы спасли мою жизнь, – обратился он к Ларсу Нансену. Чернокожий говорил на английском языке, но мы все прекрасно понимали его.

– Теперь ты свободный человек, ступай, – по-дружески сказал норвежец.

– Я бы хотел отплатить Вам тем же, – продолжил великан.

– Почему тебя держали в кандалах было понятно, но мне не было понятно то, за что тебя наказывал капитан? – с подозрением спросил Ларс Нансен.

– Он не наказывал меня, а просто бил за то, что я черный. Так он показывал свою силу перед командой. Он купил меня на Гуаме у араба Аль-Джасима, который привез меня из Южного Судана, моей деревни, которую он сжег и разграбил, заковав в цепи оставшихся в живых, включая меня. Так он поступил и с другими ближайшими поселениями, после чего мы шли пешком очень долго. Я услышал от одного араба, что с начала пути наша колонна насчитывала 620 человек, в конце же пути – половину от того числа. Я видел, как мой народ страдал, как варварски с ним обращались. Тех, кто не мог идти, убивали на месте, не важно, будь то мужчина или женщина. Вскоре Аль-Джасим взял меня и еще несколько чернокожих крепких мужчин и отвез на Гуам, где он продал меня капитану Шелдону. Капитан давал мне самую трудную работу. Ежедневно он порол меня розгами, бил по спине, по голове и в живот палкой. Каждый день я хотел взять его и разорвать на части, но моя совесть и положение не позволили мне сделать этого. Однажды он бросил меня в трюм и, напившись вместе с командой, забыл про меня на несколько дней. Все это время я не пил и не ел. А когда он вспомнил обо мне, то долго смеялся вместе с командой над моими страданиями. Вчера мы причалили к порту, где Вы спасли мне жизнь. Я вижу, что вы добрые люди, и хочу отплатить вам той же монетой. – Весь рассказ этого бедняги мы слушали с тяжестью в сердце, его история произвела на нас огромное впечатление.

– Как тебя зовут? – спросил капитан Туле.

– Оливер О’Нейл, – произнес тот.

– Мы отправляемся в экспедицию на Южный полюс, Оливер. Там суровый климат, ледяной ветер срывает кожу с лица. Там очень опасно, и мы не знаем, что будет ждать нас впереди, ведь там, куда мы идем, до нас еще никто не был, – сказал капитан.

– Этого я не страшусь, господин. Я готов на всё ради того, чтобы отплатить вам за добро, – гордо ответил Оливер О’Нейл.

– На наше судно требуется повар. Ты готов принять на себя эти обязанности? – поинтересовался капитан.

– Готов, господин, – с благодарностью ответил великан.

– Замечательно. С завтрашнего дня, ты заступаешь на службу под моим начальством на шхуну «Гефест», остальное тебе разъяснят завтра. А пока ты можешь остаться у меня, мой дом большой, и там хватит места для такого здоровяка, как ты. – Предложил ему дядюшка. Тот кивнул в знак согласия, и мы отправились по домам. День выдался насыщенным.

Я пришел домой, лег на кровать и заснул сном младенца.

Отплытие

Прошла неделя после последней встречи с моими друзьями, и я начинал беспокоиться, вдруг что-то пошло не так и шхуна затонула. Все мои вещи были собраны, особое внимание я уделил теплой одежде и обуви, ведь кто знает, насколько низкие температуры ждут нас на Южном полюсе. Я вышел на улицу и тут же поймал свободный экипаж. На погрузку всех моих вещей потребовалось довольно много времени. После чего карета направилась в сторону порта. Через час я был на месте. Меня встретил матрос Том Блэк. Он был крепкий малый, хотя и небольшого роста.

– Доброе утро, господин доктор, – радостно поприветствовал меня матрос.

– Доброе-доброе, – улыбаясь, ответил я. Он взвалил на себе несколько сумок и рысцой направился к пирсу, где уже стоял «Гефест». Взяв одну сумку, я тоже направился к шхуне. Она была великолепна. Ее корпус выкрасили в черный цвет, из-за чего она выглядела красивее, чем, когда стояла на стапеле.

Я поднялся на борт, где меня встретил Ларс Нансен, одетый как настоящий моряк. На нем был черный двубортный пиджак с медными пуговицами.

– Здравствуйте! – произнес он специально с сильным акцентом и улыбнулся широкой улыбкой, слегка поклонившись.

