Текст книги "Флэшка (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

Соавторы: Алексей Ивакин,Сергей Олегович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Собеседник был тощ и черен,как шпала.  На мои вопросы отвечал лениво, цедя слова сквозь зубы. Ему было скучно и неинтересно рассказывать. И даже пиво не помогало его разговорить. Каждый ответ я вытягивал у него клещами.  Но у меня такая работа – разговаривать с людьми, а потом писать о них.  Он терпел меня, я это чувствовал. И он знал, что я это чувствую.  Насмешливые зеленые глаза ехидно рассматривали меня,как назойливую муху. Он, кажется, жалел, что согласился на интервью.  Хотя мне, и правда, было интересно.  -А как вы работаете? То есть, как это все происходит?  -Обычно. Приходишь и копаешь.  -И все?  -И все.  -А подробности?  -Копаешь землю, пока не найдешь чего-нибудь. Какие тут могут быть подробности?  -А что-нибудь интересное находили?  Мой собеседник усмехнулся:  -Что вы понимаете под словом «интересное»?  -Ну... Танк, например. Или золото какое-нибудь...  -Золото? – рассмеялся он. – Вы думаете, что солдаты шли в бой,обвешанные золотом?  -Ну, зубы,например, или медали какие-нибудь...  -Интересное... Что интересномне, то неинтересно вам и вашим читателям.  -Например?  -Например...  Он замолчал. Потер маленький шрам на лбу. Снова усмехнулся.  -Вы отсюда в редакцию пойдете? – неожиданно спросил он.  -Ну... Да, конечно. Мне надо материал сегодня сдать.  -Материал... Вот вы пойдете в редакцию,и вас собьёт машина...  Я открыл рот, пытаясь что-нибудь сказать, даже не сообразив сразу – что именно надо сказать.  -Не перебивайте. Вас собьёт машина,или упадет кирпич на голову,или оторвется тромб. И вы умрете. Вы же собираетесь когда-нибудь умереть?  -Эээ... – промямлил я.  -Не важно. Вы умрете. И ваше тело будет валяться на дороге. В луже вашей крови. И никому до вас не будет дела. В лучшем случае, вас оттащат в сторону. В худшем – не заметят. Будут перешагивать. Через несколько часов вы начнете пахнуть. Потом вонять. Прилетит ворона.Будет клевать подгнившее мясо. Особенно ей понравится выклевывать вам глаза. Ночью, когда никого нет, будут подползать крысы и обгладывать склизкие мышцы с ног и с рук.. А жучки будут растаскивать ваши кишки. Лицо расплывется киселем и стечет с черепа. И вы станете улыбаться черепом. Как-нибудь подбежит молодой пес, почти щенок. Стащит с вашей ноги сапог и долго будет играться, пытаясь понять – что же такое так весело стучит в этом сапоге. Вас закатают в асфальт. Или просто занесет листьями в канаве. И никто и никогда не придет к вам. А лет через пятьдесят придут мужики в грязных камуфляжах и, громко матерясь, раздолбят асфальт и разгребут сгнившую листву. Потом соберут остатки костей, упакуют в полиэтиленовый мешок, а через несколько дней или недель – похоронят в общем гробу. На могиле поставят крест с табличкой, на которой будет написано «неизвестные люди». И все ваши статьи, все ваши желания, все ваши... Никому до них дела нет и не будет.  В кафе словно выключили свет. Было такое ощущение, что меня по голове ударили. За сигарету я схватился, словно за спасательный круг.  -И одного из этих мужиков спросит какой-нибудь журналист – а что интересного вы находите? – спокойно продолжил мой собеседник. – Я ответил?  У меня почему-то пересохло в горле:  -Я... Мне... Наверное, я неправильно сформулировал вопрос...  -Наверное.  Он откинулся на спинку стула и тоже закурил, равнодушно разглядывая синеватый дым, поднимающийся к потолку.  Я сделал большой глоток пива, совершенно не чувствуя его вкус:  -Хорошо... Давайте не так. Сталкивались ли вы с чем-то... Чем-то необычным, странным, я бы сказал?  -Было дело. Один раз поднимали испанца с японской винтовкой системы «Арисака».  -Испанца?  -Испанца, испанца...  -И куда вы его?  -Похоронили, – пожал плечами мой собеседник. – Я думал, вы спросите, откуда у испанца японская винтовка.  -А откуда?  -Трофейная. После Первой мировой и Гражданской на складах РККА было много оружия, доставшегося от царской армии. А японцы поставляли нам стрелковку. Своего рода ленд-лиз времен Николая Второго. В Великую Отечественную ими вооружали ополченцев да и сформированные части. Где-то тот испанец подобрал «Арисаку»,ну и побегал с ней. Недолго.  -А как вы определили, что это испанец? По документам?  -По пуговицам.  -Даже так? – мне стало интересно. Правда, интересно.  Но поисковик снова замолчал, пожав плечами.  -Интересная история... А такого... Мистического ничего не было?  -Было, – спокойно ответил он.  -Например?  -Например, мы работали на Волховском фронте. Хоронили бойцов. Погибших в августе-октябре сорок второго года. Подняли бойца – а у него медаль «За оборону Севастополя».  -И что?  -Ничего. Ее учредили в декабре сорок второго.  -Аааа... – протянул я, ничего не поняв.  Парень усмехнулся. И снова закурил.  -А еще что-нибудь такое расскажите...  -Еще? Был один случай... Только вот мне с каждым днем все больше кажется, что все это мне приснилось.  Я напрягся, чувствуя, что сейчас парень начнет рассказывать настоящее. Чутье. Знаете ли, журналистское. И оно редко меня подводит.  -Поднимали мы бойца как-то. На Северо-Западном фронте. Места глухие, я бы сказал – мертвые. Выкапывали мы его долго – мало того, что в окопчике лежал, так над ним еще и елка выросла. А у елки корни поганые. Вроде и сверху, но переплетаются. Впрочем, из-под березы еще хуже. Но это ладно...  -А как нашли?  -Вот тут-то и начинается самое интересное. На «минак» нашли. В смысле, на металлоискатель. А железа на нем не было. Ну,пряжки там разные, гильзы – не в счет. Минак хороший у нас тогда был. На всякую мелочевку не реагирует. И поднимаем его, значит, поднимаем. Вдруг кто-то из бойцов...  -Из каких бойцов? – не понял я.  -Ну,наших, поисковиков. Антон, кажется. Да, Антон. Так вот... Антон в костях флешку нашел.  -Флешку? Какую флешку?  -Для мобилы. На четыре гига."Кингстон".Маленькая, чёрненькая такая.  -Может,выпала у кого-нибудь?  -Мы тоже сначала подумали. Только вот упрятана она была в футлярчик. Знаете, типа пенальчика. Обычно там бритвы хранили. Да еще и замотана была в какую-то тряпку.  -И... И что там было?  -Вечером мы в лагерь вернулись. Протерли ее. Подождали,пока подсохнет.Нашли переходник.Потом внетбуквоткнули.  -И? – у меня аж руки вспотели от нетерпения.  А парень усмехнулся и сказал:  -У вас время еще есть? А то ведьмнечетыре гига пересказать надо. А вам материал сдавать.  -Подождут, – отмахнулся я.  -Тогда слушайте...    Запись первая.   – Во, ни хрена себе, тут что, кино снимают? Блин! Вот я дятел, объектив пальцем закрыл... Смотри-ка... ЗИС-пятый... Момент...    Запись вторая.   – Разрешение поменьше поставил. Боюсь, памяти не хватит. О! Еще машины! Горелые какие-то! И нет никого. Смотрите, двери открыты, в кабине никого нет. Интересно, а куда киношники делись? Походу, на обед свалили, что ли? И технику оставили... Сейчас ближе подойду, посмотрим, что там... Фигассе, они тут реквизита не жалеют. Радиатор парит. Колеса пробиты. Богато живут... Михалков, что ли, опять что-то снимает... Опа, круто! Они что, даже стволы побросали без присмотра? Или это макеты? ППД в ящиках... И в сале все, ты смотри! Странное какое-то кино... Ни охраны, ни техники киношной... ничего... Приходи, бери что хочешь... Так... а тут у нас что? Мать твою! Трупак! Ни хрена себе реквизит! Это что, настоящий трупак? А похож! Как настоящий! Прикольно они мозгами по стеклу нарисовали... Сука, да он настоящий! Твою мать, меня сейчас вырвет...    Запись третья.   – Тут кругом трупы. Настоящие. В красноармейской форме. Сами смотрите...    