Текст книги "Дзержинский"

Автор книги: Сергей Кредов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать девятая. ОСЕНЬ ДЕВЯТНАДЦАТОГО

Почти весь 1919 год республика живет на положении военного лагеря.

В сентябре вновь запахло объявлением красного террора. Войска Деникина с юга надвигались на Москву, с северо-запада Петрограду угрожал Юденич. 25-го террористы бросили мощную бомбу в окно особняка в Леонтьевском переулке, где заседал Московский комитет партии. Погибли 12 человек, в том числе глава столичной парторганизации Загорский, 55 ранены. На собрание ждали Ленина. Позже установят: теракт организовал близкий к анархистам и левым эсерам Донат Черепанов (партии от его акции открестились). Примерно в те же дни в столицах выявлены крупные подпольные организации, относящиеся к Национальному центру.

Однако красный террор на сей раз объявлять не стали. Партия постановила: ВЧК должна работать в обычном режиме.

Год назад член коллегии ВЧК Лацис сказал ставшие широко известными слова: «Не ищите в деле обвиняемого улик о том, восстал ли он против Советов оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова профессия. Все эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого».

Теперь выражаются осторожнее. Буржуазия, злейший враг рабоче-крестьянской власти, заслуживает уничтожения, но не физического; надо ликвидировать причины, которые ее порождают. В этом смысл разъяснений, данных в свое время Лениным Лацису (последний заверил, что именно то и хотел сказать, поэтому вождь не стал прорабатывать его публично).

В начале 1919-го в деревне ликвидированы комбеды. Весной на съезде партии взят курс на союз с крестьянином-середняком...

* * *

ВЧК действует так же беспощадно, как и прошлой осенью. Однако теперь ее операции лучше проработаны. Чекисты выявляют связи подозреваемых и только потом арестовывают, по возможности, с поличным. Например, в Петроградской ЧК получили данные, что некто Шидловский везет из города в штаб к Юденичу шпионские сведения. Ему позволили на той стороне фронта встретиться с «офицерами». Курьер извлек из каблука своего сапога бумагу с сообщением о состоянии обороны города, рассказал много ценного об участниках заговора. Только после этого «офицеры» его арестовали. Раскрыта подпольная организация, изъято оружие и боеприпасы.

В Москве сам Дзержинский руководит выявлением глубоко законспирированной подпольной сети – Национального центра. На след лидеров подполья чекисты вышли в середине июля. И тоже стараются брать с поличным. Возглавляет центр кадет Николай Николаевич Щепкин, внук знаменитого актера. На обыск к нему 29 августа выезжал председатель ВЧК. «Посылку» с документами, предназначенную для отправки Деникину, обнаружили после долгих стараний в поленнице дров. Другая группа чекистов проводила обыск у директора московской школы Алферова. У него на столе в пресс-папье нашли список участников организации.

Феликсу Эдмундовичу интересно иметь дело с опытными конспираторами. Он нацеливает своих подчиненных: при обыске обязательно изымать у подозреваемого записные книжки, фотографии, документы, листочки с пометками, лежащие у телефона. Председатель ВЧК может в своем кабинете до глубокой ночи изучать записи, разгадывать шифры. У Алферова в изъятых бумагах – пометка: «Ивану Ивановичу – 435 руб. 53 коп.». Догадались отбросить «руб.» и «коп.», получили номер телефона! Созвонились с неизвестным Иваном Ивановичем, вызвали его на срочную встречу.

В тайнике у Щепкина нашли его переписку с лицами из окружения Деникина, важные сведения военного характера. В Национальный центр входили высокие чины Главного штаба Красной армии, руководители военных школ. Все материалы разведывательного характера, подготовленные для пересылки за линию фронта, были переданы на экспертизу в Реввоенсовет. В деле есть обстоятельное заключение члена РВС Республики Гусева, в котором указано, где следует искать источники этих сведений.

Даны десять «портретов» этих лиц, имеющих отношение главным образом к Южному фронту. 1. Военспец, стоящий во главе разведки; список номерных дивизий, им сообщенный, взят с карт оперативного управления. 2. Чрезвычайно осведомленный информатор, стоящий вне штаба, но имеющий возможность получать ценные сведения общего характера (оперативные планы, характеристики спецов). 3. Находящийся вне штаба информатор. 4. Шпион в оперативном управлении, не занимающий крупной должности. 5. Шпион у инспектора артиллерии. 6. Один-два мелких шпиона в Полевом штабе (возможно совмещение с предыдущими). 7. Информаторы среди телеграфистов штаба. 8. Шпион в Туле, видимо, из топографов. 9. Шпион в штабе Южфронта, держащий связь с Москвой. 10. Неактивный шпион в штабе Востфронта.

