Текст книги "Билет в никуда"

Автор книги: Сергей Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Билет в никуда
Сергей Гончаров

© Сергей Гончаров, 2019

ISBN 978-5-4496-4791-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

«Иногда я веду себя, как дура» – подумала Яна, меланхолично наблюдая за приближавшимся зданием вокзала Ростова-на-Дону.

Таксист южных кровей, недавно разменявший пятый десяток, с кривыми и местами почерневшими зубами, за время в пути успел порядочно осточертеть пассажирке. «Какая вы красивая!», «Может, поужинаем как-нибудь!», «Вот мой телефон, если понадобиться такси, звоните! В любое время и в любое место!».

Яна слушала провинциального таксиста, отвечать старалась односложно. Она искренне недоумевала, неужели он не видит, что всей его зарплаты ей не хватит даже на ежемесячный шопинг!

Такси остановилось. Яна сунула шоферу крупную купюру.

– Без сдачи, – буркнула, выбираясь на привокзальную площадь.

Таксист выскочил из автомобиля, молнией метнулся к багажнику, аккуратно выгрузил большой красный чемодан на колесиках.

– Я донесу, – заявил он.

– Как-нибудь сама справлюсь, – Яна чувствовала, что ее начинает подташнивать от его внимания. – В ваших услугах больше не нуждаюсь, – взялась за ручку чемодана и покатила его.

Лицо таксиста помрачнело, осунулось. Он моментально постарел лет на десять. Впрочем, туча с его физиономии быстро исчезла. Он не из тех людей, которые долго расстраиваются из-за женщин.

Яна искала свободного носильщика, способного довезти чемодан до поезда. Несмотря на наличие колесиков и удобной ручки, она считала самостоятельное перемещение вещей по вокзалу низким, унизительным занятием нищебродов.

Проходившие мимо мужчины и женщины осматривали ее с ног до головы. Женщины с завистью, мужчины с похотью. Этим утром Яна долго выбирала, что надеть. В итоге решила быть дерзкой и пошлой, притягивать взгляды и хоть как-то развлечься. Надела леггинсы «под кожу», лабутены, черную майку-безрукавку с надписью «sexy». Покрутилась перед зеркалом, рассматривая себя. Многие из ее знакомых сказали бы, что она оделась максимально безвкусно и вульгарно. Именно так Яне и хотелось выглядеть в это утро. Впечатлить эту пыльную и душную провинцию. Пышные белокурые волосы она поначалу хотела оставить распущенными, но потом собрала в хвостик.

Вообще Яна не собиралась ехать на поезде, но Ростовский аэропорт второй день творил чудеса… и не работал. По официальной версии, там второй день подряд закладывали бомбу. А в сети уже поползло столько слухов о настоящих причинах его закрытия, что хватило бы на полноценную книгу.

Можно было дождаться окончания этого цирка с минированием, но Яна, известная в узких кругах поэтесса, уже не могла находиться в этой жаре, пыли, провинции. В этом Ростове. Подавляющее большинство людей знало её как экс-жену крупного банкира. Да и книги ее стали известны лишь благодаря грандиозным творческим вечерам, которые оплачивал бывший супруг. Яна считала себя талантливой. Что, впрочем, близко к правде, просто в современном мире стихами не заработать. Тем более не заработать на красивую жизнь, к которой она привыкла.

Солнце припекало. Яна любила пожаловаться на летнюю жару в родимой Москве, но даже не предполагала, что люди живут в местах, где бывает жарче в несколько раз. Духота, стоявшая с июля по середину августа – все время пока Яна находилась в городе – так вымотала, что она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

Мужчина, тащивший большую спортивную сумку, засмотрелся на Яну. Когда он подходил к дверям вокзала, из них появился один из носильщиков. Яна помахала ему рукой. Мужчина с сумкой отчего-то наивно решил, что сексуальная девушка обратила на него внимание. Помахал в ответ. Носильщик, и сам засмотревшийся на Яну, врезался в мужчину. Последовали недолгие извинения, потом работник вокзала поспешил к клиентке.

Когда красный чемодан оказался на тележке, на парковку вокзала влетел белый «Хаммер». Остановился заокеанский внедорожник на том месте, откуда пару секунд назад отъехало такси.

– Боже мой! – театрально вздохнула Яна. – Его только не хватало! Вези, вези, – махнула носильщику. – Поезд на Москву, тринадцатый вагон, тридцать восьмое место.

Дверь дорогой машины распахнулась. На горячий асфальт выскочил полноватый мужчина сорока лет в белой рубашке и синих брюках.