– Приветствую Вас, господин Нансен, – поздоровался я. – А где капитан?

– Капитан на юте,44
  Ют – кормовая надстройка судна или кормовая часть верхней палубы.


[Закрыть] – показал он на верхнюю палубу. – Он ждет Вас.

Я поднялся на ют и увидел там дядюшку, стоящего у фальшборта55
  Фальшборт – ограждение по краям наружной палубы судна, корабля или другого плавучего средства, представляющее собой сплошную стенку без вырезов или со специальными вырезами для стока воды.


[Закрыть], облокотившись на него, он смотрел вдаль, а затем повернулся ко мне. На дядюшке красовался черный сюртук с позолоченными пуговицами.

– Дорогой племянник, – начал он, – рад видеть тебя.

– И я тебя, дядя, – сказал я. – Как же долго шла неделя.

– Долго? По мне так мы только вчера разговаривали об отплытии, а сегодня, погляди, мы стоим на плавучем судне, которое понесет нас в море навстречу приключениям. Мы отплываем через час, пока ты можешь устроиться в каюте – она напротив моей – и осмотреть свой кабинет. А, впрочем, Томас сейчас покажет тебе. – И он позвал матроса. Тот, услышав приказ, поспешил ко мне. Я подал ему сумку, и он провел меня в мою каюту. Она была довольно просторной. Здесь располагался письменный стол с электрическим светильником, широкая кровать, над которой была полка с книгами. Внутренняя обшивка каюты была из темно-красного дерева, с противоположной стороны от стола стоял шкаф для одежды и комод для всякой утвари.

Оставив вещи в каюте, я пошел осмотреть лазарет. Он находился в соседней каюте и был в два раза больше, чем мой кабинет. Там располагались три койки с чистыми белыми простынями и теплыми одеялами, огражденные ширмой. Слева от входа стоял хирургический шкаф, где находились лекарства и травяные настойки. Все эти флаконы и бутылки были тщательно подобраны и описаны мной в письме к дядюшке, когда я составлял список нужных мне медикаментов для экспедиции. Я также учел инструменты и расходный материал, по возможности я просил найти некоторые виды растений (полынь, багульник, тысячелистник, эвкалипт) и запастись медом и чесноком – самыми лучшими природными антибиотиками. Помимо всего прочего в каюте имелись два больших окна, но то было не стекло, а какой-то иной очень прочный прозрачный материал. В качестве ночного освещения на потолке были закреплено множество небольших электрических ламп, ярко освещающих каюту. Стены были выкрашены в белый цвет, что делало комнату еще больше. Это был настоящий медицинский кабинет.

Выйдя из лазарета, я хотел пойти осмотреть другие помещения шхуны, как вдруг в темном проходе я наткнулся на огромного человека, это был Оливер О’Нейл. Я сильно испугался, так как не ожидал его встретить. Я машинально схватился за сердце и немного нагнулся, оперевшись другой рукой на колено.

– Господин доктор, – произнес басом кок, – с Вами всё в порядке? – Он говорил медленно и размеренно.

– Да, мой друг, все хорошо, просто я не ожидал тебя здесь увидеть.

– Капитан попросил меня сходить за Вами, чтобы показать камбуз66
  Камбуз – помещение на судне, соответствующим образом оборудованное и предназначенное для приготовления пищи (кухня).


[Закрыть].

– Очаровательно. Что ж, не будем терять время. Вперед. – И мы вышли из узкого прохода, где коку явно было тесно, и он шел боком, чтобы случайно не снести фонари, которые светили очень тускло, поэтому в проходе было мрачно.

Мы прошли через всю нижнюю палубу и вышли прямиком в столовую, где располагался большой деревянный дубовый стол на десять человек, а также прикрученные к полу скамейки. Больше ничего в этом помещении не было, кроме небольшого окна, выходящего в камбуз и служащего для выдачи пайка. Сам камбуз был небольшой, что являлось для кока проблемой, из-за его огромного роста.

– Здесь довольно тесно, – прокомментировал я, оглядывая «кабинет кока».

– Жаловаться не приходится, господин доктор, мне здесь уютно, всё под рукой. – Оливер О’Нейл не проявил никакого недовольства, ведь теперь он больше не был рабом, и более того, он имел ответственную должность на корабле, от него зависел весь экипаж «Гефеста». Он это знал, и ему нравилось быть тем, кем он являлся. Тесный камбуз никак не мог огорчить великана, и он радовался тому, что имел.

