Текст книги "Благославие Руси Ведической"

Автор книги: Сергей Бородин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Искушение журналистикой

Младой невежда, с завистью или восторгом наблюдая за красивой жизнью журналистов, их поездками по всему свету, интересными встречами, просматривая по телевизору или читая их репортажи о щекочущих нервы событиях, может возгореться мечтой об этой профессии. Чего же проще? Пиши, как в школе, сочинения на разные свободные темы или разглагольствуй перед телекамерой о том, что видишь перед собой, – и синяя птица счастья у тебя в кармане. В сравнении с огромным ворохом разнообразных впечатлений, познавательностью и эмоционально насыщенной жизнью корреспондента выполнение им своих рутинных обязанностей кажется сущим пустяком. Да и платят, как правило, прилично. За счёт редакции можно объездить весь мир. Никакой турист за тобой не угонится. Разве только какой-нибудь ненормальный отпрыск не в меру богатых родителей.

Тот, кто долго живёт на свете и многое пережил, рано или поздно приходит к осознанию иллюзии легкости жизни, в какой бы форме она не была проявлена в нашем несовершенном мире. Мудрый человек всегда готов к каверзам жизни. Даже когда ничего не предвещает неприятностей и всё вокруг кажется стабильным и несокрушимым. Так и в журналистике – за яркой привлекательностью фасада скрывается часто неподъёмный камень преткновения. Далеко не каждому удаётся его сдвинуть или хотя бы обойти. Ведь никто не фиксировал все случаи личных драм и трагедий на журналистском поприще. А сколько на самом деле поломано судеб кажущейся беззаботностью процесса отображения информации?! Достаточно напомнить, что журналистика – одна из самых опасных профессий, известных человечеству. И дело здесь не в угрозе физического воздействия на журналиста, хотя достаточно часто ему приходится проходить и через это испытание его мужества и отчаянности. Эта профессия опасна, прежде всего, разрушительным внутриличностным конфликтом самого журналиста и его рецидивами.

Если упрощённо представить технологическую схему журналистской работы, то самого журналиста можно сравнить с чувствительным датчиком, реагирующим на малейшие изменения окружающей среды по широкому спектру параметров. Естественно, как и в любой другой сфере жизнедеятельности, среди пишущей братии имеются в наличии и барракуды, и бракоделы, и прилипалы, и упыри, и середнячки, и… Одно лишь можно сказать без сомнения: каждый журналист мечтает достичь ведущего положения в своём секторе работы и войти в элиту прессы на национальном или международном уровне. Как говорится, плоха та акула пера, которая не жаждет славы. Ну, а вариантов по достижению профессионального признания – масса. И каждый дерзающий на творческое мастерство идёт своей уникальной тропой к вершине журналистского Олимпа, имеет свой шанс достичь высот журналистики.

Как это не печально для младого невежды, личная популярность среди читателей или телезрителей, равно как и у собратьев по ремеслу, зависит от тех самых пудов соли, которые для этого нужно съесть. Главное же во всём этом – найти дорогу к своей аудитории можно только тогда, когда отображаемые тобой события или явления пропущены через твоё сердце, через твою душу. И чем более отзывчива и многогранна душа журналиста, тем более притягательно его творчество. Человек с чёрствой душой, с циничным отношением к жизни и к людям в этой жизни никогда не сможет стать выдающимся мастером слова. Таких в журналистском корпусе – устойчивое меньшинство. Большинство же объемлют своей душой всю скорбь и всю радость сего подлунного мира.

Здесь-то и сокрыта та самая опасность, которую за внешней привлекательностью профессии журналиста не желают замечать начинающие. Обострённо реагируя на всю нелицеприятность и противоречивость жизнеустройства человеческого общества, журналист, как никто другой, находится в состоянии постоянного стресса. Человек – не бездушный датчик. Отражая жизнь в своих материалах, журналист никогда не остаётся безучастным. Он страдает, радуется, ругается, мирит, болеет, теряет друзей, влюбляется – одним словом проживает сюжеты своей журналистской работы. У кого-то жизненных сил больше, у кого-то – меньше. Кого-то хватает на большее, кого-то – на меньшее. Кто-то побеждает, кто-то – ломается. Кто-то долго живёт, кто-то быстро умирает. Здоровье, особенно душевное состояние, страдает у каждого журналиста без исключения. Вот вам и красивость профессии.