– Яночка, золотце! – подлетел он к поэтессе. – Куда же ты, драгоценная?!

Яна искоса поглядела на Игоря. Ничего не ответила и направилась за носильщиком.

– Яночка, милая, постой! – бормотал шагавший следом Игорь. – Удостой меня своим драгоценным вниманием! Пожалуйста! Ведь нам есть о чем поговорить! Янусик!

С Игорем Яна познакомилась в Кисловодске, куда ездила поправлять нервы после развода. Вообще она собиралась в Бразилию, но в последний момент решилась на что-то необычное.

Бывший муж хотел детей. Было много споров, упреков, разногласий. Три года Яна стойко отбивалась от зачатия. Три года терпела постоянное нытье супруга, но всему приходит конец. Пришел конец и этому браку. В Кисловодске Яна познакомилась с Игорем, бизнесменом из Ростова. Они вместе гуляли, ходили в горы, ездили на канатной дороге, на экскурсии в Пятигорск и Ессентуки, но объяснение произошло на горе «Кольцо». Именно там Игорь признался, что полюбил ее с первого взгляда.

Дальше пошло по накатанной. Рестораны, постель, рестораны, отъезд в Ростов, неделя совместной жизни, а потом…

Игорь оказался мало того, что женат, так еще и обременен тремя спиногрызами. Жизнь любовницы, которую он предлагал, Яну категорически не устраивала. Все обещанные им блага не могли заставить остаться молодую поэтессу в провинциальном городе.

Да и какие он мог предложить блага? Квартиру? Она у Яны и так в Москве пустовала. Машину? На подземной парковке пылилась. Творческий рост? В Ростове? Инопланетян в супермаркете больше шансов встретить, чем поэту добиться успеха в провинции.

Яна шагала за носильщиком и обращала внимание на семенившего рядом Игоря не больше, чем на муху. Звонко цокали набойки. Встречные мужчины задерживали на ней взгляды. Одному, молодому блондину с атлетичной фигурой, она улыбнулась. Резкая боль в предплечье заставила остановиться.

– Ты меня не слышишь что ли?! – прокричал Игорь. Люди равнодушно их огибали. Скучающие пассажиры из зала ожидания наблюдали.

– Слышу, – спокойно ответила Яна. – А теперь посмотрим, услышишь ли ты, – она выждала несколько секунд и закричала. – Отпусти руку, скотина! Тебе только и надо, чтоб я драла тебя фаллосом в задницу. Отстань! Слышишь меня? Отстань, импотент!

Игорь отпустил руку и дикими глазами уставился на поэтессу. Яна, не теряя ни секунды, поспешила за носильщиком. Ей хотелось смеяться. Смеяться так сильно, как никогда до этого. Смеяться до такой степени, чтоб не было сил на ногах устоять. Яна невероятным усилием сдерживала себя. Лицо Игоря она теперь не забудет никогда. При выходе на перрон даже не в ту сторону пошла, хотя по громкоговорителю как раз и объявляли, что нумерация вагонов начинается с головы состава.

Когда объявление о посадке на поезд до Москвы прозвучало повторно, Яна сообразила, что идет не в ту сторону. Извинилась перед носильщиком и направилась в хвост состава, к последнему, тринадцатому вагону. Носильщик что-то буркнул и поплелся следом.

Возле крайнего тамбура дожидалась пассажиров слегка полная, молодая проводница, с копной рыжих волос. Униформа на ней смотрелась убого, словно с чужого плеча.

«Как клоуна одели», – улыбнулась Яна собственным мыслям.

– Здравствуйте, – улыбнулась в ответ проводница. – Документы? – протянула руку.

Яна замерла и, прищурившись, пристально посмотрела на рыжеволосую. По мнению поэтессы, документы должны проверять как-нибудь потом, но точно не перед вагоном, на тридцатипятиградусной жаре.

– А что, – поинтересовалась Яна, читая бейдж рыжеволосой. – Юлия, позже этого сделать нельзя?

Проводница осмотрела пассажирку в вызывающей одежде, предчувствуя проблемы. Обязательно кто-нибудь выпьет, возомнит себя ловеласом, начнёт к ней приставать, она поднимет крик…

– Проверка документов производится при посадке, – ответила она.

Яна глубоко вдохнула, мол, что взять с этих провинциалов, и полезла в сумочку за паспортом.

