Текст книги "Как я украл миллион. Исповедь раскаявшегося кардера."

Автор книги: Сергей Павлович

Мои деньги вернули спустя две недели. Я заплатил триста баксов знакомым фээсбэшникам, и очень быстро мне предоставили адрес, телефон и список людей, прописанных в квартире, откуда был осуществлен взлом. Правда, мой звонок на домашний телефон ничего не дал – трубку сняла какая-то старуха, ровесница Ленина, а кроме нее в квартире был прописан только дед и какой-то 12-летний Никита. Неужто мои десять штук баксов увел этот сопляк?! В это было трудно поверить, но… когда спустя два месяца после инцидента я проверял свои старые почтовые ящики, которыми не пользовался уже полгода, я наткнулся на e-mail следующего содержания: «Простите, что воспользовался Вашими WMZ. Я понимаю, что сумма немалая и вы все равно станете меня искать. В прикрепленных файлах – идентификатор, пароль и ключи от кошелька, куда я перевел ваши деньги. Еще раз извините».

Сказать, что я был удивлен, – это значит ничего не сказать. Понятно, что, прочти я это письмо раньше, необходимость обращения в арбитраж Webmoney с последующей блокировкой моих денег отпала бы сама собой. Но в тот момент я поступил абсолютно правильно. Наверное, и в самом деле мой компьютер взломал этот маленький мальчик, потому что более опытный взломщик обратил бы мои «веб-мани» в кэш в течение часа, а этот умудрился еще и свой IP спалить.

Целый месяц мы с BadB кутили в Киеве, посещая все подряд бары, стрип-клубы и дискотеки. Как сейчас помню наш первый визит в дэнс-клуб с по-иностранному непонятным названием «111», который разместился в подвале киевской гостиницы «Лебедь», – эдакий гибрид американского бара «Дикий койот» и дискотеки. Музыка ретро, демократичные цены, очаровательные девушки и круглая барная стойка с высокими стульями, на которой то и дело рассыпались искрами фейерверки и танцевали полуобнаженные юные барменши. А далеко за полночь эта круглая стойка начинала медленно вращаться – вначале в одну, а потом в другую сторону, так что становилось непонятно – или ты уже настолько пьян, или стойка и вправду несколько минут назад двигалась в другую сторону.

 
Power in the money, money in the power, —
 

напевал из колонки, установленной над баром, Coolio:

 
Minute after minute, hour after hour
Everybody’s running, but half of them ain’t looking,
It’s going on in the kitchen, but I don’t know what’s cooking.
They say I gotta learn, but nobody’s here to teach me.
If they can’t understand it, how can they reach me.
I guess they can’t, I guess they won’t I guess they front, that’s why I know my life is
out of luck, fool.
We’ve been spending most our lives, living in the gangsta’s paradise.
We’ve been spending most our lives, living in the gangsta’s paradise.
We keep spending most our lives, living in the gangsta’s paradise.
We keep spending most our lives, living in the gangsta’s paradise…
 

Через несколько дней BadB укатил в Донецк, и я остался один на один с огромным мегаполисом.

Глава 11
Чай, папиросы, ответы на вопросы…

Хата № 97 располагалась на четвертом этаже «старого» корпуса, и уже с порога понравилась мне тем, что была раза в три просторнее моего прежнего «люкса» – здесь было шестнадцать нар, огромное по тюремным меркам окно и не так уж много постояльцев – всего-то… двадцать пять человек.

Привет – откуда – статья – как зовут. Традиционная чашка чифиря за знакомство. Чем занимался на свободе? В каком районе жил? Что умеешь делать, может быть, рисовать или «стос» (игральные карты) клеить? На «дороге» стоял? Здесь у нас все чем-то занимаются…

Я огляделся. В глаза бросилось то, что в хате, после тесной 144-й напоминающей стадион, все действительно были заняты своим делом: одни крутили «коней», другие пропускали через плотную ткань хлеб для клейстера, кто-то стоял на «дороге» – эдакий местный филиал английских клубов по интересам – пришло мне на ум сравнение.

Смотрел за хатой Дима Батон – импозантный неглупый парень из Бреста. Тридцать семь лет от роду, профессиональный угонщик – на двоих с подельником больше тридцати эпизодов угонов «ауди» А8 и А6, а также BMW X5.