После осмотра камбуза, я захотел посмотреть на кают-компанию77
  Место отдыха и общего стола офицеров, а также – помещение, где проходили общие собрания, своеобразным «парламентом».


[Закрыть]. Я поднялся на шкафут88
  Шкафут на кораблях и судах – средняя часть верхней палубы от фок-мачты до грот-мачты либо от носовой надстройки (бак) до кормовой (ют).


[Закрыть], где погрузка подходила к концу, и матросы Блэк и Джеймс Ален завершали ее проверкой такелажа99
  Такелаж (оснастка) – общее название всех снастей на судне или вооружение отдельной мачты или рангоутного дерева, употребляемое для крепления рангоута и управления им и парусами.


[Закрыть]. В корме1010
  Корма́ – задняя часть корпуса корабля (судна).


[Закрыть] было два входа. Я немного удивился, ведь обычно на кораблях всего один вход – в кают-компанию. В этот момент ко мне подошел дядя, положил мне руку на плечо и сказал:

– Вижу, ты думаешь над тем, что за той дверью? – хитро спросил капитан «Гефеста».

– Действительно, что же там?

– Это баня, мой дорогой племянник. Настоящая русская баня на дровах! – расхохотался он и открыл мне дверь. – Заходи, не стесняйся.

Помещение состояло из двух частей – предбанника и парилки. Оба помещения составляли около пяти метров в длину и трех метров в ширину, где запросто смогло бы поместиться по восемь человек в каждом из них. Над дверью предбанника находилась полка с березовыми и дубовыми вениками.

– Не потерплю зловония на своем корабле! – шутливо произнес дядя. – Это отличная профилактика заболеваний, не так ли, доктор? – заметил он, уставившись на меня, слегка наклонившись вперед.

– Вы совершенно правы, капитан. Более того, это отличное время препровождения и отдыха, что обязательно влечет за собой оздоровительный эффект! – я сказал это с особой серьезностью, и мы вместе засмеялись.

В кают-компании было не так много места, как объяснил капитан, это не так важно, ведь здесь он планировал заниматься только навигацией и, возможно, устраивать одиночное чаепитие и чтение Шекспира.

– Обедать буду с командой, – заявил он.

Окна кают-компании были сделаны также из того же материала, что и в лазарете. Я поинтересовался у дядюшки, что это за материал, но он вскользь ответил мне, видимо, думая о чем-то более важном.

Затем к нам подошел Ларс Нансен и предложил мне показать свою каюту.

– С превеликим удовольствием, мой дорогой друг, – согласился я.

Каюта Ларса Нансена находилась рядом с кубриком, где расположились матросы. Всего было два кубрика по 4 места в каждом. Мы зашли в помещение, напоминавшее адмиралтейскую каюту, на левой стене висел флаг Норвегии, на правой – красовались два острых палаша1111
  Пала́ш – рубяще-колющее клинковое холодное оружие с широким к концу, прямым и длинным – до 100 см – клинком, который может иметь двустороннюю (ранние образцы), чаще всего – одностороннюю или полуторную заточку, со сложным эфесом.


[Закрыть] с двусторонней заточкой конца 18 века. Стоял также стол, книги по зоологии и стопка записных книжек. На столе стоял портрет женщины с длинными кудрявыми волосами. Над кроватью на стене висел Ланкастер1212
  Гладкоствольное ружье английской фирмы Чарльза Ланкастера.


[Закрыть] 1870 года. Я сразу узнал это ружье, такое же я видел у господина Гачева в его доме.

– Пора домой! – послышался человеческий голос из-за ширмы, возле окна, – Проклятый шквал! – снова донесся голос. Это немного затуманила мое сознание. Я не понимал, что происходит.

– Не волнуйтесь, господин Курбатов, это всего лишь птица, – вывел меня из забвения норвежец. Он отодвинул ширму, за которой стояла большая клетка с огромных черным вороном. Он ходил из стороны в сторону и повторял отдельные фразы.

– Не может быть. Это же настоящий ворон! – я был изумлен.

– Его зовут Пенснэ. Он мой друг, мы познакомились с ним очень давно, когда я еще плавал в северных морях. Настоящий морской волк, – засмеялся Нансен.

– Волк! Волк! – закричал ворон, и я засмеялся.