Отвращение, которое вызывал поезд, стократно усилилось, после того как Яна поняла всю убогость Ростовского вокзала. Состав стоял на первом пути, и перрон находился почти на уровне колес. Яне пришлось на каблуках взбираться по узкой и неудобной лесенке, чувствуя себя неповоротливой коровой, за которой наблюдает каждый мужчина в пределах видимости. Затем узкий проход, копошащиеся в нем люди, рядом с которыми приходилось протискиваться, касаться, извиняться… Яну передернуло от одной мысли, что придется здесь ехать восемнадцать часов. Она закрыла глаза, три раза глубоко вдохнула-выдохнула и отправилась искать тридцать восьмое место. Верхняя плацкартная боковушка возле туалета – что может быть хуже? Но Яна легко отнеслась к этому. Все равно ее в вагоне практически не будет. Чуточку посидит, посмотрит на ненавистный жаркий город, да направится в ресторан. Носильщик загрузил красный чемодан на третью полку.

– Тысяча, – вырвалась у него сумма, которую сам не ожидал.

Поэтесса заплатила в полтора раза больше. Рабочий вокзала поспешно скрылся, ошарашенный собственной наглостью.

Напротив, в отсеке из четырех коек, прощались в усмерть пьяные мужики неприятного вида.

– Помню, помню, я всегда все помню, никогда не забывал, – бормотал один из них, в красной кофте, с клиновидной бородкой и забранными в хвост черными волосами. На его левой руке остались лишь огрызки от мизинца и безымянного пальцев. – Как только приеду, сразу «кину на мыло».

– Тогда мы пошли, – сказал один из приятелей.

– Вино оставьте, – попросил тот, который в красной кофте. – Вы тут сейчас все равно выйдете, еще возьмете…

Один из собутыльников протянул ему недавно початую бутылку дешевого пойла. По очереди они пожали на прощание руку пассажиру в красной кофте. Пожелали хорошего пути таким тоном, каким и смерти не желают. Пошатываясь, направились к выходу.

Мужчина сделал хороший глоток из бутылки, потом заметил Яну.

– Привет! – улыбнулся противной, пьяной ухмылкой. Поэтесса отвернулась и принялась рассматривать недавно отстроенное здание вокзала.

По проходу протискивался коренастый парень одного возраста с Яной. Серая майка без рукавов открывала горы мышц на руках, черные джинсы, туфли, голова коротко стрижена под машинку. Где-то Яна его уже видела. Причем не единожды. Перед собой он нес средних размеров спортивную сумку. Добравшись к последнему четырехместному отсеку, кинул заинтересованный взгляд на Яну, затем посмотрел на таблички мест.

– Привет, – поздоровался он с пьяным попутчиком.

– Здаров, здаров, – отозвался длинноволосый сосед в красной кофте. Затем, приложившись к бутылке, сделал два больших глотка.

Парень сел, небрежным движением зашвырнул сумку под сиденье.

– Будешь? – протянул бутылку попутчик.

– Нет, спасибо.

– Что, трезвенник? Или язвенник? – хохотнул мужчина в красной кофте. Он попытался встать, но ударился головой о верхнюю койку. Бутылка вылетела из рук и упала на колени парня. Светлая жидкость, лишь по недоразумению называемая вином, с веселым бульканьем потекла ему на джинсы.

– Твою мать! – парень поставил бутылку на стол, достал из заднего кармана платок и принялся оттирать джинсы. – Руки дырявые что ли?!

– Да не парься, – махнул рукой пьяный попутчик. – Я тебе свои отдам. Знаешь, сколько они стоят?

– Да на фиг мне твои? Нажрался, веди себя нормально!

– А то что? – наклонился вперед мужчина в красной кофте.

– В окно выкину, – ответил парень.

– Ты хоть знаешь, кто я, что заявляешь такое? – не дожидаясь ответа, попутчик ударил себя кулаком в грудь.– Я Егор Белоцерковец!

– И что?

– А ты кто?

– Мишастик, – ответил парень. – И что?

– А! – прищурился Белоцерковец. – Ты этот… как там тебя? Барабанщик «Лейкемии»? Ну и говно вы играете, честно тебе скажу, – тут же сообщил он. – Просто откровенный кал. Любые дворовые пацаны, на вениках, и то лучше сбацают!

Мишастик с трудом подавил желание вырвать клиновидную бородку соседа вместе с нижней челюстью, чтоб лишнего не болтал.

– И название у вас дебильное, – продолжал попутчик, залив глаза и не чувствуя берегов. – Не могли получше придумать? А от ваших прозвищ я вообще в шоке! Мишастик, Бабка, Сив, Тарантул и Мацик.