– Познакомься, хакер, – Батон показал на бородатого крепыша ростом не более 160 см, – это Славик Белоскурский, из Минска тоже, домушник, по 205-й, часть 4, заехал, это в особо крупном, – представил он одного из людей, с которыми делил хлеб и общался. – Тот, что спит в углу, – это Андрей Филонов, скоро в лагерь поедет, уже отмеряли семерку за разбой, хотя ты ведь понимаешь, какие в Беларуси разбои: дал по морде, забрал куртку или телефон – вот тебе уже и разбой.

– Я думал, разбой – это когда врываются в масках, «терпилу» в наручники, паяльник ему в задницу: «Где деньги?!» – перебил я.

– Все так, но не здесь. Вот телку в Москве прямо на проспекте Мира из «Порше» выкинули и уехали – это тоже разбой. А в Беларуси все больше на грабеж похоже. Мельчает криминальный мир…

Я обернулся в сторону человека, на которого указывал Батон – в миру Дима Батов, внучатый племянник героя Великой Отечественной генерал-лейтенанта П. И. Батова. Филу, который уже проснулся, сидел на нарах и курил трубку, было немногим более тридцати, у него были правильные черты лица, очки и борода-эспаньолка.

– Тридцать четыре года ему, – подсказал Батон. – Из них девятнадцать в тюрьме.

Я с удивлением посмотрел на Диму – всем своим видом Филонов меньше всего походил на коренного обитателя тюрьмы.

– В меру умный, дьявольски хитрый, – продолжил Батон. – В другое время и в другой стране мог бы возглавлять службу безопасности какого-нибудь банка. Вот тот светловолосый интеллигент, – Дима показал в сторону высокого худощавого мужчины примерно тридцать пять лет, – это Борис Чуносов, «незаконный предприниматель», статья – до семи лет. Импортер косметики Nivea в Беларусь. По официальным данным таможни, за год в страну ввозилось «Нивеи» всего на $8 тыс. В реальности же группа, в которую входил Боря, импортировала ее на $4,8 млн. Это из-за них подался в бега начальник Следственного комитета Жора Жук, а глава ОБЭП республики Клименков получил десять лет. Жук и Клименков «крышевали» Бориных конкурентов, те попросили их прикрыть фирму Бориса и К ^о. Чуносова с подельниками в СИЗО – казалось бы, дело сделано, да не тут-то было – Борин подельник Ладис Каросас накатал «телегу» в КГБ, вскрылись многие коррупционные схемы, и полетели головы у таможенников и мусоров. В общем, легавые рыли яму другим – а сами в нее же и попали. Кроме них, – Батон обвел рукой Славика, Фила и Борю, – в хате есть еще парочка нормальных малых – на «дороге» стоят, хоть и «нарики». Коснулось недавно – смотрящий за централом написал «прогон», чтобы наркоманов отстранили от общих дел, типа, какое им доверие – за дозняк и мать родную продадут. Так оказалось, что и «малявы»-то гонять некому – другие либо спят, либо «тормозят», а здесь нужны ребята подвижные. Остальные в хате – «пивные львы», знаешь, как CENTR поет:

 
У соседа украл поросенка и тазик алюминиевый из бани,
Таких полтюрьмы сидит – Иванов,
И все, конечно же, невиновные…
Алкоголики…
 

На воле под магазином стоят с протянутой рукой. Впрочем, мне их уголовные дела и будущее неинтересны, со своими бы проблемами разобраться.

– Я здесь уже видел таких – бухают вместе, один говорит: «Возьми мою машину и сгоняй за поддачей». Тот берет ключи, садится пьяным за руль и едет. Останавливают гаишники – трубка – дыхните – алкоголь – разбирательство. Идут к владельцу автомобиля: «Ты Петрову свое авто давал?» – «Ну давал». – «А знал, что он находится в состоянии алкогольного опьянения?» – «Знал, мы вместе бухали». – «Раз так, лишаем тебя “прав” на три года – за то, что “передал право управления транспортным средством лицу, находящемуся в состоянии алкогольного опьянения”. Все ясно?» – «Ая-яй, гражданин начальник, не надо». – «Ладно, тогда пиши заявление об угоне». И Вася, понятное дело, пишет – и отправляет в тюрьму на два-три года вчерашнего собутыльника.

– А наркоманов возьми, – решил развить тему Дима. – Вот колется он тихо-мирно, никого не трогает. Прознали об этом мусора – втираются к нему в доверие под видом такого же «торчка» и просят в следующий раз, как будет покупать себе, взять пару граммов и им. Тот, конечно, соглашается – можно будет ведь и от чужого «откроить» себе, покупает и приносит – мусорам, как позже выясняется. Называется это контрольной закупкой. Один-два таких факта – и у тебя уже распространение, часть 3 статьи 328 УК РБ – от восьми лет. Лучше бы барыг закрывали, цыган там всяких, кто детей на наркоту подсаживает.