Есть и такие оценки: «По живости и детальности описания видно, что автор документа посетил 23-ю и 14-ю дивизии и сам непосредственно осматривал кавалерию. О 36-й дивизии автор прямо говорит, что он там не был. Наиболее вероятно предположить, что автор служит в инспекции кавалерии IX армии и был командирован оттуда в 23-ю и 14-ю дивизии». Это ценные ориентиры для раскрытия всей разведывательной сети. Перед нами образец не пыточного следствия, а высокопрофессиональной работы.

В эмигрантских изданиях начала 1920-х годов будут утверждать, что разоблаченные ВЧК Национальный центр и другие подобные организации – дутые, они занимались не более чем разработкой программ для будущей «белой» России...

«Известия» за 5 октября опубликовали текст политического сообщения, которое Щепкин составил 22 августа и намеревался отправить Деникину (приводится в изложении):

«Действия против большевиков разрознены: один фронт выступает, потом отходит, за ним второй и т. д. Эти толчки вредны. Предпочтительнее общий удар сразу. Толчки и отступления создают представление бессилия и морально на руку большевикам. В Москве может наступить минута, когда начнется массовое избиение всех некоммунистов. Население вынуждено будет взяться за оружие, и будет попытка свергнуть иго. Это может быть недели через две. На этот случай вам надо подготовить нам помощь и указать, где ее найти. Без денег работать трудно. Оружие и патроны дороги. Часть эсеров с нами. Вообще это партия разложения и не пользуется доверием у населения. Левая часть правых эсеров хвастается: послала организовать убийство Колчака, Деникина и еще кого-то. Настроение в Москве вполне благоприятно: рабочие будут пассивны в борьбе. Крестьянство с деревенскими коммунистами справится само. Ваши лозунги должны быть: “Долой гражданскую войну”, “Долой коммунистов”, “Свободная торговля и частная собственность”. В Петрограде наши гнезда разорены, связь потеряна...»

Белые генералы после войны пренебрежительно отзывались о «центрах» и «союзах», конспирировавших в Москве и Петрограде. Дескать, их участники только вели списки, распределяли роли на случай будущего восстания, присылали «аналитические справки» (в каждой вывод – красные накануне краха), но не горели желанием переходить от слов к делу. Что ж, генералы сами виноваты: подошли бы поближе к столицам, подпольщики и перешли бы к делу. Главное, что эти организации реально существовали. Люди рисковали, занимаясь нелегальной работой в военное время. Тот же Щепкин – убежденный, мужественный враг большевиков, сознававший, на что он идет.

В штабе Южного фронта Красной армии в самом деле действовала группа деникинских агентов, занимавших видные посты. Ее возглавлял руководитель оперативно-разведывательного отдела Ковалевский. Осенью 1919-го белые разведчики были разоблачены. Деникин вспоминал: «Я знаю лишь один случай умышленного срыва крупной операции большевиков, серьезно угрожавшей моим армиям. Это сделал человек с высоким сознанием долга и незаурядным мужеством; поплатился за это жизнью». Полагают, Антон Иванович имел в виду именно Ковалевского.

Глава сороковая. ПРОЩАНИЕ С ПОЛЬШЕЙ

Долгожданное: Всероссийская чрезвычайная комиссия объявила об отмене смертной казни по приговорам ВЧК. 15 января 1920 года «Известия» опубликовали соответствующее постановление за подписью Дзержинского ²2
  Оно будет действовать четыре месяца.


[Закрыть]. А 13 января на Лубянке подвели черту под 1919 годом. Чрезвычайная «тройка» в составе Дзержинского, Аванесова и Петерса рассмотрела обвинения в отношении 79 человек. Из них 58 приговорены к высшей мере... Что это за люди? Список открывает Ульянин. Удается установить, что это сотрудник Главного штаба Красной армии – по-видимому, разоблаченный агент. А среди помилованных – Флейшер, его подробные показания о деятельности Национального центра приводятся в «Красной книге ВЧК». Еще несколько приговоренных имеют отношение к тому же подполью. Подбор обвиненных, стало быть, не случаен. Но вряд ли можно сомневаться, что значительная часть из них в начале 1918-го была бы отпущена под честное слово...