Кстати, очень явно распределение журналистов по шесточкам. В зависимости от собственного жизненного ресурса и творческих способностей каждый журналист рано или поздно занимает определённую профессиональную нишу. К примеру, чувствуя ухудшение здоровья и снижение творческого потенциала, журналист старается сублимировать свои достижения в журналистском цехе. Обычно в таких случаях он начинает специализироваться на какой-нибудь одной тематике, которая им уже хорошо разработана ранее. Или сосредотачивается на организационной работе в обеспечивающих журналистику подразделениях. Часто таким демаршем человек спасает себя от физической немощи, а то и от смерти. Правда, как правило, в жертву такой сублимации приносится талантливость: на личное проживание описываемых событий уже не остаётся здоровья и сил. И тогда на столе у редактора оказывается материал весьма поверхностного содержания с упором на описательную детализацию фабулы явлений.

Сердце журналиста – не из камня. И только людское милосердие не даёт угаснуть его Огню. На свету теплее, чем во тьме.

07. 05. 1999 г.

Призрачное счастье журналиста

Массовое сознание наделяет журналистов всеми основными атрибутами человеческого счастья. Журналист и преуспевание в жизни стали чуть ли не синонимами. Да и есть к тому причины: на различных политических тусовках, на престижных презентациях общественных проектов, на дипломатических приёмах, в коридорах правительственных учреждений и тому подобных публичных столпотворениях можно всегда увидеть красующихся молодцов и молодиц от журналистики. В одеяниях «а ля элита общества „и с повадками приобщённых к тесному кругу вершителей людских судеб эти особи с удостоверениями редакций популярных средств массовой информации назойливо крутятся вокруг „бонз“ и всегда оказываются в кадре с сильными мира сего. Простой потребитель наркообразной продукции масс-медиа, естественно, переносит таким способом намалёванный портрет любимца судьбы на всех журналистов, награждая их навечно в своём воображении лавровым венком победителя в гонке за вожделенной «синей птицей счастья“.

Такая лубочная картинка, на самом деле, не что иное, как иллюзия, не имеющая ничего общего с истинной работой журналиста. А писаные красавцы и красотки на званных приёмах – всего лишь простые редакционные клерки, отрабатывающие свой хлеб на дежурных мероприятиях.

Журналистское же счастье – это очень щепетильная категория. И состоит оно в творческой реализации журналиста. Очевидно, уже пора различать в журналистике просто информаторов, составляющих сухим языком сводку происходящих событий, и собственно журналистов, способных по тем или иным фактам синтезировать явление, а в отдельных личностях видеть типажи.

Как бы то ни было, любой журналист, так или иначе, в процессе своего творчества ежедневно сталкивается с самой трудноразрешимой для себя проблемой, нависающей над ним подобно дамоклову мечу. Это проблема востребованности его таланта, его взглядов на мир, его методов работы с информацией, его стиля письма или формирования телерадиопередачи. Эта же проблема тесно увязана с так называемой «свободой слова».

Бывалые журналисты очень хорошо знают, что их мировоззрение, моральные принципы по сути дела не интересуют ни издателей, ни учредителей СМИ. Идет заказ на освещение событий в определённом ключе. Будешь соответствовать заданным рамкам – твой материал будет пропущен в печать или в эфир. Нет – пиши себе на здоровье в свой письменный стол. Работа же «в письменный стол» – это трагедия для талантливого человека, мастера пера. Сколько журналистов прошли или сейчас проходят через такие адские муки – об этом никто никогда не узнает.

Устраиваясь на работу по специальности, журналист поступает полностью в распоряжение хозяина газеты, журнала или телерадиокомпании. Хозяйский поводок журналиста – эта и есть та самая продажная журналистика, которую все и всюду клеймят и от которой невозможно избавиться, так как сами клеймящие в большинстве своём тоже работают на хозяина, на его политический имидж или коммерческую выгоду. Такой вот парадокс.

