Текст книги "На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев"

Автор книги: Сергей Артюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

22 июня 1941 года
Подмосковье, «Ближняя Дача»

Вокруг обители вождя СССР было довольно темно. Светившиеся окна лишь немного отгоняли мрак, изредка освещая проходящих охранников. И раздавшийся незадолго до знаменательных четырех часов утра телефонный звонок почему-то вызвал у начальника личной охраны Сталина Власика нехорошие предчувствия.

Через несколько минут он вошел в спальню и, глубоко вздохнув, осторожно тронул руку вождя, лежавшую поверх одеяла:

– Товарищ Сталин… Товарищ Сталин, – отсутствие реакции на едва слышным шепотом произнесенные слова заставило его еще раз, но уже громко, повторить:

– Иосиф Виссарионович… Товарищ Сталин.

Тот неожиданно открыл глаза, и абсолютно свежим голосом, будто совсем и не спал, а просто глубоко задумался, спросил:

– Что-то случилось?!

Руководитель охраны на секунду замялся, вызвав реакцию, почти в точности соответствующую реакции президента страны из двадцать первого века:

– Проблэмы?

– Да, товарищ Сталин. Звонит начальник Генерального Штаба Жуков, просит вас срочно подойти к телефону, – и, еще секунду спустя, добавил:

– Вы требуетесь очень и очень срочно. Дело неотложное.

Председатель Совета Народных Комиссаров СССР сел и внимательно посмотрел на взволнованного Власика. Тот, еще секунду помявшись, пояснил:

– Немецкие самолеты бомбят советские города.

– Что?.. Бомбят? – Сталин быстро встал с дивана и направился к двери. Уже выходя из комнаты он остановился и, обернувшись, строго посмотрел в глаза начальника охраны. Но тут же развернулся, ничего не сказав, и значительно ускорив шаг, едва ли не бегом, отправился к телефону.

– Сталин, – коротко бросил вождь.

– Артиллерия немцев ведет огонь по нашим приграничным позициям и погранзаставам. Авиация бомбит наши города. В том числе Киев, Минск, Севастополь, а также аэродромы и военные городки. Это уже не провокация – это война. Разрешите начать ответные боевые действия? – взволнованный голос Жукова, звучавший из телефонной трубки посреди ночи, мгновенно убедил лидера СССР в том, что ситуация более чем серьезная.

Начальник Генштаба, не услышав ответа, переспросил:

– Товарищ Сталин, вы меня слышали?

– Секунду, – лихорадочно бьющиеся в черепной коробке мысли метались словно тараканы. Наконец, молчание председателя СНК прерывалось логичным вопросом:

– Где находится Тимошенко, товарищ Жуков? Он там у вас?

– Да, говорит по телефону с генералом Кирпоносом, – нарком обороны, слушающий в данный момент командующего Киевским Особым военным округом, при этих словах начальника Генштаба поднял голову.

– Берите его и через сорок минут приезжайте в Кремль, – сказал Сталин и, опустив трубку на рычаг, повернулся к начальнику охраны.

– Вызовите Поскребышева, скажите, чтобы он быстрее пригласил ко мне всех членов Политбюро.

Еще какое-то время помолчав, глядящий вслед ушедшему Власику вождь негромко произнес:

– Все-таки напал… обманул, мерзавец!

22 июня 1941 года, 09:00–18:00
Западный фронт

К девяти часам утра объединенные штабы частей двадцать первого и сорок первого годов уже могли подвести некоторые итоги. Прорывов фронта, охватывающих ударов через Брест и Гродно, с последующим окружением дезорганизованных, лишенных связи и управления советских частей, на данном участке у немцев не получилось. Конечно, в отдельных местах, пользуясь многократным превосходством в живой силе и технике, вермахту удалось сбить с рубежей не успевшие развернуться в боевые порядки части нашей армии и продвинуться на территорию СССР, местами на десять-двадцать километров.

Но как это было не похоже на так и не случившийся блицкриг!