* * *

Заговоры. Предательства. Бесчисленные сводки с сообщениями о расправах над представителями власти, красноармейцами, продотрядовцами. И так два года без перерыва хотя бы на сутки. И в ответе за все он, председатель ВЧК.

В апреле 1919-го вдруг выяснилось, что в Кремле проживают более тысячи старых служащих с семьями. К ним приходят гости. А рядом – кабинеты и квартиры вождей революции. Какая беспечность!

На третьем году работы у председателя ВЧК появляются распоряжения, которые он едва ли мог отдать раньше.

С мая 1920 года Дзержинский на Украине, начальником тыла Юго-Западного фронта, борется с махновщиной. 20 июня из Харькова он пишет своему заместителю Ксенофонтову:

«Посланцы Махно намереваются совершить подкоп под Кремль. Необходимо обыскать арсенал, а также в подвалах и колодцах в разных местах Кремля поставить микрофоны. Специалисты могут дать указание, как подслушать звуки от подкопа днем и ночью».

Через пять дней Феликс Эдмундович поручает принять дополнительные меры:

«Надо коммунистам-саперам обследовать все дворы, подвалы, нижние этажи домов и церквей около Кремля и в самом Кремле. Наблюдать, не вывозится ли оттуда земля. Производить круглосуточно массовые обыски в домах и на улицах, арестовывая подозрительных. На железных дорогах за несколько станций до Москвы проверять всех пассажиров. Белые готовят террористические акты, их можно предотвратить только массовыми беспрерывными операциями. Кроме того, делать обыски у проходивших по старым контрреволюционным делам...» Подкопов под Кремль обнаружено не было.

1 июля Ксенофонтов получает из Харькова еще одно сообщение:

«Ксендзы в деле организации шпионажа и заговоров играют крупную роль. Все ксендзы должны быть взяты на учет. Надо иметь своих женщин-ка-толичек, но не верующих, посылать их на исповедь, и таким путем проникать в ксендзовскую конспирацию. Надо подумать об организации такой разведки».

«Подумать», конечно, можно... А работать кому, если скрупулезно выполнять такие распоряжения?

В 1925 году Дзержинский и Сталин побывали в театре. Тем же вечером Феликс Эдмундович направил записку своему секретарю Беленькому:

«Сегодня при входе с тов. Сталиным в театр и около дверей заметил подозрительное лицо, читавшее объявление, но очень зорко осмотревшее автомобиль, на котором мы приехали, и нас. При выходе из театра тоже какой-то тип стоял (другой) и тоже читал объявление. Если это не наши, то, безусловно, надо понаблюдать. Выясните и сообщите».

И в театре заботы о безопасности не отпускают. Что это, если не признаки профессиональной деформации на почве стрессов и переутомления?

...Борьба с махновщиной в Екатеринославской губернии, которую вел в мае—июле Дзержинский, заметного успеха не принесла. Условия не созрели. В начале октября Махно в очередной раз ненадолго помирится с советской властью – заключит соглашение с командующим Южным фронтом Фрунзе о совместных действиях в Крыму против Врангеля. И погуляет еще на Украине почти год. Некоторых его видных сподвижников советская власть простит. Например – Каретникова, водившего бригаду махновцев на штурм Перекопа. А бывший адъютант батьки Лепетченко станет продавцом мороженого на Гуляй-поле.

* * *

25 апреля 1920 года начальник Польши Юзеф Пилсудский ³3
  Временным начальником государства Пилсудский был назначен 22 ноября 1918 года, 20 февраля 1919 года – Учредительный сейм подтвердил его полномочия в этой должности.


[Закрыть]начал поход на Киев. Казалось бы, польскому народу, воссоединившемуся после стольких испытаний, хватало и собственных насущных задач. Но Первый маршал Польши ⁴4
  Такое звание Пилсудскому было присвоено 19 марта 1920 года.


[Закрыть]не без оснований полагал: под миссию «устранить угрозу с Востока» можно быстро привлечь ресурсы западных стран, обозначив важную роль Польши в мире. За год с небольшим ему удалось собрать и вооружить армию численностью в 700 тысяч человек.

Начальник Польши возлагал надежды на союз с Петлюрой, которого он называл лидером независимой Украины. Присутствие польских солдат на «ничейной» в тот момент земле преподносилось как временное – приблизительно до осени. Красная армия отступала, не ввязываясь в крупные сражения. Уже 7 мая польские солдаты маршировали по Крещатику. Власть на Украине за три года сменилась в 15-й раз! А дальше произошло то, что уже не раз встречалось в Гражданскую: освободители очень быстро стали восприниматься оккупантами. Украинские крестьяне поняли, что им придется кормить еще и эту армию.