Все крупные СМИ имеют жёсткую установку их хозяев по корпоративной информационной политике. Поэтому с большой долей уверенности можно сказать, что многие журналисты этих изданий или телерадиокомпаний имеют свой «тайный письменный стол», куда они складывают свои материалы, созданные по зову души. Это заведомо талантливые работы, несоизмеримые с той серятиной, что эти журналисты вынуждены ради зарплаты публиковать на страницах престижных изданий, скрывая за яркими красками фотографий и блеском мелованной бумаги убожество «разрешённых» мыслей.

Бывает, правда, и такое, что талант берёт верх в журналисте. Тогда он бросает шикарные условия работы в «жёлтой прессе» и начинает сам издавать на свои деньги какую-нибудь небольшую газету тиражом 999 экземпляров. И уж здесь он даёт волю своему долго скрываемому профессиональному мастерству. К сожалению, денег обычно хватает на 3 – 4 номера газеты. А дальше бедолага вынужден опять продаваться в рабство к очередному толстосуму издательского бизнеса или менять профессию. Вот так – из огня – в полымя и обратно.

А с журналистским счастьем всё ясно: его почти никому не дано постичь. За деньги его нельзя купить, а без денег тебя услышит только узкий круг твоих друзей – верных почитателей твоего таланта. Каждому, осенённому способностью писать, приходится искать на поприще журналистики какое-то срединное положение, позволяющее хоть как-то самореализовываться, доходить до широкого читателя и, при этом, удовлетворять требованиям Хозяина. Такая вот сложная шарада.

А ведь если опубликовать все залежи «письменных столов», то мир содрогнётся от жестокой правды о самом себе.

18. 05. 1999 г.

Глава 7
ВОЗРОЖДЕНИЕ МЕТАФИЗИКИ

Служители мёртвых знаний

Сторонний наблюдатель интеллектуальных тусовок несомненно заметил, как буквально за несколько лет едва ли не каждый второй представитель сферы умственного труда или интеллектуальный самородок обзавёлся различными научными званиями и степенями. Академики, профессора, доктора необычных наук лавинообразно увеличились в своём числе. Нужно отметить, что в России традиционно уважали научных работников. До революции 1917 года деятели науки, инженеры вызывали у населения чуть ли не священный трепет: народная молва достоверно знала о подвижничестве русских учёных, их готовности положить на алтарь науки свой материальный достаток, здоровье и самую жизнь. Поэтому учёные пользовались заслуженным благоговейным почитанием.

Отзвуки этого почитания сопровождали учёных и в советский период развития страны. Но ложные, противоестественные идеологические установки, предписывающие предоставление «гегемону» зелёного света в его массовом освоении научного ремесла, заставили снизить профессиональный и этический критерии признания научных достижений вчерашних рабочих и крестьян. Научные звания стали широко распространённым явлением. Непомерно увеличилось и число научных учреждений, дублирующих друг друга как по направлениям, так и по методологии исследований. Чисто инженерная тематика, к примеру, была переведена в разряд научных дисциплин: пролетарским идеологам требовался весь этот маскарад номинальных званий для подтверждения истинности теории исключительности рабочего класса. К концу же восьмидесятых годов такая практика привела к тому, что присвоение научных званий стало формальной, донельзя забюрократизированной процедурой. Авторитет «остепенённых» резко упал: образованный советский народ хорошо понимал псевдонаучность многих теорий, исследовательских тем и проектов, многие из которых были надуманы только для приобретения различных льгот и привилегий, а также для стабильного многолетнего финансирования околонаучных потуг.

С реставрацией в 1991 году в нашей стране капитализма научные звания и степени стали выгодным товаром. Девиз «Всё на продажу!» стал определяющим в коридорах научного истеблишмента: 10 000 долларов – и ты уже всеми уважаемый доктор тех или иных наук. А в связи с либерализацией учреждения и регистрации различных организаций, как грибы после дождя, бешеными темпами стали образовываться невесть какие Академии. Соответственно, взрывообразно возросло и число «степенных» академиков этих Академий.