Многие подразделения Вермахта даже не успели перейти границу, как понесли такие потери, что означенным соединениям требовалось немедленное пополнение для сохранения боеспособности. Только вот получать это самое пополнение было неоткуда – тех пяти резервных дивизий, что были у немцев в запасе на данном участке фронта, явно не хватало, чтобы вести активные наступательные действия, тем более что былого превосходства в воздухе Люфтваффе не имели. Оба дивизиона «Торов» расстреляли весь возимый боезапас, а это, на секундочку, ровно четыреста восемьдесят ракет!

Первыми жертвами выстрелов ЗРК стали эскадрильи, атакующие города и аэродромы, непосредственно прикрываемые зенитчиками, кое-что досталось на долю тех самолетов, которые возвращались после ударов по целям в нашем тылу. Расчетам «Стрел» и «Панцирей» даже не приходилось принимать участия в обороне, разве что кроме нескольких эпизодических случаев.

Особенно большие потери немецкие ВВС понесли во время атак на Брест и Гродно, где они пытались поддерживать свои наземные части. Даже делая очень приблизительный подсчет, можно было уверенно сказать, что противник лишился более половины своих двухмоторных бомбардировщиков из чуть более трехсот, потерял не менее сотни «Штук» и примерно столько же «сто девятых», которые поплатились за свои попытки выступать в роли штурмовиков. Ведь как только «мессер» попадал в зону досягаемости пушек «Панцирей», то, как правило, после одной-двух коротких очередей российских скорострелок хоронить было уже некого. А ведь помимо зенитных батарей далекого будущего в дело вступили и советские летчики, в этот раз не собиравшиеся вот так просто отдавать небо врагу.

Значительно труднее пришлось войскам в Белостокском выступе. На земле у немцев не было такого превосходства в силах перед фронтом 10-й армии, они рассчитывали сначала окружить скопившиеся на этом участке наши войска, и только потом разгромить получившийся «котел». И основные потери Красная Армия здесь несла от налетов авиации противника. Но и тут, вовремя получив указания, переданные из штаба 4-й армии с помощью уполномоченных из НКВД, командование смогло организовать противодействие, наладить прикрытие собственных аэродромов, не увлекаясь пока попытками наносить бомбовые удары за линию государственной границы.

В течение всего дня самоходки бригад оказывали огневую помощь обороняющимся частям, выбивали вражескую артиллерию по засечкам радиолокаторов и по целеуказаниям, получаемым с беспилотных аппаратов.

Некоторое беспокойство у Ледникова вызывали как раз потери среди этих очень полезных самолетиков, достигших уже тридцати процентов. Самым обидным было то, что большинство из них было сбито или пилотами наших же ВВС, или пехотинцами, увидевшими не так высоко надо собой что-то совершенно им не знакомое.

Но это можно было пережить, гораздо большее беспокойство генералу доставляли не совсем вразумительные распоряжения, запросы и приказы, так и сыплющиеся из Минска, от Павлова, и из Москвы, от Тимошенко.

Учитывая, что на юге и севере дела обстояли гораздо хуже, практически в точности повторяя нашу реальность, посовещавшись по защищенной линии с Веткачем и Соломенцевым, Лаврентий Георгиевич решил обострить ситуацию в собственном тылу. Согласовав предстоящий план действий на следующий день с командирами бригад, он начал следующий этап легализации, на более высоком уровне.

Переговорив наедине с Коробковым, он договорился об истребительном прикрытии из четверки «Ишаков» и двойки «МиГов» и вызвал с базы «вертушку». После чего, загрузившись на борт в сопровождении отделения спецназа и сразу десятка местных чекистов, приказал взлетать. Вертолет взял курс на Минск…

22 июня 1941 года, поздний вечер
Берлин, Рейхсканцелярия

– Мой фюрер, наступление происходит почти в точном соответствии с нашими планами, хотя, как мы и предполагали, уже появились расхождения. Группа армий «Юг» продвинулась на территорию большевиков даже дальше, чем мы ожидали, сопротивление противника хаотично и разрозненно. Армии северного направления в целом достигли тех рубежей, которые им были установлены. Несколько запаздывает их правый фланг, что связано с самовольными действиями фон Бока, который прекратил движение своих дивизий, намеченных в помощь группировке, наступающих на Прибалтику и Ленинград, – Кейтель перевел дыхание и замолчал. Докладывать оставшуюся часть сводки у него не было ни малейшего желания.