Запись четвертая  -Да что же это такое-то, люди?! Что вообще на хрен происходит?! Что это за хрень? Это же... Это же всё по-настоящему! Блин, блин, блин... Блин, куда я попал? Куда? Машины, трупы, оружие... Это ни хрена не реквизит... Тут же кровь везде, настоящая кровь!.. Что... что же делать? Что?! Так, так, так... Уходить, надо уходить отсюда, срочно... Сходил, мать твою, за грибочками... Сваливать к чёртовой матери, сваливать! На хрен всё это...    Запись пятая  -Надеюсь, снимет все нормально. Темно, конечно. Но хоть как-то. Главное, чтобы с дороги свет телефона не заметили. Лес тут очень редкий... Ага! Вот! Провод! Хорошая штука ин... Ай, чёрт!.. Порезался ножиком-режиком. Жаль, водки нет. Ну ничего, ничего...Хорошая всё-таки штука этот интернет – чего только благодаря ему не узнаешь... Так... Конец зачищаем и к клемме... И бомбу из подручных средств можно собрать, и пулемёт научиться заряжать... Да и кино амерское тоже способствует... образованию... Блин, на хрен такое образование? Кто бы знал, что всё это когда-то мне пригодится... Диверсант недоделанный, твою мать – как бы сейчас самому на воздух не взлететь... Ладно, по фигу, прорвёмся... Ничего... Сейчас мы фашистов одарим... подарочком из будущего... Хе, взрывчатка и поражающие элементы... Из-за этих долбаных террористов про это у нас теперь каждый ребёнок знает... Ничего... Сейчас мы им... Устроим...    Запись шестая.  -А вот и гости дорогие! Раз, два три, четыре... Цистерны одни. Это хорошо. Громко бахать будут. Странно, даже без дозора шляются. В фильмах их или БТР или мотоциклисты охраняли. Давай, давай, давай.... Ну, получи,фашист, гранату... Хорошо бахнуло! Видели, да, видели? Вдрызг я их! А? Могём еще! Уууу... Твари! Ни х... себе так-то, да? Вот это жахнуло! Много, мать его так... Походу я того... переложил немножко... Так, валим отсюда к чёртовой матери, валим... Пока... пока фрицы не очухались!    Запись седьмая.  -Сейчас отключусь. Надо телефон зарядить. Как? Да просто! Смотрите и учитесь! Берем автомобильный аккумулятор, пару проводков и готово – не сложнее, чем подорвать фугас. Кстати, о фугасах... Надо еще чего-нибудь придумать... Мне понравилось!    Запись восьмая.  Стрельба.    Запись девятая.  -Да свой я! Свой! СВОЙ, говорю! Да, около моста – это я подорвал. И на повороте. И на дальнем проселке я похулиганил. И на заимке были – мои растяжки. Растяжки? Да это просто. Покажу сейчас. И как под немцев дохлых гранаты подкладывать,тоже покажу...    Запись десятая.  -Это? Это у меня специальный аппарат. Секретный. Тут и кинокамера, и патефон встроенный, и радиостанция даже есть. Не, не могу Москву поймать. Дальности не хватает. Зато я тебя снять могу,как в кино. Когда к нашим попадём, я тебя самому товарищу Сталину покажу. Не веришь? Смотри, я тебя тебе же сейчас и покажу. Да, тут и экран есть, только маленький. Зато цветной. Минутку... Из режима записи выйду...    Запись одиннадцатая.  -Слева! Слева обходят!Серега, фланг держи! Гранатамисучар немецких! Серега! Серега, твою вбогавдушувмать!    Запись двенадцатая.  -Не судьба мне до товарища Сталина добраться... Не судьба... Ладно, успеем еще погоревать. Так... Гильза у нас есть? Есть. Вот она, родимая... От стапятидесятидвухмиллиметровочки. Сейчас мы ее взрывчаточкой набьем... туда же шарики от подшипников... Гвоздиков вот нарубил... Ай, хорошо получилось. Прямо -курочка, рисом с черносливом нафаршированная. Будет вам, фрицы, вкусный ужин, будет... Вот же как бывает... Был ты менеджер по продажам бытовой техники, а стал лучшим подрывником партизанского отряда... Бывшего отряда. Эх, похоже, что эта запись будет крайней – аккумулятор уже совсем дохлый, заряд ни хрена не держит... Еле-еле на полчаса хватает – дерьмо китайское... Кхм... Кхырр-тьфу! Проклятая простуда... Как же меня достал уже этот холод... И грязь эта чёртова – во, каким красавцем изо всего этого стал. Ещё бы повязку зелёную на голову,и вылитый ваххабит был бы... Видели бы меня сейчас друзья. Хотя какие там у меня были на хрен друзья... Так, знакомые в лучшем случае. Друзья у меня здесь остались. Остались и погибли. Впрочем, это не они остались тут. Это я тут остался. И я отсюда не вернусь. Не хочу я обратно. И они не погибли. Они – живы. Все живы. Они же у меня тут. В телефоне остались. А значит – они живы. И не волнует меня ничье мнение по этому поводу.    