– Не-е, барыги платят. И дальше сбывают наркоту, которую сами же мусора им и приносят.

– А какой он наркоторговец? Просто больной человек, который соглашается помочь таким же, как и сам. А мусора таким образом раскрываемость повышают – как же, раскрыли целый синдикат, особо тяжкая статья, звезды на погоны и премии, – сокрушался Батон.

– А Славик Белоскурский за что «угрелся»? – поинтересовался я у смотрящего.

– Обвиняли в квартирных кражах, в том числе и на $600 тыс. из хаты какого-то помощника президента по науке. Следаки очень хотели раскрыть это громкое дело, сфальсифицировали улики, но Славик каждый день строчил жалобы в различные инстанции и кое-чего добился – в краже из квартиры ученого его больше не обвиняют. Взял на себя даже пару чужих эпизодов на радостях, лишь бы все поскорее закончилось. На днях в суд поедет, года три получит по третьей части своей 205-й – и в лагерь. Считай, сорвался.

– Слышь, Дима, а чего он ходит с трудом, вон еле передвигается? – показал я на Славика.

– Да избили при задержании, почки сильно отбили, «Алмаз» брал – целое контртеррористическое подразделение. Он уже четвертый месяц отойти не может. Сам его потом спросишь, захочет – расскажет.

Движение в камере не прекращалось ни на минуту – все что-то варили, жарили, курили, играли и спорили друг с другом. Дорога в три стороны – в соседние камеры и этажом ниже, – телевизор, радио, круглосуточное общение и молодежь – здесь было на порядок веселее, чем в зачуханной, сильно переполненной и давящей на психику хате один-четыре-четыре. Я с первого дня влился в компанию Батона, Фила и Славика, мы вместе «ломали хлеб», курили одни на всех сигареты, переживали друг за друга и жили одной в меру дружной арестантской семьей. Где-то раз в месяц я загонял в хату $200–300, и нужды у нас не было ни в чем.

Я опять отправил поисковую «маляву» в надежде найти Пашу Воропаева и пообщаться с ним раньше мусоров, но моим надеждам не суждено было сбыться.

Глава 12
Допросы, опять допросы…

Ты хочешь узнать, как выглядит допрос?

Первый допрос – это как первый сексуальный опыт: ждешь его и волнуешься уж точно не меньше. Ты никогда не знаешь наверняка, когда это случится – утром, днем или даже ночью (бывало и такое). Просто нервно ждешь: на людях храбришься, а в душе очень переживаешь, поскольку этот единственный, самый первый визит следователя может приоткрыть завесу неопределенности и неизвестности над твоим будущим. Вроде бы и ожидаешь постоянно, когда за тобой придут, и дежурные ручка с блокнотом всегда наготове, но этот равнодушный металлический голос за дверью: «Павлович, с бумагами!» – все равно оказывается неожиданным. Сердце начинает биться так, что кажется, будто его стук слышен и в соседних хатах. Но надеваешь на себя маску безразличия и идешь. Куда идешь? Да навстречу своей судьбе, к кому-то благосклонной, а к кому-то не очень.

Первый раз меня допрашивали вечером 4 октября. Ты скажешь: «Какого черта! Человек уже восемнадцать дней за решеткой, а к нему только сейчас пришли!» – и будешь абсолютно прав. Я и сам каждый день сгорал от желания поскорее узнать, в чем же меня обвиняют и какие испытания приготовила мне судьба. Правда, следователи не разделяют эту точку зрения и намеренно держат тебя в неведении – неделю, две, три. Наверное, это один из элементов оказания психологического давления на подследственных по особо важным уголовным делам – человек, впервые заключенный под стражу, находится в непривычных, незнакомых, довольно жестких, порой нечеловеческих условиях, и кому-то этих нескольких недель может оказаться достаточно, чтобы сломаться и при первой же встрече со следователем написать явку с повинной, которая, при благоприятном стечении обстоятельств, может обернуться подпиской о невыезде и пусть временной и иллюзорной, но свободой.