Но желающих заменить его в роли гонца, приносящего плохие вести, не находилось, а откладывать ознакомление Гитлера с результатами начала операции «Барбаросса» он не рискнул. Оставалось только не детализировать, надеясь на то, что положение еще можно исправить, и завтра из штаба фон Бока поступят более приятные сообщения.

– Группа армий «Центр» встретила неожиданно сильное сопротивление противостоящих частей русских, понесла совершенно незапланированные потери и не смогла практически нигде на своем участке фронта развить успех. Поэтому фельдмаршал начал перегруппировку, перебрасывая войска своего левого фланга к югу.

– А где Гудериан? Где его хваленые панцеры? Где обещанные мне прорывы русского фронта? Расскажете мне, что Сталин успел в тайне возвести на новой границе свою линию «Мажино» и теперь Гейнц опять будет вопить о необходимости искать лазейки среди фортов? – Гитлер умел быстро заводить себя, подавляя окружающих своей энергией, хотя это больше помогало с политиками, чем с военными, от которых требовался вполне конкретный результат. – Пусть он не выдумывает отговорки, а занимается своими прямыми обязанностями, мне необходимо в кратчайшие сроки доказать всем, что нашу победоносную армию не способен остановить ни один противник!

Дальнейший монолог рейхсканцлера все дальше уводил присутствующих от темы доклада. Кейтель с облегчением понял, что требовать от него подробности сегодня уже не будут.

А они, эти самые подробности, отнюдь не радовали. Полностью потеряна связь со штабом Гудериана, руководство Люфтваффе о происходящем рассказывает очень уклончиво, сообщая о каких-то невероятных вещах и очень туманно говоря о своих достижениях. Единственная совершенно точная информация была о сверхтяжелых орудиях «Адам» и «Ева», переброшенных поближе к Бресту, исходя из возможного применения их мощных снарядов против крепостных сооружений. Так оказалось, что обе установки уничтожены артиллерией русских, оказавшейся дьявольски точной и дальнобойной. О присутствии орудий с подобной дальностью стрельбы в данном районе Абвер даже не упоминал!

Пообещав себе, что Канарис за это еще заплатит, Кейтель вернулся к речи фюрера, который явно собирался заканчивать.

Успокоившись, Гитлер даже не вспомнил начала разговора, настолько был заворожен перспективами, которые только что развернул в своем пылком монологе. Решив не портить себе настроение общением с этими тупыми вояками, он их отпустил. С удивительным единодушием генералы поспешили распрощаться и покинуть кабинет вождя.

23 июня 1941 года, утро
На маршруте Прашниц – Гродно

Обер-лейтенант Рудель закончил предполетную проверку и начал выруливание на старт вслед за командиром Эвальдом Янссеном, который вчера назначил его своим ведомым. Теперь у Ганса Ульриха появился реальный шанс доказать, что предвзятое отношение к нему командира группы ничего не стоит.

Ju.87 взревел двигателем на взлетных оборотах и устремился вслед за самолетом ведущего навстречу еще низкому солнцу.

Сбор группы над аэродромом, построение в походный порядок и пикировщики берут курс вдоль железной дороги на Гродно, где эти пехотные черепахи завязли в пригородах, взывая о помощи к небесам, то есть к ним, пилотам непобедимых Люфтваффе. Ну что же, сегодня у него, Руделя, есть все возможности оказать помощь своим солдатам и доказать всем зазнайкам и чинушам в погонах, кто является настоящим пилотом пикирующего бомбардировщика!

К сожалению обер-лейтенанта, о его грандиозных планах совершенно ничего не знал командир экипажа ударного вертолета, летящего сейчас в тридцати километрах южнее строя «Юнкерсов» над самыми верхушками деревьев. Еще ночью эскадрилья ударных вертолетов из бригады Соломенцева, с приданными к ним в качестве сил ПСС Ми-171МВН, перелетела на один из аэродромов в расположении десятой армии.