И вся эта амбициозная суетня окончательно подорвала уважение в народе к учёным как истинным, так и приблудившимся. С одной стороны, такое развенчание – печальный факт, так как среди массы новоиспечённых академиков как-то совсем потерялись действительно заслуженные учёные, заслуги которых перед наукой признаны во всём мире. А с другой стороны, данная ситуация наводит на довольно интересные размышления. Размышления вот какого рода.

В мире существуют живые языки, на которых изъясняются те или иные народы, и мёртвые языки, на которых ранее изъяснялись растворившиеся в истории народы. Мёртвые языки перестали служить средством общения между людьми в реальной жизни. Арбитром в вопросе срока жизни языка выступает бесстрастный закон естественного отбора: ненужное, отжившее, избыточное, закостенелое в старых стереотипах должно кануть в Лету.

А что же или кто сможет объективно оценить степень истинности, полезности или вредоносности научных знаний? Возможно, вопрос звучит кощунственно, поскольку все мы воспитаны в убеждении суперважности для судеб земной цивилизации всех без разбору достижений научной мысли.

Сократ, походя, изрёк мудрейшую фразу: «Как много на свете вещей, которые мне не нужны!» Что касается науки, то, похоже, человечество, освящая все результаты научных изысканий, загнало само себя в ловушку. Бурное развитие науки и техники оторвало человека от природы, загнав его в искусственную среду обитания. Почему-то так сложилось, что наука, оставив в туне представление о человеке, как неотъемлемой части общего биоценоза планеты, наращивает усилия по сохранению и развитию своего иллюзорного миропредставления. К чему это ведёт – видно каждому человеку в здравом рассудке: истощение природных богатств планеты, деградация самого человека, постепенное исчезновение и перерождение животного и растительного миров. Царству технократов, презирающих объективную реальность духовного мира, мы обязаны, прежде всего, нашим учёным, заведшим человечество в непроходимые дебри ложных понятий, постулатов, концепций, идеологий и философических рассуждений.

Ясно, что, по аналогии с языками, многие научные знания уже мертвы. И эти «трупы» смердят и отравляют всё ещё живое. Ни у кого не хватает духа произвести ревизию, отделить живое от мёртвого: жрецы священной коровы, в которую произведена наука как таковая, насмерть стоят на пути любого, дерзнувшего высказать мысль о необходимости её «лечения». Естественные же процессы жизнедеятельности не могу навести порядок в данной сфере, поскольку знания позитивистской науки «прописаны» в неестественном мире, созданном человеком на погибель себе.

Сколь много существует учёных, стремящихся навязать обществу свои мёртвые доктрины – вряд ли кому известно. Эти учёные «ложных знаний» уподобляются служителям ветхих богов, пытающихся всеми мыслимыми способами оживить их отверженные пантеоны. Очевидно, настало время избавления от вериг. Потеря авторитета и народной поддержки представителями традиционных научных «джунглей» – первый шаг в этом направлении.

Кстати, вновь возникающие Академии в большинстве своём основываются на знаниях, получаемых эзотерическим путём посредством контактёрства (ченнелинга). Эти знания мироустройства совсем другого качества в сравнении с классическими (экзотерическими) научными знаниями. Новые академики оперируют понятиями и теориями, которые не нуждаются в формальной доказательной базе, так как получаемые контактёром послания нельзя доказать логически. Но, вместе с тем, эти знания легко доступны и открыты широким массам людей, которые активно впитывают в себя слова, речи, декларации, призывы академиков новой формации. Тогда, как на развитие классической науки требуются значительные инвестиции, в случае с эзотериками затраты минимальны: на типографские расходы, на лекционно-семинарскую деятельность, да на поездки по стране. Если так и дальше пойдёт дело, то уже в ближайшем будущем традиционная наука, подпирающая каркас технократической цивилизации, рухнет. Может хоть таким образом произойдёт очистка сознания людей от груза мертвых пластов давно отживших научных представлений, а служители культа иллюзорной (мнимой) науки останутся не у дел? Может тогда, наконец, человек вспомнит о своём месте в природе и своей ответственности за неё?