Вхожу в кабинет, прищуриваюсь – настольная лампа специально повернута так, чтобы светить мне прямо в глаза. Обшарпанный деревянный стол с намертво прикрученной пепельницей, пара прикрепленных к полу табуреток, небольшое окно, забранное выкрашенной в белый цвет железной решеткой, мой адвокат Нестерович и долговязый, похожий на сухую сосновую жердь уже знакомый мне следователь Макаревич. Редкие свежевымытые волосы, дешевый костюм от «Коминтерна» с брюками не по длине… Сколько же ему лет? – пытаюсь угадать, но юношеский румянец на щеках Макаревича путает все карты, и с равным успехом ему может быть как двадцать пять, так и около тридцати.

– Ну здравствуй, Сергей, – протянул мне руку следак. – Как поживаешь?

– Вашими молитвами, – я ответил на рукопожатие. – Слушаю.

– Вот обвинение, прочти. Особо не заморачивайся – оно предварительное и в процессе расследования еще не раз изменится. Ну, прочел?

– Да.

– Вину признаешь?

– Нет, конечно.

– Хорошо, так и запишем. Подпиши здесь и здесь. Пароли от своих зашифрованных дисков не скажешь?

– Угадали – не скажу.

– Ну, как знаешь. До встречи, – Макаревич поднялся и собрался уходить.

– Когда вас в следующий раз ждать?

– По закону срок предварительного следствия – два месяца. Это если не будем продлевать. Так что в любой день. До свидания, Сергей Александрович.

– Ага, пока, – буркнул я себе под нос.

Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Раз спрашивал пароли – значит, мои диски они еще не открыли. Это хорошая новость. Раз уж ФБР методом брутфорса (подбора пароля по словарю) за год не смогло расшифровать жесткий диск, защищенный программой BestCrypt, то наши недоумки и подавно не смогут.

Я внимательно прочел текст обвинения: «приготовление к хищению с использованием компьютерной техники» (часть 2 статьи 212 УК РБ) – из-за Сапрыкина и часть 4 статьи 212 за шопинг в Минске с Пашей и Степаном. Вернулся в хату, поужинал. Пацаны с расспросами не приставали.

– Славик, расскажи, как тебя вычислили, – чтобы отогнать от себя дурные мысли, спросил я у Белоскурского.

– Спалился на телефонных звонках, – неожиданно охотно начал тот. – «Выставил» пару хат, без шума и пыли – все тихо. Прозваниваю остальные, чтобы изучить примерный распорядок дня хозяев – из таксофона набираю, разумеется. Наметил одну квартирку, вхожу, включаю свет – не включается. Вот блин! Достаю из кармана фонарик, включаю, иду по коридору – откуда-то из темноты удар, прямо в челюсть. Я и свалился сразу. Лишь тени надо мной прыгали. И каждая норовила побольнее ударить кованым ботинком, уроды. Думал, ниндзя – оказалось, «Алмаз». На чем прокололся? Да на карточке таксофонной. У меня самая большая была, на семьсот пятьдесят единиц. Я все хаты – и последнюю, и те, в которых раньше побывал, с одной этой карты прозванивал. Телефоны-автоматы, само собой, менял, а вот про карточку-то и не подумал. А ведь у нее тоже серийный номер есть – минуты же как-то списываются. Мусора взяли распечатку звонков из тех хат, где я уже побывал, – ага, есть звонки из таксофонов, вычислили серийный номер моей карты, пробили, куда еще я с нее звоню – а я же в эту последнюю хату особенно часто «долбил», ну и устроили там засаду. Отбили все внутренности, – Славик тяжело вздохнул и взялся за правый бок, – почки особенно. Правда, это помогло мне в прокуратуре правды добиться – нашли с ними компромисс, чтобы и мусоров в тюрьму не сажать – за такой-то «прием», и с меня часть обвинений снять.

– Я вот тоже поначалу номера своих мобильников каждые две недели менял и трубки перепрошивал, – решил поделиться опытом я. – Недавно, кстати, появились трубки с плавающим IMEI. Нажал на кнопку – и идентификационный номер твоего аппарата уже другой. Вставил новую «симку» и звони. Правда, без толку все это – ты можешь свой номер хоть трижды на дню менять, но телефоны, куда ты регулярно звонишь, – матери, подруги, жены – остаются неизменными и мусора очень быстро вычисляют твой новый номер. Вот тебе и новые технологии: с одной стороны, сильно упрощают жизнь – вспомни, как ты жил без Интернета и мобильного телефона, а с другой – помогают мусорам выходить на наш след.