– Какой забавный дружок, – я хотел сунуть ему палец в клетку, но побоялся лишиться его, и тут же отдернул руку назад. – Хорошая птичка. Знаете, господин Нансен, это забавно. Вы доктор зоологии и Вам, как никому другому нужен друг от братьев наших меньших, – сказал я норвежцу.

– Вы правы, мой друг, это действительно так. Пенснэ выручал нас много раз. Однажды наш компас сломался, пришлось идти вслепую. Берега не было видно больше месяца, хотя он должен был появиться уже давно. Мы выпускали Пенснэ каждый день, и он всегда возвращался, пока однажды он не вернулся. К вечеру мы причалили к берегу. Ворон вернулся ко мне спустя два дня. С тех пор мы не расстаемся. Куда я, туда и он.

– Интересная история, – сказал я. В этот момент капитан окликнул нас. Мы вышли на палубу, вся команда была в сборе. На шканцы встал Самсон Туле.

– Господа! Сегодня знаменательный день. «Гефест» выйдет в море и будет держать курс на запад к Балтийскому морю, там он обогнет Готланд и направится на юго-запад к острову Бронхольм, затем, пройдя пролив Эресунн, Каттегат и выйдя в пролив Скагеррак, мы встанем на якорь в Христиансанне. Там мы отдохнем и пополним экипаж. Затем через Северное море к проливу Ла-Манш, там вдоль берегов Португалии, Марокко и Мавритании, мы выйдем к экватору, где до Сандвичевых островов рукой подать. Оттуда и начнутся наши опасные приключения. В путь!

– Ура! – все дружно крикнули. Корабль отчалил от берега.

Готланд и Борнхольм

К вечеру мы подходили к острову Готланд. Я чувствовал себя хорошо, особенно после плотного обеда и сна. Меня переполняло чувство радости. Я был свободен, соленый морской ветер гнал корабль на юго-запад, где разворачивался прекрасный вид. Через несколько часов солнце зайдет за горизонт, жаль остров Готланд мы так и не увидим. Все время, что мы плыли, дядюшка ни разу не использовал своё изобретение, мы шли исключительно за счет парусов. Наступило время, когда можно было немного отдохнуть перед ночной вахтой, поэтому матросы уселись на палубу. Джеймс Ален достал из кармана ауру1313
  Губная гармошка


[Закрыть], и начал играть английскую мелодию, братья Блэк весело подхватили мотив и запели песню. В ней пелось о том, как братья китобои отправились за большим белым китом, которого так и не смогли поймать, но потом на их корабль прилетел черный альбатрос и снес три золотых яйца. Это старинная народная морская песенка была довольно веселой и хотелось им подпевать. Все слушали и улыбались.

– Как Вы думаете, он существует? – загадочно спросил Оливер О’Нейл.

– Кто? – удивленно спросил я.

– Черный Альбатрос, несущий золотые яйца.

– Вряд ли такое возможно, сударь, – ответил норвежец. – Эта птица не имеет полностью черный окрас, как говорится в песне. А из тех 18 видов, что я знаю, только восемь имеют черное оперение на крыльях. Молодые особи также могут быть с коричневым или бурым оперением, но никак не с черным, – утверждал Ларс Нансен. Ему невозможно было не поверить, ведь сложно спорить о животных с доктором зоологии.

– И всё-таки легенды основаны на правде, не так ли, господин Нансен? – вмешался капитан. Он стоял на баке, облокотившись на планшир1414
  Планшир – горизонтальный деревянный брус или стальной в верхней части фальшборта (или леерного ограждения).


[Закрыть], курил трубку и ждал ответа зоолога.

– Вы правы. В природе встречаются виды животных, хотя и должные иметь свой естественный окрас, но вопреки этому имеют белый (альбинизм) или черный (меланизм). У первых полностью (или частично) отсутствует пигмент меланин, а у вторых, наоборот, его слишком много. Вероятно, моряки, которые могли видеть черного альбатроса, видели обычного, но имеющего аномалию в окрасе. Из чего они сделали вывод, что это своего рода мистика, и придумали эту легенду о золотых яйцах черного альбатроса, – пояснил Ларс Нансен.

– Весьма толково, господин Нансен! – заулыбался капитан.

– Жаль, что это всего лишь легенда, – расстроился кок.

– Зато получилась славная песня! – подхватил плотник Аллен. Все многозначительно одобрили заключение матроса, и он начал играть песню заново.