Ну, а в наибольшей степени культивация и консервация мёртвых знаний происходит в образовательной системе. Вне всякого сомнения, она должна кардинально измениться. И с этим, пожалуй, наилучшим образом справятся дети, уже сейчас бойкотирующие в школах усвоение этих абстрактных мёртвых знаний. Учебный процесс, построенный на методической базе прошлого опыта и устаревшей модели мироздания, пробуксовывает в современных условиях детского локаута. Детвора требует от педагогов изменений, изменений как самих педагогов, так и всего того, что они преподают в школе. Только незашоренные отжившими постулатами педагоги способны пройти аттестацию у детей. Остальные – ремесленники и бракоделы, лишённые призвания Учителя, просто обязаны поменять профессию и уйти из школы.

Итак, в реальной жизни планеты людей началось переосмысление достижений науки. Происходит жёсткий отбор учёных, способных развивать «живую» науку, ориентированную на человека. Принципу «Наука ради науки» нет места в новом времени.

05. 08. 1999 г.

РАН – средство утилизации интеллектуального задела АН СССР

Академия Наук Союза Советских Социалистических Республик. За этой аббревиатурой сокрыты величайшие достижения человеческой мысли, жизненные подвиги советских учёных, гордость рядовых тружеников Страны Советов достигнутыми вершинами научно-технического прогресса. О гигантском потенциале советской науки складывались и ещё долго будут складываться легенды. Достаточно сказать, что на единое научно-техническое пространство мировой социалистической системы приходилось 25-30% мирового обмена технологиями.

После планового развала СССР легионерами Нового Мирового Порядка основная часть научно-технического потенциала АН СССР сосредоточилась в Российской Академии Наук (РАН). Сфера науки – весьма щепетильная область человеческой деятельности. Та в общем объёме несущественная часть научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), которая осталась за научными учреждениями стран СНГ и Прибалтийских государств в результате существовавшего в СССР разделения труда, оказалась достаточной для разрушения целых научных направлений и научных школ, для возникновения серьёзных структурных диспропорций.

Сегодня можно однозначно констатировать факт необратимого разрушения инфраструктуры РАН, руководство которой не смогло сохранить доставшийся ей в наследство научно-технический потенциал АН СССР. Можно долго дискутировать о принципиальной возможности или невозможности его сохранения, но результат для россиян стопроцентно печален – отечественная наука в советском её варианте существует только в громких названиях различных наукообразных контор, да в библиографических ссылках современного околонаучного плагиата. Чтобы не быть голословным, приведу цифровые заключения разгрома научного «подбрюшья» государства Российского.

Затраты России на НИОКР в расчёте на душу населения находятся примерно на том же уровне, как и в Мексике, Турции и Греции (более чем в 20 раз меньше показателей США). Объём финансирования отечественной науки в расчёте на одного сотрудника в 50-100 раз ниже, чем в развитых странах. Ниже, чем в науке величина заработной платы только в таких отраслях, как сельское хозяйство, отрасли непроизводственных видов обслуживания населения, культура и искусство, образование и лесное хозяйство.

За период с 1985 по 1997 гг. из науки ушло более 2,4 млн. человек, т. е. две трети всего списочного состава. С 1990 по 1996 гг. численность исследователей со степенью кандидата наук сократилась со 127 тыс. человек до 93 тыс. человек; в тоже время увеличилось за счёт исследователей старших возрастов число докторов наук (с 15 до 19,5 тыс. человек). В системе РАН средний возраст докторов наук – 58,4, членов-корреспондентов – 65,8, академиков – 68,7 лет. Значительное число членов РАН не заняты непосредственно на научной работе. На 1 января 1996 г. 50 академиков и 141 член-корреспондент РАН работали в системе министерств и ведомств, при этом в вузах работало соответственно только 32 и 67 человек.

Среди учёных и специалистов, выполняющих исследования и разработки, постоянно увеличивается доля женщин – в 1991 г. они составляли 46,1%, а к концу 1990-х гг. – более 55%.

Заметно снижается подготовка и выпуск аспирантов: в 1985 г. выпуск из аспирантуры составил 17,2 тыс. человек, в 1990 г. – 16,4 тыс., в 1996 г. – 11,9 тыс. человек.