Во вчерашнем разговоре с Ледниковым, комбриги приняли решение один раз использовать свои вертолеты в качестве мобильных средств ПВО. Устраивать воздушные бои с немецкими самолетами вертолетчики не собирались, но вот побыть в качестве перехватчиков для уничтожения огибающих расположение 10-й армии самолетов противника попробовать было можно. На пилонах «вертушек» висели по две «Иглы» для самообороны, и по две управляемые ракеты новейших модификаций.

Поднявшийся более часа назад с взлетного поля, Ка-52, вместо ракетного вооружения несший лишь подвесные баки с керосином, выписывал восьмерки на сверхмалой высоте, иногда делая подскоки метров до пятисот, с помощью радара обозревая местность в радиусе семидесяти километров.

За прошлый день компьютеры баз и их операторы хорошо потрудились, сводя в базу данных сведения о воздушных и наземных целях, появляющихся в зонах досягаемости радаров всех постов и боевых машин. Их классифицировали, вводили в память, и теперь не составляло труда определить, что именно появилось на экранах.

Стрелок-оператор «Камова» быстро опознал появившиеся на пределе обнаружения цели – сразу три девятки «Штук», следовавших курсом в сторону Гродно. Восьмерка «Милей» взлетела и на предельно малой высоте устремилась на перехват. С современными им самолетами такими экспериментами заниматься не следовало, но сейчас все шансы были на стороне пришельцев из будущего – ведь будущие жертвы даже не подозревали, что они на прицеле.

В сорока километрах головки самонаведения захватили отраженные от пикировщиков импульсы радара. Произведя распределение целей, пилоты вертолетов разомкнули плотный строй и начали резкий набор высоты. На каждую девятку «Юнкерсов» было наведено по пять ракет. Одной из групп вражеских самолетов не повезло чуть больше – им досталось шесть.

На километровой высоте «двадцать восьмые» произвели пуск и немедленно спикировали к земле, одновременно меняя курс в направление к своей базе. Немного отставая от них, туда же следовали и спасатели, оставлять столь ценную технику в пределах досягаемости чужой авиации без прикрытия наземной ПВО было бы совсем не разумно. Тем более что все уже было сделано.

Ничто не предвещало атаки, с земли ни о какой опасности не предупреждали, стрелки, осматривающие воздушное пространство сзади, тоже ничего подозрительного не видели. И вдруг, свершено неожиданно, небо украсилось дымными клубками, из которых разлетались искореженные куски дюраля. Оставшиеся в живых пилоты, совершенно деморализованные столь неожиданной и страшной атакой, инстинктивно направили свои самолеты куда угодно, только подальше от этого кошмара! За такие панические действия двое из них были немедленно наказаны столкновением, и еще два бомбардировщика, сцепившись в клубок, устремились к земле.

Паника, и так уже захлестнувшая экипажи, усугублялась криками стрелка одного из падающих пикировщиков, который не мог покинуть его из-за заклинившего фонаря кабины. Нервы у немцев окончательно не выдержали, и они начали беспорядочно сбрасывать свои бомбы, одновременно разворачиваясь к своему аэродрому и максимально форсируя двигатели. Финальную точку в этом трагическом для Люфтваффе случае поставили их же собственные бомбы, по злому року угодившие в проходящий внизу везущий боеприпасы эшелон.

Впоследствии, до этой, далеко не последней неудачи группы армий «Центр», никому не было дела. И уж тем более никто не собирался вспоминать еще одного погибшего летчика по имени Ганс Ульрих Рудель.

23 июня 1941 года, 11:00–13:00
Северо-западнее Гродно

Капитан Леонид Васильев осмотрел позиции своей роты и прикрывающей ее батареи и не нашел видимых изъянов. Бойцы, хотя и поднятые по тревоге сразу после полуночи вчерашних суток, все-таки успели найти время за эти первые полтора дня войны по очереди подремать. Батарейцы вроде как тоже ухватили чуток сна – кто у коноводов, спрятавших лошадей чуть сзади огневой, а кто и прямо у орудий. Адская работенка по подготовке к обороне была завершена, так что теперь и он может позволить себе несколько минут отдыха. Как-никак, рота окопалась, орудия замаскированы на совесть, сектора стрельбы распределены.

