Текст книги "Изнутри"

Автор книги: Сергей Рублёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сергей Рублев
Изнутри

Неизвестно каким образом, но я попал в комнату. Ко всему прочему было еще и непонятно, я это или нет… По крайней мере, опровергнуть это было некому – примирившись, таким образом, с бездоказательностью своего существования, я огляделся.

Вокруг находился интерьер. Он состоял из пола, стен и потолка, а так же из различной мебели, в беспорядке нагроможденной на них. Все это чего-то ждало, томительно замерев в обманчивом покое часовой стрелки. «А стены-то, кажется, вытягиваются…» Вздохнув, я поперхнулся и чихнул – прямо мне в… ну, в общем, в лицо – упирался огромный платяной шкаф с распахнутой дверцей; из душной тьмы точился едкий запах нафталина. Скривившись… лицом, лицом, конечно! – я пригляделся. Шкаф стоял неправильно. Потом я понял, что он перевернут вверх дном. Шкаф. А может… Секунды две я посомневался, а затем уперся в массивную створку и осторожно переместил свое… ну да, тело – переместил его, значит, на потолок, оказавшийся полом. Крашеные доски тоскливо заскрипели, приняв новую тяжесть – кинув мимолетный взгляд наверх, я различил на тусклой побелке отчетливые следы подошв. «Чьи бы это?» – рассеянно думал я, пробираясь между тем в направлении двери через завалы потускневшего от времени барахла…

Дверь при ближайшем рассмотрении оказалась фальшивой – грубо намалеванная на штукатурке рама с петлями. Снисходительно усмехнувшись, я подергал ручку – та даже не шелохнулась. «Х-художник!» – с отвращением подумал… опять же я – кроме меня ведь некому? Прислушался – дробящиеся отзвуки мыслей тихо бродили в мебельных джунглях, глушимые мягкой обивкой бесчисленных диванов и канапе. Прямо туда уводила цепочка белых следов… Кажется, стало темнее – видимо, стены комнаты потихоньку смыкались. Потолок стал совсем уж недостижим и тонул в сизых сумерках; лишь теперь я различил на нем люстру – неказистое сооружение из бутылок и консервных банок. Вскоре она тоже пропала и стало темно.

Кое-где синеватыми бельмами засветилось дерево… Призрачный свет не разгонял тьму – казалось, даже усиливал, и она сгущалась вокруг бледных пятен черным ореолом. Ориентироваться приходилось на ощупь – протянув вперед… ну, вы догадались – я пошел прочь от стены, по прежнему треща рассохшимися половицами. Где-то должна быть дверь…

Растопыренные пальцы то и дело натыкались на твердую поверхность дерева, ощущая то гладкую, чуть липнущую полировку, то шероховатость доски – один раз попалась даже неоструганная. Щекотнула бахрома неизвестной занавеси – рука огладила скользкие бугры плюша; покатость витых столбцов сменилась мелкими острыми выступами резьбы; снова гладкое дерево – и жесткая щетка коврового ворса! Ощущения менялись, как в калейдоскопе… Изредка тревожил холод металла замков и ручек; иногда ладонь распластывалась на стекле невидимых зеркал, и я тревожно всматривался в свое черное отражение… Застоявшийся воздух пах сопревшей тканью – в этот пресный дух неожиданно примешивался тонкий аромат сандала…

Эхо шагов пропадало, вновь появлялось, отражаясь от громад шкафов, секретеров, сервантов и гигантских комодов, незримо присутствующих вокруг – все это чуть слышно поскрипывало, покряхрывало в такт стонущим половицам, словно старалось ожить… Налетев на какую-то этажерку, я с грохотом опрокинул ее на скопище мелких предметов – судя по дробному деревянному стуку, это были кегли. Протянул руку в сторону, она сунулась в теплое брюхо дивана, сразу же забурчавшее пружинами. «Не то…» – подумал я. «То… то…» – гнусаво отозвалось где-то – то ли внутри, то ли снаружи. Пришлось повернуть. Ноги сразу утонули во мху толстого ковра.

Так я лишился единственного своего достояния среди немоты и невиди – своих шагов. «Врешь, не возьмешь!» – подумала темнота вокруг.

Вероятно, я не заметил, как вывернулся наизнанку. Но это и к лучшему – то, что бродило во мне, уже беззвучно тонуло в трясине плюша и дерматина, барахтаясь и пытаясь удержаться с помощью подвернувшегося под руку торшера. «На здоровье», – мимоходом подумал я, вновь обретая кубическую форму. Люстра, покачиваясь и тихо бренча, колыхала сумрак, словно взбалтывая гоголь-моголь с оранжевым желтком; многослойные тени бесшумным махом взбирались на стены… С едва слышным скрипом я принимал окончательные очертания, с некоторым трудом сохраняя прямые линии и углы. Стены гнусно гримасничали, пытаясь выйти из повиновения, но их я быстро приструнил. Мебель стояла тихо – с ней не поговоришь. Да мне и не хотелось – разогнав тени по углам, я попытался вспомнить. Что? Видимо, это неважно…

Между тем все успокоилось. Расплывшийся желток света оседал на вещи теплым слоем, пылинки светились, плавно кружа, – каждой надо подыскать место; лаковые поверхности отливали соблазнительным маслянистым блеском – мельчайшие царапинки легко было заметить и сосчитать… Все требовало ухода, и я начал деятельно готовиться к уборке.

Наведение порядка – мое любимое занятие. Невозможно, чтобы оно когда-нибудь надоело!