Уменьшилась численность учреждений и организаций, занимающихся исследованиями и разработками. Особенно этот процесс отразился на конструкторских бюро, проектных и проектно-изыскательских организациях. На фоне сокращения общего числа организаций, занимающихся научными разработками, произошло увеличение числа академических организаций, вследствие, главным образом, их деления на более мелкие.

По данным РАН, её институты фактически прекратили закупку оборудования и только 3% средств тратят на приобретение реактивов и приборов. Большая часть расходов в отрасли «Наука и научное обслуживание» производится только на выплату заработной платы работникам научной сферы. Таким образом, представляется невозможным обновление научного производственного потенциала путём закупок научного оборудования, научной литературы, обновления научной инфраструктуры, проведения научных мероприятий. По этой причине резко сократилась информационная и справочная база, ограничились возможности зарубежных контактов российских учёных. По оценкам зарубежных экспертов, российские учёные обеспечены исследовательским оборудованием в 80 раз, а литературой – в 100 раз хуже западных.

Если в середине 1960-х гг. средний индекс цитирования работ советских учёных в мировой литературе уступал американскому примерно в 1,5 раза, то в начале 1990-х гг. этот разрыв вырос в пользу США в 14 раз. В 1996 г. в Роспатент российскими заявителями было подано 18 000 заявок на изобретения, в то время, как в начале 1980-х гг. в бывшем СССР регистрировалось в год около 100 тыс. заявок. Патентно-лицензионная деятельность РАН сократилась в 1994 г. в 4 раза по сравнению с 1991 г. Число заявок на изобретения, патентование за рубежом фактически нулевое (в лучшие годы бывший СССР получал от продажи лицензий свыше 1,5 млрд. долл. при затратах государства на патентование в 4-5 млн. долл. в год).

После такой убийственной статистики остаётся только заказать реквием по безвременно почившей российской фундаментальной науке. Фундаментальные исследования требуют постоянных и весьма серьёзных капиталовложений, что и осуществлялось в советские времена. Приведённые цифры констатируют отсутствие у России науки завтрашнего дня.

Тогда что же представляет собой Российская Академия Наук в свете удручающих статистических данных?

Факты объективно свидетельствуют о превращении РАН, прямой наследницы АН СССР, в высокодоходное ведомство по утилизации советского научно-технического потенциала. Это подтверждается данными социологического опроса, проведённого среди 18 научных институтов (2-х математических, 3-х физических, 3-х информатики, 4-х гуманитарных и социальных наук и др.): «Большую тревогу учёных вызывает постоянно набирающая силу коммерциализация науки. Более четырёх пятых (83%) отмечали, что это отвлекает от проведения фундаментальных исследований, развивает нездоровый ажиотаж, противопоказанный науке».

Ситуация внутри РАН, на самом деле, проста до безобразия. Реальные исследовательские работы на 90% остановлены. Те чудаки-учёные, что ещё продолжают верно служить науке, скорее исключение, чем правило. В любом случае, это энтузиасты-одиночки: погоду в РАН они не делают. Мы недалеко отойдём от истины, если определим сегодняшнюю РАН, как обычный базар. Унаследованный советский научно-технический потенциал состоит из выдающихся достижений всего научного комплекса СССР. Естественно, на каких-то направлениях научного поиска больших успехов достигали зарубежные учёные, на других – советские учёные. Задел в той или иной области знания оценивался обычно в годах, необходимых идущим следом представителям других научных школ для достижения того же уровня успеха, что имели на данный момент лидеры. Так вот, на академическом базаре торгуют этими научными заделами.

Судя по тому, что фундаментальную науку перестали финансировать на минимально достаточном уровне с 1993 г., то можно утверждать, что к настоящему времени уже проданы как минимум 7-летние научные заделы отечественной науки. Торговля научно-техническим потенциалом АН СССР может продлиться ещё на десятилетие. К этому моменту все закрома научных приоритетов РАН будут чисто выметены.