Современный украинский историк пишет:

«На территории Правобережной Украины население вначале дружественно встречало польские войска, но вскоре испытало разочарование. Польская военная администрация никак не помогала создавать независимое украинское государство. Более того, вместе с войсками появились польские помещики с намерением вернуть бывшую собственность».

Рядом с Пилсудским – неугомонный Савинков. О согласовании действий с поляками пытались договориться Деникин и Врангель. К концу Гражданской противники советской власти готовы блокироваться с кем угодно. Но преобладающее настроение в республике – патриотический подъем. Множество белых офицеров переходит в ряды Красной армии. «Покраснел» тогда даже великий князь Александр Михайлович, написавший позднее:

«Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев... Я всей душою желал победы Красной Армии».

В начале июня Конармия прорывает фронт и советские войска переходят в наступление. 13 августа бои идут уже в предместьях Варшавы. Голова у большевистского руководства закружилась. Показалась осуществимой идея о мировой революции, за Варшавой замаячила другая цель – Берлин...

В конце июля Дзержинский оставляет Харьков и отправляется в Вильно, а затем в Белосток – крупный промышленный город, только что занятый Красной армией. Здесь создается прообраз будущего правительства социалистической Польши – Польский революционный комитет, Поль-ревком, – в который входят старые социалисты Мархлевский, Дзержинский, Кон и др. Они с жаром принимаются за составление манифестов, которые могли бы покорить сердца поляков. Какую земельную программу предложить? Как распорядиться помещичьими владениями? Все революционеры согласны, что имущество и землю у помещиков надо отнять. Но кому передать? Феликс Эдмундович предлагает избрать проверенный российский вариант: распределить землю среди бедняков. Однако победила другая точка зрения: основную часть имущества и земли помещиков передать коммунам сельских пролетариев, коих (пролетариев) в стране много.

Феликс Эдмундович, как обычно, чрезвычайно деятелен. В первые две недели августа он выступает на митингах, организует поставки продовольствия, промышленных товаров, требует от ЦК присылать поляков-коммунистов, налаживает выпуск агитационной литературы, пытается запустить остановившиеся фабрики, занимается расквартированием красноармейцев в Белостоке...

И все это напрасно. Население Польши не примет правительства, которое прибыло в обозе Русской армии. Взять Варшаву невозможно – такого развития событий не допустят и западные страны. Лучшим вариантом для Советской России было заключить мир в тот момент, когда Красная армия владела инициативой.

Деятелям из Польревкома прежде всего и следовало бы это понимать. Но они во власти старых, вдруг проснувшихся надежд. В Варшаве их ждут – убеждают они себя и дезинформируют Москву.

В телеграммах Ленину Дзержинский выдает желаемое за действительное.

6 августа:

«...Капиталы из Варшавы эвакуированы, буржуазия уезжает массами в Познань; по сведениям, правительство тоже предполагает туда эвакуироваться. Армия, кроме познанцев, разваливается, дезертирство огромное... Важнейшей задачей считаем организацию польской Красной армии...»

15 августа:

«...По сведениям из третьей армии, в Варшаве волнения. Требуют оставления белыми властями города без боя. Настроение среди оставшихся железнодорожников благоприятное... Настроение белосток-ских рабочих повышенное. Во вторник состоялся многотысячный праздник труда по поводу открытия фабрик... Приступлено к организации польского советского полка в Белостоке на принципе добровольчества... В польском коридоре местное население встречает армию восторженно, активно помогает... Вопрос о земельной политике будет рассмотрен в полном объеме в Варшаве, куда едем сегодня...»

17 августа:

«Вернулись до взятия Варшавы в Белосток. По сообщениям пленных, перебежчиков и жителей Вышкова, крестьяне относятся безучастно к войне и уклоняются от мобилизации, рабочая масса Варшавы ждет прихода Красной Армии, но сама активно не выступит за отсутствием руководителей и из-за господствующего террора... Для поддержания воинственного настроения поляками выпущен целый ряд воззваний, в которых отмечается, что Красная Армия утомлена и ослаблена и что стоит ей нанести только один мощный удар, и вся она откатится назад очень далеко... Добровольческие отряды, составленные по преимуществу из буржуазных сынков и интеллигенции, дерутся отчаянно... Все польские кардиналы, архиепископы и епископы обратились с воззванием к католическому епископату всего мира за помощью, характеризуя нас как антихристов...»