– Не тарантул, а Паук, – машинально поправил Мишастик. – А тебе я советую сейчас заткнуться и сидеть тихо, а то мы отъехать не успеем, а ты уже в форточку выйдешь.

– Ты что не понял кто я?!

– Да понял я, что ты белогвардеец. Понял.

Белоцерковец схватил со стола бутылку и залпом допил до дна. Отрыгнув, протер рукавом губы.

– Я Егор Белоцер… – он неторопливо, словно в замедленном воспроизведении, завалился набок и захрапел.

– Это что за клоун? – спросил Мишастик у Яны.

– Я знаю одного Егора Белоцерковца, – сказала поэтесса. – Режиссер-неудачник. У него даже такое прозвище есть. Слышала о нем в определенных кругах.

Мишастик усмехнулся и спрятал платок. У джинсов есть шанс, благо вино белое.

По проходу, в сторону последнего четырехместного отсека, продвигался высокий мужчина пятидесяти с лишним лет, в синем спортивном костюме и белых кроссовках. Яна задержала на нем взгляд. Именно таким, в идеале, она видела своего мужа. Взрослый, гладко выбритый, со стрижкой ежиком, со спортивным, упругим телом. И, конечно, при деньгах. К сожалению, по последнему пункту мужчина в синем костюме не проходил. Люди с деньгами в плацкартных вагонах, как правило, не ездят.

Мужчина почувствовал взгляд. Посмотрел на Яну. Улыбка озарила его гладковыбритое лицо.

– А я ваш сосед! – добрые глаза излучали море энергии, а бархатный баритон прекрасно подходил к мужественному облику. – Меня Иосиф зовут, – протянул попутчице руку, чем окончательно завоевал ее расположение. Яна ненавидела предрассудок, согласно которому в России девушкам не полагалось рукопожатие. Она вложила руку в его крепкую ладонь.

– Яна, – представилась московская поэтесса.

– Приятно познакомиться, – слегка склонил голову Иосиф. Повернулся к ударнику известной рок-группы. – Здравствуйте, – поздоровался и с ним.

– Здрасьте, здрасьте, – ответил барабанщик.

Мишастик достал из сумки книгу в цветастой обложке и одним прыжком оказался на верхней полке.

– Вы даже не представляете, как мне приятно! – Иосиф убрал сумку под сиденье и присел напротив. – Нечасто в поезде такие восхитительные попутчики попадаются. Ой, как нечасто!

– А вы много ездите? – поинтересовалась Яна. Хоть Иосиф и годился ей в отцы, своего влечения к этому человеку она перебороть не могла.

– Приходится, – признался он. – Ненавижу поезда, но ездить на них все же доводится часто.

– И я терпеть не могу, – неожиданно для себя призналась поэтесса.

– Естественно! – деланно возмутился Иосиф. – Как может такая замечательная девушка ездить на этом убогом транспорте?! Вас на руках должны носить, причем, не отпуская ни на секунду, а то мигом уведут!

– Никто меня не уведет, если сама не захочу! – улыбнулась Яна.

– Так и я о том же! – мигом нашелся Иосиф. – Что такой королеве подходит только король, а королей сейчас очень, очень мало.

– Не на себя ли вы…

– Да что вы, – махнул рукой Иосиф. – Какой из меня король?! Я всего лишь обычный альпинист.

– Вау, – выдохнула Яна. – Так вы по горам лазаете?

Теперь Иосиф ее всерьез заинтересовал. Как любой творческий человек, она тянулась к людям нестандартных профессий, чьи образы потом можно использовать в творчестве.

– В последнее время уже редко, – вздохнул альпинист. – Здоровье не позволяет брать серьёзные маршруты, а мелочь… – махнул рукой. – Но вот учить я могу, чем собственно и занимаюсь.

– Так вы тренер? – Яна когда-нибудь, в далеком и необозримом будущем, собиралась написать роман, правда еще сама не знала о чем. С течением времени, в зависимости от того, какой профессии ей попадался человек, менялся и центральный персонаж. Сегодня она решила, что сделает покорителя вершин главным героем.