Мы проплывали мимо берегов Готланда. Уже стемнело и все готовились ко сну, кроме тех, кто должен был нести вахту ночью – братья Блэк и Ларс Нансен. Перед тем как уйти в свою каюту, я хотел узнать историю острова более подробно, ведь я помнил ее лишь от 1809 года. Поэтому я решил спросить об этом дядю, который по всей видимости еще не собирался уходить с палубы, и смотрел куда-то в даль на огни острова.

– Дядя, ты не расскажешь нам об этом месте? – спросил я его. Ларс Нансен стоял рядом, и так же как и я ждал рассказа капитана.

– История острова Готланда не так занимательна и интересна, но если Вы настаиваете, я с удовольствием расскажу вам о нем. Первыми людьми, кто населял этот остров, были «готы» или «гуты», все они были скандинавского происхождения. О рождении самого острова есть легенда, которая зафиксирована в историческом документе под названием Гутасага. Если вкратце, то это сборник договоров между Швецией и островом Готланд, об истории острова до его христианизации. Написан он был в 13 веке. В более позднее время образовался город Висбю. Это главный город Готланда, но когда и кем он был основан неизвестно. Викинги стали первыми жителями этого города, возможно они и основали его. Они же первыми начали торговые отношения с Русью, хоть есть упоминание о том, что русы были здесь еще до викингов, я же полагаю, что это выдумано. Население острова было разнородным и включало в себя тех же русов, датчан, немцев, также куршей1515
  Курши – западнобалтская народность, жившая в V—XVI веках на юго-восточном побережье Балтийского моря, на территории Курземе в сегодняшней западной Латвии, в западной Литве, а также на крайнем севере Калининградской области.


[Закрыть]. Этот остров на протяжении всей своей истории принадлежал многим: и датчанам, и шведам, и русам, и даже пиратам, причем несколько раз. Виталийцы в 1394 году взяли Готланд и сделали его центром пиратства в Балтийском море, а уже через 4 года пиратов разгромил Ливонский Орден, который в 1408 году передал остров во владение Дании. Позднее во время пребывания шведского короля Эрика на Готланде (примерно в 1449 году) остров снова захватили пираты. В XV-XVI веках остров был лакомым куском, который постоянно делили между собой Швеция и Дания. Лишь только в 1570 году Швеция признала остров за Данией, однако в 1645 году остров отошел к Швеции. В 1717 году генерал-адмирал Апраксин, командуя флотов в Балтийском море, произвел высадку на Готланд с десантом численностью в 900 человек, он не встретил сопротивления со стороны шведов…, – здесь дядюшка замолчал, словно задумался о чем-то.

– Капитан? Так что там с Апраксиным? – заинтригованный Ларс Нансен горел желанием узнать больше об этом событии.

– Он захватил остров, – утвердил он.

– Славно! И всё? – спросил норвежец.

– Я не любитель подобных историй, наполненных кровью и насилием. И я вовсе не считаю это правильным и честным – уничтожать и грабить врага, который не сопротивляется. Разве Вы, господин Нансен, не такого же мнения? – спросил капитан боцмана.

– Вы правы, капитан, я не признаю убийство ради выгоды, хотя бы это противоречило интересам моего государства. Никто не заслуживает похвалы за грабежи и убийства.

– Рад, что мы одного мнения, господин Нансен, – улыбнулся капитан. – Мы встанем на якорь здесь неподалеку. Времени у нас много, завтра до восхода мы продолжим путь, а сейчас, господа, пойдем-с спать, – и мы разошлись по каютам.

Я проснулся поздно, хотя дневной сон должен был дать мне достаточно сил, чтобы встать пораньше, но морской воздух опьяняет. Я вышел на палубу как раз в тот момент, когда прозвучал звонок к завтраку. «Вовремя» – подумал я и пошел в камбуз.

Все были в хорошем расположении духа, сидели за столом и разговаривали о сне, который приснился плотнику Аллену. Все поприветствовали меня.

– Да! Представьте себе, сижу я, значит, у себя в каюте, а в руках у меня сидит тот черный альбатрос. Кругом лежат золотые яйца, я их беру и молоточком аккуратненько разбиваю, а внутри драгоценные камни спрятаны!

– Ну, ну! Дальше то что?! – воскликнул завороженный рассказом Генри Блэк.