Командир батареи, прошлогодний выпускник артучилища, на удивление дотошный лейтенант, устраивал нахлобучку связистам на своем КП метрах в семидесяти левее орудия, рядом с которым присел капитан.

Васильев недовольно покачал головой – все-таки расчет еще совсем молодые ребята. По-хорошему, с ними бы еще месяца два как следует поработать, научить прилежности в копании землицы, которая станет единственной защитой после первого же выстрела, раскрывшего противнику твою позицию.

Но отдохнуть Леониду в этот раз не пришлось. Артиллерист видимо добился связи с командованием, потому что разнос телефонистов прекратился, но буквально через пару минут на полянку перед КП выскочил его непосредственный начальник – полковник Гнатюк. Тот огляделся и, увидев капитана, призывно махнул рукой. Делать было нечего – и грустно вздохнув, Васильев направился к командиру.

– Вот что, Саныч, – обратился к нему полковник, – ты же эти места лучше всех знаешь?

– Так точно, второй год уже пошел, как наш полк сюда перевели, так я с первого для начал прикидывать, что к чему может быть.

– Это очень хорошо, сейчас подойдет машина, меня попросили выделить человека, знакомого с местностью, проведешь товарищей, куда они скажут.

– Так точно, – капитан замялся, – а ребята мои как же, товарищ полковник?

– Не переживай, Саныч, ничего с ними не случится без тебя, мы, похоже, пока вообще без дела остались, – и, видя недоумение на лице командира, Гнатюк пояснил:

– Соседи наши постарались, немцы даже до моста не смогли прорваться, что тут про наш берег говорить. Так что езжай спокойно.

Не сказать, что это заявление Васильева успокоило, но, по крайней мере, оно хотя бы объяснило отсутствие немецкой активности. Слышимые вчера весь день канонада и громыхание артиллерии не давали нормально поспать, но стало понятно, что фашистам дали прикурить. А это не могло не радовать.

Все эти мысли мелькали в голове командира роты, пока он с людьми в странном камуфляже двигался сквозь лес и грузился в необычный броневик, урчащий мощным мотором.

Диковинная машина, удивлявшая не только звуком двигателя, но и внутренним содержанием, раздвинула кустарник на берегу ручья и, чуть качнувшись, замерла.

– Капитан! – раздалось в шлемофоне у Васильева, – смотрите, то самое место?

Леонид уже почти сноровисто схватился за ручки перископа и прильнул к окулярам.

– Так точно, товарищ майор, оно самое. Видите, тот берег, хоть и незаметно совсем, но повыше будет, там только трава похожая, как в болоте слева, а воды там и по щиколотку не наберется.

Командир подвигал колонку смотрового прибора вправо-влево. Качество изображения изумляло…

– Уверен?

– Да. Я, собственно, почему и знаю про это место, товарищ майор. Прошлой осенью полк выходил на учения, так как раз в этом болоте у нас грузовик завяз, больше суток вытаскивали. Ну, а пока суд да дело, я взял лошадку, да и поездил в округе, глянул, что и как. Видно, карты, что нам достались, в мокрый год еще составляли, а то и после зимы снежной, когда все в округе подтапливало. Вот… А этот год вообще сухой выдался, честно говоря, и не припомню, когда так бывало. Так что ваши пушки здесь пройдут… если хоть чуть на эту машинку похожи, на которой вы меня катаете, – усмехнувшийся капитан ткнул пальцем в КШМ.

Майор нажал несколько кнопок на пульте рации.

– Товарищ подполковник? Брод разведан, скидываю маршрут в ИСН, сейчас пробежимся к точке залпа, осмотрю район развертывания, – он несколько секунд вслушивался в ответ далекого собеседника. – Есть, выполняю!