– Да, – кивнул Иосиф. – Занимаюсь…

– Фу-у-у-у-у-х! – послышался глубокий выдох у альпиниста над ухом. – Здравствуйте, – поздоровался низкий и пухлый, словно Винни-Пух, мужчина лет шестидесяти с огромной фиолетовой шишкой на подбородке. – Меня Эдуардом Эдуардовичем зовут. Простите, прилягу. – Он поставил маленькую спортивную сумку на пол, вторая, кожаная, куда ничего кроме бумаг вместиться не могло, соскользнула с плеча и приземлилась рядом. Он почти упал своей необъятной массой на нижнюю полку, под Мишастиком. Толстое пузо курганом застыло над телом. Полы пиджака разметались, открыв взору потные подмышки. – Как я устал! Бог ты мой! – пробормотал он. – Еле успел. Ф-у-у-у-у-х!

Поглядев на вспотевшего Эдуарда Эдуардовича, Иосиф вспомнил, что ему собственно тоже далеко не холодно. Он немного расстегнул молнию на олимпийке. Полностью не мог – под ней ничего нет. Единственную майку, которую брал в поездку к брату, растерзала его собака. Другую Иосиф попросить постеснялся. Да и не подошла бы на его спортивное тело майка маленького, пузатого как бочка, брата.

Альпинист поглядел на Яну. Попутчица не отрывала взгляда от узкого прохода между коек. Иосиф повернулся. К ним в отсек пробирался маленького роста щупленький мужичок в толстых роговых очках и заношенном коричневом костюме, из-под которого выглядывала такая же древняя коричневая рубашка. На ногах потрепанные кроссовки. Перед собой мужичок нес тощую спортивную сумку. Его точный возраст никому из пассажиров определить не удалось. Мужичку могло быть, как тридцать пять, так и все пятьдесят. Шрам на нижней губе делал его похожим на тихого, но невероятно опасного преступника. Как Чикатило.

Мужчина подошел к последнему четырехместному отсеку, сверился с билетом.

– Вы заняли мое место, – ворчливо произнес он, уставившись на Эдуарда Эдуардовича.

– Подожди, – тронул его за рукав Иосиф. – Человек запыхался. Устал. Хочешь, присаживайся, – поднялся, уступая сиденье.

Мужчина поглядел на Иосифа мутными, словно две лужи, глазами.

– Я не хочу присаживаться сюда, – взвизгнул он. – Я собираюсь сесть на место, которое купил!

Мишастик оторвался от книги и свесился посмотреть на нового попутчика.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Эдуард Эдуардович.

– Ты не можешь пока здесь посидеть? Освободят тебе твое место, – альпинист попытался урезонить спутника.

– Я сказал, что буду сидеть на том месте, которое купил! – он так хлопнул по столику ладонью с зажатым в ней билетом, что стекло вагона содрогнулось. Когда убрал руку, Иосиф с Яной прочли на билете фамилию – Каннибалов.

– Встаю-встаю, – Эдуард Эдуардович тяжело поднялся, подобрал сумку. Белки его глаз резко контрастировали с красным, как Кремлевская стена, лицом.

Стоило Эдуарду Эдуардовичу встать с койки, Каннибалов сразу схватил билет и забился в угол, к самому окну. Сумку поставил под ноги, словно там пара слитков золота и несколько пачек с крупными купюрами.

Мишастик вернулся к чтению книги, а Иосиф сел на место.

– Чокнутый, – прошептала поэтесса.

– Точнее и не скажешь, – кивнул Иосиф.

Эдуард Эдуардович с минуту потоптался на месте. Закинул сумку на третью полку, стал одной ногой на столик, заскрипевший от такого веса. Кряхтя, будто стокилограммовую штангу поднимал, с огромным трудом забрался на купленное место.

– Поезд отправляется, – донесся из прохода голос проводницы Юлии. – Просьба провожающих покинуть вагоны! – заглянула в последний отсек, зацепилась взглядом за развалившегося на койке Белоцерковца. – Уважаемые провожающие, – повторила, шагая к выходу и осматривая отсеки. – Поезд отправляется. Убедительная просьба покинуть состав!

Спустя несколько минут грохнула сцепка. Едва заметно вокзал начал двигаться, провожающие замахали руками, полетели воздушные поцелуи. Состав набирал скорость, вскоре исчез перрон, в соседних отсеках зашуршали пакеты, зашипел газ из открываемых бутылок. Моментально вагон наполнился запахами еды. Мимо последнего отсека начали курсировать женщины. Они толпились в очереди перед туалетом, чтоб переодеться в домашние халатики и пижамы.

– Тронулись, – через десять минут после отправления сказал Иосиф. – В добрый час.

– В добрый, – ответила Яна.