«Мы думали, что уже вчера будем в Варшаве, произошла, однако, непродолжительная отсрочка», – пишет Феликс Эдмундович жене 17 августа.

Нет, это не отсрочка, а сокрушительное поражение: неожиданный контрудар польской армии под командованием Сикорского стал для советских войск фатальным. Они отступили, понеся огромные потери. По мирному договору, который заключат две страны в марте 1921 года в Риге, к Польше отойдут значительные территории Украины и Белоруссии. В начале июля 1920-го британский министр иностранных дел лорд Керзон, посредник, предлагал гораздо более выгодный для Москвы вариант.

Командование Западного фронта допустило грубые просчеты. Но главная ошибка все-таки на совести политиков, в том числе из Польревкома. Они неверно оценили ситуацию в Польше.

Феликс Эдмундович – жене:

«Наше поражение – результат не восстания против “нашествия”, а нашей, превышающей человеческие силы, усталости, и бешеной деятельности шляхетских сынов – польской белой гвардии». Для успокоения совести и такой вывод сгодится. События августа 1920-го стали, несомненно, большой личной драмой для Феликса Дзержинского. Его не приняла родная Польша. В письме жене 25 августа он говорит об «отсутствии воли ко всякому действию и словам после слишком сильных переживаний». Так завершилась давняя борьба между двумя революционными течениями в Королевстве Польском. Социал-демократ Дзержинский националисту Пилсудскому спор за Польшу проиграл.

III. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Глава сорок первая. ВРЕМЕННОЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ

Когда исход Гражданской войны стал очевиден, в руководстве республики возобновились дискуссии о роли ВЧК в мирное время. В партии, Советах, наркоматах заговорили о том, что надо укреплять судебную систему, практику же чрезвычайщины – прекращать. Как выяснится позже, это был период временного просветления умов. Ленин тоже тогда поддерживал эти веяния.

Революционные методы чекистов все чаще выглядят анахронизмом. Вот один из примеров. Заручившись одобрением Совнаркома, из Самары в Туркестан отправилась большая экспедиция, чтобы наладить поставки хлопка для текстильной промышленности. По возвращении всех участников экспедиции Самарская губчека обвинила в налаживании связей с английскими военными. Выпустили текстильщиков из тюрьмы только после вмешательства из Москвы.

Среди частых критиков ВЧК в то время – председатель ВЦИКа Михаил Калинин. К нему прикомандирован сотрудник комиссии Скрамэ. Последний при поездках Калинина по стране инспектирует местные ЧК. 30 июня 1921 года проверяющий указывал председателю Екатеринбургской губчека: «С беззаконностью, самовольными арестами, расстрелами беспощадным образом пора покончить. Ликвидируйте скорее свой подвал, произведите чистку личного состава арестного дома №1». По докладам Скрамэ Калинин освободил более 1800 заключенных.

Не прекращаются конфликты у подчиненных Дзержинского с сотрудниками Наркомата иностранных дел. Особой остроты они достигли осенью 1921 года. Чичерин пишет Ленину: «Турецкий посол много раз указывал мне в самой настоятельной форме на то, что обобранные до нитки нашими чекистами турецкие купцы, возвращаясь в Малую Азию, распространяют там самую недобрую славу про Советскую Россию... Черноморские чекисты ссорят нас по очереди со всеми державами, которые попадают в район их действия».

Ленин советует Чичерину немедленно вынести этот вопрос на Политбюро. Он называет чекистов «паршивыми» и заявляет, что будет только «за», если удастся в подобных случаях «подвести под расстрел чекистскую сволочь». Ну и ну! А недавно говорил: «Хороший коммунист – это хороший чекист».

В течение 1921 года и на политбюро, и на съезде Советов принимаются решения сузить права ВЧК, а то и вовсе ее упразднить. Вновь активен руководитель ревтрибунала Крыленко. Товарищи по партии стараются щадить самолюбие Дзержинского. Подготовка мер по реформированию комиссии поручена мягкому Каменеву. Ленин пишет ему 29 ноября: «Т. Каменев! Я ближе к Вам, чем к Дзержинскому. Советую Вам не уступать и внести в Политбюро. Тогда отстоим maximum из максимумов...» Среди борцов с чрезвычайщиной в ту пору обнаруживаем и Сталина. Сам Ленин предлагает сузить компетенцию комиссии, ограничить ее права на арест, лишить полностью или частично судебных функций, изменить название и вообще провести «серьезные умягчения». От ВЧК на такие обсуждения ходит заместитель председателя Ун-шлихт. В начале января 1922 года Дзержинского отправляют с важной миссией в Сибирь. Три года назад в похожей ситуации он был командирован в Пермь.