Если происследовать вопрос о типажах базарной распродажи народного достояния, то есть добытых самоотверженным трудом нескольких поколений отечественных исследователей системы научных знаний, то здесь вновь можно обнаружить железную длань Нового Мирового Порядка. После включения с помощью своих легионеров, пришедших к власти, экономики России в мировую экономическую систему, основанную на библейском ростовщическом проценте, финансовым структурам мирового правительства не составило особого труда обескровить российскую науку. Финансирование НИОКР велось таким образом, что его с грехом пополам хватало лишь на выплату заработной платы. Финансовые поступления были так структурированы, что в наиболее неблагоприятном положении оказались начинающие научные сотрудники и кадры высшей квалификации, что, естественно, явилось серьёзным стимулом для их оттока за рубеж. И вот после отъезда в «зону развития» талантливой научной молодёжи и маститых научных грандов, после летального исхода фундаментальных исследований на авансцену вылезли коммерсанты от науки, сидевшие до этого за кулисами.

Есть такое понятие – функционер науки. Эти люди всегда существуют рядом с творческими личностями, с головой погружённых в исследовательскую работу. Они занимаются организаторской работой, решением бытовых проблем, короче – околонаучной суетой. Естественная зависть к истинным учёным – их движущая сила. Эта зависть, как правило, отключает у них нравственное начало. Поэтому они не считают зазорным для себя заниматься плагиатом, а то и откровенно присваивать себе авторство научных открытий. Пока исследователи приоткрывают силой своей мысли неведомые тайны мироздания функционеры капитально обустраиваются в научном мире, неотступно повышая свой статус, в том числе материальный и социальный, умело приобретая различные научные звания и степени. В чиновной среде, занимающейся процедурой бумажного оформления научных достижений, функционеры чувствуют себя как рыба в воде. Замечено, что творческий человек способен скорее остаться рядовым учёным, чем терпеть унижения и мытарства при попытке официально оформить результаты своих исследований. Вот в такие моменты наступает звёздный час функционеров, которые втираются в соавторы, отторгают с помощью различных уловок юридического свойства права на открытия или изобретения у их законных авторов, патентуют или публикуют результаты научной работы под своим именем и т. д. и т. п. Короче говоря, из функционеров очень быстро вырастают «крупные учёные», избранные во множество академий, заседающие в различных комиссиях, преподающие студентам науку, о которой имеют смутное представление. Они становятся директорами НИИ, КБ, производственных объединений. Их приглашают применить свои «знания» в правительстве, министерствах и ведомствах.

Так вот, именно такие остепенённые функционеры оказались во главе многих академических структур, раздробив на мелкие части некогда крупные академические учреждения. Сделать это было нетрудно в условиях смутного времени и массовой эмиграции ведущих учёных, что фактически вызвало прекращение исследований. Вместе с административной властью во вверенных им научных организациях они получили право хозяйственного ведения на те самые научные заделы по тем направлениям исследовательских работ, которые профильно относились к возглавляемым ими организациям. Так что типажи торговли научными заделами сидят в директорских креслах.

Кстати, разукрупнение академических организаций преследовало две цели. Первая – получить монопольное право на «научный» товар, чтобы минимизировать число подельников. Вторая – повысить свой социальный и международный статус директорам вновь испечённой академической конторки, реально состоящей из менеджеров по продажам научных знаний. Первая цель носит тактический характер, поскольку связана с сиюминутной продажей результатов многолетних научных изысканий многочисленного коллектива учёных и специалистов; вторая же ориентирована на стратегические задачи, поскольку научные заделы рано или поздно будут окончательно распроданы или устареют в ожидании выгодных покупателей и тогда встанет вопрос о дальнейшем источнике безбедного существования «крупного учёного» с директорским креслом впридачу.

Таким образом, легионеры честно отработали свой хлеб:

1. В России, относящейся к периферии Единого Мирового Государства, уничтожена фундаментальная наука и исключена возможность её восстановления, поскольку это потребует колоссальных финансовых средств, создания интеллектуальной базы воспроизводства и не одно десятилетие напряжённой работы;

2. Технологии, научные заделы АН СССР, патенты, научная документация в значительной степени уже перемещены на Запад;

3. Научная элита или эмигрировала, или работает дома по заказам западных научных центров;

4. Выявлены через систему студенческих обменов, зарубежных стажировок, научных грантов, внутрироссийских контрактов наиболее перспективные и талантливые молодые учёные, которых на взаимовыгодных условиях переселяют в «зону развития»;