Запись тринадцатая.  -Смотрите все. И глаза не вздумайте закрывать. Смотрите все. Это колодец. С журавлем. Черпаем водички... А нет в нем водички. Кровь в нем. Откуда? А немцы туда детей покидали. Полный колодец детей. Мертвых. Штыками исколотых. А это вот сарай. В нем стариков и баб пожгли. Один еще жив был, когда я пришел. Стенка задняя рухнула, он через бревна горящие выполз. Черный весь. Обугленный. Его всего трясло. Говорить не мог. Горло, видимо, сжег. А кожа обугленная трещинами пошла. И в трещинках мясо кровит. И дышал он. Лысый, обугленный – а дышал. И пыхтел мне что-то, а губы у него... Как это забыть все? Убил я этого старика. В лоб выстрелил,одиночным. И все. Смотрите. Смотрите и не отворачиваетесь! Сейчас я детишек вытаскивать буду... СМОТРИТЕ, Я СКАЗАЛ! Нельзя не помнить...    Запись четырнадцатая.  -Блин... Наверно, я какой-то неправильный попаданец – Хрущёва не зачморил, Гудериана не убил, чертежей «калаша» не знаю, песен Высоцкого, к стыду своему – тоже... Не получается у меня всю страну спасать – вот так вот... Да по хрену! Воюю и воюю, как могу. И другие воюют. Все воюют. И все верят, что мы всё равно победим... Пускай фашисты к Москве и Ленинграду рвутся, пускай сильнее они пока что, всё равно верят в победу... Они верят, а я ведь знаю... Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Девятое мая, девятое мая, девятое мая... Жив останусь – пить буду в этот день без продыха. И не попаданцы принесут эту победу, не попаданцы... Без всяких попаданцев мы победили. Жаль, что я раньше этого не понял. Что я сделал для этой победы? Нет. Не так... ПОБЕДЫ! Не знаю. Честно, не знаю. Если я вернусь... А когда я вернусь? Да не важно. Если я вернусь – я сделаю все, чтобы закончить войну. Потому что она там, в моем прошлом-будущем еще не закончилась. Успеть бы, успеть! Но надеюсь, что-то успе...  Запись оборвалась на полуслове.    -Кошмар какой... – с силой я протер вспотевший лоб.  -Ага, – равнодушно согласился со мной поисковик и отпил ледяного пива. По бокалам стекали холодные струйки.  -А где сейчас эти записи?  -Нигде. Флешку мы оставили внетбуке. На следующий день пошли копать по тем местам, которые были снятыи которые опознали. И все подтвердилось. И остатки колонны нашли, и местоодногобоя, имогилу ту, где он дружка своего, Серегу, похоронил.А! – махнул он рукой с какой-то горечью. – Да что сейчас говорить... В лагере у нас баба одна дежурила. Решила пофотографировать цветочки на полянке. Форматнула она флешкуи воткнула к себе в телефон. Места ей не хватало. Дура, блять...  Он зло сплюнул на пол. Бармен недобро покосился в нашу сторону.  –Так что, хотите,верьте – хотите нет.  И снова замолчал, резко успокоившись.  Странно, но я ему поверил. Так не врут. Когда врут – выдумывают подробности, подкрепляют эмоциями, изображают в лицах...  А он сиделспокойный,как удав. И от этого становилосьпочему-то еще страшнее. Почему-то мне показалось, что война коснулась меня своим ледяным безразличием. Холод и смрад ее дыхания коснулся моей кожи, моих волос. Мне вдруг почудилось,что вот этот бар, в котором мы сидим сейчас – случайная иллюзия. Что там, за дверями, все еще горят пожары и злые пули свистят в поисках людей. И что если я выйду,тонепременно погибну. И модный хит с полуголыми девками из плазменного телевизора толькоусиливалэто ощущение. Ощущение одиночества, фатализма и трусливой храбрости. Да. Трусливой храбрости. Потому как храбрость растет на трусости, словнояблокинакоровьем дерьме.  Наваждение длилось несколько секунд. И развеялось от слов моего собеседника:  –Не пишите об этом. Не надо. Вам все равно никто не поверит.  И я с ним согласился.  Я не буду об этом писать. Никогда.  А редактор? Да пошел он...