– Так вот! И тут ко мне в каюту заходит боцман и кричит мне прям в ухо: «Матрос Аленн! Ваша вахта началась!», – я растерялся и смотрю, а баклан то улетел! – выпучил он глаза, – А потом глядь, а он все добро своё с собой прихватил! В мешок все побросал и улетел в окно! «Нет! Невозможно!» – крикнул я. А потом пришел капитан и сказал, что я спал на вахте, за что он теперь требует с меня плату за ослабевшие ванты1616
  Ванты – снасти стоячего такелажа, которыми укрепляются мачты, стеньги и брам-стеньги с бортов судна.


[Закрыть]! Вы себе это можете представить?! – удивленно проговорил он. Все так сильно рассмеялись, что даже у кока от смеха выступили слезы.

– Забавный однако сон, господин Аленн! – похвалил его капитан. – Я надеюсь, что на вахте вы не спите? – шутливо спросил он.

– Никак нет, капитан! – вскочил он со скамейки и вытянулся по струнке.

– Прошу Вас сядьте, это шутка, – пояснил капитан.

Все успокоились, позавтракали и приступили к своим повседневным обязанностям. Что же касается меня, то особых обязанностей у меня не было, и единственное, чем я мог себя занять – это либо беседой с дядей или боцманом, либо чтение медицинской литературы. Поскольку второе было не так приятно, я решил, что следует спросить дядю о том, где мы находимся и заодно поинтересоваться о сроках прибытия к месту назначения. Я поднялся на шканцы и застал капитана за штурвалом. Он смотрел вперед и курил свою любимую трубку.

– Ветер попутный, – сказал он. – Несколько часов назад мы проплыли остров Борнхольм. Теперь заходим в пролив Эресунн.

– Я не увидел очередной остров.

– О, мой племянник, их еще будет очень много, – подбодрил меня дядя. – К тому же, остров этот такой же малоинтересный, как и Готланд.

– Разве у него нет никаких особенностей? – спросил я.

– У любого места есть особенность, мой друг, даже у такого острова как Борнхольм. Первыми жителями этого острова были бургунды, древнегерманские племена, которых потом сменили викинги примерно в IX-X веке. Они то первыми и известили мир об этом острове. В XI веке датский конунг Харальд III решил, что отныне остров будет принадлежать ему, а не этим дикарям. Правда, у него ничего не вышло, и Дания боролась с ними на протяжении нескольких веков. Вскоре после этих событий Борнхольм также как и Готланд делился между Данией и Швецией. В итоге в середине 13 века остров отошел Швеции. Вскоре на острове стали появляться крупные города, которые в основном строились немецкими торговцами, ибо это было им на руку. В конце 17 века Борнхольм вернулся под руку Дании, были войны, торговля и экономика терпели крах. Все же, со временем Борнхольм таки превратился в жемчужину Балтийского моря. А совсем недавно, всего лишь 46 лет назад, 6 октября неподалеку от острова потерпел крушение первый винтовой фрегат русского императорского флота «Архимед» под командованием Глазенапа. А в остальном, остров ничем не примечателен, кроме своих желтых песков и усеянными люпинами высоких берегов.

– Что ж, по крайней мере пролив Эресунн не уйдет из-под моего взора, – пошутил я.

– Будь мы здесь на полстолетия раньше с нас бы взяли Зундскую пошлину1717
  Зундская пошлина – пошлина, взимавшаяся Данией в XV—XIX вв. за проход иностранных судов через пролив Эресунн (Зунд). Отменена в 1857 году.


[Закрыть], – капитан немного помолчал. – Совсем скоро мы прибудем в Норвегию и пополним команду. Я бы хотел попросить тебя, Миша, чтобы ты приобрел там кое-что из моего списка, – он протянул мне листок, – это очень важные вещи, и я хочу, чтобы ты занялся этим делом. И еще отнеси этот конверт в почтовое отделение, – он передал мне конверт. Что это было за послание и кому оно было адресовано, мне не было известно, а дядюшка не обмолвился об этом, из чего я сделал вывод, что мне знать это не обязательно, что скорее всего это какая-то формальность, ну или на крайний случай странность моего дядюшки. Я не придал этому большего значения и отправился в свою каюту, где на столе меня ждал черный сладкий кофе, приготовленный Оливером О’Нейлом.

Я занялся чтением, потом вернулся на палубу, чтобы посмотреть на берега города Мальмё. Я наблюдал земли Швеции, берега Хельсинборга, и уже к вечеру «Гефест» пересек залив Каттегат близ острова Анхольт.