6 февраля 1922 года ВЦИК своим декретом ликвидирует ВЧК и ее местные органы, одновременно создает ГПУ – Главное политическое управление при НКВД (в следующем году, после образования СССР, ведомство станет Объединенным ГПУ, подчиненным Совнаркому СССР). Сфера деятельности спецслужбы сужается: ее освобождают от борьбы со спекуляцией, саботажем и преступлениями по должности. ГПУ лишают чрезвычайных функций. Общий контроль над ведомством поручен Наркомату юстиции.

Кажется, от некогда грозной ВЧК мало что осталось. Но организация обладает способностью восставать из пепла. Она дитя войны. А война вскоре возобновится, только иная.

Под конструкцию республики изначально заложена мина. Ведь власть – советская. Значит, всегда есть опасность, что контрреволюция легко, голыми руками, через выборы в Советы захватит органы высшей власти. Головная боль партии Ленина с первых дней после Октября...

Большевикам сразу после Гражданской придется организовывать процесс над эсерами, а меныпе-виков высылать за границу. Кому вести эту работу? ГПУ, больше некому Потоньше, методами товарища Агранова, «специалиста по интеллигенции», под руководством эстета и полиглота Менжинского. Очень скоро окажется: организация-феникс вновь нахватала себе все мыслимые полномочия. И ведомство уже больше публично не критикуют.

* * *

Товарищу Агранову – только успевай поворачиваться.

В Москве в 1922-м уже полторы сотни частных издательств.

В журналах, вроде «Экономиста», авторы предлагают передать объекты промышленности в частные руки, отменить монополию внешней торговли и другие крамольные вещи. Некоторые пропагандируют буржуазное право, выступают против цензуры.

Вузовские профессора заговорили об автономии высшей школы.

В Петрограде и Москве врачи на нескольких съездах высказались за отмену смертной казни! Их-то кто спрашивал?

В мае 1922-го Всероссийский съезд геологов внес в резолюцию слова о «гражданском бесправии» всего русского народа, высказался за автономию высшей школы и отмену классового подхода при отборе студентов.

Разве могут советские врачи и геологи до такого додуматься? Им это подбрасывают меньшевики, «интеллигенты» от революции. Поэтому меньшевиков Ленин и другие руководители партии призывают готовить к высылке из страны. С недобитыми эсерами поговорят построже. Впрочем, те на суд истории нарываются давно.

«Специалисты по интеллигенции» принимаются за укрощение печати, театра, эстрады. Вот уже созданы Главлит и Главрепертком. Пришла в Советскую Россию мода на эксцентрические танцы – фокстрот, шимми, тустеп. И на танцплощадки придется захаживать представителям ГПУ. Почистили библиотеки от религиозных и контрреволюционных изданий. А вот со школьными учебниками на местах перегнули. Кое-где изъяли почти все. Из Центра последовало распоряжение: вернуть учебники до появления новых.

Но это не очень заметные пока процессы. Общее ощущение, что в стране политическая оттепель. В Москве и Петрограде нетрудно достать эмигрантские газеты и журналы, в частных издательствах выходят мемуары даже белогвардейцев. На родину, получив разрешение советского правительства, возвращаются тысячи эмигрантов. Рождается направление общественной мысли – сменовеховство. Для непримиримой эмиграции оно страшнее красной пропаганды. Полюбуйтесь-ка, говорят сменовеховцы, большевики добились того, о чем белая армия не могла и мечтать. За три-четыре года из руин собрана Единая и Неделимая. В комиссарах проявился дух самодержавия. Теперь объявлена новая экономическая политика. Надо возвращаться и сотрудничать с властью, пытаясь добиться ее нравственного перерождения. Может быть, и не удастся, но попробовать стоит. Для белых сменовеховцы – предатели. Но и для Ленина и его единомышленников они – враги, из самых опасных, поскольку надеются «извратить» суть преобразований...

В этот исторический момент «философские пароходы» повезли из республики людей, которые с властью не боролись. Цвет дореволюционной мысли.

И этим неблагодарным делом вынужден заниматься председатель ГПУ Дзержинский. С его-то страстностью...