Всю следующую неделю на допросы не дергали, приходила лишь адвокат, которая исправно в обход цензуры приносила мне письма от родных и близких. Боря взял в руки форматную и газетную бумагу, клейстер, цветные ручки, самодельный трафарет – вот уж действительно, талантливый человек талантлив во всем – и смастерил новую колоду игральных карт, после чего упорно учил нас играть в преферанс.

– Ну что, Сергей, – с непроницаемым лицом обратился ко мне Макаревич во время своего следующего визита, – продолжаешь молчать?

– Ага, – не раздумывая, ответил я.

– А сейчас? – с этими словами он открыл свой блокнот, достал дорогой, наверное кем-то подаренный, перьевой Parker и нарочито медленно, как в дешевых фильмах, написал по памяти пароль от большинства моих шифрованных дисков.

– Бл…! – не сдержался я, чтобы не выругаться. – Как вы их открыли?! – Это был удар ниже пояса.

– Очень просто. У твоего брата в The Bat – клиенте для электронной почты – на одном из ящиков такой же пароль стоял, а ты ведь знаешь, что достать из The Bat пароль проще пареной репы…

Подобный расклад оказался для меня очень неожиданным и неприятным – уж я-то был уверен в надежности BestCrypt, а мусора получили пароль таким простым путем. В руки следствия попали базы новых и проданных дампов, список моих клиентов, информация о тысячах переводов Western Union, вся моя бухгалтерия, «сканы» имевшихся в продаже поддельных паспортов и, что самое неприятное, полная история сообщений в ICQ, хранить которую было небезопасно, но необходимо для разрешения возможных спорных ситуаций с клиентами.

– Ну, Дима! Задушил бы собственными руками! – ругался я на брата.

– Да ладно тебе, – остановил мой порыв следователь. – Не ты первый, не ты последний. За время работы нашего отдела мы уже тысячи разных паролей подобрали. По статистике, самыми распространенными в мире паролями являются 123456 и password. Но это не про вас – у кардеров, конечно, посложнее. У некоторых, как, например, у Олега Бунаса, владельца обменника электронных валют Webmoney.by, длина пароля и до пятидесяти символов доходит. Правда, однажды ему надоело вводить такой пароль вручную и Бунас записал его в текстовом файле на рабочем столе. По иронии судьбы именно в этот день мы к нему и пришли. Человеческий фактор…

– А я еще имел глупость поставить один и тот же пароль на несколько криптоконтейнеров…

– В этом ты не одинок – 56 % интернетчиков из Франции являются обладателями единого пароля для всех сайтов. Такая же привычка характерна для 45 % пользователей из стран Бенилюкса, 35 % британцев и 16 % граждан Германии. Но ты же не используешь один и тот же ключ для своего дома, автомобиля и гаража, правда? Пароли нельзя записывать на бумаге, нельзя их сохранять в текстовых и любых других файлах, в идеале все пароли должны храниться только в твоей голове. Кроме того, нельзя их сохранять в различных приложениях, ICQ, почтовых клиентах, при работе в, почтовых клиентах, при работе в Интернете – каждый раз па– Интернете – каждый раз пароли следует вводить заново. Идеальный пароль кроме тебя не знает никто, а у вас с братом был один на двоих…

– У нас и женщины порой одни на двоих.

– Ну, это дело ваше. Кстати, пароли надо менять раз в несколько месяцев. Их сложность должна зависеть от важности защищаемых данных. Для важной информации символы пароля нужно выбирать из случайной последовательности, для менее важной – допустимо применение осмысленных парольных фраз.

– Я именно так и делал. Погляди, какой пароль был на моих криптоконтейнерах – *#%IHateTheP liCe%#*.

– «Я ненавижу полицию»… – перевел значение моего пароля на русский Макаревич. – Ну не смеши меня. А на другие твои диски какие «пассворды» стояли? *#%IHateTheP0liCe_icq%#* и *#%IHateTheP0liCe_stuff%#*. Нам понадобилось всего пять часов, чтобы «сбрутить» пароли к двум другим твоим дискам. Так что чем меньше в твоих паролях логического смысла и закономерностей – тем лучше. Идеальный пароль не должен быть слишком длинным, чтобы ты в один прекрасный день не записал его на стикере и не приклеил к монитору, но и не должен быть слишком коротким. Четырнадцать-шестнадцать символов – вполне достаточно. Ну что, продолжаем играть в «молчанку»?

– Я подумаю.

– Думай. Приду через неделю, – с гордым видом победителя Макаревич удалился.