***

Белоцерковец храпел на весь вагон, изредка разбавляя эти звуки задорным бульканьем. Прошла проводница, еще раз сверила электронные билеты. У режиссера бумажный билет торчал из кармана джинс, и так как он вряд ли б отреагировал даже на атомный взрыв, Юлия вытащила билет, оторвала нужную часть.

Когда запах еды рассеялся, а некоторые начали стелить постели, якобы лечь, а по сути, чтоб на их месте не сидели, Эдуард Эдуардович достал из сумки внушительную курицу-гриль – еще горячую, в термопакете, три упаковки сока, помидоры, одноразовые столовые приборы, хлеб, соль, грузинскую аджику, огурцы. Заметно опустевшую сумку вернул под койку.

– Присаживайтесь, – позвал всех. – Поесть я люблю. И покормить других тоже люблю!

Умопомрачительный запах курицы убедил не только мужчин поесть мяса, но даже Яна соблазнилась. Белоцерковца, совместными усилиями, переложили ближе к стенке, а рядом разместились Эдуард Эдуардович и Иосиф. Яна с Каннибаловым и Мишастиком сидели на противоположной койке.

Поначалу все усиленно жевали, но позже, когда животы заурчали, перерабатывая еду, медленно, но верно, завязался разговор, в котором не участвовал лишь Каннибалов.

Каждый начал беседу на волнующую его тему. Так Иосиф поведал об упадке в спорте. Мол, его не финансируют, не развивают. Припомнил юность, когда занимался альпинизмом, то все выезды, все снаряжение ему оплачивало советское государство, а сейчас занятие альпинизмом своим чадам могут позволить лишь хорошо обеспеченные родители.

Яна перехватила инициативу и завела речь об упадке в культурной области. Сказала, что, будучи поэтессой и членом Союза Писателей, два первых сборника стихов ей пришлось публиковать за свой счет, лишь третий согласилось выпустить мизерным тиражом одно крохотное издательство. По ее словам стихи нужны только поэтам, а это говорит об огромной яме в культуре России.

Когда она договорила, проснулся Белоцерковец. Поднялся на локте, мутным взором осмотрел попутчиков.

– Зайцы переростки, – буркнул режиссер. Тут же завалился и вновь заснул.

Мишастик заспорил с Яной, доказывая, что культура никуда не делась, просто перетекла в другое русло. Пока они спорили, Эдуард Эдуардович жаловался Иосифу на бюрократию, забившую, словно сошедший сель, все отверстия управленцев. Лишь Каннибалов не сказал ни слова. Он успевал послушать Мишастика и возражения Яны, одновременно вникая, на что жалуется Эдуард Эдуардович.

Обе дискуссии закончились одновременно, будто по команде. Четыре пары глаз остановились на Каннибалове.

«Начинается?!» – горько подумал он. Ситуация требовала, чтоб Каннибалов что-то сказал, но не мог придумать ни слова. На помощь пришла ситуация.

У Яны в сумочке зазвонил телефон. Женский аксессуар остался на боковом сиденье. Поднимаясь, она стукнулась, как недавно Белоцерковец, головой о верхнюю койку.

– Ненавижу поезда! – поэтесса потерла макушку. Подошла к сиденью, достала из сумочки мобильник. Все мужчины, пусть и ненадолго, задержали взгляды на попутчице, а в особенности на ее притягательной попке.

– Я тоже не собирался ехать на поезде, – Иосиф с трудом оторвал взгляд. – Думал на самолете. Так вот, сейчас бы уже к Москве подлетал.

– Мы, вероятно, на одном рейсе намеревались лететь, – подтвердил Мишастик. – Что это за засада с аэропортом? Никогда о таком не слышал!

– И я собиралась лететь! – Яна убрала мобильник в сумочку. – Ну, а вы? – присела на место, посмотрела на мужчину в очках. – Вы все молчите и молчите. А чем вы занимаетесь?

Каннибалов глубоко вдохнул, поправил тяжелые очки, пожевал губами.

– Каннибалов Василий Петрович, – представился он. – Несмотря на такую оригинальную фамилию, я всего лишь педиатр тридцать седьмой детской больницы Ростова-на-Дону.

– А это где? – одновременно спросили Мишастик с Эдуардом Эдуардовичем.

Мишастик, вместе с остальными участниками «Лейкемии», лишь несколько лет назад переехал из «Папы» в Москву, а Эдуард Эдуардович всю жизнь прожил в Ростове.

– В центре, – сказал Каннибалов, лихорадочно придумывая, как выйти из сложившейся ситуации.

Помог, как всегда, случай. В отсек вошла Юлия.

– Чай? Снеки? – предложила проводница.