Затем, обернувшись к рослому сержанту, коротко приказал:

– Валера, двигай на тот берег, и вот по той прогалинке держи, посмотрим, что в конце просеки будет, уместим там наши «громыхалы»?

Невиданная бронетехника легко перемахнула ручей и покатила по заброшенной просеке, уже начавшей зарастать подлеском. Дорога и в самом деле оказалась вполне проходимой – из под гусениц даже брызги воды не летели. Судя по всему, под травяным покровом оказалась не привычная для этих мест глина, а крупный и плотный песок. Оставшиеся до намеченного места десять километров проскочили минут за пятнадцать.

Конечная точка маршрута оказалась рядом с глубоким оврагом, за которым начинался бурелом. Не очень просторно, но разместить шесть боевых машин полянка перед оврагом позволяла, о чем майор не преминул доложить.

Загнав КШМ под кроны деревьев, командир разведчиков оставил старшим за себя сержанта, а сам вместе с капитаном вышел наружу, чтобы оценить местность «на зуб».

– Разрешите вопрос, товарищ майор? – Васильева просто замучило любопытство относительно техники и снаряжения этих странных артиллеристов.

– Ну, давай задавай, капитан, – все-таки простота в общении в этой части удивляла. Прям по-родственному, но в тоже время без лишней вольности и панибратства.

– А что это у вас за часть, товарищ майор? И форма такая необычная?

– А с какой целью интересуетесь? – ответный вопрос и пронзительный взгляд командира вогнали Васильева в ступор. Несмотря на то, что он уже бывал в бою – и на Финской, и на Халкин-Голе – такой неожиданный отпор его смутил.

– Да интересно вот. Форма у вас больно странная, но в лесу как-то смазывает фигуры, что ли. Да и машинки ваши. Вот и подумалось: это только для спецчастей, или скоро такие всем дадут, – все же нашел отговорку капитан.

– Ну, скоро или нет – теперь вопрос тот еще, – усмехнулся майор, – но рано или поздно все такое получат. Или нечто наподобие, – и добавил уже скорее для себя, под нос:

– Если, конечно, доживут.

К поляне, ревя моторами, подъехало несколько большегрузных автомобилей, лишь слабо напоминающих известные Леониду грузовики. Майор, коротко кивнув капитану, быстрым шагом отправился к ним.

– А когда же ваши орудия подойдут, товарищ майор? – Васильев, шагающий рядом, все-таки решился обратиться к командиру, показывающему странным грузовикам места для размещения. Вид маневрирующих на тесной полянке громадных машин, тащивших на себе какие-то трубы, похожие на секции трубопровода, и выбрасывающих клубы сизого дыма, завораживал.

Майор сначала даже не понял, о чем его спрашивают. Потом усмехнулся и ответил:

– Так вот же они! Целых семьдесят две штуки, – он направился к своей КШМ, – вы лучше идите за мной, сейчас тут такое начнется, лучше нам ребятам не мешать.

Леонид удивленно посмотрел на странные грузовики.

– Разве это пушки? Как же они стрелять будут, лес кругом? Да и для гаубиц уж очень длинные. Или вы так шутите надо мной?

– И не думал даже, Леонид Александрович, сейчас сами все увидите. Но поверьте бывалому – лучше забирайтесь скорее на свое место, – последние слова майор говорил, уже запрыгивая в люк. – Сейчас к сети подключимся, и будем смотреть, что на том конце делается.

Из трубы одного из «Смерчей», уже растопырившего упорные лапы на мирной лесной прогалинке, в клубах огня и дыма с ревом выскользнула едва заметная тень, совершенно не похожая размерами на обычные снаряды знакомой Васильеву артиллерии.

– Теперь сюда смотрите, товарищ капитан, – командир потеснился и освободил обзор для Леонида, – вот на этот экран, – он указал на мерцающий синеватым цветом прямоугольник.

Через две минуты монитор мигнул, покрылся рябью горизонтальных полосок, сменившихся совершенно непривычной для Васильева картинкой местности с высоты птичьего полета. Разобрать что-то знакомое он не смог…